Жила-была старушка в зеленых башмаках… Вознесенская Юлия

– Правда, оставайтесь, Агния Львовна! – сказала Оленька. – Они вам «Многая лета» пропоют!

– Да нет уж, ну что уж, – опять застеснялась Агния Львовна. – Не стану я монахам мешать… Пусть помолятся за меня, если можно!

– Вот пусть-ка только попробуют мне не помолиться! – сказала Нина Сергеевна. – И «Многая лета» пропоют как миленькие!

– Да что вы, не надо «Многая лета»! Вы же сами сказали, что день рожденья – не православный праздник, – тут Агния Львовна совсем засмущалась и поспешила ретироваться.

Выходя из храма, она еще слышала умиротворенное гудение Нины Сергеевны и радостный голосок Оленьки. Она шла по Загородному, везя за собой почти пустую тележку. Теперь идти было совсем легко, и поясницу не дергало, и на душе тоже было легко и радостно, а уж как хорошо шагалось ногам в мягких зеленых башмаках! Она шла и напевала невесть откуда взявшиеся слова:

На углу Агния Львовна снова приостановилась у лотка с пирожками, но выбрала на этот раз только десяток капустных пирожков и один большой пирог с рыбой. На рынке она благоразумно отказалась от покупки солений и маринадов, взяв только полкило свежих огурчиков и один большой помидор. Но рыбу закупила почти в том же, как говорится, ассортименте, только в меньшем количестве, да от покупки севрюги пришлось воздержаться. Однако после фруктов и третья тысяча подошла у нее к концу. Она остановилась, напоследок прихватив только зелень: «Все! Дома всего пятьсот рублей осталось, а ведь еще надо купить вино и торт». И хотя эти пятьсот рублей было все, что у Агнии Львовны осталось от полученной позавчера пенсии, она ни капельки не унывала: придет на день рожденья сын Артем (Артемий в крещении) и обязательно, как и всегда, подарит ей денежку в конверте. Катя с Марком тоже обычно на праздники дарят ей деньги – вот она и проживет!.. А тележка снова потяжелела, хотя и не так, как прежде, и тут же в спине опять началось покалывание и потягивание. «Ничего! Ведь это я как-никак для всех моих любимых людей стараюсь! – думала она дорогой. – А тортик я по-позже куплю. Сначала спину завяжу теплым платком и прилягу на часок: полежу и опять буду как огурчик!» Мимо музея Достоевского она и на этот раз прошла, так и не вспомнив про выставку из Оптиной: шла и радовалась, что Бог сподобил ее угостить монахов, а это, между прочим, и были оптинские монахи, приехавшие в Питер забирать свою выставку…

Во дворе дома Агния Львовна не увидела Гербалайфа с компанией на привычном месте, и мелькнула у нее лукавая мыслишка, что теперь не надо отдавать им пирожки с мясом, можно для гостей оставить. Но она тут же устыдилась и сказала себе: «И думать не смей, экономщица! Увидишь их в окно, спустишься и отдашь!» Сделав себе выговор, она успокоилась и прошла в подъезд. Но только собралась, оставив внизу тележку, подняться наверх за Варенькой, чтобы та помогла ей поднять сумку на второй этаж, как открылась дверь Гербалайфовой квартиры и сам Гербалайф возник на пороге.

– Агния Львовна, мое почтение! Давайте-ка я вам колясочку наверх закину!

– Закиньте, Андрюша! – сказала Агния Львовна. – Буду вам очень благодарна.

Гербалайф браво вскинул тележку ручкой на плечо и попер вверх по лестнице с таким видом, будто делает это играючи; однако уже после первого пролета Агния Львовна услышала впереди его сиплое натужное дыхание.

– Ничего… ничего себе сумочку вы нагрузили… Агния Львовна! Это что, угощенье на день рожденья? – пропыхтел он, одолев второй пролет и ставя тележку возле ее дверей.

– Да, это я для гостей закупила, – сказала Агния Львовна, поднимаясь за ним на свою площадку. – Спасибо вам большое, Андрей! И знаете что? Вы зайдите ко мне, я вас тоже угощу.

Гербалайф вдруг напыжился и изрек важно:

– Нет, Агния Львовна, не зайду! Мы с друзьями так и так собирались зайти вас поздравить: семьдесят пять лет – это ж юбилейная дата! Они в Таврический сад за букетом для вас отправились: вернутся с цветами – я им и передам ваше приглашение. Так что мы все вместе к вам заявимся – с цветами и с поздравлениями, как полагается, – вот вы тогда нас всех и угостите! А то что ж я один, вроде как тайком от друзей пойду к вам угощаться… Не, я так не могу.

– Ну что ж… Тогда милости прошу вместе с друзьями, – растерянно ответила Агния Львовна. – Только, если можно, Андрюша, приходите попозже – я на пару часиков прилечь хочу. Часа в три, хорошо?

– Это уж как виновница торжества прикажет! – учтиво ответил Гербалайф, поклонился Агнии Львовне и весело и неуклюже затопал вниз по лестнице.

«Вот тебе, Агния, и первые гости! – подумала виновница торжества. – А хорошо, что я холодец догадалась приготовить, вот он-то меня и выручит! Однако сначала – спать, спать, спать…»

Она сняла свои замечательные зеленые туфли и надела старые разношенные тапочки. Потом достала подарок отца Бориса и развернула его. В пакете была книга отца Николая Агафонова «Иоанн Дамаскин». Ей уже прежде доводилось читать рассказы священника, и нравились они ей чрезвычайно! Она об этом отцу Борису говорила, вот он и постарался ей угодить. Хороший подарок. Агния Львовна положила книгу на тумбочку возле кровати: «Сегодня же начну читать, если силы будут…» После этого она отвезла тележку с продуктами на кухню, там аккуратно разложила все по полкам холодильника, вернулась в комнату, завязала поясницу пуховым платком, легла в постель и мгновенно уснула.

Через час Агния Львовна проснулась свежей и отдохнувшей. Пошла на кухню – взглянуть, а как там обстоит дело с обещанной картошкой? Она про нее и забыла… Но подруги ее не подвели: большая кастрюля была почти доверху наполнена вычищенным картофелем. Она отложила половину в кастрюлю поменьше, залила водой и поставила на огонь. Потом занялась приготовлением стола для первой партии приглашенных, то есть для Гербалайфа со товарищи: прикинув в голове общее число гостей, она отделила от всех закупленных закусок примерно треть; что положено резать – порезала и разложила по тарелочкам. Вынула из холодильника одну из трех мисок холодца, выложила его на большое блюдо, поставила на стол и украсила зеленью. Достала одну из двух банок маринованных маслят, а другую оставила на вечер, и положила грибочки в хрустальную вазочку. Пирожки с мясом, конечно, тоже выложила на блюдо. В общем, решила она, стол для Гербалайфа с его командой был готов и получился не бедным. И она пошла на кухню готовить салат. Как раз и картошка закипела: она ее посолила, прикрутила газ и начала резать овощи. Приготовив салат, отнесла салатницу на стол, снова вернулась на кухню и принялась за клюквенный морс.

Только она поставила стеклянный кувшин с морсом на стол, как и звонок прозвенел. Выйдя в прихожую на звонок, Агния Львовна сначала сбросила с ног разношенные тапочки невразумительного цвета и фасона и надела свои замечательные зеленые туфли, а уж потом открыла дверь. Из-за двери на нее пахнуло густой смесью шампуня и какого-то пронзительного одеколона. На пороге стояли Гербалайф, Василь-Ваныч и Иннокентий – все с прилизанными мокрыми волосами, в чистых футболках и каждый с букетом роз: у Гербалайфа розы были красные, у Василь-Ваныча розовые, а у Иннокентия – белые. Каждый букет снизу был аккуратно завернут в газетку.

– Это мне?! – всплеснула руками Агния Львовна. – Боже мой, какие роскошные розы! Откуда такая прелесть?

– А это ребята из Таврического слям… – начал было Гербалайф, но Иннокентий его одернул – то есть просто дернул сзади за футболку.

– Не надо увлекаться мелкими подробностями, друг Андрей! – предостерегающе сказал он. – У цветов не бывает биографии. Примите, дорогая Агния Львовна!

– Только не уколитесь, – добавил Василь-Ваныч. – Шипы у них – будь здоров! Специально такие, что ли, выводят?

– Ага, от воров, – хихикнул Гербалайф.

– Да вы проходите сначала, проходите, милые! – сказала Агния Львовна. – Разуваться не надо.

– Да отчего ж не надо? Мы и разуться можем, мы только что из баньки, носки сменили! – сказал Гербалайф.

– Да у меня тапок для всех не найдется, так что проходите уж прямо так!

Гости все-таки разулись, причем разулись они прямо на лестничной площадке, а уже потом вошли в дверь квартиры.

– Андрюша, вы можете свой рюкзак здесь оставить, под вешалкой.

– Рюкзак мой всегда со мной! – непонятно почему хихикнув, ответил Гербалайф.

– Ладно, можете взять его в комнату. Хотя он и в прихожей был бы в полной безопасности.

Гости прошли один за другим в комнату, и каждый, проходя мимо Агнии Львовны, вручил ей свой букет.

– Прошу прямо к столу, гости дорогие, и рассаживайтесь, кому где понравится.

Дорогие гости чинно расселись за столом.

– Вы начинайте угощаться, а я сейчас розы поставлю и присоединюсь к вам.

Агния Львовна нарочно долго возилась с розами, не желая смущать гостей – наверняка же явились голодные! Но, когда она вошла в комнату, неся в обеих руках большую вазу с цветами, гости ее сидели все в тех же позах над пустыми закусочными тарелками и молчали.

– Ну что же вы не кушаете? – спросила она. – Вот закуски… Пирожки…

– Так ведь закуска… – начал было Гербалайф, но Иннокентий на него покосился, и тот умолк. И снова замер, сложив руки перед тарелкой.

– Может, вам сначала горячее подать? – догадалась Агния Львовна. – Ну конечно! Я сейчас, я мигом!

Она пошла на кухню, слила воду с картошки, переложила ее в большую суповую миску, посыпала петрушкой и укропом и вынесла в комнату.

– Ну, вот вам горячая картошечка! А вот грибочки к ней, а вот тут масло… Давайте вашу тарелку, Василь-Ваныч, я поухаживаю за вами. – Она разложила по тарелкам дымящийся картофель.

Но гости к картошке не притронулись, а продолжали все так же чинно и молча сидеть. Агния Львовна занервничала.

– Ой, вы тут посидите минутку, а я зайду к соседкам: может быть, они уже пришли, так я их тоже приглашу!

Она выскочила за дверь и с минуту постояла в нерешительности на площадке. Да что это случилось с Гербалайфом и его товарищами? Сроду они так не стеснялись! Сидят, молчат и ничего не едят…

Она подошла к двери Варвары Симеоновны и позвонила. Варенька, к счастью, оказалась дома.

– Слушай, Варежка, я в полном недоумении! Пришли ко мне в гости Андрей, Василь-Ваныч и Иннокентий…

– Ты что, пригласила их на свой день рожденья?

– Ну да…

– А почему сейчас, а не вечером? А, понимаю, не хочешь смешивать компании… – В голосе Варвары прозвучал отголосок неодобрения. – И что же?

– Нет-нет, вовсе я их не хотела приглашать отдельно, это просто так уж получилось само собой. Но, понимаешь, с ними что-то странное творится: они сидят за столом как истуканы и ничего, совсем ничего не едят! И молчат. Слушай, Варенька, может, они накурились марихуаны или еще что-нибудь такое приняли? Тогда я уж и не знаю, что делать…

– Они не наркоманы, Агния. Они обыкновенные пьяницы.

– Да нет, они не пьяные… Они только что из бани.

– Из бани? Все трое? Ты не врешь?

– Не вру: у них волосы мокрые и шампунем каким-то ужасным от них за версту несет. И футболки на всех чистые, и даже носки…

– Ну так а я-то что должна делать? Пойти и поздравить их с легким паром?

– Ты бы пошла взглянуть на них, Варенька. Какие-то они странные. Мне что-то даже страшно стало, знаешь… Я сейчас еще Лику позову.

– Лики нет, она Титаника к ветеринару потащила. Ну, пойдем, посмотрим, что там такое с твоими гостями.

Варвара тихонько вошла в прихожую и заглянула в комнату. Агния Львовна тоже выглянула из-за ее плеча. Гости сидели за столом все в тех же позах, а перед ними в тарелках стыла картошка.

– Привет, ребятки! – сказала Варвара Симеоновна, стоя в дверях. – Поздравить пришли соседку?

– Здравствуйте, Варвара Симеоновна! Здрасьте… Да, поздравить… – вразнобой ответили гости и тут же снова скромно опустили глаза.

– Ясно!

Варвара Симеоновна молча повернулась и пошла за дверь, волоча за собой Агнию Львовну за руку. Та в растерянности семенила за нею.

– Ну, Варенька, что такое с ними, как ты полагаешь?

– Не с ними, а с тобой! Дура ты, Агния, вот что! Сейчас все будет в порядке. Жди тут.

Варвара Симеоновна скрылась за дверью своей квартиры и через полминуты вернулась с бутылкой в одной руке и штопором в другой.

– Ой! Так они ждали, что я им выпить дам?

– Ну конечно! Они же на день рожденья пришли! А ты закуски выставила – а закусывать-то что? Порядка ты не знаешь, Агния. Иди вперед и ставь рюмки!

– Так я поставила бокалы для морса…

– А вот бокалы лучше убери и поставь вместо них рюмки, тебе говорят!

– Неудобно как-то…

– Смотри сама. Это твой день рожденья. Чтоб потом ко мне претензий не было!

Варвара Симеоновна протопала вперед, Агния Львовна – за нею. Она сразу же подошла к серванту, достала оттуда пять небольших рюмок и расставила их на столе.

– Ну, молодые люди, кто из вас умеет управляться со штопором? – бодро спросила Варвара Симеоновна.

– Обижаешь, соседка! Да мы и без штопора умеем! – весело воскликнул Гербалайф.

– Давайте я открою! – вскочил Василь-Ваныч. – Убери руки, Гербалайф, я старше, у меня практика больше.

Иннокентий остался сидеть, но тоже весьма заметно оживился.

– Ты уж садись тоже с нами, – шепнула Агния Львовна подруге.

– Придется! – шепнула та в ответ.

Пока Василь-Ваныч пытался открыть бутылку, постукивая ее донышком сначала о собственную пятку, а затем о мягкое сиденье стула, приободрившиеся Иннокентий и Гербалайф бросились накладывать в тарелки грибы, салат и все закуски подряд и навалом.

– Давай, Варенька, я за тобой поухаживаю! – сказала повеселевшая и порозовевшая Агния Львовна.

– Ухаживай! – пробасила Варвара Симеоновна.

Василь-Ваныч открыл бутылку все-таки с помощью штопора и стал разливать вино: дамам он налил в маленькие рюмочки, а себе и друзьям – в бокалы для морса.

– А я тебе что говорила? – шепнула Варвара Симеоновна и подмигнула подруге.

– А, да ладно! – ответила та. – Им так привычней.

– Им привычней из горла или из одного стакана на троих, – тоже шепотом ответила Варвара. – А сегодня у них праздник – из бокалов пьют!

Иннокентий встал, элегантно держа бокал в поднятой на уровень плеча руке.

– Дорогая наша соседка, милейшая наша Агния Львовна! Мы вас уважаем больше всех других в этом доме… Гм… Ну и не менее уважаемую Варвару Симеоновну и отсутствующую по причине болезни уважаемого Титаника Лику Казимировну мы уважаем тоже. Мы ценим вашу всегдашнюю деликатность, вашу вежливость по отношению к нам, отщепенцам мира сего…

– Ах, ну что вы, Иннокентий! – воскликнула Агния Львовна. – Какие же вы, помилуйте, отщепенцы?

– Агуня, не мешай человеку тост говорить! – одернула ее Варвара Симеоновна. – Продолжайте, Иннокентий, прошу вас!

– А еще больше мы ценим вашу редкостную доброту, дорогая наша Агния Львовна. Многая вам, как говорится, лета и с днем рожденья!

– С днем рожденья! С днем рожденья! Поздравляем! Здоровья и долгих лет жизни! – Гости потянулись чокаться с хозяйкой, потом выпили и зазвенели, застучали вилками! Вмиг почти все тарелки с закусками опустели и даже заблестели, протертые напоследок кусочками хлеба. Агния Львовна встала, пошла на кухню и принесла из холодильника еще рыбы, колбасы и ветчины, а заодно поставила на огонь кастрюлю с оставшейся картошкой.

– О! Подкрепление! – радостно закричал Гербалайф. – Ну, ребята, надо выручать хозяйку: закуски полно, а закусывать нечего! Ничего, Агния Львовна, не тушуйтесь! – И он, ободряюще подмигнув хозяйке, поднял с полу свой рюкзак и извлек из него бутылку водки. Агния Львовна растеряно глянула на Варвару Симеоновну: неожиданный пир грозил затянуться!

Он и затянулся. Через час гости сидели почти над пустыми тарелками и вели разговор о жизни.

– Я тут встретил нового хозяина своей бывшей квартиры, – рассказывал Иннокентий, – он интересовался, не собирается ли кто-нибудь на втором этаже продавать квартиру?

– Не собираемся! – отрезала Варвара Симеоновна. – Это наш дом, и мы все хотели бы жить в нем до самой смерти.

– Я вот так ему и сказал.

– Новому хозяину? Откуда он взялся-то? – спросила Агния Львовна.

– Старый ему продал. – Квартира Иннокентия уже в который раз меняла хозяина, причем цена ее каждый раз круто возрастала.

– А что собой представляет этот новый хозяин? – спросила Варвара Симеоновна.

– У! Большая шишка! Он академик, профессор чего-то там такого и вообще ученый с мировым именем. Он прямо так и представился.

– Ученый – и купил такую дорогую квартиру? – удивилась Варвара Симеоновна.

– Так если деньги есть? – пожал плечами Гербалайф. – Не все ж ученые без денег!

– Разве? Я полагала, что все…

Тут послышался звук открываемой двери, а затем со звонким лаем в комнату ворвался Титаник: он быстро обежал всех сидевших за столом и сунулся в ноги Агнии Львовне.

– Тоже поздравлять пришел, – растроганно сказал Василь-Ваныч. – Псина – а понимает!

Вслед за Титаником появилась Лика Казимировна. Оглядев честную компанию, покосившись на бутылку водки, стоявшую в центре стола, она сказала:

– Агуня, а можно тебя на минуточку? У меня к тебе очень срочное дело! – повернулась и пошла на кухню.

Смущенная Агния Львовна двинулась за нею.

Гости слегка тревожно поглядели им вслед.

– Наливайте, Андрюша, еще по одной! – успокаивающе сказала Варвара Симеоновна.

На кухне Агния Львовна сразу же попыталась объяснить подруге обстановку.

– Ты понимаешь, Лика, это вышло совсем неожиданно и нечаянно…

Но Лика Казимировна ее перебила:

– Агунюшка, я же ничего не спрашиваю! Разве ты не имеешь права справить свой день рожденья в той компании, какая тебе по душе?

Агния Львовна покраснела и опять открыла было рот, но Лика Казимировна ее снова перебила:

– Ни слова! Я ничуть не обижена. И вообще я к тебе по делу. Понимаешь, доктор выписал нам с Танечкой рецепт на собачий мезим – ну, это такой препарат для улучшения пищеварения…

– Я знаю, что такое мезим, Лика, сама его принимала…

– Ах да, верно! В прошлом году, я теперь вспомнила. Мне стоит только напомнить – и я все что хочешь вспомню! Ну так вот, поехала я в ветеринарную аптеку на Римского-Корсакова, показала там рецепт. Мезим у них есть, но стоит он почти тысячу рублей. А у меня только пятьсот!

– Лика, но мезим стоит всего сорок рублей! – сказала Агния Львовна.

– Стоил в прошлом году, – поправила ее Лика. – С тех пор цены выросли. К тому же это был мезим для людей, а не для собак. Собачий стоит около тысячи.

«Ничего себе собачья жизнь!» – подумала Агния Львовна.

В этот момент из комнаты донеслось недружное пение, ведомое голосом Варвары Симеоновны: «Степь да степь круго-о-ом!..»

– Что водка-то с людьми делает! – заметила Лика Казимировна. – Так ты можешь одолжить мне деньги на лекарство?

– Лика, а нельзя купить для Титаника человеческий мезим? Это же будет раз в двадцать дешевле! – робко предложила Агния Львовна.

Но Лика так на нее посмотрела, что Агния Львовна тут же поправилась:

– Конечно, Ликуня, я дам тебе пятьсот рублей – о чем разговор?

– Спасибо, я была уверена, что ты нам с Танечкой не откажешь. Да вот еще что! Я ненадолго подкину тебе Титаника, можно?

– Ну конечно, дорогая! – Агния Львовна достала из стоявшей возле стола сумки на колесиках свой кошелек, извлекла из него последние пятьсот рублей и протянула их Лике.

– Спасибо, с пенсии отдам. Ну, так я поехала. Следи за Танечкой. Смотри, чтобы ему со стола ничего не давали, а то у него будет несварение!

Агния Львовна вернулась в комнату. Компания уже почти допила водку и сейчас увлеченно допевала песню. Титаник стоял возле стула Василь-Ваныча и жадно доедал остатки холодца прямо с блюда; его мохнатый хвостик от удовольствия так и ходил ходуном.

Песню допели до конца и стали прощаться.

– Ну, спасибо тебе, Агния Львовна, – сердечно сказал Василь-Ваныч, – давно я не гулял в такой компании и за таким столом! Человеком себя почувствовал!

Иннокентий подошел к Агнии Львовне, протянул обе руки, а когда та протянула ему свою руку для прощального рукопожатия, наклонился и поцеловал ее.

– Пошли мы, Агния Львовна! – объявил Гербалайф. – Если что понадобится – ты нас только позови! Мы тебе… Мы за тебя… – Тут в его голосе зазвенели слезы, причем, как показалось Агнии Львовне, вовсе не пьяные слезы. – В общем, все для тебя сделаем!

– Очень тронута, Андрей, – сказала Агния Львовна. – Спасибо вам, дорогие, что нашли время поздравить меня, старуху. Я тоже никогда не забуду этот мой день рожденья!

Варвара сидела молча и никому ничего не сказала. С нею впопыхах как-то забыли попрощаться.

Агния Львовна проводила гостей и вернулась в комнату. И только тут Варвару Симеоновну прорвало. Она хохотала, наверное, минут пятнадцать, до слез. Агния Львовна поглядела, поглядела на нее, сначала усмехнулась, а потом тоже зашлась смехом.

– Ну что, хозяюшка, подмели гости твой стол? Теперь что будем делать?

– А что мы должны делать?

– Ну, я пойду опять картошку чистить, а тебе, по всей видимости, надо опять топать в своих зеленых туфельках на рынок, пока он не закрылся, да снова покупать угощенье – скоро же твои дети появятся!

– Варенька, картошка у меня кончилась, чистить нечего. Хуже того, что и деньги тоже кончились. Подчистую!

– А деньги летят, наши деньги как птицы летят!.. – запела подвыпившая Варвара Симеоновна, но тут же оборвала себя. – Постой, Агуня! Так у тебя что, и к столу ничего не осталось? А как же твои настоящие гости?

– Сейчас проведу ревизию, но, по-моему, ничего, кроме половинки холодца.

Она пошла на кухню к холодильнику. Титаник вскочил и побежал за нею. Опережая ее, он сунулся к холодильнику и поскреб его лапой, умильно свесив голову с красным бантиком в горошек.

– Ты что, знаешь, где у меня стоит холодец? Ну конечно, я же его второй раз при тебе доставала. Так холодец тебе понравился?

Титаник тявкнул, выразительно на нее глядя.

– Понимаю, холодец из телячьих ножек – это не морковка в йогурте!

Агния Львовна открыла дверцу холодильника, глянула на стоявшее в нем одинокое блюдо с половиной холодца. Титаник втянул носом воздух, выпустил длинную слюну и восторженно взвизгнул, виляя хвостом.

Агния Львовна решительно вынула холодец и поставила его перед Титаником, прямо на праздничном блюде.

– Ешь, собака, пользуйся случаем! Лопай! Жри! Но если у тебя после этого заболит живот, не жалуйся на меня своей хозяйке!

Титаник упоенно зачавкал.

Она вернулась в комнату.

– Знаешь, Варенька, остается один-единственный выход. Ты мне сейчас поможешь все убрать, чтобы никаких следов от этого нашего пира не осталось. Посуду надо всю перемыть, а мусор вынести, чтобы ни одной обертки, ни одного пакета из-под закусок нигде не было.

– А потом что?

– А потом я лягу в постель и больше уже не встану.

– Это как понять?

– Болеть буду! Может старушка в семьдесят пять лет приболеть в свой день рожденья? Гости придут, поздравят меня, посидят немного и вежливо разойдутся.

– Смотри, чтоб они тебе до того скорую не вызвали!

– Не вызовут. Я скажу, что у меня радикулит разыгрался.

– Родных детей и внучек обманывать нехорошо!

– А у меня и вправду спина побаливает. Она и совсем разболится, когда я все тут закончу убирать!

– Ну, разве что так…

И они вдвоем принялись за уборку квартиры.

– Тут еще полбутылки кагора осталось! Оставить ее на столе? – спросила Варвара.

– Боже упаси! Что обо мне дети подумают? Спрячь в буфет на кухне да засунь поглубже.

– Как скажешь.

Через час уборка была закончена, и комната приобрела привычный и будничный вид: только громадный букет роз остался стоять посреди пустого, накрытого свежей скатертью стола.

– Ложись давай! Нечего тут расхаживать, обнимая себя за поясницу! – скомандовала Варвара. – Таньку я забираю с собой. У-у, наел пузень! Отожрался, отвел душу!

– Тебя бы месяц держать на одной морковке… Ты смотри Лике не проболтайся, что он тут холодцом объедался!

– Да уж сегодня не скажу, не бойся. Я его сейчас еще и погулять выведу – авось он немного похудеет! Лика жаловалась, что у него три дня стула не было. Стула! Какой у собаки может быть стул с морковно-йогуртовой диеты? Тьфу! Но если с Танькой все обойдется, я Лике обязательно скажу, чтобы перестала дурью маяться и здоровую собаку на кроличьем корме больше не держала! Вон он какой довольный, давно я у него такого счастливого выражения лица на морде не видела.

– Ой, а ведь правда, Варенька! Абсолютно счастливая собака, а не ходячая укоризна человечеству!

Варвара с Титаником ушли. Агния Львовна обмотала спину пуховым платком и улеглась в постель – читать «Иоанна Дамаскина». Книга ей с первых же страниц так понравилась, что она и о гостях забыла, зачиталась.

Первой появилась младшая внучка Наталья, Наташка. Когда Агния Львовна открыла дверь на ее звонок, Наталья сразу же протянула ей красную розу на длинном стебле:

– Бабушка, Булочка моя любимая, поздравляю тебя! Ой, а что это с тобой? На тебе лица нет! Опять поясница, да, Булочка? – В детстве Наташа слышала, как старшая сестра Катя звала бабушку «бабулечкой», но у нее так не выговаривалось, а получалось – «булочка», так и осталась бабушка для нее Булочкой.

– Да, детка, радикулит разыгрался. – Для убедительности Агния Львовна потерла свободной от розы рукой поясницу и даже слегка постонала. И тут же подумала: «Вот ведь как странно устроен человек! Спину ломит в самом деле, натрудила за день – так зачем еще и подыгрывать? А вот, выходит, если есть в болезни хоть капелька лукавства – чувствуешь себя симулянткой. Ох, прости меня, Господи!» – вздохнула она.

– Ты ведь лежала, да, Булочка?

– Лежала.

– Ну, так и ложись обратно в постель!

Они прошли в комнату. В руках у Натальи была большая коробка с тортом. Агния Львовна сразу же подумала, что все не так плохо – можно будет угостить всех чаем с тортиком. Молодец Наташка!

– Ой, какие у тебя розы, Булочка! Класс! Соседки подарили?

– Не соседки, а соседи – молодые люди с нашего двора.

– Какая ты у нас бабулечка-красотулечка, молодые люди тебе в день рожденья тысячерублевые букеты дарят. Ой, тут роз не на одну тысячу! А запах какой! Булочка, а ты мне дашь несколько розочек, когда я домой пойду? Я у себя в комнате поставлю.

– Конечно, милая! Забери хоть все.

– Да нет, все забрать мне совесть не велит и мама не одобрит. Я половину возьму, если тебе не жалко, ладно?

– Разве мне может быть что-нибудь жалко для моей любимой младшей внученьки?

– Булочка, а я у тебя правда любимая внучка?

– Да, ты у меня самая любимая младшая внучка. А Катенька – моя самая любимая старшая внучка.

– Ну, так неинтересно!

Впрочем, это была их очень старая игра, и Наталья заигрываться не стала.

– Да ладно, это я так, Булочка! Я знаю, что ты нас любишь одинаково, но только по-разному: Катерину за то, что она умная и послушная, а меня, наоборот, за то, что я глупая и озорная. Ведь так?

– Приблизительно так.

– Дай-ка я тебя за это еще разочек поцелую! – Наташка привалилась к Агнии Львовне и принялась обцеловывать ее лицо, приговаривая: – Булочка моя мяконькая, сладенькая, кругленькая, сдобненькая и с изюмчиком! У-у, какая симпатичная изюминка! Ты у нас приятная во всех отношениях старушка с изюминкой! – «Изюминкой» Наташка называла круглую родинку на щеке бабушки, в которой, на взгляд самой Агнии Львовны, ровным счетом ничего симпатичного не было, да еще и волоски из нее торчали.

Наташка вдруг вскочила с постели.

– Ой, Булочка! А ведь я тебе подарок испекла! – Она стала развязывать коробку с тортом. – Только он, знаешь, не очень у меня получился. Но я так старалась, так старалась!

Она сняла крышку, и под ней оказался пирог. С одной стороны поднявшийся каким-то пористым утесом, а с другой совершенно осевший, но зато подгорелый почти до черноты; а посередине пирог был вроде и ничего, нормально пропечен, но почему-то корочка на нем лопнула и из трещины лезла капустная начинка.

– Мда-а… – протянула Агния Львовна. – Вид неказистый… Но, может, он на вкус зато хорош.

– Знаешь, Булочка, он и на вкус, по-моему, не очень… Хочешь, попробуем?

– Ну конечно хочу!

– Ты лежи, лежи! Я тебе в кровать подам!