Финал Фитцпатрик Бекка

Глава 5

Через двенадцать часов после этой изнурительной тренировки я поднималась по лестнице, чувствуя, что у меня болят абсолютно все мышцы, а каждое движение, кажется, причиняет невыносимые страдания. Но мне стоило поторопиться: Ви должна была приехать за мной через десять минут, а я все еще не переодела пропитанную потом спортивную одежду, в которой провела почти целый день.

Сегодня вечером мы с Патчем решили инсценировать наш разрыв, так что у окружающих не должно было остаться сомнений относительно наших отношений: наши пути разошлись, и мы находимся по разные стороны баррикад. Сцену разрыва решено было разыграть в «Дьявольской суме», популярном среди нефилимов клубе. Хотя неизвестно, кто именно из нефилимов напал на меня накануне и будут ли они присутствовать в клубе сегодня вечером, мы с Патчем были уверены, что весть о нашем разрыве распространится очень быстро. К тому же Патч узнал, что сегодня в баре работает один из очень преданных делу нефилимов. И это, как уверял Патч, тоже сыграет нам на руку.

Я сменила свой спортивный костюм на свитер-платье плотной вязки, колготки и короткие сапожки. Собрала волосы в низкий пучок, выпустив несколько прядей около лица. Вздохнув, я посмотрела на свое отражение в зеркале и изобразила улыбку. В целом я выглядела неплохо для девушки, которая собиралась порвать с любовью всей своей жизни.

Я убеждала себя, что последствия этой публичной ссоры продлятся всего пару недель. Только пока не кончится вся эта суматоха с Хешваном.

И потом, ссора же будет ненастоящая. Патч обещал, что мы найдем способ встречаться. Украдкой в укромных местах. Нужно только быть предельно осторожными.

– Нора! – позвала с лестницы мама. – Ви приехала.

– Пожелай мне удачи, – шепнула я своему отражению, взяла пальто и шарф и выключила в комнате свет.

– Будь дома в девять, – предупредила мама, когда я спустилась в гостиную. – И не спорь. Завтра в школу.

Я поцеловала ее в щеку и захлопнула за собой дверь.

Окно «Неона» Ви было открыто, и из него неслась песня Рианны. Я плюхнулась на пассажирское сиденье:

– Удивительно, как это твоя мама согласилась отпустить тебя накануне школы! – прокричала я, стараясь переорать громкую музыку.

– А она вчера ночью улетела в Небраску. Ее дядя Марвин умер, и они делят его наследство. За мной присматривает тетя Хэнни. – Ви отвернулась и состроила неприязненную гримасу.

– Это не та тетя, которая пару лет назад загремела в реабилитационный центр?

– Именно. Хуже всего, что это оказалось бесполезно. У нее в холодильнике канистра яблочного сока, но это самый забродивший яблочный сок, который я когда-либо в жизни пробовала.

– И твоя мама доверила ей присматривать за тобой?

– Думаю, перспектива получить немножко денег дядюшки Марвина облегчила ей эту задачу.

Мы ехали по Хоторн, подпевая песням, несущимся из приемника, и пританцовывая на сиденьях. Я очень нервничала и волновалась, но решила, что лучше делать вид, будто ничего особенного не происходит.

В «Дьявольской суме» сегодня было на удивление мало народу, полно свободных столиков, и публика была приличная. Мы с Ви заняли кабинку, повесили свои пальто и сумки и заказали колу.

Я нетерпеливо оглядывалась в поисках Патча, но его не было видно. Мысленно я несчетное количество раз прорепетировала свою речь, но пальцы у меня все равно дрожали, а ладони вспотели. Я вытерла их о бедра, жалея об отсутствии у меня актерского дара. И о том, что я не люблю сцены и повышенного внимания.

– Что-то ты неважно выглядишь, – заметила Ви.

Я хотела было съязвить, что это меня укачало от ее манеры вождения, но в этот момент взгляд Ви сосредоточился на чем-то у меня за спиной, и выражение лица у нее стало мрачным.

– О, черт, нет. Скажи мне, что Марси Миллар не флиртует там с моим мужчиной!

Я повернула голову в сторону сцены. Скотт и остальной состав «Серпентины» готовились к выступлению, а Марси, поставив локотки на сцену, явно старалась втянуть Скотта в беседу.

– С твоим мужчиной? – переспросила я.

– Ну, почти моим. Это вопрос времени. Какая разница!

– Марси флиртует со всеми. Я бы не волновалась.

Ви сделала несколько глубоких вздохов, сердито раздувая ноздри. Марси, словно почувствовав идущие от Ви негативные флюиды, оглянулась и послала нам свою самую ослепительную улыбку.

Я вскочила и направилась к Марси, по пути пытаясь натянуть на лицо улыбку. К тому времени, как я приблизилась к Марси, моя улыбка выглядела уже довольно натурально.

– Привет, – позвала я.

– О, Нора, привет. А я тут как раз говорила Скотту, как люблю независимую музыку. В нашем городе еще никто ничего стоящего в этом стиле не сделал. Я думаю, это клево, что он пытается исправить эту досадную оплошность.

Скотт подмигнул мне, а я едва удержалась от того, чтобы закатить глаза.

– Что ж… – Я лихорадочно соображала, чем заполнить повисшую паузу. Ви велела мне ее убрать, но как? Не могу же я просто прогнать Марси от Скотта. И вообще, я-то тут при чем? Почему я должна во всем этом участвовать? Это же проблемы Ви, не мои.

– Мы можем поговорить? – вдруг спросила Марси, спасая меня из этого затруднительного положения.

– Конечно, у меня есть минутка, – ответила я. – Может быть, отойдем туда, где потише?

Словно прочитав мои мысли, Марси схватила меня за руку и потащила к задней двери и на улицу. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что мы одни она заговорила:

– Мой отец рассказывал тебе что-нибудь обо мне? – Она понизила голос: – Ну, об этом нефилимстве, я имею в виду. Я в последнее время как-то странно себя чувствую. Какая-то усталость, и боли в животе. Может быть, это какая-то разновидность нефилимских месячных? Мне казалось, я уже прошла через это.

Вот как я должна была сообщить Марси, что чистокровные нефилимы, какими являлись ее родителями, редко воспроизводят потомство, а когда производят, дети получаются болезненными и слабыми? Как я должна была сказать ей, что незадолго до смерти Хэнк признался, что скорее всего Марси недолго проживет на этом свете?

Не могла я ей такого сказать, разумеется.

– Иногда и я чувствую усталость и боль в животе, – ответила я. – Думаю, это нормально…

– Ага, но все-таки мой отец говорил что-нибудь обо мне? – настаивала она.

– Я думаю, твой отец любил тебя и хотел бы, чтобы ты жила обычной жизнью, без всяких этих нефилимских заморочек. Он хотел, чтобы ты была счастлива.

Марси посмотрела на меня с недоверием.

– Счастлива? Да я же урод! Даже не человек! И можешь не надеяться, что я хоть на минуту забуду, что и ты тоже такая! В этом мы одинаковые. – Она ткнула указательным пальцем в мою сторону.

О господи, вот только этого мне не хватало. Одинаковая… с Марси Миллар.

– Чего ты от меня на самом деле хочешь, Марси? – спросила я.

– Я хочу убедиться, что ты понимаешь: если вдруг хоть одна живая душа узнает, что я не человек, я тебя похороню. Сожгу тебя заживо.

Я начинала терять терпение:

– Во-первых, Марси, если бы я хотела рассказать кому-нибудь, что ты нефилим, я бы уже это сделала. А во-вторых, кто мне поверит? Ты сама подумай. «Нефилим» – не самое распространенное словечко в словаре большинства наших знакомых!

– Отлично, – фыркнула Марси, по всей видимости удовлетворившись моим ответом.

– Мы закончили?

– А если мне будет нужно с кем-нибудь обсудить это? – не успокаивалась она. – Я же не могу пойти с этим к своему психотерапевту.

– Хм… а твоя мама? – предложила я. – Она же тоже нефилим, не забыла?

– С тех пор как мой отец умер, мама отказывается признавать правду о нем. Она вообще отказывается отвечать на вопросы и уверена, что он скоро вернется, что он все еще любит ее, что он отзовет заявление о разводе, и наша жизнь войдет в прежнее русло.

«Отказывается отвечать на вопросы…» Что же, вполне возможно. Хотя и не исключено, что влияние Хэнка на сознание бывшей жены было настолько велико, что продолжает действовать и после его смерти. Хэнк и тщеславие – близнецы-братья. Он не хотел бы, чтобы кто-нибудь очернил память о нем. И насколько я знала, никто в Колудотере этого не делал. Словно какой-то дурманящий туман опустился на жителей нашего города, включая нефилимов, не давая им задаваться вопросом, а что, собственно, с ним приключилось. Ни одного слуха, ни одной версии его гибели. Люди, говоря о нем, просто бормотали: «Как это неожиданно… упокой, Господи, его душу… Бедная семья, надо бы спросить, чем я могу помочь…»

А Марси продолжала:

– Но он не вернется. Он умер. Я не знаю, как, почему и кто это сделал, но он никогда не исчез бы, если бы не был мертв. Это совсем не похоже на него. Он умер. Я точно знаю.

Я старалась сохранить сочувствующее выражение лица, но ладони у меня снова вспотели. Патч был единственным существом на земле, который знал, что это я отправила Хэнка в могилу. И мне совсем не хотелось включать Марси в список осведомленных об этом.

– Ты не слишком расстроена, кажется, – заметила я.

– Мой отец был замешан в очень нехороших делах. Он заслужил то, что получил.

Я бы могла очень много рассказать Марси прямо здесь и прямо сейчас, но что-то было не так. Она не сводила с моего лица пристального холодного взгляда, и было такое чувство, что она догадывается, что я знаю нечто важное о смерти ее отца, и ее равнодушие – только уловка, чтобы заставить меня разговориться.

Но я не собиралась попадаться в эту ловушку, если это действительно было так.

– Пережить потерю отца нелегко, уж я-то знаю, – сказала я. – Боль никогда не уйдет совсем, но со временем она станет не такой острой. И как бы то ни было, жизнь продолжается.

– Мне вовсе не требуется твое сочувствие, Нора.

– Ладно. – Я неопределенно пожала плечами. – Если тебе захочется поговорить, можешь звонить мне.

– Мне не придется звонить. Я переезжаю к тебе, – заявила Марси. – Перевезу вещи на этой неделе. Моя мать сводит меня сейчас с ума, и мы с ней договорились, что мне нужно сменить ненадолго обстановку. Твой дом подходит так же, как и любой другой. Что ж, я рада, что мы поговорили. Если мой отец и научил меня чему-то, то это тому, что нефилимы должны держаться вместе.

Глава 6

– Нет! – крикнула я, не успев даже подумать. – Нет, нет, нет! Ты не можешь… не можешь ко мне переехать!

Волна настоящей паники накрыла меня с головой. Мне срочно нужны были убедительные аргументы против. Сейчас же. Но мозг отказывался работать и словно зациклился на одном бессмысленном и бесполезном слове, которое я и твердила, не останавливаясь:

– Нет.

– Я уже все решила, – пожала плечами Марси и исчезла внутри клуба.

– А как насчет меня?! – завопила я и треснула ногой по двери, хотя на самом деле больше всего мне хотелось сейчас дать пинка самой себе. Называется, помогла Ви! И вот к чему это привело!

Я рывком распахнула дверцу и ворвалась внутрь. Ви все еще была в кабинке.

– Куда она пошла?! – заорала я.

– Кто?

– Марси!

– Я думала, она с тобой.

Я послала Ви свой самый разъяренный взгляд:

– Это все ты виновата! Мне нужно ее найти.

Без дальнейших объяснений я стала проталкиваться сквозь толпу, оглядываясь по сторонам в поисках Марси. Мне нужно было срочно разобраться во всем, пока ситуация окончательно не вышла из-под контроля.

Да нет, она просто испытывает меня, убеждала я себя. Просто издевается. Ничего еще не решено. И потом, есть ведь еще моя мама, и ее слово будет окончательным. А она не захочет, чтобы Марси жила с нами. У Марси есть собственная семья, хотя она и лишилась одного из родителей, но я сама была живым доказательством, что семья не зависит от количества членов в ней. Эти мысли меня немного успокоили, я почувствовала, что дыхание становится ровным.

Вспыхнул свет, и солист команды «Серпентина» взялся за микрофон, встряхнув головой в наступившей тишине. Барабанщик подбросил палочки и ударил по барабанам, а Скотт и другой гитарист подхватили мелодию. Шоу началось под восторженный рев и неистовство толпы, в которой тоже яростно мотали головами и подпевали в унисон тем, кто был на сцене.

Я последний раз без особой надежды оглянулась по сторонам в поисках Марси, а потом решила оставить эту затею. С ней я разберусь потом. Начало концерта было сигналом к нашей встрече с Патчем около бара, и как только заиграла музыка, сердце у меня в груди затрепетало.

Я пошла к бару и села на первый попавшийся стул. Пожалуй, сделала я это не слишком изящно, в последний момент с трудом удержав равновесие. Ноги у меня подгибались, как будто были резиновые, а руки тряслись. Я просто не представляла, как смогу пройти через то, что мне предстояло.

– Паспорт, дорогуша? – спросил бармен. От него шла вибрирующая энергия, которая безошибочно подсказала мне, что он нефилим, как Патч и предупреждал.

Я качнула головой:

– Да мне только спрайт, пожалуйста.

В эту секунду я почувствовала, что Патч у меня за спиной. Энергия, которая шла от него, была гораздо сильнее энергии бармена, и от нее у меня по всему телу забегали мурашки. Он всегда так действовал на меня, но сегодня помимо обычного возбуждения я почувствовала еще и боль. Ведь это означало, что Патч уже появился, и у меня совсем не осталось времени. Мне не хотелось делать то, что мы запланировали, но я понимала, что выбора у меня нет: нужно сыграть свою роль, даже если она причинит мне страдания, ради собственной безопасности и безопасности тех, кого я люблю.

«Готова?» – прозвучал голос Патча у меня в голове.

«Если желание все немедленно бросить и убежать называется готовностью, то да, готова».

«Я приду к тебе попозже, и мы обо всем поговорим. А сейчас давай просто сделаем то, что должны».

Я кивнула.

«Все как мы с тобой договаривались», – спокойно сказал он мысленно.

«Патч? Что бы ни случилось… я люблю тебя».

Этих трех слов мне было явно мало для того, чтобы выразить, что я на самом деле к нему испытываю. И в то же время, разве можно было добавить что-то еще к этим простым и емким словам?

«Что ж, Ангел, никаких сомнений!»

«Никаких», – ответила я серьезно.

Бармен как раз закончил обслуживать клиента и повернулся, чтобы принять у Патча заказ. Он окинул его взглядом с ног до головы, и по напряжению, которое появилось на его лице, было понятно, что он узнал падшего ангела.

– Что тебе? – спросил он довольно резко, вытирая руки посудным полотенцем.

Патч заговорил невнятно и почти неразборчиво, как пьяный:

– Мне бы симпатичную рыженькую, желательно повыше и потоньше, с бесконечными ногами. – Он провел пальцем по моей щеке, а я выпрямилась и отпрянула от него.

– Мне это неинтересно, – сказала я и сделала глоток спрайта, не отрывая взгляда от зеркала за стойкой бара. В свою реплику я постаралась добавить как можно больше недовольства, чтобы бармен точно заметил.

Бармен перегнулся через стойку, опершись мускулистыми руками о гранитную столешницу, и уставился на Патча.

– В следующий раз сначала прочитай меню, прежде чем отнимать у меня время. Мы не торгуем девушками, ни рыжими, ни какими другими.

Он выдержал эффектную паузу, а потом отвернулся к следующему клиенту.

– А еще лучше, если она будет нефилимом, – пьяно объявил Патч.

Бармен остановился, глаза его зажглись бешенством.

– Эй, нельзя ли потише, парень? Здесь у нас смешанная компания, сюда и люди тоже захаживают.

Патч отмахнулся пьяным неловким движением:

– Мило, что ты так заботишься о людях, но одного маленького фокуса с их сознанием будет достаточно, чтобы они навсегда забыли, что я тут говорил. Я столько раз проделывал этот фокус, что могу сделать это даже во сне, – заявил он развязно и с долей презрения в голосе.

– Ты хочешь, чтобы это ничтожество оставило тебя в покое? – обратился бармен ко мне. – Одно твое слово, и я позову вышибалу.

– Благодарю за предложение, но я вполне могу справиться сама, – ответила я. – Вы уж не сердитесь на моего бывшего бойфренда за то, что он полный ублюдок.

Патч расхохотался:

– Ублюдок? А ведь ты совсем по-другому называла меня в прошлый раз, когда мы были вместе, – произнес он с намеком.

Я только с отвращением посмотрела на него.

– Она тогда еще не была нефилимом, знаешь ли, – проинформировал Патч бармена с деланым сожалением. – Ты, может, слышал о ней: она наследница Черной Руки. Мне она, правда, нравилась больше, когда была человеком, но, с другой стороны, кое-какие плюсы есть и в том, чтобы мутить с самым знаменитым нефилимом на свете.

Бармен перевел на меня заинтересованный взгляд:

– Ты дочь Черной Руки?!

Я посмотрела на Патча:

– Вот спасибо.

– Так это правда, что Черная Рука умер? – спросил бармен. – Просто не могу поверить. Такой великий человек, земля ему пухом. Мои соболезнования вашей семье. – Он замолк, на лице его явно читалось недоумение. – Но как же он умер… умер?

– Говорят, что да, – пробормотала я тихонько. Моих актерских данных было недостаточно, чтобы выдавить слезу в связи с кончиной Хэнка, но я старалась, чтобы в голосе моем звучала соответствующая моменту печаль.

– Ставлю выпивку тому падшему ангелу, что покончил с ним! – объявил Патч, поднимая мой бокал. – Думаю, нам всем придется признать, что произошло именно это. Бессмертный оказался совсем не бессмертным. – Он расхохотался, стукнув от избытка чувств кулаком по стойке.

– И ты встречалась с этой свиньей? – спросил меня бармен.

Я отвернулась от Патча и нахмурилась:

– Даже не хочется вспоминать.

– А ты в курсе, что он… – Бармен понизил голос: – Что он падший ангел?

Я сделала еще один глоток:

– Не напоминайте мне. Я сделала выводы. Мой новый бойфренд Данте Матерацци, он стопроцентный нефилим. Вы, может быть, слышали о нем?

Самое подходящее время пустить сплетню.

Его глаза загорелись; он явно был впечатлен:

– Конечно, конечно! Отличный парень. Все знают Данте.

Патч слишком крепко сжал мое запястье для того, чтобы считать это проявлением нежности.