Труп в библиотеке Кристи Агата

I

Эту же самую идею в тот же самый момент обсуждали полковники Мелчетт и Бантри. Осмотрев труп и приставив к рутинным делам своих подчиненных, главный констебль вместе с хозяином дома удалился в кабинет, расположенный в другом крыле дома. Мелчетт, раздражительный с вида человек, имел привычку теребить свои короткие рыжие усы. Что он и проделывал в данный момент, время от времени смущенно поглядывая на своего собеседника. Наконец полковник выпалил:

– Вот что, Бантри, снимите тяжесть с моей души. Вы действительно никогда в жизни не встречали эту девицу?

Полученный им ответ носил взрывной характер, однако главный констебль прервал его:

– Да-да, старина, но попробуйте посмотреть на ситуацию со стороны: ее могут счесть неловкой для вас. Женатый человек, живущий в ладу с женой и все такое… Но чисто между нами, если вы были каким-то образом знакомы с этой особой, лучше скажите об этом прямо сейчас. Факт этот вам неприятен, и вы испытываете естественное желание замять его; думать иначе в такой ситуации невозможно. Но так не пойдет. Ведь речь идет об убийстве. Факты все равно вылезут наружу. Выкладывайте, что знаете… я вовсе не хочу сказать, что именно вы удавили эту девицу, подобный поступок не в вашей природе. Я это знаю! Но все-таки она пробралась в этот дом. Предположим, она влезла в дом и стала ждать вас в библиотеке, и тут какой-то преследовавший ее громила разделался с нею. Вполне вероятная ситуация, сами понимаете. Я доходчиво объяснил?

– Я ни разу в жизни не видел эту девушку! Я не из таких людей!

– Тогда всё в порядке. Вины на вас нет. Вы – человек светский. Но это если верить на слово. Вопрос состоит в том, что она делала здесь? Девушка явно не из этих мест… незачем сомневаться в этом.

– Кошмарная ситуация, – никак не мог успокоиться хозяин дома.

– Вопрос, старина, состоит в том, что эта особа делала в вашей библиотеке?

– Откуда мне знать? Я ее не приглашал.

– Конечно. Но тем не менее она оказалась здесь, похоже, рассчитывая на встречу с вами… А вы никаких странных писем или записок не получали?

– Нет, не получал.

– Кстати, а что вы делали вчера вечером? – деликатно осведомился полковник Мелчетт.

– Был на собрании нашей Ассоциации партии консерваторов. В девять вечера, в Мач-Бенхэм.

– И когда вы вернулись домой?

– Я уехал из Мач-Бенхэма сразу после десяти часов. По дороге возникли некоторые неприятности, пришлось менять колесо. Я вернулся без четверти двенадцать.

– И вы не заходили в библиотеку?

– Нет.

– Жаль.

– Я устал и потому сразу отправился в постель.

– Кто-нибудь открывал вам дверь?

– Нет, я всегда беру с собой ключ. Лорример отправляется спать в одиннадцать, если только я не оставляю другого распоряжения.

– А кто запирает библиотеку?

– Лорример. В это время года – обычно около половины восьмого.

– А мог он попозже снова зайти в эту комнату?

– В мое отсутствие? Нет! Он оставил поднос с виски и бокалами внизу.

– Понятно. А как насчет жены?

– Когда я вернулся домой, она была уже в постели и крепко спала. Она могла провести вчерашний вечер в библиотеке или гостиной… я не расспрашивал ее.

– Ну, ладно, скоро мы выясним все подробности. Конечно, вполне возможно, что в этой истории замешан кто-то из слуг, правда?

Полковник Бантри покачал головой:

– Я в это не верю. Все они – респектабельные люди. И много лет работают у нас.

– Да, пока нет никаких намеков на то, что они могут оказаться замешанными в убийстве, – согласился Мелчетт. – Скорее всего, эта девица приехала из города с каким-нибудь молодым парнем. Хотя зачем им понадобилось вламываться в ваш дом…

Бантри перебил его:

– Лондон… вот это больше похоже на правду. Здесь у нас таких обычаев не водится.

– Хорошо, ну так что же?

– Ей-богу! – вспыхнул полковник Бантри. – Это Бэзил Блейк!

– Кто это?

– Молодой человек, имеющий какое-то отношение к кинопромышленности. Отвратительный молодой грубиян. Моя жена всегда защищает его, потому что училась в школе вместе с его матерью, однако среди всех этих прочих бесполезных и беспутных юных нахалов он более прочих напрашивается на пинок в задницу. Он поселился в том самом известном доме на Лэншэм-роуд, отвратительном образчике современной архитектуры. Устраивает там шумные крикливые вечеринки, приглашает к себе девиц на уикенд…

– Девиц?

– Да, на прошлой неделе здесь была одна из этих платиновых блондинок. – Полковник сам удивился собственным словам, даже челюсть отвисла.

– Платиновая блондинка, а? – задумчиво произнес полицейский.

– Да. Как я говорил, Мелчетт, не надо думать…

Главный констебль отрывисто произнес:

– Вполне возможно. Это объясняет появление девушки подобного вида в Сент-Мэри-Мид. Думаю, что придется переговорить с этим молодым человеком… как вы его назвали… Брэд Блейк?

– Блейк. Бэзил Блейк.

– Как, по-вашему, он сейчас дома?

– Посмотрим, какой сейчас день… Суббота? Обыкновенно он приезжает сюда где-нибудь утром в субботу.

– Попробуем повидаться с ним, – без особой радости проговорил Мелчетт.

II

Коттедж Бэзила Блейка, представлявший собою комплекс всех современных удобств, окруженных жуткой оболочкой из фахверка и подделки под тюдоровский стиль, был известен почтовым властям и Уильяму Букеру, архитектору, под именем Четсуорт; Бэзил и компания называли его Раритетом; а всей деревне Сент-Мэри-Мид сооружение это было известно как «Новый дом мистера Букера». Собственно говоря, дом этот находился чуть более чем в четверти мили от самой деревни, на территории нового участка, купленного под застройку предприимчивым мистером Букером, как раз за «Синим вепрем», и выходил фасадом на особенно не испорченную сельскую аллею. Госсингтон-холл находился примерно в миле дальше по той же дороге. Известие о том, что «новый дом мистера Букера» купила кинозвезда, вызвало в Сент-Мэри-Мид живой интерес. Первое появление легендарного персонажа ожидалось в деревне с особым вниманием, и можно смело сказать, что с точки зрения внешности Бэзил Блейк отвечал всем возможным требованиям. Однако понемногу стали выясняться реальные факты. Бэзил Блейк оказался не только что не кинозвездой киноактером, но персоной весьма низкого ранга, занимавшей примерно пятнадцатую позицию в списке лиц, ответственных за декорации на студии «Лемвилл», головном предприятии компании «Бритиш нью эра филмз». Деревенские девицы утратили всяческий интерес, а правящий класс придирчивых старых дев осудил образ жизни Бэзила Блейка. Один лишь владелец «Синего вепря» продолжал испытывать некоторый энтузиазм в отношении Бэзила и его друзей – доходы заведения заметно увеличились после появления этого молодого человека на месте событий.

Полицейский автомобиль затормозил возле сельских ворот, не гармонировавших с произведением фантазии мистера Букера, и полковник Мелчетт, с неудовольствием посмотрев на излишне обильный фахверк Четсуорта, подошел к парадной двери и атаковал ее несколькими отрывистыми ударами молотка. Дверь отворилась много раньше, чем он ожидал. В ней появился молодой человек с прямыми, пожалуй, слишком длинными черными волосами, в оранжевых вельветовых брюках и небесного цвета рубашке, и отрезал:

– Ну, чего вам нужно?

– Вы – мистер Бэзил Блейк?

– Конечно.

– Мне хотелось бы кое о чем переговорить с вами, если вы не против, мистер Блейк.

– Кто вы?

– Полковник Мелчетт, главный констебль графства.

Мистер Блейк надменным тоном ответил:

– Ну надо же, как интересно.

Последовав за ним в дом, полковник Мелчетт в точности понял предполагаемую реакцию полковника Бантри. Можно сказать, что даже носок его ботинка зачесался. Сдержав свои чувства, он проговорил по возможности приятным тоном:

– Рано встаете, мистер Блейк.

– Напротив. Пока я еще не ложился.

– В самом деле?

– Надо думать, вы явились ко мне не затем, чтобы выяснить, когда я ложусь и встаю… Не стоит попусту тратить свое время и деньги графства. О чем вы хотите говорить со мной?

Полковник Мелчетт кашлянул.

– Насколько я понимаю, мистер Блейк, в конце прошлой недели у вас гостила светловолосая молодая леди.

Бэзил уставился на него, запрокинул голову назад и разразился хохотом.

– Это у вас старые деревенские кошки побывали? Обеспокоенные моей нравственностью? К чертям! Моя нравственность полиции не касается. И вам это известно.

– Как вы изволили сказать, – сухим тоном промолвил Мелчетт, – ваша нравственность меня не интересует. Я явился к вам, потому что в деревне обнаружено тело убитой молодой светловолосой женщины несколько экзотической наружности.

Блейк пристально посмотрел на своего гостя.

– И где же?

– В библиотеке Госсингтон-холла.

– В Госсингтоне? У старого Бантри? Ни хрена себе… У старика Бантри! Грязный старикашка!

Полковник Мелчетт густо побагровел и проговорил в лицо откровенно блаженствовавшего перед ним молодого человека:

– Будьте любезны придержать свой язык, сэр. Я приехал к вам затем, чтобы узнать, не прольете ли вы свет на эту ситуацию.

– И вы явились ко мне, чтобы спросить, не забыл ли я в этой деревне блондинку? Так, что ли? С какой, собственно, стати… о боже, кто там еще?

Снаружи, взвизгнув тормозами, остановилась машина. Из нее вывалилась молодая женщина, одетая в просторную черно-белую пижаму. Платиновая блондинка – накрашенные алые губы, подведенные черной тушью ресницы. Подойдя к двери, она распахнула ее настежь и сердитым голосом воскликнула:

– Почему ты не бежишь встречать меня?

Бэзил Блейк поднялся с места:

– А, это ты… А почему я должен встречать тебя? Я же велел тебе уматывать, так зачем же ты вернулась?

– А с чего мне выполнять твои указания? Я наслаждалась жизнью.

– Да, наслаждалась… с грязным хамом Розенбергом. Ты сама знаешь, что это за человек.

– Ты ревнуешь, и только.

– Не льсти себе. Меня тошнит от вида девицы, которая позволяет себе напиваться, а кроме того, разрешает лапать себя какому-то мерзкому центральноевропейцу.

– Это ложь. Ты и сам основательно набрался и к тому же занялся черноволосой испанкой.

– Если я приглашаю тебя на вечеринку, то рассчитываю на то, что ты умеешь правильно себя вести.

– A я не позволяю никому учить меня, вот и все. Ты сам сказал, что мы идем на вечеринку, а потом едем сюда. И я не собираюсь оставлять вечеринку, пока не созрею для этого.

– Именно поэтому я и выгнал тебя. Я был готов ехать сюда – и приехал. Но не намереваюсь ждать какую-то там дуру у двери.

– Какой ты милый и ласковый.

– Но ты, похоже, увязалась за мной, так?

– Я должна была сказать все, что о тебе думаю.

– Если ты считаешь, что можешь руководить мною, моя милая, то глубоко ошибаешься.

– A если ты считаешь, что можешь приказать мне убираться, то лучше подумай еще раз.

Они гневно смотрели друг на друга. В это самое мгновение полковник Мелчетт воспользовался возможностью и громко прокашлялся. Бэзил Блейк резко повернулся к нему:

– Привет, я совсем забыл о вас. Не пора ли отчаливать, а? Кстати, знакомьтесь, Дина Ли. Полковник Тупс из местной полиции. A теперь, полковник, поскольку вы имели возможность убедиться в том, что моя блондинка жива и находится в превосходном состоянии, быть может, вы займетесь выяснением подробностей шалостей старика Бантри? Доброго вам утра.

– Молодой человек, советую вам научиться говорить вежливо, иначе язык доведет вас до неприятностей, – побагровев от гнева, ответил полковник Мелчетт и широкими шагами направился к двери.

I

Вернувшись в свой кабинет в Мач-Бенхэм, полковник Мелчетт затребовал отчеты подчиненных и принялся изучать их.

– Итак, сэр, все кажется достаточно ясным, – заключил инспектор Слэк. – Миссис Бантри после обеда проводила время в библиотеке и отправилась спать незадолго до десяти вечера. Оставив комнату, она выключила свет, и больше никто туда не входил. Слуги легли в пол-одиннадцатого, a Лорример, выставив виски, лег без четверти одиннадцать. Никто не слышал ничего из ряда вон выходящего, за исключением третьей служанки, которая, наоборот, слышала слишком много! Стоны, створаживающий кровь вопль, зловещие шаги и еще бог знает что. Правда, вторая служанка, с которой эта особа делит комнату, утверждает, что ее соседка всю ночь проспала без задних ног.

– А как насчет взломанного окна?

– Любительская работа… Симмонс говорит, что, если вскрывали обыкновенной стамеской – как и бывает обычно, – особого шума ждать не следует. В доме была стамеска, однако ее никто не может найти… впрочем, так оказывается всегда, когда речь заходит об инструментах.

– Как, по-вашему, кому-то из слуг что-то может быть известно?

Инспектор Слэк, пожалуй, против желания, ответил:

– Нет, сэр, едва ли. Все они расстроены и шокированы. У меня были некоторые подозрения в отношении Лорримера – он как будто что-то скрывал, если вы понимаете, что я имею в виду, – однако для них нет никаких серьезных оснований.

Мелчетт кивнул: он не придавал значения сдержанности Лорримера. Энергичный инспектор Слэк часто вызывал подобную реакцию у допрашиваемых им людей.

Дверь открылась, и в ней появился доктор Хэйдок.

– Вот подумал, что надо заглянуть к вам и сообщить примерную схему событий.

– Да-да, рад видеть вас. Ну и как?

– Ничего особенного. В целом то, чего следовало ожидать. Смерть последовала от удушения атласными бретельками ее же собственного платья, охватывавшими шею и пересекавшиися за спиной. Легко и просто в исполнении. И не потребовало особой силы – то есть девушку, по всей видимости, застали врасплох. Следов сопротивления не обнаружено.

– Примерное время смерти?

– Скажем так: между десятью вечера и полуночью.

– А поточнее сказать нельзя?

Хэйдок покачал головой и чуть улыбнулся.

– Не хочу рисковать своей профессиональной репутацией. Не раньше десяти и не позже двенадцати.

– А к чему склоняется ваше собственное мнение?

– Как знать… В камине горел огонь – в комнате было тепло, – а это замедляет трупное окоченение.

– А что еще вы можете сказать о ней?

– Не очень много. Молодая – лет семнадцать или восемнадцать, я бы сказал. В некоторых отношениях еще незрелая, но вполне развитая физически. Здоровый организм. И кстати, девственница.

Кивнув напоследок, доктор вышел из кабинета.

– А вы вполне уверены в том, что она никогда не бывала в Госсингтоне? – спросил у инспектора Мелчетт.

– Слуги в этом убеждены. Даже негодуют. Говорят, что вспомнили бы эту девушку, если б она хоть раз появилась около дома.

– Думаю, что они не ошибаются, – заметил главный констебль. – Подобную ей особу здесь можно заметить за версту. К примеру, ту молодку, которую я видел у Блейка.

– Жаль, что убили не ее, – проговорил Слэк. – Тогда у нас оказалась бы какая-то зацепка.

– На мой взгляд, девица эта приехала из Лондона, – задумчивым тоном проговорил полковник. – Не думаю, что найдутся какие-то местные следы. А в таком случае, полагаю, нам придется обратиться в Скотленд-Ярд. Дело для них, а не для нас.

– Но кто-то должен был привезти ее в нашу деревню, – проговорил Слэк и нерешительным тоном добавил: – Мне все-таки кажется, что полковник и миссис Бантри должны что-то знать. Конечно, я понимаю, что это ваши друзья, сэр…

Мелчетт ответил ему холодным взглядом и проговорил сухим тоном:

– Можете быть уверены в том, что я учитываю все возможности. Все до единой. Кстати, должно быть, вы просмотрели весь список пропавших без вести в графстве?

Кивнув, Слэк протянул начальнику машинописный лист:

– Вот они, здесь. Миссис Саундерс, о пропаже которой сообщили неделю назад… темные волосы, голубые глаза, тридцать шесть лет. Это не она. Потом все, кроме ее мужа, знают, что она убежала из дома вместе с коммерсантом из Лидса. Миссис Барнард, шестидесяти пяти лет от роду. Памела Ривз, шестнадцать лет, не явившаяся вчера домой ночевать, отправилась на слет скаутов, темно-каштановые волосы двумя хвостиками, пять футов пять…

Мелчетт с раздражением заметил:

– Не надо зачитывать идиотские подробности, Слэк. Это была не школьница. С моей точки зрения…

Телефонный звонок заставил его умолкнуть.

– Алло. Да, да. Полицейский участок Мач-Бенхэм слушает. Что? Одну минуту. – Не выпуская трубку, он стал торопливо записывать и проговорил уже с новой интонацией: – Руби Кин, восемнадцать лет, занятие – профессиональная танцовщица, рост пять футов четыре дюйма, стройная платиновая блондинка, голубые глаза, вздернутый нос, одета предположительно в блестящее вечернее платье, серебряные сандалии на ногах. Правильно? Что? Да, я бы сказал, что в этом нет ни малейшего сомнения. Я немедленно пришлю Слэка.

Повесив трубку, он с растущим волнением посмотрел на своего подчиненного.

– Думаю, след найден. Звонили из соседнего графства, из гленширской полиции. Из отеля «Маджестик» в Дэнмуте пропала девушка.

– Дэнмут, – проговорил инспектор Слэк. – Похоже на то.

Большой и модный приморский курорт Дэнмут располагался не так уж далеко от Сент-Мэри-Мид.

– До него от нас примерно восемнадцать миль, – заметил главный констебль. – Девушка исполняла в «Маджестике» обязанности платной танцовщицы… что-то в этом роде. Не вышла в свою смену вчера вечером, и начальство сразу же завелось. Когда ее не оказалось на месте и утром, заволновалась уже другая девица, или кто-то еще. Ситуация несколько непонятна. Слэк, вам лучше немедленно съездить в Дэнмут. Доложитесь там суперинтенданту Харперу и в дальнейшем сотрудничайте с ним.

II

Бурная деятельность всегда радовала Слэка. Мчаться в автомобиле, грубо затыкать рот людям, стремившимся кое-что рассказать ему, оборвать едва завязавшийся разговор под предлогом срочной необходимости – все это было дуновением жизни, с точки зрения инспектора. И посему через невероятно короткое время он объявился в Дэнмуте, доложился в полицейском участке, недолго побеседовал с рассеянным и явно испуганным управляющим отеля и, оставив его с сомнительным утешением в виде следующего тезиса: «Надо убедиться в том, что это та самая девушка, прежде чем поднимать шум», отбыл назад в Мач-Бенхэм в обществе ближайшей родственницы Руби Кин. Перед тем как покинуть Дэнмут, он сделал короткий звонок в Мач-Бенхэм, и поэтому главный констебль был готов к его прибытию, хотя и не к столь краткому представлению.

– Это Джози, сэр.

Полковник Мелчетт бросил на подчиненного холодный взгляд, подумав, что Слэк явно потерял где-то по дороге здравый смысл. Молодая женщина, только что выбравшаяся из автомобиля, пришла на помощь Слэку.

– Это мое профессиональное имя, – пояснила она, коротко блеснув крупными и симпатичными белыми зубами. – Мы с партнером называем себя Раймонд и Джози, и потому весь отель знает меня как Джози. А настоящее мое имя – Джозефина Тернер.

Приспособившись к ситуации, полковник Мелчетт предложил мисс Тернер присесть, попутно окинув ее быстрым взором профессионала. На взгляд этой привлекательной женщине было скорее около тридцати, чем двадцати; однако внешность ее больше зависела от ухода, чем от природы. Мисс Тернер показалась ему разумной и спокойной, наделенной изрядной порцией здравого смысла. Она была не из тех женщин, которых можно назвать эффектными, однако вызывала тем не менее изрядную долю симпатии. Косметика на ее лице была наложена весьма сдержанно; одета она была в темный, шитый у портного костюм. Женщина казалась встревоженной и расстроенной, однако, по мнению полковника, вовсе не была убита горем. Сев, она проговорила:

– Все это кажется мне слишком ужасным, чтобы оказаться правдой. Вы считаете, что это и в самом деле Руби?

– Именно это, увы, мы хотим узнать от вас. Боюсь, что процедура может показаться вам достаточно неприятной.

– Она действительно очень страшная? – напряженным голосом спросила мисс Тернер.

– Ну, во всяком случае, я опасаюсь, что опознание станет для вас шоком.

– Вы хотите, чтобы я немедленно проделала это?

– На мой взгляд, так было бы лучше всего, мисс Тернер. Понимаете ли, нет особого смысла задавать вам вопросы, пока мы не уверимся в том, что это и есть Руби. Так что лучше сразу покончить с делом, как, по-вашему?

– Хорошо.

Они подъехали к моргу. Совершив короткий визит внутрь, Джози вышла оттуда, позеленев.

– Это действительно Руби, – проговорила она дрогнувшим голосом. – Бедная девочка! Боже, мне как-то не по себе… А не найдется ли у вас, – она обвела комнату тоскливым взглядом, – капельки джина?

Капельки джина в участке не оказалось, зато имелся бренди. Сделав несколько глотков, мисс Тернер обрела прежнее самообладание и выдала:

– Увидеть такое все-таки нелегко, не правда ли? Бедная Руби! Бедная малышка! Какие же свиньи эти мужчины!

– Вы считаете, что это сделал мужчина?

Джози казалась несколько озадаченной.

– Разве может быть иначе? Ну, так думать вполне естественно…

– Вы можете представить себе конкретную личность?

Она энергично затрясла головой:

– Нет, только не я. Не имею ни малейшего представления. Конечно, Руби не стала бы говорить мне, если…

– Что если?

Джози помедлила.

– Ну, если бы она завела роман с кем-нибудь.

Мелчетт строго посмотрел на нее. До тех пор пока они не возвратились в его кабинет, он не проронил ни звука, но, зайдя внутрь, сказал:

– А теперь, мисс Тернер, я хочу услышать от вас всю информацию, которой вы владеете.

– Да, конечно. С чего начать?

– Мне хотелось бы услышать от вас полное имя и адрес этой девушки, степень вашего родства… и вообще все, что вам известно о ней.

По тому, как Джозефина Тернер кивнула, Мелчетт укрепился во мнении, что особенного горя она не ощущала. Джози была огорчена и расстроена, не более того. Она заговорила без внутреннего сопротивления:

– Звали ее Руби Кин… то есть это было ее профессиональное имя. А по-настоящему ее звали Рози Легг. Ее мать была кузиной моей матери. А я знала ее всю жизнь, но не слишком близко, если хотите знать. У меня уйма всяких кузенов; некоторые имеют свое дело, другие выступают на сцене. Руби более или менее была обучена танцу. В прошлом году у нее было несколько приличных ангажементов в пантомиме и все такое. Ничего действительно классного, просто хорошие провинциальные труппы. С тех пор она работала в качестве танцевальной партнерши в «Пале-де-Данс», в Бриксвелле, Южный Лондон. Это почтенное и респектабельное место, и там хорошо приглядывают за девушками, однако хороших денег не платят.

Она умолкла, полковник Мелчетт кивнул.

– И вот появляюсь я. Я проработала в дэнмутстком «Маджестике» партнершей в танцах и бридже в течение трех лет. Работа хорошая, неплохо оплачиваемая и приятная. Ты смотришь на прибывающих постояльцев, оцениваешь их… конечно, некоторые хотят оставаться в одиночестве, но другие желают какого-то внимания. Ты стараешься, подбираешь подходящих людей для партии в бридж и все такое, сводишь молодых людей в танце… Дело требует такта и опыта.

Мелчетт снова кивнул. Он подумал, что эта особа должна быть хороша на своей работе. Она была наделена приятным дружелюбием, а еще проницательностью, лишенной доли умствования.

– Помимо этого, – продолжила Джози, – каждый вечер мы с Раймондом исполняем пару демонстрационных танцев. Раймонд Старр у нас тренер по теннису и танцам. Однако этим летом я поскользнулась на камнях во время купания и неудачно вывихнула лодыжку…

Мелчетт уже заметил, что она чуть прихрамывает при ходьбе.

– Естественно, мне пришлось на какое-то время отказаться от танцев, и это было для меня весьма неудобно. Я не хотела, чтобы отель нанял кого-то другого на мое место. Всегда существует опасность, – на мгновение в ее добрых голубых глазах проглянула жесткость: эта женщина боролась за свое существование, – что временный работник может подсидеть тебя. Поэтому я подумала о Руби и предложила управляющему нанять ее. Я оставлю при себе обязанности хозяйки и бридж, а Руби возьмет на себя танцы. То есть дело останется в семье, если вы понимаете мою мысль.

Мелчетт сказал, что понимает.

– Словом, мы пришли к соглашению, я телеграфировала Руби, и она приехала сюда. Получила свой шанс в деле куда более высокого класса, чем то, чем она занималась прежде.

– Понятно, – проговорил полковник. – И как, она добилась успеха?

– O да, – беспечно ответила Джози. – Она пришлась к месту. Танцевала не так хорошо, как я, однако Раймонд умен и сумел подать ее; потом, она была симпатичной, знаете, из таких худеньких и беленьких девчушек… Перегибала малость с макияжем, и я всегда ругала ее за это. Но вы же знаете, каково приходится с этими девчонками. Ей было всего восемнадцать, в этом возрасте они всегда перегибают через край. А для первоклассного заведения, такого как «Маджестик», это не годится. Я всегда твердила ей об этом и заставляла не налегать на косметику.

– А публика ее любила? – спросил Мелчетт.

– O да. Только имейте в виду, что Руби не была остра на язык. Была несколько туповата и лучше ладила с пожилыми, чем с молодыми.

– А был ли у нее личный друг?

В обращенных к полковнику глазах девушки блеснуло полное понимание.

– Не было – в том смысле, как это интересует вас. Или, во всяком случае, я ничего не знала об этом. Все-таки, понимаете ли, она могла и не сказать мне.

На мгновение Мелчетт удивился: Джози не производила впечатления строгой моралистки. Но спросил он о другом:

– Расскажите мне о своей последней встрече с вашей кузиной.

– Это было вчера ночью. Они с Раймондом исполняли два обязательных танца: один в пол-одиннадцатого, другой в полночь. Они исполнили первый. Потом я заметила, что Руби танцует с одним из остановившихся в отеле молодых людей. Я играла в бридж с какой-то расположившейся в ложе компанией. Ложу и бальный зал разделяет стеклянная перегородка. Тогда я и видела ее в последний раз. Сразу после полуночи ко мне явился жутко возмущенный Раймонд; он спросил, где Руби; она не явилась в зал, а уже подоспело время начинать. Могу сказать, что я действительно рассердилась. Когда глупые девицы выкидывают такие фокусы, дирекция свирепеет и выставляет их на улицу! Мы с ним поднялись в ее комнату, однако Руби не было и у себя. Но я заметила, что она переоделась. Платье, в котором она танцевала, – розовое, воздушное, с пышной юбкой – лежало на кресле. Обычно она его не снимала, кроме тех случаев, когда вечером исполнялся особый танец, то есть по средам. Я не имела ни малейшего представления о том, куда она могла запропаститься. Мы попросили, чтобы оркестр сыграл еще один фокстрот, но Руби все не было, и поэтому я сказала Раймонду, что исполню с ним этот танец. Мы выбрали такой, что был полегче для моей лодыжки, и сократили его, однако нагрузка все равно оказалась непосильной для моей ноги, и сегодня с утра она опухла. Но Руби так и не показалась. Мы прождали ее до двух часов ночи. Я была в ярости на нее…

Голос ее чуть дрогнул, Мелчетт уловил в нем нотку неподдельного гнева и на какое-то мгновение удивился. Факты явно не оправдывали столь резкую реакцию. Ощутив, что нечто остается преднамеренно невысказанным, он проговорил:

– А сегодня утром, обнаружив, что Руби Кин не ночевала в своей постели и не вернулась домой, вы обратились в полицию?

Из короткого телефонного разговора со Слэком, находившимся в Дэнмуте, полковник знал, что дело обстояло не так. Однако он хотел услышать, что скажет сама Джозефина Тернер.

Та без малейших колебаний ответила:

– Нет, я этого не сделала.

– Почему же, мисс Тернер?