Признание моджахеда Тамоников Александр
– Нет! Они преследовали меня от ресторана, где мы с коллегами сидели.
– Понятно. Так я подвезу вас?
– Нет, спасибо. Я тоже на машине, и она стоит у магазина «Спорттовары».
– Опрометчиво было идти к стоянке через дворы, зная, что вас будут преследовать. На что вы надеялись, Валя? На быстрые ноги?
– Не знаю. Не думала, что эти ублюдки решатся на крайность!
Шепель посмотрел на часы:
– Идемте к магазину. Минуты через три здесь будет и «Скорая», и милиция, а я не хочу быть замешанным в этом деле.
Валентина подчинилась.
До стоянки ее автомобиля они прошли быстро и молча. Туркина остановилась у «Ауди». Капитан оценил автомобиль:
– Хорошая машина. Дорогая. Вы, наверное, обеспеченная женщина.
– Я обычная женщина, а вот отец – да, тот обеспечен!
– Ну что ж, рад был познакомиться, до свидания и счастливого пути!
– Вы не попросите моего телефона?
– Зачем?
– Ну... чтобы позвонить как-нибудь! Или вы женаты?
– Я холост. Просто не хочу пользоваться тем, что помог вам! Ведь трудно отказать человеку, оказавшему вам небольшую услугу в экстремальной ситуации!
– Тогда оставьте свой телефон. Я вам позвоню!
– Не стоит, Валя! Да и не позвоните вы! До свидания.
Шепель попрощался, не оборачиваясь, пошел к соседнему проулку, чтобы обойти место своего столкновения с бандитами по пути на стоянку.
Валентина хотела окликнуть его, но... не окликнула. Мужчина, спасший ей жизнь, скрылся в людском потоке. Туркина села в машину, достала из бардачка сигареты и зажигалку. Закурила. Она до сих пор находилась под впечатлением от произошедшего. Но думала не о том, что с ней могло случиться, а о том мужчине, который, не задумываясь, пришел ей на помощь. Она перебрала в уме своих знакомых и, кроме Володи Дольского, не нашла никого, кто решился бы выступить против трех бандитов. И это среди знакомых. Спасший же ее Михаил явился со стороны. Можно сказать, случайно оказался на пустыре. И вступил в схватку с мерзавцами. Причем сделал это так, будто каждый день спасает кого-то. Вот он, образец мужчины. Разве так повел бы себя Сережа Шахристов? Да он на коленях бы ползал, лишь бы бандиты отпустили его. А о ней он и не подумал бы. Но почему Михаил уверен в том, что Валентина не позвонила бы ему? А позвонила бы? Да, позвонила бы. Обязательно. Михаил понравился ей. Сразу, как только она увидела его, еще до того, как он заступился за беззащитную женщину. Но разве такое возможно? Ведь тогда она думала лишь об одном: как избавиться от насильников. Черт, мысли в голове путались. Ну почему он не оставил номер своего телефона? Хотя... Михаил говорил, что работает где-то рядом, в какой-то торговой фирме. Если это так, то Валя найдет его. При ее возможностях это несложно. Да, она найдет его, а что дальше? Приглашение на собственную свадьбу? Одновременно с предложением тайно встречаться? И что Михаил о ней подумает? Вот ситуация. Нет, сейчас все посторонние мысли надо отбросить, тем более что они спутались в такой клубок, что сразу и здесь не распутать. Вот вернется из Афганистана, тогда, возможно, она и найдет его. Или сумеет забыть, заглушить то чувство, которое только что родилось в ней. Чувство глубокой симпатии к этому сильному, настоящему мужчине. Да, сейчас надо переключиться на командировку. А потом и будет потом.
Едва она вставила ключ в замок зажигания, как сотовый телефон издал сигнал вызова. Звонил отец. Валентина ответила:
– Да, папа?
– С тобой все в порядке?
– Почему ты задал этот вопрос?
– Просто внезапно почувствовал тревогу.
– Тревогу?
– Да! И причины тревоги объяснить не могу.
– У меня все в порядке! Еду домой!
– Ну и хорошо!
– Кристина вернулась?
Отец вздохнул:
– Явилась, не запылилась. Пьяная вдребезги. Удивляюсь, как она вообще доехала.
– Странно, раньше такого за ней не замечалось. Что-то купила необыкновенное и обмыла покупку?
– Нет! Она, оказывается, если, конечно, верить ее словам, заехала к подруге, поболтать немного, а та день рождения справляла. Ну, Кристина и справила вместе с ней день рождения. Но мне кажется... хотя это тебя не касается.
– Конечно! Какое мне дело до твоей личной жизни? Ведь я же тебе чужая?
– Не смей так говорить! Какая ты чужая? Единственный родной мне человек. Но обсуждать мои отношения с Кристиной все же не надо. Она – моя проблема и не должна быть твоей.
– Я понимаю тебя, папа. Извини!
– Возвращайся быстрей, дочь, что-то мне сегодня плохо. То тревога внезапно сжимает сердце, то какое-то предчувствие приближающейся беды захлестывает.
– Это оттого, что ты устал и перенервничал. А я скоро приеду.
– Жду тебя, дорогая!
Валентина отключила телефон.
Вот что значит родная кровь. Отец за десятки километров почувствовал, что с дочерью случилось несчастье. От этого и тревога. Но отчего у него какие-то странные предчувствия? Он не знает и до последнего момента, когда ничего уже нельзя будет изменить в плане участия дочери в поездке в Афганистан, не узнает. Так почему его терзают нехорошие предчувствия? Наверное, все же из-за поведения Кристины. Отец знает, что супруга вполне может изменять ему. Она молода, а он не может ей дать того, что требует молодой организм избалованной женщины. От этого и страдает. И следствием страданий являются предчувствия. Надо успокоить его, да и с Кристиной поговорить. Предупредить, чтобы не изводила отца. Нужен молодой жеребец, иди к нему. Забирай полагающуюся при разводе часть имущества и проваливай. Да, Валентина обязательно предупредит Кристину, но... только после того, как вернется из Афганистана.
Туркина завела двигатель и повела серебристую «Ауди» к выезду из города.
Шепель же подъехал к контрольно-пропускному пункту закрытого военного городка в 19:10. Дежурный прапорщик ФСБ открыл ворота, но жестом показал, что ему есть что сказать офицеру Управления по борьбе с терроризмом. Шепель опустил ветровое стекло, и жара буквально ворвалась в охлажденный кондиционером салон «Опеля».
Прапорщик подошел, козырнул:
– Здравия желаю, товарищ капитан! Вас ждут в штабе гарнизона! И полковник Крымов просил, чтобы вы, как приедете, проследовали в штаб сразу же, не заезжая домой!
– Крымов? Хорошо, все понял. Можешь доложить полковнику, что я еду к штабу!
– Есть, товарищ капитан!
Шепель продолжил движение, направив «Опель» к зданию штаба гарнизона. Подумал: посылал его к Потапову Тимохин, а встречает Крымов. Как будто не знает, что за подарок везет начальству отдела спецмероприятий офицер спецгруппы «Орион».
Шепеля в кабинете Управления ждали полковник Крымов и подполковник Тимохин.
Капитан, как положено, доложил о прибытии, передал папку начальнику отдела спецмероприятий:
– Здесь план предстоящей проверки. Она назначена на субботу 15-го числа. Потапов передал, что все это туфта. И дата проверки, и сам план. Реально нас планируют поднять в ночь с тринадцатого на четырнадцатое июля с задачей учебного освобождения заложников по трем вариантам. Первый вариант – освобождение заложников, удерживаемых террористами в одном из торговых центров. Второй – те же действия, но в самолете, захваченном террористами, и третий, наиболее вероятный, освобождение заложников при перевозке их автобусом.
Крымов спросил:
– А Потапов не объяснил, откуда у него такая информация?
– Объяснил. Члены комиссии – депутаты Государственной думы, а значит, лохи в нашем деле. Для полноценной и объективной проверки нужны специалисты. А где их взять, если парламентская комиссия планирует охватить проверкой практически все боевые подразделения спецслужб? Ответ: в Главном разведывательном управлении Генерального штаба. ГРУ под проверку не попадает. И председатель комиссии через руководство разведуправления обращается к командиру отдельной бригады спецназа ГРУ. Просит выделить ему офицеров, имеющих опыт ведения боевых действий в условиях партизанской войны, в том числе опыт освобождения заложников. И выделить на двое суток. На 13 и 14 июля. Командир же бригады когда-то был подчиненным Феофанова. Он и слил генералу информацию о проверке.
– Почему Потапов или Феофанов не предупредили об этом меня по телефону?
– Потому что опасаются, как бы нас не накрыла «колпаком» войсковая часть электронной разведки все того же ГРУ. А их техника зафиксирует любые переговоры, по какой линии связи они ни велись бы.
Крымов потер подбородок:
– Хм, и с чего вдруг решили нас проверить? А главное, почему под проверку попали мы, выполняющие секретные задания руководства?
– Под проверку попали все спецслужбы. Точнее, их боевые подразделения. И «Альфа», и «Витязь», и «Вымпел», и другие отряды и группы.
– Но ГРУ не тронули?
– Значит, разведуправлением займутся позже, если их не отмажет начальник Генерального штаба. А он сейчас набирает вес!
Крымов спросил у Шепеля:
– Это все?
– Нет! – ответил капитан. – Потапов до встречи со мной общался с Казаковым. Так вот, советник Президента передал инструкции сверху, общий смысл которых – не светить перед избранниками народа основную группу «Орион», выставив вместо нее резервное подразделение «Мираж».
– Вот как? Это уже лучше. А то у нас среди избранников народа всякие попадаются. И те, кто готов продаться Западу, тоже. Ладно! Все понятно! Готовим к проверке «Мираж», «Орион» выводим в резерв.
Тимохин проговорил:
– Если до спектакля не проявят себя реальные, а не бутафорные террористы.
– Сплюнь!
– Тут плюй не плюй, а эти ублюдки ни с какими учебными планами считаться не собираются. У них свои планы. О которых, к сожалению, мы узнаем иногда слишком поздно. Но задачу я понял. С завтрашнего дня «Орион» переводится в резервный режим несения службы.
Шепель улыбнулся:
– Верное решение. Хоть по-человечески рыбалку организуем. Резерв есть резерв.
Крымов ответил:
– И не мечтайте! Всем находиться в городке. И без моего разрешения из него ни шагу.
Тимохин спросил:
– Чего ради?
– А того, Саня! Как будто ты не знаешь, что наше руководство весьма изобретательно на всякие выкрутасы. Поступит неожиданно вводная, меняющая кардинально обстановку, мне вас по местным водоемам собирать? Нет уж, увольте. Отдыхать отдыхайте, но на территории части. И по домам, чтобы вызвать можно было в любую минуту дня и ночи! А тебе, Саня, – Крымов взглянул на Тимохина, – вообще никакого резерва. Вместе будем готовить и выводить на проверку «Мираж».
Тимохин вздохнул:
– Вот так всегда. Сначала конфета, потом кнут, со всего размаха. Ладно. Я и сам никуда не делся бы. Работаем, как работали, а тебе, Шепель, – подполковник обратился к подчиненному, – постоянно находиться на связи. Майора Гарина я сам обо всем предупрежу. Ну что, по домам? Все же выходной сегодня.
Крымов кивнул:
– По домам!
Он бросил папку в сейф, и офицеры вышли из штаба.
Капитан Шепель развез начальство по домам, поставил «Опель» в парк боевых машин и также отправился на свою квартиру, вспоминая милую, красивую женщину, которую отбил у бандитов, и так же, как она, сожалея, что не взял номера ее телефона. Впрочем, вряд ли бы у них что-нибудь получилось. Валентина из богатой семьи. А там другие правила жизни. Там все размеренно, рассчитано на месяцы, если не на годы вперед. А Шепель не знает даже того, что несет ему день грядущий. Да если признаться, и не хочет знать. Как говорится, чему быть, того не миновать. А хотелось еще раз встретиться с Валей. Просто так. Встретиться, поболтать ни о чем, посидеть в кафе. Хоть ненадолго побыть обычным мужиком, а не офицером спецназа. Впрочем, последнее невозможно. Он останется офицером при любых обстоятельствах, даже будучи в запасе или отставке. Потому как офицер – это не надолго. Это навсегда! И с Валентиной капитан не встретится. А жаль. Хорошая женщина.
Но ошибался Шепель. Ему предстояло встретиться с понравившейся женщиной.
Глава 3
Воскресенье, 10 июля.
Валентина поднялась в 6 утра. Дорожную сумку, в которую положила все самое необходимое, она собрала накануне вечером. И сейчас ей оставалось привести себя в порядок, оставить записку отцу, чтобы хотя бы первые дни командировки не волновался, и, не привлекая ничьего внимания, выехать в аэропорт.
Она прошла в душ. Затем, немного подкрасившись и уложив волосы, выпила чашку кофе. Но выйти из дома незамеченной ей не удалось. Валя прошла в свою комнату и увидела сидевшего в кресле отца.
Тот спросил:
– Далеко ли на этот раз ты собралась, Валя?
– Папа! Я уже не девочка, чтобы отчитываться за каждый свой шаг. И если помнишь, то работаю. А работа требует, чтобы я сегодня в составе съемочной группы убыла в командировку.
Туркин спросил:
– Почему ты раньше мне о ней не сказала?
– Да потому, что это моя работа. Что, я редко езжу в командировки? И никогда раньше ты не устраивал мне подобного допроса.
– Но почему ты собралась тихо, словно хотела уехать незаметно? Что за командировка тебе предстоит?
Валентина, взглянув на часы, присела напротив отца:
– Во-первых, папа, я собиралась написать тебе записку, во-вторых, не хотела никого будить, в-третьих, отвечая на второй твой вопрос, говорю – командировка обычная, мы едем в один провинциальный город, снять репортаж по письмам воспитанников детского дома.
– Детского дома? Там что-то не в порядке?
– Судя по письмам, да. Не хватает денег ни на нормальное питание, ни на ремонт обветшалого здания, в общем, детскому дому хронически не хватает денег, хотя из бюджета на его содержание выделяются суммы немалые и поступают на счет учреждения вовремя!
Туркин вздохнул. Он поверил дочери:
– Да! Уже у детей воруют. До чего мы так докатимся?
– До того, что подрастающее поколение серьезно пополнит армию преступников, наркоманов, алкоголиков и бомжей! Вот наш канал и желает осветить в полной мере проблемы этого детского дома.
– Ты знаешь что, Валя? Присмотрись к руководству учреждения. Если деньги разворовываются на более высоком уровне, это одно, если их тащат сами сотрудники, совсем другое.
Валентина удивленно взглянула на отца:
– Зачем тебе это?
– Если можно изменить ситуацию, я готов взять на себя содержание этих несчастных детей, лишенных родительского тепла и элементарных условий жизни. Я не хочу, чтобы они стали преступниками, наркоманами, алкоголиками и бомжами. Для начала мне нужна точная информация о том, что там происходит.
Валя улыбнулась:
– Хорошо! Такую информацию ты получишь.
– Сотовый телефон не забыла?
– Нет, но в той жизни, куда мы едем, вряд ли работает мобильная связь.
– И все же прошу ежедневно мне звонить. Если вашей съемочной группе кто-то из местных чиновников станет мешать работать, дай знать мне. Их быстро поставят на место!
– Спасибо, папа, но у канала достаточно своих возможностей, чтобы обойти административное противостояние местных властей.
– У меня их значительно больше!
– А, ну конечно. Я все время забываю, кто мой отец! Хорошо, если что, найду способ связаться с тобой.
Туркин поднялся:
– Ладно, вижу, торопишься. Счастливого пути, дочка, и благополучного возвращения.
– Спасибо, папа. А насчет Кристины ты не переживай, ладно? В конце концов, жизнь всегда можно изменить.
– Не будем об этом. Пойдем, я провожу тебя.
– Не надо...
– Надо! Я и провожу тебя, и сам в парке погуляю, утренним пока еще свежим воздухом подышу!
– Ну, если решил прогуляться, то пошли.
Туркин взял сумку дочери. Они вышли из дома. Валя выгнала из гаража «Ауди». Забрала у отца сумку, бросив ее на заднее сиденье:
– Ну все, папа? До встречи?
– Удачи тебе, дорогая!
– Спасибо! Машину я оставлю в аэропорту!
– Это твое дело. До свидания, дочь! Не осуждай своего отца!
– Я не осуждаю. До встречи.
Валентина завела иномарку, выехала с территории усадьбы, а затем и охраняемого элитного городка и направила «Ауди» к шоссе, ведущему к МКАД.
В Домодедово она приехала в 7:40. На стоянке аэропорта оплатила место за неделю вперед. Возле огромного табло, высвечивающего расписание многочисленных рейсов, ее встретил помятого вида оператор Дольский:
– Привет, Валюша! Как дела?
– У меня-то ничего, тебе, смотрю, совсем хреново. Сергинский приехал?
– Тут! Послал меня тебя встречать.
– Да, видок у тебя, Вова, плохенький.
– Не сыпь соль на сахар, Валя. Еле поднялся. И чего я вчера так нажрался? Ведь не хотел.
– Тебе вообще бросать пить нужно!
– Не спорю, нужно, но не могу.
– Обратись к врачам!
– А смысл? Лечение помогает лишь в том случае, если больной сам хочет вылечиться. Я же, как тебе объяснить, не настроен еще. Да и смысл бросать? Чтобы с ума сойти в своей комнате под вечное ворчание матери?
– Так женись!
Оператор невесело усмехнулся:
– Нет уж, благодарю. Я семейной жизнью сыт по горло.
– Первый раз не сложилось, сложится во второй, в третий раз.
– Не хочу, Валя! У, черт, ты постой тут, я в туалет сбегаю.
– Рвет?
– Начинает! И что за организм? У других голова болит, а тут выворачивает наизнанку. А дальше еще хуже будет.
Дольский скрылся в толпе пассажиров.
Валя прошла к киоску, торгующему напитками. Купила две банки пива «Бавария».
Вернулся Дольский бледный как смерть.
Валентина протянула ему банки:
– Возьми, похмелись!
– Пивом? Пивом, добрая твоя душа, не похмелишься. Так, облегчишь состояние на полчаса, а потом выплюнешь это пиво в переваренном виде.
– Так как тебя в порядок привести?
– Нужна водка!
– Где ж ее здесь взять?
– Да взять не проблема, проблема, на что взять.
– Ты же командировочные получил!
– Получил, вот только утром нашел в карманах всего пару сотен.
– Куда ж остальные деньги делись?
– Не знаю. У матери спрашивал, говорит, не брала, наверное, потерял.
– Когда успел? Тебя же Ненашев до дома довез. Или нет?
– Довез! Только я, проспавшись, в рюмочную метнулся, а там, как у Высоцкого, друзья. Еще с детства. Вернулся домой на автопилоте, в два часа.
– Ясно! Говоришь, знаешь, где можно купить водку?
– Знаю!
– Тогда держи!
Валентина достала из сумочки деньги, отсчитала половину суммы, передала оператору:
– Это тебе и на водку, и на расходы.
Дольский приложил руки к сердцу:
– Валя! Ты необыкновенная женщина. Как вернемся, я все тебе верну!
– Вернешь, вернешь, давай поторапливайся.
Как только отошел оператор, к Туркиной подошел руководитель съемочной группы:
– А ты чего здесь? И где Дольский?
Валентина ответила:
– Во-первых, доброе утро, Антон Дмитриевич, а во-вторых, я сама жду Володю, он ненадолго отлучился.
– Похмеляться пошел. Ну, черт. А ведь уже посадку на наш рейс объявили. А нам же и регистрацию, а главное, таможенный досмотр еще проходить.
– Успеем!
– Ну, Вова!
– Да не трогай ты его! Сейчас объявится.
И точно, спустя десять минут появился Дольский, оживший, покрасневший, весьма довольный жизнью. И если бы не перегар, то никто сейчас и не подумал бы, что вчера оператор напился до чертиков.
– А вот и я! Все в сборе?
Сергинский укоризненно покачал головой:
– Ну разве так можно, Володя?
– А чего? Все пучком! Пошли на регистрацию.
Самолет «Аэрофлота» «Ил-86» рейса Москва – Ташкент вылетел из Домодедово точно по расписанию в 10:30 московского времени. В салоне во время полета оператор еще пару раз приложился к бутылке. Видя, что Дольского повело, Валентина отобрала у него бутылку:
– Все, Вова, теперь до возвращения в Москву – сухой закон. Как хочешь, преодолевай похмелье, но больше водки не получишь. Тем более в Афганистане не принято пить спиртное.
Стюардесса объявила о том, чтобы пассажиры пристегнули ремни, лайнер начал снижаться и в 14:40 по московскому, в 16:40 по местному времени плавно коснулся шасси бетонки Ташкентского аэропорта. Взревели двигатели. Пилоты переложили реверс для торможения, и вскоре лайнер остановился прямо у здания аэропорта. Подали трап. Пассажиры, выходя из самолета, пешком направились к сектору пограничного и таможенного досмотра узбекской стороны. Пошли было к сектору и Сергинский с коллегами, но их остановили на полпути два молодых узбека, представившиеся сотрудниками местной службы безопасности. Один из них спросил у Сергинского:
– Съемочная группа канала «Экспресс плюс»?
– Да! – ответил руководитель группы.
Мужчина представился:
– Юлдаш Рахимов. Рядом Усман Шарипов. Нам приказано обеспечить ваш перелет в Термез. Один вопрос: багаж в Москве сдавали?
Сергинский ответил:
– Нет! Все при себе держали, да и нечего сдавать было.
Рахимов удовлетворенно кивнул:
– Это хорошо. Пройдемте в микроавтобус.
Только сейчас журналисты увидели стоявший метрах в двадцати от трапа немецкий микроавтобус.
Сергинский спросил:
– А как же досмотр?
Рахимов улыбнулся:
– Считайте, вы его прошли.
– А куда мы поедем?
– Недалеко! На военный аэродром, что базируется по соседству с аэропортом. Там сейчас грузится транспортный борт «Ан-24». На этом самолете мы с вами полетим в Термез!
Читать бесплатно другие книги:
