Улыбка Хатшепсут Горюнова Ирина
Прорастая в вечность, как цветок…
Ирина Горюнова вступает в поэзию в парадоксальное время. С одной стороны – небывалый расцвет поэзии, изобилующий всеми оттенками самовыражения (с каждым днем все трудней найти в ней свое место!), с другой стороны – дефицит читателей (с каждым днем до них всё труднее добраться!). Словно прирост поэтических имен обратно пропорционален числу читателей: частенько приходится бывать в аудиториях, где поэтов слушают только поэты или втайне пишущие…
И всё-таки потребность в поэзии несомненна, спрос на нее неслучайно будет откликаться на предложение. Предвижу и читателя, который (из простого любопытства или по толчку интуиции) возьмёт в руки книжечку Ирины Горюновой и вдруг почувствует притяжение ее мятущегося женского сердца.
- Скажи мне кто ты:
- Не моя ль
- Печаль, звучащая
- В рояле…
Сборник Ирины Горюновой, объединенный требовательным и – я бы сказал – ненасытным темпераментом автора – тем не менее как бы распадается на три части: разделение это чисто литературное, эстетическое. Для меня наиболее интересное – вторая и, особенно, третья часть (верлибры). В первой части Ирина еще в плену традиционной поэтики с её расхожим словарем, от чего искренность ее переживаний заглушается порой некоторой театральностью выражения:
- Ты меня одари адом,
- Коль иным одарить нечем.
Но и здесь уже – свой голос, свои удачи:
- Зона турбулентности земная,
- Вихревой таинственный поток
- Свою мощь и силу набирает,
- По нему иду я как хмельная,
- А куда: на запад, на восток?
- Я иду: мечтая, сострадая,
- В мирозданье просто запятая,
- Но стихи свои в него вплетаю,
- Прорастая в вечность как цветок.
Во второй части – бунт! Ирина, словно пресытившись книжным романтизмом, гневно врывается в область современной лексики, она предстает перед нами саркастичной, беспощадной к себе и к окружающим. В ее стихах появляются резкость, раскованность и рискованность («Алиса играет ежами в крокет», «Господа, вы сегодня обнулены?»)…
Зато в третьей части, где рифма не нужна, на мой взгляд наиболее цельно и глубоко выражается ее женская нежность и удаль, ее боль и та женская мудрость, которая рождается болью.
- там в полном одиночестве я гораздо ближе к тебе, чем здесь.
- расстояния измеряются отношением.
Возможности поэта определяются по его лучшим стихам. Сегодняшние достижения отсылают нас к завтрашним – вложение с «процентами»:
- Мое тело татуировано картой мира
- И на нем пульсирует маленький земной шар.
- Увеличиваясь в размерах, он растет и растет,
- И постепенно становятся видны страны, города,
- Улицы, крыши домов, машины, люди…
- Растет земной шар, и я ищу на нем твой дом,
- Тебя, чтобы рассмотреть твои глаза,
- Заглядывающие в моё сердце и вопрошающие:
- Ты есть?
Только женщина вправе отождествлять себя с жизнью (первое женское имя – Ева, кстати, как раз означает «жизнь»!), с самой Землёй и Вселенной. Горе тому, кто это не понимает – тому и достается кара:
- Я – зеркало мира. Но больше не отражаю тебя.
Кирилл Ковальджи
Из книги «Отражения слов»
Нищая
- В истлевших и мокрых газетах,
- В неоткровенных приветах,
- Во мгле и тумане, и грязи,
- Где улиц сливаются вязи,
- И гул подумолкших фантазий
- Средь рубища, вшей, косоглазий
- Скрывается в гулких мостах…
- Там бродит душа неприкаянно,
- С отчаяньем нитями спаяна,
- И с горечью браком повязана,
- И словно кому-то обязана,
- На царство ничье не помазана,
- Сама же собою наказана
- Нечаянно, впопыхах…
- Скрывается тщательно-тщательно
- И прячется рванью старательно,
- И в рубище, кутаясь стылое,
- Таит осознанье постылое
- Того, что бытье заунылое
- Не холит её и не милует —
- Сквозь кожу хлестает вразмах.
- И нет ни спасенья, ни чаянья,
- Бездомности горечь отчаянья
- На паперть утянет за грошиком,
- В руке её хлебушек крошится,
- Душою и телом неможется,
- Лишь птицы склюют это крошево
- И тризну споют в небесах.
Не люби меня
- Не люби меня, пожалуйста, не надо,
- Не тревожь души спокойной сон,
- Не хочу, чтоб стылость снегопада
- Превратилась в бешеный циклон.
- Не люби меня, тебя я заклинаю,
- Не люби меня, тебя я не хочу,
- И тогда от марта и до мая…
- Я тебя, сжав губы, промолчу.
- Уходи, пока снежинки тают,
- На моих не трепетных губах,
- Уходи, пока я отпускаю,
- И пока нет солнца в облаках.
- Уходи, не вздумай оглянуться,
- Уходи же, это мой приказ!
- Уходи, не дай же мне очнуться,
- Чтобы не остаться… про запас.
Конфета
- Ты снял обертку от конфеты,
- Шуршащий фантик на полу,
- Я многозначность буквы фиты,
- Тебе приснилась наяву.
- Что ты увидел в силуэте?
- Биенье жилки на виске
- Иль то, что стоимость конфете
- Медяк в крестьянском туеске?
«Поёт гобой…»
- Поёт гобой,
- И я с тобой
- Прощаюсь вся в слезах…
- Поёт гобой
- Про сон с тобой,
- Про ночи в поездах.
- Кривит луна
- Обрывки сна —
- Хватаюсь за мираж,
- Но я одна
- И пью до дна
- Ненужный эпатаж.
Норны
- Фатальность бытия куражится,
- Порой выделывая па,
- Или мне это только кажется,
- Слепые норны волшебства
- Вплели случайно нить искрящую
- В холстину жесткую судьбы
- Такую искренне щемящую,
- Среди безумной суеты,
- Что замирает сердце птахою
- И недоверчиво стучит,
- Пугает мистикой и страхами
- И потихонечку скулит,
- Боится вкус медово-пряного,
- Миндально-цианистого дара
- Воспринять в качестве приданого
- Средь гомонящего базара.
«Скажи мне кто ты…»
- Скажи мне, кто ты:
- Друг ли, враг,
- Что человеческого рода
- Искусит сделать
- Первый шаг
- Тем, что зовет туда природа?
- Скажи мне, кто ты:
- Не моя ль
- Печаль, звучащая
- В рояле…
- Скажи мне, кто ты,
- Мне не жаль,
- Что ты настолько
- Нереален.
- Скажи мне!
- Искусом твоим
- И так отравлена
- Смертельно,
- То демон или
- Херувим
- Поёт мне песни
- Колыбельной
- Свою тоску,
- Свою печаль,
- Узлом завязывая вены,
- И раздирая невзначай
- Струной натянутые
- Нервы —
- Неважно. Линия судьбы
- Уже сплелась
- С твоей в гордиев
- Тот узел, что и отречась
- Уже отравлен
- Ностальгией.
- Скажи, скажи ведь ЭТО
- ТЫ
- Все клетки тела запечатал
- Своею матрицей черты
- И надо мною не заплакал?
«По снегу позёмка…»
- По снегу позёмка,
- Спускаюсь в подземку,
- Иду по бульварам
- И по тротуарам…
- Я еду в маршрутке,
- Считая минутки,
- В автобусе езжу,
- И брежу, и грежу,
- Мечтаю о чуде…
- Но всё меня студит,
- И все меня судят,
- А счастья – не будет…
Я люблю ромашки или песнь волка
- Я люблю ромашки, колокольчики, васильки,
- Пить не люблю из чашки и расширять зрачки,
- Выламываясь из тела своей оборотною сущью,
- Так чтобы жизнь звенела туманной ночною глушью.
- Я не люблю сумрак ночи, мчась с окровавленной мордой
- И раскаленною пастью, взбивая лапами воздух.
- Я не люблю репейник зубами тащить из шкуры
- И когда ветер веет и когда бабы – дуры.
- Я не люблю, когда скука томит меня зовом плоти,
- Я не люблю разлуку, что просто меня изводит.
- Я не люблю ногами топтать неокрепший росток,
- Я не люблю словами шептать, что я одинок.
- Люблю же, поднявши морду, выть с тоской на луну,
- Люблю головою гордой склоняться в твоем плену
- И голосом хриплым рыкнуть, свою укрощая страсть:
- К тебе я смогу привыкнуть, ТЕБЕ отдавая власть.
Душа
- Она такая маленькая и пятнистая
- Как перепелиное яйцо…
- Местами светлая, а где-то мглистая,
- Во мне свивается кольцом.
- Я кутаю её, как в вату,
- В обёртку своего тела —
- Это мои латы,
- Она в них давно прела,
- Билась, хотела на волю,
- Рыдала в моей груди
- О том, что душно в неволе
- По лабиринтам бродить,
- Дождить грехами смешными,
- Судить других свысока,
- Любить не тех, иными
- Путями б рвануть в облака…
- Она тосковала хрупкая,
- Любила в куклы играть,
- Кричала: «Пусти меня, глупая,
- Пусти, я буду летать!»
- И я отпустила бессильная
- Сдержать ее, уберечь,
- Душа моя своекрыльная
- Ввинтилась штопором в смерч,
- Ввинтилась, сверкнула молнией,
- Упала ослепшая вниз…
- Что же ты, моя родная? Что же ты?
- Поднимись!
- Но нет мне ответа более…
- Померкла и сжалась в ноль,
- Не надо ей больше воли и
- Не манит ничья юдоль.
- Я кутаю её, как в вату,
- В обёртку своего тела,
- Недужную, виноватую
- За то, что она взлетела…
«На свете бывает так, когда уже поздно…»
- На свете бывает так, когда уже поздно,
- Когда никому ничего не изменить,
- Когда догорают последним высветом звезды,
- И можешь осмелиться только и отпустить.
- Когда от сожжённой тетради остался лишь пепел,
- А мыслей сгоревших искорчился труп на полу,
- И ты уже новую форму ваяешь и лепишь,
- И новым кумирам сияешь и пишешь хвалу.
- Когда тебе новую страсть уж подали на блюде,
- Украсив для благости веточкой вялой петрушки,
- И вкус извращенный слюной в ожидании блудит,
- Мурашками тая, в лысеющей старой макушке.
- На свете бывает так, когда уже поздно,
- Когда никому ничего не изменить,
- И сколько б ни таяли в мире последние звезды,
- Но те, кто под ними, по-прежнему будут блудить.
«Зачем таинственной судьбою…»
- Зачем таинственной судьбою
- с тобой мы в мире сведены?
- Зачем злодейкою лихою
- В единый свет заплетены?
- Как стало больно безысходно,
- Когда единая душа
- Теперь настолько несвободна,
- Что без тебя ей не дышать?
- Когда стираются щербинки,
- А ты лишь матрица её,
- И две нецелых половинки
- Лишь отражение твоё?
«Зона турбулентности земная…»
- Зона турбулентности земная,
- Вихревой таинственный поток
- Свою мощь и силу набирает,
- По нему иду я как хмельная,
- А куда: на запад, на восток?
- Я иду: мечтая, сострадая,
- В мирозданье просто запятая,
- Но стихи свои в него вплетаю,
- Прорастая в вечность как цветок.
«Я вдохновения слегка перебрала…»
- Я вдохновения слегка перебрала,
- И плохо сплю и постоянно грежу,
- Похоже, мне вселенная мала,
- Раз не смыкаются, ища чего-то, вежды.
- Иду по тонкой грани бытия:
- Ни здесь, ни там, а вроде где-то между,
- Сама себе и Бог, и судия —
- Дающий/отнимающий надежду.
- Пьяна своими мыслями, тобой
- И той мечтой, что мне когда-то снилась,
- Какою-то незримой каббалой
- Сознанье таинств песней мне явилось.
- Я вдохновением похмельна и пьяна,
- И суть вещей, их голоса я слышу,
- Неизреченных знаю имена
- И лишь свою не отыскала нишу.
«Безнадёжной любви отдаваться взаймы…»
- Безнадёжной любви отдаваться взаймы?
- Может, вовсе в ломбард отнесешь под залог?
- И тогда, взяв гроши из потёртой сумы,
- Охмелев, отмотаем уж как-нибудь срок!
- Безнадёжной любви отдаваться взаймы?
- Не рассчитывать дара мятежную горечь…
- На асфальте растоптанной корчится совесть,
- Что дорогою шла со своей Колымы…
- А в ломбарде сказали: «Потрёпана сильно,
- Безнадёжно потухла, протухла слегка,
- Припорошена пеплом, посыпана пылью,
- Сединою прибиты стали оба виска…»
- Безнадёжной любви отдаваться взаймы?
- Что еще остаётся – в ломбарде не взяли —
- Говорят, что её мы до дыр истаскали,
- Так что нам не судьба доплестись до корчмы.
- Отдаёмся любви под залог друг у друга,
- Согревая мощами бессмертье костей,
- Где-то там за окном всё беснуется вьюга,
- Оттого, что на миг стало людям теплей…
Суицидология писателя
- Дойдем до точки – одной из множеств
- Среди таких же пустых ничтожеств,
- Среди трагедий, а может фарсов
- Под знаком жестких кровавых Марсов.
- Мелькают знаки суфлера в театре
- (В психушку б надо, иль к психиатру),
- Ничтожность строчки, безумье взгляда
- Стучатся в разум: оно вам надо?
- Иль сурдокашель птиц-рук безумен?
- Тебя разбудит постылый зуммер…
- Дойди до точки, не трусь, так надо!
- Плеснём цикуты – не ждать распада?
А звезды сбоку…
- На небе млечность пути застыла,
- А звезды сбоку – не там ходила,
- Не тех любила, не так пылала…
- Прости, мне было тебя так мало!
- Прости, но может, уйду беспечна
- Во мглу тумана, в её безмлечность.
- Меня так манит глухая бездна,
- Пути иные хочу я срезать…
- Разверзла пропасть пучины тризна,
- Соблазна лунность – моя отчизна,
- Моя двуликость и окаянство
- И масок жутких непостоянство…
- Прости, мне было тебя так мало,
- Пути иные я созерцала…
- И только шаг лишь, зовущий в пропасть,
- Попасть под смерчи, попасть под лопасть.
- На небе млечность пути застыла,
- А звезды сбоку… не там ходила…
Полис изувеченной тоски
- Храмовые тоги загрязнились
- И потеки крови на губах,
- И страницы требника лоснились,
- Истончась в неправедных руках.
- Что тебе мои словотворенья?
- Это только жрицы пьяный бред,
- Нет в тебе ни искры сожаленья:
- Вдруг остыл полуденный обед?
- Вдруг тебе не донесут полушку,
- А мечтаешь ты о золотом,
- И наполнив храмовую кружку,
- Дверь закроешь грязным сапогом.
- Будет день и будет пища, водка,
- Будет стылый и постыдный секс,
- И не протрезвевшая кокотка
- Безусловный вызовет рефлекс.
- Что тебе мои больные бредни?
- Полис изувеченной тоски
- Был просрочен даже не намедни,
- Вместо он бумаги туалетной
- Был тобой разорван на куски.
Вточкой сакуры
- Жасминовый чай с лепестками снежными
- Пью торопливо глотками небрежными,
- Пью, наслаждаясь его обжиганием
- Так же, как пью твоих глаз обещания —
- Нетерпеливо, взахлеб, трепетанием,
- Тела томлением и ожиданием,
- Веточкой сакуры к солнца лучу
- Я прикоснуться губами хочу.
Ева
- Я возрожденная вновь Ева —
- Томима искусом познанья,
- И обнаженность злую нерва
- Приму себе, как воздаянье
- Грехов моих, твоих, потомков,
- Что, проклиная нас с котомкой
- По миру Идут, словно жид,
- И черт им в спину ворожит.
«Не свастикой, но коловратом…»
- Не свастикой, но коловратом
- Перерождений бесконечность
- Прозревая,
- Ты постигаешь новою утратой
- Себя, свою невечность,
- Что пугает
- Не смертностью, а новым
- Возрожденьем…
- Опять пути таинственные руны,
- Что рвут наискось толики
- Мгновений,
- Доводят смехом адским до
- Безумья…
- Пути к Валгалле – хохма
- Фаз смещенных,
- И тишина в ответ на все молитвы,
- Что обреченных лохов
- Заманила…
На снос пятиэтажек
- Те дома, которые сносят,
- Вызывают болезненный интерес прохожих:
- А что там? А на что это похоже?
- А что сейчас там происходит?
- А как умирают эманации
- Чьей-то радости, чьего-то горя?
- Прохожие занимаются мастурбацией,
- Дорожки вокруг развалин торят.
- Свисает со стен кожура обоев,
- Дверца шкафа выглядывает из окна,
- Спрашивают: «Когда же нас упокоят?
- Когда доскребутся до самого дна?»
- И так уже вывернули наизнанку —
- Все нервы исхлёстаны, обнажены,
- Издёвкой нечаянному подранку
- Пороки общества отражены.
- Такие места надо окружать забором
- Высоким, бетонным, перевитым колючкой,
- Включать музыку громкую впору,
- Чтобы не слышать, как его мучают.
- Прохожий, не стоит с любопытством алчным,
- Глядеть на муки агонии дома,
- Считай часы свои потраченные —
- В конце ждет тебя та же кома.
«Я камень в центре бытия…»
- Я камень в центре бытия,
- Что брошен скучною рукою,
- И на изломе жития
- Волною хлынувшею смоет,
- И без следа уйду на дно,
- Не трепеща, одним мгновеньем…
- Мелькнет, как парус, кимоно
- И станет облаком забвенья.
«Совпаденье паденья…»
- Совпаденье паденья,
- Что творит фуэте…
- Совмещенье паренья
- Назло маете,
- Той, что цветом маренго
- Исколола глаза,
- И танцует фламенко
- На излёте слеза…
Черно-белое кино
- В мире иллюзий как Чарли Чаплин,
- Будешь ты немо играть и плакать,
- Жестом смешным отпуская душу,
- Образ живой создавать и рушить.
- Запах иллюзий и булок сдобных
- Мир заменил на поиск утробных —
- Вкус кока-колы, шары попкорна
- Соединились жвачкой вздорной.
- Плакать в кино уж давно не модно,
- Душу закрой на висячий замок.
- Можешь внутри ты сиять свободно,
- Только об этом смотри – молчок!
Рулетка
- Играть на смерть… рулетка… выпал
- Еще один последний шанс,
- И круговерть… пометка… выпил
- Цикуты чьей-то декаданс.
- Играть в спектакле мизансцены,
- Не превращая в пошлый фарс,
- И реплики продать по ценам
- Измены. Созданный альянс
- Распался, шариком рулетки
- Пропрыгав: красное, зеро,
- И на одежде, как пайетки,
- Рубины крови. Болеро
- Играло, убыстряя ритмы,
- Азартней, выше, вот сейчас…
- А ты вдруг взял и просто вышел
- На жизнь, на день или на час…
«Перезвоном последним трамвая…»
- Перезвоном последним трамвая
- Я ловлю уходящие звуки,
- Не ищу я небесного рая,
- Не ропщу на безделье и скуку —
- Я иду в засыпающих улицах,
- Отражаясь мерцанием луж,
- Небо тучами плачет и хмурится,
- Отмываясь от мартовских стуж.
- Я иду в одуряющем мае,
- Согреваясь любовью твоей,
- И, как сердце замерзшего Кая,
- Оживаю для сказки своей.
«Я люблю тебя, как любят дети сладкое…»