ИГ/РА Килина Диана

Глава 3

– Шевели ножками, – шепнул мне на ухо мужчина.

Со стороны сонного администратора гостиницы «Изоборск» в одноимённом городе мы выглядели как вполне счастливая молодая пара, решившая остановиться на ночь в люксе для молодожёнов. Вот только мой новоиспечённый супруг-киллер не просто обнимал меня, запустив ладонь под мою жилетку, а воткнул мне под рёбра свой профессиональный инструмент.

– Ты можешь состроить нормальное лицо завтра утром, когда мы будем выезжать? – спокойно начал он над моей головой, ведя меня по коридору к номеру. – Потому что если у тебя будет такая же мина, как сейчас…

– Для наёмника ты слишком много болтаешь, – процедила я сквозь зубы, перебивая его. – Может, придумаем другое применение твоим оральным талантам?

Я как-то резко оказалась прижата лицом к одной из дверей. Мужское тепло окружило меня, впечатав в гладкое дерево, покрашенное белой краской. Одна его рука, та, которая держала оружие, переместилась мне на живот; а другая легла на затылок и потянула за пряди. Невольно пришлось запрокинуть голову, потому что пятерню он сжал с такой силой, что я возмущённо зашипела.

– Так, моя хорошая, – прошептал мне на ухо ледяным тоном мой спутник. – Мне сказали тебя не трогать. Это прискорбно, особенно учитывая то, что я давно не знал женских ласк; а ты очень даже ничего. Открывай, – он ненадолго замолчал, наблюдая, как я вставляю ключ от номера в замочную скважину. – Но если будешь действовать мне на нервы, я рискну проверить твои оральные таланты, чтобы ты заткнулась.

– Я кусаюсь, – с хрипом произнесла я, зажмурившись от предчувствия, что сейчас он оторвёт мне часть волос вместе с кожей.

– Не сомневаюсь, – сказал он, повернув за волосы моё лицо к себе, нос к носу. – Ты всё поняла, или напомнить про наручники, кляп, багажник?

Я попыталась кивнуть, но у меня не получилось, потому что он рукой держал меня за загривок мёртвой хваткой. Шумно выдохнув, я робко пролепетала:

– Да.

– Что да? – проговорил он в мою щёку, убрав руку с моего живота и опуская ручку двери глушителем.

– Поняла, – заскулила я. – Пусти.

Он отпустил, и я фактически ввалилась в люкс, с трудом удержав равновесие. Чтобы отдышаться, мне пришлось упереться ладонями в колени, и встать в не совсем приличную позу. Дверь за моей спиной захлопнулась, щёлкнул выключатель, и просторный номер осветил тусклый свет ночника у кровати с кованым изголовьем.

Продолжая держать в одной руке оружие, он подошёл к креслу у окна и бросил на него мою сумку. Я выпрямилась и осталась стоять на месте. Во-первых, не было никаких указаний, а во-вторых… Ну указаний же не было?

– Мыться пойдёшь? – спокойно спросил он, сняв пальто и бросив его на кресло.

– С тобой? – Я удивлённо моргнула, уставившись на его спину, обтянутую чёрной рубашкой.

Если быть предельно точной – он весь был в чёрном. Наверное, это такая униформа у наёмников, чтобы кровью одежду не пачкать.

– Естественно. В ванной есть окно, вдруг сиганёшь в него. – Он повернулся ко мне и почесал висок дулом глушителя.

От этого небрежного жеста я вздрогнула.

– Ты чего застыла, как статуя? – невозмутимо спросил он, на этот раз почёсывая пистолетом подбородок.

– Может, уберёшь… – я кивнула на оружие в его руках, – эту штуку?

Он широко улыбнулся, и готова поклясться – красивее улыбки я в своей жизни ещё не видела. Как-то странно всё это: я, он, этот номер, пистолет и вообще…

Да что там. Он горячий, как ад (банально, но иначе не описать). И по нему действительно не скажешь, что он – наёмник. Такое лицо должно быть на обложках журналов, мелькать в голливудских блокбастерах. И дело не в чертах лица, они-то как раз не идеальные. Это что-то другое.

Есть всего два типа мужской красоты: смазливая красота и красота мужественная. Что-то во взгляде, в улыбке, в мимике, в энергии. Лёгкий прищур голубых глаз. Ухмылка одним уголком губ, из-за чего на щеке появляется ямочка. Интонации голоса: от шутливости и мягкости до холода арктических льдов. Я не знаю, как объяснить это словами, это вообще возможно только почувствовать.

– У тебя слюнка потекла, – насмешливо сказал он.

Я дёрнулась и поняла, что нагло разглядываю его с головы до ног. Я тряхнула головой и радостно убедилась в том, что пистолет исчез из его руки. Я ослабила напряженные плечи и огляделась ещё раз.

– Ты так и будешь в одежде стоять или разденешься? – раздалось откуда-то сбоку.

Повернув голову, я лишилась дара речи, потому что, как бы это сказать… он раздевался, расстёгивая пуговицы рубашки.

– За-за-зачем? – заикаясь, ответила я, наблюдая за движениями его пальцев.

– Я про верхнюю одежду, – ответил он. – Мне сказали тебя не трогать, если ты запамятовала.

Я молча сняла жилетку и сбросила сапоги. Глаза я старалась прятать, потому что он уже наполовину оголился и начал снимать брюки.

Кажется, я говорила, что он горячий, как ад? Так вот, это не точное сравнение. Ад вообще на его фоне так, тундра в Гренландии.

На левой груди красовался большой рисунок гор. Под ними были набиты жирные буквы «ММ». Логика подсказывала, что это римские цифры, обозначающие 2000 год. Я видела такие татуировки у людей Ратмира.

Бывший военный. Удивительно, что он так много юморит.

Помимо гор его левое плечо обхватывала арабская вязь, а на шее сбоку был выбит чёрный равнобедренный треугольник, опущенный одним углом вниз. На другом плече был шрам от пулевого ранения.

– Я в душ, ты идёшь со мной, – коротко бросил он, спокойно подходя к креслу.

Достав из кармана своего пальто те самые наручники, которыми он пристёгивал меня в машине, он так же спокойно подошёл ко мне и застегнул один из браслетов на моём запястье. – Да не трясись ты так, я не буду заставлять себя мыть, – он цокнул языком и усмехнулся уголком губ. – К батарее пристегну, чтобы ты не убежала. Поняла?

Я кивнула и последовала за ним, не в силах оторвать глаз от выпирающих вен на его плечах. И вообще от его рук. И от вырезанного неровными буквами слова на спине, между лопаток.

Лазарь.

Пока он мылся, я покорно сидела на полу с подвешенной рукой и отчаянно искала взглядом хоть что-то отвлекающее внимание от тела, скрывающегося за прозрачной дверцей душевой. Как назло, в ванной ничего подобного не было, поэтому я смотрела то на его силуэт, то на напольный кафель, изучая пятна на белоснежной замазке в плиточных швах.

Выйдя из душа, он, не стесняясь, подошёл ко мне в чём мать родила и стянул полотенце с полотенцесушителя, к которому я была пристёгнута. Обмотавшись и прикрыв свои причиндалы, он снова усмехнулся:

– Не думал, что шлюха Ратмира умеет краснеть.

Я тоже не знала, что умею.

– Не думала, что наёмные убийцы страдают эксгибиционизмом, – всё-таки ответила я.

Присев передо мной на корточки, он намотал одну дредину себе на указательный палец и потянул мою голову к своему лицу. Плечо вывернуло под неестественным углом, я поморщилась от стреляющей боли в лопатках и сцепила зубы. Он изучал меня несколько минут, периодически задерживая взгляд на моей правой щеке, а потом тихо сказал:

– Хорошенькая ты… – Сделав небольшую паузу, он отпустил мои волосы, и я вернулась в более удобное положение. – Жаль, – со вздохом произнёс он.

– Как всё-таки к тебе обращаться? – прошептала я.

– Моё имя написано у меня на спине, – усмехнулся он.

– Прошу. – На пороге я мягко подтолкнул её в спину, и она вошла в прихожую.

Свет включился автоматически, как только мы подошли к крыльцу. Ольга обхватила себя руками, вероятно, чтобы унять дрожь в пальцах, и невольно вцепилась в мягкую ткань своего свитера. Бросив взгляд на своё отражение в зеркале, стоявшем в углу у входной двери, она быстро пригладила растрепавшиеся волосы рукой.

– Проходи на кухню, – сказал я, легонько подталкивая её в спину. – Ты ведь знаешь, где она?

Она ничего не ответила и молча пошла в заданном направлении, по пути сбрасывая туфли. Мне пришлось поднять их и отшвырнуть в прихожую, чтобы не мешались под ногами.

– Где у тебя аптечка? – неожиданно спросила она.

Я искренне удивился, глядя, как она открывает по очереди шкафчики и заглядывает в них.

– Твою руку, – сочла нужным пояснить Ольга, – нужно обработать.

Я вспомнил, что ладонь по-прежнему горит, и кивнул на дверь ванной комнаты:

– Над раковиной.

Она направилась в ванную, бросив через плечо:

– Сядь.

Я снова удивился. Вообще-то я у себя дома. С какой стати она командует?

Сесть я не успел, потому что мобильник завибрировал в кармане брюк. Вытащив его, я увидел номер Тимура и спросил:

– Ну что ещё?

– Ты уверен, что твоя девушка остановилась в «Прибалтийской» и в четыреста четвёртом номере?

– Она так сказала. – Я покосился на открытую дверь ванной. – В чём дело?

– Дело в том, что я здесь, в этом номере, и он занят другими людьми, – вздохнул Тим. – Лазарев, это всё странно.

– Согласен. Проверь у администратора, заселилась ли Морозова Ольга, из Эстонии. Если она не зарегистрировалась, убирайся оттуда.

– Понял.

Сбросив вызов, я положил мобильник на столешницу и устало потёр шею, в очередной раз поморщившись от боли. В этот момент на кухню вернулась Оля, держа в руках пластиковую коробку, которую я определил под домашнюю аптечку.

Она молча кивнула на стул у кухонного острова и поставила коробку. Открыв её, она начала рыться в бинтах, вате, пластырях и вытащила бутылочку с зелёнкой.

– Только попробуй, – буркнул я. – Этим ты меня не намажешь.

– Это очень хорошо дезинфицирует и заживляет раны, – ехидно заметила она. – Дай-ка руку.

– Возьми лучше водку из морозилки, она тоже неплохо дезинфицирует.

– Игорь, не будь как маленький, – усмехнулась Оля, открывая противную тёмную жидкость. – Это всего лишь зелёнка, и смоется она быстро.

– Я не могу идти на встречу с разукрашенной ладонью, – поморщился я.

– Давай забинтуем, – пожала плечами она, схватив меня за запястье и водружая мою ладонь на столешницу.

Я не нашёлся, что ответить, и решил сосредоточиться на своих ощущениях. Они были смешанными – это факт. С одной стороны, в тех местах, где она ненароком меня касалась своими прохладными пальцами, я чувствовал покалывания, как будто по коже гуляют мелкие разряды тока. С другой стороны, зелёнка нереально щипала, пока Ольга протирала ссадины смоченным в нехитром антисептике куском ваты.

– Больно? – Она наклонилась над моей ладонью и подула на неё, как будто я ребёнок.

– Терпимо, – ответил я.

– Забинтуем? – приподняв левую бровь, спросила моя медсестричка.

– Валяй. – Я махнул свободной рукой и ослабил галстук.

Она проследила за моими действиями и за тем, как я расстегнул верхние пуговицы рубашки.

– Перестал носить чёрное? – хмыкнула она, возвращаясь к моим боевым травмам.

– Нет надобности, – повторив её интонации, заметил я.

Ольга замолчала, сосредоточившись на бинте и моей зелёной, как у Халка, ладони. Я отвлёкся на её родинку, которая красовалась на правой щеке, на полную нижнюю губу, на изгиб шеи, на ключицы, выглядывающие из ворота её одежды. Несколько часов назад она появилась у меня в офисе и угрожала мне убийством; а я целовал эти губы и прикасался к тёплой, определённо очень тёплой и мягкой коже, которая пахнет розами и солью. От последних воспоминаний я ощутил дискомфорт, правда, не в руке, а в брюках, и постарался не очень обращать на это внимание.

– Готово, – сказала она, распрямляя плечи и просовывая хвостик бинта внутрь повязки.

Хорошо хоть не бантик завязала.

– Есть хочешь? – Я вспомнил, что пообедать мы так и не успели. – В холодильнике что-то должно быть.

– Не хочу, – покачала головой она, собирая лекарства обратно в коробку. – Игорь, в кого стреляли, и зачем ты привёз меня сюда? – спросила она, скрещивая руки на груди.

– Я не знаю, в кого стреляли. В твоей машине нашли труп; а в номере, который ты мне назвала, живут другие люди, – сказал я, наблюдая за выражением её лица.

Если она и удивилась и вообще испытала какие-то эмоции, то вида не подала. Я бы даже сказал, что её лицо стало бесстрастно. Взгляд просто застыл и впился в меня холодными иголками.

– Ты, случаем, не путаешь числа? – вырвалось у меня с усмешкой.

– Нет, – натянуто ответила она.

– Где ключи от твоей машины?

– В сумочке, навер… – Она запнулась. – Чёрт! Я оставила их в зажигании.

– Скорее всего, машину хотели угнать, – вздохнул я, поставив локоть на столешницу и подпирая щёку забинтованной рукой. – А теперь подумай, кто хочет тебя убить.

– Таких в живых не осталось, – сухо бросила она, обхватив себя руками за плечи.

– Кроме меня, – улыбнулся я.

– Возможно, – осторожно протянула Оля.

Я на секунду зажмурился, ощутив непривычную усталость от событий сегодняшнего дня, потом глубоко вздохнул и сказал:

– Ладненько. Сейчас иди наверх и ложись спать. Скоро приедет Тимур, мой помощник и по совместительству бывший мент, мы с ним обмозгуем.

– А мои вещи? – вдруг спросила она, выпрямившись как струна. – Если в моём номере чужие люди, то где мои вещи?

Встав со стула, я повернул её спиной к себе и подтолкнул в холл. Оля стала упираться и причитать:

– Там мои документы, одежда, косметика… – стонала она. – Там всё. Нужно найти мои вещи.

– Найдём или купим новые, Оль. – Я дотолкал её до лестницы. – Иди спать. Утром разберёмся.

Она послушно стала подниматься, шла как загипнотизированная, с поникшими плечами и опущенной головой.

Странная она. Очень странная. Для человека, который хладнокровно расправился с четырьмя мужиками, она как-то слишком трепетно относится к шмоткам. Или я ничего не понимаю и это какой-то бабский бзик?

Задуматься над этим я не успел, потому что во дворе загорелся свет. Тимур появился на пороге моего дома, осветив прихожую тусклым светом лампочки. Я поставил датчики движения на освещении, чтобы не нащупывать каждый раз выключатель, когда возвращаюсь с работы, а обычно это происходит затемно.

– Привет, – сказал он, по-хозяйски снимая куртку и разуваясь. – Ну и денёк сегодня.

– Не начинай. Пошли на кухню.

– Кофе угостишь?

– А как же, – улыбнулся я.

Кто ещё будет пить кофе в… Посмотрев на экран мобильника, я невольно присвистнул. Одиннадцатый час уже. Быстро летит день, когда ты лицом к лицу встречаешься с призраком из прошлого; потом этот призрак взрывает твою машину; а потом в вас стреляют прямо на людной улице.

– Ты чего такой смурной? – спросил Тим, усаживаясь у кухонного острова.

– Странный вопрос, – сморщился я. – В меня чуть три пули не всадили. Действительно, почему?

– Как будто тебе впервые, – фыркнул Тимур. – Ещё и машину взорвали.

– Ерунда. – Я включил кофеварку и достал кружки.

– Ты знаешь, кто это сделал? – Он уставился на мою забинтованную руку.

– Она, – пояснил я. – Спит наверху. – Я кивком указал местонахождение моей мстительницы.

– Ты рехнулся? – подскочил на стуле мой собеседник.

– Сядь и успокойся. Она не причинит мне вреда, просто припугнула.

В кухне запахло свежим ароматом ободряющего напитка.

– Я думаю, что стреляли в неё.

– Тогда ты вдвойне псих. Что это за баба и откуда ты её знаешь? – спросил Тимур.

– Пять лет назад у меня был заказ на неё, – ответил я, выключая умный агрегат, который выдал мне две аккуратные порции эспрессо. – Я доставил её заказчику и с тех пор не видел.

– И она, типа, мстит? – протянул Тим, ковыряясь в ногтях кончиком перочинного ножа, который он всегда носит с собой со времён второй чеченской кампании.

– Вроде того, – кивнул я, поставив перед ним кружку с кофе. – Если честно, будь я на её месте, я бы поступил точно так же.

Я пригубил свой ночной кофе. Тимур отвлёкся от своего маникюра и посмотрел на меня.

– Кто был заказчиком? – серьёзно спросил он.

– Ратный.

– Мать твою… – Нож выскользнул у него из руки, и он не успел его подхватить.

Металл звонко лязгнул о каменную кухонную плитку. После этого наступила гробовая тишина. Я снова отпил из кружки и посмотрел на Тимура.

– Это она его? – спросил он, опуская подробности.

– Судя по всему. – Я пожал плечами и прижался спиной к холодильнику.

– И зачем ты приволок её сюда? – Он приподнял бровь, перечёркнутую шрамом.

– За шкафом, – огрызнулся я. – Тим, не задавай тупых вопросов. Девчонку кто-то хочет грохнуть. Надо выяснить, кто и почему.

– Если она причастна к смерти Ратного и всей его братии…

– Я тебя умоляю, – перебил я. – Я уверен, многие пожали бы ей руку за это. Ты прекрасно знаешь, какой беспредел они творили.

Тимур снова поморщился и сделал большой глоток, опустошив свою кружку наполовину. Потом он отодвинул её и скрестил руки на груди.

– О’кей. Мы найдём того, кто хочет с ней расправиться. Может быть, даже придётся его устранить, – сухо резюмировал Тимур. – Что дальше? Повторишь судьбу Ратного? Пули в голове не хватает?

– С этим я разберусь сам. Что в гостинице?

– Глухо как в танке, – вздохнул он. – Морозовой Ольги не было в «Прибалтийской». Ни сегодня, ни вчера, ни две недели назад.

– Странно всё это, – протянул я, уставившись в окно, выходящее на задний двор.

Пора пригласить ландшафтного дизайнера, чтобы как-то изменить вид прилегающей территории. Канадский газон, круглогодично зелёный и ровный, мне наскучил. Ёлочки можно посадить, розарий разбить…

Почему-то захотелось, чтобы во дворе пахло розами.

– Да, странно, – выдернул меня из моих хозяйских раздумий голос старого военного товарища.

– Ладно, Тим. Утро вечера мудренее. Завтра начнём разбираться. Ты всё равно спишь по четыре часа, кликни завтра клич ребятам, пусть собирают информацию. На Ольгу, на Ратного, на всех. Раскопайте всё, что можно.

– Хорошо. – Он махом допил свой кофе и поднялся со стула. – Один вопрос: тебе не кажется странным, что в её машине находится труп?

– А что в этом странного?

– Машина записана на бабу, а грохнули мужика. Убийца должен был, как минимум, знать половую принадлежность жертвы, даже если не знал, как она выглядит, не думаешь? – спокойно спросил он, поднимая нож с пола и засовывая его обратно в карман джинсов.

– Мне в сегодняшнем дне всё кажется странным. Завтра, – я кивнул в сторону выхода, – всё решим завтра.

– Спокойной ночи, – сказал Тимур. – Пушку на всякий случай держи под подушкой. Мало ли что.

Подмигнув, он скрылся в холле, а потом послышался тихий щелчок закрываемой двери. Я допил кофе, убрал посуду в посудомойку, выключил свет и побрёл на второй этаж.

Решив устроиться в гостевой спальне, я втащил туда матрас, который предполагал использовать, когда куплю вторую кровать. Почесав затылок и устало зевнув, я понял, что дополнительный комплект белья придётся брать из спальни. Взвесив на чаше весов потребность в дше и нужду во сне, я выбрал второе и тихонько прокрался в свою комнату, заодно решив проверить, как устроилась гостья.

Она спала в одежде, свернувшись клубочком, как маленькая девочка. Ну, или гремучая змея, готовящаяся к ядовитому укусу. Я тихо подошёл к шкафу, к которому пока не успел заказать двери, и потянулся к верхней полке, чтобы достать одеяло и подушку. Стянув их с тихим чертыханьем, я взял с соседней полки пододеяльник, наволочку и простыню и повернулся, чтобы удалиться.

И тут же замер, как вкопанный, потому что Ольга не спала. Более того, она стояла возле кровати, застыв как истукан, и смотрела на меня, не моргая.

Я попытался прочитать выражение её лица, но у меня не получилось. Только в отблеске лунного света, льющегося из окна, на котором до сих пор не было штор, я видел, что её глаза сверкают серебристым цветом и внимательно следят за мной.

– Я только бельё взять, – почему-то шёпотом извинился я.

Она ничего не ответила, только медленно-медленно кивнула.

– Спокойной ночи, – снова шепнул я, направившись к двери.

По затылку пробежал холодок, потому что её взгляд был прикован ко мне до тех пор, пока я не вышел из комнаты и не прикрыл за собой дверь. Если честно, она больше была похожа на лунатика в тот момент, чем на саму себя.

Вспомнив слова Тимура, я невольно фыркнул, но всё же спустился вниз, чтобы достать из сейфа пистолет. Засунув его за пояс брюк, вернулся в гостевую комнату, постелил себе постель, разделся и рухнул как подкошенный. Оружие я положил под подушку, как и советовал старый армейский товарищ.

Мало ли что.

Глава 4

Я проснулась в шесть утра, если верить электронным часам, которые стояли на тумбочке возле кровати. Сев, бросила короткий взгляд на свои руки. Поморщилась от тёмных разводов, которые остались на мягком свитере от лежания на асфальте. Почему-то стало н по себе, передёрнуло, и я решила избавиться от грязной одежды, увидев в шкафу ровный ряд костюмов и сорочек, висящих на вешалках.

Вспомнив план дома, который я изучала перед приездом к соседке Лазаря, я накинула одну из его хлопковых рубашек, собрала свои вещи и спустилась по лестнице, чтобы заняться стиркой. В прачечной я обнаружила не только стиральную машину, но и сушилку и несказанно порадовалась своей удаче. За стенкой слышался шум льющейся воды и достаточно громкие вопли самого хозяина дома.

Настроив чудо технического прогресса на деликатный режим, я направилась на кухню, чтобы исполнить свою основную физическую потребность и что-нибудь съесть. В холодильнике были обнаружены яйца, докторская колбаса и брынза. В шкафчиках нашла сковородку и растительное масло. Включив плиту, которая, на моё удивление, была газовой, я поставила на неё сковороду и принялась резать колбасу и сыр. Вывалив всё это в кипящее масло, следом разбила восемь яиц, учитывая здоровый мужской организм, орущий в дше песню группы «Кино», и принялась помешивать нехитрое блюдо под его надрывные завывания.

Сквозь шипение и скворчание я расслышала, что в ванной всё стихло. Через несколько секунд за моей спиной раздалось приветливое:

– Я смотрю, ты освоилась у меня дома лучше меня самого.

Губы тронула ухмылка, и я обернулась через плечо. Как обернулась – так и застыла, потому что Лазарев сохранил свою идиотскую привычку щеголять после душа в костюме Адама.

– Ты серьёзно? – вырвалось у меня. Щёки предательски вспыхнули.

Они покраснели второй раз в жизни и, по какой-то глупой иронии, опять, когда я увидела его голым.

– Я у себя дома. Могу делать что хочу, – отрезал он, усаживаясь на стул.

Взяв с ручки дверцы духовки кухонное полотенце, я бросила его Лазарю.

– Прикрой свой срам, пожалуйста.

В ответ он громко заржал, но полотенце опустилось на его богатство. Слава богу.

– Что на завтрак? – невозмутимо спросил хозяин, когда я отвернулась.

– Яичница.

– С мышьяком? – В голосе послышались игривые нотки.

– С колбасой и сыром, – отрезала я.

– И даже пургена не подсыпала?

– Я не страдаю запорами, да и ты… – я выключила плиту и достала две тарелки из шкафчика над мойкой, – судя по твоей аптечке, тоже.

Разложив яичницу, я со звонким стуком поставила перед ним тарелку.

– Неплохо, – холодновато констатировал Лазарь, оценивая вид моей яичницы.

Интересно, а он может определить наличие яда на взгляд?

– Могу, – ответил он.

– Я вслух спросила? – вырвалось у меня. Я бросилась искать вилки.

– Нет, у тебя всё на лице написано, – ухмыльнулся он. – Рядом с раковиной, – подсказал он местонахождение столовых приборов.

– Вердикт? – Я невольно улыбнулась, открывая ящик.

– Травить ты меня не будешь, – вздохнул он.

– Смотри не подавись. – Бросив рядом с его тарелкой вилку, я села рядом и начала есть.