Общая теория юридической ответственности Хачатуров Рудольф

Понятие и признаки социальной ответственности

Исследование феномена юридической ответственности невозможно без уяснения ее родового понятия – социальной ответственности, самой близкой, исходной абстракции, родового понятия, содержащего основной «генетический код» ответственности любого вида.

Юридическую ответственность необходимо изучать во взаимосвязи с социальной, привнося при этом в понятие социальной ответственности юридическую специфику, так как зачастую философы, социологи, давая определение социальной ответственности отражают только те черты, которые характеризуют моральную, политическую и другие виды ответственности, но не полностью отражают признаки юридической ответственности, а в свою очередь ученые-юристы часто не принимают во внимание общее понятие социальной ответственности. Во многом это обусловлено тем, что очень долгое время, вплоть до середины 60-х годов XX в., юридическая ответственность рассматривалась только как следствие правонарушения. Полемизируя с учеными правоведами, Р. Косолапов и В. Марков справедливо указывали, что «юристы увлеклись "самой ретроспективнейшей из ответственностей"» – уголовной ответственностью за преступление. И именно этот аспект ответственности рассматривается чуть ли как не единственный – просто потому, что недостаточно разработана проблема ответственности в целом, в ее позитивном аспекте».[1] Во многом это утверждение не утратило актуальности и в настоящее время.

Еще Иммануил Кант писал: «Человек ответственен за человечество в своем лице».[2] «Возраст эволюции понятия «ответственность» составляет чуть более ста лет. За этот период времени сформировалась неоклассическая концепция социальной ответственности».[3] Ответственность бывает за прошлое и за будущее поведение. Поступки, совершаемые человеком, можно подразделить на те, которые он уже совершил, и те, которые может совершить в будущем. В литературе по философским, этическим, моральным, юридическим проблемам категория «ответственность» рассматривается в двух аспектах: ответственность за прошлое поведение, противоречащее социальным нормам, – ретроспективная ответственность; и ответственность за будущее поведение – перспективная, позитивная ответственность. О. Э. Лейст, отрицая позитивную юридическую ответственность, указывает, что «правоведение, как и все общественные науки, не может просто в "готовом виде" использовать философские понятия и категории без учета специфики предмета своей науки».[4] Многие философские категории (в том числе и «ответственность») не учитывают специфику той или иной науки, но в то же время основные черты, признаки, аспекты, характерные для социальной ответственности находят свое отражение в юридической ответственности.

Философы справедливо указывают юристам, что ответственность «задним числом» может уберечь от проступка в будущем, но удовлетворить потребности общества она не в состоянии. Поэтому более перспективным представляется другой анализ понятия ответственности, определение ее положительной стороны, связанной с предвидением человеком результатов своей деятельности и осмысления ее общественной значимости,[5] выражением которых выступает социально полезное поведение. Для содержательной характеристики ответственности важна не только оценка своего предполагаемого поведения, но и само действие согласно этой оценке и предвидению. И. А. Ильин именует позитивную и негативную ответственность «предварительной» и «последующей». «Предварительная ответственность есть живое чувство предстояния и призванности, стремление к совершенствованию. Еще не совершив поступка, человек уже знает о своей ответственности».[6] Анализ позитивной ответственности – как социальной, так и юридической, имеет не только теоретическое, но и практическое значение. Важнее и целесообразнее предупредить о наступлении негативной ответственности и с помощью позитивной ответственности предотвратить нежелательный вариант поведения, а не применять реальные меры общественного и государственного принуждения. Интересы профилактики социальных отклонений побуждают к исследованию механизмов формирования и обеспечения социально полезных, одобряемых обществом поступков. Одним из признаков гражданского общества служит высокая взаимная социальная ответственность как личности перед обществом, так и общества перед личностью. Без подобной постановки проблемы таким образом нельзя эффективно разрешить задачу построения гражданского общества и правового государства.

«Социальная ответственность и социальная активность на основе познанной необходимости образуют своеобразные оси координат, определяющие объем свободной деятельности субъекта».[7] Расширение границ свободы, обусловленное демократизацией нашего общества, одновременно требует и повышения связанности как самого общества в целом, так личности в отдельности предъявляемыми к ним требованиями и ответственностью. Социальная ответственность – мера свободы. С одной стороны, она предполагает свободу и основывается на ней, а с другой – ограничивает ее, побуждая или принуждая субъекта действовать в рамках предоставленной свободы. «Сознание – свобода – выбор, эта локковская триада является совокупным описанием ситуации разумного (ответственного) существования человека».[8] Полной или абсолютной свободы не существует. Свобода без ответственности превращается в произвол и хаос. «Свобода порождает ответственность, ответственность направляет свободу».[9]

Как ответственность личности, так и ответственность общества и государства имеют социальную природу. Она предопределена общественным характером отношений, особенностями личности, ее местом в системе общественных отношений, особенностями самого общества. Как уже указывалось, коренные преобразования, происходящие в нашем обществе, расширяющие объем свободы субъекта, предъявляют к нему и новые, более высокие требования. Это обусловлено историческим ходом развития нашего общества, усложнением общественных отношений, прогрессом в научно-технической сфере. «Перед человеком – бездна последствий, он вынужден сделать свой выбор. Осуществляя его, человек творит свободу. Он ответственен за свой выбор».[10] «Брать на себя груз личных и общественных проблем – единственный путь выживания и дальнейшего совершенствования человека. Он предполагает развитие высочайшей степени ответственности, которая простирается от узкого круга ближайшего окружения личности до планетарно-космических проблем и задач».[11] Концепция позитивной ответственности – не теоретическая абстракция и не порождение социалистического строя как это хотят представить ее противники, а объективное отражение в научных знаниях социальной действительности, определенного этапа развития нашего общества. Не ученые породили это явление, а общественные отношения, необходимость их регулирования, совершенствования и охраны. С объективной стороны социальная ответственность отражает природу общества и человека. Ее возникновение возможно при условии предварительного предъявления к поведению людей определенных требований, закрепленных в социальных нормах. Ответственность обусловлена уровнем развития общественного сознания, уровнем социальных отношений, существующими социальными институтами. Когда субъект социальных отношений несет ответственность, в нем отражаются социальные связи и отношения. Социальная ответственность выражает определенное отношение между личностью и обществом интегрально. Социальная ответственность есть «отражение всего многообразия социальных отношений и обобщенное выражение всех форм ответственности».[12] Специфика конкретных видов социальной ответственности обусловлена природой тех общественных отношений, внутри которых они возникли и существуют в своей качественной определенности.

Не только отечественные, но и зарубежные философы рассматривали и рассматривают ответственность во всех аспектах, формах ее проявления (включая позитивную и негативную). Так, Поль Рикер именует позитивную форму ответственности интерсубъективной,[13] т. е. как исходящей от личности, так и задающей формальную определенность. Две модели ответственности выделяет З. Шаварский, рассматривая позитивную и негативную ответственность родителей за воспитание детей.[14] Опубликованная в последние годы учебная и научная литература по философским проблемам показывает, что концепция позитивной ответственности получила свое дальнейшее развитие,[15] а не исчезла, как это хотят представить некоторые ученые, с исчезновением социалистической идеологии. Наоборот, эта концепция выступает основой в исследованиях необходимости, свободы, права, ответственности, определения соотношения и зависимости этих явлений.[16]

В философской и социологической литературе неоднократно отмечалось, что первой фундаментальной работой по проблеме социальной ответственности стала кандидатская диссертация А. П. Чермениной. Она определяет социальную ответственность как «отношение ограничения вольности каждого индивида с позиции интересов общества, как наложение воли общества на свободную волю индивида, направление его активности в определенные рамки».[17] Свобода воли является предпосылкой ответственности, но, на наш взгляд, нельзя сводить всю социальную ответственность только к ее позитивному содержанию. В этом случае позитивная ответственность теряет один из своих методов обеспечения – негативную ответственность. «Ретроспективная (негативная) ответственность может рассматриваться как специфический метод обеспечения ответственности позитивной».[18] Ведь позитивная социальная ответственность, лишенная своего метода обеспечения, превращается в декларацию и оказывается неспособна выполнять функцию регулирования общественных отношений.

Другие ученые под социальной ответственностью понимают «социальное отражение объективных ответственных зависимостей в различных системах общественной регуляции, как способность субъекта предвидеть результат своей деятельности не только в своих интересах, но и в интересах общества».[19] В реальной действительности существует взаимосвязь между личностью и обществом, без которой невозможно построить правовое государство и гражданское общество. Социальной обязанности ответственного субъекта корреспондирует его право на общественное содействие, на поддержку и охрану той деятельности, которая ему поручена и которую он правомерно и добросовестно осуществляет. Между тем способность предвидения есть не сама ответственность, а характеристика психики человека, уровня его развития. Эта способность характеризует субъекта социальной ответственности, является условием ее реализации. Все разновидности социальных норм рассчитаны только на осознанное поведение. Они оказывают воздействие на лиц, способных их осознавать.

В. И. Сперанский, рассматривая ответственность как общеметодологическое понятие, подчеркивает, что социальная ответственность подразделяется на две подсистемы отношений. В первой ответственность носит ретроспективный характер, выступает как социальная подотчетность и как санкция за действия, идущие вразрез с интересами общества. Во вторую подсистему входят взаимосвязи между людьми, коллективами, общностями, основанными на сознательном отношении к деятельности, совершаемой в соответствии с потребностями общества и отдельной личности. Вторая система базируется на внутренней регуляции поведения индивида, на относительно устойчивых правилах человеческого общежития, на моральных нормах.[20] С социальной ответственностью личности напрямую связано чувство долга, но оно является лишь одним из ее признаков, а поведение индивида регулируется не только моральными, но и правовыми нормами, роль которых из года в год возрастает. Социальная позитивная ответственность основывается на тех требованиях, которые предъявляют общество, государство к индивиду, и выражается она в социально одобряемом, социально значимом поведении. Моральные установки личности являются лишь признаками, характеризующими восприятие ответственности (ее субъективную сторону). Причем они не всегда обязательны, так как личность может совершать положительные поступки не из высоких нравственных идеалов, а из-за боязни осуждения со стороны общества.

Т. И. Филатова считает, что социальная ответственность выступает в единстве объективного – условий социальной деятельности – и субъективного – волевых способностей индивида. Это две стороны единого целого, поскольку объективные условия человеческой деятельности и ее сознательно (свободно) определяемые цели составляют нерасторжимое диалектическое единство, подобно функциям человека – субъекта и вместе с тем объекта – в процессе его творческой преобразовательной деятельности.[21] Социальная ответственность имеет субъективную и объективную сторону, но исходя из данного определения трудно уяснить, что является позитивным, а что негативным в феномене ответственности.

Л. И. Белецкая определяет социальную ответственность как «обязанность личности (выражающую объективно необходимое отношение между ней и обществом) оценивать свои намерения и осуществлять выбор поведения в соответствии с нормами, отражающими интересы общественного развития, а в случае нарушения их (проявления безответственности) обязанность дать отчет обществу и подвергнуться общественному осуждению (мерам общественного принуждения) или наказанию (мерам государственного принуждения) за антиобщественный поступок».[22] По мнению автора, данное определение социальной ответственности содержит существенные (родовые) признаки всех ее видов и может служить основой анализа их содержания.[23] Нам представляется, что термин «наказание» употребляется здесь без учета видов юридической ответственности. Очевидно, более уместно указывать на неблагоприятные последствия, которые наступают для правонарушителя, и не отождествлять категорию наказания с категорией мер государственного, общественного принуждения, поскольку последние – родовое понятие по отношению к наказанию.

Ю. С. Стребков указывает, что ответственность – это социальные установления к индивидам, которые призваны обеспечить нормальное функционирование общества.[24] По своей природе ответственность перспективна, она выступает одним из компонентов выбора, направляя выбор в соответствии с должным.[25] Раскрывая содержание негативной ответственности, Ю. С. Стребков допускает ошибку, указывая, что «не вина является причиной ответственности, а ответственность является условием вины».[26] С незначительной долей упрощения предпосылки, которые приводят к негативной ответственности, можно представить так: свобода воли – вина – ответственность, причем все названные компоненты должны охватываться сознанием личности. Подтверждение этому мы находим в действующем законодательстве. Статья 5 УК РФ гласит: «Лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие последствия, в отношении которых установлена его вина», а вина основывается только на сознании и свободе воли индивида.

По мнению А. Ф. Плахотного, понятие ответственности объединяет две ее формы: «1) ответственность как реакция (система ответов) общества на поведение индивида (общественная ответственность); 2) ответственность как система ответов индивида, личности на требования общества (личная ответственность)».[27] Между обществом и индивидом существует неразрывная связь: не только общество несет ответственность перед личностью, но и личность несет ответственность перед обществом. С одной стороны, общество возлагает на индивида требования совершать социально полезные поступки, а с другой – оно само обязано оказывать субъекту содействие в осуществлении им своих прав и обязанностей и несет за это ответственность. Выражение оценки деятельности субъекта может быть самым различным, от молчаливого одобрения до применения мер общественного и юридического поощрения.

Позитивная ответственность тесно связана с социальной активностью личности, которая избирается на основе предъявляемых к личности требований, изложенных в социальных нормах. Социальная норма предоставляет свободу, связывает субъекта своими требованиями и одновременно ограничивает его поведение.

Под социальной ответственностью необходимо понимать обязанность субъектов общественных отношений соблюдать требования социальных норм, реализующуюся в их правомерном поведении, а в случаях безответственного поведения, не соответствующего предписаниям этих норм, нарушающего общественный порядок, – претерпевание виновным лишений личного или имущественного характера. В этом определении аккумулируются обе стороны ответственности – позитивная и негативная. Кроме того, из него следует, что реальным содержанием позитивной ответственности является соблюдение субъектом общественных отношений социальных норм, т. е. социально полезное, одобряемое поведение. Через деяние личности проявляется его отношение к установленным социальными нормами правилам.

В позитивной социальной ответственности отражаются как долг и обязанность, так и само социально значимое действие субъекта ответственности. Все они в конечном счете и образуют статические и динамические характеристики социальной ответственности.

Формы реализации социальной ответственности

В литературе позитивную и негативную ответственность стали называть различными сторонами одного целостного явления. Некоторые авторы пишут о том, что ответственность имеет различные аспекты (позитивный и негативный). При этом целостное явление делится на определенные виды. В действительности, ответственность представляет единство позитивного и негативного (добровольного и принудительного), причем негативное является своеобразным средством обеспечения позитивного. Социальная ответственность едина, но имеет две формы реализации: добровольную – выражающуюся в обязанности субъекта следовать предписаниям социальных норм, в его правомерном поведении и реакции на него, и принудительную – выражающуюся в обязанности нарушителя социальных норм подвергнуться определенным мерам общественного и (или) государственного принуждения, понести неблагоприятные последствия и реализации этих последствий.

Необходимо вести речь не об аспектах, а о формах реализации ответственности. Категория «форма» в философии понимается двояко. С одной стороны, ее раскрывают как способ «выражения и существования содержания, а с другой – как внешний облик предмета в виде определенных границ и очертаний».[28] В первом своем значении форма – это внутренняя компоновка, структура содержания в рамках какого-то предмета. Во втором значении форма – это проявление содержания вовне, то, с помощью чего одно содержание может распространяться рядом с другим в пространственном измерении. Это способ организации и способ существования предмета, процесса, явления, то, с помощью чего одно содержание может распространяться рядом с другим.[29] «Понятие формы градирует единое (подчеркнуто нами. – Авт.), например, "формы движения материи", "органические формы"»,[30] «формы реализации» и т. д.

Схематично содержание добровольной формы реализации социальной ответственности можно отобразить следующим образом: требования, изложенные в социальных нормах – осознание субъектом предъявляемых требований – исполнение данной обязанности (совершение социально полезных, одобряемых поступков) – реакция со стороны общества (оценка – одобрение или поощрение). Определенные границы ответственности образуют объем исполнения обязанностей и объем применяемых обществом одобрений и поощрений. В свою очередь этот объем устанавливается социальными нормами. Содержание принудительной формы реализации социальной ответственности нам представляется так: обязанность претерпеть неблагоприятные последствия, вытекающая из факта совершения проступка, – осуждение обществом нарушителя социальных норм (оценка) – принуждение его к должному поведению – претерпевание нарушителем неблагоприятных последствий.

Формы реализации единой социальной ответственности не являются взаимоисключающими, они вполне могут существовать в рамках единого явления – социальной ответственности. Общность состоит в их закреплении социальной нормой, в единых предпосылках и выражении вовне в поведении субъекта. Это поведение не одинаковое по своим характеристикам. Оно может быть конфликтным, а может быть и социально одобряемым, но социально одобряемое поведение существует постольку, поскольку конфликтное поведение запрещено социальной нормой. Внешние противоречивые характеристики этих разновидностей поведения обусловлены философским законом единства и борьбы противоположностей. Однако оба варианта поведения смоделированы в социальной норме, как смоделированы в ней добровольная и принудительная формы реализации социальной ответственности.

В философской литературе в целом правильно понимается добровольная (позитивная) форма реализации социальной ответственности, но часто один из ее признаков выдается за главный и доминирующий, а при определении ответственности акцент делается именно на нем. Так, у одних ученых это свобода воли, у других – поведение, у третьих – взаимосвязь с обществом, у четвертых – социальные требования, наконец, пятые акцентируют внимание на осознании предъявляемых требований. Мы полагаем, что в понятие добровольной формы реализации социальной ответственности должны быть включены следующие признаки: социальная ответственность отражает взаимосвязь общества и личности, личности и общества; социальная ответственность состоит в обязанности субъектов социальной действительности следовать предписаниям социальных норм; социальная ответственность вовне выражается в полезном или одобряемом поведении; социальная обязанность рассчитана на осознанное и волевое поведение; по внутренним (субъективным) характеристикам социальная ответственность выражается в психическом отношении субъекта, мотивах, целях, эмоциональном фоне; вовне выражением социальной ответственности служит оценка поведения обществом (одобрение и (или) поощрение).

Принудительная форма реализации социальной ответственности характеризуется следующими признаками: социальная ответственность есть социальная обязанность претерпевать меры общественного воздействия, предусмотренные социальной нормой; социальная ответственность сопряжена с общественным принуждением; вовне социальная ответственность выражается в оценке обществом совершенного поступка и реальном претерпевании неблагоприятных последствий самого разнообразного характера.

С учетом изложенного полагаем, что социальная ответственность – это диалектическая взаимосвязь между личностью и обществом, характеризующаяся взаимными правами и обязанностями по соблюдению предписаний социальных норм, их выполнение, влекущее одобрение, поощрение, а в случаях безответственного поведения, не соответствующего предписаниям этих норм, – обязанность претерпеть неблагоприятные последствия и их претерпевание.

Критерии классификации социальной ответственности

В философской и юридической литературе нет единства мнений по поводу того, сколько же существует видов социальной ответственности. Так, Н. И. Фокина считает, что «социальная ответственность складывается из нравственной и правовой».[31] По мнению Н. А. Головко, социальная ответственность расчленяется на зримые формы – политическую и правовую, осуществляемые силой внешнего принуждения, страха – с одной стороны, и ответственность моральную – с другой.[32] Л. И. Грядунова к видам социальной ответственности относит политическую, партийную, гражданскую, производственную, правовую, моральную, семейно-бытовую ответственность.[33] А. Ф. Плахотный, А. Г. Панов, В. А. Шабалин присоединяют к названным экономическую, национальную и государственную ответственность.[34] По мнению М. М. Бахтина, выделяются следующие виды социальной ответственности: нравственная, персональная, политическая, специальная.[35] Л. Гринберг и Е. Долгов классифицируют социальную ответственность следующим образом: политическая, правовая и моральная.[36] К. Л. Немира, наряду с политической, юридической и нравственной, в качестве одного из основных видов социальной ответственности называет также ответственность материальную.[37] Л. И. Грядунова предлагает различные основания классификации социальной ответственности. Если взять за основу степень общности людей, то социальная ответственность может быть личной или общественной. По способам регулирования и обеспечения социальная ответственность подразделяется на правовую и моральную. Социальную ответственность можно классифицировать и по социальным ролям, которых в практической деятельности личности много и каждой из которых соответствует определенная форма ответственности – политическая, гражданская, партийная, производственная, профессиональная, семейная.[38]

Сколько видов социальных норм действует в обществе, столько же и видов социальной ответственности существует в нем. Несомненно, система социальной ответственности по мере развития общества будет совершенствоваться, будет происходить трансформация некоторых социальных норм. Так, в постсоветские годы, когда прекратились гонения на религию, имевшие место в СССР, образовавшуюся идеологическую пустоту стала заполнять «вера в бога», религиозные нормы. Христианство и другие религии возлагают на верующих обязанность совершать определенные действия, а от иных воздерживаться. Нормы религии выступают своеобразным регулятором поведения людей. Зачастую граждане не знают законы, но хорошо знакомы с десятью заповедями Иисуса Христа. Религиозная ответственность проявляется при церковных богослужениях, например, своеобразным «взысканием» является публичная исповедь, когда человек с благословения духовника кается перед прихожанами.[39]

Некоторые ученые полагают, что моральная ответственность служит составным элементом других видов ответственности.[40] Действительно, некоторые действия являются противоправными и аморальными. Однако не все виды общественных отношений урегулированы правовыми нормами. То, что считается правомерным, может считаться аморальным. Например, общество осудит гражданина, который оставил своего товарища в опасном для жизни состоянии, но уголовная ответственность за такое деяние наступает только при совокупности определенных условий.

Каждая историческая эпоха создает свою систему моральных ценностей, в силу чего содержание социальной ответственности и ее виды изменяются. Так, сегодня стало повышаться значение религиозной, моральной ответственности, обусловленное исчезновением доминирующей идеологии. Но это не единственные виды социальной ответственности, роль которых возрастает в эпоху научно-технического прогресса. Еще в 20-е годы XX в. в США был принят Кодекс этики инженера, цель которого – направить инженерно-техническую деятельность на всеобщее благосостояние. В Кодексе указывается: инженер должен гуманно реализовывать технологический процесс, т. е. в определенной степени совершенствовать его, основываясь на знаниях этики, ему необходимо сознательно учитывать последствия своих действий.[41]

В век развития различных технологий, когда от профессиональных действий инженера зависит нормальное функционирование целых регионов, на него возлагается огромная ответственность за правильность принятия решения. Трудно понять, какими соображениями и побуждениями руководствовались «экспериментаторы», работавшие на Чернобыльской АЭС. Еще не одно десятилетие будут ощутимы последствия проявленной ими безответственности. Думается, принятие подобного Кодекса в нашей стране способствовало бы направлению инженерно-технической деятельности на сохранение окружающей среды. Виды профессиональной ответственности – инженерная, педагогическая, врачебная и т. д. – тесно переплетаются с другими видами социальной ответственности, поскольку все они служат единой цели – обеспечить нормальное функционирование общества.

В данной работе мы не стремимся дать детальную классификацию социальной ответственности, а хотим показать общие черты различных ее видов.

Юридическая ответственность как вид социальной ответственности

А. В. Назаров и Л. И. Белецкая подчеркивают наличие различных сторон (позитивной и негативной) у моральной ответственности и выделяют их взаимосвязь.[42] А. И. Ореховский и Н. С. Сафаров отмечают позитивную и негативную формы моральной ответственности.[43] Справедливо отмечается, что «позитивная форма моральной ответственности интегрально проявляется в высокой гражданственности личности. Гражданственность личности – это высший уровень освоения и учета на практике необходимых зависимостей в сфере экономических, нравственных отношений людей».[44] Гражданственность личности интегрально закреплена в Конституции РФ, определяющей взаимные права и обязанности.

Различные аспекты (позитивный и негативный), выделяют не только у моральной ответственности, но и у профессиональной, семейно-бытовой, политической, экономической, религиозной и других видов социальной ответственности.[45] В этой связи и возникает вопрос к ученым-юристам, отрицающим добровольную форму реализации юридической ответственности: почему социальной ответственности в целом, отдельным ее видам свойственно единство добровольного и принудительного, позитивного и негативного, а юридической ответственности – нет? Ведь никто не отрицает, что юридическая ответственность является разновидностью социальной ответственности, а правовые нормы разновидностями социальных норм. Между социальной ответственностью и юридической все же больше сходств, чем различий. Это можно проследить путем сравнения родового и видового понятий, т. е. социальной и юридической ответственности.

Так, Т. И. Филатова указывает, что социальным основанием ответственности выступает связь между личностью и обществом, социальная детерминация действий субъектов,[46] т. е. общественные отношения, а в правовой литературе общественные отношения рассматриваются как социальное основание юридической ответственности.

Основанием для возникновения позитивной социальной ответственности являются социальные нормы.[47] В основании же возникновения негативной социальной ответственности, соответственно, находится несоблюдение требований социальных норм.[48] Возникновение добровольной формы реализации юридической ответственности обусловлено вступлением нормативно-правового акта в силу и возникновением у субъекта правового статуса, определяющего его место в системе общественных отношений. Возникновение государственно-принудительной формы реализации ответственности обусловлено правонарушением и наличием правовой нормы.

Социальная ответственность диктуется объективными условиями, их осознанием и субъективно поставленной целью, необходимостью выбора способов действия, необходимостью активной деятельности для осуществления этой цели.[49] «Гносеологической основой позитивной юридической ответственности и правового долга является знание гражданами законов, а субъективной основой – осознание их требований».[50]

Возложение социальной ответственности связывается со способностью лица осознавать свои действия и их последствия, а также руководить ими.[51] Применительно к юридической ответственности речь уже должна идти о вменяемости, деликтоспособности, правосубъектности. Все виды социальной ответственности имеют общие предпосылки. Ответственность порождается свободой и необходимостью. Свобода воли, свобода выбора вариантов поведения – предпосылка социальной ответственности,[52] а следовательно, юридическая ответственность не может наступить без наличия свободы воли, свободы выбора вариантов поведения.[53]

Условиями существования различных сторон социальной действительности выступает нормативность. В то же время нормативность – одно из основных свойств права.[54] «Нормативизация является основой свободы как познанной необходимости, а следовательно, основой ответственности».[55] «Действия субъекта (правомерные или неправомерные) смоделированы в нормах права».[56] Нормативность – свойство не только социальной, но и юридической ответственности. Она пронизывает все стороны юридической ответственности, оказывая на них решающее воздействие. Социальные нормы снабжены санкциями, причем они бывают как позитивными, так и негативными. Не являются исключением и правовые нормы, в которых присутствуют санкции как положительные, так и негативные.[57] Более того, норма, предусматривающая юридическую ответственность без санкции, – это аномалия, недостаток законодательства.

Общие черты социальной и юридической ответственности можно выявить на основе анализа их функций и принципов. Так, в философской литературе выделяют стимулирующую (регулятивную), превентивную функции социальной ответственности.[58] А. Ф. Плахотный и Н. С. Сафаров отмечают, что для социальной ответственности преимущественно характерна регулятивная функция.[59] Применительно к нравственной ответственности выделяют регулирующую и ценностно-ориентирующую функции.[60] Функции социальной ответственности в ответственности юридической принимают форму регулятивной, превентивной, карательной, восстановительной, воспитательной функций.[61]

Социальная ответственность основывается на принципах справедливости, гуманизма, необходимости.[62] «Ответственность есть мера свободы, справедливости, гуманизма. В этих нравственных качествах она наиболее тесно соприкасается с идеей естественного права, которое, как известно, рассматривает нравственные принципы как постоянные и неизменные, категорические императивы, определяющие поведение человека»,[63] – отмечает А. Н. Медушевский. Юридическая ответственность как вид социальной ответственности трансформирует в себе идеи справедливости, гуманизма как общечеловеческие ценности и основывается на них, но одновременно, ввиду своей формальной определенности, исходит и из принципов законности, индивидуализации, неотвратимости, виновности деяния.[64] Принципы законности, индивидуализации, неотвратимости, виновности деяния обусловлены существованием принципов справедливости и гуманизма как социальной, так и юридической ответственности.

«Социальная ответственность личности есть выражение объективной зависимости индивида от общества».[65] Это положение относится и к юридической ответственности. В процессе жизнедеятельности между людьми, государством, коллективами и т. д. возникают отношения, которые закрепляются в правовых нормах. В правовых нормах закрепляется ответственность как по горизонтали, так и по вертикали. Государство и гражданин, сами граждане взаимоответственны друг перед другом. Взаимная ответственность личности и государства возведена в ранг общеправового принципа, который сформулирован в Конституции РФ и который получает конкретизацию в различных нормативно-правовых актах и постановлениях Конституционного Суда РФ.

Ошибочно считать, что взаимная связанность и ответственность исчезают с реализацией государственно-принудительной формы юридической ответственности. У правонарушителя, претерпевающего неблагоприятные последствия, существует целый комплекс прав, а у государства, соответственно, обязанностей, которые корреспондируют этим правам. Правонарушитель не исключается из общественных отношений, не оказывается вне общества, общество лишь ограничивает круг отношений, участником которых он может являться. При реализации принудительной формы юридической ответственности, наоборот, правонарушитель становится еще более зависимым от общества. Государство не разрывает связи с правонарушителем, оно лишь изменяет методы ее обеспечения, а государственное принуждение из психологического трансформируется во внешнее, в конкретные правоограничения.

Из изложенного следует, что юридическая и социальная ответственность имеют схожие основания, базируются на одинаковых предпосылках, обладают общими функциями и принципами, отражают связь общества и личности и служат достижению единых целей. Вместе с тем юридическая ответственность обладает рядом специфических признаков, которые позволяют выделять ее среди других видов социальной ответственности. Во-первых, юридическая ответственность основывается на правовых нормах, формально определена и обладает четкостью, детализированностью и общеобязательностью. Во-вторых, юридическая ответственность гарантируется государством. В-третьих, юридическая ответственность обеспечивается государственным принуждением или государственным убеждением. В-четвертых, последствиями юридической ответственности становятся государственное одобрение, поощрение или осуждение и наказание. В-пятых, юридическая ответственность осуществляется в процессуальной форме. Мы назвали не все признаки юридической ответственности, а только те, которые позволяют выделить ее среди других видов социальной ответственности, но одновременно в числе этих признаков мы объединили признаки, характеризующие как добровольную, так и государственно-принудительную формы реализации ответственности.

Итак, сделаем выводы:

Юридическая ответственность является разновидностью социальной ответственности. Между ответственностью социальной и юридической больше сходств, чем различий. Юридическая и социальная ответственность имеют схожие основания, базируются на одинаковых предпосылках, обладают общими функциями и принципами, отражают связь общества и личности и служат достижению единых целей. Юридическая ответственность как вид социальной ответственности едина, но имеет две формы реализации. Отличительные черты и свойства, которые выделяют юридическую ответственность среди других видов социальной ответственности, не вступают в противоречие с общими свойствами социальной ответственности.

К методологии исследования юридической ответственности

Юридическая ответственность – одна из фундаментальных категорий юриспруденции. При ее исследовании необходимо иметь в виду, что соотношение между социальной ответственностью и юридической ответственностью можно представить как диалектическую связь общего и частного. Общее, как известно, существует в частном и через частное, и в то же время не исчерпывается. Следовательно, наиболее общие стороны, черты, признаки, формы реализации, присущие социальной ответственности, свойственны и отдельным ее видам.

Как уже отмечалось, социальная и юридическая ответственность соотносятся между собой как категории рода и вида. В таком понятийном ряду род представляет нечто общее в предметах, составляющих его виды. Понятие, относящееся к категории вида, обладает свойствами, признаками понятий, которые находятся на более высоком уровне, но вместе с тем имеет и свои отличительные черты. В суждениях сторонников только ретроспективной ответственности имеются логические противоречия. Так, признавая, что в содержание общесоциологического понятия, наряду с ретроспективным, входит и перспективный аспект, они в то же время отрицают наличие перспективного аспекта у юридической ответственности. Согласно традиционной логике признаки, отмеченные у определенного рода явлений в общем понятии, обязательно имеются и у специфических явлений данного класса. Таким образом, если мы определяем добровольную (позитивную) и принудительную (негативную) формы реализации ответственности в общесоциологическом понятии, то эти формы обязательно согласно правилам логики должны присутствовать и у видовых понятий ответственности. «Ответственность – социальный феномен, имеющий двойственную природу и выступающий как социальное отношение и как качество личности. Социальная ответственность – порождение и важнейший компонент гражданского общества, общества равных свободных индивидов. Будучи с необходимостью опосредованной государством и правом, она получает политические и правовые особенности, формы»,[66] но не теряет при этом своих основных признаков и характеристик.

Сторонники только негативной ответственности утверждают, что в едином понятии, явлении невозможно объединить столь противоречивые стороны, аспекты, формы, так как одна исключает другую. Юридическая ответственность – феномен социальной действительности, следовательно, к нему применим, как и к любым процессам действительности, основополагающий принцип диалектики – рассматривать все явления социальной жизни в их противоречивом единстве и борьбе. Следовательно, если подойти к этому явлению с позиций традиционной логики и диалектики, то такой анализ непременно приводит к выводу: юридическая ответственность едина, а различные формы ее реализации находятся в постоянной борьбе. Правонарушение существует постольку, поскольку есть правомерное поведение, а государственно-принудительная форма реализации юридической ответственности существует лишь постольку, поскольку существует добровольная форма реализации юридической ответственности.

Юридическая ответственность, как и любой другой вид социальной ответственности, едина и включает в себя ответственность за будущее поведение (позитивную, добровольную ответственность) и ответственность за прошлое противоправное поведение (негативную, государственно-принудительную ответственность). Отличительные черты и свойства, которые выделяют юридическую ответственность среди других видов социальной ответственности, не вступают в противоречие с общими свойствами социальной ответственности. Говорить об отсутствии у юридической ответственности добровольной формы реализации – значит признавать юридическую ответственность не разновидностью ответственности социальной, а неким особым «несоциальным видом» и исключать ее из системы регулирования общественных отношений.

К сторонникам только принудительной формы реализации юридической ответственности возникает один вопрос: если между юридической ответственностью и социальной ответственностью больше сходств, чем различий, то почему они отрицают существование добровольной формы реализации юридической ответственности? Такое отрицание противоречит принципам историзма, конкретности истины, соотношения части и целого, философскому закону единства и борьбы противоположностей, правилам логики. Отрицание добровольной формы реализации юридической ответственности обедняет действительное содержание юридической ответственности, ограничивая многие научные исследования, что не может не сказываться на качестве законности и правопорядка, на разработке механизмов правомерного поведения.

Регулирование юридической ответственностью происходит путем установления управомоченного и обязанного поведения, запретов или велений совершать или не совершать определенные действия, а норма права служит эталоном возможного или должного, а также ответственного поведения. По этому эталону определяется правомерность или противоправность действий, а правовая ответственность формализуется правовыми нормами, устанавливается ими. Установление статутной (единой) ответственности имеет место до факта правомерного или противоправного поведения.[67] «Статутная ответственность – это объективно обусловленная, установленная законом и охраняемая государством необходимость (обязанность) осознанного и добровольного выполнения правовых предписаний участниками правоотношений. Она выполняет конструктивно-регулятивную функцию, является образцом (конструкцией, моделью) действительно ответственного и должного поведения».[68] Позитивный и негативный аспекты (формы. – Авт.) реализации юридической ответственности представляют собой отношение субъектов правоотношений к статутной ответственности[69] и выражаются в их поведении. Противники позитивной юридической ответственности не могут тут сказать, что она лишена юридического содержания. Юридическая ответственность едина, но имеет различные аспекты (формы) реализации. «Право – не только мера юридической свободы, но и мера юридической ответственности. Это корреляционные категории… ответственность – такая же объективная необходимость, как и свобода».[70]

Правовая норма как разновидность социальной нормы выступает в качестве нормативной основы юридической ответственности. Глубинные основания юридической ответственности состоят во включенности субъекта в общественные отношения и в его связанности предъявляемыми к нему требованиями. В правовой норме эти требования только формализуются и приобретают общеобязательный, властный, обеспечиваемый государственным принуждением характер. «Социальная ответственность обусловлена взаимосвязями между людьми, общностями, коллективами»;[71] «социальным основанием ответственности выступает связь между личностью и обществом, социальная детерминация действий субъектов».[72] Общественные отношения и вытекающие из них требования находят свое закрепление в правовых нормах, которые начинают оказывать на них обратное регулирующее, развивающее, упорядочивающее воздействие.

Юридическая ответственность – целостное правовое явление

В общей теории юридической ответственности дают о себе знать терминологическая перенасыщенность и отсутствие терминологической четкости. Под юридической ответственностью понимают многое: возложение, наступление, реализацию, несение, существование, осуществление, претерпевание, состояние, привлечение к ответственности, обязанность отвечать. По данному вопросу существует масса взглядов, подходов, аспектов, мнений и точек зрения, иногда взаимоисключающих. Позитивную юридическую ответственность называют перспективной; интроспективной;[73] правовой (противопоставляя тем самым юридической);[74] умеренно-позитивной, активно-позитивной;[75] надлежащим исполнением обязанностей;[76] поощрительной.[77] В свою очередь второй аспект ответственности называют негативным, ретроспективным, пассивным и т. д.

Несомненно, разнообразие предлагаемых названий можно объяснить сложностью и многогранностью рассматриваемого нами явления. Ситуация усугубляется еще и тем, что нередко вся проблема юридической ответственности ограничивается ее «традиционным» ретроспективным аспектом. Однако традиционность понятий не может быть весомым аргументом в их пользу и «вовсе не означает их "вечности"». Они, как и все право в целом, олицетворяют социальную действительность, развиваются, видоизменяются, наполняются качественно новым содержанием».[78] Мы, наоборот, полагаем, что направление исследования, сводящее юридическую ответственность только к ее негативному аспекту, является тупиковым. Подобный подход умаляет социальную ценность данной категории, оставляя без внимания ее истоки, усилия, направленные на активизацию человеческой деятельности, развитие самостоятельности и инициативы, повышение действительно ответственного отношения граждан к правовым предписаниям. «Традиционное» направление исследований в рассматриваемой сфере не может претендовать на незыблемость и непогрешимость. Не дает оно ответа и на практический вопрос: почему юридическая ответственность нередко не только недостаточно эффективна, но и вообще не срабатывает? Не отрицая существования ретроспективной ответственности, мы, однако, полагаем, что она является лишь частью общей проблемы юридической ответственности, причем не определяющей, и эту часть нельзя выдавать за целое.[79]

На основании изложенного закономерно возникают вопросы. Почему до настоящего времени нет полной ясности в исследовании юридической ответственности? Что нужно предпринять в науке для того, чтобы ее достичь?

Ответ на первый вопрос. Полной ясности нет потому, что юридическая наука пока еще не разработала системного исследования правовой ответственности, хотя попытки в этом направлении предпринимались. Все суждения в основном сводятся к частностям – отрицательной реакции на совершенное правонарушение, которое является лишь следствием безответственности. Поэтому не случайно юридической ответственности даются определения, отождествляющие ее с иными правовыми категориями, чаще всего с государственным принуждением и его формами. Не видно объективного характера юридической ответственности, ибо внимание акцентируется на ее субъективных моментах (оценке, реакции на правонарушение, осуждении поведения и т. п.). Главной причиной всего как раз и является ограничение юридической ответственности ретроспективным аспектом, когда любые попытки выхода за его пределы настойчиво отвергаются под необоснованным предлогом, что они якобы запутывают вопрос и ничего науке не дают. Почему же тогда, несмотря на огромную проделанную работу, вопрос до сих пор остается нерешенным? Потому, что в сложившейся ситуации невозможно достичь ясности в исследовании ответственности, ведь она представлена в усеченном варианте и далеко не второстепенные вопросы оказываются вне поля зрения ученых. В частности, речь идет об истоках, объективном характере, структуре правовой ответственности и системном взаимодействии ее элементов.[80]

Отсюда вытекает ответ на второй поставленный вопрос. Для того чтобы добиться полноты и ясности в исследовании юридической ответственности, необходимо сосредоточить внимание на изучении ее структуры, интегрировать научные взгляды, являющиеся ступеньками на пути к познанию данного явления.

В основу исследования юридической ответственности должен быть положен структурный метод научного познания. Наряду с ним необходимо, разумеется, использовать и иные научные методы – диалектический, системно-функциональный, формально-логический, правового моделирования и др.

Статутная (единая), добровольная и государственно-принудительная формы реализации юридической ответственности – основные ее структурные элементы. Системность, диалектическое взаимодействие между ними, вся их «правовая жизнь» наиболее ярко проявляются в правовых связях и соответствующих отношениях, которые следует рассматривать в единстве различных аспектов их бытия – институциональном (статическом) и фактически поведенческом (динамическом).[81]

Институциональный (статический) аспект юридической ответственности. Статутная (единая) ответственность носит объективный характер, установлена законом, является предпосылкой внешнего проявления ответственного или безответственного поведения.

Истоки ответственности находятся в государственно-правовом регулировании общественных отношений, которое служит непосредственной предпосылкой ее установления. Такого рода ответственность основана на нормах права, подвергается правовому оформлению, поэтому и называется юридической, т. е. носит нормативно-правовой характер.[82]

Установление единой ответственности (ответственности как целостного явления) имеет место до факта правомерного или противоправного поведения, до его оценки как ответственного или безответственного. Она представляет собой общее требование для всех субъектов права, руководство к действию, к правильному выполнению правовых предписаний, является ориентиром должного поведения и критерием его оценки. Согласно логике еще до реакции на юридически значимое поведение, до его оценки как ответственного или безответственного государство должно установить, какие субъекты, при каких условиях, за что и в каком объеме несут ответственность, а также каковы будут последствия положительного (позитивного) или отрицательного (негативного) отношения к правовым установкам государственной власти.[83]

Статутная (единая) ответственность – это объективно обусловленная, установленная законом и охраняемая государством обязанность (необходимость) соблюдения правовых предписаний участниками правоотношений, а в случае ее нарушения – обязанность правонарушителя претерпеть осуждение, ограничение прав имущественного или личного неимущественного характера. В статутной ответственности нормативно закреплены как добровольная, так и государственно-принудительная формы реализации юридической ответственности. На наш взгляд, именно такая постановка вопроса отвечает современным потребностям правового регулирования общественных отношений, так как добровольная форма реализации юридической ответственности без закрепления в нормах права государственно-принудительной формы оказывается беззащитна, а государственно-принудительная форма реализации ответственности без добровольной – бессмысленна. В определение ответственности как целостного правового явления мы включили (потенциально) и государственно-принудительную форму реализации, но это не означает, что она всегда реализуется. Она необходима, поскольку указывает субъекту, какие неблагоприятные последствия наступят для него в случае нарушения нормы права. Наивно полагать, будто все субъекты общественных отношений станут соблюдать предписания норм права из одного лишь уважения к закону. Поэтому еще раз подчеркнем, что добровольная ответственность беззащитна в отсутствие государственно-принудительной, что не означает безусловную реализацию последней. Государственно-принудительная ответственность возможна только в случае совершения акта безответственного поведения (правонарушения), однако она заложена в конструкции единой ответственности и, воздействуя на психологическом уровне на волю и сознание субъекта общественного отношения принимает участие в обеспечении его правомерного и ответственного поведения. Ответственность эффективна только во взаимодействии различных своих аспектов, которые в своей совокупности и составляют понятие ответственности как целостного правового явления.

Юридическая ответственность как целостное правовое явление представляет собой гарантию и существенную сторону правового положения личности. Наряду с иными гарантиями она направлена на создание реальных возможностей пользоваться правами и свободами, надлежащим образом выполнять обязанности. Иными словами, статутная ответственность ориентирует на то, что использование гражданами прав и свобод неотделимо от исполнения ими своих обязанностей и не должно наносить ущерб интересам общества и государства, а равно и правам других граждан.[84]

Мы именуем такую ответственность статутной (единой, целостным правовым явлением) на том основании, что она устанавливается законодательством. В действующем законодательстве формализованы правила ответственного поведения и последствия нарушения этих правил. Иными словами, там предусмотрена как добровольная, так и государственно-принудительная формы реализации юридической ответственности, а также составы правомерного (ответственного) поведения и составы правонарушений (безответственного поведения). Нам могут возразить, что в законодательстве не содержится формулировок «это состав правомерного поведения», но таковы правила законодательной техники, а данные составы необходимо выводить логическим путем.

Главным источником общего правового статуса личности, основное содержание которого составляют права и обязанности, является основной закон нашей страны – Конституция РФ, которая законодательно устанавливает этот статус, дабы граждане, организации и должностные лица соблюдали конституционные нормы, ответственно относились к их предписаниям. Следовательно, конституционные нормы не только закрепляют конституционные правовые отношения, но и возлагают на субъектов этих отношений ответственность. Последняя непосредственно вытекает из требований норм права и заключается во всеобщей обязанности соблюдать Конституцию РФ и иные нормативно-правовые акты. Законодательное установление статутной ответственности необходимо. Без закрепления в правовых нормах ответственности не может возникнуть состояние отношения к ней субъектов права. Данное структурное подразделение является юридической базой, первичным элементом юридической ответственности, исключение которого сделало бы невозможным существование правовой ответственности вообще. Без права нельзя представить себе правовую ответственность, призрачным становится проявление состояния отношения к тому, чего нет. Юридическая ответственность имеет значение управляющей системы, она установлена законом и является предпосылкой реализации юридической ответственности в любой общепризнанной форме.

Мы полагаем, что изначально устанавливается статутная юридическая ответственность (юридическая ответственность как целостное правовое явление), а добровольная и государственно-принудительная формы реализации непосредственно вытекают из нее. Первая из них более стабильна и фундаментальна. По отношению к ней все субъекты права и участники правоотношений находятся в одинаковом правовом положении (состоянии ответственности): они обязаны сообразовывать свое поведение с предписаниями законодателя и несут за это ответственность. Только при соблюдении данного принципиального положения поведение можно считать юридически ответственным.

Единая ответственность – это объективно закрепленная в нормах права целевая установка, ориентир должного поведения субъектов права и критерий его оценки как ответственного или безответственного, позволяющий субъекту, еще не совершившему юридически значимого деяния, заранее знать о своей ответственности, тем самым дисциплинируя и сосредотачивая его на выполнении общих законодательных правил. Если он их соблюдает, то поступает юридически ответственно, в противном случае – безответственно. Сообразно поступкам наступают и последствия, что вполне соответствует общеправовому принципу справедливости.

Следовательно, исключение ответственности, которая включает в себя различные формы реализации, означало бы исчезновение ориентирующей цели, критерия оценки юридически значимого поведения как ответственного или безответственного. Ответственность как целостное правовое явление находится в статическом состоянии. Она является основанием, причиной и условием возникновения добровольной формы реализации ответственности, критерием ее определения как таковой. Без этого условия невозможно появление последующей позитивной ответственности, которая представляет собой ответственность в динамическом состоянии.[85]

Поведенческий динамический аспект юридической ответственности. Для осуществления правовой ответственности недостаточно лишь ее установления. Динамика, состояние движения структурных элементов правовой ответственности проявляется в ее взаимосвязях не только с нормами права, но и с правоотношениями. Норма права служит источником правоотношений юридической ответственности. Без нормативно-правового регулирования общественных отношений невозможно установление юридической ответственности (отсутствует правовая основа), как невозможно и возникновение правоотношения, вне которого нельзя представить реализацию юридической ответственности личности. Поэтому при отсутствии хотя бы одного из этих явлений конструкция «юридическая ответственность» нереальна. Бессмысленна она и в случае исключения из нее исходного элемента – единой ответственности. Данный подход позволяет рассматривать юридическую ответственность в системе правовых и иных социальных связей, что характерно для метода системно-структурного анализа.

Юридическая ответственность вне правоотношений невозможна, поскольку не имеет реальной формы выражения. К сожалению, и здесь она рассматривается в усеченном варианте, в основном во взаимосвязи с охранительными правоотношениями. Полагаем, что связь юридической ответственности с правоотношениями гораздо шире и многограннее. Она имеет место не только в охранительных, но и в регулятивных правоотношениях.

Юридическая ответственность в плане теории правоотношений – это ее правовая жизнь в движении (динамике). Рассматривая проблему в данном ключе, мы обнаруживаем объективный характер юридической ответственности, относительную самостоятельность ее структурных элементов, механизм их взаимодействия, системную взаимосвязь и последовательность.

Говоря о причинно-следственных связях структурных элементов юридической ответственности, хотелось бы привлечь внимание к системности, последовательности их взаимодействия. Это необходимо сделать потому, что исследователи проблемы, как правило, анализируют отдельные грани единой структуры, не учитывая другие. Именно поэтому не обнаруживается системность взаимодействующих структурных элементов юридической ответственности. Довольно распространенным является положение, когда рассматривается отдельная черта явления, и она выдается за целое, одна часть противопоставляется другой, а явление в целом не раскрывается. В результате противоречия и разногласия по данному вопросу продолжаются, на что мы и другие ученые неоднократно обращали внимание.[86]

Во взаимосвязях с правоотношениями следует рассматривать причинно-следственные связи структурных элементов юридической ответственности. Здесь обнаруживается, что между ее системообразующими элементами существует строгая иерархическая соподчиненность, отношения субординации и координации. Они находятся на различном уровне, имеют неодинаковый «удельный вес».

Реализация юридической ответственности, ее переход из статического в динамическое состояние начинается с возникновения правоотношения. С этого момента его субъекты объективно оказываются в состоянии ответственности за выполнение определенного правового предписания, установленного государством. Это состояние возникает независимо от желания личности, которая обязана соизмерять свое поведение с требованиями норм права. Таким образом, реализация юридической ответственности есть правовое состояние субъектов правоотношений как показатель отношения к статутной (единой) ответственности.

Находясь в этом состоянии, субъекты права путем совершения деяний внешне проявляют свое отношение к статутной (единой) ответственности – положительное или отрицательное. За эти деяния, а не за состояние они несут ответственность. «Как это просто, ясно и бесспорно: человеку подобает жить не состояниями, а действиями и соответственно отвечать за эти действия».[87]

Координационная связь структурных элементов юридической ответственности проявляется в следующем. Статутная (единая) ответственность является координирующим элементом. Она находится на наиболее высоком уровне, занимает доминирующее положение в иерархии взаимодействующих структурных элементов юридической ответственности. Существенная особенность этого элемента заключается в том, что он представляет собой юридическую базу (основу) для последующей реализации юридической ответственности, является управляющей системой по отношению к иным структурным подразделениям, а последние по отношению к нему – управляемыми.

Базовый элемент ответственности имеет исходное значение в отношении ее внешнего проявления, является его первопричиной, а ее реализация в правоотношениях есть следствие внешнего проявления отношения субъектов к статутной ответственности. Такое проявление имеет место в правомерных или противоправных деяниях, а не в тех последствиях и применяемых средствах, которые они за собой влекут. При этом критерием оценки такого отношения как ответственного или безответственного является его соответствие базовому элементу.[88]

Следовательно, координация предполагает и субординацию, проявляющуюся в соподчиненности одних структурных элементов ответственности другим. Отмеченные связи между элементами правовой ответственности придают ей облик цельного явления. В его пределах каждый из элементов представляет собой системное образование, которое в определенных условиях может выступать определяющей стороной по отношению к другой системе.

Юридическая ответственность связана с ее признанием как в строго индивидуализированных, так и в общерегулятивных (общих) правоотношениях. При этом об отношениях между явлениями можно говорить и тогда, когда в результате трансформации одного из них другое не претерпевает никаких изменений, что наиболее ярко проявляется во взаимосвязях статутной и позитивной ответственности, в формах непосредственной реализации права.

Развитие общества, государства приводит к возникновению новых видов общественных отношений, которые основываются на свободе, но в то же время требуют регламентированности, четкости и упорядоченности, в которых праву и обязанности одного субъекта будут корреспондировать право и обязанность другого субъекта, что возможно лишь при условии придания этим общественным отношениям правовой формы.

Государственно-принудительная форма реализации юридической ответственности. Государственно-принудительная форма реализации ответственности – антипод добровольной. На наш взгляд, здесь нет методологической ошибки, так как реализация юридической ответственности в правоотношениях предполагает наличие между ее структурными элементами противоречий, связанных с существованием позитивной и так называемой негативной ответственности. Противоречия неизбежны, их существование есть проявление закона единства и борьбы противоположностей. Ф. Энгельс писал: «Пока мы рассматриваем вещи как покоящиеся и безжизненные, каждую в отдельности, одну рядом с другой и одну вслед за другой, мы, действительно, не наталкиваемся на противоречия в них… Но совсем иначе обстоит дело, когда мы начинаем рассматривать вещи в их движении, в их изменении, в их жизни, в их взаимодействии друг на друга. Здесь мы сразу наталкиваемся на противоречия».[89] Если за совершение ответственных и положительных действий следует либо молчаливое одобрение со стороны государства, либо применение мер поощрения, то за совершение правонарушения (акта безответственного поведения) следует применение мер ретроспективной ответственности. Совершая правонарушение, личность проявляет негативное (отрицательное) индивидуально-волевое отношение к правовым предписаниям и к необходимости их осознанного и добровольного выполнения.

Специфика государственно-принудительной формы реализации ответственности проявляется в том, что она является следствием негативного отношения субъектов к правовым предписаниям и реализуется в рамках охранительных правоотношений ответственности. Для российского общества возникновение охранительных правоотношений и государственно-принудительной формы реализации ответственности нежелательно, но при правонарушении они необходимы. Охранительные правоотношения обеспечивают восстановление нарушенного правопорядка, служат делу его поддержания и охраны.

Итак, исследование структуры правовой ответственности и механизма взаимодействия ее элементов позволяет интегрировать, т. е. объединить в единое целое отдельные части, элементы этого многогранного явления, показать их диалектическую взаимосвязь, исследовать проблему в целом, в ее статическом и динамическом состояниях. Анализ юридической ответственности в этом плане приводит к следующим выводам. Без наличия юридической ответственности как целостного правового явления (статутной ответственности) невозможно проявление последующей добровольной или государственно-принудительной форм реализации юридической ответственности.[90]

Признаки добровольной и государственно-принудительной форм реализации юридической ответственности

Признаки добровольной и государственно-принудительной форм реализации юридической ответственности необходимо определять в их единстве и взаимопроникновении. Только так можно определить понятие юридической ответственности как целостного правового явления. Добровольная форма реализации юридической ответственности характеризуется следующими признаками: нормативностью; юридической обязанностью соблюдения и исполнения требований, предусмотренных нормой права; четкостью и детализированностью; обеспеченностью государственным убеждением, принуждением или поощрением; правомерным поведением; применением мер поощрения (факультативный признак). Формальным основанием добровольной формы реализации юридической ответственности выступает норма права.[91]

Государственно-принудительная форма реализации юридической ответственности характеризуется следующими признаками: нормативностью; формальной определенностью, четкостью и детализированностью; юридической обязанностью претерпеть неблагоприятные последствия, вытекающие из юридического факта совершения правонарушения; осуждением правонарушителя; претерпеванием ограничений материального или личного характера; государственным принуждением; состоянием наказанности.

Для определения единого понятия юридической ответственности необходимо сравнить признаки, характеризующие негативный и позитивный аспекты реализации юридической ответственности. Сравнение признаков добровольной и государственно-принудительной форм реализации юридической ответственности показывает, что обе они нормативны, формально определены, обеспечены государственным принуждением и гарантированы государством, основаны на правовой норме, закрепляющей юридическую ответственность. Различия обнаруживаются в обязанностях субъекта. Для добровольной формы реализации – это обязанность действовать правомерно, а для государственно-принудительной – обязанность претерпеть неблагоприятные последствия, предусмотренные санкцией нарушенной нормы; однако и в первом, и во втором случае речь идет о юридической обязанности. Нельзя противопоставлять добровольную и государственно-принудительную формы реализации юридической ответственности даже на уровне обязанностей, поскольку если правонарушитель добросовестно реализует возложенную на него обязанность, он поступает правомерно. Формы реализации ответственности различаются основаниями своего возникновения. Для возникновения позитивного аспекта реализации достаточно формального основания, а для возникновения негативного – необходимо формальное и фактическое основание (правонарушение).

Формы реализации юридической ответственности необходимо понимать как реально существующую связь субъекта с правовыми предписаниями, обязанностями, выражающуюся в поведении субъекта и юридически значимых последствиях этого поведения (поощрение, одобрение или наказание, осуждение, судимость). Таким образом, форма предстает как тождественный содержанию способ выражения (реализации). А если содержание форм реализации юридической ответственности определяется соблюдением обязанностей или правонарушением, поощрением, одобрением или наказанием, осуждением, претерпеванием, то ими же определяется и форма реализации юридической ответственности.

Формы реализации юридической ответственности не являются настолько взаимоисключающими, что не могут существовать в рамках единого правового явления, единого понятия. Их общность состоит в том, что обе они предусмотрены правовой нормой. Они имеют схожие предпосылки: свободу воли и необходимость. Обе формы реализации включают сознательное, волевое и правовое поведение, но разное по своим характеристикам (социально одобряемое или социально вредное). Оценку как правомерного, так и противоправного поведения производят уполномоченные органы. Последствия этого поведения – наказание или одобрение, поощрение – противоположны, но только по внешним признакам, ведь и положительные, и отрицательные последствия предусмотрены нормой права, устанавливающей меру юридической ответственности. Внешняя противоречивость характеристик юридической ответственности обусловлена философским законом единства и борьбы противоположностей. Добровольная форма реализации юридической ответственности направлена на недопущение развития государственно-принудительной ответственности.

Итак, юридическая ответственность – это нормативная, гарантированная и обеспеченная государственным принуждением, убеждением или поощрением юридическая обязанность по соблюдению и исполнению требований норм права, реализующаяся в правомерном поведении субъектов, одобряемом или поощряемом государством, а в случае ее нарушения – обязанность правонарушителя претерпеть осуждение, ограничение прав имущественного или личного неимущественного характера и ее реализация.

От ответственности в первобытном обществе к юридической ответственности

Когда возникла ответственность как социальное явление? Большинство ученых на этот вопрос давали следующий ответ: ответственность как социальное явление и средство общественного регулирования появилась вместе с зарождением человеческого общества. В доклассовом обществе постепенно складывались обычаи и нормы морали, регулировавшие первобытно-общинные отношения. Исследовался, в основном, генезис ответственности в период разложения родового строя и формирования классового общества. На этом этапе своей истории человечество уже имело механизм регулирования общественных отношений, развивался институт ответственности нравственной. «Для генезиса нравственности недостаточно было появления первобытной орды, а необходима известная зрелость общественных отношений. Исторически и логически этот процесс связан с возникновением не человека, а личности как относительно автономной системы в общественных отношениях»,[92] – отмечал В. Вичев.

Истоки нравственности связаны с формированием человека как разумного социального существа, поэтому для выяснения вопроса об условиях и обстоятельствах происхождения нравственности историки обратились к древнейшему прошлому человеческого рода.

Человеческий род существует на нашей планете около двух миллионов лет. Этнография, археология, палеоантропология по крупицам собрали и обобщили сведения о том, как возникали нравственные отношения и ответственность как социальное явление. Эти отношения складывались очень медленно и стали результатом длительного процесса.

Историки приводят убедительные доказательства того, что труд по изготовлению орудий особым образом организовывал психику древнейших гоминоидов, развивая в их головном мозге те структурные подразделения, которые контролируют внимание, сдержанность, самодисциплину – т. е. те качества, которые необходимы для подавления агрессивности и выработки социального поведения индивида.[93] Нам кажется, что эти же качества необходимы и для возникновения ответственности.

Значительный интерес представляют данные Я. Я. Рогинского[94] относительно психологии древнейших гоминоидов, касающиеся поведения индивида в стаде. По мнению автора, взаимопомощь была развита в неандертальских коллективах (современная территория ФРГ, более 200 тыс. лет назад). Взаимопомощь исключала из жизни неандертальцев уничтожение одних индивидов другими, ибо коллектив изгонял или убивал тех особей, чьи эгоистические устремления были вредны для стада. Постепенно в этом коллективе накапливались такие свойства, которые были необходимы для укрепления социальной жизни.

В. В. Бунак в своих исследованиях пришел к выводу об очень раннем происхождении трудовой дисциплины, в которой заметны корни стереотипа поведения индивида в коллективе, откуда впоследствии возникли импульсы нравственного чувства ответственности и долга.[95]

По мнению В. Г. Нестерова, роль труда в формировании нравственности доказывается тем, что без добросовестного исполнения обязанностей, без дисциплины, честности в труде возникновение и существование рода стало бы невозможным, разрушились бы социальные связи между людьми.[96]

В. Ф. Зыбковец отмечает, что уже на уровне первобытного человеческого стада внутри этого стада постепенно начали складываться такие динамические стереотипы поведения, которые можно рассматривать как «эмбрионы» последующих нравственных отношений. К числу первичных стереотипов поведения у неандертальцев автор относит: добросовестный труд, подчинение старшим, охрану детей, дружбу и взаимную привязанность индивидов стада.[97]

Известно, что первобытно-родовой строй складывался по материнской линии. Матриархат охватывает исторический период продолжительностью около 40 тыс. лет; его начало восходит к древнему каменному веку. В матриархальном обществе отношение к женщине было уважительным, убийство же матери или покушение на материнское достоинство считалось тягчайшим проступком, не подлежащим прощению.[98]

При материнском родовом строе сформировалась нравственная ответственность соблюдения экзогамии, т. е. строгой обязанности не вступать в брак внутри рода. Виновных мужчин публично подвергали жестоким мучениям и вешали, а виновных женщин заживо сжигали на кострах. Если нарушенное родство было не очень близким (например, сожительство с двоюродной сестрой), наказание ограничивалось изгнанием из рода.[99] Впрочем, изгнание в большинстве случаев тоже заканчивалось смертью.

В. Ф. Зыбковец полагал, что при родовом строе была создана хорошо продуманная система воспитания (ответственности в том числе) подрастающего поколения. Суть этой системы состояла в том, что по достижении определенного возраста мальчик должен был пройти учебные занятия и испытания на выносливость и волю, постигнуть и воспринять традиции рода и племени. Особое внимание уделялось дисциплине, безупречному повиновению старшим, соблюдению обычаев и нравственных правил. У разных народов воспитание продолжалось от нескольких месяцев до полутора-двух лет.[100]

Жизнь первобытного общества регламентировалась положительными предписаниями и запретами, система которых в исторической литературе получила название «табу».

В. Ф. Зыбковец свел многочисленные табу в следующие 10 групп:

1. Защита трудовой деятельности.

2. Защита огня и жилища.

3. Сбережение орудий труда и оружия.

4. Защита слабых – женщин, детей и стариков.

5. Охрана вождей и жрецов.

6. Защита от опасностей.

7. Защита от опасностей, связанных с употреблением некоторых видов пищи.

8. Ограничения относительно отдельных видов пищи.

9. Запреты и ограничения, связанные с браком, половым актом, родами и т. п.

10. Защита общественной и личной собственности.

Чтобы показать, насколько табу связывало волю и сознание человека первобытной формации, этнографы приводят множество фактов.

Вождь одного из племен Новой Зеландии бросил в пути остатки своего обеда. Проходивший юноша съел их. Едва он кончил трапезу, ему сказали, что он съел запрещенный обед вождя. Услышав это сообщение, юноша упал на землю, у него начались мучительные судороги, и вскоре он умер. Зажигалка вождя маори погубила несколько его соплеменников. Вождь потерял ее, соплеменники нашли ее и пользовались ею. Узнав, кому принадлежит эта зажигалка, они скончались от страха.[101]

По вопросу о сущности табу мнения ученых разделились. По мере разложения первобытно-общинного строя, пишет С. С. Алексеев, стали формироваться «специфические способы регулирования, которые явились промежуточными образованиями между нормами первобытно-общинного строя и правом. Одним из таких промежуточных образований явилась "система табу", а затем общинное право (соответствующее во многих случаях особой стадии в процессе возникновения государства – военной демократии)».[102] По мнению А. Ф. Анисимова, система табу регламентировала в той или иной степени почти все стороны жизни первобытного человека, как личной, так и общественной, и представляла собой особый род санкции за отклонение от идеологии.[103]

На соответствующих этапах развития тотем был всеобщим принципом родовой организации у всех народов без исключения. В отличие от поздних социально-правовых запретов, подчеркивает Ю. М. Бородай, опирающихся на принуждающую силу государства, табу первобытных людей – это прежде всего самоограничение, действующее изнутри.[104] Система табу является системой обычаев, но облечена она, как подчеркивает А. Ф. Анисимов, в форму религиозного запрета.[105] Страх перед непонятными силами и стихийная привычка, пишет Е. М. Пеньков, – вот, что обеспечивало безотказное действие обычаев и табу. «Табу, по существу, выступало единственным элементом механизма регулирования действия людей».[106]

Представляет значительный интерес табу на кровосмешение – запрещение сексуальных отношений между некоторыми категориями родственников, обычно близких по крови. Некоторые его формы обнаруживаются во всех известных обществах, хотя связи, подпадающие под табу, не везде одинаковы. Чаще всего это связи между детьми и родителями, братьями и сестрами. Сексуальные отношения между кузенами в одних обществах активно поощрялись, а в других – считались кровосмешением.

Универсальность табу на кровосмешение объяснялась по-разному. Одно из объяснений – ныне известные неблагоприятные генетические последствия. Леви-Стросс утверждал, что запреты существовали для того, чтобы люди заключали браки за пределами своей социальной группы и тем самым формировали союзы с другими социальными группами. (Однако запреты и нормы брака – не одно и то же). Фрейд исходил в своих рассуждениях из сильной привлекательности кровосмесительных отношений, особенно между сыном и матерью, и полагал, что табу здесь существовало для того, чтобы уменьшить конфликт внутри семьи. Интернализация табу, по Фрейду, есть важная часть психологического развития индивидуума.

Ввиду разнообразия способов выражения табу акцент на универсальности, а следовательно, на универсальных объяснениях, вероятно, неуместен. Более плодотворная линия исследования – попытки ответить на вопрос, почему определенные общества рассматривают как кровосмесительные одни, а не другие связи.[107]

Принципы поведения, сформированные и закрепленные в табу, осознавались первобытным человеком как непреложные правила, нарушение которых влечет за собой тягчайшие последствия.[108]

В период матриархата индивид в процессе нравственного воспитания получал двойную нравственную ориентацию, и, соответственно, у него формировалась такая же (двойная) позитивная ответственность. Послушание, скромность, ответственность были обязательными нормами поведения индивида только среди сородичей и соплеменников, за пределами же рода и племени, в отношениях с чужими, действовали совершенно иные принципы и нормы: подозрительность, злобность, мстительность. По мнению С. А. Токарева, враждебные межплеменные конфликты имели психологические причины. Главным методом вооруженных боевых операций были внезапные ночные нападения из засады. Опасности, подстерегавшие человека днем и ночью, в лесу и на стойбище, наполняли его сознание страхом и подозрительностью. В таких условиях человек оказывался не в состоянии провести логическую грань между опасностью тайного нападения врага и постигшим его реальным несчастьем, например, болезнью. Он был склонен любой несчастный случай приписывать проискам злобного и коварного врага.[109]

Из сказанного следует, что индивиду родового общества одновременно прививались диаметрально противоположные нравственные принципы,[110] поэтому его нравственность и ответственность в содержательном отношении не подлежат однозначной оценке.

Большой интерес для исследования истории становления социальной ответственности представляет древнейший обычай кровной мести, возникший для регулирования межродовых и межплеменных отношений.

Кровная месть существовала у всех народов мира. Ее универсальный характер объясняется не только системой воспитания родового общества, но и необходимостью – другого способа защитить жизнь и свободу не существовало. Обязанность мести – это высокий нравственный, а с появлением религии, и религиозный долг, забвение которого порождает изгнание из рода. Наоборот, осуществление мести влекло за собой общий почет.[111]

В плане защиты своей безопасности отдельный человек полагался на покровительство рода и мог рассчитывать на него. Тот, кто причинял зло представителю какого-либо рода и племени, причинял зло всему роду и племени.

У ирокезов, если члена рода убивал кто-нибудь из чужого рода, весь род убитого был обязан ответить кровной местью. Сначала делалась попытка к примирению: род убийцы предлагал роду убитого значительные подарки, стремясь покончить дело миром. Если предложение принималось, дело считалось улаженным, в противном случае назначался один или несколько мстителей, которые обязаны были выследить и умертвить убийцу. Если это выполнялось, род убитого не имел права жаловаться.

У арабов месть считалась доблестью, мстителей восхваляли в песнях, а отказ от мести рассматривался как позор.

У древних германцев месть была обязанностью наследников убитого: они не могли получить наследство, пока не отомстят за убийство родственника.

Кровная месть существовала у евреев: ближайший родственник убитого, который обязан был мстить, считался опозоренным до тех пор, пока ему не удавалось отомстить.[112]

У исландцев убийство оскорбителя считалось необходимым для поддержания достоинства рода, но вражда должна была вестись открыто и иметь известные пределы.[113]

Обычай кровной мести имел широкое распространение у народов Кавказа и Закавказья.

Еще сто лет назад на пролитии крови была построена сложная система нравственных и юридических отношений в Дагестане. Пролита кровь – и все, в чьих жилах течет хоть капля той же крови, призываются обычаем к мести, призванной успокоить душу убитого родственника.

Однако не всякое убийство влекло за собой кровную месть. Разбойника, нападавшего из засады ради грабежа, оскорбителя женской чести, застигнутого в объятиях жены, сестры, дочери или матери, горец убивал, но родственники убитого не получали права возмездия. По обычаю убийца «выходил в канлы», т. е. удалялся в искупительное изгнание из своего селения. Чтобы не отвечать за убийцу, его родственники немедленно выплачивали родным убитого установленную пеню.

Через несколько лет «канлы» могли просить о примирении. Если все родственники убитого, мужчины и женщины, соглашались простить убийцу, устраивался пир с подарками.

После каждого убийства между родственниками убитого и убийцы возникало право мести, которое нередко переходило от одного поколения к другому.

В селении Гадар кровная месть между двумя родами, начавшаяся из-за убийства в ссоре из-за курицы, длилась более 200 лет.[114]

После нескольких тысячелетий существования кровная месть постепенно стала ограничиваться, смягчаться и заменяться выкупом.

Обычай, а затем и право ограничивали не только круг мстителей, но и места, где разрешалось мстить. Так, по чешскому обычаю, если убийца был найден у жены, и она прикрывала его своей одеждой или обнимала, мститель не касался своей жертвы. У племен Центральной Австралии имелись священные пещеры, где преследуемому обеспечивалась безопасность. У индейцев Калифорнии местами убежищ были храм, старые деревья, гробницы, города-убежища и т. д.[115]

И. Д. Беляев приводит интересные данные о том, как осуществлялись выкуп и месть у восточных славян. Во времена Олега русское общество стояло на той ступени развития, когда месть уже была ограничена судом и голова убийцы могла быть выкуплена его имуществом. Но этот обычай еще только вводился, выкуп еще не был определен и назначался только в случае бегства убийцы, а обычая торговаться о выкупе с родственниками убитого еще не существовало. Эту первую ступень смягчения мести мы видим в славянских, скандинавских и вестготских законах, согласно которым убийца должен был бежать в пустыню, в дикие леса и только по прошествии 40 дней после убийства мог через своих родственников вступить с родственниками убитого в переговоры о выкупе через своих родственников. Если родственники убитого не соглашались на выкуп, то убийца мог возобновить свое предложение через год; если во второй раз его предложение отвергалось, то спустя еще год он мог вновь начать переговоры. Но если и в третий раз не было согласия, убийца лишался всякой надежды выкупить свое преступление.[116]

Трансформация обычаев в правовые обычаи. Юридическая ответственность в обычном праве

В период возникновения родового общества социальный механизм регулирования общественных отношений был чрезвычайно прост: действия отдельных людей и их общностей регулировались привычками. Механизм регулирования усложнился, когда в ходе развития производства человек превратился в сознательного субъекта общественных отношений и приобрел способность оценивать свои поступки. Единственным регулятором общественных отношений стал обычай, соблюдение которого обеспечивало внутри рода необходимый порядок, в случае же его нарушения применялись меры общественной ответственности.

Возникновение обычая является длительным и сложным процессом, так как обычаи складываются на основе многократного повторения фактических отношений.[117] Возникнув, обычаи живут долго и имеют консервативный характер, они передаются «по наследству» в качестве регуляторов общественных отношений и общественной ответственности. Представления о форме обусловленности правил жизни и общения людей характерны для самых ранних стадий развития человеческого общества и человеческого сознания.[118]

Правовой обычай исторически был первым источником права. Первые законодательные акты, принимавшиеся государствами на ранней стадии их развития, представляли собой своды обычного права. Международное право также формировалось на основе межплеменных обычаев, к числу которых относились неприкосновенность представителей другой стороны, верность данному слову и ряд других правил поведения.[119]

В родовом обществе у всех народов обычаи и нравственность находились в тесной взаимосвязи, а с возникновением и развитием религии сложились воззрения, согласно которым обычаи считались заветом богов, а их нарушение – проступком против богов. Соблюдение обычаев стало обеспечиваться не только общественной ответственностью, но и моралью, религиозным сознанием, а в дальнейшем и национально-этническим фактором.[120] В связи с возникновением религиозной ответственности значительный интерес представляет так называемая «Книга мертвых», своего рода руководство для умершего, который после смерти предстает перед судом. Загробный суд вершит коллегия из 42 богов, каждый из которых «заведует» определенным грехом. Умерший обращается к богам с речью, которая содержит перечень воздержаний, свидетельствующих о его добродетельном и законопослушном поведении. Считалось, что на суде на одной чаше весов взвешивается сердце умершего (вместилище результатов земных деяний), а на другую чашу помещается легчайшее перо богини порядка и справедливости Маат (перо Истины). Солгавшего ожидает немедленное наказание – его сердце съест чудовище Амт (Пожирательница), тем самым лишив покойного шанса на возрождение в стране блаженства, очень похожей на Египет.

Загробный суд Осириса

(Введение)

Привет тебе, великий бог, Владыка Двух Истин! (…)

Я знаю тебя, я знаю имена сорока двух богов, пребывающих здесь, на великом Дворе Двух Истин, – они поджидают злодеев и пьют их кровь в день, как предстанут злодеи на суд Уннефера. Вот, я знаю вас, Владыки справедливости! К вам прихожу со справедливостью, ради вас отринул несправедливость.

(Первая оправдательная речь умершего)

1. Я не чинил зла людям.

2. Я не нанес ущерба скоту.

3. Я не совершил греха в месте Истины.

4. Я не творил дурного.

5. Имя мое не коснулось слуха кормчего священной ладьи.

6. Я не кощунствовал.

7. Я не поднимал руку на слабого.

8. Я не делал мерзкого пред богами.

9. Я не угнетал раба пред лицом его господина.

10. Я не был причиною недуга.

11. Я не был причиною слез.

12. Я не убивал.

13. Я не приказывал убивать.

14. Я никому не причинял страданий.

15. Я не истощал припасы в храмах.

16. Я не портил хлебы богов.

17. Я не присваивал хлебы умерших.

18. Я не совершал прелюбодеяния.

19. Я не сквернословил.

20. Я не прибавлял к мере веса и не убавлял от нее.

21. Я не давил на гирю.

22. Я не плутовал с отвесом.

23. Я не отнимал молока от уст детей.

24. Я не сгонял овец и коз с пастбища их.

25. Я не ловил в силки птицу богов.

26. Я не ловил рыбу богов в прудах ее.

27. Я не останавливал воду в пору ее.

28. Я не преграждал путь бегущей воде.

Страницы: 123 » »»