Леди полночь Клэр Кассандра

4

Оттого и случилось

Эмма рухнула на мат и быстро перевернулась, чтобы не повредить ни Кортану, которая висела у нее на спине, ни саму спину. Несколько лет назад, только начиная тренироваться, она чаще резалась об острые края Кортаны, чем ошибалась в упражнениях, – и все это из-за упрямого отказа снимать меч.

Кортана принадлежала ей, а до этого – ее отцу и отцу ее отца. Они с Кортаной были единственным, что осталось от семьи Карстерсов. Отправляясь на битву, Эмма всегда брала с собой меч, даже если намеревалась использовать кинжалы, святую воду или огонь. Поэтому ей нужно было научиться сражаться с мечом на спине и твердо знать, как вести себя с ним в любой мыслимой и немыслимой ситуации.

– Ты как?

Кристина приземлилась рядом, но гораздо легче: она была безоружна и одета только в одежду для тренировки.

– Нормально, – ответила Эмма, садясь и потирая ушибленное плечо. Через пару секунд она уже вскочила на ноги: – Еще раз.

Медальон на шее у Кристины блеснул, когда она подняла голову, чтобы посмотреть, как Эмма взбирается по веревочной лестнице. Комнату заливал темно-золотистый солнечный свет – день клонился к вечеру. Девушки занимались уже несколько часов, успев до этого собрать и перенести в компьютерную комнату фотографии и записки со Стены Улик (Кристина отказывалась называть ее Стеной Безумия), чтобы Тай и Ливви смогли их отсканировать. Ливви обещала прийти на тренировку, но явно с головой ушла в поиски зацепок на просторах Интернета.

– Может, хватит? – спросила Кристина, когда Эмма добралась до середины лестницы, но та упорно полезла дальше и не остановилась, пока не уперлась макушкой в потолок.

Эмма посмотрела вниз. Кристина качала головой, каким-то образом умудряясь выглядеть и ободряюще, и осуждающе одновременно.

– Не прыгай так высоко! Эмма…

Но Эмма уже камнем полетела вниз. Она ударилась о мат, перевернулась и села на корточки, рукой потянувшись к Кортане.

Меча не было на месте. Вскочив на ноги, Эмма обнаружила, что его держит Кристина. Она вытащила его из ножен Эммы, пока та занимала позицию.

– Сражения – это не просто прыжки и падения, – заметила Кристина и протянула Кортану подруге.

Усмехнувшись, Эмма взяла меч у нее из рук.

– Ты говоришь, прямо как Джулс.

– Может, он прав? – сказала Кристина. – С каких пор ты стала так пренебрегать собственной безопасностью?

– После Темной войны.

Эмма вложила Кортану в ножны, а затем вытащила из ботинок два стилета, протянула один Кристине и повернулась к мишени, нарисованной на противоположной стене.

Кристина встала рядом с ней и занесла стилет, прицелившись вдоль линии руки. Эмма никогда прежде не метала ножи в компании Кристины, но ее вовсе не удивило, что та стояла и держала стилет идеально – большой палец шел параллельно клинку.

– Порой я жалею, что война меня почти не коснулась. Я пряталась в Мексике. Отец считал, что в Идрисе небезопасно.

Эмма вспомнила Идрис в огне, кровь на улицах и тела, сваленные в Зале Соглашений.

– Твой отец был прав.

Кристина метнула стилет. Он сверкнул в полете и воткнулся прямо в яблочко.

– У мамы был дом в Сан-Мигель-де-Альенде. Мы уехали туда, потому что в Институте было небезопасно. Когда я думаю об этом, мне всегда кажется, что я поступила малодушно.

– Но ты была еще маленькой, – возразила Эмма. – Хорошо, что тебя отправили в безопасное место.

– Может быть, – печально допустила Кристина.

– Правда. Я говорю не просто так, – объяснила Эмма. – Что об этом думает Безупречный Диего? Он тоже считает себя малодушным?

– Сомневаюсь, – поморщилась Кристина.

– Конечно, нет. Он, похоже, вообще ни о чем не переживает. Нам стоит поучиться у Безупречного Диего.

– Привет!

В другом конце комнаты появилась Ливви, облаченная в доспехи для тренировки. Она направилась к девушкам, но по дороге остановилась, чтобы погладить свою саблю, висевшую на стене возле двери вместе с остальными орудиями для фехтования. Ливви выбрала себе саблю, когда ей было двенадцать, и с тех пор упорно практиковалась во владении ею. Она могла часами говорить о типах сабель, об эфесах и гардах и о преимуществах деревянных рукояток перед резиновыми и кожаными (а уж о пистолетных рукоятках в ее присутствии и вовсе лучше было не упоминать).

Эмма восхищалась ее постоянством. Ей-то не пришлось выбирать себе оружие, ведь у нее всегда была Кортана. Но Эмме хотелось владеть всеми возможными техниками, поэтому они с Ливви часто спарринговали.

– Я по тебе скучала, – промурлыкала Ливви, обращаясь к сабле. – Я тебя очень люблю.

– Как мило, – заметила Эмма. – Если бы ты мне такое сказала по возвращении, я бы точно разрыдалась.

Ливви подошла ближе к девушкам. Заняв мат, она принялась разминаться, с легкостью сгибаясь пополам и касаясь руками подошв.

– Я скучала и по тебе, – приглушенно сказала она. – В Англии вообще скука смертная и ни одного симпатичного парня вокруг!

– Джулиан упоминал, что вы жили вдали от людей, – кивнула Эмма. – В любом случае вы здесь ничего не пропустили.

– Кроме серийных убийств, – бросила Ливви и пересекла комнату, чтобы взять пару метательных ножей. Эмма и Кристина отошли в сторону, когда она встала перед мишенью. – А еще, готова поспорить, ты снова встречалась с Кэмероном Эшдауном и снова его бросила.

– Так и есть, – подтвердила Кристина. Эмма посмотрела на нее таким взглядом, в котором ясно читалось: «Предательница».

– Ха! – Нож Ливви не попал в мишень. Она резко повернулась, ее коса описала в воздухе широкую дугу. – Эмма начинает встречаться с ним где-то раз в четыре месяца, а потом все равно бросает его.

– Правда? – Кристина искоса взглянула на Эмму. – И почему ты выбрала для этой жуткой пытки именно его?

– О боже, – вздохнула Эмма. – Все это чепуха.

– Для тебя, – кивнула Ливви. – Держу пари, он считает, что у вас все серьезно. – Она протянула Кристине второй нож. – Попробуешь?

Взяв нож, Кристина встала на место Ливви.

– Кто такой Безупречный Диего? – спросила Ливви.

Нахмурившись, Кристина повернулась и озадаченно посмотрела на нее.

– Я слышала ваш разговор, – радостно заявила Ливви. – Прежде чем вошла. Кто он такой? И почему он безупречен? И почему, раз уж в мире появился безупречный парень, никто мне об этом не сказал?

– Диего – это парень, которого мама Кристины прочит ей в мужья, – объяснила Эмма, и теперь уже Кристина сделала вид, что обиделась. – Не подумай ничего плохого, это не договорной брак, просто ее мама его обожает, а его мама тоже носила фамилию Розалес…

– Он твой родственник? – удивилась Ливви. – Разве так можно? Я понимаю, история любви Джейса Эрондейла и Клэри Фэйрчайлд всем известна, но они ведь на самом деле не брат и сестра. Иначе, наверное…

– Их история любви не получила бы такой огласки, – ухмыльнувшись, закончила за нее Эмма.

Кристина метнула нож. Он вошел в стену близко к центру мишени.

– Его зовут Диего Росио Розалес. Росио – фамилия его отца, а Розалес – матери, и фамилия моей матери тоже Розалес. Но мы даже не кузены. Розалес – это огромное семейство Сумеречных охотников. Мама просто считает Диего безупречным – такой умный, такой красивый, такой прекрасный Сумеречный охотник, он безупречен, безупречен, безупречен…

– Вот так он и получил свое прозвище, – заметила Эмма, вытаскивая ножи из стены.

– А он и правда безупречен? – спросила Ливви.

– Нет, – ответила Кристина.

Когда она расстраивалась, она не сердилась, а просто вдруг замолкала. Вот и сейчас, повернувшись к мишени, она поступила именно так. Эмма протянула ей вынутые из стены ножи.

– Мы защитим тебя от Безупречного Диего, – заверила она Кристину. – Если он приедет сюда, я его изрешечу.

Она встала на линию броска.

– Эмма у нас главная по изрешечению, – объяснила Ливви.

– Тогда первой стоит изрешетить мою маму, – пробурчала Кристина. – Ну же, подруга, удиви меня. Давай-ка два за раз.

Взяв по ножу в каждую руку, Эмма отступила на шаг. Она целый год училась метать два ножа одновременно и метала их без остановки. Звук, с которым ножи входят в дерево, был ей как бальзам на душу. Будучи левшой, для броска она должна была отступать назад и немного вправо, но за годы тренировок она приучила себя пользоваться обеими руками практически на равных, поэтому сейчас отступила прямо назад, а не по диагонали. Она отвела руки, а затем резко выбросила их вперед и разжала пальцы. Ножи полетели в цель, как соколы. Один за другим они вошли прямо в яблочко.

Кристина присвистнула.

– Теперь я понимаю, почему Кэмерон Эшдаун всегда возвращается к тебе. Он боится поступить иначе. – Она подошла к мишени и вытащила из нее все ножи, включая свой. – Теперь снова я. Похоже, я среди отстающих.

– Да нет, я смухлевала, – рассмеялась Эмма. – Я несколько лет тренировалась их метать.

– И все же, – упрямо сказала Кристина. – Если ты когда-нибудь передумаешь и решишь, что я тебе не по душе, мне нужно будет постоять за себя.

– Хороший бросок, – прошептала Ливви, которая шагала из стороны в сторону по линии броска в некотором отдалении от Эммы с Кристиной.

– Спасибо, – шепнула ей Эмма. Она прислонилась к стеллажу с перчатками и защитными доспехами и посмотрела на сияющую Ливви. – Вам с Таем удалось договориться насчет клятвы парабатаев?

Ливви помрачнела.

– Он все еще отказывается. Мы впервые не согласны друг с другом.

– Очень жаль.

Эмма знала, как сильно Ливви хотелось стать парабатаем собственного брата-близнеца. Братья и сестры приносили клятвы парабатаев нечасто, но время от времени такое случалось. Решительный отказ Тая всех удивлял. Он редко отказывал Ливви, но в этом вопросе был непреклонен.

Первый нож Кристины вошел в мишень у самой кромки внутреннего крута. Эмма зааплодировала.

– Мне она нравится, – все так же шепотом сказала Ливви.

– Хорошо, – кивнула Эмма. – Мне она тоже нравится.

– А еще мне кажется, что Безупречный Диего разбил ей сердце.

– Он точно что-то сделал, – осторожно заметила Эмма. – Насколько я поняла.

– Поэтому нам нужно свести ее с Джулианом.

Эмма чуть не перевернула стеллаж.

– Что?

Ливви пожала плечами.

– Она красивая и милая и будет жить с нами. А у Джулса никогда не было девушки – и ты знаешь почему. – Эмма во все глаза смотрела на Ливви. Все мысли куда-то испарились, и в голове остался лишь белый шум. – Понимаешь, это ведь все из-за нас – из-за нас с Таем, из-за Дрю, из-за Тавви. Воспитывая четырех детей, о свиданиях как-то не думаешь, да и времени не хватает. Поэтому, раз уж мы не позволяем ему завести девушку…

– Ты хочешь устроить все сама, – безучастно произнесла Эмма. – Ливви, но все ведь не так просто. Они должны друг другу понравиться…

– И пусть понравятся! – воскликнула Ливви. – Мы им поможем. Что скажешь?

Сине-зеленые глаза Ливви, так похожие на глаза Джулиана, сияли озорством. Эмма уже открыла рот, чтобы что-то сказать, хотя даже сама не поняла, что именно, но в это мгновение Кристина метнула второй нож. Он так глубоко вошел в стену, что дерево треснуло.

Ливви захлопала в ладоши.

– Молодец! – Она триумфально взглянула на Эмму, словно говоря: «Вот видишь, она безупречна!» – а затем посмотрела на часы. – Так, мне нужно бежать к Таю. Кликните меня, если случится что-нибудь потрясающе невероятное!

Все еще немного сбитая с толку Эмма кивнула, а Ливви, пританцовывая, повесила на место ножи и ушла в библиотеку. Кристина тем временем подошла к Эмме сзади и неожиданно заговорила прямо у нее за плечом, чем напутала подругу до полусмерти. Она, казалось, была чем-то обеспокоена.

– О чем вы говорили? – спросила она. – На тебе лица нет.

Эмма хотела было ответить, но тут снизу раздался какой-то грохот: кто-то громко постучал в дверь, после чего послышались торопливые шаги.

Она схватила Кортану и пулей выбежала в коридор.

Стук в дверь Института эхом разносился по всему зданию.

– Минутку! – крикнул Джулиан, застегивая толстовку, и подбежал к двери.

Он даже обрадовался, что кто-то заглянул к ним на огонек. Тай и Ливви выставили его из компьютерной комнаты, заявив, что они не могут сосредоточиться из-за того, что Джулиану не сидится на месте, и ему было так скучно, что он уже всерьез подумывал навестить дядюшку Артура и тем самым испортить себе настроение на весь остаток дня.

Джулиан открыл дверь. На пороге стоял высокий светловолосый мужчина в узких черных брюках и рубашке, расстегнутой до середины груди. На плечи его был накинут клетчатый пиджак.

– Ты похож на стриптизера, – сказал Джулиан Малкольму Фейду, верховному колдуну Лос-Анджелеса.

Когда-то Джулиана так поражало, что Малкольм – верховный маг и все остальные чародеи, по крайней мере в Южной Калифорнии, ему подчиняются, что рядом с ним юный Блэкторн чувствовал себя не в своей тарелке. Все изменилось после Темной войны, когда Малкольм стал часто бывать в Институте. На самом деле Малкольм был таким, каким большинство людей представляло Артура, – настоящим рассеянным профессором. Уже почти двести лет он вечно забывал все самое важное.

Все чародеи – потомки людей и демонов были бессмертны. Они переставали стареть в разном возрасте, в зависимости от того, какой демон их породил. Малкольм выглядел лет на двадцать семь, хотя родился (по собственным его словам) в 1850 году.

Почти все демоны, с которыми сталкивался Джулиан, были просто омерзительны, поэтому он предпочитал не думать о том, как познакомились родители Малкольма. Сам Малкольм тоже не спешил делиться этой информацией. Джулиан знал, что маг родился в Англии – это до сих пор угадывалось в его выговоре.

– А что, стриптизеры, бывает, приходят без вызова? – недоуменно спросил Малкольм, а потом опустил голову и взглянул на свой внешний вид. – Прости, забыл застегнуться перед выходом.

Он переступил порог и вдруг упал, растянувшись на мраморном полу. Джулиан отпрыгнул, а Малкольм недовольно перевернулся на спину и посмотрел на ноги.

– Похоже, я еще и шнурки друг с другом связал.

Порой Джулиану становилось горько от того, что все его друзья и союзники – либо такие люди, которых волей-неволей приходится обманывать, либо сущие растяпы, либо и то, и другое одновременно.

Эмма сбежала по лестнице, держа в руке Кортану. На ней были джинсы и спортивная майка, ее влажные волосы стягивала резинка. Майка промокла от пота и прилипла к коже – Джулиану оставалось лишь мечтать, чтобы эта деталь не бросалась ему в глаза. Подойдя ближе, Эмма замедлила шаг и опустила меч.

– Привет, Малкольм! Ты почему на полу?

– Я связал шнурки, – объяснил колдун.

Эмма подошла к нему, взмахнула Кортаной и аккуратно разрезала шнурки, освободив ему ноги.

– Ну вот, готово, – сказала она.

Малкольм с опаской посмотрел на нее.

– Она может быть опасна, – бросил он Джулиану. – Впрочем, все женщины опасны.

– Все люди опасны, – ответил Джулиан. – Что тебя привело, Малкольм? Только не подумай, будто я не рад тебя видеть.

Малкольм с трудом поднялся на ноги и застегнул рубашку.

– Я принес лекарство Артуру.

Сердце Джулиана стукнуло так громко, что ему показалось, словно этот удар услышали все. Эмма нахмурилась.

– Артур болен? – спросила она.

Малкольм уже потянулся к карману, но вдруг застыл. Джулиан увидел, как на лице у мага отразилось понимание, что он сказал нечто такое, чего говорить не следовало, и молча проклял Малкольма вместе с его забывчивостью.

– Вчера Артур сказал мне, что неважно себя чувствует из-за погоды, – объяснил Джулиан. – Ничего необычного, у него такое часто бывает. Просто сонливость.

– Я бы поискала что-нибудь на Сумеречном рынке, если бы знала, – сказала Эмма, садясь на нижнюю ступеньку лестницы и вытягивая перед собой свои длинные ноги.

– Кайенский перец и драконья кровь. – Малкольм вынул из кармана флакон и протянул его Джулиану. – Он сразу проснется.

– Да от этого и мертвец проснется! – воскликнула Эмма.

– Некромантия вне закона, Эмма Карстерс, – укорил ее Малкольм.

– Она просто пошутила. – Джулиан сунул флакон в карман, не сводя глаз с Малкольма и безмолвно умоляя его больше ничего не говорить.

– Джулиан, а когда ты успел сообщить Малкольму, что дядюшка Артур плохо себя чувствует? Вчера вечером ты мне ничего не сказал, – заметила Эмма.

Джулиан обрадовался, что Эмма не видит его лица: он явно побледнел.

– Вампирская пицца, – вдруг сказал Малкольм.

– Что? – удивилась Эмма.

– Найтшейд открыл итальянский ресторанчик на Кросс-Крик-роуд, – объяснил Малкольм. – Лучшая пицца в округе, и доставка есть.

– И что же они в соус добавляют? – спросила Эмма, забыв о своих сомнениях. – О! – Она приложила ладонь ко рту. – Кстати, Малкольм, ты не мог бы кое на что взглянуть?

– Что, бородавка вскочила? – поинтересовался Малкольм. – Могу свести, но не бесплатно.

– И почему всем кажется, что это бородавка? – Эмма вытащила телефон и принялась перелистывать фотографии тела, обнаруженного возле бара «Саркофаг». – Там было несколько белых знаков, вот они, – показала она. – Похожи на граффити, но нарисованы не краской, а мелом или чем-то таким…

– Во-первых, фу, – сказал Малкольм. – Не показывай мне, пожалуйста, фотографии трупов без предварительного предупреждения. – Он всмотрелся в снимок. – Во-вторых, знаки похожи на остатки церемониального кольца. Кто-то нарисовал на земле защитный круг. Может, чтобы без проблем наложить те жуткие чары, которые убили этого парня.

– Его сожгли, – уточнила Эмма. – И утопили, похоже. По крайней мере, его одежда промокла насквозь и пахла морской водой.

Эмма нахмурилась, глаза ее потемнели – то ли она снова представила себе тело, то ли просто подумала об океане. До океана всегда было рукой подать, она каждое утро бегала вдоль его кромки, но Джулиан знал, как она на самом деле его боится. Она могла заставить себя нырнуть в холодные волны, дрожа от ужаса, но ему не нравилось смотреть на это, ему не нравилось смотреть, как его сильная Эмма умирает от страха столь первобытного и неописуемого, что она даже сама не понимала его сути.

При виде этого Джулиану хотелось убивать, хотелось разрушать все вокруг, только бы она была в безопасности. Даже несмотря на то, что Эмма и сама могла постоять за себя. Даже несмотря на то, что он не знал человека смелее.

Джулиан вернулся к действительности.

– Перешли мне фотографии, – сказал Малкольм. – Я внимательнее изучу их и сообщу тебе свои выводы.

– Эй! – На верхней площадке лестницы появилась Ливви, уже сменившая тренировочные доспехи на обычную одежду. – Тай кое-что нашел насчет убийств.

Малкольм озадаченно посмотрел на нее.

– На компьютере, – объяснила Ливви. – Том самом, которым нам даже нельзя пользоваться. Ой, привет, Малкольм! – Она замахала руками. – Скорее поднимайтесь к нам!

– Останешься, Малкольм? – спросила Эмма. – Твоя помощь нам не помешает.

– Зависит от того, показывает ли компьютер кино, – загадочно ответил Малкольм.

– Он может, – осторожно сказал Джулиан.

Малкольм обрадовался.