За руку с ветром Джейн Анна

– Привет, – рассмеялась я.

– Ну привет.

– Смерчинский? – позвала я его по фамилии.

– Да, Смерчинский, а что?

– Поздравляю, Смерчинский. Ты не в себе! – выдала я торжественно.

– Неужели?

– О, да. И еще как.

– Как пожелаете. Это все, что вы хотите сказать? – поинтересовался Дэн.

– Нет, не все. Ты в курсе, что я скучаю? – мне вдруг захотелось сказать ему что-нибудь ласковое. – Мой котенок.

Я думала, он хотя бы мяукнет, а Смерч взял и повесил трубку. Меня снова обуяла злость. Я ему даже сказать ничего не успела, а он взял и положил трубку!

И я набрала его номер во второй раз.

– Да? – теперь в голосе Дэна слышалось раздражение.

– Смерчинский, гад, ты в конец охренел? Трубку бросать вздумал?

– Девушка, или мы на разных волнах, – задумчиво отозвался Денис, – или…

Я перебила его:

– Или ты козел.

Лида покрутила пальцем у виска, явно давая понять, что я как-то не так разговариваю со своим парнем.

– Даже так? Знаете, милая барышня, мне, конечно, приятно, что вы мною интересуетесь, но у меня нет времени на подобного рода глупости, – кажется, его голос стал рассерженным. Связь все равно продолжала оставаться не самой лучшей, и временами Дэна становилось почти не слышно.

– А ты знаешь, что вытворили твои дружки? – спросила я противным голосом истерички со стажем, вновь вспомнив видео в Интернете.

– И что же, боюсь спросить?

– Опозорили меня!

– В смысле? – не понял он. Мне в этот момент нужно было уже о чем-то догадаться, но я тупила.

– В прямом, Дениска, в прямом. Теперь все знают, что я от тебя беременна и у нас скоро свадебка. Об этом даже в Интернете в курсе. Это твои друзья всем рассказали! И видео выложили, – заявила я громко. Девчонки опять стали хихикать. Я тоже. Пусть страдает, как и я, от такого позора!

– Что-что-что? – закашлялся как-то не по-Дэновски голос. – Это что значит? Девушка! Вы кому звоните? Моему сыну, что ли?

– А?

Как выяснилось, я просто не знала, что голоса Дэна и его отца очень и очень похожи. Да еще эта плохая связь… И отсутствие моего мозга. Вот и вышло, что вышло.

– Вы Денису звоните? Девушка… вы же Мария? – вдруг догадался отец Смерча. – Маша, вы от него ребенка ждете? Маша, не молчите. Маша? Маша, вы действительно в положении? Это крайне серьезно! Лера! Иди сюда! Лера, этот паршивец раньше положенного сделал тебя бабушкой! – и тот, кого я приняла за Дэна, вдруг рассмеялся: – Маша, вы еще здесь?

«Ее нет, она в дурдоме», – сообщил ярко-зеленый головастик.

А я просто-напросто повесила трубку, отключила телефон, вытащив батарейку, а потом беззвучно опустилась на пол, скрестив ноги, и закрыла лицо руками. По-моему, почти мгновенно мое сознание стало ясным. Смерч пару раз звонил мне от отца, а я… что я наделала?

– Что стряслось? – не поняли всей драмы подруги.

– Я конченая дура. Я звонила его отцу, – прошептала я едва слышно и очень жалобно.

По-моему, у кузин сегодня был передоз смеха и жить они будут лет сто двадцать, не меньше – ведь смех продлевает жизнь. А мне было невероятно стыдно. Так стыдно, что щеки и шея буквально горели, а вот на лбу появилась испарина. Мне хотелось спрятаться и никогда-никогда-никогда не показываться людям. Я так ужасно вела себя с отцом Смерчинского, да и он еще невесть что обо мне подумал. Позор!

Я набралась смелости, чувствуя на себя удивленные взгляды девчонок, вставила батарейку в телефон и дрожащими пальцами набрала номер отца Смерча. Прежде чем он ответил, я скороговоркой выпалила, что ошиблась, мне очень жаль и что я прошу прощения и больше не потревожу. А после вновь вырубила телефон, чувствуя, как бешено колотиться сердце.

Лида дозвонилась до Дэна через полчаса и, смеясь, все ему рассказала. А тот мигом разрулил ситуацию. Заявил отцу, вместе с которым отдыхал на море, что это он попросил подружку прикольнуться над ним. И мне стало еще хуже, чем было. На лбу каждого из головастиков теперь сияла блестящая надпись: «Я – идиот».

– Милая, зачем ты решила позвонить моему отцу? – весело спросил у меня Смерч после всего этого балагана, когда я стояла на балконе, вглядываясь в ночную даль.

– Я думала, что это ты.

– Голоса у нас с отцом, конечно, похожи, но не настолько, чтобы… Эй, Бурундук! Ты что там, пила что-то? – вдруг догадался он.

– Ну, было дело, – шмыгнув носом, созналась я. – Закрытие сессии отмечалось и…

– Отлично! Она еще и пьет. Приеду, и мы с тобой поговорим, – пригрозил мне Дэн тут же. – Я серьезно. Поняла меня? Ты же, как-никак, – его голос стал подозрительно мягким и заботливым, – ждешь от меня ребенка, моя звездочка. Да? Тебе пить нельзя.

Я хотела на него поругаться, но не смогла. Просто сказала усталым голосом, что скучаю, а он пообещал вернуться как можно скорее. И добавил, что мне не стоит расстраиваться. Его отец любит шутки. А я ответила, что поняла это, когда услышала, что он стал звать Леру. Вот тогда он пошутил на славу. Лера теперь, наверное, думает, что я – последняя идиотка, да и сам Смерчинский-старший теперь обо мне не самого лестного мнения.

– Брось, – сказал, услышав это, Лаки Бой, – ты им очень нравишься. Отцу – заочно. А Лере – уже. И вообще, – голосом невероятно серьезного человека сказал он: – какое тебе дело до мнения других, если самым главным мнением должно быть мое?

На это я только фыркнула.

– Маша, все в порядке, – уже без дурачеств сказал он. – Ты живой человек, а люди на то и люди, чтобы иногда делать глупости и совершать ошибки. Главное – иметь смелость признаться в них. Как ты. Знаешь, что мне нравится в тебе?

– Что?

– Ты смелая.

– Я не смелая. Я испугалась. – Это признание далось мне нелегко. – Я часто боюсь.

– Знаешь, смелые – это не те, кто не боится. Это те, кто берет свой страх в кулак и идет вперед, несмотря ни на что, – отозвался Денис. – Я уважаю смелость. Ты – смелая.

Мне оставалось лишь грустно улыбнуться.

– А Нику я так и не осмелилась признаться в чувствах, – вдруг вспомнила я. – Какая же я смелая? Не смогла сдержать свой страх, он победил. Я даже его взглядов боялась.

– Глупости, – живо возразил Смерч, и мне показалось, что сейчас он находится совсем рядом со мной, а не за сотни или даже тысячи километров. – Надо бояться не взглядов, а людей. Ты не призналась ему не из-за того, что струсила. Ты просто в душе знала, что он – не твой. А что, – в голосе Дэна послышались нотки веселья, – может быть, ты до сих пор хочешь ему признаться?

– Нет, конечно, нет, – я даже головой замотала. – Зачем мне он, я теперь тебе могу на нервы действовать, – добавила я.

– Глупая девочка.

– Умненький мальчик.

– Ты успокоилась, Бурундучок?

– Почти, Смерчик.

Дэн, как и всегда, сумел найти те самые слова, которые заставили меня забыть и про видео, и про звонок, и про все на свете. И даже заставил меня стать тихой и, как ни странно, ласковой. Да, блин, я все-таки назвала его своим мальчиком. Так и сказала: «Дэнчик, ты – мой мальчик». Кажется, он искренне обрадовался, а я… Я в свою очередь обрадовалась этому. Кажется, когда любимый человек счастлив хоть пару секунд, ты счастлив вместе с ним – только в два раза дольше. Или больше. А когда ему плохо – тебе хуже раза в четыре. Это я осознала уже позже, почти в самом конце всего этого.

Заснула я утром у Лиды на кухне с мобильником в руке. И мне снились плечи этого негодяя, а еще… Впрочем, что мне снилось еще – мое личное дело.

«Оу, да, у Смерчика не только плечики классные», – тут же выдал меня зеленый в крапинку умник.

Девчонки от Лиды ушли только часа в четыре. Обе счастливые и выспавшиеся. Лохматая Машка почти забыла про вчерашнее и то и дело мило улыбалась непонятно чему. Ей все время звонили то мама, то брат, то отец, и, по идее, она должна была злиться, оттого что ее то и дело зовут домой, но девушка оставалась подозрительно спокойной и улыбка у нее была шальная. Маринка переписывалась с утра пораньше со своим Сашенькой. Спала, как и Машка, она часа два от силы, и глаза у нее от напряжения были красными, как будто бы зареванными, только выражение их было счастливым.

Когда подруги уходили, осторожно огибая лужи – сегодня было дождливо и прохладно – Лида смотрела на них с балкона и думала, что все-таки хорошо, что у Машки есть ее крутой Смерч, он ведь так сильно за короткое время повлиял на нее, и что у Маринки не все так плохо с Черри, хоть он и не вызывает доверия. Лида действительно была рада за подругу и сестру. Искренне. Вот только боль из-за расставания с Женей все никак ее не покидала. Вилка оставалась в сердце. После того случая в «Алигьери» он не звонил ей больше, и не писал, и вообще никак не беспокоил. От общего знакомого Лида совершенно случайно узнала, что у Евгения через два месяца состоится свадьба, и, говорят, она будет шикарной. А после молодожены отправятся в свадебное путешествие на Мальдивы, где уже заказали свадебный фотосет у классного фотографа. Заветную мечту Лиды исполнит кто-то другой. Вернее, другая.

Так и бывает в жизни: желаешь чего-то, грезишь о чем-то, жаждешь, а потом внезапно кто-то перехватывает твою мечту – как мотоциклист срывает сумку у зазевавшегося прохожего, и твоя мечта уже в руках у другого человека, а ты только наблюдаешь за ним, понимая, что все пропало.

Однако, возможно, это и не мечта вовсе – если ее исполнит кто-то другой, а не ты? Возможно, твоя настоящая мечта – это нечто иное? Может быть, это не пышная свадьба с белоснежным греческим платьем из стильного бутика, с красивыми нарядами, с изящным кольцом из белого золота, букетом роз, лимузином, бутылками шампанского и украшенными лентами и стразами бокалами? Может быть, это не дорогой ресторан, вмещающий две сотни гостей, и не подарки, не завистливые взгляды знакомых и не красочные свадебные снимки, сделанные обязательно присутствующим фотографом, найденным по знакомству? Может быть, это не нежный естественный макияж с накладными ресницами, за который выложили кругленькую сумму, и не китайские фонарики, запущенные в небо? И, может быть, это даже не свадебное путешествие и новоселье в подаренной родителями квартире?

Раньше Лида именно это считала счастьем – она стремилась к нему, слепо доверяя своему любимому человеку, но сейчас все как-то резко переменилось. Неужели если выйдешь замуж – то сразу станешь счастливой? А если бы она и в самом деле связала себя узами брака с Женей и, может быть, даже родила бы ребенка, как планировала, а он бы по приказу родителей оставил бы их? Это было бы гораздо хуже, чем то положение, в котором Лида оказалась сейчас.

Из-за расставания девушка теперь вообще очень много размышляла, думала и пришла к выводу, что лучше вычеркнуть человека из своей жизни тогда, когда он еще не успел нанести максимального урона. Видимо, Евгений – просто не ее мужчина. Лида не верила в судьбу и случайности, она больше придерживалась той позиции, что человек сам строит свое будущее, и мысленно говорила себе, что найдет того, кто будет достойным спутником жизни.

А еще ей часто вспоминался тот молодой человек из клуба: симпатичный, черноволосый, синеглазый, в модных очках, дорого и со вкусом одетый, элегантный, спокойный внешне и не слишком высокий – ниже ее ростом! Правда, несмотря на это, он оказался очень милым, уверенным и решительным, да и объятия у него были крепкими. Внешнее спокойствие было всего лишь напускным. Жаль, конечно, что этот милый с виду Петр оказался самым что ни на есть настоящим бандитом. И Никита Кларский, по ходу, тоже! Лида тогда так перепугалась – особенно того, что Ник увидит ее и узнает, что сбежала из клуба почти со скоростью света. О случившемся никому не рассказывала: ни Маринке, ни Машке. Лучше им такого не знать. И как же хорошо, что этот Никита в последнее время вроде как перестал клеиться к Бурундуковой. Машке в парнях нечистый на руку парень совершенно не нужен. Ольге Князевой девушка тоже ничего не говорила. Жаль, конечно, что Кларский ей с той Никой изменяет, и причем они встречаются несколько месяцев, но Оля пусть сама разбирается. К тому же ей самой что-то нужно от Машки, раз она ее даже копировать начала. А недругов своих друзей Лида считала своими недругами.

Девушка вздохнула и завязала длинные прямые волосы в высокий хвост.

Что вообще происходит? Раньше все жили спокойно, а сейчас словно сошли с ума. Все разом решили поиграть во взрослых?

Чтобы отвлечься от плохих мыслей, она включила телевизор. Там не было ничего интересного. По одним каналам показывали скучные фильмы, по другим – неинтересные программы, по третьим – новости. Последние, как и всегда, ничем особенным порадовать не могли и говорили об одном и том же. Или сообщали о прибытии в страну с официальным визитом королевской особы, или говорили о напряженной ситуации в одной из стран, или передавали вновь и вновь сообщение о потерпевшем крушение самолете. Об этом с числа двадцать шестого говорили новости и федеральные, и региональные, городские, потому что самолет принадлежал местной авиакомпании и должен был лететь на юг, к морю. Разбился же всего лишь в ста километрах от места назначения. Лиде погибших было безумно жалко – счастливые люди летели на море, и тут такое… Чтобы не получать лишнюю долю негатива, она выключила телевизор и рухнула на диван. Ей сразу же вспомнился кожаный диван в кабинете Петре, и сам он в опасной близости от нее, глядящий немигающим взглядом прямо в глаза. Когда он наклонился к девушке, она вдруг подумала, что у него очень мило расстегнут ворот рубашки и это придает ему какой-то шарм. Ей захотелось тогда коснуться кончиками пальцев его шеи, но она сдержала себя. Следующим ее порывом стало желание прижаться к парню, спрятать голову у него на груди и почувствовать, что его руки обнимают ее вновь, но она просто сказала Петру, что он красивый и добрый. Сказала искренне. А он, кажется, изумился.

Жаль, что он совсем и не добрый. И хорошо, что она никогда не встретиться с ним. Город большой, а в клуб «Алигьери» Лида больше никогда не пойдет. К тому же – от этой мысли девушка вдруг захихикала – он ниже ее ростом, и это очень забавно. А еще он так мило злился, когда Евгений что-то там говорил по этому поводу.

«Эх, Евгений, Евгений, чтоб тебе хорошо жилось со своей богатой невестой».

Она перевернулась на живот и обняла большую диванную подушку. Когда-то так она обнимала Женю, а он…

– Все! Стоп. Хватит о нем думать, не будь слабохарактерной, – приказала себе Лида вслух. – Этот подонок не заслуживает мыслей о себе.

И черноволосая девушка самым решительным образом попыталась вытолкнуть образ проклятого бывшего из головы. И незаметно уснула под стук по-осеннему меланхоличного дождя, осторожно стучавшегося в окна. А проснулась неожиданно, от настойчивого звонка в дверь.

«Девчонки что-то забыли? – подумала она, нехотя поднимаясь с дивана. Взгляд тут же упал на Машкину зеленую кофту с длинными рукавами. – Точно, Бурундукова за ней вернулась».

Зевая как крокодил, Лида открыла дверь, даже не спрашивая, кто там. А сделано это было зря. За дверью стоял тот, кого Лида не желала больше встречать. Не кто иной, как сам Петр Смерчинский собственной персоной.

– Добрый день, – сказал он ей, светски улыбнувшись. – Ты одна?

Лидия растерянно поглядела на свой то ли кошмар, то ли прозрачную еще мечту и поняла, что ей сейчас станет плохо.

«Как он узнал? Зачем он меня нашел? Что ему надо?!» – лихорадочным потоком стали проноситься в голове мысли одна неприятнее другой.

– Удивлена? – спросил черноволосый молодой человек в очках. – Пригласишь меня к себе?

– А, да, конечно, проходи, – медленно, едва ли не по слогам произнесла хозяйка квартиры, ошеломленная визитом Петра. Однако она старалась не показывать того, что чувствовала на самом деле. Даже задрожавшие, как ей показалось, пальцы рук спрятала в карманах фиолетового домашнего халатика. Он же, ничуть не смущаясь, прошел в зал, сел на кресло, по привычке закинув ногу на ногу, и уставился на девушку. Очень изучающее.

– А что, собственно, случилось? – села на соседнее кресло она.

Петр вкрадчиво улыбнулся:

– Ты ведь помнишь меня?

– Да, помню, – Лида знала, что нет смысла врать.

– Отлично. Просто замечательно. Я звонил тебе, но ты не отвечала. Поэтому решил нанести визит. Лида, ответь мне на один вопрос. Зачем же ты убежала? – мягко, но очень укоризненно спросил Петр.

– Мама позвонила, сказала, чтобы я приехала домой, – не моргнув глазом, соврала девушка. Признаваться в том, что подслушала страшный разговор Петра и Кларского, она не спешила. Если он узнает об этом, ей, кажется, будет несдобровать.

– Значит, ты послушная дочка? – с улыбкой спросил черноволосый гость.

– Ну не то чтобы послушная… просто не люблю расстраивать маму. А зачем ты приехал? – с тревогой просила она.

– За тобой. Ты меня заинтересовала, – признался гость, решив не ходить вокруг да около. – Девушка по имени Лидия, к моему удивлению, настолько прочно засела в моей голове, что я захотел встретиться с нею еще раз.

– А-а-а… – Больше не смогла ничего сказать Лида, глядя себе на ноги. Она вдруг поняла, что выглядит она, мягко говоря, не айс. Короткий, самый простой халатик с запахом, растрепанные волосы, собранные в простой хвост, облезлый маникюр на ногтях, полное отсутствие косметики на лице, бледня кожа. Как она смотрится в его глазах? Наверняка не слишком хорошо. Ну и пусть. Значит, уедет быстрее.

– Твой прекрасный гигант тебя больше не беспокоит?

– Кто-кто, прости? – не поняла Лида.

– Твой высокий парень, – парень всегда шутил с самым серьезным видом.

«Точно, его ведь Женя тогда оскорбил… А ведь этот Петр тогда мне все-таки помог… А он даже ничего, – решила она вдруг, – жаль, что ниже меня и занимается какой-то уголовщиной».

– А, нет. Да у него свадьба скоро, зачем ему я, – пожала плечами девушка, демонстрируя полнейшее равнодушие. – Нет, серьезно, зачем ты меня нашел?

– Я же сказал, ты меня заинтересовала. К тому же ты прилюдно назвала меня своим парнем. Помнишь? – он склонил голову набок. Казалось, ему нравится наблюдать за нею.

Девушка мысленно простонала:

– Я была пьяна! Прости. Не хотела тебя смущать. Мне очень неловко.

– Поверь, меня очень трудно смутить, – самодовольно отозвался Смерчинский. – Я, так понимаю, ты закрыла сессию?

– Ну да, – Лида не поняла, откуда он это знает. Хотя… догадаться не трудно, конец июня. – А что?

– Собирайся, – велел Петр.

– Куда? – занервничала Лида еще больше прежнего.

– К примеру, в ресторан, – отозвался парень.

– Да-а-а? – протянула она. – В какой еще ресторан?

– Ну, скажем, в «Афины», – назвал один из самых дорогих заведений города парень. Мелочиться он не любил.

– В «Афины»? Да-да, конечно, поехали. Думаю, у меня как раз хватит денег там на стакан воды и кусок хлеба, – с умным видом покивала головой Лидия, лихорадочно размышляя, что ей делать.

– Вообще-то плачу я, – парень поднялся со своего кресла, подошел к хозяйке квартиры и неспешно, но уверенно протянул ей руку. – Вставай, я правда хочу пригласить тебя в ресторан.

– С какой стати? – не спешила дотрагиваться до него Лидия. Зато тут же отметила, что у него приятные руки, красивые и ухоженные ногти, а перстень на указательном пальце не вызывающ, хотя и явно дорог.

Петр поморщился. Как всегда – у него не получалось быть романтичным. А вот Дениска умел пудрить девчонкам мозги.

– Это свидание, моя милая. Хочешь пойти со мной на свидание? – додумался он пригласить хозяйку квартиры. Обычно и он, и девушки вели себя по-другому. Петр привык к несколько другой схеме общения.

«Ага, он все-таки не знает, что я все тогда слышала!» – обрадовалась черноволосая девушка. Стало как-то поспокойнее. Но идти с ним куда-то?..

– Извини. Нет.

– Почему же? – изрядно удивился Смерчинский. Ему редко отказывали. Кажется, даже никогда не отказывали.

– Я не хочу тебя расстраивать, – заявила девушка, подумав, что нашла прекрасный повод, чтобы отшить этого шутника.

– Ну, глаголь.

– Ты ниже меня ростом, – отозвалась Лида.

– И что? – протянул он, подняв правую бровь.

– Мы будем смотреться как идиоты.

«Вообще-то я тебя побаиваюсь, ты – плохой мальчик, не нужно с тобой общаться», – подумала она про себя несколько затравленно. Петр нахмурился, сам взял ее за руку и, потянув к себе, заставил подняться. Все-таки он был достаточно сильным и точно знал, что удержать эту высокую брюнетку сможет, если ему в голову вдруг придут мысли о том, чтобы немного с ней развлечься. Насильно поцеловать, к примеру. Правда, ему вспомнилось, что в тот раз, в клубе, он поцеловать ее так и не смог. По крайней мере, без ее согласия на это.

Теперь они оказались друг напротив друга. Лида сглотнула и почему-то подумала, что и сегодня этот парень элегантно одет: светло-фисташковая рубашка, в гамму ей очки в темно-травяной пластиковой оправе, черные прямые брюки и черный удлиненный пиджак, дорогие часы на руках… И пахнет от него чем-то свежим, мягким, приятным, непохожим на эти простые и резкие многочисленные мужские одеколоны.

– Так волнует мнение людей? – задумчиво спросил Петр. – Поверь, в «Афинах» самое правильное мнение у того, кто имеет больше долларов или евро в кармане или на банковской карте.

– Но…

– Собирайся. Я хочу, чтобы у нас было свидание, и у нас будет свидание. Пока что я прошу тебя очень по-хорошему, идем, – голос Петра стал ледяным, но тут же он мило улыбнулся и погладил Лиду по щеке. Тот факт, что она смотрела на него сверху вниз, его не смущал. Она была ему интересна, едва ли не мистически притягивала и заставляла думать о себе. А этого эффекта добивались очень и очень немногие представительницы прекрасного пола. Безуспешно.

– Без рук, пожалуйста, – вспылила Лида.

– Ты правда мне понравилась, – очень мягко произнес ее незваный гость. – И это даже странно. Одевайся, ну же? У меня была трудная неделя, тысяча проблем, и я хочу приятно провести время с той, которая почему-то запала мне в душу, милая.

– Ну, если ты настаиваешь, – согласилась вдруг девушка, чувствуя, что от его слов по сердцу разливается что-то теплое и, кажется, мурлыкающее. – Подожди, я быстро. Хочешь что-нибудь?

– Нет, спасибо. Просто собирайся, и поедем. В моей машине ты была, на моем диване, – он обвел синими глазами ее фигуру, – тоже. Называла меня своим парнем. Так что тебе нечего боятся.

«Ну да, точно», – подумала она, решив выпроводить этого наглеца. Но как только она открыла рот, интуиция тут же послала ей сигнал: «Не отказывайся».

Лида неожиданно улыбнулась ему – сама не зная зачем. А он опять поймал волну ее искренности и заинтересованности, хотя почему-то уловил в ее глазах и испуг.

«А все-таки Дэн прав, – подумал Петр, когда Лидия покинула комнату, – меня действительно к ней тянет. А это очень сложно признать. Девочка, думаешь, то, что ты выше, меня испугает? Отнюдь-отнюдь. Я люблю покорять вершины. Нет, все-таки тебя надо было найти раньше».

Лида скрылась в своей комнате, на всякий случай закрывшись на хлипкий замок, который при желании можно было открыть простым ножом, и прислонилась к стене спиной. Сердцебиение у нее участилось. Этот опасный тип умудрился найти ее, заявил своим уверенным голосом, что она ему нравится, и приглашает на свидание. Его даже не смущает тот факт, что, во-первых, она выставила себя самой настоящей дурой в клубе и привязалась к нему в пьяном виде, а Женя опять же из-за нее ударил Петра по лицу. А во-вторых, ему что, действительно безразлично, что она выше его? И выше не на три или пять сантиметров, а как-то побольше.

Девушка потерла лицо руками. Зачем она согласилась? С одной стороны, она все еще пребывала в славном изумлении, с другой – побаивалась отказать дружку Никиты Кларского. Кажется, он настроен серьезно. Не шутит. Если Лида сейчас скажет, что никуда не поедет, то он найде способ заставить ее выполнить его желания.

А еще – еще ей все же, как и любой девушке, было очень приятно. Она так понравилась парню, что он даже ее адрес нашел.

«Ладно, одно свидание – это не страшно. Он поймет, что мы смотримся глупо, и оставит меня в покое. Да и в «Афинах» я никогда не была. О’кей, все будет хорошо. Я со всем справлюсь».

Она в рекордные сроки собралась: расчесалась, уложила волосы, подкрасила глаза и губы, стерла на ногтях лак и покрыла их прозрачным быстросохнущим, оотыскала, к своему изумлению, коктейльное легкое платье почти такого же светлого фисташкового оттенка, как рубашка Петра.

«Под цвет», – подумала она, все еще слегка дрожащими пальцами ища в шкатулке кольцо с малахитом – надевать простую бижутерию в такое место она не решилась. Лида нашла кольцо, которое тотчас оказалось на указательном пальце, и тут ей вновь вспомнились слова гадалки:

«Фиолетовый. По этому цвету его узнаешь, девочка моя. Ох, ну и упрямая же ты, сильная, с виду холодная. Да и он не сахар. Такой же. Сойдетесь».

У Петра фиолетовая машина, да и, когда они встретились, он был в фиолетовом пиджаке! Это точно, потому что она подумала, что ее ногти прямо ему под цвет!

«Ах, да, не увлекайся, Лидия, тем, что тебе настойчиво предлагать будут. Зависимая ты сильно… Тебя жизнь немного поучит, и все успокоится. Фиолетовый тебе поможет, если ты его не оттолкнешь».

Девушка вдруг даже села на кровать от изумления.

Этого не может быть! Он ведь тогда не дал ей выпить эту наркотическую дрянь! Едва ли не вырвал из рук. Да и характер Петра явно не из слабых, и с виду он холодный… только дыхание у него горячее. Там, в его кабинете, когда у нее все плыло перед глазами, Лида явственно ощутила, какое горячее дыхание было у этого слегка надменного, но показавшегося ей тогда милым и добрым, молодого человека. Горячее, почти что обжигающее, хоть и мимолетное.

Лида отогнала воспоминания – она в принципе их не любила, потому что они имели нехорошую тенденцию понижать ей настроение. И еще раз подивилась словам гадалки, отогнала от себя мысль, что она права (не может быть! Никакой магии не существует, по крайней мере, на набережной их города) и что Петр – ее якобы как бы судьба. Которой не существует.

Лидия вышла из комнаты, улыбнулась молодому человеку, в ожидании рассматривающему развешанные по стенам фото с ней и ее семьей, и незаметно сжала руки в кулачки – на счастье. Этот опасный Петр все-таки умел притягивать к себе.

– Отлично выглядишь, – кивнул он ей, явно оценив то, что она надела платье именно такого цвета. – Очень хорошо. Теперь идем. Сегодня вечером ты будешь моей леди.

– А ты – моим джентльменом? – уточнила девушка без особой симпатии в голосе.

– Конечно, – улыбнулся он. – Буду очень галантным и крайне вежливым. Не забудь накинуть что-нибудь сверху, на улице прохладно.

Ей пришлось взять с собой летний легкий плащ. А вот обувь она предусмотрительно выбрала почти без каблуков. Благо, что пара таких туфель вообще у нее была.

Он по-хозяйски открыл ей дверь, пропуская вперед. Дверь автомобиля он тоже открыл, улыбнувшись, глядя, как высокая девушка садится в его машину. Открывал и тогда, когда они прибыли к ресторану «Афины», куда могли попасть далеко не все даже обеспеченные жители города. С тех пор он всегда и везде пропускал ее вперед. Ну, конечно, за исключением тех случаев, когда ему самому нужно было идти первым, чтобы ее защитить. Или в тех случаях, когда, следуя ресторанному этикету, шел впереди, держа ее за руку, чтобы указать путь и выбрать столик.

В машине они почти не разговаривали.

Минут через сорок они сидели в ресторане, около самого окна, большого и круглого, которое выходило на набережную. Поскольку Петр и Лида находились на последнем этаже самого высокого небоскреба, гордо возвышающегося в центре города, то вид им открывался превосходный. Самые разные дома, складывающиеся в проспекты, улицы и переулки; парки, площади, асфальтовые вены дорог, по которым скользили машинки, похожие на игрушечные; бархатно-синяя река, плывущие по ней лодки и даже несколько пароходов; темно-зеленые от обилия хвойных деревьев горы вдалеке, по которым скользили последние, но все еще очень яркие солнечные лучи. Дождь кончился, на время уступив место заходящему солнцу.

Предупредительный официант только что ушел от них с заказом. Сначала парень и девушка долго изучали меню: он критично, она с удивлением из-за цен. Однако Лиде пришлось отказаться от слов «я буду все, что будешь ты», и выбирать блюда самой, потому что эти слова сказал Петр, внимательно глядя на свою спутницу. И добавил, что он голоден. Правда потом, когда девушка озвучила официанту свой выбор, молодой человек сказал, что пошутил и сделал свой заказ. Лиде оставалось только сердито на него посмотреть: этот умник занятно смог заставить забыть о ценах. Правда, сердилась она лишь внешне. Внутри стало приятно-приятно от его заботы. Необычный он все же…

После официанта к паре подошел улыбчивый сомелье: импозантный мужчина лет пятидесяти в сюртуке, который подробно рассказал о винах «Афин». Петр, изучив винную карту и выслушав мужчину, выбрал дорогой и, кажется, какой-то коллекционный французский напиток. Официант тут же притащил это вино в специальной корзинке. И неспешный сомелье, как в фильме, продемонстрировав красивую бутылку из темного стекла с этикеткой на французском, почти торжественно сказал название вина и год урожая. После он открыл бутылку, налил совсем немного красно-пурпурного напитка в свой бокал, взяв его за ножку – как потом пояснил Петр Лиде, чтобы вино не нагревалось от тепла его ладоней, затем поднял на уровень глаз, держа бокал против света, покрутил его по кругу и, вдохнув тонкий винный аромат, наконец попробовал на вкус. Сказал, что все отлично. И тогда Петр тоже продегустировал вино и медленно кивнул, сказав, что «букет хорош и послевкусие отличное». Услышав это и улыбнувшись, словно он сам выращивал виноград для этого напитка, господин сомелье осторожно разлил вино по бокалам: сначала Лиде, затем Петру. И, пожелав приятного вечера, степенно удалился.

– Выпьем за тебя, – предложил Смерчинский, поднимая бокал.

– Как скажешь.

Девушка отпила пару очень маленьких глоточков. Вино ее приятно поразило – оно не было похожим на то, что она пробовала раньше. Густой, яркий фруктовый вкус действительно оставлял элегантное послевкусие с миндальными нотками.

Она старалась не смотреть на Петра, и все внимание ее карих глаз было направлено на собственные ногти и кольцо с малахитом или на красивый вид из окна, а вот он не мог оторвать от Лиды пристального взгляда. Даже очки снял и держал их за дужки, поставив локти на стол.

– Тебе здесь нравится? – спросил Петр.

– Да.

Лида лгала – ей было неуютно. Из-за его взгляда. Из-за того, что в таких дорогих местах она еще не бывала. Из-за того, что не пробовала такое дорогое вино, не слышала, как вживую играют на сцене профессионалы, не видела такого безгранично уважительного отношения персонала.

Она чувствовала себя дворняжкой среди породистых собак на графской псарне, правда, старалась оставаться невозмутимой и даже пыталась шутить. Петр, однако, все понял и попытался исправить ситуацию.

– Почему ты грустишь? Улыбнись. Ты же со мной, – сказал он ей укоризненно, чувствуя, что ей все равно неуютно. Почти без перехода спросил: – Любишь танцевать? Хочу пригласить тебя на танец.

– Но здесь же никто не танцует, – рассмеялась Лида.

– Я люблю быть первым, – задумчиво отпил вино Смерчинский. – Ну как тебе мое предложение?

– Нет, прости, я не очень хорошо танцую, – отказалась поспешно брюнетка. – А ты всегда такой вежливый? – спросила она.

Он закатил глаза.

– Нет, конечно, нет. Только с девушками. С нормальными девушками. На другое поведение с вами мужчины не имеют права. А на самом деле я не такой хороший, каким могу тебе показаться, – с легкой улыбкой ответил Петр. Он не догадывался, что Лида знает – он действительно плохой мальчик.

– Я подозреваю это, – пробормотала она.

– Да? – поднял он и так изогнутые брови. – Я что, кажусь таким плохим?

– Нет, – слегка напряглась Лидия, подумав, что сболтнула лишнего, – просто я точно знаю, что людей без недостатков не бывает.

– Идеальных людей нет, – скучным голосом подтвердил он.

– Согласна, – девушка сцепила пальцы и положила на них подбородок. К сожалению, Петр все больше и больше ее очаровывал. Каким-то особым темным обаянием.

Уже буквально через полчаса он показал ей, что бывает хорошим и вправду не со всеми. Петр почти уговорил ее станцевать с ним, как им помешали.

– Привет, дорогой, – подошла к их столику особа лет двадцати пяти, очень красивая, светловолосая, действительно дорого одетая, со сверкающим под электрическим светом колье и под стать ему красивыми серьгами. Девушка наклонилась к молодому человеку и коснулась губами его щеки, оставив на ней, как всегда идеально выбритой, коралловый отпечаток губ. Разговор прервался на полуслове. Лида была смерена недовольным и даже высокомерным взглядом. И сама с хорошо скрываемой яростью посмотрела на незнакомку.

– Здравствуй, – кивнул незнакомке Петр, – а теперь оттирай свою помаду и проваливай.

– Что? – не поняла та.

– Я сколько раз тебе говорил, чтобы ты не подходила ко мне, когда я занят? – спросил без улыбки и намека на вежливость он. – Считаешь, сколько?

– Я просто соскучилась, – помертвевшим голосом сказала девушка.

– Оттирай, – вновь сказал ей молодой человек. – Ну же. Мы ждем.

– Но…

– Я занят.

К изумлению Лиды, девушка взяла в руки салфетку и старательно оттерла свою губную помаду с его щеки. Глаза ее при этом были огромные. Сама Лида тоже почувствовала себя неуютно – как будто стала свидетелем чего-то очень личного.

– А теперь можешь идти, – благосклонно кивнул обладательницы колье парень. – А, да, сначала извинись перед девушкой.

– За что? – длиннющие ресницы девушки почти касались ее бровей – глаза ее открылись еще шире.

– За то, что нарушила ее покой, – бесстрастно произнес Смерчинский.

– Извини, – как-то покорно бросила незваная гостья изумленной Лиде, одарила ее полным ненависти взглядом и умчалась, хоть и была на шпильках.

– Что это было? – проводила ее ошарашенным взглядом брюнетка.

– Ничего, недоразумение, – дружелюбно улыбнулся ей парень.

– Но как же ты…

– Ты ведь не знаешь эту девицу?

– Нет.

– Тогда зачем разговаривать о незнакомых людях, когда можно поговорить друг о друге? Леди, может быть, выпьем еще за что-нибудь? Почему ты почти не притронулась к своему бокалу? Не нравится? Не может быть, это отличное вино. А-а-а, – протянул он понятливо, – после того случая в моем клубе ты стараешься ничего не пить? Не бойся, это хорошее вино. Можно даже сказать, отличное. За что ты хочешь выпить, Лида?

– За меня мы пили. Может быть, за тебя?

– Как скажешь, – милостиво согласился он. – Расскажи о себе? – вдруг попросил парень. – Я хочу узнать тебя поближе.

– Петя, ты… В смысле…

– В смысле? – он даже подался вперед. И в его глазах зажегся зеленоватый огонек интереса – под стать оправе очков.

– Эм… Я назвала тебя Петей… Но… почему тебя всегда и все так официально зовут – Петр? – спросила Лида внезапно.

– Не знаю, – пожал он плечами и добавил: – Может быть, мне не подходит быть просто Петей. Меня так даже в детстве почти никто не звал.

– Иногда мне хочется назвать тебя Петей, но я боюсь, что ты станешь Халком, – засмеялась она.

– Вполне возможно, – потер подбородок парень. – Ну, если тебе вдруг захочется назвать меня Петей – дерзай. Что ты имела в виду, когда говорила «в смысле»?

– Я хотела спросить, зачем тебе что-то обо мне знать? Ты внезапно появился после того, как спас меня в клубе, позвал на свидание в это место, а теперь ждешь, что я буду рассказывать тебе что-то. Это не слишком самонадеянно?