Мизери Кинг Стивен

– Только дураки приступают к важной работе с плохими инструментами. – Она взяла пачку бумаги, потом схватила лист с двумя параллельными линиями, смяла в комок и выбросила его и пачку в мусорное ведро. Затем снова повернулась к нему. Каменная маска, изображающая упрямство, не сходила с ее лица. Глаза светились, как две тусклые монеты.

– Я еду в город, – проговорила она. – Я знаю, что вы хотите начать как можно скорее, так как вы на моей стороне. – Последние слова она произнесла с едким сарказмом (и, как показалось Полу, с такой ненавистью к себе, о которой сама не подозревала). – Поэтому даже не стану тратить время на то, чтобы положить вас в кровать.

Она улыбнулась, как уродливая кукла, и беззвучно приблизилась к нему. Ее пальцы коснулись его волос. Он содрогнулся. Хотел сдержаться и не смог. Ее неживая улыбка сделалась шире.

– Хотя я предполагаю, что начало работы над «Возвращением Мизери» задержится на день… или два… или даже на три. Да, наверное, вы не сможете сидеть еще дня три. Вам будет больно. Очень жаль. У меня в холодильнике стоит бутылка шампанского. Придется отнести ее в сарай.

– Энни, я могу начать, если только…

– Нет, Пол. – Она направилась к двери, но остановилась и обернулась к нему. На него глядела каменная маска. И только глаза, две тусклые монеты, жили на ней. – Мне хотелось бы, чтобы вы пока кое-что обдумали. Вы можете думать, что проведете меня. Я знаю, что кажусь глупой и медленно соображающей. Но я не глупа, Пол, и умею соображать.

Внезапно каменная маска разлетелась на куски и из-под нее выглянуло лицо до безумия злобного ребенка. На секунду Полу показалось, что его страх достиг предела и он сейчас умрет. Неужели он думал, что перехватил инициативу? Да как он мог! Как можно быть Шахразадой, если ты в плену у безумия?

Она ринулась к нему; колени ее подгибались, локти двигались, как поршни, рассекая затхлый воздух. Волосы падали на лоб и выбивались из-под заколок. Теперь она двигалась не бесшумно; она шла, как Голиаф, атакующий врага. Фотография Триумфальной арки испуганно задребезжала.

– Аааааа-йааа! – завопила она и опустила кулак на соляной купол, образовавшийся на месте левого колена Пола.

Его голова откинулась назад, и он взвыл; на шее и на лбу вздулись вены. Боль вырвалась из колена и окутала его ослепительно белой вспышкой сверхновой звезды.

Она рывком подняла пишущую машинку, как будто та была сделана не из металла, а из картона, и швырнула ее на каминную полку.

– Сидите, – сказала она, оскаливаясь, – и думайте, кто здесь главный. Думайте о том, что я могу с вами сделать, если вы будете плохо себя вести или попробуете меня обмануть. Можете кричать, если хотите, потому что никто вас не услышит, ведь здесь никто не останавливается; все знают, что Энни Уилкс сумасшедшая, и знают, что она сделала, хотя ее и признали невиновной.

Она подошла к двери и опять обернулась, предвкушая новую звериную выходку, и тогда он закричал, а ее ухмылка сделалась шире.

– И еще кое-что вам скажу, – тихо промолвила она. – Они думают, что я просто выкрутилась, и они не ошибаются. Подумайте об этом, Пол, пока я буду ездить за вашей гребаной бумагой.

Она вышла, хлопнув дверью так, что затрясся весь дом. Затем Пол услышал, как поворачивается ключ.

Он откинулся назад, весь дрожа и тщетно стараясь унять дрожь, потому что от нее боль усиливалась. По щекам текли слезы. Он вновь и вновь представлял себе, как она мчится к нему и изо всех сил, как молотком, бьет по тому месту, где когда-то было колено, и раз за разом его окутывал бело-голубой болевой взрыв.

– Прошу тебя, Боже, прошу тебя, – стонал он, а в это время из-за окна доносился рев мотора отъезжающего «чероки». – Прошу тебя, Боже, освободи меня или убей… освободи или убей…

Затих удаляющийся звук мотора, а Бог не освободил и не убил Пола Шелдона, он все так же сидел и плакал от боли, которая проснулась окончательно и вгрызалась в его тело.