Невозможность страсти Полянская Алла
– Ленка, вода божественная, что ты там копаешься!
– Она же никуда не денется. – Лена уложила халатик поверх одежды Ровены и ступила в реку. – О-о-о, супер!
Прохладная прозрачная вода остудила её ноги, и Лена вдруг почувствовала лето. Вот было оно, это лето – с тополиным пухом, первыми черешнями, клубникой – но она не ощущала его так, как когда-то, не чувствовала щенячьего восторга от свободы, синего неба и запаха реки, перспективы прожить этот день так, чтобы вечером гудели ноги, и, лёжа в чистых прохладных простынях, осязать, как разомлевшее отмытое тело горит от загара. А сейчас, ступив в воду, Лена вдруг почувствовала себя так, как в детстве. И ещё была Ровена – всё та же безрассудная, предоставленная сама себе, она плыла впереди, её волосы намокли и колышутся в воде, словно диковинные водоросли, и сама она, такая весёлая и безмятежная, словно и нет где-то там жизни, которой жить просто невозможно. Жизни, от которой болит в груди и давит в висках. Словно нет ничего, что делает её невыносимой и иногда очень страшной. Словно не касается её та жизнь – за пределами реки. И так знакомо колышутся волосы Ровены в воде, она никогда не пыталась их подвязывать во время купания. Она есть и всегда будет – Ровена, долговязая прощелыга из пятого дома. И хотя она уже не живёт в своей старой квартире, а на её когда-то очень тощем каркасе появились заметные округлости, ничто не поменялось. Ровена не станет ей поддакивать, просто чтобы не раздражать, она всегда скажет ей правду, она не будет трахаться с её мужем – она здесь и всегда будет рядом, и это отлично.
– Ленк, смотри, какие кувшинки.
Ровена заплыла в заросли речных цветов. Она могла держаться на воде, практически не шевеля конечностями, – Лена так не умела, плаванье было для неё спортом, а Ровена не уставала абсолютно. Вот и сейчас она вплыла в заросли кувшинок и будто встала на отмель – руки её свободно дотрагивались до восковых чашечек, гладили широкие листья, она что-то высматривала среди стеблей – а Лена только и могла что плыть, потому что здесь глубоко, так стоять в воде она не умеет.
– Как это у тебя получается?
– Стоять в воде? – Ровена ухмыльнулась. – Сто раз ты меня спрашивала.
– Спрашивала, да. – Лена фыркнула. – И стоять, и лежать на воде ты можешь, и плыть несколько километров, даже не запыхавшись, не то что…
– Ну, не знаю я, Ленк. – Ровена ловко перевернулась и улеглась на воду, тело её заколыхалось в такт волнам. – Не знаю, сто раз тебе говорила. Вот легла и лежу – держит меня вода. И плыть могу, почти не шевеля конечностями, – вот и не устаю. Но это только в тихую погоду, когда волн нет.
– Не утешай меня.
– У тебя макияж потёк.
– Ну, и хрен с ним.
Они переглянулись и захохотали. Лена с восторгом ощутила то, чего не ощущала давно: лето и свободу. И то, что грызло её изнутри, просто исчезло. Всё неважно, оказывается. Вода всё смыла, река унесла, она и не заметила, когда.
– Есть хочу…
– Там шаурма в сумке имеется, поплыли на берег. – Ровена осторожно проплыла сквозь кувшинки. – Люблю я эти цветы…
– А не рвёшь никогда.
– Потому и не рву, что люблю. Сорву – цветок завянет, умрёт, и всё. А я хочу, чтоб он жил – ведь всю зиму мёрзнет на дне, ждёт лета, как и я. Только летом можно жить.
– Тебе в Африку надо.
– Там негры, змеи, болезнетворные микробы и жуткие гады.
– Змеи и тут есть.
– Есть. – Ровена вышла из воды, и Лена в который раз с завистью отметила, что тело подруги варварски прекрасно, хоть и не модельное. – Ленк, тебе с острым соусом или так?
– Давай так, знаю я твои острые соусы, есть невозможно.
– Тоже верно.
Ровена достала из сумки плед и расстелила на песке. Туда же последовал увесистый пакет с едой, банки с колой и пачка салфеток.
– Ты просто пикник устроила. – Лена уловила запах еды, и её рот наполнился слюной. – Чёрт побери, жрать-то как охота.
– Ну, так вперёд, чего ты ждёшь?
Ровена развернула пакет и подала ей шаурму. Лена, питавшаяся по диетической программе полезной едой, в ужасе зажмурилась, но запах сводил её с ума, и она откусила – вкус оказался непередаваемым.
– Ты, Ленка, ешь всякую траву, вот и превратилась в кильку. – Ровена отпила из банки шипучку и блаженно потянулась всем телом, сидя по-турецки. – Давай выкладывай.
– Что?
– Ну, ты уж меня совсем за дурру-то не держи. – Ровена хитро прищурилась. – Что-то тебя гложет, и сильно, раз ты ко мне прискакала среди дня, и мне даже удалось сманить тебя на реку. Было б это что-то простое, ты бы с Холостой Пулей поделилась, но тут что-то такое, чего ты ей доверить не можешь. Рассказывай, а то купаться хочется.
Лена вздохнула. Конечно, она бы рассказала Таньке – только именно ей она ничего рассказать не может, Танька и сама всё знает.
– Рона, я…
– Давай не тяни. – Ровена вздохнула, оглядев до половины съеденную шаурму. – Заур мне по знакомству их такими здоровенными делает… Так что там стряслось-то? Снова с Серёгой поцапались?
Она это сказала – словно о чём-то незначительном, и Лена вдруг подумала: а ведь так оно и есть. Живут они с Сергеем как чужие, связывает их только квартира, да и та принадлежит ей, и она частенько думает о том, стал бы Сергей тянуть эти ненормальные отношения, будь у него куда съехать, и ответ всегда был очевиден, но думать об этом не хотелось, потому что тогда пришлось бы что-то решать, а решать тоже не хотелось. Очень страшно вдруг остаться одной. Татьяна всегда ей сочувствовала, сопереживала… до сегодняшнего дня.
– Поцапались… – Лена вытянула ноги, касаясь песка за пределами пледа, и большим пальцем ступни прочертила линию. – Я папку забыла с документами, а они мне нужны сегодня. В обед поехала домой, а эти… там.
Как объяснить Ровене, что она в тот момент почувствовала, Лена не знала. А самое главное, как объяснить то, чего она в тот миг не почувствовала? А именно – горя, злости и что там ещё положено чувствовать обманутой жене? Так вот: ничего этого не было. И напрасные метания по комнате Татьяны, спешно собирающей трусы и лифчик, и преувеличенно громкий голос Сергея: «Милая, это не совсем то, что ты думаешь…» А что, собственно, ещё она должна была подумать? Всё это было глупо, по-мещански банально и совершенно ей безразлично. Она стояла посреди этого бардака, смотрела на свою почти лучшую подругу и мужа, с которым прожила десять лет, и не ощущала ничего, кроме отвращения от того, что оказалась втянутой в такую пошлую, практически классическую библейскую историю, в которой уже заранее все роли расписаны. Но играть свою роль ей не хотелось совершенно, и эта проблема оказалась похлеще голой Танькиной задницы с целлюлитом.
– Прикольно. – Ровена хмыкнула, глядя на неё поверх банки с колой. – И что теперь? Насколько я могу судить, сердце твоё не разбито ни капельки.
– Нет, не разбито.
– Ну, тогда слушай, что я думаю. Ты же за этим ко мне пришла?
– Собственно, да.
– Конечно. – Ровена снова потянулась. – Помнишь, где-то около года назад я у тебя спросила, на кой ляд ты живёшь с Серёгой, если вы лет пять спите в разных комнатах?
– Помню.
– А помнишь, что ты мне ответила?
– Не очень…
– Я тебе напомню. – Ровена состроила глумливую гримасу. – Ты на полном серьёзе затянула бодягу насчёт того, что, дескать, вас связывают более высокие отношения, которые не сводятся к сексу, вы просто родные люди, и бла-бла-бла. Я тогда это послушала и решила, что ты, подруга, похоже, спятила. Но промолчала – не в моих правилах давать непрошеные советы. Но вот что я думаю сейчас. Иногда жизнь ставит нас в ситуацию, когда нужно принимать неприятное решение – но мы его не принимаем. По разным соображениям, чаще просто не боимся попасть в неудобную эмоциональную ситуацию. Ну, и тянется это какое-то время, пока некто решает: а, так ты не хочешь принимать решение, когда оно очевидно? Что ж, тогда не жалуйся, когда его примут за тебя. И случается нечто, что ситуацию как бы развязывает, но при этом тебе очень неприятно, а иногда и по деньгам убыточно.
– Некто?
– Ну да. Считай это решением твоего Ангела, или вмешательством высшего разума, или судьбой, которую не обманешь, но это всегда именно так: если ты не принимаешь нужное решение, его принимают за тебя. Но есть подвох: ты должна извлечь урок, и если ты его не извлечёшь, ты снова попадёшь в точно такие же условия и тебе снова придётся решать. В общем, где-то так. Я думаю, что сейчас решение приняли за тебя и ты наконец сделаешь то, что должна сделать.
– Эзотерика какая-то… Я понимаю, что нужно как-то на это всё реагировать, но дело в том, что я совершенно не злюсь, мне всё равно.
– Лен, какая разница. Это отличный повод избавиться от обременительных отношений, которые давным-давно нужно было закончить, и ты это знаешь, и давно знаешь, вот что плохо. Знала, но ничего не делала, боялась что-то менять, не хотела ссориться – ну, как обычно. А ведь это неправильно. Где-то ходит именно твой человек, а ты не можешь с ним встретиться, потому что увязла в неких очень высоких отношениях. Настолько высоких, что их сути ты и сама не понимаешь. Зачем ты с ним живёшь, если ты его не любишь, он тебя не любит, ты его не уважаешь, как и он тебя? Вот объясни мне, зачем это тебе нужно? Я понимаю, зачем это ему, но тебе-то какая польза? Чтоб замужней дамой считаться? Чтоб маман тебя не грызла? Зачем?
– Просто мы давно вместе… и куда пойдёт Сергей, если я с ним разведусь?
– Ему сорок один год, он уже достаточно большой мальчик, чтобы позаботиться о себе. – Ровена прикончила колу и спрятала пустую банку в пакет. – Точно так же, как он умеет пристраивать свой член, он пристроит и всё остальное. У него просто не было необходимости, вот он и расслабился, но это не страшно, напряжётся. Так что ты думаешь с ним делать?
– Не знаю… Я хочу, чтобы всё решилось как-то без моего участия. Чтобы я пришла домой, а он уже забрал вещи и уехал. Куда-нибудь.
– Идиотская привычка избегать любого конфликта, даже в ущерб себе. Причём работает это у тебя как-то выборочно – только в личных отношениях. – Ровена сердито посмотрела на неё. – Ленка, я в принципе не понимаю, чего ты боишься.
– Я не боюсь. – Лена вздохнула. – Рона, я не хочу в этом участвовать. Разборки какие-то, что-то надо говорить, и…
– О боже ж мой! Ленк, тут уж как водится. Либо ты сейчас что-то решаешь в свою пользу, либо, насколько я знаю типаж твоего супруга, он немедленно начнёт кампанию активного покаяния под благовидным флагом спасения вашего брака и зальёт тебя потоками показной романтики насчёт второго шанса. Если ты на это клюнешь – хотя отлично будешь знать, что всё это лажа, но клюнешь просто чтобы не встревать в скандал, – то после пожалеешь, и не раз.
– Ты мне предлагаешь сыграть обманутую жену?
– Более удобного случая может и не представиться. – Ровена достала из пакета ещё одну банку шипучки и открыла её. – Он станет осторожнее, затаится, и ты его потом вообще не выдворишь – повода не найдёшь, а без повода ты не сможешь дать ему пинка. Ну, так вот: как раз сейчас у тебя появился отличный повод, вполне законный даже в твоих собственных глазах, а главное – ему возразить будет нечего, ты же его со спущенными штанами поймала.
– Тоже верно. – Лена снова вздохнула. – Что бы он ни сказал, всё это не перевесит того, что я видела. Чёрт, мать меня просто со свету сживёт…
– Лен, а ты не хочешь под это дело и маме пистон вставить? Ну, под соусом расшатанных нервов? Чтобы перестала наконец совать нос в твою жизнь, в которой она, по сути, вообще никогда участия не принимала.
– Ну, своей-то жизни у неё нет.
– Это не твоя вина, а её собственный выбор. Так что ты подумай, случай уж очень удобный, чтобы развязаться со всеми, кто висит на тебе столько лет. Пули это тоже касается. Никогда не любила эту подхалимку.
– Я знаю. – Лена вздохнула. – Ты насчёт неё оказалась права. Пустышка, обычная пустышка. Столько лет притворялась подругой, а сама… Ты была права.
– Я всегда права, пора бы тебе привыкнуть. – Ровена стряхнула песок, высохший на ногах. – Я всегда знала, что она собой представляет, как и твой супруг, хоть ты и задвигала мне насчёт высоких отношений. Так что самое время дать пинка всем, кто отягощает своим присутствием твой быт и засоряет твою энергетику. Маму тоже не забудь, кстати. Она вообще энергетический вампир.
– Ты что, в эзотерику ударилась?
– Ну почему – ударилась? Так, поинтересовалась, кое-что для себя нашла. И что ты теперь будешь делать?
– Подумаю. – Лена доела шаурму и отправила смятые салфетки в пакет для мусора. – Мы с тобой чудовища какие-то, да?
– Отчего это?
– Ну, сидим тут, планируем такое…
– Лен, другой жизни у тебя нет. И провести её рядом с никчёмным, неумным и мелким мужиком – глупо и непростительно. Мужчина, который рядом, должен вызывать уважение. Прежде всего – уважение. Ну, и страсть тоже. У меня страсть прямо пропорциональна уважению, то есть если уважаю – буду с ним спать. Ну, конечно, если его запах мне понравится. Не уважаю – всё, досвидос, на пушечный выстрел не подпущу к себе.
– Я просто привыкла, что он всегда есть… и не всё у нас было плохо, когда-то было отлично.
– А потом прошло. – Ровена безжалостно ухмыльнулась. – Ленк, отношения – это не навсегда. Нет, в идеале, конечно, мы хотим навсегда, но много ли ты знаешь людей, у кого это получилось? Не чтоб просто жили вместе в одной квартире, давно чужие друг другу, но типа вместе, а именно чтоб любовь там, взаимное уважение, страсть… много таких пар ты знаешь? Ну, мои родители, конечно, а так? Семья – штука очень зыбкая, ухватить не за что, и часто то, что мы принимаем за семью, таковой не является, лезут какие-то другие соображения: материально-квартирные, например. А семья… Вот есть она, и всё как будто неплохо, но в какой-то момент ты чувствуешь скуку. И тут либо вы оба начинаете над отношениями работать, если хотите их сохранить и дороги друг другу, причём работать вдвоём, а ты работаешь одна, и не потому, что человек тебе дорог, а чтоб не затеваться с разводом. И толку от этого никогда не будет, потому что скуку чувствуешь ты и работаешь над отношениями ты, а ему охренеть как удобно с тобой, и правда в том, что вам обоим друг на друга, по сути, давно уже наплевать, это самое главное, и никакие девайсы ничего не изменят. В общем, решать тебе, но упускать такой случай глупо.
– И я останусь одна в тридцать пять лет. – Лена смотрит на реку, понимая, что снова хочет окунуться. – У тебя хоть Тимка есть…
– Ленк, да ты сначала разрули бардак в своей жизни, а потом принимайся маяться бабскими страхами. – Ровена отставила недопитую банку. – Идём, ещё маленько поплаваем, вода классная сегодня.
– У тебя всё как-то очень просто получается.
– А зачем усложнять простые вещи? – Ровена тряхнула высохшими волосами. – Ленк, не надо издеваться над собой самостоятельно, с этим вполне успешно справляются другие люди. Идём, давай поднимайся, искупаемся – и дальше в социум, делать вид, что мы с ними.
– А мы не с ними?
– Нет, Ленка, мы сами по себе. Именно потому мы должны мимикрировать и вливаться в общество. Так что искупаемся, и всё, поедем дальше мимикрировать и вливаться, чёрт с ними.
Они вошли в прохладную воду, и Лена поплыла вслед за Ровеной, и были только она, река и небо. И больше, как оказалось, никто ей не нужен.
3
Кувшинки влажно желтеют на воде, и Лена ощущает себя в абсолютном покое. Ровена права, сегодня придётся сыграть роль, предписанную социумом, иначе её жизнь никогда не будет принадлежать ей самой. Вот как сейчас. И непонятно совершенно, зачем она так долго загоняла себя в рамки, придуманные для неё кем-то другим.
– Рона, а ты никогда не жалела, что… ну, что всё так у тебя сложилось?
– Кое о чём жалела. – Ровена снова улеглась на воду, подставив лицо солнцу. – Помнишь, у меня в детстве кукла была большая, ходячая? Папа из Вильнюса привёз, в длинном платье, с кружевами, с длинными светлыми волосами и ресницами загнутыми? Мы тогда играли в принцесс, и я ей корону делала, и себе тоже… помнишь?
– Куклу твою? Конечно, помню. Завидовала люто, хоть бабушка и утверждала, что моя-то Маша лучше, она гэдээровская, а твоя – «отечественная», но твоя была большая и умела ходить… А при чём тут кукла? Снова эзотерика?
– Никакой эзотерики. – Ровена, лежащая на воде с закрытыми глазами, улыбнулась. – Она у родителей жила, а когда они переезжали, то кукла куда-то делась. Вот о ней я очень жалею, на Молотке ищу время от времени, но пока не нашла.
– Я же серьёзно спрашиваю. О чём-то фундаментальном, так сказать.
– Так и я тебе серьёзно. – Ровена опять улыбнулась. – Ленк, ну а толку жалеть о чём-то фундаментальном, чего ты уже никак не изменишь? Пока ты сожалеешь, твоя жизнь проходит.
Лена перевернулась на спину и попыталась улечься, но тут же хлебнула воды и закашлялась. Рука Ровены поддержала её, пока она откашлялась и снова смогла плыть.
– Тебя в Средние века сожгли бы как ведьму. – Лена ткнула Ровену пальцем в бок. – Помнишь, их водой испытывали? Вот так бросили бы тебя в реку, улеглась бы ты на волнах, тебя бы выловили и сожгли немытые монахи.
– На волнах так не лежится. – Ровена погладила пальцами лист кувшинки. – Лицо заливает. Только если маску надеть, чтоб в нос вода не попадала. А монахи… пусть бы они меня сначала поймали – в реке-то. Плавать тогда умели очень немногие граждане, да и мыться считали греховным занятием. Оно и понятно, мыла не было, а мытьё без мыла – занятие не то чтобы греховное, но зряшное практически… О, а это ещё что?
На берегу рядом с их пледом уселся какой-то парень. Ровена близоруко прищурилась, но без линз ничего не могла рассмотреть, зато Лена отлично разглядела. Парень был высокий, мускулистый, в синих джинсах, распахнутой бежевой рубашке с короткими рукавами и отчего-то босиком. Хотя на песке логично быть босиком, вот только обуви не видать рядом.
– У меня в сумке наши телефоны и ключ от машины. Не хватает ещё, чтоб их украли. – Ровена поплыла к берегу. – Ленк, не отставай.
Берег приближался, Лена опасливо рассматривала парня. Выйдя на мелководье, они побрели по тёплой воде. Лена поёжилась – она не любила конфликтов, а сейчас это вполне может случиться. Интересно, как только Ровена не боится? А ведь не боится ни капли.
Ступив на мокрый песок, они направились к расстеленному пледу. Парень сидел на песке, опустив голову на колени, лица не видно, но он очень крупный, мускулистые руки и хорошо накачанные плечи норовят разорвать ткань рубашки – хорошей, дорогой. Лена мысленно вздыхает – нет, это не пляжный воришка и не наркоман. Ноги его в песке, видно, что шёл он босиком. На левой ступне кровь, она сочится в песок.
– Едем домой, Ленк?
– Ага. – Она с опаской поглядывает на кучку их одежды. – Рона, там могут быть змеи… в шмотки могли заползти…
– Сейчас проверим. – Ровена достаёт из сумки телефон, выставляет мелодию и бросает вибрирующий и громко играющий тяжёлый рок аппарат поверх халата, который перед купанием выдала Лене. – Смотри, никого.
– Оно и понятно, от такого все микробы уже разбежались, не то что гадюки.
Ровена подала Лене халат и сама надела свой, парень сидел спиной к ним, опустив голову на колени. Он никак не отреагировал на их появление, и Лене кажется это странным, но какая разница, если надо просто поскорее уйти – от греха подальше.
– Эй, ты в порядке? – Ровена стряхнула с пледа песок и принялась складывать его. – Ты меня слышишь? Ты в порядке?
– Рона, может, он пьяный, идём…
– Может, и пьяный. – Ровена подала ей сумку и вернулась к парню. – Эй, с тобой точно всё в порядке?
Он медленно поднял голову – на Ровену глянули небольшие карие глаза со слегка расфокусированным затуманенным взглядом.
– Ты как, нормально?
– Не знаю. – Парень огляделся. – Где я?
– Ты на берегу.
– Я… понимаю… Город какой это?
– Да, трава тебе попалась хорошая. Александровск это. – Ровена тронула его за плечо. – Не вздумай лезть в воду, ты что-то принял, утонешь.
– Я… ничего не принимал. – Парень смотрел на Ровену растерянно и беспомощно. – Я… мне надо позвонить… – Он попытался встать, но его качнуло, словно сидел он не на песке, а на палубе корабля в шторм. – Чёрт… мне очень надо позвонить…
– Где ты живёшь? Как тебя зовут? – Ровена поддержала его, не давая ему упасть. – Эй, ты меня слышишь? Не отключайся!
– Я…
– Рона, кто-то сюда идёт.
Ровена кивнула и подтолкнула парня к зарослям ивняка, на ходу забросав песком следы крови.
– Рона…
– Тихо.
Лена поёжилась – ситуация какая-то странная, да это кто угодно может быть, сейчас лето, на берегу много людей тусит, у молодёжи каникулы, жара стоит адская. От одной мысли, что ей сейчас придётся втиснуться в свой костюм, Лену замутило.
По берегу прошли двое – и по тому, как они шли, молча, опустив головы, словно собаки, принюхивающиеся к следу, Лена вдруг поняла, что не с добром они здесь, и парень этот, похоже, от них сбежал. И, вполне возможно, что вляпались они сейчас в очень неприятную историю.
– Идём.
Ровена с усилием подняла парня и подтолкнула его в сторону полосы песка.
– Он же босиком! – Лена почти бежит к машине, раскалённый песок обжигает ей ноги. – Рона, он не пройдёт!
– Пройдёт. – Ровена почти тащила на себе парня, а он шёл с видимым усилием, но спокойно, словно его босые ноги и не обжигал песок. – Он под какой-то наркотой, она для него как анестезия сейчас. Да и выбора у него нет. Видишь, ссадины на руках, две тонкие полосы? Если они не от наручников, то я – папа римский. Нет, что-то нехорошее с ним стряслось, и бросить его здесь никак нельзя.
Добравшись до кустов, среди которых они спрятали машину, Ровена с облегчением вздохнула, открыла дверцу и толкнула парня на заднее сиденье. Он покорно сел, но его ноги были всё ещё на песке, и Ровена, дотронувшись до его ступней, сокрушённо присвистнула и полезла в сумку.
– Рона, что ты там копаешься, надо уезжать отсюда!
– Ноги ему надо остудить, пожгло песком.
Она открыла бутылку минералки и вылила её на босые ступни парня.
– Поранился где-то, вот глубокий порез, видишь? Раскалённый песок должен был ему адскую боль причинить.
– Сама говоришь, накачался он чем-то. – Лена отвернулась, чтобы не видеть манипуляций Ровены с ногами парня. – Ужасно…
– Да ладно, Ленка. Это ещё не ужасно. Вот родишь, тогда всё об «ужасном» поймёшь.
– Дурацкая манера – пугать нерожавшую женщину. – Лена раздражённо фыркнула. – Так и вовсе люди на Земле переведутся.
– Не переведутся, индусы и китайцы размножаются просто неистово. Непонятно, правда, зачем, но тенденция тем не менее в наличии.
Ровена бросила пустую бутылку под сиденье, помогла парню переместить ноги в салон, хлопнула дверцей, и через минуту машина уже летела по Набережной, рискуя нарваться на дорожных вымогателей, но Лене казалось, что едут они недостаточно быстро.
– Рона, мы куда?
– Ко мне домой, куда же ещё. – Ровена фыркнула. – Всё, планы псу под хвост. Но надо его как-то определить, не бросать же.
– Ну да.
Лена оглянулась назад. Парень сидел неподвижно, его карие глаза смотрели в одну точку, и взгляд был какой-то совершенно неживой, как и весь он, большой, наголо выбритый, тоже казался неживым, и только частое дыхание разрушало его сходство с трупом.
– Предложи ему пить, может, он хочет.
Лена достала из сумки тёплую банку.
– Степлилась кола совсем, а воду ты ему всю на ноги вылила. – Осторожно открыв её, чтобы шипучка не вырвалась наружу и не залила салон, Лена протянула банку парню. – Ты пить будешь? Гадость, конечно, но больше нет ничего.
Он молча взял банку и отхлебнул, закашлялся, потом снова отхлебнул и принялся жадно пить. Лену даже передёрнуло – так пить тёплую шипучку мог только человек, мучимый жаждой, а на берегу он воду из реки пить не стал отчего-то.
– Всё, приехали.
Машина зарулила во двор, ворота опустились, закрываясь за ними.
– Тимка сегодня у Карины тусит, явится вечером, так что выгружайтесь. Дьявол, песка натаскали… ну, ладно.
Они вытащили парня из салона и повели к дому. Ровена открыла дверь, и Лена застонала от наслаждения: уходя, Тимка оставил включенным кондиционер, и зайти в прохладный дом прямо с жары было всё равно что вырваться из ада под сень соснового, например, леса. Парень переступил порог, неловко качнулся, опершись о стену, попытался удержаться в вертикальном положении, но что-то в его организме подало ему сигнал выключения тревоги, и он молча сполз по стене.
– Ну вот, тащи его теперь… Ленка, да не стой ты, а помоги. – Ровена взяла лежащего под руки. – Бери за ноги, отнесём в гостевую спальню. Песок с него сыплется в прямом смысле слова…
– Рона, послушай, а если это бандит? Проснётся и прикончит нас обеих?
– Ну, значит, туда нам и дорога, раз мы такие дуры, что подбираем бандитов на берегах рек. – Ровена втащила незнакомца на кровать и подложила ему подушку под голову. – Ладно, Ленка, не бойся. Езжай домой, разбирайся со своим изменщиком – по всей строгости закона, а я уж тут сама.
– Ага, сейчас. – Лена порылась в пляжной сумке, отыскала свой телефон. – Перенесу встречи, не умрут же они там без меня. Дашь мне халат? Мне в душ надо…
– Возьми в шкафу, и полотенце тоже.
– Знаю я, где полотенца. – Лена с сомнением посмотрела на лежащего. – Рона, здоровый он, смотреть страшно. А вдруг маньяк?
– Сексуальный? Заманчиво…
– Тебе всё смех. – Лена фыркнула и вышла, заскрипела дверца шкафа. – Я зелёный халат возьму, ладно? Он на завязках.
– Да бери что хочешь, только душ надолго не занимай, я тоже хочу купаться.
Парень на кровати спал тяжёлым сном, и Ровене показалось, что дышит он как-то уж слишком часто, но тут ничего нельзя было поделать, разве что вызвать врача.
– Ах ты чёрт… А ведь это мысль!
Достав телефон, она набрала знакомый номер. Конечно, кузен не обрадуется её звонку, но делать нечего.
– Валь, это я.
– Рона? Что случилось? – Валентин отлично знал, что звонит ему она в самых крайних случаях. – С Тимкой что-то?
– Нет. – Она вздохнула. – Валь, ты не мог бы приехать ко мне? Тут у меня проблема, похоже. Не телефонный разговор…
– Травма? Болезнь? Отравление?
– Скорее последнее.
– Сейчас буду.
Ровена отложила телефон, думая о том, что неплохо было бы сейчас пойти под душ, вымыть голову, переодеться в чистое, да только в душевой кабинке Ленка. Можно, конечно, пойти в Тимкину ванную, но оставлять лежащего парня без присмотра ей отчего-то не хочется. И дышит он слишком неровно. В прямом смысле слова.
Ровена с интересом рассматривала гостя. Высокий, накачанный мужик лет сорока, с очень короткой стрижкой – если это вообще можно назвать стрижкой. И ведь не похоже, что он лысеет – просто носит такую причёску, а это очень большой минус в её глазах – либо он хочет казаться крутым до невозможности, хотя на вид он и так достаточно крут, либо он полный придурок. Нет, не похож, судя по недавнему короткому разговору, но что можно сказать о человеке, находящемся под воздействием какого-то вещества?
Ровена хмыкнула. Очередной глупый качок, мнящий себя пупом Земли. Что же он принял, а главное – зачем? Ведь он не похож на человека, которого кто-то мог заставить выпить что-то, но факт, как говорится, налицо. Да, лицо – загорелое, самое обычное: короткий прямой нос, сильная челюсть и небольшие глаза – карие, она разглядела. Один из тех мужчин, которых она и на пушечный выстрел к себе не подпустила бы, – куча глупого мяса, реагирующая только на первичные позывы.
Карманы у парня пустые, на теле нет никаких татуировок, но на сгибе локтя видны следы от инъекций. И тем не менее он не наркоман, потому что следа всего три. А на запястьях ссадины, словно от верёвки или наручников, они должны чертовски болеть, но парень так накачан наркотиками, что не ощущает этого.
– Во что же ты влип, дружище?
Ровена принесла таз с водой и помыла незнакомцу руки, потом ноги. Глубокая рана на левой ступне снова начала кровоточить, Ровена тщательно промыла её от песка сначала чистой водой, потом с марганцовкой, а после перекисью водорода, наложила заживляющую мазь. Точно так же обработала ссадины на руках, радуясь, что парень без сознания, потому что все эти манипуляции очень болезненны, если человек в нормальном состоянии.
В ворота позвонили, и Ровена невольно вздрогнула. Это либо приехал кузен, либо кто-то чужой, и этот чужой вполне может оказаться не слишком дружелюбно настроенным, потому что те мужики, что шли сегодня по берегу, были совершенно не похожи на отдыхающих.
– Валь, ты?
– Конечно.
Ровена открыла ворота из дома и с облегчением выдохнула: никогда ещё появление её кузена не было так кстати.
Валентин прошёл мимо клумб и вошёл в дверь, блаженно вздохнув.
– Как это ты догадалась кондиционер включить?
– Тимка не выключил, когда уходил, вот и мёрзну теперь.
– Тогда понятно. – Валентин разулся и взглянул на Ровену исподлобья. – Когда ты мёрзнешь, все нормальные люди чувствуют себя отлично. Что стряслось-то?
– Мы с Ленкой были на пляже…
– Посреди дня? Прекрасное, богоугодное занятие, а если вместо работы, так и вовсе роскошно получается. Красиво жить не запретишь. – Валентин возмущённо засопел. – Так что стряслось? Зачем я тебе столь срочно понадобился?
– Ты дашь мне договорить? – Ровена с трудом подавила желание обругать его прямо с порога. – Парень там был… мы его сюда привезли, потому что он, похоже, что-то принял и теперь дышит странно, я не знала, кому ещё звонить…
– Вы подобрали на берегу наркомана, и ты не нашла ничего лучше, как притащить его в свой дом?! – Валентин даже остановился. – Рона, ты с дуба рухнула?
– Валь, он не наркоман. Идём же.
Она буквально втолкнула кузена в комнату, и тот остановился как вкопанный, глядя на лежащего во все глаза.
– Пашка?!
Ровена поняла, что происходит нечто странное, но пока было очевидно только одно: Валентин знаком с её гостем и его нахождение здесь кузена отчего-то сильно радует.
– Пашка! – Валентин наклонился над лежащим, пощупал пульс, приоткрыл веко. – Следы от инъекций… срочно нужна токсикология… сердечный ритм неровный, ещё бы, накачали тебя, брат, знатно.
Он посмотрел на Ровену, и взгляд его стал очень непривычным – тёплым, радостным.
– Где ты его подобрала, говоришь?
– На берегу, Валь. Недалеко от «Совы» – ну, платного пляжа. Мы купались с Ленкой, глядим – а он около наших вещей сидит. Вот в таком виде, как сейчас. Босиком, кстати. Я сначала подумала, что пьяный, а потом решила – спрошу всё-таки, в порядке ли он, а то ведь в воду бы полез и утоп, если пьян. А у него один глаз на север, другой – на юг, и спрашивает, какой это город? У него рубашка вот эта кучу денег стоит, и джинсы тоже, то есть не похож он на наркомана или алкаша. Ну, вот я его и привезла – думала, пусть отоспится, а он так дышит… Валь, ты знаешь его?
– Ещё бы. Это Паша Олешко, мой хороший друг. – Валентин достал сотовый, потом, минуту подумав, поднял взгляд на Ровену. – Бери свой телефон, сейчас будешь звонить.
– Кому?!
– Рона, пожалуйста, хоть раз в жизни не спорь со мной, хорошо? Просто сделай то, что я прошу.
– Ну, ладно-ладно…
Озадаченная, Ровена выудила мобильник из кармана и вопросительно посмотрела на кузена.
– Вот номер. Там будет мужчина, зовут Александр Михайлович. Скажешь ему следующее: «Я нашла ваши потерянные ключи, можете заехать по такому-то адресу». И продиктуешь свой адрес.
– Валь, ты сдурел?
– Рона, послушай меня. Так надо. Ничего не спрашивай, просто сделай то, о чём я тебя прошу, потом объясню. Ну же!
– Ладно.
Чувствуя себя дура дурой, Ровена набрала номер и, услышав глуховатый голос на другом конце провода, или что там у этих сотовых, проговорила текст. В телефоне повисло молчание, собеседник, видимо, тоже завис, услышав этот феерический бред, Ровена уж совсем было решила нажать на кнопку «отбой», но голос вдруг сказал:
– Понял. Если я заеду в течение ближайших двух часов, это будет удобно?
– Конечно.
– Тогда скоро я буду у вас. Хорошо, что вы нашли ключи, мы обыскались уже.
Отложив сотовый, Ровена уставилась на Валентина, который снова склонился над лежащим, щупая его пульс.
Читать бесплатно другие книги:
