Крестоносцы Сенкевич Генрик

– «Говорит Ромео Фокстрот»

– «Потанцуем?»

– У тебя даже Ромео Фокстрот имеется. Командир огневой группы. Я удивилась, когда ты выискал его. Я думала, это шутка, а он на самом деле Ромео Фокстрот. Приходит на прививку, я спрашиваю, как фамилия. Называет себя Ромео Фокстротом. Я намекнула на его ерничанье, а он на самом деле не врет. Отец сходил с ума по «Апокалипсису», – говорит, – а сам я из Огайо. Я смотрю, а у него на кармане написано «Р.М. Фокстрот». Тогда я кивнула и сделала этому Ромео Фокстроту укол.

– «Понеслось психологическое воздействие. Вруби погромче, сынок».

– «Полет валькирий» вы врубаете не хуже Килгора. Не знаю, насколько подобное ужасает сыновей джихада, но вроде весело. Мать долго не могла смотреть этот фильм. – Джин снова остановила картинку и откинулась на подушку. – И «Взвод», и все другие фильмы. Едва увидит, как горят джунгли от напалма, так сразу слезы на глазах. Отворачивается, уходит. Она от самого начала и до конца, с небольшим перерывом, когда я родилась, находилась все время в самом пекле. Привыкнуть, говорит, невозможно. Отец смотрел как раз спокойно, а она – нет. Джека Тобермана вспоминала, многих ребят из их «Тигриной стаи», которые домой в гробах вернулись. Не забыла ни одного, всех помнила. За кого боролась, но спасти не смогла. Смерть оказалась сильнее. Знаешь, мне сегодня Михраб рассказала, – молодая женщина приподнялась на локте, взглянув в лицо Майка, – об уходе украинцев с элеватора. Их там нет.

– Как это? – Майк резко повернулся. – Таких приказов не было. У них вчера стреляли, даже ранили кого-то.

– Да никого там не ранили, и стреляли только Аль-Каида. Украинцы не стреляют, ты же знаешь. Ранения у них тоже не наблюдаются. Какие ранения, если они все в БТРах сидели и носа не показывали. Они вызывали «Черный ястреб», причем летала Мэгги. Она говорит, с ними чуть в аварию не попали. У одного украинского десантника скрутило живот. В столовой, значит, перегрузился. Нельзя же столько есть всего подряд, никто не отнимает. И вечером все будет, и завтра утром тоже. Как же, дорвались, и по радио сообщают, дескать, аппендицит, аппендицит, острый приступ! Санинструктор такой диагноз поставил. Мэгги понеслась, как шальная. На операцию скорее надо, чтобы осложнение не случилось. Им приказали обеспечить безопасную площадку для приземления вертолета, а они ничего не понимают. Don’t understand, и хоть разбейся. Слава богу, сами сообразили. Что-то такое организовали на пустыре, прямо в городе.

– Безопасная площадка, – Майк иронично усмехнулся, – безопасней не бывает.

– Вот-вот. Они-то с места бояться сдвинуться, опасаясь мнимой бомбы. Потом вроде по периметру рассредоточились. Научили-таки украинцев на скорую руку на базе. Смотрят, где вертолет. Вроде нет вертолета, а он уже над ними висит – просто без всяких огней, а украинцы к такому не привыкли. Потом сообразили, начали какие-то ракеты сигнальные запускать, обозначили место посадки сигнальными огнями. Смотрите, дескать, сыновья джихада, стреляйте, сколько угодно. Мэгги просто в ужас пришла. С приборами ночного видения мы их видим и безо всяких ракет. Где искать, тоже знаем. Не надо нам ничего обозначать. Пилота ослепили, поэтому пришлось прожектор включать вопреки всяческим инструкциям. Она говорит, мы решили, нас сейчас с соседних домов точно в клочья разнесут, но, слава богу, обошлось. Потом и того хуже. – Джин взяла у Майка сигарету, затянулась и вернула ему. – Сели в точности как в этом фильме. – Она кивнула на компьютер. – Садимся, забираем, улетаем, а раненого-то нет. Он еще не готов, оказывается. Они говорят, мы думали, вы еще кружочек сделаете. Какой такой кружочек? Мол, на вираж пойдете. Зачем? Притащили этого больного. Мэгги его взвалила на борт, и до свидания. Улетели в результате всего в кромешной тьме. Она еще в машине определила полное отсутствие у украинца аппендицита. Хотела просто дать слабительного, но в вертолете уже поздно. Пришлось везти на базу, оформлять по всем правилам. Короче говоря, прокатился на славу.

– Да, с ними морока одна. Впрочем, русские тоже вояки так себе. – Майк стряхнул пепел с сигареты.

– Нет, – возразила Джин. – У русских большой опыт в Чечне. Они там сначала тоже дров наломали, но потом переломили ситуацию. С русских больше прока, а вот украинцы… – Она грустно покачала головой. – У них последний боевой опыт – Вторая мировая война. Все офицеры по ней научены, но когда это было?

– Твоя Михраб ничего не напутала? – Майк внимательно посмотрел на Джин. – Они не могли просто так уйти с элеватора, не поставив в известность командование коалиции. Элеватор, как известно, одна из самых главных опорных точек. Может, они просто тихо сидят, мечтая, например, как бы их поскорее заменили на поляков.

– Нет, – уверенно ответила молодая женщина. – К Михраб домой ночью приходили бандиты. Доктор Фарад говорит, их становится все больше и больше. Они заставляют младшего брат Михраб заложить бомбу на элеваторе и водили его туда смотреть что и как. Кроме того, доктор Фарад сообщил о фактической временной отмене обучения в школах и совете женщинам по минимуму выходить из дому. Это плохой знак. Похоже, после недель затишья снова будет жарко. Ну или злобно, как выражается твой любимый Билл Килгор. – Джин улыбнулась, поцеловав любимого мужчину в нос.

– Неужели парень согласился заложить бомбу?

– Нет. Но они в панике, вся семья. Ему дали сутки на размышления, и если молодой человек не согласится, всех убьют. Я сказала ему ответить утвердительно. Надо как-то воспрепятствовать катастрофе.

– Сделаем, если надо. – Майк поднялся, сел на постели, затушил сигарету в пепельнице. – Поведение украинцев мне, мягко говоря, не нравится. Такие козлы! Мы с ними в первый раз на патрулирование выехали – показать город, научить азам, ведь они даже минной обстановки не знали, как будто не в курсе возможного минирования улиц. Преследовать головорезов отказались. Майор говорит – мы, капитан, знаете ли, за ними бегать не будем и подождем, пока они сами к нам подъедут. Я спрашиваю: кто подъедет, Аль-Каида? Для чего? Как следует влупить из гранатомета? Майор не понял юмора. Здесь, на базе, учили их управляться с холостыми патронами, а они бегут к двери дома, видимо, ожидая увидеть украинскую хату и их матерей, встречающих сыновей с распростертыми объятиями. Прямо напротив двери, ни одного маневра в сторону. Зачем? Том вышел в качестве боевика, саданув холостыми прямо в живот. По сути, он всех положил. Аль-Каида, как всем известно, стреляет вовсе не холостыми. Значит, они ушли с элеватора… – Майк встал, подошел к столу, взглянул на карту города. – Насколько я понял, в последние дни украинцы не патрулировали улицы, отсиживаясь на базе и ссылаясь на распоряжения из Киева. Боевики разгуливали вокруг, потрясая оружием, но ни разу не открыли огонь ни с одной вышки. Опорные пункты эти украинцы должны были удерживать.

– Мы сможем что-либо сделать? – Джин тоже встала, подошла сзади, обняв Майка за плечи. Она прижалась обнаженной грудью к его спине. – Помочь Михраб и ее брату?

– Я же все сказал. – Он положил свою руку поверх ее руки. – Мы захватим элеватор. Завтра утром. Точнее, сегодня. – Мужчина взглянул на часы. – Когда рассветет. Ты говоришь, он согласится сегодня ночью?

– Думаю, да.

– Сразу они ему бомбу не вручат. Не будут же они с ней бегать по городу. Скорее всего, все перенесется на следующую ночь, или, зная лень украинцев, злодеи попробуют провернуть грязное дельце днем, но мы им не позволим. Я выставлю своих людей на патрулирование и выгоню украинцев с базы. Нечего верещать про свой Киев. В конце концов, старшинство командования за Штатами, хватит с ними нянчиться. Покапризничали, и будет. Город разделен рекой и многочисленными каналами. – Майк снова посмотрел на карту. – Их я отправлю на улицы. Пусть там покатаются на БТРах. Проветрятся, не высовывая носа. Они это умеют. Продемонстрируют присутствие, а мы возьмем под контроль мосты. Я поставлю снайперов для вероятной локализации боевиков. На элеватор не помешает поставить и снайперов, и пару ребят с пулеметами. Удерживая элеватор, мы можем простреливать два района, где располагаются основные позиции бандитов, а также контролировать подступы ко всем мостам через реку. Настоящая крепость, хорошие толстые стены, окна на все стороны, все подступы простреливаются, его не взять и батальоном. Зачем они оттуда ушли? – Мужчина вновь недоумевал. – Мы специально оставили украинцам эту позицию, зная их способности и подготовку. Кстати говоря, самую надежную. Ко всему прочему здесь рядом находится мельница приличной высоты. Ее тоже возьмем под контроль, и головорезам будет сложнее подлезать близко.

– Я обещала доктору Фараду и Михраб взять под контроль больницу. Они придут туда с семьями, и все другие сотрудники тоже.

– Мы так и сделаем. Речь идет об окраине. Чувствую, самый крупный теракт в исполнении брата твоей Михраб не состоится. – Майк повернулся к Джин. – Сама девушка будет в целости и сохранности. Все остальные твои друзья тоже. Ты завтра поедешь со мной. Приготовься, – напомнил он. – Надо переводить нашим товарищам по коалиции, иначе они наломают кучу дров.

– Я готова. – Джин неотрывно посмотрела на Майка. – Завтра Мэгги меня заменит. Я договорилась с ней. Вся эта экипировка… Боже мой! Всякий раз, когда я спрыгиваю с «Хаммера» в бронежилете и с полной разгрузкой, я думаю о своем падении и возможном повреждении ног.

– Что делать, док? Безопасность сейчас главнее всего.

– Я знаю. Где будешь включать «Полет валькирий»? Прямо на элеваторе?

– Да. Злодеи все поймут.

– Чарли не катается?

– Сыновья джихада тоже. У тебя еще есть время поспать. – Майк понизил голос, и молодая женщина расслышала в нем мягкие нотки нежности.

– Я не хочу спать. Всякий раз, когда я уезжаю с базы, я думаю о своем возвращении назад, к тебе. – Приникнув лбом к его плечу, она ласкала пальцами шею и коротко остриженные волосы на затылке Майка. – Я не могу спать. Я хочу быть с тобой. Всегда, каждую минуту. Пока не получается…

– Сейчас мы вместе, Джин. – Он поднял ее голову, взглянул в лицо, поцеловал лоб, глаза, губы.

– Я знаю, – прошептала она, отдаваясь страстной и нежной ласке Майка.

– Так и будет, не сомневайся. Пока мы оба живы, останемся вместе…

– Говорит Ромео Фокстрот. Мы на исходных позициях, сэр.

– Понеслось психологическое воздействие. Вруби им погромче, Фокс. Потанцуем?

– С удовольствием, сэр. Занять оборону, ребята! Вы все помните.

– Это кино? – Сержант Михальчук повернулся к Джин.

– Нет, не кино.

Справа послышался первый взрыв.

– Как видишь…

– Ромео Фокстрот, да и музыка.

– Тоже смотрел «Апокалипсис»?

– Само собой!

– Понравилось?

– Ага!

– Тогда смотри в прицел. Договорились?

– Откуда ты русский знаешь?

– Мать русская.

– Эмигрантка?

– Угадал. Смотри в прицел.

С базы выехали еще затемно. Впрыгнув в украинский БТР, Джин сразу же ударилась коленкой обо что-то твердое. «Наколенник хорошо смягчает, – промелькнула мысль, – а то так сразу инвалидом и останешься, не доехав до Аль-Каиды. Свои же союзники по коалиции искалечат».

– Кто старший? – спросила молодая женщина, стараясь скрыть боль.

– Я. Что-то случилось? – откликнулся парень с широким славянским лицом, находившийся ближе всех. – Ты кто?

– Капитан Роджерс, – сказала Джин. – Прибыла для корректировки совместных действий. Вам должны были сообщить по радио.

– У нас по радио ничего не слыхать, – усмехнулся парень. – Только на одной частоте разрешено общаться, а там все штаб забил со своими приказами. Неужели бабу прислали? – повернулся он к остальным, и послышались смешки.

– Отставить. – Молодая женщина строго прикрикнула на украинцев. – Расскажите-ка мне об этом, – показала она на ящики, занимавшие половину внутреннего пространства в БТРе. – Как фамилия? – Джин взглянула на старшего. – Докладывать офицерам вас не учили? Уже запамятовал?

– Мисс, то есть мэм, сержант Михальчук я, – смутился молодой человек. – Ящики… Ну, – он снова замялся, – наш водитель тут водой минеральной запасся, которую ваши привозят. Потом хочет арабам втолкнуть. В город же едем.

– Вы с ума сошли? – Джин с трудом поверила в услышанное. – Вы для чего в город едете? На рынок водичкой торговать? Немедленно все выгрузите и освободите пространство.

– Э-э, просто…

– Можно просто Джин. Воду всю вон отсюда и немедленно. Тут не продохнешь, кроме того, у вас пулемет не поворачивается. – Она потрогала оружие. – Как вы стрелять собираетесь?

– Так нам стрелять запрещено, поэтому холостыми заряжено.

– Ящики наружу, зарядить боевыми! Без всяких разговоров. Понятно? Приказ капитана Фостера.

– Какого капитана?

– Капитана Фостера, американского командира операции.

– Чего делать? – Михальчук повернулся к товарищу. – Комбат-то наш ничего не поймет.

– Пока ящики вытаскивай, – одернула его Джин.

– Да, правильно. Давай, Леха. Слушай, Джин, – Михальчук повернулся к ней, – оружие у нас не стреляно. Один раз только пуляли в использованные мишени, а больше не позволили. Кому как от предшественников досталось, тот так и палит. Самим стрелять не разрешают, ведь каждый патрон на счету.

– Вы для чего сюда приехали? Кока-колу продавать? – Джин с явным сарказмом наклонилась к сержанту. – Не подскажешь?

– Ты меня спрашиваешь? – Тот явно разозлился. – Считаешь, я первый день в армии, порядков не знаю? Ты вот его спроси. – Михальчук кивнул на наушник. – Комбата нашего. Все матерится, едрена вошь. Боезапас всего четыре рожка. Много тут навоюешь? Ты вон как обвешалась, хоть и баба, женщина. У нас в помине ничего такого нет. Утром опять пересчитывали. Не дай бог, у кого лишнее. Парамон, заткни комбата, чего ж он так визжит. Слушать тошно. Скажи, помехи, не слышим. Пусть переходит на другую частоту. Послушаем лучше мисс. У них явно порядка больше.

– Амари-3, Амари-3, – Джин услышала в наушниках голос Майка. – Говорит Герцог-6. Джин, как там наши приятели? Готовы? Выдвигаемся.

– Герцог-6, – ответила она. – Я Амари-3. Прием. Майк, у них оружие не пристреляно, боеприпасов нет. Командиров толковых, похоже, тоже.

– С командирами там давно все ясно. Пусть действуют. Сейчас уже поздно менять им оружие.

– Ясно. Сержант, – Джин повернулась к Михальчуку, – приказано выдвигаться. Поехали.

– Поехали, Виталька. – Тот толкнул водителя в плечо. – Амер приказал двигаться вперед.

– Как войдем в город, – продолжал Фостер, – пусть выходят из машин и продвигаются под их прикрытием.

– Ни за что. – Михальчук криво улыбнулся. – Комбат описается.

– Майк, они говорят, им запрещено покидать БТРы.

– Скажи, когда им шарахнут из гранатомета, они сгорят там заживо.

– Сами знаем, но ты послушай, Джин. – Михальчук подсунул молодой женщине свой наушник.

– Стрелять только в воздух! Стрелять только в воздух! – Она услышала, как кричит украинский майор, срываясь на фальцет. – Михальчук, вы слышите, только в воздух.

– Кого мне слушать?

– Я думаю, Майка.

– Тот меня под суд отдаст! Нет, спасибочки.

– Если БТР взорвут, то все, конец. – Джин пожала плечами.

– Верно. Парамон, организуй помехи.

– Минуточку. Готово!

– Я Ястреб-3, Ястреб-3. Вас не слышно.

Рассвело. Через плечо водителя виднелась улица, полная дыма. Впереди горели покрышки и слышались крики бушующей толпы. Через несколько мгновений раздались оглушительные удары по броне – бросали камни.

– Давай, Парамон, лупи!

– Ты чего, обалдел?

– Сделать несколько предупредительных выстрелов в воздух! – снова заверещал в наушник комбат. – Несколько выстрелов в воздух!

– Отойди! Пропадать, так ради мисс и ее Майка, – Михальчук усмехнулся и дал очередь из пулемета. – Да здравствует Америка! Домой в Киев нас точно не пустят. Вы нас, мисс, у себя на ранчо не пристроите, – парень взглянул на Джин, – за скотиной ухаживать, к примеру?

– У меня ранчо нет. – Она покачала головой. – В беде не бросим, не волнуйтесь.

Почувствовав запах жареного, толпа заметно поредела. Камни больше никто не бросал.

– Амари-3. Молодцы! – Джин услышала голос Майка. – Так держать.

– Миха, смотри, они запутались в проволоке. – Водитель показал на второй украинский БТР, который так и не сделал ни одного выстрела.

– Давай маневрируй. Надо прикрыть их, а то ведь пожгут!

БТР встал, перегородив улицу.

В украинском эфире царила полная тишина. Потом что-то затрещало, и послышался мертвецкий голос комбата:

– Парамон, ты стрелял?

– Не, не я. Миха.

– Молодец…

– Амари-3, говорит Герцог-6, – молодая женщина снова услышала голос Майка. – Джин, элеватор и больница в наших руках. Потерь нет. Твои друзья в безопасности.

– Спасибо, Майк. Я волновалась за них.

– Передай украинским товарищам, их полковник устроил скандал нашему генералу. Возможно, их отзовут на базу.

– Да пошли они, – выругался Михальчук, когда Джин передала ему слова Майка. – Кто хочет, пусть возвращается, а мы останемся. Надоело уже по углам прятаться. Раз в жизни приехали на настоящее дело, а дела нет. Стыд один. Скажи своему Майку, если наши сдуют, готов поступить под его командование. Меня не оставят в Ираке. Все равно домой заберут, а там хоть трава не расти.

– Майк, тут один взбунтоваться решил. Под твое командование просится.

– Если тот, кто стрелял, я его возьму, – Фостер рассмеялся. – Остальные тоже никуда не денутся. Чихать на их полковников. Есть дела поважнее.

– Ястреб-3, Ястреб-3, генерал Собора на проводе. Прием.

– Вот черт! – Михальчук вытер испарину со лба. – Сейчас точно пошлет на губу. Такой только команду даст, и все.

– Кто такой генерал Собора? – спросила Джин.

– Наш официальный представитель, командующий.

– Сынок… – раздалось в наушнике.

– Однако, – удивленно пробормотал Михальчук.

– Это первый бой в истории Украинских вооруженных сил! Он войдет в историю! Всех представить к поощрению. Молодцы!

– Понесло… Речи умеют толкать. Советская выучка. Сейчас доложат президенту, а потом и Ющенко позвонят. С них станет. Мы всего-то раз стрельнули, причем сами не знаем в кого.

– Амари-3, Амари-3, – Майк отвлек Джин от излияний украинского генерала, – поступил сигнал от местной полиции. У кирпичного завода группа вооруженных автоматическим оружием людей выкрикивают исламистские лозунги и жгут машины. Нашим приятелям ближе всех туда. Пусть немедленно разворачиваются и выдвигаются.

– Сержант, приказано двигаться к кирпичному заводу, – передала она Михальчуку.

– Понятно, мэм, – кивнул он. – Парамон, глуши Собора, и так все ясно. Поехали к заводу. Где это? – Он посмотрел на карту. – Ага, по трассе. Прокатимся. Жми, Виталька. Парамон стрелком справа, Леха – слева.

– Слушаюсь.

– Тебя самого-то как звать, сержант? – спросила Джин. – Миха?

– Не, – ответил сержант. – У меня кликуха такая, между своими. Вообще Саня я, Александр.

– Будем знакомы, Александр. – Сдернув перчатку, она протянула ему руку. – Мое имя ты знаешь.

– Ни хрена себе. – Сержант пожал Джин руку, явно скрывая смущение. – Амерскому офицеру руку пожать… Такое только в кино видел, встреча на Эльбе. Даже в самых радужных снах не приснилось бы.

– Времена меняются, слава богу, – задумчиво сказала Джин. – Теперь мы работаем вместе. Почему с элеватора ушли? Ты в курсе? – Молодая женщина серьезно взглянула на сержанта.

– Еще б не в курсе, – криво усмехнулся тот. – Наша точка. Мы там и торчали, а наш комбат, Хмелев, приказал мне спросить у арабов, нужны мы им тут или нет.

– Почему у арабов? Он у командования должен спросить.

– Так ты ему вдолби, попробуй! Он же здесь миротворец, мать его. Сюда не воевать приехал, а мирных жителей защищать. Тупая советская башка! К чему ему империалистическое командование, раз он сам якобы все знает? Арабы и ответили: мол, все спокойно, уходите, уходите. Комбат никогда ничего не поймет, даже если ему башку арабы ножиком отрежут. Я ему говорю, элеватор имеет важное стратегическое положение, а он приказал заткнуться, не вмешиваться. Говорит, не понимаешь политической ситуации. Американцы – крестоносцы и захватчики, а мы, украинцы, миротворцы, спасаем мирных жителей. Вот только где тут мирных отыщешь?

– Сам такое придумал? – Джин покачала головой. – Наверняка в штабе коалиции не знают о его убеждениях.

– Хрен его знает. – Саня пожал плечами. – Вряд ли, ведь сам он фиг чего придумает. Тупее пробки. Из Киева его накачали разной лабудой. Дескать, все должно быть точно в соответствии с миротворческой миссией и уставами. Вот он и старается. По этому уставу сегодня, когда поступил приказ прокатиться в город, он такое устроил, мать его. – Сержант безнадежно махнул рукой. – Исламисты, видать, прознали. У нас же своих переводчиков нет, а на самом деле просто деньги тратить не захотели. Мол, как-нибудь обойдемся. Пришлось брать из местных, а они, все как один, работают на две стороны, шпионя в пользу исламистов. Доложили. Утром и началось. Огромная толпа окружила базу, камни стали швырять, стекла побили, а мы? – Парень снова усмехнулся. – Мы не стреляем. Кто только не сбежался. Замкомбрига прибыл, офицеры штаба бригады прибыли, наш комбат. Исламистам все равно, они орут и орут. Всех нас камнями забросали, но мы-то не стреляем. Уже целого стекла ни одного нет, и на БТРе повредили прицел пулемета. Вдалеке, я вижу, – он вытер испарину со лба, – сразу заметны люди, которые суетятся, организуют бучу. Их снять парой очередей, и все мигом закончится. Вся толпа – в основном подростки четырнадцати – пятнадцати лет. Зачем? Пусть орут. Автобусы прикатили, собрались нам путь перекрыть, чтобы мы с базы не выехали к вам на соединение, а наши офицеры стоят, молчат. Никто не может ответственность на себя взять. Друг на друга смотрят – ты или ты? В общем, позвонил генерал Собора, ему доложили. Он выдал команду – они, мол, голодные, пошлите им сухие пайки, тогда сразу разойдутся. Не фига, а? – Михальчук покрутил пальцем у виска. – Послали сухпаи, так они нам все обратно закинули со смехом. Прямо консервными банками по башке, да с камнями, естественно. Вот стыд. Парамон, скажи. – Он повернулся к товарищу.

– Да уж, – кивнул тот.

– Тогда как вы выехали?

– С горем пополам, ведь нам не привыкать, но сначала твой капитан, наверное, брякнул по связи. Мол, куда запропастились, ждем. Тут наши забегали. Объявили построение во дворе всего личного состава базы. Выходят только три БТРа, а построение объявили всей базе. Юмор, и только. Инструктаж перед маршем, так сказать. Большая часть народа вообще никуда маршировать не собиралась. По мне, собери внутри здания базы старших машин, растолкуй, что к чему, и погнали, но у нас железная дисциплина, полный порядочек, все по уставу. Базу ты нашу видела?

– Нет.

– Бывшее здание школы. Забор низкий, и наши палец о палец не ударили для его замены. Вокруг дома до противника максимум метров двести. С крыш этих домов исламистам прекрасно стреляется. Двор как на ладони. Весь батальон положить можно. Наши в голову такие мелочи не берут. Выстроили всех, как на расстрел. Короче, представь себе, стоят пацаны в касках, им по голове камни бум-бум, а комбат Хмелев перед строем вопит – доводит до сведения порядок построения, частоты для переговоров, скорость и дистанцию. Главное, все по уставу. То с одного края, то с другого бьют. Мать честная, опять попали по башке! Все сообщил, кроме самого главного – для чего именно выдвигаемся и наши действия при входе в город.

– Как же вы этих арабов разогнали?

– Мы и не разгоняли. Ваш капитан, видимо, сообразил, что нас заперли, или просто доложили ему. Не украинское начальство, конечно же. Наши обосрутся, но не доложат. Прилетел вертолет американский, без лишних разговоров пару ракет пустил. Всех как ветром сдуло. У Парамона до сих пор шишка на голове. Каска съехала, так ему и попало камнем. У нас ведь, Джин, – Михальчук махнул рукой, – ни одного инструктора нет, который хоть когда-нибудь занимался настоящим делом. Хоть бы в Чечню к русским на экскурсию съездил. Посмотреть, как военные действия ведутся. Все только теоретически. Главное, в тетрадке по мерам безопасности расписаться. Не расписался – каюк, с живого не слезут. Все уставы написаны по Великой Отечественной, даже про удержание линии фронта. Здесь-то какая линия? Все в городе происходит. Ты едешь, они с гранатометами в своих повязках красных и зеленых на голове туда-сюда шныряют. Кругом дети, женщины, рынок, базар, школа, жизнь идет. Это ж не Сталинград, откуда всех эвакуировали и дома пустые стояли. Тут все жители на месте. Днем они обыкновенное мирное население, а вечером помогают Аль-Каиде, или даже если не помогают – все равно, находятся рядом с тобой. В наших уставах ничего подобного не объясняется. Выкручивайся, как знаешь. Устав нарушишь, так схлопочешь взыскание.

БТР встряхнуло, и он завибрировал.

– Чего там, Виталька? – Михальчук повернулся.

– Да, яма, черт ее. Тут такие ямы на дорогах, почти кратер на Луне. Никак не объедешь.

– Ясно.

– Миха, на завод похоже, – доложил Парамон. – Горит что-то. Народу полно.

– Дай посмотрю. – Джин отодвинула сержанта и тут же спросила: – На что вы смотрите? У вас все грязью заляпано, не исключая прицелы.

– Сам знаю. Стрелять кто-то собирался? Или такой приказ отдавал? – огрызнулся Михальчук. – Теперь на базе чистить будем, не у них же под носом.

– Ясно, не злись.

– Ладно. На кого злиться-то? На себя и на проклятого комбата…

– Герцог-6, говорит Амари-3, прием, – произнесла молодая женщина по радио. – Мы у цели. Вижу несколько горящих автомобилей и много людей.

– Амари-3, говорит Герцог-6, – в ответ она услышала уверенный голос Майка. – Прикажи им спешиться и продвигаться вперед под прикрытием машин. Там должна быть местная полиция. Работайте с ними.

– Все ясно, Герцог. – Джин повернулась к Михальчуку: – Вылезаем, и под прикрытием.

– Понял. Давай, ребята.

– Ястреб-3, Ястреб-3, почему не докладываете? – снова ожил украинский эфир. – Где находитесь? Ваше местоположение?

– Иди ты!

Несколько человек в форме ICDC, отделившись от толпы, уже бежали к БТРам.

– Вот, приехали, – Михальчук сплюнул, – как с ними разговаривать? По-ихнему мы вообще не бум-бум.

– Я знаю арабский. – Джин успокоила его. – Скорее всего, они говорят по-английски. Их учат.

– Мэм, – заметив ее форму, к Джин подскочил иракский лейтенант, – они были на белом пикапе, и сейчас уехали в сторону Эль-Кута.

На украинцев он вообще не обратил внимания.

– Ясно. Майк, – сообщила она по рации, – они уехали к Эль-Куту.

– Постарайтесь их догнать.

– Спасибо, лейтенант. – Джин кивнула иракцу. – Разбирайтесь здесь. Думаю, назад они не вернутся. Саша, – повернулась она к Михальчуку, – все в машину. Надо их догнать, а не допускать безнаказанность.

– Сейчас влупим, не волнуйся.

По шоссе от Эль-Хая до Эль-Кута мчались на полной скорости. Навстречу не попалось ни одной машины.

– Попрятались, ублюдки, – мрачно констатировал Михальчук. – Шмона боятся. Куда им тут спрятаться? – Он пожал плечами. – Кругом все какие-то поля, поля… Даже, впрочем, и не поля, а пустыня каменная.

Вдруг впереди показался автобус.

– Остановить его? – Михальчук повернулся к Джин. – Мало ли, кто такие. Может, на подмогу едут.

– Останови. Досмотр обязателен по всем инструкциям.

– Парамон, тормози туристов.

Несколько украинцев побежали к автобусу проводить досмотр. Через минуту к сержанту подскочил Парамон.

– Миха, там след от машины, причем слева. Они, видимо, тут с дороги съехали.

– Где? Покажи!

Джин и Михальчук побежали за ним.

– Точно, след от пикапа. – Сержант кивнул. – Очень кстати мы остановились, а могли бы запросто проскочить.

– След на камнях быстро исчезает. Верно, – согласилась Джин. – Пыль сметет ветром, и все.

– Куда они поехали? – Михальчук взглянул на карту.

– Миха, автобус осмотрели, – доложил Парамон. – Вроде ничего подозрительного. Обычный народец, в город едут. Женщины в основном.

– Отпускай их. Пусть отчаливают побыстрее.

– Слушаюсь.

– Джин, тут деревенька какая-то. – Михальчук показал на карту. – Думаю, сюда ломанули. Надо им где-то спрятаться, переждать, а тут от дороги далеко. К тому же они знают о запрете съезжать с дороги.

– Запрет?

– Мины. Могут быть мины. Молчи. – Он прикоснулся пальцем к ее губам. – Сам знаю, что идиоты.

– Мины, конечно, могут быть, но здесь один камень.

– Ослу понятно, но только не нашему комбату.

Автобус отъехал.

– Джин, шефу скажи, скоро к деревне поедем, – попросил Михальчук, забираясь на БТР. – Наверняка они там. Не так и далеко. Нашему лучше не докладывать. Он такое поднимет! Его инфаркт схватит, но съехать с дороги не разрешит ни за что.

– Хорошо. Герцог-6, я – Амари-3, – произнесла Джин. – Бандиты съехали с трассы и, скорее всего, укрылись в деревне. Собираемся продолжить преследование. Прием!

– Амари-3, я Герцог-6, преследование разрешаю. Действуйте по обстоятельствам. При необходимости вызывайте вертолеты огневой поддержки.

– Вот это командир. – Михальчук весело улыбнулся. – Говорят, амеры воевать не умеют. Кто еще не умеет, хотел бы я знать. Во всяком случае, команду дать у них не заржавеет. Ладно, ребята, по машинам. Наконец-то что-то серьезное.

– Миха, комбат…

– Парамон, заткнись. Ты для чего сюда приехал? На базе отсиживаться? Организуй комбату помехи, чтобы не вмешивался, не отрывал от дела.

– Слушаюсь.

Белый пикап увидели издалека. Он стоял на подъезде к деревне. Почти сразу послышалась перестрелка.

– Там уже воюют без нас, – произнес Михальчук с сарказмом и передал бинокль Джин. – Взгляни. Похоже, их в деревню не пускают.

Она поднесла бинокль к глазам. В окулярах виднелись языки пламени, вырывающиеся со стволов автоматов. Стреляли с двух или трех единиц в сторону деревни. Со стороны деревни тоже раздавались очереди.

– Всем укрыться за броней, – приказал Михальчук. – Парамон, возьми на прицел этих сыновей джихада.

Перестрелка продолжалась минуты две, и потом белый пикап медленно двинулся по полевой дороге в сторону трассы.

– Не пустили их. Так и надо. – Михальчук повернулся к водителю. – Давай, Виталька, жми на трассу назад. Мы перехватим злодеев метров через триста. Эх, если б это в другой местности какой, а так они нас сейчас увидят, конечно. Такую команду на БТРах не заметит только слепой, – он иронически щелкнул языком, – в голой пустыне. Впрочем, как говорится, не мы выбирали, где воевать. Постараемся их опередить. Мисс, доложи своему, – обернулся парень к Джин. – Сейчас подкатим к ним метров на сто – сто пятьдесят, пока они нас не видят. Личный состав за броней, наверху за башней стрелок на случай, если они надумают резануть из гранатомета. Сейчас еще так серенько все, солнце только поднялось. Ослепим фарой-луной и врежем справа-слева парой очередей из КПВТ. Обложим так, а потом, если не сдадутся, а они не сдадутся, идиотские шахиды, на двух БТРах гранатометами и пулеметами их сделаем. Разрежем легковушку пополам, и пусть отправляются к своему Аллаху. Парамон, слышал?

– Так точно! Отлично.

– Ты доложи своему.

– Зачем?

– Когда комбат очнется, я б ему сказал, мол, амера оповестили ранее, а то мне так шею намылят… Мало не покажется! Одно дело – воевать, а совсем другое – объясниловки писать. Нас мучают подобной чушью.

– Не волнуйся, – успокоила Михальчука Джин. – Я в курсе. Майк поддержит, если что. Главное, не упустить их, поэтому не будем терять время.