Москва футбольная. Полная история в лицах, событиях, цифрах и фактах Савин Александр

От автора

Чтобы помнили

21 декабря 1909 года по старому стилю (3 января 1910 года по новому) московский градоначальник, генерал-майор свиты Его Императорского Величества Александр Александрович Адрианов (Андрианов) официально утвердил Устав Московской футбольной лиги (МФЛ). В июне 1910 года прошло учредительное собрание МФЛ, а уже в августе стартовал первый официальный чемпионат города. Тогда он назывался розыгрышем Кубка Фульда. В этом же году москвичи провели свои первые международные матчи. Именно с этого момента идет официальный отчет шагов всенародно любимой игры по столичным футбольным полям и стадионам.

Но Москва познакомилась с футболом еще до того, как на ее полях стали проводиться первые официальные турниры. В далеком 1895 году о занятиях в Москве футболом английских колонистов впервые упомянула пресса тех лет, через десять лет, в 1905 году, был официально зарегистрирован первый московский клуб – Сокольнический клуб спорта (СКС), а в 1907 году состоялась первая официальная встреча сборных команд Москвы и Санкт-Петербурга, стали проводится матчи школьных команд.

Цель представляемого на читательский суд издания – собрать воедино и обобщить все наиболее значимые факты из истории развития столичного футбола от момента его зарождения до наших дней, и в популярной форме донести их до массового читателя, в независимости от его клубных пристрастий. Для ветеранов московского футбола, болельщиков со стажем – это возможность встречи со своей молодостью, товарищами по клубным коллективам и сборной страны, возможность еще раз пережить увлекательные моменты спортивного противостояния, а для молодежи – возможность узнать, или ближе познакомиться с прославленными мастерами московского кожаного мяча, не раз побеждавших самые грозные и легендарные клубные команды мира, сильнейшие национальные сборные – профессионалов из Германии, Англии, Франции, Италии, Аргентины и многих других стран.

Да, были в нашей славной футбольной истории и такие времена! Без прошлого, как всем хорошо известно, нет будущего. Его не построить без уважения к предкам и осмысления их опыта. Поэтому, имена и дела великих футбольных первопроходцев столичного кожаного мяча, по привязанности к игре, самоотдаче, ответственности, квалификации, творческому подходу к своему делу во многом превосходящих большинство своих современных коллег, их уникальное футбольное наследство, должны навсегда остаться в нашей памяти и наших сердцах.

Отметим, что первая, по настоящему серьезная работа по истории столичного футбола принадлежит перу патриарха отечественной футбольной статистики Константина Сергеевича Есенина, и увидела свет в начале семидесятых годов. Речь идет о книге «Московский футбол» (издательство «Московский рабочий», 1974). Однако, это издание, в работе над которым также принимали участие Н. Травкин, В. Осипов, И. Добронравов и К. Барышников, не преследовало цели подробного освещения московского футбола во всем его многообразии на протяжении длительного исторического периода с подробными цифровыми выкладками. Оно было призвано лишь снять пелену полной неизвестности с прошлого нашего футбола, донести необходимо-минимальные сведения о нем до широкой читательской аудитории.

И своего авторы добились. Они воскресили в сердцах любителей всенародной игры память о пионерах московского футбола, заложили основы отечественной футбольной статистики, пробудили интерес к истории российского и, в частности, московского футбола, заочно воспитали новую плеяду российских исследователей спортивного прошлого, задача которых достойно продолжить это трудное, но почетное дело, донести изученное до самых широких читательских слоев.

Большую роль в освещении истории футбола, в том числе и московского, сыграло в свое время издательство «Физкультура и спорт», выпустившее в начале семидесятых годов несколько справочных изданий из серии «Библиотечка футбольного болельщика», куда, в частности, вошли и книги о московских командах «Спартак», ЦСКА, «Динамо» и «Торпедо». Указанные издания стали библиографической редкостью уже в год их выхода в свет. К сожалению, выпуск этой серии завершен не был, а предпринятая в начале XXI века издательством «Терра-Спорт» попытка реанимировать серию не была завершена в планируемом объеме.

Внесли свою существенную лепту в дело пропаганды столичного футбола и справочные издания пресс-центра стадиона «Динамо», выпустившего на рубеже 60-х и 70-х годов очень интересные клубные ежегодники команды «Динамо» за 1967–1970 годы. Особого внимания заслуживают монументальные издания, посвященные истории московских команд «Динамо», «Спартак» и «Локомотив», выпущенные в свет уже в начале XXI века. Это книги «На бессрочной службе футболу. Факты и цифры из биографии клуба «Динамо» Москва» И. С. Добронравова, официальное издание «Весь Спартак» (авторы Э. Нисенбойм, В. Расинский и др., издатель С. Сенин), «Локомотив» Москва. Официальная история. 1923–2005» (автор П. Н. Алешин, издательство «Городец»).

Великолепный подарок всем любителям футбола преподнес в 1997 году Российский футбольный союз, выпустивший под общей редакцией В. И. Колоскова энциклопедический справочник «Российский футбол за 100 лет». В подготовке этого уникального издания принимали участие Х. А. Агишев, В. И. Адамышев, А. А. Бабешко, А. В. Бедов, В. Е. Внуков, А. М. Козулькин, Ю. А. Кошель, С. В. Мартынов, А. В. Масалов, В. И. Осипов, С. Ю. Поляков, В. А. Сафаров, А. Г. Сергеев, В. М. Фалин, Р. Ш. Шенгелия. Редакторы-составители: И. С. Добронравов, В. В. Соловьев, Н. И. Травкин, М. И. Щеглов.

Заметным событием стал и выпуск на рубеже XX–XXI вв. книг «100 лет российскому футболу» под общей редакцией В. И. Колоскова (авторский коллектив: П. Алешин, А. Горбунов, О. Кучеренко, В. Фалин, Л. Филатов, редактор А. Вартанян) и «Московский футбол, ХХ век» (авторский коллектив: Х. Агишев, П. Алешин, В. Ергаков, Г. Морозов, М. Рафалов, В. Соловьев, Н. Травкин, С. Чуев, М. Щеглов), изданной по инициативе Московской городской коллегии судей и посвященной двум юбилейным датам: 90-летию создания МФЛ и 85-летию МГКС.

Хочется отметить также Овидия Павловича Баженова и Андрея Георгиевича Глориозова, благодаря бескорыстной помощи которых, вот уже несколько лет выходят в свет замечательные книги о ветеранах динамовского футбола. А в настоящее время с их помощью реализуется уникальный проект под общим названием «Чемпионаты СССР по футболу в цифрах и фактах», к работе над которым привлечены ведущие статистики стран бывшего СССР – О. П. Баженов, А. Т. Вартанян, А. В. Гриценко, И. С. Добронравов, С. С. Дементьев, А. Б. Ежов, А. С. Исаев, Е. М. Манашев, Е. Пильщиков, Е. В. Пугло, В. И. Соснин, Ю. Г. Суконщиков, В. М. Фалин, Г. С. Ханамирян, Ю. А. Яцына и др. Общее руководство проектом осуществляет А. Ю. Яковлев.

Большой вклад в дело пропаганды отечественного футбол вносит и Издательский дом «Книжный клуб» (генеральный директор А. В. Беликов), выпускающий уникальные книги о выдающихся мастерах нашего футбола. Это серии: «Память», «Легенда» и «Династия».

Из массовых изданий прошлых лет отметим также книги братьев Старостиных («Звезды большого футбола», «Записки капитана», «Повесть о футболе», «Футбол сквозь годы» и др.), В. Верхолашина («Динамовцы»), М. Ромма («Я болею за «Спартак»), М. Сушкова («Футбольный театр»), Н. Соколова («Первый вратарь сборной»), Ю. Коршака («Старый, старый футбол»), М. Мержанова («Играет «Спартак», «Еще раз про футбол»), Б. Аркадьева «Тактика футбольной игры», книги-воспоминания А. Акимова, Г. Федотова, К. Бескова, М. Якушина, И. Нетто, Л. Яшина, В. Иванова, В. Николаева, В. Шустикова, Н. Симоняна, В. Бубукина, А. Парамонова, А. Кавазашвили, А. Бубнова и др. Неоценимые свидетельства очевидцев прошлого нашего футбола, также как и публикации на спортивную тематику многочисленных периодических изданий за столетний период времени, разнообразные справочные данные и архивные документы, были использованы автором в работе над настоящим изданием. Из последних новинок отметим книги о «Торпедо», ЦСКА, «Спартаке», «Динамо» и «Локомотиве» вышедшие в издательстве ЭКСМО в рамках серии «Настольная книга болельщика».

Считаю своим долгом назвать и имена флагманов отечественной спортивной журналистики, а также их современных коллег, донесших до сегодняшнего дня имена, фамилии, даты и события далеких лет. Среди них: М. Ромм, Ю. Ваньят, Л. Филатов, Б. Федосов, В. Фролов, В. Пахомов, М. Мержанов, А. Вит, Г. Радчук, Л. Горянов, А. Леонтьев, Л. Лебедев, В. Асаулов, Ю. Сегеневич, В. Винокуров, О. Кучеренко, А. Нилин, А. Меньшиков, Б. Туров, Ю. Лукашин, А. Соскин, А. Горбунов, П. Алешин, И. Горанский, Л. Прибыловский, В. Владимиров, А. Матвеев, А. Ратнер, В. Калинкович, А. Владыкин, Л. Трахтенберг, В. Ергаков, И. Тимошкин, П. Васильев, Е. Дзичковский, Б. Духон, С. Шмитько, И. Рабинер, А. Скворцов, А. Просветов, К. Столбовский и многие, многие другие.

Смею также утверждать, что настоящее издание было бы далеко неполным без самоотверженного исследовательского труда наших футбольных историков и статистиков прошлого и настоящего: А. Переля, Э. Пендер-Бугровского, А. Комарова, А. Вартаняна, Н. Травкина, И. Добронравова, А. Горелова, Ю. Кошеля, В. Адамышева, В. Колоса, Ю. Ландера, В. Баташева, В. Фалина, Ю. Лукосяка, А. Бедова, В. Внукова, А. Бояренко, Х. Агишева, Г. Ибрагимова, Г. Морозова, С. Чуева, А. Просвирнова, Е. Мозалевского, А. Елагина, М. Щеглова, А. Костенецкого, Н. Владимирцева, А. Томина, Д. Крылова, Г. Калянова и других.

Отдельно хочется отметить наших футбольных фотокорреспондентов, благодаря кропотливой работе которых оказались сохраненными для истории лица и события, связанные с историей московского кожаного мяча. Среди множества имен корифеев спортивной фотографии разных лет вспомним таких мастеров, как С. И. Манухин, С. А. Шестернин, Л. Огинский, М. Замуэльсон, А. Грибовский, И. Фигуров, С. Красинский, Г. Малиновский, Б. Николаев, А. Козловский, М. Мезенцев, Н. Волков, О. Неелов, И. Шагин, М. Боташев, В. Шандрин, А. Бурдуков, В. Евстигнеев, А. Бочинин, Ю. Моргулис, Б. Светланов, Ю. Сомов, Л. Бородулин, А. Хомич, В. Гребнев, А. Сергеев, В. Родионов, В. Федоренко, С. Гунеев, А. Макаров, Е. Семенов, Е. Волков, Ю. Соколов, И. Уткин, В. Ун-Да-Син, С. Колганов, А. Федоров, А. Голованов, С. Киврин, А. Вильф, С. Панкратьев, В. Белоусов, С. Пономарев, А. Денисов, А. Филиппов, Г. Сысоев, Ю. Дородонов, И. Питалев и др. Небольшая часть работ этих, а также других фотомастеров (как профессионалов, так и любителей) использованы в оформлении настоящего издания. К сожалению, ограниченные технические возможности, не позволили нам значительно расширить иллюстративную составляющую книги.

В заключении хочется отметить, что предлагаемое читателям произведение ни коим образом не претендует на роль всеобъемлющего, полностью законченного материала, а служит лишь базисной основой для его дальнейшего насыщения дополнительными данными, что позволит в будущем составить полную летопись московского футбола, ликвидировать многочисленные «белые пятна» в его богатейшей истории, исправить имеющиеся ошибки и неточности настоящего издания.

Уважаемые читатели!

Все ваши замечания, уточнения и предложения автор просит направлять по адресу: [email protected]

А. В. Савин

Часть первая

Они были первыми, или От Кубка Фульда к чемпионатам СССР

Футбол в Россию, как и в большинство стран Европы и Южной Америки, был импортирован его родоначальниками – англичанами. Задыхающаяся от собственной машиностроительной мощи, далеко ушедшая вперед капиталистическая Великобритания во второй половине XIX века снимает запрет на экспорт станочного и машинного оборудования. По всем направлениям расплывается прогресс, в прямом и переносном смысле. Следом едут великолепные британские специалисты. Проснувшаяся Российская Империя пускается в погоню за далеко ушедшим вперед индустриальным миром.

В крупнейших наших городах возникают и начинают успешно работать многие коммерческие компании, филиалы крупных заграничных банков, концессионные предприятия, владельцами которых были не только англичане, но и немцы, французы и т. д. Из этих же стран постоянно привлекалось множество инженеров, техников, квалифицированных рабочих, банкиров, коммерсантов и менеджеров. Особенно бурно шел этот процесс в крупнейшем торговом и промышленном центре Империи – Санкт-Петербурге, чему способствовало его выгодное географическое положение. Именно здесь в 1860 году англичане основали первый спортивный кружок под названием «Нева», а в 1879 году – «Санкт-Петербургский футбол-клаб». Позже появились шотландские и немецкие кружки. Есть сведения, что первые футбольные матчи в городе на Неве проводили между собой английские служащие Сампсониевских мануфактур еще в 1879 году. Правда, назвать это настоящими футбольными матчами можно лишь с большой долею условности. Скорее всего, британцы просто упражнялись с кожаным мячом, гоняли его небольшими группами (что-то на подобие нашего пресловутого «дыр-дыра»).

В 1891 году был организован кружок велосипедистов в Царском Селе, а начиная с 1892 года в перерыве между велосипедными соревнованиями проводились показательные игры в футбол между членами кружка. В 1893 году состоялось первое публичное (сегодня бы сказали – «показательное») выступление футболистов на Семеновском циклодроме. В перерыве между заездами зрители увидели удивительную игру, о которой газета «Петербургский листок» написала потом: «В антракте публику развлекали господа спортсмены, играющие в мяч (football) по программе. Суть игры состоит в том, что партия играющих старается загнать шар – подбрасывая ногой, головой, чем угодно, только не руками – в ворота противной партии. Площадь для игры была сплошь покрыта грязью. Господа спортсмены в белых костюмах бегали по грязи, шлепаясь со всего размаха в грязь, и вскоре превратились в трубочистов. В публике стоял несмолкаемый смех. Игра закончилась победой одной партии над другой». Мы не знаем, кто были эти «господа спортсмены» – британцы, работающие в России или, быть может, в игре участвовали русские любители погонять мяч.

В 1888 году, недалеко от Павловска, студентом Петром Павловичем Москвиным (он вошел в историю спорта как инициатор развития в России легкой атлетики, лыжных гонок, хоккея и других видов физкультуры) был организован Санкт-Петербургский кружок любителей спорта (более известный под сокращенным названием «Спорт»). Это был первый русский спортивный кружок. Футбол в нем стали культивировать только весной 1897 года, и тогда же была создана команда, в которой преимущественно играли русские футболисты, но были и иностранцы.

Первый настоящий, освещаемый прессой, полуторачасовой футбольный матч в истории России состоялся в Петербурге 12 (24) октября 1897 года на плацу первого Кадетского корпуса, который располагался на Кадетской (позже Съездовской) линии Васильевского острова. Встречались команды Василеостровского кружка любителей футбола (она была организована при Василеостровском клубе велосипедистов, и существовала к тому времени уже шесть лет) и Кружка любителей спорта (КЛС). Представители «Спорта», которым еще не исполнилось и года, проиграли василеостровским англичанам со счетом 0:6.

Отчет об этом матче был опубликован в «Петербургском листке» № 282 от 14 (26) октября 1897 года: «Футбол – английское изобретение. Это не то игра в лапту, не то состязание на ловкость. Суть игры в том, что одна партия играющих должна загнать громадный мяч, не касаясь его руками, в город противников. Спорт этого рода появился в Петербурге еще очень недавно, но успел получить громадное распространение. У нас есть уже три кружка любителей играть в «футбол»: Петербургский, Василеостровский и Озерковский. С нынешнего года «футбол» введен в программу Кружка любителей спорта. До сих пор последний кружок занимал первое место почти во всех видах, но только не в «футбол». Несмотря на это, когда Василеостровское Общество футболистов вызвало его на матч, он принял предложение, и состязание состоялось в воскресенье, 12 октября на громадном плацу Кадетского корпуса на Васильевском острове».

О характере матча можно судить по следующим строкам: «Пинки, удары ногою по физиономии, удары, от которых игроки летели кувырком, все казалось обычным явлением. К счастью, особенно серьезно не было разбито ни одной физиономии». Несмотря на неприятный для русской команды итог встречи, тогдашний оптимист-корреспондент писал в конце своего отчета: «…еще немножко тренировки, и русаки подтянутся и, наверное, будут бить англичан». Именно этот осенний день 1897 года и считается официальной датой рождения футбола в России, хотя Санкт-Петербургская футбольная лига (первая в Российской империи) создана лишь в 1901 году английскими клубами «Невский», «Невка» и «Виктория».

Создание футбольной лиги во многом стало возможным благодаря организаторским способностям одного из основателей клуба «Невский», английского инженера Джона (Ивана Михайловича) Ричардсона, который Лигу и возглавил. Футбольные клубы «Невка» и «Невский» образованы в начале 1890-х годов. Первый объединял в основном шотландцев, работавших на Сампсониевской мануфактуре. Клуб «Невский» был организован англичанами с Невской ниточной мануфактуры. «Виктория» была наиболее интернациональной командой – в ней рядом с англичанами и немцами играли и русские. Имелись в столице и другие футбольные команды, но в большинстве своём организовывались они от случая к случаю, своих полей не имели и реальной спортивной силы, как правило, не представляли.

Приглашение в Лигу получил и русский «Кружок любителей спорта» («Спорт»), имевший на тот момент самую, пожалуй, организованную и постоянно действующую русскую футбольную команду и даже своё футбольное поле на арендованной площадке во владениях князя Сергея Белосельского-Белозёрского на Крестовском острове. Но от этого приглашения «Спорт» тогда отказался. Дело в том, что весной 1901 года, «Спорт» провел две товарищеские встречи с «Викторией» и обе унизительно проиграл – 1:6 и 1:7. Наверняка, эти поражения повлияли на принятое тогда руководством клуба решение. Время русского «Спорта» еще не пришло…

При участии трех клубов 2 сентября – 14 октября 1901 года и был разыгран первый чемпионат Петербурга по футболу. Для победителей чемпионатов был учрежден специальный переходящий приз, приобретенный подданным британской короны, футбольным меценатом и крупным предпринимателем Томасом Аспденом (на русский лад он называл себя Фомой Матвеевичем). Этот приз (серебряный «Кубок Аспдена») разыгрывался первыми командами городских клубов все дореволюционные годы. А первым обладателем почетного приза стала «Невка» (она состояла в основном из шотландцев), набравшая пять очков из шести. Второе место досталось «Виктории», третье – «Невскому» клубу, в составе которых выступали англичане. Таким образом, первый чемпионат Петербурга был целиком британским.

На следующий год в Лигу все-таки вступил «Спорт», ещё через год за Кубок Аспдена боролось уже пять команд, а в следующем сезоне членами Лиги являлись уже девять клубов и более 150 футболистов… В конце прошлого века и в первые годы XX века в Петербурге футбольные клубы стали возникать один за другим. Многие из них быстро исчезали, но некоторые прочно вошли в историю отечественного футбола. Несмотря на все трудности, футбол рос, развивался, завоевывал популярность.

В семидесятые годы XIX века в Одессу переехала Керченская Индо-Европейская контора телеграфа, благодаря чему местная колония англичан значительно увеличилась. Эти «колонисты» и привезли из Англии футбол. Так, помимо периодического завоза традиционной напасти – холеры и чумы, южная столица империи послужила «окошком» и для другой «болезни», которой до сих пор страдает большинство нашего населения. Играли англичане на поле образованного в 1878 году при британском консульстве Одесского британского атлетического клуба (ОБАК), которое располагалось в районе Малофонтанской дороги, недалеко от берега моря. На территории царской России ОБАК стал первым спортивным клубом, культивирующим футбол. В 1884 году ОБАК построил собственный стадион, который находился напротив киностудии. Клуб долгое время был закрытым и состоял сплошь из одних английских, или бывших английских подданных. ОБАК проводил ежегодные встречи с футболистами румынского города Галац, а также играл с командами приходивших в Одессу британских судов. В 1899 году в нем появились первые местные игроки – Пиотровский и Крыжановский. Чуть позже к ним присоединился и Сергей Уточкин. Будущий знаменитый авиатор, конькобежец и велогонщик мирового класса долгие годы был кумиром одесских болельщиков. Все игроки ОБАКа были одеты в настоящие футбольные бутсы. Эти непременные футбольные аксессуары производились тогда только на Британских островах из колумбийского каучука и кожи. Хорошие бутсы везли из Туманного Альбиона на заказ. А пара стоила сумасшедшие по тем временам деньги – 40 рублей! В других командах кожаный мяч даже на официальных турнирах гоняли кто в чем – в ботинках, тапочках и сапогах.

Новая увлекательная игра вскоре нашла почитателей и среди одесситов. Прошло немного времени, и в разных уголках Одессы – на Михайловской площади, на улицах и площадях Молдаванки, Слободки, Сахалинчика, Голопузовки и Пересыпи – мальчишки стали гонять мяч. Толчком к массовому развитию футбола в Одессе послужило создание в 1907 году преподавателем английского языка Питерсом в мужской гимназии А. Юнгмайстера своей команды (эта гимназия, кстати, размещалась во дворце бывшего генерал-губернатора Новороссийского края М. С. Воронцова. После революции это помещение занимали шахматный клуб и Дворец пионеров. Именно здесь в 1932 году, на сеансе одновременной игры, которую провел тогдашний чемпион мира по шахматам кубинец Хосе Рауль Капабланка, местный 12-летний самородок Муля, он же Самуил Нутович Котлерман, выиграл у чемпиона партию. Кстати, Котлерман за свою долгую жизнь воспитал целую плеяду выдающихся шахматистов, среди которых международный гроссмейстер, заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер СССР Ефим Петрович Геллер, заслуженный тренер ФИДЕ Владимир Борисович Тукмаков и другие известные мастера). Одновременно несколько любителей футбола образовали Одесский кружок футбола (ОКФ), а подполковник 11 – го саперного батальона В. Шереметьев из воспитанников 3-й гимназии организовал «Шереметьевский кружок спорта». Была в Одессе и чисто греческая команда – ОГКС. Знаковое событие произошло глубокой осенью 1908 года, когда юные футболисты гимназии Юнгмайстера со счетом 1:0 победили чопорных и высокомерных британцев из ОБАКа. А осенью 1911 года образовалась Одесская футбольная лига.

В Москву футбол пришел в конце XIX века. В 1847 году по ходатайству Московского отделения Мануфактурного совета, в Серпуховской части Москвы был открыт машиностроительный завод шотландских предпринимателей Ригли и Гоппера (в оригинале: Хоппер /Hopper/, а Гоппер – устоявшаяся русская транскрипция). В отчете Департамента мануфактур за 1847 год отмечалось, что новое предприятие «будет приготовлять большую часть машин, выписываемых доселе из чужих краев, и вместе с тем починять уже находящиеся на фабриках английские и другие иностранные машины». В 1868 году Гоппер стал единовластным хозяином завода. Позже это предприятие получило название «Товарищество В. Я. Гоппер и K°», а потом – Торговый дом «Гоппер», куда входили чугунолитейный и машиностроительный заводы.

После смерти основателя фирмы, инженера Василия (Вильяма) Яковлевича Гоппера, завод и находящиеся в его собственности постройки на Даниловской улице и по Малому Мартыновскому переулку (в 1922 году из бывших Даниловской и Коломенско-Ямской улиц образована Дубининская улица) перешли к его жене – подданной Великобритании, временной московской купчихе 1-й гильдии Елизавете Ивановне Гоппер (урожденная Элизабет Бесант Расселл имела еще и собственный дом на Большой Ордынке, 38, сохранившийся до наших дней; в конце XIX века она вернулась в Англию, где и скончалась в 1909 году), и ее сыновьям (Аллану, Василию, Якову и Сиднею), которые и управляли всем большим хозяйством (только на московском заводе работало около 500 человек, а в 1886 году Гопперы приобрели и одно из старейших промышленных предприятий Орехово-Зуево – чугуноплавильный завод, который был ориентирован, прежде всего, на выпуск деталей для оборудования текстильных фабрик. После революции завод назывался «Красный ореховец»).

В 1916 году завод на Даниловской улице переходит в собственность потомственного дворянина, присяжного поверенного Льва Александровича Михельсона и получает название «Московский снарядный и машиностроительный завод Л. А. Михельсона». Кстати, Лев Александрович Михельсон личность довольно интересная. Среди его далеких предков значится генерал от кавалерии, выходец из дворян Лифляндской губернии (его дед был шведом) Иван Иванович Михельсон, руководивший подавлением пугачевского бунта. За эти заслуги Михельсон получил орден Св. Георгия 3-го класса, имение в Витебской губернии и золотую шпагу, украшенную бриллиантами. Позже стал кавалером высших российских орденов: Александра Невского, Андрея Первозванного, Анны и Станислава. Победа над Пугачевым стала причиной того, что советская историческая наука исключила имя Михельсона из списков выдающихся полководцев.

Л. А. Михельсон был одним из издателей газеты «Голос Москвы», представителем отдела металлообрабатывающей промышленности в политотделе при Всероссийском союзе торговли и промышленности, владел машиностроительным, снарядным и чугунолитейным заводами в Москве. Мало того, в 1895 году, после получения свидетельства на право разведывания золота и руды, Михельсон свои деловые устремления направил в Сибирь. Именно им в конце XIX века при постройке Великого сибирского пути (Транссибирской магистрали) началось строительство первых кузбасских шахт, положивших начало старейшему угольному району Кемеровской области – Анжеро-Судженскому. Многие по праву считают Л. А. Михельсона – первого владельца Судженских каменноугольных копий, родоначальником угольной отрасли Кузбасса.

После национализации московский завод Михельсона назывался «Русская машина», а с 9 сентября 1922 года предприятие получило имя Владимира Ильича Ленина, так как именно здесь 30 августа 1918 года в него стреляла анархистка, а затем правая эсерка, полуслепая женщина-миф Фанни Ефимовна Каплан, она же – Фейга Хаимовна Ройтблат. А история с переименованием завода такова. В 1922 году рабочие предприятия обратились лично к Ильичу и в Центральную комиссию Московского Совета рабочих, крестьянских депутатов по переименованию фабрик и заводов с просьбой присвоить заводу имя Ленина.

При этом они просили учесть, что «рабочие завода еще задолго до Февральской революции принимали самое активное участие в политической работе и в Октябрьские дни в числе первых явились с оружием в руках на защиту власти Советов и содействовали ее укреплению; что на территории завода, по преступному замыслу вожаков партии эсеров, пролита кровь первого вождя российского пролетариата тов. Ленина, и это событие, как синоним одной из жертв, принесенных партией РКП на пути своих достижений, навсегда связал завод бывшего Михельсона с именем любимого вождя».

Ильич с просьбой рабочих, не сумевших защитить его от вражеской пули, согласился не сразу. Но, зла долго не держал и, подумав, свое согласие все же дал. Удовлетворил просьбу михельсоновцев и Московский Совет, а с 9 сентября 1922 года завод стал носить имя вождя. Именно на этом предприятии накануне Отечественной войны были изготовлены первые ракетные снаряды для установок «Катюша». В настоящее время завод называется ОАО «ЭВИ», а его заводоуправление находится – совершенно логично – в Партийном (бывший Третий Щипковский) переулке. Здесь же организатору самого грандиозного государственного переворота в мировой истории установлен памятник работы скульптора В. Б. Топуридзе. Хотя, на этом месте вполне заслуженно мог быть воздвигнут и другой обелиск – в память о первых футболистах Москвы.

В 1913 году на собрании, посвященном открытию Спортивного кружка «Замоскворечье», с приветственной речью выступил один из пионеров московского футбола Федор Львович Казалет. К теме его выступления мы вернемся чуть позже, а сейчас познакомим читателя с этой удивительной фамилией. Братья Федор (Frederick Archibald) Львович и Василий (William Lewis) Львович Казалеты (Cazalet) родились в России: первый – в 1871 году в Москве, второй – в 1862 году в Санкт-Петербурге, в давно обрусевшей семье Льва (Louis Henry) Александровича Казалета.

Эта шотландская фамилия была хорошо известна в России еще со времен Екатерины Великой. Питерские Казалеты (что характерно, первого российского Казалета звали Ноем, он был прадедом наших героев) являлись основателями и хозяевами канатной фабрики, первого в России промышленного пивоваренного производства – «Казалет, Крон и K°», которое в 1862 году было преобразовано в «Калинкинское пивоваренное и медоваренное товарищество» (его учредителями были указаны великобританский подданный Уильям Миллер, потомственный почетный гражданин Эдуард Казалет и прусский подданный Юлий Шотлендер). Филиал Калинкинского завода был и в Москве. Среди прочего, предприятие поставляло элитные сорта пива и к императорскому двору. В советское время завод назывался именем Степана Разина. Казалеты же были инициаторами открытия в Санкт-Петербурге первых коммерческих банков, владели в северной столице несколькими шикарными домами.

Кроме того, Казалеты оставили свой след в истории Невского стеаринового товарищества, Товарищества русских паровых маслобоен, а также, основанного шотландскими коммерсантами Арчибальдом Мерилизом из Абердина и Эндрю Мюром из Гринока (с 1867 года московский купец 1-й гильдии) сначала в Санкт-Петербурге, а затем и в Москве, промышленного и торгового Товарищества «Мюр и Мерилиз» (в 1886 году в результате раздела фирмы в Петербурге образовалось товарищество «Оборот», которое вело оптовую торговлю во взаимодействии с московским «Мюр и Мерилизом»).

Широкоизвестный сегодня московский ЦУМ на Петровке – одно из многочисленных подразделений огромной империи «ММ», флагман московской торговли начала ХХ века, который был известен по всей России, Магазин поистине был универсальным – в нем продавали все предметы, необходимые для жизни, кроме продуктов. И это был первый магазин для среднего класса, где любой человек со средним достатком мог позволить себе относительно недорогие, но обязательно качественные товары. Мало того, «ММ» бесплатно рассылал каталоги (они выпускались четыре раза в год) и любой житель страны, от западных границ Польши до Дальнего Востока, мог заказать приглянувшийся ему товар «от Мюра» (от модных моделей одежды и обуви до кухонных мелочей и ковров) по почте (все расходы по его транспортировке продавец брал на себя).

Магазин (скорее – храм торговли, близнец знаменитых Le Bon Marche в Париже и Harrod’s в Лондоне; интересно, что продавщиц «ММ», которых отбирали также тщательно, как и товары, москвичи ласково называли мюрмерилизочками) был новаторским и по оснащению – для покупателей были оборудованы справочная, комната ожидания и ресторан. Здесь были организованы не только обычные примерочные, но и специальная дамская комната, где покупательницы могли примерить вечерние товары в свете газовых фонарей, чтобы понять, как они будут выглядеть на званом вечере или театральной ложе. Сенсацией стали вращающиеся двери при входе в здание и два электрических лифта (на них можно было подняться на любой из семи этажей) для покупателей – новинка в то время. Широкое применение металлических конструкций и стальной каркас здания, выполненный по проекту знаменитого инженера В. Г. Шухова обеспечили обилие света и внутренний простор.

Поблизости от флагманского магазина существовали и другие «торговые точки» фирмы. А всего Товарищество имело 78 отделений! Была у «ММ» и собственная типография для оперативного изготовления рекламной продукции (в ней, кстати, печатались некоторые календари Московской футбольной лиги, уставы городских и дачных спортивных кружков, афиши соревнований). Кроме того, на Пресне (Охотничий переулок, после 1922 года – Столярный. Именно здесь 5 апреля 1994 года был застрелен один из самых известных криминальных авторитетов Москвы Отари Квантришвили), под маркой «Мюр и Мерилиз» была построена столярно-мебельная фабрика (при советской власти на ее месте располагался машиностроительный завод «Рассвет»). Мебель от «ММ» закупал императорский двор, эскизы моделей выполняли ведущие художники и архитекторы тех лет. «Изюминкой» предприятия была поставка законченных интерьеров собственной работы – кроме мебели, фабрики Мюр и Мерилиз производили наборный паркет, «дизайнерские» обои и переплёты книг.

Отдел спорта магазина «Мюр и Мерилиз» был самым большим в России. В нем можно было купить буквально все. А чего не было на полках – заказать по каталогу, и товар доставят покупателю из самых отдаленных уголков мира. Страницы периодических изданий того времени буквально пестрели рекламой спортивных товаров от «Мюра». Вот, к примеру, текст одного из рекламных объявлений, опубликованного в 1912 году: «К осеннему сезону заготовлено все для футбола. Высшие сорта английских мячей, исполненные по нашему заказу. В 1912 году матчи с Финляндией, Венгрией и Санкт-Петербургом играли нашими мячами. Лучшие отзывы тренеров и игроков!».

Многие служащие Торгового дома (а всего их было более трех тысяч человек!) активно занимались физкультурой и спортом в различных кружках и обществах города. Кружок циклистов «Мюр и Мерилиз» вообще был одним из старейших велосипедных организаций Москвы, а теннисный корт на даче Арчи Арчибальдовича (Архипа Архиповича) Мерилиза долгое время считался лучшим в городе. Кстати, сам А. А. Мерилиз, несмотря на довольно зрелый возраст (в 1904 году ему исполнилось 50 лет) частенько принимал участие в футбольных забавах англичан на даче Торнтона. Футбольный коллектив «ММ» со временем участвовал в городских футбольных турнирах сразу несколькими взрослыми и детскими командами. Самый известный из спортсменов Товарищества – «питомец гнезда казалетовского» Николай Александрович Гюбиев, с которым нам еще предстоит встретиться на страницах этой книги, – был казначеем правления спортивного кружка «ММ», долгие годы являлся одним из виднейших организаторов футбольного хозяйства Москвы.

Московские Казалеты имели непосредственное отношение к производству и собственности в металлургической промышленности, а в вышеупомянутом «Мюре и Мерилизе» занимали почти все руководящие должности – Василий Львович был директором правления Товарищества, а Федор Львович занимал сначала должность кассира, а затем – вице-директора. И это вполне объяснимо – Василий и Федор Казалеты были крепкими узами связаны с семейством Мерилизов, так как их мать, Сара Джейн Мерилиз, была дочерью основателя империи «ММ» Арчибальда Мерилиза.

Было у московских Казалетов и еще четыре родных брата (Arthur Mirrielees, Albert, Lewis Percy и Alexander Paul Lewis), но вряд ли, все они принимали участие в играх на гопперовской площадке. Александр, он был рожден от первого брака Льва Казалета с Натали де Геринг (Heering), жил сначала в Англии, а потом в Южной Родезии, где служил капитаном британской конной полиции. Лейтенант Альберт Казалет служил в Британской Колумбии, а рожденный в Швейцарии Льюис стал горным инженером и почти всю жизнь провел в Южной Африке. Скорее всего, активно занимались физкультурой, в том числе и упражнялись с кожаным мячом, только трое – Василий, Федор и Артур (первые двое абсолютно точно) – почти треть футбольной команды!

Василий и Федор Казалеты вошли в историю московского игрового спорта (прежде всего – в Замоскворечье) и как великолепные организаторы (Федор Львович, в частности, был членом комитета Московского общества любителей лаун-тенниса, одно время входил в состав правления ЗКС, провел большую организационную работу при создании СКЗ), и как меценаты. Кроме того, с их помощью развивался спорт и в подмосковных Химках и Малаховке, где у Казалетов были собственные дачи.

Наибольшую известность из молодых московских Казалетов (а в первой команде ЗКС выступали два представителя этой семьи: Казалет-1 и Казалет-2, как называли их журналисты) получили Клемент (Clement Marshall) и Роланд (Roland De Bode), – сыновья Василия Львовича и химчанки Анастасии Берс. Первый был форвардом, второй – хавбеком. Оба они поочередно избирались капитанами 1-й команды Замоскворецкого клуба спорта, позже играли за БКС и КСО. Летом братья выступали в «дачных» лигах – за команды Сходни и Красково. 8 августа 1915 года, в возрасте 28 лет, Клемент Казалет сложил голову на полях 1-й Мировой войны. Его младший брат, член правления БКС, лейтенант Британской армии Роланд Казалет, не дожил и до своего 30-летия – 8 января 1920 года он погиб под Ростовом в ходе боев, которые вела Добровольческая армия с частями 1-й Конной армии С. М. Буденного. А вот сыновьям Федора Львовича поиграть в Москве не довелось – слишком поздно родились. Кстати, Федор Львович, Василий Львович, Клемент и Роланд Васильевичи Казалеты были действительными членами Замоскворецкого клуба спорта с момента его основания.

Вошел в историю мирового спорта и еще один дальний родственник наших Казалетов, тоже правнук Ноя – теннисист Клемент Казалет (Clement Haughton Langston Cazalet), который в составе команды Великобритании стал бронзовым призером Олимпийских игр 1908 года. А дети родившегося в Санкт-Петербурге мультимиллионера Уильяма Маршалла Казалета (с 1912 года к нему перешли все акции пивоваренной компании, и даже после революции, которая разорила все иностранные капиталовложения в России, он продолжал иметь достаточно средств, чтобы содержать богатый дом в Кенте, заниматься разведением скакунов и поставлять их на лошадиные бега), выросшие в Англии праправнуки Ноя – Виктор (Victor Alexander) и Тельма (Thelma Cazalet-Keir) стали значимыми фигурами мировой политики.

Виктор часто приезжал в Россию, неплохо говорил по-русски, отлично играл в теннис и футбол (о его разносторонних спортивных увлечениях упоминал в свой книге «Моя Европа» сэр Брюс Роберт Локхарт, с которым позже мы еще встретимся). Виктор был участником 1-й Мировой войны, в 1917 году награжден Военным крестом. С 1924 года он член парламента от Консервативной партии. В годы 2-й Мировой войны – полковник, один из советников Уинстона Черчилля.

Виктор Казалет погиб в 1943 году, когда самолет, на котором он вместе с премьером польского правительства в изгнании генералом Владиславом Сикорским (Казалет состоял при нем офицером связи по политическим вопросам) летел из Гибралтара в Англию, разбился через несколько секунд после взлета. Виктор Казалет – крестный отец легендарной актрисы Элизабет Тейлор. Член Консервативной партии Тельма Казалет стала известной феминисткой, влиятельным политическим деятелем. Она – командор Ордена Британской Империи.

Про богатейшую историю семьи Казалетов можно рассказывать долго, но вернемся непосредственно к футболу. Мы прервали наше повествование на том, что в 1913 году Федор Львович Казалет (среди прочего, он еще был старостой Великобританской Англиканской церкви) произносил речь на открытии кружка СКЗ. Вот, что он, в частности, сказал тогда: «В 1891 году жившие в Москве британские колонисты, большинство которых работало на заводе Гоппера и соседних с ним предприятиях Замоскворечья, организовали нечто вроде атлетического клуба и начали играть в регби. Примерно в 1893 году на смену регби пришло увлечение «ножным мячом», т. е. футболом, а к англичанам и шотландцам (среди них были и мы с братом) позже присоединились и другие иностранцы, в том числе Фульда и Вашке (когда конкретно наступило это «позже» Казалет не уточняет – А. С.). Игры проходили на зеленой лужайке, примыкавшей к высокой кирпичной стене, огораживающей территорию завода».

Забавы англичан с мячом на гопперовской площадке – это первое достоверное упоминание о футболе в Москве. Это подтверждает и пресса тех лет, писавшая, что в 1895 году «англичане, работавшие на заводе Гоппера, затеяли играть в футбол на местной зеленой площадке. Москвичи проявляют к этой новой для них забаве великий интерес. Смотреть, как гоняют мяч, собираются двести-триста человек. Случается, что кто-либо из толпы присоединяется впоследствии к играющим». Патриархальная Москва выход на люди взрослых мужчин в трусах и майках, их увлечение «гонять мяч» приняла не сразу. Пришлось первым футболистам пережить и насмешки, и освистывание, и нападки прессы. Но, так, или иначе, первые семена «футбольной заразы» на московскую землю были брошены, а британцы – народ уравновешенный и педантичный – упорно продолжали свое любимое занятие.

Ежегодник Всероссийского футбольного союза за 1912 год писал по этому поводу: «Точно установить, когда и как начался футбол в Москве чрезвычайно трудно или даже, из-за разноречивости рассказов невозможно. Нечего и говорить о том, что в период занесения этой игры на московскую почву не существовало здесь сколько-нибудь организованных обществ и потому о каких-либо записях, календарях и протоколах и говорить нечего.

Как бы то ни было, но с достоверностью можно установить, что в 1895 году, по полю при заводе Гоппера летал футбольный мяч и мелькали разноцветные рубашки членов московской английской колонии. Говорят, что ласточка не делает весны, но эти ласточки, носившиеся по первому футбольному полю – сделали весну, весну жизни московского футбола. Кто энергично, не боясь насмешек, сыпавшихся со всех сторон на «усатых и бородатых мальчиков, играющих в мячик», провел в жизнь игру в футбол, этот новый для России способ физического развития – должно быть так и останется неизвестным.

Наша память запечатлела лишь имена лиц, с интересом принимавших участие в этой игре и содействовавших и своими выступлениями, и пропагандой делу развития футбола в Москве… Имена этих лиц еще и теперь фигурируют в списке известных спортсменов и спортивных работников. Это председатель ныне существующей Московской футбольной лиги – Р. Ф. Фульда, Московской хоккейной лиги – А. Я. Торнтон, а также популярные В. Л. и Ф. Л. Казалеты, Г. В. Мерелиз и А. И. Вашке».

Среди тех, кто забавлялся на зеленой заводской площадке с кожаным мячом, были, об этом можно говорить почти со 100-процентной уверенностью, не только братья Казалеты и молодые представители большого клана Мерилизов (всего у основателя империи «ММ» было восемь детей: двое от Сары Неуболд и шестеро от Джейн Мур, дочери его первого компаньона; многие родственники вскоре переехали в США, Австралию и Новую Зеландию, а кое-кто остался и в Москве, в том числе и упомянутый выше Гай Васильевич Мерелиз, член правлений Московского общества любителей лаун-тенниса и Британского клуба спорта), но и сами хозяева завода – братья Гоппер (Казалеты и с ними состояли в родственных отношениях), игравшие в свое время большую роль как в промышленной, так и общественной жизни Москвы.

Например, потомственный почетный гражданин, московский купец 1-й гильдии Сидней Васильевич Гоппер был директором правления Русского взаимного страхового союза, учрежденного российскими фабрикантами и заводчиками в 1903 году, членом Московского столичного и Губернского по фабричным и горнозаводским делам присутствия, Купеческой управы, Московского коммерческого суда, выборным Московского купеческого собрания, Московского биржевого общества и пр.

Женат Сидней Гоппер был на княжне Антонине Михайловне Вадбольской (ее родная сестра – княжна Елизавета Михайловна – была в свое время заместителем начальника Московской губернской женской исправительной тюрьмы, которая находилась на углу Новинского и Кривовведенского переулков, а брат – князь Николай Михайлович Вадбольский – начальником Московской исправительной тюрьмы). У них было две дочери и два сына. Один из них – действительный член МКЛ Василий Сиднеевич (Сергеевич) Гоппер – в годы гражданской войны воевал против большевиков в составе Добровольческой армии и ВСЮР, в Сводном полку Кавказской кавалерийской дивизии (он был поручиком 17-го драгунского полка). Остался жив, эмигрировал в Англию, где и умер в 1928 г. в возрасте 30 лет.

Инженер-механик Яков Васильевич (он же – James Russell) Гоппер был, как и его братья, одним из директоров правления Торгового дома «Гоппер В. Я. и K°», председателем Всероссийского союза гребных обществ, с 1907 по 1912 год возглавлял московский Императорский речной яхт-клуб, а затем руководил гоночной комиссией этого клуба, спонсировал хоккейную команду яхт-клуба, футбольные клубы БКС (одно время даже был заместителем председателя правления клуба) и ЗКС, состоял действительным членом Общества любителей лаун-тенниса, кандидатом в члены правления Московской конькобежной лиги. За большие заслуги Гоппера перед московским спортом гребцы Яхт-клуба учредили и ежегодно разыгрывали Кубок его имени. В 1914 году Я. В. Гоппер принимал участие в работе временного совета при Главноуправляющем за физическим развитием и спортом в Российской империи.

Мало чем уступали братьям Василий Васильевич (Вилли) и Аллан Васильевич Гоппер (он скончался в 1911 году) – староста Англиканской епископальной церкви (Великобританская св. Андрея церковь). Все Гопперы мужского рода были действительными членами Замоскворецкого клуба спорта с самого первого дня его существования, оказывали ему всяческую поддержку.

Кроме того, братья, их жены и сестры (Флорри и Люси) являлись попечителями таких организаций, как: Ремесленное училище им. К. Т. Солдатенкова Московского купеческого общества, Комиссаровское техническое училище, Московский музей прикладных знаний, Попечительство о недостаточных ученицах Елизаветинской женской гимназии, Комиссия Купеческой управы по разработке вопроса об устройстве музея промышленности, торговли и кустарных изделий, Комитет для благоустройства кладбища иноверческого исповедания, Дамский благотворительно-тюремный комитет и т. д. и т. п.

Кстати, выпускнице Строгановки Люси Элизабет Казалет, урожденной Гоппер (ее мужем был уже знакомый нам Федор Казалет), принадлежала одна из лучших в Москве коллекций русских оловянных изделий, антикварного фарфора и других памятников русской старины. Обеспеченная и культурно насыщенная жизнь Казалетов прервалась резко и грубо: в 1918 году, претерпев опасности военного коммунизма и тяготы рискованного бегства через Архангельск и Мурманск, Казалеты с детьми навсегда оставили Россию и переехали в Англию. Все их имущество, включая и ценнейшие художественные собрания, осталось в Москве. К сожалению, о судьбе Гопперов после революции нам пока ничего неизвестно.

Среди первых энтузиастов и пропагандистов московского игрового спорта и, в частности, футбола, кроме братьев Гопперов и Казалетов, назовем также такие известные фамилии, как Торнтон, Смит, Шульц, Стивенс, Вашке, Мусси, и, конечно же, почетного потомственного гражданина России (так высоко оценил Сенат заслуги его отца на благотворительном поприще) Роберта-Леопольда-Фердинанда Фульда (на русский манер – Роман Федорович).

Василий Яковлевич и Артур Яковлевич Торнтон – московские представители известной британской фамилии, владевшей в Санкт-Петербурге Товариществом шерстяных изделий «Торнтон», акционерным обществом «Платина» и другими предприятиями. Их отец – Яков (Джеймс) Данилович Торнтон, был одним из директоров правлений таких известных в Москве промышленных заведений, как: Товарищество шелковой мануфактуры, Товарищество московских металлических заводов, Московское акционерное общество для производства цемента и других строительных материалов и торговли ими, Общества для производства соды в России и т. д. А еще Торнтоны были связаны родственными узами с могущественным московским Товариществом «Вогау и K°».

Артур Яковлевич Торнтон работал на петербургской шерстяной фабрике главным инженером, позже был ее директором. Кроме того, он возглавлял Товарищество Романовской льняной мануфактуры, был членом учетного комитета Русского торгово-промышленного банка, игроком одного из первых футбольных кружков Санкт-Петербурга. В 1914 году он организовал при фабрике «Торнтон» собственную футбольную команду, выступавшую в городских соревнованиях вплоть до 1917 года.

В Москве Артур Яковлевич бывал очень часто (московское отделение Товарищества «Торнтон» располагалось на Старой площади), жил в собственном доме в Трубном переулке (Василий Яковлевич владел особняком в Гагаринском переулке), и помогал своим спортивным сподвижникам в организационной работе. Торнтон был членом правления Московского общества любителей лаун-тенниса, вице-командором Императорского речного Яхт-клуба (именно по его инициативе и под его руководством здесь была организована первая хоккейная команда, как тогда писали «партия хоккея», которая играла на катке на Петровке), первым председателем Московской хоккейной лиги, которую возглавлял до 6 сентября 1913 года (снял с себя эти полномочия только в связи с переездом на постоянное место жительство в Петербург). За большие заслуги А. Я. Торнтон был избран почетным членом комитета МХЛ, а хоккеисты Москвы разыгрывали пожертвованный им Кубок. Была у Торнтонов собственная дача в Сокольниках, где и собирались господа-спортсмены. Активно занимались спортом и младшие московские Торнтоны – Лесли и Чарльз. Именно дача Торнтона в Сокольниках и стала второй, после завода Гоппера, отправной точкой в истории московского футбола.

Ну, и, конечно же, в рассказе о пионерах московского спорта нельзя обойти молчанием имя Р. Ф. Фульды – личности легендарной и уникальной. По национальности – немец, но родился в Москве, в Милютинском переулке, а в 1894 года семья Фульда приняла российское подданство, приняв присягу по обряду Лютеранской церкви. По образованию – юрист, выпускник Московского Университета. Представитель знаменитого «Торгового дома Фульды», купец первой гильдии по унаследованному сословию, совладелец фирмы (не путать с известными в Москве ювелирными фирмами гессендармштадского подданного Иосифа Габриеля Фульды и швейцарца Жозефа-Бенуа Фульды), сначала снабжавшей рынок москательными, химическими, аптекарскими товарами и металлическими изделиями, а затем перешедшей на поставку в Россию цветных металлов и редких сплавов. Но коммерция интересовала Роберта-Романа куда меньше, чем спорт. Он перевел и издал в Москве за свой счет правила игры в футбол (1904 г.), а в последствии очень много сделал для развития российского и московского спорта, в том числе и футбола, куда, кстати, вложил немало собственных средств.

Фульда являлся председателем Олимпийского комитета Москвы (1912–1920), Московской футбольной лиги (1909–1920), Всероссийского футбольного союза (ВФС, 1914–1915), представителем ВФС в ФИФА совместно с Дюперроном (1912–1914), членом Руководящего комитета Всероссийского союза лаун-теннис клубов. Кроме того, Фульда был основателем и председателем Московской лаун-теннис лиги (май 1913–1918), членом совета Императорского общества воздухоплавания (1912–1916), московского отделения Императорского русского технического общества (он был членом автомобильного отдела). В 1907 году Роберт учредил переходящий кубок своего имени для московских теннисистов, который разыгрывался как чемпионат Москвы в одиночном разряде.

Весной 1922 года семья Фульда с разрешения Народного Комиссариата по Иностранным Делам покинула Россию (здесь осталась только старшая сестра Фульды, которая в 1941 году была репрессирована) и переехала в Германию. После прихода к власти нацистов Фульда оказался в Швейцарии, и умер в 1944 году в Лозанне. Урна с прахом Фульды доставлена из Швейцарии в Москву его внуком Майклом (Михаилом Борисовичем), профессором университета города Фермонт, и 22 июня 2005 года захоронена на 13-м участке Введенского кладбища. Более подробно с биографией этого замечательного человека можно познакомиться, прочитав книгу Бориса Фоменко «Роберт Фульда – пионер русского спорта».

Говоря о пропагандистах московского спорта, нельзя не вспомнить и известного московского санитарного врача, деятеля физического воспитания и спорта Евстафия Михайловича Дементьева. Его книга «Английские игры на открытом воздухе. Руководство для воспитателей и юношества» (первое издание – март 1891 года, тираж 1000 экз.) была на протяжении многих лет одним из лучших пособий для преподавателей физического воспитания и желающих заниматься спортивными играми. Здесь же впервые публикуются правила футбола. В кратком предисловии автор счел нужным отметить: «Английские игры заслуживают того, чтобы быть принятыми и у нас, не потому, что они английские, но потому, что они превосходны». В книге рассказывается о крокете, теннисе, крикете, регби и футболе. Автор привел 14 параграфов футбольных правил, указав, что пункт 14 им сокращен, а пункты 15 и 16 вообще не приводятся, так как трактуют вопрос о собраниях членов футбольной ассоциации. Кроме того, Дементьевым были отдельно изданы футбольные правила под названием «Ножной мяч».

Характеризуя футбол, Е. М. Дементьев писал: «Эта игра представляет тысячи разнообразных комбинаций, которых никакие правила предвидеть не могут, – комбинаций и случайностей, испытывающих сообразительность, находчивость, ловкость и силу игроков. Эти правила – результат многолетнего опыта – лишь устраняют возможность беспорядочной беготни, безобразной борьбы, может быть, даже драки, в которую легко может превратиться игра при несоблюдении их. Они лишь дисциплинируют игроков, и нельзя не признать, что нет другой игры, которая в такой же степени могла бы служить дисциплинирующим средством. Игрок в ножной мяч неизбежно становится смел и хладнокровен, он выучивается безусловно повиноваться, и, чтобы стать хорошим игроком, он должен выучиться отрешаться от всех своих эгоистических чувств ради интересов своей партии, помня лишь девиз: все за одного, один за всех».

Расстановку игроков Дементьев описывал по системе 6–2–2–1, т. е. 6 «передовых, 2 стража, 2 запасных и страж кона (т. е. вратарь)». Впрочем, он отмечал, что иногда в передовые становятся только четыре игрока, и тогда система выглядела как 4–4–2–1. Далее правила публиковались неоднократно: в 1895, 1897, 1898, 1900 годах и т. д. Интересно, что в 1941 году, уже после смерти автора (он скончался в 1918 году) вышла и еще одна любопытная книга Е. М. Дементьева – «Футбол в советской деревне». Интересно, когда Евстафий Михайлович успел ее написать?

В 1895 году при Московском гигиеническом обществе (основано в 1891 году при участии Е. А. Покровского и Ф. Ф. Эрисмана) создается Комиссия по устройству подвижных игр на открытом воздухе, которая в 1909 году преобразуется в Общество физического воспитания. Комиссия проводит обследования условий труда и быта рабочих, занимается пропагандой здорового образа жизни и роли физической культуры среди родителей, преподавателей учебных заведений, читает публичные лекции, публикует статьи, организовывает экскурсии и прогулки для детей и взрослых, открывает новые площадки для игр, участвует в создании молодежных гимнастических организаций («потешные» – в память о детских играх Петра I; «соколы» – по типу чешских организаций; и «бой-скауты» – по английскому образцу), содействует открытию при народных домах клубов и кружков для молодежи.

Уже знакомый нам Ежегодник утверждает, что в 1896 году «спортсмены во главе с Фульда, Вашке и Овчинниковым вошли в состав» указанной выше комиссии, и «благодаря этому принадлежащая гигиеническому обществу площадка Ширяево поле в Сокольниках вскоре обратилось в футбольное поле». На этом основании некоторые историки нашего футбола делают вывод, что именно в 1896 году, в Москве был образован первый «правильный» футбольный кружок, и поэтому в этом вопросе «мы впереди России всей». Но, к сожалению, это не соответствует действительности.

Во-первых, Ежегодник не указывает конкретно, в каком году в Сокольниках появилось первое футбольное поле, а временная характеристика «вскоре» – понятие довольно растяжимое. Во-вторых, никаких намеков на организацию в Сокольниках именно в эти годы какой либо команды в издании просто нет. В-третьих, не получил своего документального подтверждения и сам факт включения в состав Комиссии по организации подвижных игр Фульды и Вашке. Последний, рассказывая о первых годах своего пребывания в нашем городе, про эту комиссию даже и не заикается. Да и не мог он в ней тогда числиться – и образование не позволяло, и профессия не та, и никакого опыта организаторской, физкультурной и педагогической работы нет. А вот в 1912 году, когда шла работа над Ежегодником ВФС, и Фульда, и Вашке были уже весьма заметными фигурами в российском спорте. Вероятно, именно по этой причине один из авторов-составителей (а подхалимов у нас всегда хватало) издания и решил несколько приукрасить некоторые моменты биографии этих людей.

Кроме того, имеются и документальные свидетельства итогов работы упомянутой комиссии, в которых имена Фульды и Вашке не упоминаются ни разу! Нет здесь и никаких данных о создании в Сокольниках какой-либо команды и правильно обустроенного футбольного поля. А занимались члены этой комиссии, а позже и платные преподаватели, в первую очередь с детьми. И на этом поприще первые энтузиасты московского юношеского спорта добились определенных успехов, за что все мы в неоплатном долгу перед ними.

О спортивных событиях той далекой поры московская пресса писала редко и скудно, но кое-какую информацию здесь почерпнуть все-таки можно. Так, «Русские ведомости» 26 июня 1895 года сообщают: «На днях в Сокольниках, на участке земли, отведенном городом по ходатайству врачей Марковникова, Щербачева и Бомштейна, начнутся игры для детей. Игры предполагается сначала устраивать через день, кроме воскресенья, и допустить к участию в них пока детей школьного возраста. Они будут происходить вечером, но не позднее 8 часов, в продолжение 2-х часов. Если желающих принять участие в играх окажется много, то они будут устраиваться ежедневно, причем дети будут разделены на группы и будет установлена очередь.

В число физических упражнений будут введены бег, прыганье и борьба, а из игр – русская лапта, крокет, лаун-теннис, ножной мяч, большой ножной мяч, итальянская лапта, лапта с клюкою, лунки, бары, перебежчики и защитники, день и ночь, мяч на ловле и другие, указанные в руководстве секретаря комиссии по физическому образованию при Обществе распространения технических знаний Н. С. Филитиса – преподавателя физических упражнений при реальных училищах Мизинга и Фамера».

А «Московские ведомости» добавляют, что «как видно из правил, с участвующих в играх не будет взиматься никакой платы. К участию допускаются мальчики школьного возраста. Если окажется удобным, то подобные игры будут устроены и для девочек… Все физические упражнения и подвижные игры будут находиться под особым наблюдением врачей. Дети, которым этот или другой род игры окажется вредным для их здоровья, будут устраняться от участия в ней. В случае неповиновения последним, дурного поведения или порчи приспособлений для игр, дети будут исключаться из числа играющих».

Через год заметку под названием «Подвижные игры» поместило на своих страницах «Русское слово»: «В Сокольниках, на площадке неподалеку от церкви Св. Тихона на Ширяевом поле, по примеру прошлого лета, открылись общественные подвижные игры, преимущественно для детей школьного возраста. Устройство и ведение игр теперь в руках особой комиссии при Московском гигиеническом Обществе, в которое вошли все лица и врачи, ведшие игры в прошлом году. Время игр распределено таким образом: понедельник, среда и пятница – для мальчиков, вторник и четверг для девочек. Время игр – от 6 до 8 вечера. По субботам с 7–7 1/2 часов и воскресеньям предположено, в виде опыта (выделено мною – А. С.), устраивать игры для взрослых: ножной мяч, лаун-теннис и т. п. Участие в играх бесплатное и без всяких предварительных записей и заявлений».

Прошел еще год. В июне 1897 года в «Московском листке» читаем: «Подвижные игры в Сокольниках. Московское Гигиеническое общество, желая упрочить в Сокольниках дело подвижных игр для детей, обратилось к городу с ходатайством об устройстве для этих игр удобного места. Общество указывает при этом на площадку близ церкви святого Тихона Задонского. На этом месте Управа проектировала разбить сквер. Гигиеническое общество просит, чтоб этот сквер был специально приспособлен для надлежащих игр и представило для этого выработанный им план. Поляна в Сокольниках, будучи приспособлена по плану, может служить также местом, куда бы направлялись школьные экскурсии в учебное время, каковые в последнее время все более и более останавливают на себе внимание, как гигиеническое и воспитательное средство, и рекомендованы уже министром народного просвещения для всех средних учебных заведений.

Сокольничий сквер, на приспособление которого по предполагаемому плану потребуется лишь около 2000 рублей, будет едва ли не лучшим из существующих в России мест для игр. Ходатайствуя перед городом о приспособлении указанного места, Московское гигиеническое общество со своей стороны берет на себя организацию и ведение самых игр. Если же городское общественное управление, ассигновав для этой цели необходимую сумму, найдет для себя почему-либо неудобным самому привести в исполнение означенный план, то гигиеническое общество может взять на себя устройство сквера на ассигнованные городом для этой цели средства.

Общество предполагает устраивать иногда здесь с разрешения Управы и платные игры или детские праздники, что доставляло бы обществу средства для ведения дела. Согласно плану, выработанному гигиеническим обществом, в этом сквере предположено устроить круговую дорожку, аршин 5 шириною, которая служила бы местом для упражнения, а может быть иногда и для состязания в беге, и, сверх того, местом, где имела бы право гулять публика, желающая смотреть на игры, место саженей семь шириной и саженей 30 длиной, очищенное от дерна, выравненное и плотно утрамбованное, которое могло бы вмещать 2 партии в лаун-теннис; место саженей 13 в ширину и 17 в длину, тоже освобожденное от дерна и выравненное, для игры в крокет и некоторые другие игры, требующие ровной площадки, деревянную стенку вышиной сажени 2 и шириной 2,5–3 сажени с утрамбованной перед ней площадкой для упражнений с мячом; место, приспособленное для игры в городки; выравненное и утрамбованное место, для прыгания, длиной саженей 10 и шириной 2, и различного рода приспособления для лазания».

О каких-то футбольных командах и встречах между ними здесь идет речь? Нет! Только, предполагается, что дети (а возможно, и взрослые) на этой площадке будут играть в «ножной мяч». Кстати, разновидностей игры под названием «Ножной мяч» в литературе конца XIX – начала XX века можно при желании найти множество.

Вот, к примеру, одно из них: «Игра для школьников Ножной мяч в кругу. Играющие становятся в круг на расстоянии вытянутых рук. Водящий с мячом находится в середине круга. Ударяя ногой по мячу, он стремится выбить его из круга. Играющие задерживают мяч ногами, передают друг другу, не давая ему вылететь из круга. Если водящему удалось отнять мяч и выбить его из круга, на его место идет игрок, пропустивший мяч с правой стороны от себя. Каждый игрок старается защищать промежуток между собой и соседом справа. Мяч считается вылетевшим только в том случае, если он пролетел не выше коленей играющих. Руками мяч задерживать не разрешается». Ясно, что с «игрой в футбол» (в традиционном ее понимании) эта забава никак не связана.

Справедливости ради отметим, что изредка мелькал в прессе и термин «футбол». Так, «Русские ведомости» сообщают, что 22 июля 1895 года в Сокольниках «предполагается показать английскую игру в фут-боль». Не прошло и месяца, как это же издание информирует читателей, что 15 августа состоялся последний в истекающем летнем сезоне вечер общественных детских игр, который «закончился игрой старших в фут-боль». А вот, что пишет «Московский листок» 6 сентября 1897 года в заметке «Детский праздник»: «В понедельник, 8 сентября, атлетическая арена баронессы Кистер устраивает в саду «Чикаго» большой осенний детский праздник. В программу праздника войдут: детские подвижные игры, детские состязания на призы, разнообразные увеселения и танцы для детей. Детские игры предположены самые разнообразные и их будет множество, начиная от самых легких для младшего возраста и кончая такими, в которых участвуют целые группы детей среднего возраста. Из новинок в области игр (выделено мною – А. С.) будут предложены: американская игра «best-ball», английская «foot-ball» и другие. Детские состязания будут: в беге, стрельбе из лука, прыжках, ходьбе – английской «Walking» и американской «Иди, как хочешь», бросании копья, кувыркании и прочее. Победителям будут выдаваться призы – игрушки и книги. Устраивая детские игры и состязания, атлетическая арена стремится ввести в это дело прежде всего необходимый порядок. Руководителем детской игры приглашен известный преподаватель детской гимнастики Т. П. Тарасов. Увеселительная часть праздника будет заключать в себе номера гимнастики, бокса, борьбы комического характера. По окончании увеселений, состоится торжественная раздача призов детям и затем устроены будут танцы под оркестр военной музыки…».

Завершая рассказ о вкладе Комиссии по устройству подвижных игр на открытом воздухе при Московском гигиеническом обществе в развитие московского футбола, познакомим читателей с оригинальными выдержками из Отчета о деятельности этой организации за 14 лет (с 1896 по 1909 год):

«В 80-х годах доктор Е. А. Покровский, главный врач Софийской детской больницы в Москве и редактор-издатель журнала «Вестник воспитания», едва ли не первый начал горячо агитировать за необходимость организации у нас подвижных игр на открытом воздухе, представляющих лучший метод физического воспитания молодежи, дающий столь блестящие результаты в Англии. Эта новая в то время мысль находила сочувствие среди лиц, интересующихся вопросами физического воспитания, но не делалась достоянием широких кругов общества, пока агитация велась в литературе, и пока не было приступлено к практическому осуществлению этой идеи.

Первый опыт организации общественных подвижных игр был сделан в 1895 году, летом в Сокольниках Н. С. Филитисом, врачами И. С. Бомштейном, И. И. Пенязевым, А. И. Тулиновым, П. А. Щербачевым и А. В. Марковниковым (с этим человеком позже мы еще обязательно встретимся. – А. С.), по инициативе последнего. От Московской Городской Управы было получено разрешение пользоваться для этой цели обширной лужайкой на Ширяевом поле, в Сокольниках.

Игры велись в продолжение лета ежедневно, за исключением воскресений, и руководителями являлись сами организаторы дела. Насколько дело было тогда ново, можно видеть из того, что организаторы не могли найти лица, которое было бы знакомо с игрой в лаун-теннис и им самим приходилось изучать эту игру по книжке; тоже самое было и по отношению других игр, как, например, футъболлъ, о котором никто не знал даже понаслышке. Игры шли, несмотря на это, очень оживленно, и этот первый опыт прошел очень удачно; средства, необходимые для приобретения принадлежностей для игр были собраны путем пожертвований.

По окончании этого летнего опыта доктором А. В. Марковниковым был прочитан в Московском гигиеническом обществе доклад «К вопросу об организации общественных подвижных игр», в котором наряду с отчетом, развивался план дальнейшей организации этого дела… Организаторам опыта было предложено вступить в Гигиеническое общество, и образовать специальную комиссию по организации подвижных игр на открытом воздухе. Такая комиссия была организована 23 декабря 1895 года; ее председателем был избран А. В. Марковников, а казначеем и секретарем И. И. Пенязев…

Вскоре было получено разрешение Городской Управы и обер-полицеймейстера устроить на средства города каток на Красной площади, залив часть ее и построив теплушку. Ведение дел катка Управа передала Комиссии… Кроме того, Комиссия обратилась с ходатайством в Московскую Городскую Думу о том, чтобы та ассигновала около 2000 рублей на приспособление для игр площадки на Ширяевом поле – обнесение ее изгородью и постройку павильона, где играющим можно было бы спрятаться от дождя, переодеваться, а также было бы помещение для сторожа и хранения приспособлений для игр. Ходатайство это было удовлетворено… Павильон построили к летнему сезону 1898 года…

Летом 1896 года обсуждался план устройства площадок в Александровском саду и на Девичьем поле. Впоследствии, за недостатком средств, привести в исполнение мысль обустройства для игр площадки «Колымажный двор» (Александровский сад) не удалось. Для получения средств на устройство площадки на Девичьем поле было решено устроить концерт, лекции и обратиться за денежной помощью к разным лицам. Городская Управа дала разрешение, построили теплушку, а с зимы 1896 года здесь был устроен каток; причем, вход был бесплатным, но при входе была вывешена кружка для сбора добровольных пожертвований… Потом было приступлено к организации лыжных экскурсий и было получено разрешение на устройство станции в помещении Царского Павильона на Ходынском поле…

В начинании Комиссии весьма важно отметить хлопоты в 1896 году о замене уроков гимнастики в некоторых гимназиях подвижными играми, для чего предполагалось пользоваться площадками Комиссии. На это сочувственно откликнулись некоторые гимназии… Существовать на пожертвования было трудно, и Комиссия принципиально решила, чтобы каждая площадка имела собственные источники дохода. Для этой цели на катке был сдан в аренду гардероб и буфет, и кроме того было возбуждено ходатайство перед Думой о разрешении на взимание платы за вход на каток. Разрешение это было получено. Дети (до 14 лет), учащиеся низших и средних учебных заведений пользовались катком бесплатно, а с взрослых Комиссия взимала по 10 копеек, получая таким образом возможность содержать каток… За пользование лыжами (15 пар купила Комиссия, 5 – пожертвовал Мюр и Мерилиз, 10 – г-жа Бабушкина) взималась плата 30 копеек в день, а для обеспечения их возврата ученики оставляли свои ученические билеты.

Летом 1897 года были организованы общественные подвижные игры на Девичьем поле, устроен один лаун-теннис. На средства Городской Управы эта площадка была обнесена трельяжем, обсажена кустарником и деревьями. Кроме того, были организованы две площадки для игр в дачных местностях: Останкине, где дело было поставлено А. И. Лангер, и Листвянах г-жей А. К. Мазинг, которая заведовала этой площадкой до конца существования. На этих площадках игры шли оживленно, и дело сразу привилось. На Сокольнической площадке летом 1897 года подвижные игры шли тоже успешно. Ходатайство перед Управой об устройстве на средства города катков на Миусской или Конной площадях было отклонено.

В 1898 году на катке Девичьего поля устроили освещение, а на Сокольнической площадке, на средства, ассигнованные Городской Думой, был построен павильон. В Останкине площадку обнесли изгородью, построили небольшой павильон и один лаун-теннис. В Листвяных были устроены два детских праздника… В этом году для усиления средств Комиссией был устроен концерт, давший чистой прибыли около 500 рублей…

В 1899 году подвижные игры велись летом на прежних 4-х площадках: на Девичьем поле, в Сокольниках, Листвянах и Останкине. На Девичьем поле и в Останкине были сделаны вторые «Лаун-теннисы», а желающим выдавались как мяч, так и ракетки… Для развития лыжных экскурсий было решено отменить плату для учащихся, оставив для остальных 30 копеек. Заведующим Сокольнической площадки был избран доктор Н. П. Померанцев, а вместо выехавшего из Москвы А. В. Марковникова, председателем Комиссии был избран доктор А. А. Кисель.

В 1900 году Сокольнической площадкой была устроена экскурсия в Останкино и два детских праздника. Праздники прошли с большой удачей: присутствовало свыше 1000 участников, между которыми велись различные состязания и игры под руководством А. А. Торопова и врачей Померанцева и Тауэр. На Листвянской площадке детские игры шли с большим успехом, что нельзя сказать про взрослых, так как у них замечалась какая-то вялость, которую руководитель Габричевский объяснил «невыработанностью хороших игроков». На площадке Девичье поле играли с 1 мая до 30 сентября. В лаун-теннис играли преимущественно взрослые. Заведующим площадкой был избран доктор Г. Н. Сперанский, в заведении которого она состояла до последних дней существования Комиссии…

В 1901 году Сокольническая площадка была обнесена решеткой и устроен 4-й плац для лаун-тенниса. На Девичьем поле устроили 3-ю площадку для лаун-тенниса и провели нивелировку всей площадки, что дало возможность сделать лучший каток с меньшими затратами. На площадке в Листвянах игры с этого года прекратились…

В 1903 году на Сокольнической площадке, так же, как и в прошлые годы, было два детских праздника с оркестром военной музыки и предпринята прогулка в Останкино. Игры продолжались с 20 мая по 20 августа. В виду большого количества желающих играть в лаун-теннис был устроен 5-й плац для этой игры. В Останкине игры начались 26 мая под руководством г. Шалянского. Благодаря симпатиям местных дачников здесь был удачный спектакль, давший полный сбор, затем прогулка на реку Яуза, сопровождавшаяся играми и завтраком. На Девичьем поле игры шли по-старому… Председателем Комиссии вновь был избран А. В. Марковников, возвратившийся в Москву…

Тревожные события 1905 и 1906 годов отвлекли всеобщее внимание и интересы в другую область, и в жизни Комиссии было затишье, хотя все-таки игры на площадках велись по заведенному порядку… В 1907 году Сокольническая площадка функционировала с 24 мая по 16 августа. Занятия вели здесь по руководству Филитиса, главной же и любимой игрой был футъ-боллъ (первое упоминание об этой игре в отчете Комиссии. – А. С.)… На Девичьем поле и в Останкине дело велось так же, как и раньше…

В октябре 1908 года председателем Комиссии А. В. Марковниковым и товарищем председателя Г. Н. Сперанским было внесено предложение реорганизоваться в самостоятельное общество под названием «Физическое воспитание»… Устав Общества был утвержден 8 апреля 1909 года, а все площадки Комиссии, организованные на городской земле, с разрешения Городской Управы были переданы новому самостоятельному Обществу…

Необходимость реорганизации подтвердилась быстрым развитием деятельности нового Общества: за короткий период с мая по декабрь 1909 года число членов возросло с 15 до 70 человек, и было приступлено к организации на отведенной Городской Управой земле двух новых площадок для игр на Миусской площади и за Пресненской заставой, а также катка на Сокольничьем кругу…

В 1909 году на Сокольнической площадке для игр записалось 285 детей – 116 девочек и 169 мальчиков. Самым младшим было 4 года (таких было 8 человек), самым старшим – 15 и 16 лет (таких было по одному). Больше всего детей было в возрасте 10 лет (49 человек), 11 лет (40), 9 лет (39), 8 лет (33), 12 лет (32) и 7 лет (29). Среднее число детей, бывавших одновременно на площадке в часы игр – 72 человека. Руководили играми два платных руководителя К. Н. и К. В. Барановы…

Любимыми играми младшего возраста были: Ножной мяч в круге, Лошадки, Хромая лиса, Черный человек, Колдун, Море волнуется, Пожарные, Пятнашки и т. п. Любимыми играми среднего возраста были: Итальянская лапта, Свечи, День и ночь, Футъ-боллъ, Гонка мячей в круге, Пустое место, Третий лишний, Кошки мышки, Тянуться на канате и Гигантские шаги. На площадке был устроен один детский праздник с состязаниями, подвижными играми и танцами, закончившийся фейерверками.

До начала общих игр с детьми, с 17 мая до 22 октября, ежедневно с утра до вечера здесь можно было играть в лаун-теннис на 5-и плацах, из которых три бетонированные. Игра в футъ-боллъ происходила в дни, когда не было игры с руководителями, с утра до вечера, а в дни игр – после 8 часов – постоянно играла команда Общества «Унион», кружка «Сокольники» и команды, не имевшие правильной организации, состоящие из подростков, как жителей Сокольников, так и приезжих москвичей».

Завершая разговор о работе Комиссии по устройству подвижных игр, отметим, что примерно до 1904 года этот процесс шел откровенно вяло. Об опыте внедрения на московской почве основ физического воспитания, в частности, свидетельствует доклад Николая Степановича Филитиса (секретаря Общества содействия физическому развитию, автора популярных книг «Подвижные игры на воздухе», «Подвижные игры дома и в школе» и др.), сделанный им в 1899 году в Московском университете: «Цели были поставлены большие, но осуществление их неудовлетворительное».

Вернемся непосредственно к взрослому футболу. В самом конце XIX века энтузиасты новой игры стали собираться в Сокольниках на даче Торнтонов, где за высоким забором, хорошо перекусив, выпив чаю и обсудив свои финансовые дела, занимались гимнастикой, зимой катались на лыжах и санках, а летом играли в крокет и в становившийся модным среди аристократической элиты лаун-теннис, небольшой группой упражнялись с кожаным мячом. Свой неофициальный дружеский кружок (скорее – компанию любителей физической культуры) они называли между собой «Сокольниками», или «Ширяевым полем». Так как, именно около торнтоновской дачи когда-то проходили царские и великокняжеские соколиные охоты, и, как гласит предание, во время одной из них погиб любимый кречет царя Алексея Михайловича по кличке «Ширяй». Еще одна группа спортсменов – из Русского гимнастического общества – летом развлекалась с кожаным мячом в Петровском парке, на даче Истомина.

Сказать, что уже тогда эти люди серьезно играли в футбол, – утверждение совершенно неверное. Во-первых, играть еще было некому (5–6 любителей «постучать по мячу, попинать круглого», коротавших время на даче – не в счет), а во-вторых, играть было негде. Мы уже видели, что Комиссия по устройству подвижных игр занималась организацией площадок для активного досуга на воздухе исключительно детей, которые, за редким исключением, их и занимали. Только начиная, примерно с 1904–1905 годов, небольшая часть этих территорий стала самовольно использоваться и взрослыми, в том числе, и для игры в футбол.

Вот и приходилось гостям Торнтона на первых порах довольствоваться для своих забав (при этом отметим, что правил игры они долгое время толком не знали, и никаких «инструкторов» ни Гигиеническое общество, ни созданная при нем Комиссия к господам-спортсменам не направляли – таковых, как мы видели, просто не было!) лишь территорией дачи (как-никак не наши социалистические шесть соток!), прилегающими лужайками и полянками. А кроме того, цели создания настоящей футбольной команды Торнтон и его окружение перед собой тогда не ставили. У них – людей солидных и авторитетных, «дельцов и банкиров, владельцев заводов, газет, пароходов» – и других забот было невпроворот. А Сокольники были для этих представителей аристократии, дворянства и крупной буржуазии, прежде всего, местом развлечений и деловых встреч. Уже очень скоро они поймут, что деньги можно делать и на спортивных играх, но пока время массированного наступления коммерческих форм развлечений и спорта еще не пришло в Москву.

Так что, никакой футбольной команды под названием «Сокольники» или «Ширяево поле» Фульда в 1896 году не создавал. Он ее действительно организовал, но только… спустя десять лет. Точно также, никоим образом нельзя считать за точку отсчета возникновения футбола в Москве редкие упражнения с футбольном мячом, которые совершали небольшие группы британцев на заводе Гоппера в Замоскворечье, на Невском стеариновом заводе и, вполне возможно, на каком-то еще московском предприятии, использовавшем в массовом порядке труд иностранных специалистов.

О том, что было дальше, читаем во всероссийском футбольном Ежегоднике: «Однако не сразу суждено было привиться московскому футболу и после начинаний на земле Гоппера, несколько лет о футболе в Москве ничего не было слышно. Лишь в 1904 году Ширяево поле стало вторым родоначальником этой игры. Компания молодежи под руководством А. Я. Торнтона смогла возродить эту игру, и с тех пор футбол стал идти вперед уже быстрыми шагами».

В небольшой заметке «Первый футбол в Москве», помещенной в № 18 журнала «К спорту!» за 1912 год, один из ветеранов московского кожаного мяча Роберт Альфредович Вентцели пишет: «Помню, это было летом 1904 года. Как-то в один из теплых вечеров сидели мы тесным кружком в кофейной на Сокольническом кругу. Нас было шестеро: Н. А. Носов, А. И. Вашке, С. Л. Зимин, Н. В. Шашин, брат (Рудольф Вентцели – А. С.) и я. Пустые вечера были так тоскливы и однообразны, хотелось найти какое-нибудь полезное и вместе с тем приятное развлечение. Единственное в то время наше удовольствие было ходить гулять куда-нибудь, на 5-ю версту и пить чай.

Н. А. Носов, вернувшийся только что из заграницы, рассказывал нам много о спорте в Германии и Франции и главным образом, о футболе. Его рассказы нас так увлекли, что мы решили в какие-то 5 минут «с завтрашнего дня» заняться футболом. Особенно горячо взялся за дело Носов. На следующий же день мы с ним поехали «в Москву» покупать мяч. Это было, однако, не так легко сделать, так как в то время футбольный мяч был редкостью. Помню, нам в 5–6 местах отказали, и лишь в конце концов удалось найти таковой в одном магазин, где его продавали чуть ли не как предмет роскоши.

На следующий день мы собрались на площадке детских игр в Сокольниках, на Ширяевом поле, для составлении партий (тогда еще не говорили «команда») После долгих разговоров и споров мы, наконец, кое-как набрали две партии: одну назвали красной, а другую синей. Ширина ворот у нас тогда была всего только 3 аршина. Мяч не вбивали ногой, а вгоняли толпой, и обыкновенно выигрывала та партия, игроки в которой были крепче. Мы тогда еще не знали, кто такой форвард или какой-нибудь голкипер. У нас с названиями было проще: были десять загонщиков и один сторож. Так мы играли около трех месяцев.

Хорошо известные в то время среди спортсменов англичане гг. Стивенс и Торнтон, узнав о нашем футболе, предложили нам устроить состязание русских против англичан. Мы охотно согласились, назначили день игры. Англичане, которые к матчу не могли собрать полную команду, приехали на площадку только в составе 7 человек, что для нас было очень приятно, как большие шансы на выигрыш. Несмотря на наши все старания, англичане вбили нам 8 сухих голей, что нас очень обескуражило. В этот же вечер мы все собрались у Носова для обсуждения причин проигрыша. Собрание затянулось надолго, и в конце концов было решено на следующий же день играть не «кучей», а каждому игроку дать определенное место и соответствующее этому месту название, кроме того, позаботиться о приобретении футбольных ботинок, отсутствие которых мы считали чуть ли не главной причиной нашего проигрыша англичанам.

Спустя некоторое время мы устроили состязание с «быковцами». За три дня до матча только и говорилось об этом состязании. К этому дню мы себе даже сшили форменные фланелевые рубашки (белые с красной полосой). Приехали «быковцы». Переодевшись, они вышли на поле в странном для нас в то время одеянии. Некоторые из присутствующих дам и благонравные гувернантки со своими скромными воспитанницами поспешили стушеваться, будучи сильно шокированы «неприличным» и невиданным зрелищем – видом «больших детей с голыми ножками». «Быковцы» оказались не хуже англичан, они уже тогда играли почти по правилам, которые им указал живущий в Быкове один англичанин, некий Варбург, игравший за границей в хорошей команде голкипером. Он в этом состязании действительно показал много ловкости и умения, за что был награжден аплодисментами. На другой же день более половины наших «синих» и «красных» хотели играть голкипера, а до состязания считалось это место самым неинтересным и часто за отсутствием игрока «сторожа» пускали к «загонщикам», а его место заменял или какой-нибудь мальчик, или оно совсем пустовало.

Увлечение этим спортом среди нас было так велико, что мы в первый же год играли до первого снега. Зимой устраивали чуть ли не еженедельно собрания для подготовки к следующему сезону. Выписали себе и ботинки и щитки, вообще все необходимое, и с нетерпением стали ожидать наступления весны, чтобы опять приняться «за дело».

На следующий год мы стали уже кое-что понимать в футболе; в наших командах появились уже некоторые с «обрезанными брюками». Летом часто устраивали состязания с «быковцами», а осенью – с англичанами. Несмотря на то, что, за неимением лишних игроков, состязания устраивать было трудновато, мы все же часто играли. В продолжение двух лет мы, кажется, не выиграли ни одного состязания. На третий год стали уже появляться новые игроки, и вскоре образовались два клуба: Сокольнический клуб спорта и кружок «Сокольники».

Хотя начало футбола дало нам мало чисто спортсменских радостей, зато это время оставило нам много самых приятных и симпатичных воспоминаний».

Как видим, с 1896 по 1904 год в истории московского футбола сплошное «белое пятно». Но пустота ли? Чтобы хоть как-то разобраться в этом вопросе, обратимся к воспоминаниям еще одного пионера московского футбола – Леонида Сергеевича Смирнова. Судя по его рассказу, со временем в Сокольниках появилась еще одна группа людей, неравнодушных к футболу. Но, обо всем по порядку. Как-то, осенью 1900 года, студенты ИМТУ – Императорского Московского технического училища (сегодня это Московский государственный технический университет им. Н. Э. Баумана), что располагалось в Немецкой слободе на одноименной улице, расходились по домам после лекций. Дорога лежала мимо Московского стеаринового и мыловаренного завода. Он находился в районе Вознесенской (сегодня – улица Радио) и Салтыковской улиц. Последняя шла вниз к Яузе и Салтыковскому мосту. Она неоднократно меняла свое название, одно время и вовсе была безымянной, затем была продолжением улицы Радио, а сейчас опять сменила название, и дома на ней стали приписаны к Набережной Академика Туполева (до переименования – Салтыковская и Разумовская набережные). В 1918–1939 годах прямо напротив бывшего завода (рядом с этим местом сейчас расположен Всероссийский научно-исследовательский институт органического синтеза – ВНИИОС) появились мощные корпуса ЦАГИ и КБ Туполева. В наши дни небольшая часть хозяйственных и административных построек завода сохранились в неизменном виде, а часть была стилизована под старину. Все эти строения принадлежат Туполевскому комплексу, на территории которого сегодня разместились коммерческие организации (под брендом «Бизнес Центр Туполев Плаза»), а в излучине Яузы между улицей Радио и Салтыковским мостом, на месте бывших корпусов ОАО «Туполев» вырос высотный жилой комплекс «Каскад». К сожалению, изобретатели авиационной техники и высококлассные инженеры современной Ресурсной Федерации оказались не нужны…

Стеариновый завод был учрежден в Санкт-Петербурге еще в 1839 году подданными Великобритании Казалетом, Кроном, Миллером и другими, а в 1857 году такое же производство «для фабрикации стеариновых и солнечных свечей, мыла и олеина» появилось и в Москве. В декабре 1867 года петербургское и московское отделения объединились на паях под названием «Невское стеариновое товарищество», которое, благодаря отменному качеству изделий быстро стало известно не только в России, но и в мире. Достаточно сказать, что продукции Товарищества было присвоено 10 Гербов Российской Империи. Уже в начале ХХ в. оно представляло собой солидной предприятие: производило 40 разновидностей свечей отличного качества, глицерин, стеарин, и, конечно, туалетное и хозяйственное мыло. Запах, правда, стоял в округе, мягко говоря, своеобразный, но от этого никуда не денешься. Терпели.

Так вот, проходя мимо этого «ароматного свечного заводика», молодые люди увидели сквозь решетчатую ограду, как на пустыре группа взрослых мужчин, сняв пиджаки, била ногами по большому кожаному мячу. Через какое-то время картина повторилась, и молодые люди заинтересовались этим непонятным для них зрелищем. С тех пор студенты подолгу стояли около забора, стараясь понять, чем же занимаются эти взрослые люди. Все их настойчивые вопросы к гоняющим мяч мыловарам оставались без ответа. Однако загадка вскоре была разрешена.

Совершенно случайно в руки одного из студентов попал английский журнал с иллюстрациями, изображающими что-то очень похожее на то, чем занимались британцы со стеаринового завода. Нашли переводчика и выяснили, что эта игра называется «футбол». В журнале оказались и более ценные сведения, а именно реклама одной из торговых фирм, которая за предоплату высылает футбольный мяч, другие необходимые принадлежности и правила футбольной игры в любую часть мира, в том числе, и в Россию.

В этой истории (почти в таком же точно виде она приведена и в уже упомянутой нами книге Б. Фоменко, только там автор почему-то ссылается на рассказ другого кандидата в олимпийскую сборную России 1912 года – Бориса Николаевича Манина, отец которого служил счетоводом в бухгалтерии правления Общества Моск. – Казанской ж.д.) больше всего поражает следующее: в то время, когда в соседнем Петербурге (всего каких-то 700 км!) уже во всю гоняли кожаный мяч, готовились к образованию собственной лиги и проведению городского первенства, в Москве только-только узнают о существовании футбола, и то, из случайно попавшегося под руку английского журнала. Причем, эта новость стала откровением не для каких-то неграмотных рабочих, извозчиков или «кухаркиных детей», а для людей из высшего общества, родители которых имели средства, и наверняка не последние, чтобы дать свои отпрыскам приличное образование.

Почему так? Однозначного ответа на этот вопрос пока нет. У В. М. Фалина по этому поводу своя версия: «Первым российским футболистам пришлось противостоять осуждающему мнению родителей, друзей, начальства на службе, наконец, невест и жен. Особенно тяжко им пришлось в Москве, где уклад жизни был значительно консервативнее, чем в Петербурге. На берегах Невы влияние иностранцев, в том числе и на проведение досуга, ощущалось гораздо сильнее, а поэтому увлечение спортом пришло раньше и, в целом, с меньшим противостоянием со стороны обывателей».

Вернемся к воспоминаниям Л. С. Смирнова. В итоге, студенты «скинулись», переслали деньги по указанному адресу и вскоре посылка (мяч и правила) из Англии была уже в Москве. Мяч-то прибыл, а как его надуть никто не знал. Пришлось идти на поклон к заводским англичанам, которые и научили студентов надувать мяч с помощью велосипедного насоса. Вскоре с грехом пополам перевели с английского правила игры. При этом что-то перевели неправильно. В частности, студенты полагали, что голкипер имеет право только отбивать мяч руками. И поэтому наши первые вратари только и отражали кулаками летящий в ворота мяч, а не ловили его. Ошибку поняли только через два года.

А весной следующего, 1901 года студенты ИМТУ, возглавляемые самыми активными среди них Петром Розановым и Романом Серпинским (сын купца Сретенской части Якова Ивановича Серпинского – Роман, окончив ИМТУ, получил диплом инженера-технолога, а к 1913 году он уже владелец Торгового дома «Серпинский Роман и K°», фабрики «белометаллических» изделий в Ширяевом тупике, что рядом с 1-й Мещанской ул.), отправились в Сокольники, на Ширяево поле, поблизости от которого в те годы устраивались народные гуляния, различные аттракционы, балаганы и производилось чаепитие из горячих самоваров. Здесь же, на детской площадке, позже переданной Обществу физического воспитания, длинной около 85 метров, шириной – не более 60, и стали студенты проводить свои первые опыты с мячом.

Под руководством братьев Романа и Виктора (он учился в Московском университете) Серпинских площадка вскоре была оборудована в соответствии с указанными в правилах параметрами (размер, правда увеличить не удалось, так как места не хватало), а вот ворота студентам показались слишком «широченными», и они решили их уменьшить… на треть. А как решили – так и сделали. В итоге, играла молодежь на нестандартном поле, предназначенном для детских забав, с нестандартными воротами. И были тому ужасно рады, так как лучшего все равно не существовало. Кроме того, Общество физического развития, коему принадлежала эта площадка, имело рядом три хороших по тем временам теннисных корта и простого типа раздевалку. Она была настолько мала, что одновременно в ней могли помещаться только шесть человек.

Постепенно к ребятам Технического училища примкнуло несколько студентов других высших учебных заведений, а также гимназистов старших классов. Л. С. Смирнов уверяет, что именно в этот момент оказались в Сокольниках уже знакомые нам Николай Носов, Сергей Зимин, Николай Шашин, братья Роберт и Рудольф Вентцели. И даже – с собственным мячом! Правда, как мы помним, Роберт Вентцели говорил, что попали они с друзьями в Сокольники только летом 1904 года.

И еще. Николай Шашин (его отец – Василий Васильевич – был купцом и содержал гостиницу на Страстном бульваре в доме Засецкого, а также являлся учредителем торгового Товарищества «В. Шашин и А. Ипатьев») родился в 1887 году. В 1901 году ему исполнилось всего 14 лет, и студентом он никак не мог быть, а вот в 1904 году – дело другое. Мало того. Срок обучения в ИМТУ составлял тогда 6 лет. Р. Я. Серпинский окончил Училище в 1907 году и поэтому поступить в заведение он мог не ранее 1902 года. Все это как-то не стыкуется по времени с датами, приведенными в воспоминаниях Л. С. Смирнова, А. И. Вашке, К. М. Жибоедова и М. Д. Ромма.

Вообще-то, провести детальную, с точной временной привязкой историческую реконструкцию событий, происходивших в московском футболе начала ХХ века, совсем непросто. Во-первых, из-за практически полного отсутствия ссылок на эти факты в московской прессе тех лет (если такие данные изредка и просачивались на страницы газет и журналов, то были до обидного скудны и практически не оперировали датами – современников рождения футбола, людей, стоявших у его колыбели, они, разумеется, не интересовали), а, во-вторых, из-за разноречивости, имеющих место расхождений (местами существенных) в редких воспоминаниях участников указанных событий (например, тот же Вентцели рассказывал, что футбольный мяч он с друзьями купил в магазине в 1904 году, в то время как Смирнов утверждает, что появились мячи в Москве только в 1907 году). Что, в принципе, и не мудрено, так как большинство из перечисленных выше лиц писали свои заметки спустя много лет после случившегося. Так, Л. С. Смирнов датирует свои записи аж 1968 годом! А по прошествии такого солидного времени хронологический отрезок, что годовой, что пятилетний, практически не различим. Да и память человеческая, к сожалению, механизм хрупкий и не совсем точный.

Но вернемся к нашему повествованию. Итак, собравшиеся в Сокольниках энтузиасты кожаного мяча стали с ним практиковаться. А однажды местные сокольнические мальчишки сообщили студентам, что видели на одной из дач группу мужчин, игравших за забором в мяч. Вскоре молодежная группа братьев Серпинских и более солидная (и по возрасту, и по спортивному опыту) группа англичан А. Я. Торнтона и победителя клубного чемпионата Московского общества любителей лаун-тенниса 1901 года Ф. А. Стивенса (а это именно их видели местные ребятишки и об этом же вспоминал Вентцели) встретились и познакомились. В компании иностранцев был ряд людей, сыгравших впоследствии значительную роль в деле развития московского футбола: Р. Ф. Фульда, П. А. Мусси, П. Ф. Миндер, К. Г. Бертрам и другие.

Наша молодежь предложила устроить состязание: русских против англичан. Те любезно согласились, и вскоре эта игра состоялась на подготовленной студентами площадке. Итог ее мы уже знаем – 8:0 в пользу англичан. Обескураженные поражением москвичи решили больше тренироваться, и больше играть. Причем, тренироваться как самостоятельно, так и в компании новых единомышленников-иностранцев. Никто не возражал. Именем «Сокольники», или «Ширяево поле» теперь назывались все футболисты, гонявшие в этих краях кожаный мяч. «Ширяевцы» тренировались, играли между собой и со своими гостями, так как других соперников в Москве у них тогда не было.

А теперь предоставим слово еще одному родоначальнику московского футбола – Андрею Ивановичу Вашке. 21 мая 1922 года, в день пятнадцатилетия Кружка футболистов «Сокольники», прошло общее собрание членов КФС, где ветеран клуба, его почетный председатель зачитал отчетный доклад. По национальности Вашке был чехом, по профессии – пивоваром (скорее всего, мастером или технологом). В «Альманахе русских пивоваров», изданном в 1894 году на русском и немецком языках, список петербургских предприятий открывает уже знакомый нам Калинкинский пивоваренный завод, крупнейший в Российской империи – к 1914 году он производил 5,5 млн ведер пива. Там же приводится и технический персонал предприятия, среди пивоваров которого мы видим и фамилию Вашке (Waschke).

Позже он перебрался в Москву и работал в местном отделении Калинкинского пивомедоваренного товарищества на Сокольническом шоссе. Здесь вырабатывали высококачественные сиропы, морсы, минеральную и газированную воды. А. И. Вашке долгие годы состоял действительным членом Московского клуба лыжников, Императорского московского речного яхт-клуба, где входил в состав зимней комиссии. Андрей Иванович отлично играл в хоккей, был одним из лучших фигуристов Москвы, а с 1909 года тренировал поклонников этого вида спорта в ОФВ. После революции Вашке остался в Москве, жил в Остроумовском (Бахрушинском) тупике в Сокольниках, до 1923 года руководил КФС, занимал пост заместителя председателя правления МФЛ, входил в состав Коллегии судей при МФЛ, позже возглавлял секцию фигурного катания МГСФК, был членом конькобежной секции ВСФК РСФСР, и скончался в 1935 году.

Фрагменты прочитанного Вашке отчетного доклада мы и предлагаем вашему вниманию. «По поручению комитета я должен был написать доклад о деятельности кружка за его 15-летний период, но, не имея под рукой хорошего статистического материала, освещающего вполне объективно деятельность Кружка за это время, я вынужден был свое перо направить по линии менее трудной, а именно по линии воспоминаний. Чтобы перейти к истории возникновения нашего Кружка, я невольно должен вернуться на несколько лет назад. Приехав в Москву в 1895 году, я застал здесь спорт в самом зачаточном состоянии. Летом особенно увлекались велосипедом. Это увлечение граничило с каким-то сумасшествием. На Ходынке был даже специальный ипподром, где проходили гонки, такой же ипподром строился и в Сокольниках. Спорт же на открытом воздухе делал тогда свои первые шаги…

Как-то вечером, приехав на Ширяево поле, я увидел, что молодежь гоняет мяч. Инстинктивно чувствуя влечение к такому занятию, я подошел к одному из играющих, представился, назвав свою фамилию «Вашке», не особенно внятно произнеся второй слог, чем дал повод понять этому играющему, что я буду гонять мяч за его партию. Оказалось, что принявшая меня партия была в проигрыше, и появление нового игрока поправило их дела. Играл я в этот вечер часа два, а с этого дня не пропускал ни одного вечера, чтобы не побывать на Ширяевом поле. Я стал завзятым футболистом, а вскоре даже знаменитостью. Когда я приходил в театр или в гости, меня всегда представляли: «Это знаменитый центрфорвард Вашке».

И вот с тех пор, как только в Сокольниках стаивал снег и туда перебирались на дачи жители города, оживала и жизнь Ширяева поля, оживал футбол. На предложение англичан московской английской колонии в нашу игру внести больше порядка и системы, Ширяево поле охотно откликнулось и организовало игры по командам… Скоро у наших спортсменов зарождается мысль о соревновании с другими кружками, так как играть все время у себя и со своими «красными» против «синих» становится однообразным и малоинтересным. «Ширяево поле» начинает гастролировать. Первый год гастролей был все больше в Останкине, где по примеру Сокольников тоже соорганизовался футбол. Главным организатором в Останкине был С. И. Чернышов, большой любитель спорта на открытом воздухе. В следующие годы гастроли «Ширяева поля» начинают расширяться поездками в Быково по Казанской ж. д… Затем осенью команда «Ширяева поля» начинает встречаться с игроками при заводе бр. Гоппер на Щипке, в Замоскворечье.

Вот приблизительный состав нашей команды того времени: голкипер – Виноградов Владимир (М. Ромм кроме того вспоминает вратаря по фамилии Баньолесси); беки – Вентцели Роберт, Розанов Петр; хавбеки – Зимин Сергей, Шанин Николай, Вентцели Альфред; форварды – Вентцели Рудольф, Волчков Александр, Вашке Андрей, Венийон Франк и Розанов Федор. Названный состав впервые стал играть в форме (фланелевые белые фуфайки с красной полосой, или без нее, и белые трусы) и в бутсах. Это было в 1901–1902 годах».

Не вдаваясь больше в подробности таинственных «временных сдвигов» в мемуарах наших прославленных ветеранов (помните рассказ Вентцели о том, как они с друзьями, в числе которых упоминается и Вашке начинали играть в футбол? Речь там идет о 1904 годе! – А. С.), остановимся пока на другом. Чтобы понять, что же из себя представляли пионеры московского футбола в социальном плане, познакомимся с двумя из них – Сергеем Зиминым и Николаем Носовым. Сергей Леонтьевич Зимин – потомственный почетный гражданин, отпрыск известного клана купцов, старообрядцев-беспоповцев поморского согласия, а позднее – предпринимателей и меценатов, выходцев из деревни Зуево Богородского уезда, основателей шелкоткаческого производства в подмосковной Дрезне и Орехово-Зуево, известного как Акционерное общество «Товарищество Зуевской мануфактуры И. Н. Зимина». Это было одно из крупных производств России. На фабриках «старых Зиминых» работало 4500 человек, а годовое производство выходило на сумму в 13 млн. рублей.

Со временем фабриканты Зимины заняли одно из ведущих мест в мануфактурной промышленности. На их фабриках вырабатывались платки шелковые и атласные, грозентин, нанка, миткаль, марсемен, коленкор, плис и поплин. Зимины открыли торговые конторы, магазины розничной и оптовой торговли во многих крупных городах России и за границей. Зиминым принадлежали и несколько зданий в центре Москвы. Например, тот самый дом на Гоголевском бульваре, где сейчас расположен шахматный клуб.

В деле процветания мануфактуры были заняты и семь (!) сыновей Леонтия Ивановича Зимина (он жил в Москве на Большой Алексеевской улице): Николай, Иван, Алексей, Сергей, Александр, Владимир и Василий. В число первых московских футболистов поначалу попал только один из них – Сергей Леонтьевич (к тому же, он прекрасно играл в лаун-теннис, неоднократно участвовал в состязаниях СКС). Родной дядя и тезка футболиста Зимина – Сергей Иванович Зимин, известный владелец и антрепренер московской частной оперы. На свою долю семейного капитала выпускник Александровского коммерческого училища в 1904 году выкупил у купца Солодовникова здание на Большой Дмитровке (сейчас – это Московский театр оперетты), и организовал там «Оперный театр Зимина», быстро ставший популярным среди столичных любителей прекрасного. Сергей Зимин и сам пел с этой сцены. Но, конечно же, не был там главной звездой. На сцене Оперного театра Зимина гастролировали певцы ранга Федора Шаляпина и Леонида Собинова.

Интересно, что Дмитрий Борисович Зимин – широко известный создатель сотовой сети «Би-Лайн» и АОА «Вымпелком» – прямой потомок Ивана Никитовича Зимина, дяди первого московского футболиста. Причастны Зимины и к созданию первых футбольных кружков в Дрезне (они содержали здесь сразу две команды). Нередко футболисты фабрик Зиминых встречались с командами их родственников – Морозовых из соседнего Орехово-Зуево.

Товарищ Зимина по команде – потомственный почетный гражданин, известный московский автомобилист-спортсмен (у него было единственное в Москве белое, изящных очертаний двухместное торпедо «Runa Bout» фирмы «La Buire»), участник многих междугородних автопробегов и теннисных турниров Николай Александрович Носов, был сначала членом, а затем и директором правления промышленно-торгового Товарищества мануфактур братьев Носовых с основным капиталом три миллиона рублей, суконно-шерстяная фабрика которой на Малой Семеновской улице в Лефортове после революции получила название «Освобожденный труд» (в первые годы советской власти была даже футбольная команда с таким именем). На начало ХХ века число рабочих фабрики составило 1125 человек, работавшим по 50 специальностям, вводились новые мощности в Черкизове, Курской губернии. Накануне Первой мировой войны Носовы выпускали около полумиллиона метров ткани в год, они славились своими пуховыми одеялами, платками и мундирными сукнами. Им принадлежали торговые ряды в центре Москвы, на Макарьевской ярмарке. Ткани сбывались и за границей – в Хиве, Бухаре, Персии. Семья Носовых принадлежала к старообрядцам Преображенской общины, что немало способствовало процветанию их предпринимательского дела.

Родственными узами Носовы были связаны с другими известными московскими старообрядцами. В частности, Алексей Александрович Бахрушин (этой семье принадлежало известное «Товарищество кожевенной и суконной фабрик Алексея Бахрушина сыновей в Москве»), основатель Театрального музея, был женат на Вере Васильевне Носовой, а Василий Васильевич Носов женился на красавице Ефимии Павловне Рябушинской. Кроме всего прочего, Николай Носов был одним из директоров-распорядителей Московского общества охоты имени императора Александра II, членом Русского охотничьего клуба, старшиной Московского автомобильного общества. Вот такие люди стояли у истоков московского футбола!

Одновременно, как уже отметил А. И. Вашке, развивался футбол и в подмосковном Быково. Возникновение поселка относится к 60–м годам XIX века, когда построили Казанскую дорогу и на ней в 1862 году открыли станцию Быково. Названия станции и поселка повторяют название села Быково, расположенного в трех километрах к западу. Как и в других пристанционных поселках, здесь в сосновом лесу близ станции были вырублены просеки для дачных участков. В 1899 году в поселке насчитывалось 45 домов, в которых проживало 150 постоянных и столько же временных жителей (дачников) на земле, арендованной в Удельном ведомстве и у жителей деревни Верея.

Огромную роль в деле пропаганды и развития дачного футбола в Быково сыграли братья Серпинские, которые летом проживали в этой дачной местности. Особенно младший из братьев – Виктор. Кроме Серпинских в Быково летом жили многие спортсмены «Сокольников» и другие состоятельные московские персоны. По неподтвержденным пока данным, уже в 1899 году в Быково состоялся матч между командой, составленной из жителей села Раменское и дачников Быково, с командой английских специалистов, монтировавших новую технику на Малютинской текстильной фабрике. Что это были за дачники – неизвестно.

То, что Быково являлось одним из центров футбольной Москвы того времени, подтверждает и Ежегодник ВФС, который пишет: «Футболисты Ширяева поля на лето в большинстве перекочевывали в дачную местность Быково, где своей игрой быстро увлекли местную молодежь, организовавшуюся в футбольные команды. В трех пунктах – поле Гоппера, Ширяево поле и Быково, и обосновался надолго футбол. Между командами этих полей устраивались состязания, тогда совершенно не интересовавшие публику и мало привлекавшие зрителей».

Быковцы арендовали у местных крестьян часть выпаса для скота. Земли было много, так что футбольное поле устроили нужных параметров. Построенные строго по размерам, указанным в правилах игры, ворота не казались уже на таком пространстве огромными. Года два практиковались быковские футболисты в игре, а в 1902 году по инициативе Виктора Серпинского состоялась первая встреча между футболистами Ширяева поля и Быково. Игра проходила на поле первых. Футболисты Ширяева поля «загнали» в ворота быковцев мяч пять раз, быковцы же – только один. Именно «загнали», потому что тогда еще никто не умел бить по воротам.

Леонид Смирнов по памяти приводит фамилии игроков, принимавших участие в том первом состязании московских футболистов. Команда «Ширяева поля» (в играх с быковцами ее именовали «Москва») выступала в таком составе: Владимир Виноградов – Петр Розанов и Роберт Вентцели – Сергей Виноградов, Сергей Зимин и Альфред Вентцели – Рудольф Вентцели, Николай Слепнев, Андрей Вашке, Федор Розанов и Иван Казаков. За «Быково» играли: Сергей Канабеевский – братья Герке – Владимир Зернов, Сергей Парфенов и Сергей Чаплыгин – Михаил Эфрон, Роман Серпинский, Виктор Парфенов, Виктор Серпинский и Александр Скорлупкин. Приведенные Вашке и Смирновым фамилии пионеров московского футбола навечно вписаны в историю столичного кожаного мяча.

Отметим, что если верить рассказу Вентцели, то получается, что встреча ширяевцев с быковцами в указанном ниже составе ранее 1904–1905 годов состоятся не могла. И тогда возникают две версии: или на поле в 1902 году выходили какие-то другие футболисты (что представляется наиболее вероятным; Владимиру Виноградову, например, в 1902 году исполнилось… 13 лет! Возможно, это был Петр Виноградов, которому на тот момент было 28 лет, или 18-летний Дмитрий), или эти матчи состоялись несколькими годами позже, но это утверждение опровергается как петербуржской, так и московской прессой, в чем мы ниже убедимся.

На следующий год (по версии Смирнова и Вашке) состоялась повторная встреча между этими командами, теперь уже на поле быковских футболистов, которые легко победили со счетом 4:0. Все четыре гола забил Виктор Серпинский, одним из первых научившийся наносить удары по воротам. Причем он бил по мячу только носком, отчего удар получался очень сильным.

В 1902 году в петербургском «Спорте» за 18 мая можно было прочесть следующую заметку корреспондента под звучным псевдонимом Руль: «В заключении – интересная новость. В Москве основывается кружок… футболистов! Невероятно, но факт! Москвичи увлеклись игрой в футбол. Кружок составляют пока 11 человек. Скептики качают головами и говорят, что тут будут больше «квасить носы», чем играть в футбол. Ну, да мало ли ведь что скептики иногда говорят». А через три месяца в очередном номере того же журнала московский корреспондент спешил информировать читателей, что «оказывается и в Москве проходят матчи в футбол; очевидно, однако, этот спорт не очень распространен, так как только теперь мы узнали, что первый матч в футбол состоялся в прошлом году. Играют в Москве в двух местах – в Сокольниках и на станции Быково Рязанской железной дороги».

А вот, что писали 2 августа 1902 года «Московские Ведомости»: «Недавно происходили состязания в игре в футбол между группами любителей: с одной стороны играли представители Сокольников, с другой – станция Быково, Рязанской дороги. Первое состязание являлось реваншем за прошлогоднее поражение, понесенное быковскими футболистами, проигравшими сокольникам одну партию.

В этом году счастье оба раза было на стороне быковских игроков. В состязании 8 июля на Ширяевом поле, в Сокольниках, они взяли четыре партии против одной; во втором, состоявшемся в Быкове, на площадке для футбола, три против одной. 4 августа, в 4 часа пополудни, состоится в Сокольниках третье состязание на месте, отведенном для детских игр.

Быковские футболисты одерживали верх, благодаря, главным образом, своему образцовому порядку, тогда как сокольническая партия больше обращала внимание на энергичное ведение игры, которая, благодаря этому, отличалась оба раза большим оживлением. Воодушевлению играющих способствовала также и публика, в большом числе собравшаяся к месту игры и горячо выражавшая сочувствие той или другой партии».

К сожалению, журналисты начала ХХ века не назвали нам имен первых московских энтузиастов кожаного мяча, однако убедительно подтвердили, что 1901 и 1902 годы действительно являются отправными точками первых открытых футбольных встреч в нашем городе. Также они подтвердили наше утверждение, что никакого «правильного» футбольного поля в Москве тогда еще не было, а игры проходили на площадке для детских занятий.

На протяжении последующих долгих трех лет футбол в Москве «варился в собственном соку». «Быковцы» играли в Быково, «Ширяевцы» – в Сокольниках, британцы – за заборами металлургического и мыловаренного заводов. В прессе тех лет о московском футболе – ни слуху, ни духу. Даже в питерской, которая все всегда знала. На сегодняшний день объяснения подобной стагнации, своеобразного «технологического» перерыва в эволюции столичного футбола – нет.

Выше мы уже отмечали, что москвичей футбол тогда практически не интересовал. Они предпочитали бега, скачки, велосипедные гонки (в Москве было два циклодрома – в Сокольниках, рядом с пожарной частью, и на Ходынке) и речные гребные состязания. Но со временем любителей кожаного мяча становилось все больше. В Быково, например, желающих записаться «в футболисты» собралось уже до 40 человек. Были среди них и местные жители, но большинство составляли отдыхающие. На матчи стали приходить родители, чтобы посмотреть, как играют в футбол их дети. У дачных футболистов впервые появился «свой зритель». А около взрослых футболистов всегда вертелись мальчишки. Они гонялись за улетевшим мячом и обязательно старались подать мяч играющим ударом ноги.

В Быково таких ребят 12–14 лет в шутку называли «загольные голкиперы». Вот из них-то и создалась в 1905 году первая детская футбольная команда. В нее вошли подростки в возрасте 14–15 лет. Многие из них потом стали игроками лучших московских клубов. Вот состав той команды (приведен М. Д. Роммом): вратари – Николай Васильев и Петр Кудрявцев; беки – Михаил Ромм и Борис Николаев; хавбеки – Федор Римша, Алексей Парфенов и Николай Калмыков; форварды – Михаил Смирнов, Владимир Соколов, Константин Смирнов, Александр Васильев и Леонид Смирнов.

Четверо из перечисленных футболистов через несколько лет выступало за сборную России, а Петр Николаевич Кудрявцев долгие годы, до своей скоропостижной кончины в 1917 году, занимал ответственный пост секретаря Московской футбольной лиги. Сильный, двухметрового роста, быстрый и цепкий, неуступчивый в единоборствах, умело играющий головой, обладавший сильнейшим ударом, капитан сборной России первого созыва Михаил Ромм был сыном казначея Московского Еврейского Благотворительного Общества «Знание» Давида Моисеевича Ромма. Играл за футбольные команды Быково, Москвы, Пушкино, Петрограда, Италии (первый легионер в истории отечественного футбола!). После революции работал тренером (со сборной Москвы стал чемпионом Спартакиады 1928 года), спортивным функционером, журналистом. Он – один из первых теоретиков советского футбола. В 1943 году был репрессирован и сослан в Казахстан, умер в 1967 году.

Участник Олимпийских игр 1912 года Федор фон Римша – сын Михаила Иеронима (Гергардовича) Римшы и Александры-Генриетты-Эмилии фон Берг. Дворянский род Римш уходит своими корнями к рыцарям Ливонского ордена (да и сам Федор Римша был чем-то похож на средневекового рыцаря – мощный, высокий, с обритой наголо головой и мужественным, суровым взглядом). Дед Федора – Иероним (Гергард) фон Римша был учредителем и владельцем Торгового дома «Римша Г.» в Москве, который занимался продажей выделанной кожи, элитных сортов кофе, консервированных продуктов, принадлежностей для кондитерской промышленности и т. д. Федор был шестым ребенком в семье. Кроме него было еще три сестры (Мария, Шура и Вера) и два брата – Михаил Вильгельм и Пауль Фридрих. Пауль погиб в 1914 году, а остальные Римшы перебрались в Ригу и Англию. О судьбе самого Федора Михайловича после 1914 года ничего неизвестно. С однофамильцами Михаилом и Леонидом Смирновым – членами российской сборной на Олимпийских играх 1912 года – мы познакомимся чуть позже.

Тактические уловки игры, футбольные правила быковцам, как мы помним, помогал освоить англичанин Варбург, один из постоянных обитателей Ширяева поля, летом проживавший в Быково. На первоначальном этапе создания команды в Быково Варбург защищал ее ворота. Вот, что вспоминал о тех далеких годах Михаил Ромм в книге «Я болею за «Спартак»: «…Помню, как-то летом 1903 года я ехал на велосипеде по твердым утоптанным дорожкам в подмосковной дачной местности Быково. Я тороплюсь на футбольный матч. Пересекаю железнодорожный переезд и по пыльной улице добираюсь до большого ровного поля, где в наши дни приземляются воздушные лайнеры. Поле покрыто вытоптанной травой, глубокие колеи проезжей дороги пересекают его по диагонали. Часть поля огорожена канавками, заменяющими боковые и лицевые линии. Ворота состоят из трех жердей, сеток нет. Футболисты переодеваются, сидя прямо на земле. Это наша команда «Быково» и гости из Сокольников, две единственные русские футбольные команды в Москве. В Сокольниках, на Ширяевом поле, есть площадка и даже ворота с сетками, правда, не веревочными, а сплетенными из узких жестяных полос. Думается, что это была единственная в то время пара футбольных ворот в Москве.

Мы, мальчишки, с благоговением смотрим, как игроки натягивают «настоящие» бутсы с шипами на подошвах, завязывают их длинными крепкими шнурками, перехватывая крест-накрест подъем и лодыжки, закладывают под чулки щитки, чтобы защитить голень от ударов. Тут же поблизости лежит на земле новенький, блестящий, туго набитый мяч! Мы, мальчишки, стоим у ворот и «болеем», страстно болеем за «наших», чье футбольное искусство, довольно-таки, как я сейчас вспоминаю, примитивное, кажется нам верхом совершенства. Когда же и нам выпадет счастье надеть футбольные бутсы?

Это счастье пришло скорее, чем мы ожидали: уже следующим летом Саша Скорлупкин, центральный нападающий быковцев, организовал две детские команды. Этот невысокий, стройный, голубоглазый паренек, студент-путеец (после окончания института А. А. Скорлупкин служил главным контролером Московской городской управы. – А. С.), был, вероятно, первым общественным тренером в Москве в те времена, когда слово «общественный» в современном его понимании еще не существовало, и когда о тренерах еще ничего не слыхали. Он обладал двумя незаменимыми качествами – терпением и дружелюбием. Тренировались мы с неутомимым прилежанием, готовы были бить мяч с утра до вечера. Не осуществилась еще только мечта о настоящих бутсах: играли в чем попало. Когда я разбил вторую пару ботинок, мать отвела меня к сапожнику, и он обшил носки толстой кожей. Получилось нечто по форме похожее на широконосые лапти. Мои сверстники называли их «броненосцы».

С той поры «Быково» стало своеобразным испытательным полигоном, где проходили обкатку и набирались опыта многие будущие игроки Сокольнического клуба спорта. В 1906 году дачная детская команда вызвала на матч команду взрослых футболистов Быково и разгромила их со счетом 6:0! После такого унижения и позора многие местные взрослые футболисты перестали играть. Большинство из них уже достигли зрелого возраста, закончили учебные заведения, поступили на работу, а многие – даже женились. Почти все женившиеся перестали играть в футбол, считая, что людям семейным не дело заниматься игрой, не солидно это как-то. На их место встали возмужавшие воспитанники детской команды, а из старого состава «Быково» продолжили играть лишь два «ветерана» – Виктор Яковлевич Серпинский и Александр Андреевич Скорлупкин.

По примеру быковцев стал организовываться футбол и в других дачных местностей по Казанской ж.д. – в Малаховке, Красково, Подосинках и Вешняках. Осенью футболисты возвращались с дач в Москву, и футбол замирал там до будущего лета. Однако, «отрава» футболом давала о себе знать и в городе.

Часть футболистов «Быково» приняла деятельное участие в организации футбола в своих учебных заведениях, гимназиях, реальных и коммерческих училищах. Так, Михаил Ромм организовал футбол в 9-й мужской гимназии имени Медведниковых, братья Леонид и Константин Смирновы, а также их товарищи Марк Варенцов, братья Шагурины и Парфеновы – в 4-й мужской гимназии. Здесь же, двумя классами младше учился и Борис Чесноков, будущий игрок «Новогиреево» и создатель лиги «диких» команд, который считал Леонида Сергеевича Смирнова своим первым учителем и тренером. Инициатором развития футбольного дела в Александровском коммерческом училище стал Борис Николаев, который с 1910 года играл за ЗКС и сборную Москвы. Кстати, Михаил Ромм, Петр Розанов и Николаев обладали самыми сильными и дальними ударами среди московских защитников. В исполнении этих мастеров такие удары смотрелись очень эффектно.

По этому поводу М. П. Сушков вспоминал: «Сильный удар подкупал зрителя, приводил его в ярый восторг – сам по себе, независимо от того, достигал ли он цели и имел ли вообще какую-либо цель. Попадались зрители, мало смыслившие в игре и два тайма сидевшие в ожидании очередной свечки, в результате которой мяч окажется за высокой кирпичной стеной завода Гоппера. Трибуны буквально стонали от восхищения. Разумеется, никто из футболистов намеренно свечи не бил, получались они случайно. Но в народе даже складывается некая мода на эти, прямо скажем, никчемные траектории… Ведь футбол – тот же театр. И здесь работает все тот же закон взаимовлияния сцены и зрительного зала, разве что в несколько меньшей мере. Вкусы болельщиков не могли не сказываться на характере развития футбола».

Вместе с Николаевым в училище набирались ума-разума будущий известный футбольный судья и казначей Московской лиги лаун-тенниса, действительный член «Униона» и ЗКС Иван Иванович Савостьянов, вратарь сборной Москвы и ЗКС Сергей Бабыкин, будущий игрок КФС Лопухов и др. Организаторами футбола в 1-й Мужской гимназии на Волхонке были Иван Воздвиженский (его отец – коллежский асессор Константин Сергеевич Воздвиженский, служил в этом заведении, старший брат – присяжный поверенный Дмитрий Константинович, был одним из лучших теннисистов СКС, а сам Иван позже играл в ЗКС, сборных Москвы и России), Алексей Постнов и Николай Александров (со временем оба стали игроками «Униона»; интересно, что отец Постнова-младшего – потомственный почетный гражданин, владелец крупной типо-литографии Алексей Федорович, был действительным членом «Униона» с момента основания клуба и иногда выступал за 2-ю футбольную команду, а его сын Алексей – только членом-соревнователем, но зато был основным игроком 1-й команды).

Заслуживает внимания упомянутый выше потомственный почетный гражданин Москвы Марк Николаевич Варенцов. Со временем он стал известным в Москве футболистом, играл за «Вегу», КФС, ЗКС, сборную Москвы, успешно занимался другими видами спорта. До революции Варенцов успел окончить юридический факультет Московского университета. С началом 1-й Мировой войны прапорщик М. Н. Варенцов на фронте, а в начале Октябрьской революции вместе с юнкерами оборонял Кремль. В годы гражданской войны Марк сражался в рядах армии Деникина.

В 1920 году, совершенно случайно, его нашел в одесском госпитале отец, в 1918 году вместе с остатками семьи покинувший Москву, но так и не сумевший выбраться из России. Н. А. Варенцову удалось выходить больного сыпным тифом сына, но выехать за границу на одном из иностранных пароходов вместе с белогвардейскими частями им опять не удалось. Прожив в Одессе два года, Варенцовы в 1922 году вернулись в Москву. К этому времени дом Варенцовых в Токмаковом переулке был уже занят, и Марк с семьей вынужден был перебраться на Старую Басманную, в квартиру жены своего младшего брата Константина.

Каким-то чудом репрессии 30-х годов обошли Марка Варенцова стороной. Он работал юрисконсультом, а свободное время проводил за шахматами (Варенцов имел первый разряд). Умер он в 1973 году в возрасте 82 лет. Правда, вошла фамилия Варенцовых в историю России по другой причине.

Отец Марка – инженер-механик Николай Александрович Варенцов, был личностью выдающейся. В историю Москвы выходец из рода переславль-залесских и московских купцов Варенцовых, торговавших с начала XIX века москательным товаром и чаем, вошел как успешный предприниматель (его нажитое собственным трудом состояние оценивалось в 11 миллионов тогдашних рублей), хорошо известный в деловых кругах Москвы и России, и как общественный деятель.

В 1885 году Николай Александрович окончил Императорское Техническое училище, в 1889–1905 годах состоял членом правления Московского торгово-промышленного товарищества, занимался оптовой торговлей хлопком, шерстью, каракулем. Был директором правления Среднеазиатского торгово-промышленного товарищества и способствовал утверждению среднеазиатского хлопка на российском рынке. Удачливый и смелый в делах, Варенцов-старший сумел отстоять русское среднеазиатское хлопководство от попыток американских банкиров демпингом задушить его. И во многом благодаря его усилиям на российских текстильных предприятиях стали широко использовать хлопок из Туркестана, взамен привозного – американского, египетского и индийского.

В 1889–1897 годах Николай Александрович занимал должность директора правления Товарищества текстильных мануфактур Н. Разорёнова и М. Кормилицына, а затем, вплоть до 1918 года – председателя правления Большой Кинешемской мануфактуры. До революции семья Варенцовых жила в собственной усадьбе (Токмаков переулок, 21). Ныне в этом здании размещается Общество купцов и предпринимателей России. Ему также принадлежали комплекс доходных домов под № 4 на Старой Басманной улице (снесены в 30-х годах) и имение Бутово под Москвой.

Николай Александрович принимал участие в ряде общественных начинаний: был гласным Московской городской думы, попечителем частной женской гимназии в Москве, активным членом Дамского попечительства о тюрьмах, в состав которого входили видные представители городской администрации, духовенства и купечества. В деловых кругах Варенцов имел репутацию честного, справедливого и отзывчивого человека. За заслуги перед страной Н. А. Варенцов был награжден орденом Св. Станислава 3-й степени и золотой Бухарской звездой 1-й степени.

После 1917 года Н. А. Варенцов лишился всего. В доме постоянно проводились обыски, он неоднократно арестовывался, но чудом уцелел. Живя в полной безвестности и нищете, в 30-е годы Николай Александрович нашел в себе мужество записать уникальные воспоминания о торгово-промышленном мире России рубежа XIX–XX вв., о династиях купцов и предпринимателей Бахрушиных, Морозовых, Найденовых, Перловых, Хлудовых и др., об укладе жизни купеческого сословия, революционных событиях 1905–1907 годов в Москве. Эти мемуары изданы только в 2011 году. Н. А. Варенцов умер в возрасте 84 лет 22 января 1947 года, похоронен на Введенском кладбище. Долгие годы его имя было практически забыто.

Добавим, что Н. А. Варенцов первым браком был женат на Марии Николаевне Найденовой, дочери легендарного москвича Н. А. Найденова (с этим человеком мы еще встретимся на страницах нашей книги), которая родила Варенцову пятерых детей. Старший сын Сергей и дочери Нина и Мария после развода родителей уехали с матерью, а с отцом остались Марк и Лев. Последний тоже был известным московским спортсменом, играл за футбольные команды «Бутово», «Вега» и «Унион», а в отчетах упоминался, как Варенцов-2. После 1914 года – прапорщик, участник 1-й Мировой войны. После революции воевал в армии Колчака, и, отступая с ее частями, оказался в Китае. Лев Варенцов умер в 30-е годы в эмиграции.

Сергей Варенцов (о его футбольной карьере нам ничего неизвестно), будучи учеником Александровского коммерческого училища, оказался участником революционных событий 1905 года в Москве. Его отец считал своим преемником и сделал членом директората Большой Кинешемской мануфактуры. Но надеждам Николая Александровича не суждено было сбыться: прапорщик С. Н. Варенцов погиб на фронте в 1-ю Мировую войну.

Но, вернемся к ученическому футболу. Большой популярностью пользовался футбол и в Императорском коммерческом училище на Остоженке (сейчас в этом здании размещается Московский государственный лингвистический университет, или сокращенно МГЛУ, – бывший МГПИИЯ, Московский институт иностранных языков имени Мориса Тореза). Здесь был свой довольно-таки просторный двор, где с утра до позднего вечера кипели жаркие футбольные сражения: класс выступал против класса, этаж – против этажа. Это были официальные встречи. Но еще чаще игры начинались просто так – пять на пять, семь на семь, – одним словом, сколько подберется игроков. Игры во дворе училища были, как правило, уделом мальчишек из младших классов. Учащиеся постарше облюбовали себе отличную площадку у Хамовнического плаца, где шли уже настоящие спортивные поединки, привлекавшие многих любителей.

В стенах Московского коммерческого училища обучались такие известные московские футболисты, как вратарь сборной России Мартынов, правый бек Попов, центральный хавбек Россиус, форварды Рукавишников, П. Канунников, С. Бухтеев, Шорин, Филатов-3, Мигунов, Лебедев и др.

Перечисленные нами учебные заведения, несомненно, оставившие яркий след в изначальной истории московского спорта, ставшие настоящей кузницей детского и юношеского городского футбола, заслуживают того, чтобы читатель смог, хотя бы вкратце, с ними познакомиться.

9-я классическая гимназия имени Ивана и Александры Медведниковых (в настоящее время – школа № 59 им. Н. В. Гоголя) находилась в Староконюшенном переулке. Она поначалу существовала при поддержке московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича. Руководители этой экспериментальной гимназии сумели создать новый тип гимназического образования в России, рассчитывая, что по образцу Медведниковской гимназии будет перестроена вся школьная система. Количество часов на изучение древних языков было сокращено, зато обязательным стало изучение новых: французского, немецкого, английского, расширилось преподавание мироведения, естественной истории, физической географии, анатомии и гигиены. Гимназия выделялась из ряда существующих в то время не только передовыми методами обучения, но и была оборудована прекрасными аудиториями, актовым залом, спортивным залом и ботаническим садом, отвечающим всем требованиям педагогики и медицины.

Физкультура стояла здесь особняком. Если раньше гимнастику преподавали факультативно, по желанию и возможностям, то теперь отношение к ней изменилось, согласно европейскому опыту и самому древнегреческому понятию гимназии как места для гармоничного развития ума и тела. Для Медведниковской гимназии была принята шведская гимнастика в качестве обязательной дисциплины плюс занятия строевым обучением и фехтованием. Среди штатных преподавателей гимнастики этого учебного заведения назовем такие известные в Москве имена, как подполковник Николай Митрофанович Ремезов, штабс-капитан Сергей Николаевич Дрейер, Леонард Викторович Вегелиус (автор книги «Теория шведской гимнастики: лекции, читанные на курсах по подготовке преподавателей гимнастики при Моск. Учеб. Окр.», учредитель Серебряного кубка для лучшего легкоатлета Москвы, действительный член МКЛ, член правления московской лаун-теннисной лиги, в 1917 году – член правления Замоскворецкого клуба спорта, как и еще один служащий этой гимназии – Иван Александрович Гридин), Владимир Александрович Щеголев, Петр Михайлович Зверев и уже хорошо знакомый нам Н. С. Филитис.

Факультативным остался только ручной труд – столярное ремесло, которым занимались по желанию. Одним из важнейших был признан наглядный метод обучения – даже для закона Божия были сделаны пособия плюс экскурсии в ближайшую церковь для ознакомления с устройством православного храма и для изучения церковной утвари. И это было признано нормой образования, правда, очень хорошего.

Среди учеников школы – археолог Н. Я. Мерперт, актер Р. Я. Плятт, писатель-фантаст Кир Булычёв, академик С. С. Аверинцев, академик В. И. Арнольд, ректор ПСТГУ протоиерей Владимир Воробьев, политик и писатель В. К. Буковский, писатель М. П. Шишкин и др. Ну и, конечно же, молодая поросль первых московских футболистов. М. Ромм писал: «Мне вспоминается четвертый класс Медведниковской гимназии, куда я поступил в 1904 году. Во дворе школы были установлены футбольные ворота, и здесь ежедневно во время большой перемены шли ожесточенные баталии. Осенью и весной играли мячом, зимой двор заливался, и мяч заменяла небольшая деревянная шайба…».

Александровское коммерческое училище – среднее специальное учебное заведение «для приготовления к торговой деятельности юношей из купеческих, мещанских, ремесленных и крестьянских семей». Оно было основано в 1880 году Московским биржевым обществом по инициативе известного предпринимателя и выдающегося общественного деятеля Николая Александровича Найдёнова на частные пожертвования и занимало помещения дворцового комплекса, возведенного в 1799–1801 годах архитектором Р. Р. Казаковым для князя А. Б. Куракина на углу Старой Басманной улицы и Бабушкина переулка.

Ученики, окончившие полный курс училища, получали аттестаты и звание личного почётного гражданина, отличившиеся по успехам и поведению удостаивались звания кандидата коммерции и награждались золотой или серебряной медалью. Заметное место в учебной программе отводилось и физическому развитию воспитанников училища. Возглавлявший одно время Училище А. В. Летников, известный не только как выдающийся ученый, но и как специалист в области распространения в России профессионального образования, писал: «Наше училище должно готовить молодых людей не к ученым званиям, а к жизни и к трудовой деятельности в обществе. Задача воспитания здесь не только не может быть отделена от учебного дела, но следует сказать, что эта задача ещё важнее учения…». Отдельно он останавливался на важности физического воспитания для развития энергии, подвижности, ловкости, здоровья, «что немаловажно в нашем климате».

В 1892–1917 годах это заведение подготовило свыше тысячи специалистов прикладной экономики и коммерции. Среди его выпускников видные деятели промышленности, коммерсанты и банкиры из семей Крестовниковых, Лапиных, Морозовых, Перловых, Хлудовых, Четвериковых, а так же А. М. Ремизов – писатель, лингвист, художник и философ. В 1918 году Александровское коммерческое училище было закрыто. В его корпусах открыта 6-я советская трудовая школа II ступени Басманного района, а в 1920 году разместились Промышленно-экономический институт и техникум.

4-я Московская мужская гимназия была основана 1 июля 1849 года и до 1861 года размещалась в доме Пашкова на Моховой. В середине XIX века это здание решено было передать Московскому университету и Румянцевскому музею, переезжавшему из Петербурга в Москву. Чтобы переселить гимназию, они купили для нее за 125 тысяч рублей Дом-усадьбу Апраксина-Трубецких на Покровке (современный дом 22). Этот необыкновенной красоты дворец в бело-голубых тонах является истинным украшением Покровки. «Дом-комод», как его называют в Москве, был построен во второй половине XVIII века неизвестным мастером школы В. Растрелли. Это редчайший в Москве гражданский памятник в стиле елизаветинского барокко: особняк на Покровке часто называют московским Зимним дворцом в миниатюре. Есть предание, что этот дом императрица Елизавета Петровна подарила своему тайному мужу графу Алексею Разумовскому и в этом же доме они справляли свадьбу Венчание происходило в соседней Воскресенской церкви, от которой сейчас остались одни развалины.