Брачная игра Уэйр Элисон

– Я знаю лишь то, о чем ваше величество мне рассказывает, – сухо ответил Сесил. – Еще мне известно о вашей привычке часто менять свои решения. Ваше величество, умоляю вас быть более осмотрительной в ваших встречах с лордом Робертом. При нашем дворе находится дюжина посланников, и каждый надеется, что вы остановите выбор на его господине. Вы сейчас в выгодном положении. Европейские принцы стоят в очередь, чтобы предложить вам свою руку. Пока они живут надеждами, их отношение к Англии останется дружественным. Но насколько хватит их терпения, знает только Бог. Я же не имею об этом ни малейшего представления.

– Уильям, зато ты имеешь представление о моих намерениях. Пусть ждут. Будем кормить их сладкими обещаниями.

– Ваше величество, их головы, как и моя, идут кругом от вашей переменчивости. То вы готовы принять предложение эрцгерцога, а на следующий день вдруг охладеваете к нему. Подобное можно сказать о каждом из ваших претендентов, даже о таких глупцах, как герцог Арандельский и Пикеринг.

– Их я полностью отвергла. Не могла больше видеть, как они увиваются за мной.

– Небеса благодарят вас хотя бы за этот малый шаг, – вздохнул Сесил. – Но меня буквально ошеломили слова епископа де Квадры. Оказывается, вы не раз говорили ему, что жаждете сделаться монахиней и проводить все свое время, молясь в келье.

– Ну, подразнила я немного этого испанца, – призналась Елизавета.

– Боюсь, он не оценил вашего остроумия. Особенно в подобных вопросах. И потом, горячее желание стать монахиней как-то не вяжется с вашим повышенным вниманием к лорду Роберту. Ваше величество, меня страшит, что эти новые слухи могут подорвать вашу репутацию. Умоляю, не давайте вашим врагам повода для сплетен.

– Уверяю тебя, мой бдительный Дух, повода для сплетен такого рода не было и нет. Неужели ты думаешь, что я настолько глупа?

– Нет, ваше величество. Глупой вас не считает никто. Просто люди думают, что вы забыли об осторожности. Де Квадра же решил, что все ваши разговоры о замужестве лживы. Он думает, будто вы просто тешите собственное самолюбие, а с эрцгерцогом обращаетесь как с игрушкой.

– Что за чертовщина! – не выдержала Елизавета. – Я отучу его говорить в таком тоне обо мне! Покажу ему, что совершенно честна в своих замыслах.

– А лорд Роберт? – спросил Сесил, подавляя улыбку. – Вы будете более осмотрительны с ним?

Ответом была невинная улыбка Елизаветы.

Слова Сесила привели ее в скверное расположение духа. Как осмелился епископ де Квадра говорить о ней подобные гнусности? Она обязательно докажет этому испанцу, что не ведет с ним никаких игр, а заодно заставит его заплатить за грубые слова. Оставалось лишь найти способ.

Елизавета мысленно перебрала, кто мог бы помочь ей в этом, и остановилась на Мэри Сидни, сестре Роберта. Если Кейт Ноллис была самой любимой фрейлиной королевы, то на втором месте стояла, конечно же, Мэри. Достаточно сказать, что юный король Эдуард умирал на руках Гарри – мужа Мэри. Чета Сидни принадлежала к числу верных друзей Елизаветы. Темноволосая, удивительно хорошо сложенная, Мэри казалась прекрасным цветком, выросшим на благородном дереве. Ее отличали доброе сердце и чувство юмора. Но она не была бы урожденной Дадли, если бы не обладала склонностью к интригам. Вряд ли кто-то лучше справится с поручением королевы.

Елизавета послала за Мэри и изложила свой план: Мэри должна будет тайно посетить епископа де Квадру. Фрейлина удивленно вскинула брови.

– Ваше величество, вы хотите, чтобы я подпортила ему репутацию? – спросила Мэри, удивленная странным поручением.

– Ничего подобного, – усмехнулась Елизавета. – Хотя я бы не отказалась полюбоваться вытянувшейся физиономией епископа! Нет, Мэри, мой замысел куда скромнее. Я хочу оживить переговоры по поводу моего брака с эрцгерцогом Карлом. По ряду причин я не могу сказать де Квадре об этом сама.

Мэри безуспешно пыталась скрыть свое недовольство. Она наверняка надеялась, что королева выйдет за ее брата.

Чувства фрейлины Елизавету не трогали.

– Ты скажешь его превосходительству, что во дворце Нонсач был раскрыт заговор с целью отравить меня и Роберта.

– Какой ужас, ваше величество! – воскликнула испуганная Мэри. – Я об этом даже не знала.

– Не знала, потому что никакого заговора и не было, – засмеялась Елизавета. – Но когда будешь говорить с епископом, изобрази весь ужас, на какой способна. Скажи, что очень боишься за мою безопасность и горячо желаешь видеть меня замужем за эрцгерцогом, поскольку этот достойный принц способен защитить меня от врагов. Словом, ты пришла просить о возобновлении переговоров о моем браке с эрцгерцогом. То, что ты из семейства Дадли, придаст убедительности твоим словам.

– Ваше величество думает, что он меня послушает?

– Еще как. – Елизавета была очень довольна и своей уловкой, и собой. – И обязательно скажи, пусть не смущается моим явным нежеланием обсуждать этот вопрос. Дескать, у знатных английских женщин есть такой обычай: они не соглашаются до тех пор, пока их не начинают домогаться всерьез.

Мэри Сидни стало несколько не по себе от замысла Елизаветы, однако и она улыбнулась, представив грузного, добропорядочного епископа де Квадру домогающимся… согласия Елизаветы на брак с эрцгерцогом.

– Особо не увязай в разговорах с ним, – продолжала Елизавета. – Скажи, мол, королева сама начинает понимать необходимость замужества, да и советники напирают. Дескать, устали они от ее проволочек. Обязательно заверь епископа, что ты не осмелилась бы прийти к нему, если бы все это не было правдой. В случае чего намекни, что действуешь с моего согласия. То есть сама я вслух об этом не скажу, но я была бы рада видеть эрцгерцога в Англии.

– Хорошо, ваше величество. Я сегодня же вечером постараюсь увидеться с епископом, – пообещала Мэри и бесшумно выскользнула из королевских покоев.

Вернулась она ближе к полуночи вместе с Робертом. Тот многозначительно посмотрел на Елизавету. Ему не терпелось узнать, с чего это вдруг она снова затевает переговоры о браке с эрцгерцогом и почему вовлекла в интригу с де Квадрой не кого-то, а его сестру.

– Как все прошло? – стараясь не смотреть на Роберта, спросила Елизавета.

– Поначалу епископ не хотел мне верить, – призналась Мэри. – Он даже послал за Робертом.

– К счастью, Мэри перед визитом к епископу переговорила со мной и объяснила, что к чему. – Голос Роберта звучал сдержанно. – Когда за мной прислали, я пришел и подтвердил, что моя сестра говорит сущую правду. Думаю, мои слова имели некоторый вес. А сейчас, ваше величество, я прошу разрешения удалиться. День сегодня был весьма утомительным.

– Робин, успокойся. Ты же знаешь о моих играх.

– Ни о чем подобном я не знаю!

Капризный мальчишка!

– Мэри, благодарю тебя за помощь и не смею задерживать, – повернулась Елизавета к фрейлине.

Когда Мэри ушла, Елизавета обняла Роберта:

– Глаза мои, сейчас я покажу тебе свои истинные намерения. Этот маленький спектакль я устроила, чтобы проучить епископа де Квадру. Больше он не посмеет обвинять меня во лжи и непостоянстве.

– Вот оно что, – облегченно вздохнул Роберт и впервые за все это время улыбнулся. – Значит, ты не собираешься выходить за эрцгерцога?

– Ни в коем случае.

В теплые сентябрьские дни двор Елизаветы переехал во дворец Хэмптон-Корт. Каждый день она гуляла по обширным паркам, окружающим дворец. Вдоль широких дорожек красовались огороженные цветочные клумбы. На бело-зеленых (цвет Тюдоров) деревянных столбах ее приветствовали деревянные геральдические звери.

– Отец очень любил это место, – сказала она Роберту, оглядываясь на внушительное здание из красного кирпича. – Он выкупил дворец у кардинала Уолси, намереваясь перестроить и подарить моей матери. Увы, ее казнили раньше, чем закончили переделывать дворец.

– Теперь он служит великолепным памятником твоим родителям, – улыбнулся Роберт. – И правильно, что король выкупил Хэмптон-Корт у кардинала. Служителям Бога не пристало обременять себя обширными владениями.

– А я никогда не любила этот дворец, – призналась Елизавета. – Другие им восторгаются, но мне он кажется неуютным. Вдобавок именно здесь я часто простужалась. Помню, как мне пришлось здесь задержаться, когда Мария решила, что беременна, и стала готовиться к родам. Для будущего ребенка наготовили кучу приданого. Мне в Хэмптоне жилось немногим лучше, чем в Тауэре. А дальше… подошел срок рожать. Потянулись дни сверх срока, потом недели. Каких только объяснений ни выдумывали, но ребенок не появлялся. Лето выдалось невероятно душным. Дворец был переполнен людьми. Идешь по коридорам и зажимаешь нос от запаха пота и откровенной вони… Кончилось тем, что моей бедной сестрице пришлось подтвердить то, о чем мы давно догадывались: у нее была ложная беременность. Живот раздуло, но чрево оказалось пустым. Помню, с какой радостью я поспешила убраться отсюда.

– Твоя сестра была несчастной женщиной, – заметил Роберт.

– И в этом немалая доля вины короля Филиппа. И как только у Сесила и других языки поворачиваются сватать меня за чужеземных принцев? Кстати, барон Брейнер упорно добивается аудиенции, но я не желаю его видеть.

Роберт оглянулся по сторонам, убеждаясь, что фрейлины королевы достаточно далеко и не слышат их разговора.

– Бесс, куда благоразумнее выйти за соотечественника.

Елизавета наградила его удивленным взглядом.

– Я не желаю выходить ни за герцога Арандельского, ни за Пикеринга.

– Я имел в виду совсем не их.

– Робин, мне известно, кого ты имеешь в виду, и мой ответ – нет!

Она резко развернулась и пошла в сторону дворца. Роберт догнал ее, и вместе они прошли через калитку, которая вела в личные покои королевы.

– Прости меня, Бесс. Я вовсе не хотел тебя раздражать. Вырвалось… ты же знаешь мои чувства к тебе.

– Только не надо сейчас о них. Идем, мне нужно с тобой посоветоваться.

Они шли по галереям и помещениям, где блеск золота и серебра перемежался с яркими красками. Очередная галерея вывела в просторный зал, в котором одну из стен украшали инициалы Анны Болейн. Разумеется, они не бросались в глаза. Их должны были заменить на инициалы Джейн Сеймур, но почему-то не успели. Знавший, в каком месте их искать, мог и сейчас видеть буквы, дорогие сердцу Елизаветы. Над головой поднималась удивительная крыша, составленная из гнутых консольных балок. Второй такой в Англии не было. А на полу, набранном белыми и зелеными плитками, кучка придворных готовилась к маскараду. Вдоль стен, увешанных шпалерами, стояли позолоченные деревья в больших кадках. В зале имелась сцена с поворотным кругом, на которой построили зеленый холм, усыпанный бумажными маргаритками. Идеальная декорация для пасторальных представлений. На нескольких придворных даже были маскарадные костюмы. Увидев королеву, все пали на колени.

– Поднимитесь, мои дорогие! Я всего лишь прохожу мимо и ничего не желаю знать о сюрпризах, которые вы готовите мне на этом маскараде.

Повернувшись к Роберту, она пояснила:

– Они решили сделать нам с тобой приятное и представить легенду об Эндимионе. Кейт Ноллис по секрету мне все рассказала, но я должна делать вид, что ничегошеньки не знаю. Благородный охотник Эндимион – это ты. Я буду представлять Диану, богиню луны. Эндимиона усыпили с помощью чар, однако Диана пробуждает его своим поцелуем. Ею движут сострадание, милосердие и присущая богине доброта. Это первый и единственный поцелуй в ее жизни. Ни до, ни после ничьи уста не касались уст Дианы.

Елизавета озорно поглядела на Роберта и направилась к широкой лестнице, ведущей во внутренний двор.

– А ты, мои Глаза, можешь понимать эту легенду, как тебе угодно!

Через несколько дней, когда двор вернулся в Уайтхолл, епископ де Квадра попросил у королевы аудиенцию. Она немедленно приняла и встретила улыбкой.

– Ваше величество, – начал не скрывавший своей радости епископ, – я пришел поговорить о вашем предполагаемом замужестве с эрцгерцогом Карлом. Насколько я понимаю, ваше величество выделяет эрцгерцога среди остальных претендентов и готовы дать ответ.

Елизавета нахмурилась:

– Не знаю, господин епископ, чем обусловлено ваше понимание, ибо моя позиция не изменилась. Я не желаю выходить замуж ни за эрцгерцога, ни за какого-нибудь другого претендента. Даже если я вдруг изменю свое решение, мне нужно будет вначале собственными глазами взглянуть на потенциального жениха. Как можно думать о замужестве, если ты никогда не видела того, кого предлагают тебе в мужья?

Слова королевы явно удивили де Квадру, но он быстро совладал с собой:

– Хоть это и противоречит установившимся правилам, я готов пойти навстречу вашему величеству и просить императора, чтобы он позволил сыну приехать в Англию. Разумеется, инкогнито.

– Нет! – порывисто возразила Елизавета. – Его высочеству лучше вообще сюда не приезжать, поскольку я даже мысленно не могу представить себе брак с ним.

Терпение де Квадры лопнуло.

– Ваше величество, мы понапрасну тратим слова. Вы должны начать с того, чтобы признаться себе в необходимости выйти замуж. Вы уже убедились, как тяжело править в одиночку. Далее вам следует пригласить эрцгерцога в Англию. Уверяю вас, вы ничуть не поступитесь вашим королевским достоинством. Император благосклонно отнесется к приезду сына в Лондон. Он очень желал бы видеть вас своей невесткой. Император лишь просит, чтобы его сын был избавлен от унижения на публике, если ваше величество решит отвергнуть эрцгерцога.

Елизавета слушала испанца, и внутри ее поднималась ярость. Она должна? Ей следует? Да кто такой этот епископ, чтобы говорить подобные вещи королеве? Однако Елизавета не позволила гневу выплеснуться наружу.

– Я не могу пригласить эрцгерцога в Англию. Королеве, как и любой английской девушке, не пристало звать кого-либо себе в мужья. Уж лучше тысячу раз умереть. Пусть инициативу проявит сам император.

Де Квадра вдруг превратился в эдакого доброго дядюшку, увещевающего строптивую племянницу:

– Конечно, ваше величество. Я понимаю вашу девическую гордость. Думаю, мне не составить труда убедить императора, и тот сам отправит сына в Англию.

Елизавета учтиво улыбнулась:

– Вы в этом уверены? Очень любезно с вашей стороны. При таком раскладе я была бы рада встретиться с эрцгерцогом.

– Ваше величество не будут разочарованы. – Епископ торжествовал и наверняка уже видел себя в роли устроителя королевской свадьбы. – Вам предпочтительно, чтобы эрцгерцог прибыл с официальным визитом или инкогнито?

– Я подумаю об этом. А покамест не добивайтесь от меня ответа. Эрцгерцог должен поступать так, как сочтет нужным. Я не желаю быть причастна к его визиту, и он не должен думать, будто я косвенным образом приглашаю его. Помните, я для себя не принимала решения о браке с эрцгерцогом. Этого вы от меня не слышали. Я вообще не знаю, стоит ли мне выходить замуж.

Де Квадра вдруг почувствовал себя очень уставшим. Он больше не улыбался. Его мечты о королевской свадьбе быстро тускнели.

– Я буду просить императора, чтобы он незамедлительно отправил сына в Англию.

– Очень надеюсь, что твои нынешние покои тебя вполне устраивают, – сказала Роберту Елизавета.

Их разговор происходил вечером того же дня, через несколько часов после аудиенции де Квадры. Оба ужинали в личных покоях королевы под свирепым взглядом Генриха Восьмого в присутствии нескольких фрейлин и коленопреклоненных слуг. Расположившаяся в углу Мэри Сидни услаждала слух королевы игрой на лютне. Большое блюдо было полно любимых пирожных Елизаветы. Три она уже проглотила.

– Вполне, Бесс. Единственный их недочет – сыровато. Но тут ничего не поделаешь. Даже королева не может отодвинуть Темзу подальше, – улыбнулся Роберт.

– Говоришь, сыровато? – Она встала из-за стола. – Идем, я хочу в этом убедиться.

Они прошли через анфиладу небольших комнат и вышли в коридорчик. Елизавета толкнула дверь в покои Роберта.

– Робин, Уайтхолл уже довольно стар и ветшает на глазах. Темзу я действительно отодвинуть не могу. Зато я могу кое-что другое. Ты еще не забыл про эту дверь и куда она ведет? – спросила Елизавета и покраснела.

У Роберта перехватило дыхание.

– Бесс, ты хочешь сказать… Ты наконец…

В нем мгновенно вспыхнуло желание.

– Я лишь хочу сказать, что после полуночи ты можешь меня навестить.

От соблазнительной улыбки Елизаветы у него закружилась голова.

Все оставшееся время Роберт убеждал себя не обольщаться, но ничего не мог с собой поделать. Вряд ли она стала бы говорить просто так. Значит, и она тоже… Роберт забыл про дела, которыми намеревался заняться вечером. Он думал только о будущем свидании. Боже, как сильно он ее хотел!

К полуночи дворец затих. Единственными звуками были переклички караульных да шум весел запоздалого лодочника. Роберт встал с постели, надел ночную рубашку и ярко-красный бархатный халат. Тихо ступая босыми ногами, он подошел к заветной угловой двери, толкнул ее. О чудо! Дверь открылась, и глазам Роберта предстало восхитительное зрелище.

Елизавета полулежала с книгой в руках среди множества подушек. Шелковые простыни, бархатное одеяло, расшитое золотом и серебром, балдахин в восточном стиле из расписного шелка. Кровать была сделана из разных пород дерева, умело подобранных по цвету. Рядом, на столике, инкрустированном серебром, горели две свечи. Чуть поодаль – на двух изящных комодах – еще несколько. Их свет красиво отражался на позолоченном потолочном карнизе. Спальня королевы имела всего одно окошко, тоже выходившее на реку. Койка дежурной фрейлины пустовала. Они с Елизаветой были одни.

Королева подняла глаза от книги. Удивления в них Роберт не заметил. Она ждала его прихода. На ней была ночная сорочка из тонкого батиста, расшитая серебром. Длинные рыжие волосы красивыми волнами струились по плечам. Пламя свечей делало их почти золотыми. Распущенные волосы немного сглаживали черты узкого, заостренного лица Елизаветы. И это изумительное зрелище видел только он, Роберт.

– Я так и думала, что ты придешь. – Королева отложила книгу.

Одним прыжком Роберт очутился возле постели и крепко обнял Елизавету.

– Как давно я мечтал об этом моменте, – прошептал он, целуя ее волосы, шею, постепенно приближаясь к ее губам.

Поначалу Елизавета отвечала с такой же страстью, но чем смелее становились его руки, тем сдержаннее были ее ответы.

– Робин, не проси от меня слишком много, – наконец вздохнула она. – Я хочу быть рядом с тобой, но пусть события развиваются без спешки. Ты сам знаешь, как опасен скандал для моей репутации. Есть ведь немало наслаждений, которые влюбленные могут доставить друг другу и не переступая черту. Ты согласен?

– Я готов тебе их показать! – прошептал Роберт.

Его желание было настолько велико, что он соглашался на все, что предлагала Елизавета.

Естественно, она не позволила ему переступить роковую черту. На следующее утро, нежась в ванне с пахучими травами, королева радовалась своей осторожности. Но она знала, что память об этих прекрасных часах счастья, которые они вырывали у жизни, навсегда останется с ней. Невозможно узнать человека, пока не окажешься с ним в одной постели и не увидишь самые скрытые его порывы и побуждения. Теперь Елизавета полностью узнала Роберта и убедилась, что ему можно доверять. Он полностью, бесповоротно принадлежал ей. Елизавета была готова поспорить на любую сумму, что это так. В ночь взаимного познания между ними возникли узы, которые никто не смог бы разорвать.

Теперь они каждую ночь проводили вместе. В Уайтхолле это стало непреложным правилом. В других дворцах – почти непреложным, ибо кое-где существовал риск, что их могут застать вдвоем. Иногда Роберт жаловался, что Елизавета губит его, лишая главного удовольствия, но она научилась доводить его до экстаза иными способами и продлевать ему наслаждение. Узнала она и как получать его самой, так что они нашли неплохие способы заместить обычное совокупление. Вскоре у них было все, кроме кульминации супружеских обязанностей. Это очень устраивало Елизавету, и она сомневалась, что когда-либо позволит себе двинуться дальше. Если Роберт начинал упорствовать, она сразу же напрягалась – возвращались прежние страхи. Елизавета его отталкивала, возмущаясь его настырностью. Охлаждение бывало недолгим. Вскоре она обволакивала Роберта ласковыми словами, дурманила поцелуями и позволяла чуть больше обычного. Роберт успокаивался, его желание гасло, и все возвращалось в прежнее русло. По крайней мере, для Елизаветы.

Но люди продолжали трепать языками, и дерзость пересудов только возрастала. Если верить сплетням, брак Елизаветы и Роберта – дело решенное. Естественно, слухи не ограничивались двором, а разносились по всей стране. Это заставило вспыльчивого Томаса Говарда – двоюродного брата королевы и самого ревностного католика среди пэров – поспешить ко двору. Герцог не скрывал своей ненависти к Роберту и недовольства поведением королевы.

– Ты только подумай! Он заявил мне в лицо, что глубоко скорбит о твоем легкомыслии и сомневается, может ли такая женщина, как ты, умело править государством, – возмущался Роберт.

Елизавету это тоже взорвало:

– Да как он смеет, черт побери! Я прикажу заключить его в Тауэр!

– Если позволишь, я сам его туда препровожу. Этот герцог имел наглость угрожать мне. Дескать, если я не оставлю своих нынешних притязаний, то умру не в преклонном возрасте и не в постели.

Глаза Елизаветы сердито сверкали.

– Он тебе просто завидует. Обычно так мальчишки-пажи завидуют своим сверстникам-принцам. Уверена, он метил в мои ближайшие советники. Уже видел себя рядом со мной. А тут на его пути возник ты. Этот Томас Говард всегда был довольно среднего ума. Может, я бы и нашла ему какую-нибудь должность при дворе, но после этого злобного выплеска он на корню зарубил все свои скромные шансы.

Елизавета решила, что будет внимательно следить за своим католическим братцем. Один его неверный шаг – и она без колебаний прикажет заточить его в Тауэр.

– Бесс, это еще не все его речи. От епископа де Квадры он узнал о слухах про нашу готовящуюся свадьбу и заявил, что он, герцог Норфолкский, и другие лорды никогда не допустят моего восшествия на королевский трон. Более того, епископ ему сказал, что я будто бы ищу способ освободиться от своей жены, чтобы жениться на тебе.

– Какой способ? – внезапно похолодев, спросила Елизавета.

– Он не сказал, хотя было понятно, на что он намекает, черт бы его побрал. Но честное слово, Бесс, я не ищу никаких способов освободиться от уз брака с Эми. Зачем гневить Бога, когда Господь и так скоро сделает меня свободным? Я не омрачу последние дни Эми разговорами о разводе, даже если бы на то были основания.

– Я тоже так думаю, – довольно резко подтвердила Елизавета. – У себя при дворе я не потерплю досужих сплетен. Если ты где-то их услышишь, обязательно опровергай как обычную клевету. Но предостерегаю тебя, мои Глаза: не слишком усердно возражай, иначе люди поверят, что так оно и есть!

Когда осень позолотила леса и поля, на английскую землю прибыл брат принца Эрика Иоанн, герцог Финляндский. Он разве что не размахивал пером, которым намеревался подписать брачный договор. Церемония встречи происходила в Колчестере. Елизавета нарочно отправила туда Роберта, надеясь, что герцог, увидев фаворита королевы, сообразит, что его брату не на что надеяться. Однако простоватый Иоанн принял любезные улыбки Роберта за чистую монету и посчитал, что путь к браку Елизаветы с Эриком открыт.

Герцог изо всех сил старался быть галантным. Двигался он, правда, достаточно плавно. На этом его галантности заканчивались. Не спасали ни модный плащ, ни кокетливая шляпа, ни обилие подарков королеве. Иоанн напоминал провинциального аристократа. Он кланялся всякий раз, когда Елизавета заговаривала с ним, награждал ее комплиментами на убогой латыни, называл дорогой сестрой, говорил, какая она красивая и очаровательная и как он восхищен замечательной Англией. Поначалу Елизавету забавляло его экстравагантное внимание, но вскоре она заметила, что барон Брейнер чуть не плачет, видя милости, оказываемые герцогу Финляндскому. Для барона появление Иоанна оказалось громом среди ясного неба. Мужчины с первых минут невзлюбили друг друга, и Елизавета начала всерьез опасаться, как бы они не устроили потасовку. Ей пришлось охладеть к любезностям Иоанна и вновь начать оказывать знаки внимания Брейнеру. Затем ее отношение к обоим стало одинаково теплым. Каждому она позволяла надеяться на успех, но не более того. Слов предпочтения не слышал от нее никто. А Елизавета наслаждалась затеянной игрой, с каждым днем становясь все более искусной.

– Ваше величество, – жаловался Сесил, – у меня голова идет кругом от вашей неопределенности. Думаю, что и у посланников претендентов – тоже. Я бы настойчиво рекомендовал вам выбрать кого-то одного, а остальных с достоинством отправить восвояси.

– Дух мой, как ты не понимаешь простой вещи? Пока они живут надеждой, они остаются моими друзьями! – тоном мудреца ответила ему Елизавета.

Пусть же это время продлится подольше, хотя и она сама начинала уставать от своей игры.

А тем временем добиваться руки Елизаветы вознамерился еще и датский король. Его посланник прибыл во дворец в ярко-красном камзоле, на котором было вышито пронзенное стрелой сердце. Зрелище оказалось впечатляющим и немало позабавило придворных.

Как-то епископ де Квадра увидел королеву беседовавшей с герцогом Иоанном. Разговор происходил на галерее арены, где устраивались рыцарские турниры.

– Вижу, число претендентов на руку вашего величества продолжает расти, – учтиво улыбаясь, произнес епископ.

– Да. Многие надеются, – ответила Елизавета, которой не хотелось пикироваться с испанцем.

Внизу начинались состязания, в которых участвовал Роберт. Ей было не оторвать от него глаз. Едва подали сигнал, королева забыла обо всем, кроме своего возлюбленного.

– Возможно, вы склоняетесь к мысли заключить брачный союз с кем-то из ваших соотечественников, – осторожно намекнул де Квадра.

– Я рассматриваю разные варианты, – не поворачиваясь к епископу, сказала Елизавета.

В этот момент Роберт сбросил с лошади другого ее родственника, лорда Хансдона. Елизавета шумно захлопала в ладоши.

– Браво! – закричала она. – Браво, мои Глаза!

В галерее, неподалеку от них, находился и барон Брейнер. Он ревниво следил за королевой и ее окружением. Затем, стараясь не уронить собственного достоинства, приблизился и испросил позволения поговорить.

– Ваше величество, я не вижу для себя смысла дальше оставаться в Англии, – сказал Брейнер. Выражение его лица показывало, что он догадывается об истинном смысле игры, которую вела Елизавета. – У вас нет намерений выходить за эрцгерцога. Ваше сердце отдано другому.

– Позвольте мне самой судить о том, кому отдано мое сердце, – холодно ответила Елизавета.

Ее хорошее настроение улетучилось. Если Брейнер покинет Англию, вина за это ляжет на Роберта. Посланники отнюдь не глупые люди. Они понимают: вся ее неопределенность по поводу женихов имеет единственную причину, которая зовется Робертом Дадли. Сесил неоднократно предупреждал ее, что из-за чрезмерной симпатии к Роберту она может потерять свои преимущества. И не только он.

Ночью Роберт пришел к ней в спальню рассерженным, но отнюдь не на Брейнера.

– Этот Норфолк зашел слишком далеко! Он заявил мне… да, прямо в лицо… что приложит все усилия, чтобы ты вышла за эрцгерцога. Я ему ответил, что настоящему англичанину не пристало советовать королеве выходить замуж за иностранца. И уж тем более это странно слышать от родственника королевы.

– Что ж, Томас может счесть меня предательницей интересов английской короны. Я много думала об этом браке, – криво усмехнулась Елизавета. – Но думала, и не более того. А сейчас я вообще больше не хочу думать ни о докучливых иноземных принцах, ни об их докучливых посланниках… Роберт, да плюнь ты на этого Томаса Говарда! Дураком он был, дураком и остался. Предоставь мне самой с ним разобраться. У нас с тобой есть более приятные занятия.

Елизавета улыбнулась и протянула ему руку.

Брейнер по-прежнему находился при английском дворе. Более того, он даже улыбался. Епископ де Квадра тоже пребывал в хорошем настроении. Он попросил королеву об аудиенции и едва мог дождаться, чтобы сообщить ей приятную новость.

– Ваше величество, эрцгерцог Карл скоро отправится в Англию.

С таким же успехом он мог бы сообщить Елизавете о втором пришествии Христа.

– Все ваши условия соблюдены, и вскоре вы сможете воочию увидеть эрцгерцога.

Недовольство Елизаветы на сей раз было вполне настоящим.

– Насколько понимаю, барон покидает Англию и далее не будет участвовать в переговорах.

– Ваше величество, позвольте мне извиниться за барона. У него сложилось неверное впечатление, будто ваше сердце отдано другому.

Елизавета вертела кольца на своих изящных пальцах и чувствовала, что попала в засаду.

– Епископ, мое сердце не отдано никому. В данный момент я вообще не думаю о браке. Конечно, встреча с эрцгерцогом могла бы изменить мою точку зрения.

Приезд эрцгерцога вряд ли уместно было сравнивать со вторым пришествием. И потом, еще неизвестно, как епископ отнесется к подобной аналогии. Уж лучше промолчать.

Однако Елизавете было приятно видеть, что она взъерошила де Квадре перышки. Пусть не забывается.

– Ваше величество, получается, вы пригласили эрцгерцога только на… смотрины, – не выдержал епископ.

– Нет! – тут же возразила Елизавета. – Я всего лишь выразила желание увидеть его вживую и узнать, что он за человек. Еще я говорила, что никогда бы не вышла замуж за того, кого ни разу не видела. Если кому-то угодно понимать мои слова по-своему, это их право.

– Ваше величество, – зачастил де Квадра, – я слышал от одной из ваших фрейлин, занимающей достаточно высокое положение в вашем в окружении, о странной традиции, касающейся брака. Английским женщинам из числа знати, оказывается, свойственно отклонять брачные предложения до тех пор, пока их чуть ли не силой заставят согласиться.

Елизавета едва сдерживалась, чтобы не захихикать. Казалось, еще немного, и у епископа из ушей повалит пар. Чувствовалось, он понятия не имеет, как можно убедить королеву вступить в брак!

– Мое окружение много чего говорит. Естественно, из лучших побуждений. Но исключительно по собственной инициативе. Я никого об этом не просила.

Епископ де Квадра был ошарашен. Елизавета вовсю наслаждалась удавшейся интригой.

– Похоже, я оказался в дураках, – пробормотал де Квадра. – Я совершенно не понимаю вашего величества.

– Любезный епископ, я сама себя далеко не всегда понимаю! – лучезарно улыбаясь, ответила Елизавета.

Осень сменилась зимой. Как-то темным зимним вечером Елизавета сидела в своей личной приемной и сосредоточенно переводила отрывок из Тацита. Ее занятия нарушил неожиданный приход Сесила. Лицо государственного секретаря было предельно серьезным.