Сны богов и монстров Тейлор Лэйни
– Шоколадный торт, целиком, ванну, постель. В таком порядке.
Называя желания, Зузана загибала пальцы.
Мик одобрительно кивнул:
– Неплохо. Но никаких тортов. Только гуляш! Гуляш из «Ядовитой кухни», яблочный штрудель и чай. А потом, да: ванна и постель.
– Не-а. Это уже пять. Ты истратил свои желания на жратву.
– Это все под цифрой один. Гуляш, штрудель, чай.
– Так не пойдет. Что заказал, то заказал. Тебе и твоему набитому пузу придется смотреть на мою горячую ванну и дивную мягчайшую постель. И завидовать.
Горячая ванная, мягкая постель, что за бредовая фантазия. Измученные мышцы Зузаны молили о пощаде, но это было не в ее власти. Оставалось только играть в желания.
Мик поднял брови:
– И мне придется смотреть, как ты нежишься в ванне? Бедный я, бедный.
– Угу. Бедняжка. Или заберешься в ванну со мной?
Мик торжественно кивнул:
– Разумеется. Разумеется, заберусь. И черта с два полиция по надзору за желаниями выковыряет меня оттуда.
Зузана фыркнула:
– По надзору!
В дверь заглянула Кэроу.
– О чем это вы?
Они расположились в анфиладе небольших комнат, которые, насколько понимала Зузана, во времена киринов служили жильем для отдельной семьи. Четыре комнаты, выбитые внутри горы. Здесь даже было нечто вроде комфорта: источник природного тепла и отдельный каменный закуток с дырой в полу, в которую изливалась вода (Зузана надеялась, что это туалет, хотя, прежде чем использовать закуток по назначению, хотела бы получить подтверждение своей догадки). Ни ванны, ни постелей не предполагалось. В углу валялась куча меховых шкур, но они были настолько грязными и заношенными, что, похоже, семейные предания на них слушали не только многие поколения киринов, но и многие поколения насекомых.
Множество жилищ вроде этого ютились вокруг своего рода «площади». Она была куда меньше, чем тот огромный зал, что остался за спиной. Солдаты устраивались на ночлег, хотя кому там особенно было устраиваться? У кузнеца Эгира сейчас полно работы, а Тьяго забрал лейтенантов и ушел заниматься тем, чем положено заниматься великому полководцу в преддверии эпической битвы. Зузана не хотела об этом думать: ни о «Тьяго», ни о предстоящем сражении, ни о чем таком. Сейчас она попробовала переключить мысли, как каналы в телевизоре, но переключатель каналов в голове все время останавливался на программе «В гостях у шеф-повара».
Если уж говорить о еде: пока Мик выискивал лучшее место для «штаб-квартиры воскресителей», Зузана потратила толику времени и помогла забавным маленьким поварихам, мохнатым Вови и Авар, организовать временную кухню и разложить привезенные из Марокко запасы. Всегда полезно завести дружбу с теми, у кого в руках продукты. Возможно, ей перепадет горстка сушеных абрикосов.
Пару месяцев назад, скажи ей кто-нибудь, что она придет в экстаз от кучки урюка, она только покрутила бы пальцем у виска. Сейчас же Зузана вполне серьезно обдумывала, не использовать ли его как валюту, наподобие сигарет в тюрьме.
– Мы играем в «Три желания». Торт, горячая ванна, мягкая постель. А у тебя?
– Мир во всем мире, – ответила Кэроу.
Зузана хмыкнула:
– Святая Кэроу.
– Лекарство от рака. И по единорогу для каждого.
– Фу. Ничего не портит игру сильнее, чем альтруизм. Загадывай для себя. И если там не будет еды, ты врешь.
– А я включила еду. Я же сказала «единороги», верно?
– Ну, не знаю. Тебя тянет к конине?
Зузана задумалась:
– Погоди-ка. А что, здесь есть единороги?
– Увы, нет.
– Были, – вмешался Мик. – Кэроу всех съела.
– Точно. Я прожорливый поедатель единорогов.
– Добавим в твое объявление, – пообещала Зузана.
Кэроу удивилась:
– Объявление?
– По пути сюда мы составляли для всех объявления о знакомстве. Чтобы убить время.
– Могу себе представить. Так что с моим?
– Ну, записывать нам было не на чем… Полагаю, примерно так: «Прекрасная задиристая особа неопределенного происхождения ищет… ммм… примиримого врага для незамысловатых ухаживаний, прогулок под луной и чего-то большего, если повезет».
Кэроу промедлила с ответом; Мик бросил на Зузану неодобрительный взгляд. Она подняла бровь: а что такое? Она ведь не сказала: «ангелов-расистов не предлагать», верно?
Но тут подруга спрятала лицо в ладони, плечи затряслись, и Зузана не могла определить, рыдает она или смеется. Ведь ничего плохого не происходит?
– Кэроу? – обеспокоенно окликнула она.
Кэроу подняла сухие глаза; но веселья в них тоже не наблюдалось.
– Незамысловатых, – сказала она. – Это как?
Зузана взглянула на Мика. Вот что такое «незамысловатые». Прелесть что такое. От Кэроу ее взгляд не укрылся. Она посмотрела на парочку и тоскливо улыбнулась:
– Вы-то счастливы.
– Я – да, – подтвердил Мик.
Зузана согласилась:
– А то.
Сказано это было чуть более горячо, чем обычно. Зузана все еще чувствовала себя… не в форме. Голодной, грязной, уставшей – отсюда и три ее желания, – но все это не имело значения. В тот страшный миг, у входа в пещеру, она ощущала, что видит конец распадающегося мира.
Что, дьявольщина, там произошло?!
В детстве у нее была любимая куколка – ну, уточка, по правде говоря, – которую она заталкивала в рот и самозабвенно сосала. Теперь Зузана морщилась, вспоминая свой младенческий восторг, но тогда это было так здорово – ощущать крошечными зубками гладкую пластмассу.
Куда неприятнее были постоянные попытки родителей убедить ее, что это может привести к беде. «Ты можешь подавиться, дорогая. И задохнуться».
Но что для маленького ребенка такие предостережения? Брат Томаш объяснил ей… доступно. Незамысловато придушив. Самую малость. Братья, они на такое мастера. «Помрешь, – сказал он весело, сомкнув руки на ее горле. – Вот так».
До нее дошло. Убить может что угодно. Игрушки – да и старшие братья. И по мере того, как она росла, список «чего угодно» становился длиннее и длиннее.
Но она никогда не ощущала этого так остро. Что там говорил Ницше? Если ты смотришь в бездну, бездна тоже смотрит в тебя. Ну, вот бездна в нее и заглянула. Нет. Тупо вытаращилась. Уставилась. Зузана была твердо уверена, что пережитое оставило на душе ожог и вряд ли теперь все станет как прежде.
Однако она не собиралась плакаться подруге обо всех своих страхах и капризах. Хотела попасть сюда? Кэроу предупреждала ее об опасности? Она отнеслась к предостережениям, как в детстве к словам родителей про пластиковую игрушку? Спасибо, что хоть наглядно никто не продемонстрировал. Теперь она здесь и вовсе не хочет вести себя как последняя плакса, особенно учитывая компанию, в которой оказалась. И не будет.
– Ну, что значит «счастливы»? Я счастлива, что жива. В детстве я сосала глаза игрушечной уточки.
Мик и Кэроу уставились на нее, и Зузана обрадовалась, что внимание подруги удалось переключить. Та сказала:
– Как… интересно.
– А я о чем?. Некоторые живут яркой, насыщенной жизнью. А ты, Кэроу? Вот посмотри на себя. Сплошная серятина. Неужели не хочется какого-нибудь разнообразия?
– Угу, – ответила подруга, и Зузана была вознаграждена взглядом, полным скрытого веселья. – Ты права. Скучновато. Пожалуй, я начну собирать марки. Отличное занятие, правда?
– Нет. Если только ты не собираешься наклеивать их на себя вместо платья.
– Похоже на школьный флешмоб.
– Именно! – согласилась Зузана. – Помню, Гелена так и делала. Устраивала шоу. Выходила голышом с большой миской марок, а зрители лизали их и приклеивали на нее.
Теперь Кэроу засмеялась в открытую, и Зузана испытала гордость. Подруга смеется. Может, Зузане не удастся сделать жизнь Кэроу – или любовь – менее замысловатой; может, она не поймет подсказки судьбы, если ангелы нападут или обманут или начнется мясорубка… Но она сделает то, что ей по силам. Заставит подругу засмеяться.
– Что теперь? – спросила она. – Ангелы закатят в нашу честь грандиозный бал?
Кэроу снова засмеялась, уже невесело.
– Не совсем. Сначала будет военный совет.
– Военный совет, – растерянно повторил Мик, и Зузану кольнула иголочка страха. По позвоночнику прошел холодок, едва она вспомнила жуть последних событий. Смерть Ютема. Первая увиденная ею смерть. Она шла по его крови, и солдаты тоже. Но никто особо не нервничал, будто им доводилось шлепать по этим страшным багровым пятнам каждое утро по дороге на завтрак. Нервничала только она. Собственный парализующий ужас подхватил ее, завертел, и именно он заставил ее вспомнить о «таращившейся бездне».
Кэроу тяжело вздохнула:
– Собственно, для этого мы сюда и прибыли.
Она обвела взглядом комнату и добавила:
– Все такое незнакомое.
Зузана попыталась представить, что сейчас испытывает подруга. Не в полной мере, конечно. Здесь когда-то произошла резня. С той поры почти ничего не осталось, но каково это: зайти в отчий дом и увидеть, что он пуст, что от постелей осталась труха, что никто тебя не встречает… У нее перехватило дыхание.
– Что с тобой? – спросила Кэроу.
– Все в норме. А ты, ты-то как?
Кэроу слабо улыбнулась и кивнула:
– Да-да. И я.
Она подняла факел и осмотрелась.
– Странно. Когда я здесь жила, это был целый мир. Я и представить не могла, что там, за горами, есть кто-то еще.
– Да. Поразительно.
Кэроу лукаво усмехнулась:
– Угу. А ты даже еще почти ничего не видела.
– Что, правда? И где-то в пещерах пирожные растут, как грибы? Где, скажи быстрей?
Смех. Еще одно очко в пользу Зузаны.
– Нет, – ответила Кэроу. – У меня нет пирожных и, боюсь, с постелью тоже не так легко, но…
Она умолкла, выжидающе глядя на подругу.
Зузана продолжила за нее:
– Но… Все впереди? Не дразни меня.
Кэроу ясно улыбнулась: она представляла, как сейчас обрадует подругу, и радовалась сама.
– Пойдем-ка. Думаю, несколько минут мы можем себе позволить.
23
Вот в чем суть
Горячие источники находились там, где помнила Кэроу. Но кое-что изменилось: там теперь не было киринов. Семей, купающихся вместе. Сплетничающих старух. Плещущихся детей. Руки матери больше не намыливали ей волосы селеновым корнем, хотя память до сих пор сохранила его травянистый запах и серный запах самих источников.
– Красота, – сказал Мик.
Действительно, здорово: матово-зеленая непрозрачная вода, вокруг скалы, как пастельный рисунок, и морская пена. Уютное, довольно просторное помещение – не бассейн, а несколько купален, наполняющихся из медленно струящегося водопада. По потолку будто пробегает рябь, свет играет на друзах хрусталя и купах нежно-розового темномха, названного так, поскольку растет в темноте, а вовсе не за свой цвет.
– Вон туда посмотрите.
Кэроу подняла факел и указала на проход к месту, где стена пещеры представляла собой чистый отполированный гематит. Зеркало.
– Ох! – выдохнула Зузана.
Они втроем покрутились у полированной поверхности. Чудесное зрелище: трое замарашек с благоговейными взглядами. Неровная поверхность искажала изображение, и Кэроу пришлось сдвинуться, чтобы убедиться: некоторая перекошенность физиономии объясняется кривизной зеркала, а не следами от побоев. Кажется, то нападение случилось уже очень давно, однако ее тело ощущало иначе. Прошло всего два дня, и конечно, лицо не восстановилось. Как не восстановилась и ее душа. Фактически кривое зеркало оказалось к месту: внешнее искажение как отпечаток внутренней деформации, которую она пыталась утаить даже от себя.
Они скинули одежду и скользнули в воду – горячую, мягкую. Несколько секунд погружения – и их конечности становятся гладкими, будто у фарфоровых куколок, а волосы – словно лебяжий пух. Кэроу и Зузана, пробив зеркало воды, вынырнули на поверхность. Русалки, да и только.
Кэроу прикрыла глаза и снова нырнула, позволяя горячему потоку смыть напряжение. Если бы она честно играла в «Три желания», то захотела бы перенестись из этих источников в Лету, реку забвения, и надолго выкинуть из головы армии, битвы и зигзаги судьбы.
Вместо этого она вымылась и ополоснулась. И вышла. Мик вежливо отвернулся, пока она натягивала на себя чистую одежду. «Чистую» – в смысле выполосканную в марокканской речке и высушенную на пыльной крыше.
– Факел будет гореть еще примерно час, – сказала она друзьям и взяла другой. – Найдете дорогу назад?
Они закивали. Кэроу оставила парочку наслаждаться друг другом, стараясь задавить ревность, и зашагала к гудящему улью двух вражеских армий.
– А, вот ты где.
За поворотом, почти в самом центре деревни, обнаружился Тьяго. Зири. Когда они увидели друг друга, его лицо преобразила вспышка эмоций. Он быстро ее подавил, но Кэроу успела заметить. Любовь, неотделимая от печали; ее сердце снова засаднило. «Я с тобой», – так она сказала в крепости, чтобы он не чувствовал себя одиноким в этом украденном теле. Неправда. Она не была с ним, даже когда была. И он это знал.
Кэроу выдавила из себя улыбку:
– А я тебя как раз искала.
Уж это-то было правдой.
– Что-нибудь решили?
Он вздохнул и покачал головой. Нечесаный, чего никогда не позволял себе настоящий Волк, – разве только сразу после боя. Волосы лежали в беспорядке, на бровях темнела засохшая кровь, след аварийного приземления, а колени и ладони, исцарапанные и незажившие, напоминали сырое мясо. Он воровато огляделся и поманил Кэроу за дверь.
Мгновение мучительных колебаний. Это же не Волк, убеждала она себя, следуя за ним в небольшое помещение. Темнота и затхлость. Кэроу закрыла дверь и обвела круг рукой с зашипевшим фонарем, убеждаясь, что здесь никого нет.
Только они вдвоем. Зири это подстроил, специально, чтобы на краткое мгновение позволить стечь с себя шкуре Волка?
Он бессильно прислонился к стене.
– Лиссет предлагает выбрать козла отпущения для показательной казни.
– Что? – вскрикнула Кэроу. – Не может быть!
– Я тоже отказался. Если только она сама не вызовется добровольцем.
– Было бы неплохо. И?
– Она отказалась.
Он выжал кривую измученную улыбку, а затем понизил голос.
– Все ищут тайный смысл. Гениальный план великого полководца, который, разумеется, включает резню.
Кэроу взволнованно спросила:
– Думаешь, они что-то заподозрили?
Она говорила почти шепотом. Жаль, что с ним не получится общаться по-чешски, как с Зузаной и Миком, и не волноваться о том, что их смогут подслушать.
– Что-то заподозрили определенно. Но вряд ли близкое к правде.
– Вот пусть и не подозревают.
– Я держусь так, будто эндшпиль этой партии знаю только я. Но сколько времени удастся так выкручиваться – неясно. Они со мной не откровенничают. А вдруг он делился с ними своими планами, и теперешняя конспирация им противоречит? Что до этой конкретной проблемы…
Он поднял к голове ладони и резко втянул воздух.
– Как бы в такой ситуации поступил Волк? Никак. Он никого бы не отдал серафимам, просто смотрел бы вызывающе.
Кэроу легко представила дерзкий, презрительный взгляд Волка, обращенный к недругам.
– Ты прав. И, конечно, он бы спровоцировал резню.
– Да. Но ничего не поделаешь: наша тактика в том и заключается. Поступать правдоподобно, когда возможно, но не заходить слишком далеко. Я никого не отдам ангелам. И никаких извинений. Это дело химер, и мы сами разберемся.
– А если это повторится? – спросила Кэроу.
– Я прослежу, чтобы не повторилось.
Ровный, давящий, полный угрозы и сожаления голос.
Кэроу знала, что такой ответственности Зири вовсе не хочет, но помнила слова, произнесенные им во время полета: «Мы будем биться за наш мир до последнего отзвука души», – и то, как он стоял между двух жаждущих крови армий. Она не сомневалась, что он справится с чем угодно.
Между ними повисло молчание, и теперь, когда решение было принято, «одиночество» стало иным. Два усталых человека стояли в мерцающей тьме; их чувства и страхи перемешались: доверие, колебание, горечь.
– Пора возвращаться, – сказала Кэроу, сожалея, что не может побыть с Зири еще немного. – Серафимы ждут.
Он кивнул и следом за ней пошел к двери.
– У тебя влажные волосы.
– Купальни.
Она открыла дверь, напоминая себе, что этого он знать не может.
– Купальни? Заманчиво.
Он указал на покрытый коркой запекшейся крови мех на своих ногах, на содранные до костей ладони. На голове, в месте удара о пол, тоже была рана. Кэроу придвинулась ближе, коснулась лба. Он поморщился: там красовалась огромная шишка.
– Ох ты! Голова не кружится?
– Нет. Просто пульсирует. Все нормально.
Теперь он рассматривал ее лицо.
– Ты выглядишь гораздо лучше.
Она притронулась к своей щеке и поняла, что уже не болит. И опухоль исчезла. Порванная мочка непонятным образом срослась. Как?
А потом она внезапно вспомнила.
– Вода. Она исцеляет.
– Серьезно? – Зири снова посмотрел на ладони. – Дорогу покажешь?
Кэроу неловко запнулась.
– Я бы с радостью, но там сейчас Мик и Зузана.
Она покраснела. Вполне возможно, что Зузана и Мик слишком устали, чтобы вести себя со свойственной им… ммм… непосредственностью; но, учитывая целительные свойства воды… Так что они, скорее всего, воспользовались тем, что их оставили наедине. В манере, ммм, им свойственной.
Зири понял. Он тоже залился краской, и холодные, совершенные черты Волка приобрели куда больше человечности. Новой душе это тело подходило больше, чем прежней.
– Я подожду, – сказал он со смущенным смешком, избегая смотреть в глаза Кэроу, и она тоже засмеялась.
Они так и стояли в дверном проеме, краснея, посмеиваясь, смущаясь собственному смеху, стояли почти вплотную; она убрала руку с его лба, но все равно едва его не касалась, когда кто-то прошел по коридору, свернул в их сторону – и замер.
Боги и небесная пыль! Кэроу хотелось завыть. Вы же пошутили?
Потому что, разумеется, разумеется, это был Акива. Дикая музыка заглушала его шаги. Он подошел совсем близко, и как отлично он ни владел собой, скрыть эмоции до конца не смог.
Шаг назад, недоверие; на щеках – вспышка румянца. Судорожный вдох. Для сдержанного Акивы такая реакция была равноценна взрыву.
Кэроу отпрянула от Волка. Поздно! Нелепо надеяться, что Акива распознал, как она рада его видеть, за хихиканьем, покрасневшими щеками, склоненной позой, – и все это обращено к другому.
Как будто ее уличили в измене.
Хихикать и заливаться румянцем с Белым Волком?! С точки зрения Акивы, ничем, кроме предательства, это быть не могло.
Акива. Ей хотелось взлететь ему навстречу – но воспарило только сердце, не тело. Ноги будто приросли к земле, тяжелые от навалившегося чувства вины.
Акива произнес холодно и быстро:
– Мы выбрали в совет представителей. Надеюсь, вы сделали то же самое.
Он умолк, и его мимика отражала совсем не те эмоции, что у Волка. Он смотрел на двоих, и все человеческое стекало с его лица. Сейчас он снова был таким, как во время первой встречи в Марракеше: существом с мертвой душой.
– Ждем.
Когда вы прекратите тискаться с Белым Волком и займетесь делом.
Он развернулся на каблуках и вышел, не ожидая ответа.
– Подожди, – позвала Кэроу, но ее голос звучал так неуверенно, что даже если бы он услышал сквозь рев музыки, то не вернулся бы все равно. Мы могли бы ему объяснить, подумала она, рассказать правду. Но шанс был упущен.
Горло сдавил спазм. А потом она собралась и попыталась убедить себя, что все в порядке.
– Прости, – сказал Зири.
– За что? – с фальшивой беспечностью спросила она, как если бы он ничего не понял. Нелепо.
– Прости, что сложилось так, как сложилось. Для вас.
Для нее и Акивы. Кэроу видела, что в этот миг Зири не лукавил. Лицо Волка было искажено состраданием.
– Все еще будет.
Она с удивлением услышала собственный голос. В нем, вместо вины и тихого отчаяния, звучала решимость. Ей поверил Бримстоун, и Акива, и… Счастье придет, нужно просто верить!
– Все еще будет, – сказала она Зири.
И не только для нее и Акивы.
– Для всех нас.
Она улыбнулась.
– Вот в чем суть.
24
Апокалипсис по расписанию
Через несколько часов Кэроу почти совсем забыла ту улыбку.
Все еще будет, наверняка. Но сначала придется уничтожить ангелов Доминиона и, скорее всего, навсегда разрушить человеческую цивилизацию. И, конечно, будут потери. И, возможно, смерть. Подумаешь, большое дело.
И вполне ожидаемо. Никто же не называл сегодняшнюю встречу «мирным советом».
В одном можно было не сомневаться: эта встреча войдет в учебники истории. Высоко в Адельфийских горах, которые когда-то служили неодолимой преградой между Империей и свободными территориями, собрались вместе представители двух мятежных армий. Серафимы и химеры, Незаконнорожденные и выходцы с того света, Истребитель Тварей и Белый Волк – не врагами, союзниками.
Лучше и быть не могло.
– Я за ясный план.
Это Элион, брат, занявший рядом с Акивой место Азаила. Он и еще двое: Бриафос и Орит, – вместе с Акивой и Лираз выступали на совете от имени Незаконнорожденных. От химер, кроме Тьяго и Кэроу, присутствовали Тен и Лиссет.
– И в чем состоит ясный план? – спросил Волк.
Элион сказал, как о чем-то самоочевидном:
– Закрыть порталы. Пусть с Иаилом разбираются люди.
Что???
Читать бесплатно другие книги:
