Человек-торпеда Зверев Сергей

5

Аральское море – бессточное соленое озеро-море в Средней Азии, на границе Казахстана и Узбекистана. До середины двадцатого века оно было четвертым в мире по занимаемой площади – почти семьдесят тысяч квадратных километров. Но примерно с начала шестидесятых годов Аральское море стало мелеть ускоряющимися темпами из-за интенсивного забора воды из основных питающих его рек – Амударьи и Сырдарьи – с целью орошения. В начале девяностых озеро распалось на два изолированных водоема – Северное и Южное Большое Аральское море. К началу третьего тысячелетия площадь поверхности Аральского моря составляла примерно четверть от первоначальной, а объем воды около десяти процентов. По всему Приаралью разбросаны ржавые останки рыболовецких судов. В последние годы в связи с падением сельскохозяйственного производства воду на орошение стали забирать меньше и уровень Арала постепенно повышается. Но процесс этот идет медленно, и до того, что было раньше, еще очень далеко. Наступающая новая пустыня Аралкум уже поглотила два миллиона гектаров пахотных земель, привела к деградации пастбищ, тугайных лесов, другой растительности.

Природа Приаралья – суровая природа. Практически безводная степь, всхолмленная пологим сопочником; летом она раскаляется под лучами безжалостного солнца, зимой продувается насквозь ледяными ветрами с близкого Тянь-Шаня и предгорий Алатау. Аридный, резко континентальный климат, который не может смягчить больной, пересыхающий Арал. Каменистые солончаковые полупустыни, на юге Приаралья переходящие в пустыни настоящие, ничем по лютости характера не уступающие знаменитым Черным Пескам – Каракумам. Но совсем ненадолго, примерно на месяц, Приаралье преображается, одевается в пышный зеленый наряд, расшитый ярким шелком миллионов цветущих тюльпанов, дикой гвоздики, желто-оранжевыми кисточками соцветий барбариса, ажурными белыми зонтиками пустынного тмина.

Поднимаясь над горизонтом все выше, весеннее солнце прогревает прибрежную полосу и верхний слой морской воды. В середине апреля вспыхивает на этих берегах особая, ни на что не похожая быстротечная весна.

Дикие степные тюльпаны конечно же не так роскошны, как садовые. Они куда меньше и бывают лишь двух цветов – желтого и красного. Зато их по-настоящему много, десятки и сотни гектаров.

Среди половодья цветов в буйной зелени встречаются громадные проплешины темно-коричневого и синевато-черного оттенка, твердые и ровные, словно асфальт. Над проплешинами ходят волны горячего воздуха, который медленно поднимается вверх. Именно такие элементы ландшафта порождают миражи, но их время придет позже, в разгар палящего летнего зноя. Это такыры – места, где вешняя талая вода поднимает на поверхность почвенные соли нижних горизонтов. Поэтому гигантские зеркала такыров словно бы запылены, присыпаны мелким белесым порошком засохшего галита, мирабилита, магнезии. Ничего, кроме солероса и редких серебристых кустиков чернобыльника, на такырах не растет: слишком солоно. Зато на подобные солончаки очень любят приходить дикие степные копытные – джейраны, сайгаки, которых, правда, немного осталось в Приаралье, дикие ослы – куланы. Они лижут и грызут солоноватую землю, для них это лакомство. Тут же, на плотных корках такыров, как на турнирных площадках, разыгрываются бои самцов за право обладать табунчиком молодых самок и первогодков, переживших тяжелую зимнюю бескормицу, морозы, нападения волчьих стай.

Свежий человек, попавший в приаральскую степь весной, бывает поражен и восхищен щедростью природы и чистотой ее красок. Именно в таком восхищении сейчас и находились почти все члены международной эколого-биологической экспедиции, разбившей промежуточный лагерь в степи. Экспедиция могла именоваться международной практически без натяжки – правда, почти все ученые были русскими, но зато финансировали это мероприятие японцы. Японцем был и руководитель экспедиции – невысокий, плотный мужчина средних лет. Звали его Савада Иримато, кем он был у себя в Японии, никто из русских толком не знал. Но именно он представлял организацию, финансирующую экспедицию, он же был ее официальным начальником. Ученым Савада не был – в биологии и экологии он разбирался не лучше, чем кошка в геометрии. С другой стороны, начальник, ничего не умеющий сам, но понукающий других, – это ведь не только российская беда. Такие в любой стране есть. Впрочем, господина Иримато упрекнуть пока было особенно не за что. Он обеспечил экспедиции оборудование, транспорт, нанял рабочих из числа местного населения, а в собственно научные дела особенно не вмешивался. Правда, именно он задавал направления исследований. Но, откровенно говоря, полунищим российским ученым было наплевать, что именно изучать, – платили бы деньги. Кроме Иримато японцев было еще двое – девушка-аспирантка Токийского университета и парень по имени Като. Девушку звали О-Рибу, она была очень тихой и незаметной. Кроме того, она почти не отходила от Савады – вскоре все русские сошлись на том, что она его любовница. А вот с Като было сложнее. Он ученым тоже не был, но в отличие от Иримато в делах экспедиции рвался принимать самое деятельное участие. Като явно принадлежал к числу людей, у которых на почве экологии слегка поехала крыша, – на Западе и в благополучной Японии такие встречаются довольно часто. Общаться с ними нормальному человеку, как правило, довольно тяжело. Конечно, экология дело нужное и важное, кто спорит. Но когда у человека она становится бзиком, то иметь с ним дело не легче, чем с упертым уфологом, или не менее упертым коммунистом, или радикальной феминисткой, или… В общем, список можно легко продолжить. Число идей, которые способны захватить человека целиком, без остатка, весьма велико. А ведь известно, что все хорошо в меру. Когда человек не может говорить ни о чем, кроме экологии и глобальных катастроф, ждущих человечество из-за невнимания к ней, иметь с ним дело трудно и неприятно. И добро бы еще в своей любимой экологии Като прилично разбирался! Так ведь нет – он явно был сущим дилетантом, нахватавшимся вершков из газет и журналов. Тем не менее в каждый разговор он лез со своим мнением, и ведь приходилось его выслушивать – как же, ведь он представитель японской стороны. Обидится еще, наябедничает соотечественникам, и не видать больше от них денег как своих ушей.

А деньги были на экспедицию выделены очень приличные. Иримато предоставил ученым передвижные блочно-модульные домики с кондиционерами, два джипа, грузовик, акваланги, компрессоры, спутниковую связь. Кроме того, он не поскупился, нанял семь человек рабочих из местных – троих казахов и четверых корейцев. А ведь когда есть рабочие, совершенно другое дело. Ученым не приходится самим копать яму под туалет, готовить, мыть посуду, мотаться в ближайший поселок за продуктами, таскать тяжести и заниматься прочими необходимыми, но малоинтеллектуальными делами. Вот и приходилось ради всех этих благ терпеть японцев – в том числе и Като с его манией.

Сейчас все члены экспедиции, усевшись вокруг раскладного походного стола, подводили итог работы за день. А Савада и О-Рибу стояли чуть в стороне. Иримато одной рукой обнимал девушку за талию, а второй держал бинокль. Он смотрел на остров Возрождения.

Матвей Семенович Былинкин, кандидат биологических наук, встал из-за стола, сделал несколько шагов в сторону этой парочки, негромко кашлянул.

Иримато обернулся:

– Да?

– Мы провели анализ всех наблюдений, – сказал Былинкин.

– И каковы же результаты этого анализа?

Разговаривали они по-английски, а точнее сказать – на пиджин-инглише, поскольку по-настоящему хорошо английским ни русский, ни японец не владели. Но в данном случае это только облегчало взаимопонимание – оба знали язык примерно одинаково, говорили с одними и теми же ошибками и прекрасно понимали друг друга. Русским, правда, японец тоже владел, но еще хуже, чем английским, так что по-русски разговаривал только тогда, когда нужно было, чтобы понимали его все, а не только знающие английский.

– Неутешительные результаты, – сказал Былинкин. – По перемычке, соединяющей остров с берегом, на материк могут попасть земноводные и тушканчики, зараженные разного рода вирусами. Да это уже происходит! Просто пока, к счастью, эпидемия среди животных не вспыхнула. Но это может случиться в любой момент.

– Да! – горячо воскликнул Като из-за спины Былинкина. – В советские времена коммунистическое руководство совершенно не думало об экологии! Мы призваны исправить допущенные им ошибки!

Большая часть ученых сумела сохранить спокойное выражение на лицах, но двух самых молодых заметно передернуло от такого неуместного пафоса. К счастью, Като этого не заметил.

– Какого рода заболевания могут переносить животные? – деловито спросил Савада.

– Пока трудно сказать точно. Необходимы более полные исследования.

– Мы проведем их, – решительно заявил японец – теперь он говорил по-русски. – Завтра начнем готовиться к высадке на остров. Необходимо провести наблюдения там. И снять документальный фильм о заброшенном советском научном центре, который может стать источником заразы.

Лица ученых вытянулись. Соваться на остров Возрождения никто не хотел. Мало ли что там могли захоронить после развала закрытого института. Все присутствующие имели непосредственное отношение к биологии и, хоть точно ничего и не знали, вполне понимали, насколько это может быть опасно.

– На остров Возрождения? – переспросила молоденькая аспирантка из Самары. – Но ведь там опасно!

– У нас прекрасные защитные костюмы, – ответил Иримато.

– Их же не хватит на всех!

– А брать туда всех и не имеет смысла. Поедет только часть людей. Разумеется, только добровольцы.

– Я поеду! – с блеском в глазах заявил Като.

Былинкин поморщился. «Эх, знал бы ты, парень, – подумал ученый, – что там можно подцепить, если не повезет! Тогда бы так не рвался! Хотя, с другой стороны… Если в наиболее подозрительных местах защитные костюмы использовать, то может оно и ничего. А отказываться нельзя – японцы этого не поймут».

– У нас могут возникнуть проблемы технического плана, – сказал Былинкин, цепляясь за последний благовидный предлог отказаться от высадки на остров. – Треть острова принадлежит Казахстану, две трети – Узбекистану. Там охрана, пограничники. К тому же территория бывшего центра объявлена закрытой. Нас туда просто не пустят!

– Пустят, – уверенно ответил Савада. – У нас все бумаги в порядке, все согласовано. Начиная от пограничных начальников двух стран и заканчивая разрешениями национальных Академий наук.

На это ответить было уже совершенно нечего.

– Что ж, тогда я готов. Хоть завтра.

В голосе Былинкина не было ни малейшего энтузиазма. Но, тем не менее, его примеру тут же последовали почти все остальные ученые. Каждый хотел получше зарекомендовать себя перед спонсором.

– Кто именно поедет, мы решим завтра, – сказал японец. – Но я рад, что недостатка в добровольцах нет.

После этого, сказав по-японски несколько слов своим соотечественникам, Иримато направился к своей палатке, оставив ученых обсуждать безрадостные новости.

Вскоре из палатки послышался его голос – Савада явно связался с кем-то по спутниковому телефону. Но говорил он по-японски, и никто из ученых ничего не понял. Впрочем, что там было понимать? Наверное, перед начальством отчитывался.

6

– Вот он, Светлый, – шофер остановил машину шагах в тридцати от крайних домов. – Дальше не поеду, я там одному куркулю двести рублей должен.

– Ладно, дойду уж как-нибудь, – усмехнулся Полундра, открывая дверцу грузовика. – Не инвалид. Слушай, а что ж ты этому куркулю несчастные двести рублей не отдашь? Я ж тебе только что триста заплатил.

– Подождет, ничего с ним не сделается, – отозвался водитель. На лице у него уже появилась предвкушающая приятное времяпровождение улыбка – было совершенно ясно, что заработанным деньгам он собирается найти более выгодные применение.

– А за что задолжал?

– За самогон. Он такой продукт из картошки гонит – лучше магазинной водки.

– Отравиться не боишься?

– Сколько лет уж пью и не отравился. Имей в виду, кстати, – захочешь выпить, иди к Паку, там тебе его дом любой покажет.

– Мне не до выпивки будет. Я сюда не веселиться приехал, а по делу.

– Какое, интересно, у тебя может быть здесь дело?

– Это уж, извини, тебя не касается, – говоря это, Сергей так обезоруживающе улыбнулся, что водитель даже не обиделся.

– Ну, как знаешь. Не хочешь – не говори. Значит, как надумаешь обратно ехать, звони – за триста рублей я, как пионер, всегда готов.

Машина отъехала. Полундра повернулся к поселку, окинул оценивающим взглядом открывшийся ему вид. Зрелище было довольно безрадостное. Чувствовалось, что люди здесь едва-едва сводят концы с концами. Сергей стоял на пригорке, и ему была видна добрая половина населенного пункта. Старые, в большинстве своем еще советской постройки дома. Да не просто советской, а еще, пожалуй, дедушку Брежнева в относительно молодые годы помнящие. Машин почти не видно, только дряхлый «уазик» у ворот одного из домов да пара мотоциклов, тоже древних – даже в пору ранней юности Полундры такие устаревшими считались.

«Так, а это, надо полагать, магазин, – подумал Полундра, глядя на единственное в поселке двухэтажное здание, выглядывающее из-за своего более низкого соседа. – Он же скорее всего клуб, почта и сельсовет. Или как он у них тут теперь называется. Вот там мне кто-нибудь и расскажет, как мне дом семейства Зюнь найти. А заодно и куплю что-нибудь, не с пустыми же руками в гости заявляться – они тут скорее всего живут если не впроголодь, то не очень богато».

В поселке ничьего особенного внимания Сергей не привлек. Впрочем, народу на улицах было мало – всего два человека ему навстречу попались по пути к магазину. А вот там было оживленнее. Оказалось, что двухэтажных кирпичных зданий два. Одно из них было старым, в нем, как Полундра и предполагал, находился магазин и клуб. А вот второе было сложено из новых, не успевших еще даже потемнеть от времени кирпичей, на черепичной крыше красовалась спутниковая антенна. Видимо, дом принадлежал какому-то местному богатею. Или кто-то из городских решил здесь себе что-то типа дачи устроить. У магазина сидел какой-то дедок, в стороне, посреди площади, что-то оживленно обсуждала стайка подростков. Возле нового дома стояла приличная машина – тоже не первой молодости, но довольно мощный и крутой джип. Рядом с ним были два парня-казаха. К ним-то и подошел Полундра.

– Парни, подскажите, как мне найти дом Чанга Зюня? – спросил Сергей.

Парни переглянулись – причем лица у них при этом стали какие-то недобрые.

Один из них что-то коротко ответил на непонятном Сергею языке. Но интонация была вполне понятной – в его словах чувствовались злость и вызов.

– Вы по-русски не говорите? – с удивлением спросил Сергей. Он знал, что в бывших среднеазиатских республиках русский знают почти все.

– А почему мы должны говорить по-русски, козел? – зло оскалившись, спросил второй парень. – Ты к нам приехал, а не мы к тебе!

На какую-то долю секунды Полундра растерялся – столь откровенной агрессии он не ожидал. И просто не знал, как ответить. Он легко мог завязать обоих парней в морской узел, но вряд ли стоит начинать знакомство с поселком с драки.

– Я, парни, не к вам приехал, а к Зюням, – довольно мирно ответил Полундра. – А если вы не знаете, где они живут, то так бы и сказали.

– Ты нам, баран, не указывай, что нам делать!

– Парни, я вас, кажется, ничем не обидел, вы бы тоже язык попридержали! – не выдержал Сергей. – Не знаю, как у вас тут, а в России за такие слова и в репу получить недолго!

– Ты смотри, грозный какой! – противно усмехнулся один из парней. – Такие, как ты, дядя, в репу не дают, а получают! Три секунды у тебя есть, чтобы уйти самому!

– А что потом?

– А потом на пинках выгоним! Зря ты на болтовню свои секунды потратил.

– Попробуйте, – Полундра одним движением сбросил с плеча сумку.

Наверное, самому парню его удар казался очень быстрым и неожиданным. Но для «морского дьявола» с его подготовкой это были детские игрушки. Полундра чуть подался корпусом назад, уводя подбородок из-под удара. Дальше можно было сделать много чего – ответить таким же ударом и послать в нокаут например. Или поймать руку на болевой прием. Или просто вывихнуть ее одним точным ударом. Полундра выбрал наиболее гуманный вариант – он просто сильно пнул наглеца по голени. На Сергее были летние армейские берцы, ударом ноги в такой обуви он кирпичную стену прошибить мог. Но, разумеется, ударил мягко, в треть силы.

Однако парню хватило. Он взвизгнул, пошатнулся, с трудом удержался на ногах и тут же запрыгал на одной ноге, поджав ушибленную.

А Полундра широко улыбался, глядя в глаза второму. Но тот оказался не робкого десятка да и умел побольше. Он быстрым движением выхватил из кармана выкидной нож, нажал кнопку – с легким металлическим щелчком высвободилось лезвие. От первых двух выпадов Полундра просто уклонился – он понял, что противник не полный лопух, а значит, нужно быть поосторожнее. Выпады были серьезные – первый в живот, второй в лицо.

«Совсем охренели!» – промелькнуло в голове у Сергея.

В этот момент распахнулась дверца джипа – из него полез третий парень. Но Полундра не стал дожидаться, когда он вылезет. Уходя от очередного взмаха ножа, спецназовец резко прыгнул вправо и всем телом навалился на дверцу – та захлопнулась, угодив неудачливому вояке по пальцам. Раздался негромкий хруст и полный боли вой. Похоже, этот поплатился за неумеренную прыть переломанными пальцами.

Парень с ножом попытался воспользоваться тем, что Полундра отвлекся. Он прыгнул вперед, нанося размашистый удар. Полундра резко присел на корточки. Нож просвистел у него над головой, а спецназовец уже распрямлялся, как отпущенная тугая пружина. Расстояние до противника было идеальное – чуть меньше метра. И Полундра, не мудрствуя лукаво, засветил ему кулаком в скулу. Да так, что под кулаком что-то хрустнуло – как бы не лицевая кость. Парня отнесло шага на три в сторону. Он рухнул в пыль и скорчился, держась за лицо. Из-под прижатых к щеке рук уже показались красные струйки.

«А нечего за нож хвататься, – без малейшей жалости подумал Сергей. – В другой раз думать будет».

Сергей повернулся к тому, кого он ушиб первым. Парень уже стоял на двух ногах и таращился на спецназовца с ужасом.

– Так что, – как ни в чем не бывало спросил Сергей, шагнув вперед, – где Зюни живут?

– Н-не знаю! – отчаянно вскрикнул парень, видя, что Сергей приближается к нему. – Я не местный!

– Ну, зачем же так орать, – хмыкнул Полундра. – Не местный так не местный. Извини за беспокойство.

С этими словами он подхватил с земли сумку, развернулся и пошел к деду, сидевшему на скамейке у магазина. Тот тоже смотрел на Полундру с заметным страхом в глазах.

– Скажи, отец, где мне дом семьи Зюней найти? – Полундра постарался говорить как можно уважительнее.

– А вон там, – ответил старик, показывая рукой на соседнюю улицу. – Седьмой дом слева.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил Полундра.

Только оказавшись у самого дома, Сергей вспомнил, что забыл зайти в магазин. Но возвращаться не хотелось – в конце концов, успеется еще. Он постучал в калитку. Немедленно раздался собачий лай, а спустя несколько секунд из дома вышла пожилая полная женщина.

– Вы Тай Зюнь? – спросил Полундра.

– А вы Сергей? – робко, словно не осмеливаясь поверить в это, спросила женщина. По-русски она говорила очень чисто, совершенно без акцента.

– Да, – кивнул Полундра.

– Вы приехали! Спасибо! Спасибо вам! – женщина бегом кинулась к калитке.

– Да пока еще, вроде бы не за что спасибо говорить, – улыбнулся Полундра.

– Есть за что! Вы один не отказали нам в помощи! Проходите.

На доме лежала та же печать, что и на всем поселке, – бедность. Чувствовалось, что поддерживать здесь хоть какой-то уют хозяевам удается с колоссальным трудом. Это было видно по каждой мелочи – бледным, застиранным занавескам, заварочному чайнику с отбитым носиком, большому ковру – когда-то он, видимо, был весьма неплох, но теперь стерся до основы и выглядел жалко.

В доме к женщине присоединился ее муж Фа Зюнь, отец Чанга. Это был невысокий, жилистый, очевидно, довольно сильный мужчина – движения его были ловкими и быстрыми, а рукопожатие крепким. Хозяева усадили гостя за стол, не слушая возражений, налили жидкого чаю, предложили рисовое пирожное. Хотели угостить и чем-нибудь более существенным, но Полундра решительно отказался.

– Рассказывайте, что с Чангом, – сказал он. – Понимаю, что сначала нужно поесть, но некогда нам тут восточные церемонии разводить. Может статься, что сейчас каждая минута на счету.

Глаза женщины тут же наполнились слезами. К счастью, ее муж владел собой лучше.

– Тай говорила, что самое главное вам уже рассказала.

– Что именно? Что Чанга какой-то ваш родственник увез?

– Да какой он нам родственник! – хмыкнул кореец. – Говорил, что предки общие, – так поди это проверь! Может, и врал. Еще он сказал, что он ваш друг, фотографию вашу Чангу передал с вашей росписью. Так что сначала-то я ничего не заподозрил, обрадовался даже – ведь он человек богатый, это сразу видно было. Да и сам он говорил, что у него в Алма-Ате какой-то бизнес. Но потом я присмотрелся и вижу: Чанг ему очень нужен.

– Зачем?

– Очень он островом Возрождения интересовался. Точнее, тем, что на этом острове было.

– А что там было? – недоуменно поднял брови Полундра.

– Как что?! Научный центр! Биологический! Сейчас он заброшен, а раньше там микробов смертельных выводили.

– Да ну? – скептически усмехнулся Полундра. – А вы откуда знаете?

– Да у нас в поселке сейчас об этом каждая собака знает! В советские времена тайна была, а потом, когда мы от вас отделились, началось – журналисты начали ездить, статьи писать. Пару раз наш поселок даже по телевизору показывали, говорили, что мы живем в страшной опасности, – последние слова Фа Зюнь сказал, явно пародируя какого-то журналиста или диктора.

– Понятно… – протянул Полундра. – Но при чем тут ваш сын?

– Так Чанг же там работал!

Полундра на секунду замолчал. Теперь ему многое стало понятно. А он-то думал, что Чанг обычный военврач!

– Я, кстати, тоже там служил. В охране, – добавил Фа Зюнь. – Но тогда не знал, что охраняю.

– Значит, этого вашего «родственника» интересовал заброшенный институт.

– Ну да! Он постоянно о нем Чанга расспрашивал. А ведь Чанг последнее время и сам этим институтом интересовался. Наши туда все больше за металлоломом ездят, а он нет. Он выяснял, какая зараза где захоронена, какую-то карту составлял. Мать из-за него постоянно волновалась, да и я тоже, честно сказать.

– Так… Понятно.

– Вообще, что-то в последнее время все этими развалинами интересуются. Экспедиция какая-то приехала, тоже, говорят, полезут туда.

– Что еще за экспедиция? – Полундра насторожился. Он прекрасно знал, что научные экспедиции – одно из самых лучших прикрытий для группы, интересы которой ничего общего с научными не имеют. Ему и самому несколько раз приходилось ученого изображать.

– Говорят, что международная экологическая, – ответил Фа Зюнь. – Но большая часть – русские. Правда, за главного японец какой-то. Наши, поселковые, ходили наниматься в рабочие – не взял. Сказал, что набрал уже.

Полундра кивнул. Он уже был почти уверен, что появление родственника Зюней, эта экспедиция и исчезновение Чанга – звенья одной цепи. Не бывает таких случайностей! Еще Сергею вспомнился корейский военно-морской атташе, с которым он разговаривал после недавних учений. Ведь он дарил ему альбом со своей фотографией!

– А какая фотография была? – спросил он.

Выслушав описание, только молча кивнул. Да, та самая. Уж не пожаловал ли сюда под видом родственника Зима Фан Кай Вень?! Полундра попросил описать Зима. Но описание его разочаровало – не он. Явно не он. Можно изменить внешность, но рост не изменишь, а по описанию Зим был намного выше военно-морского атташе. Но все равно какая-то связь между ними есть – как иначе объяснить появление фотографии?

– А давно Чанг пропал? – спросил Сергей.

– Неделю назад. Восьмой день уже пошел.

Женщина снова жалобно всхлипнула. Полундра стиснул зубы – и мысленно поклялся себе, что не уедет отсюда, пока или не найдет Чанга, или не отомстит за его смерть.

– А вы уверены, что его именно Зим с собой увез?

– Ну а кто же еще? Утром просыпаемся – ни Чанга, ни Зима, ни его машины. А он до того дня два уговаривал сына с ним на Арал поехать. Вот и уговорил, видно. Или насильно увез. Хотя, может, и нет. Чанг ему поверил, по-моему. И надеялся, что он поможет заразу со дна моря убрать.

– Как это?

– Ну, я же говорил, Чанг последнее время много занимался всей этой захороненной заразой. У него даже акваланг есть. Он нырял на дно, делал какие-то замеры, составил карту – ну, про нее я уже говорил. И он очень хотел, чтобы всю эту дрянь со дна убрали. Надеялся, Зим поможет. Он говорил, что у него в столице знакомые есть среди начальства, обещал Чанга познакомить с ними.

– Так, может, они в столицу и уехали? Далеко до Алма-Аты? – Полундра произнес название города на русский лад.

– Столица у нас Астана, – поправил его кореец. – До нее далеко. И если бы Чанг туда собрался, он бы нас предупредил – ведь не маленький, понимает, что мы волноваться будем! Нет, с ним что-то случилось.

Полундра кивнул – кореец был прав. Чанг – человек ответственный, уехать из дома больше чем на неделю и не сказать об этом ни слова родителям… Нет, он просто не мог так поступить!

– Надо бы мне посмотреть, что там за экспедиция такая экологическая, – сказал Полундра вслух.

– Возьмите ключи, – Фа Зюнь полез в ящик стола.

– У вас есть машина?

– У Чанга. «УАЗ» старенький.

– А если я ее возьму, вы сами-то как?

– Сам-то я больше на коне привык, – с легкой усмешкой ответил кореец. – Ему и бензина не надо, травку пощиплет и порядок. Намного дешевле получается. Да и не везде, где конь пройдет, на машине проехать можно.

– Хорошо. Сегодня уже поздно, а завтра поеду к этим экологам, – сказал Полундра. – А там, дальше, видно будет. Может, придется на остров ехать. Кстати, как туда добраться? Я карту смотрел, вроде это и не совсем остров, перемычка есть. Значит, можно посуху проехать?

– Можно, – кивнул кореец. – Но лучше не через перемычку, а переплыть, – так и быстрее, и удобнее. К тому же на перемычке пограничники стоят, без пропуска на остров не пустят. А по воде люди который год уже туда спокойно плавают.

– Зачем? – спросил Полундра. – Я так понял, ничего хорошего там нет, только риск заразу какую подцепить.

– Металлолом собирают, – объяснил Фа Зюнь. – Море обмелело, рыбы теперь почти нет, многие только сбором металлолома и живут.

– Ясно. Кстати, а карту, которую Чанг составил, посмотреть можно? Или он ее с собой увез?

– Нет. Она осталась здесь. Сейчас дам.

Карта оказалась подробной, но прочитать ее Полундра не смог. Наряду со стандартными обозначениями на ней было полно непонятных символов – видимо, изобретенных самим Чангом. Однако и такая карта вполне могла пригодиться, во всяком случае, на ней были обозначены места, чем-то заинтересовавшие Чанга.

«Интересно, почему он ее с собой не взял? – подумал Сергей, рассматривая карту. – Или и правда не по своей воле уехал?»

На этом месте размышления Полундры были прерваны. Во дворе отчаянно залаяла собака, послышался стук и чей-то громкий голос:

– Эй, русский, выходи!

– Это еще что такое? – испуганно спросила мать Чанга. – Кто…

– Да я тут по дороге повздорил слегка с какими-то ребятами, поучил их вежливости, – сказал Сергей, вставая из-за стола. – Наверное, за добавкой пришли.

– Что за ребята? Где ты с ними встретился? – напряженным голосом спросил Фа Зюнь.

– У двухэтажного дома рядом с магазином. Там джип стоял… – Полундра осекся, видя, как хозяева стремительно бледнеют.

– А что, это какая-то ваша мафия местная? – спросил он, стараясь, чтобы голос звучал шутливо.

– Джип был черный или красный? – тихо, едва шевеля губами, спросил Фа Зюнь.

– Черный.

– Это были люди Рустама. Он сегодня должен был приехать с Фаридом договариваться, – похоже, Фа Зюнь обращался не столько к Полундре, сколько к своей жене.

– Эй, русский! Выходи по-хорошему! – снова донесся с улицы голос. – Мы знаем, что ты здесь!

Полундра, больше не обращая внимания на корейцев, шагнул к двери. Не в его правилах было прятаться от опасности.

Выйдя на улицу, Полундра увидел плотного толстого мужика восточной внешности – лицо у него было самоуверенное, видимо, это и был Рустам. У него за спиной были все трое битых Полундрой парней. А рядом…

Сергей напрягся, внимательно рассматривая мужика средних лет, стоявшего рядом с Рустамом. По мелким деталям – по позе, положению головы, ног, рук, по едва заметным движениям Полундра мгновенно понял – тот еще волк. Такой же, как он сам, вряд ли хуже.

– Рашид, вперед! – приказал толстяк.

Но Рашид не двинулся с места. Он тоже смотрел на Полундру, явно оценивая, на что способен противник. И приходя к тому же выводу, что и Сергей, – они достойны друг друга. Настоящим профессионалам вполне достаточно несколько секунд посмотреть друг на друга, чтобы это понять.

– Ну! – прикрикнул Рустам. Рашид что-то тихо ответил. И снова поднял взгляд на Полундру.

– Спецназ? – нарушил тишину Сергей. – «Краповый берет»?

– Нет. «Альфа». А ты?

– «Морской дьявол».

Это значило, что бой – если он начнется – будет равным. Но ни бывшему спецназовцу из легендарной «Альфы», ни Полундре совершенно не хотелось рубиться друг с другом понапрасну. Они даже чувствовали друг к другу легкую симпатию – как профессионал к профессионалу.

– Может, поговорим сначала? – на этот раз Полундра обращался к Рустаму.

– О чем тут говорить?! А зачем на моих людей напал?!

– А ты их самих об этом спрашивал?

– Да! Сказали: налетел и начал бить!

– Вот так, ни с того ни с сего? Врут они тебе, уважаемый. Я их спросил, как мне этот дом найти. А они оскорблять стали, потом руками-ногами махать. А один – ножом. Не понравилось им, что я по-русски говорю. Ты, я смотрю, по-русски говоришь и ничего!

Рустам обернулся к битым. Неизвестно, что он там на их лицах прочитал, но сам быстро начал багроветь. И спустя пару секунд разразился гневной тирадой на своем языке. Пока он говорил, из парней словно воздух выпускали – они прямо-таки сдувались, как развязанные воздушные шарики.

– Извини этих баранов, – сказал Рустам, снова поворачиваясь к Полундре. – Я не ожидал от них такой глупости, поэтому и поверил, что ты напал без причины. Эти дураки не понимают, что, кроме пользы, нам от России ничего не было. И что зря мы в девяносто первом отделились, ничего хорошего из этого не вышло. Будь моя воля – завтра же Казахстан обратно к России бы присоединился. Вон, киргизы уже тоже об этом задумываются, я про это вчера в газете читал. А этим недоумкам русский язык не нравится! Из-за таких, как они, все русские от нас и уехали, теперь ни инженеров, ни ученых, ни врачей, ни учителей почти не осталось! А сами они только баранам хвосты крутить и могут! Ладно, я с ними еще дома поговорю! Извини, уважаемый. Как тебя зовут?

– Сергей Павлов.

– А я Рустам Баширмамедов. Будешь у нас в поселке – заходи.

– А ты не из этого поселка?

– Нет. Я из Солнечного, это недалеко, но уже за границей. В Узбекистане. Но кто знает, вдруг окажешься там, ведь совсем недалеко.

Прежде чем разойтись, Сергей и Рашид с уважением кивнули друг другу.

– Ой, я думала, они вас сейчас убьют! – такими словами Тай Зюнь встретила вернувшегося в дом Сергея. А ее муж шагнул к стене, в руках у него было двуствольное охотничье ружье.

– Не так это просто, – хмыкнул Полундра, глядя, как Фа Зюнь вешает оружие на стенку. Молодец старик, не робкого десятка. Видимо, решил, если придется, заступиться за гостя.

– У него Рашид так дерется, что это просто представить трудно!

– Мне не трудно – сам такой же, – отозвался Полундра. – А кто это хоть такие?

– Узбеки. Тоже металлолом собирают на острове. Приезжали с нашими договариваться, делили участки, кому где собирать. У них Рустам главный. Большой человек. У него прадедушка баем был в наших местах, а дедушка красным комиссаром.

– Интересно! – улыбнулся Полундра. – А отец?

– Председателем совхоза.

«Есть же такая порода непотопляемая!» – подумал Сергей. А вслух сказал:

– Ладно, хорошо, что миром разошлись. А сейчас давайте спать ложиться, я завтра хочу к экологам как можно раньше поехать.

– Хорошо, хорошо, – закивала Тай Зюнь. – Я вам в комнате сына постелю.

7

На поселок опустилась ночь. Спать в Светлом ложились рано, практически сразу, как только стемнеет – жечь свет большинству обитателей поселка было просто не по карману. Поэтому начало первого было здесь, можно сказать, серединой ночи, все спали уже давно и крепко, готовясь встать с первыми лучами солнца. Улицы поселка были тихи и неподвижны – это не город, в котором ночью жизнь хоть и затихает, но не останавливается. Здесь тишина и темнота правили безраздельно.

Или, точнее сказать, – почти безраздельно. По крайней мере, сегодня ночью.

По улице, на которой находился дом семьи Зюней, двигалась бесшумная тень. Это был человек среднего роста, одетый во все черное – простая и древняя, еще со Средних веков идущая уловка, но нисколько не потерявшая эффективности. Лицо человека тоже было замотано черной тряпкой, только глаза поблескивали – ну просто ниндзя из боевика, ни дать ни взять! Впрочем, положенного ниндзя меча у этого человека не было. Зато он катил рядом с собой маленький скутер, тоже полностью выкрашенный в черный цвет. Двигался он медленно, но совершенно беззвучно – в двух шагах за спиной такой прокрадется и ничего не услышишь.

Остановился «ниндзя» у дома Зюней. Прислонил скутер к забору, снял с пояса что-то темное и негромко свистнул. Во дворе тут же зашевелилась и заворчала собака – вообще-то она была не сторожевой, корейцы держали ее, чтобы изготовить к Новому году национальное праздничное блюдо – тушеную собачатину. Но пес, не подозревавший, что держат его не для охраны дома, а для чисто гастрономических целей, действовал, повинуясь инстинктам. Он выскочил из-под дома, где у него было что-то типа норы, и тут же отпрыгнул в сторону – прямо у него перед носом на землю шлепнулся какой-то темный предмет. Впрочем, собака – не человек, ей важнее запах, чем вид. Уже спустя секунду пес понял, что это такое. Мясо! Свежее мясо, которого он не ел давным-давно, с тех пор, как удалось в степи суслика изловить. Хозяева собаку в основном кашей кормили – впрочем, это им не в упрек, они и сами мясо не часто ели.

Разумеется, хоть мало-мальски дрессированная собака тронуть подозрительный кусок, взявшийся непонятно откуда, и не подумала бы. Но глупый пес кинулся к куску и проглотил его практически не жуя.

Результат не заставил себя долго ждать. Буквально через секунду пес тихо взвизгнул и тут же, завалившись на бок, застыл.

Человек в черном одним движением перемахнул невысокую, хлипкую ограду, подошел вплотную к дому и вытащил из кармана свернутый листок бумаги и тонкий как авторучка, фонарик. Развернул бумагу, оказавшуюся планом дома, подсветил себе фонариком, стал пристально всматриваться в чертеж. Потом, не убирая плана, сделал несколько скользящих шагов в сторону и оказался под окном спальни хозяев. Снова сверившись с планом, «ниндзя», видимо, сделал вывод, что пришел куда надо. Он быстро спрятал фонарик, привстал на цыпочки и прислушался. Изнутри сквозь приоткрытое окно отчетливо слышался храп.

Убедившись, что хозяева на месте, «ниндзя» вытащил из-под одежды длинную резиновую трубку. Один ее конец был свободен, а другой крепился к маленькому, примерно с кулак баллончику. «Ниндзя» аккуратно просунул свободный конец трубки в окно и открутил вентиль на баллоне. С тихим шипением в комнату пошел газ.

Примерно через минуту храп внутри прекратился. Но диверсант продолжал держать трубку еще секунд тридцать и только после этого закрутил вентиль. Потом он спрятал и трубку, и баллончик под одежду и скользнул к веранде.

Входная дверь оказалась не заперта, даже приоткрыта. Оно и понятно – в маленьком поселке воров не боятся, да и нечего попросту было у Зюней красть. Человек в черном аккуратно закрыл за собой дверь и направился к комнате Чанга. Той самой, в которой Тай Зюнь постелила Полундре.