Как пальцы в воде. Часть 2 Горлова Виолетта
Заглянув в пару заведений и не обнаружив свободного столика, я решил поехать в отель и заказать ужин в номер, тем более что стало заметно прохладнее. Сложностей с такси почти не возникло, и вскоре я был у своего отеля.
Кивнув швейцару, я зашел в вестибюль и вдруг уловил себя на мысли, что непростительно расслабился. Исходя из своей логики, я сделал вывод, что следить за мной пока бессмысленно, но у моих противников может быть совершенно другая логическая конструкция, и я уже мог стать для них объектом пристального наблюдения, незаметного для меня. Сделав себе соответствующее внушение, я оглянулся по сторонам. У стойки портье стоял парень и о чем-то спрашивал служащего отеля. Пожилая пара постояльцев шли мне на встречу. Большая группа японских туристов оживленно щебетала неподалеку от стойки рецепции. В холле было немало людей, но никого и ничего подозрительного я не заметил. Да у меня просто и не получилось бы за такое короткое время выделить из этой толпы своих наблюдателей, если они, конечно, профессионалы.
Поднимаясь в лифте вместе с немолодой парой, я был уверен, что они-супруги. Но, кроме них, некоторые личности вполне могли ожидать меня и на этаже, и в номере. Впрочем, моя интуиция молчала, причем вполне умиротворенно; да и логика предыдущих событий диктовала благополучный исход сегодняшнего дня.
Просмотрев почту, я не обнаружил никаких странных посланий. Будет ли что-нибудь от анонима в последующие дни? У меня было стойкое убеждение, что я получу еще хотя бы одно послание от неизвестного… друга или врага?
Заказав еду, я позвонил Фрэнку: новости были, и я связался с ним по скайпу. Мне было не очень понятно, насколько я привлекателен на экране у Тодескини, но он на моем выглядел неплохо.
– Тебе идет эта змейка со стразами, красивая заколка, – хмыкнул я. – Тебе что, передалось хобби мисс Кэмпион – любовь к рептилиям?
– А кто тебе сказал, что я их не любил? У меня просто нет времени на коллекционирование. А так мне очень нравятся эти зверушки, особенно-змеи. – Темп его речи был достаточно быстрый: Фрэнк всегда так говорил, когда спешил и не был склонен к ироничной болтовне, тем не менее он не стал рассказывать о своих успехах, а они были: только при одном взгляде на лицо Тодескини можно было подумать, что Нобелевская премия вот-вот будет у него в кармане. Полагаю, что он таким образом хотел меня ободрить. Я тоже ничего не стал ему рассказывать, просто дал понять, что я здесь не только здесь любуюсь красотами Парижа. В конце нашей беседы-вокруг да около – хакер на несколько минут задумался, а затем меня огорошил новостью, что завтра прилетает в Париж и уже забронировал номер в моем отеле. Я надолго потерял дар речи, а потом сердито спросил:
– А почему же ты мне сразу не сказал?
Фрэнк улыбнулся и спокойным, чуть извинительным тоном объяснил:
– Мне нужны новые факты для размышления. Вдруг именно этой ночью она придет!
Явно заработался, подумал я и осторожно спросил:
– Фрэнк, кто придет к тебе этой ночью?
– Я сказал «придет»?
– Да.
– Нет, она, скорее всего, прилетит!
– Кто прилетит? Ты можешь мне толком сказать? – заорал я.
– Марк, что ты так кричишь? Я и так неплохо слышу, пока. Но если ты теперь будешь так со мной разговаривать, боюсь, у меня могут возникнуть проблемы со слухом. Видишь ли, я не люблю визгливые звуки. – Он замолчал, я – тоже, застыв в состоянии паники.
– Прости, я неправильно выразился, – продолжил Тодескини далекий от нормальности монолог. – Разговариваю с тобой, а в голове крутится мысль, что я не тот глагол выбрал. Так и есть! И ты меня не понял. Я хотел сказать, что может этой ночью меня посетит… посетит – вот правильный глагол.
– Уверен, она тебя уже посетила! – парировал я.
– Кто?
– Шиза, Фрэнк, шиза.
– Нет, шиза всегда со мной. Меня может посетить Муза.
– Если бы ты сразу мне так сказал… я так разнервничался. А мне нельзя волноваться!
– А кому-то можно?
И сейчас он мне напомнил сатира: хитрое, даже нечестивое, выражение лица, по которому невозможно было угадать, что у него на уме.
– По-моему, тебе. Ты такой же толстокожий, как твои любимые рептилии!
– Не сердись, Марк. Мне было так скучно.
– Развеселился?
– Немного, – ухмыльнулся он. А ты, похоже, подумал, что меня посетит дама?
– Да, – буркнул я. – И что, тебе было скучно с твоим Бифом.
– Птица не может заменить человека, – фальшиво огорчился он.
– Фрэнк, меня сейчас совсем не волнует твой дефицит человеческого общения…
– Я знаю, что тебя волнует. Но можешь успокоиться: мое проживание в отеле не будет стоить миссис Старлингтон ни пенса, как впрочем, и тебе. У меня появился клиент… – И он замолчал, наивно улыбаясь, своими наглыми ярко-голубыми глазами.
– Но каким-таким образом? И кто твой клиент?
– Отдохни и расслабься! Завтра поговорим.
– Скажи, Фрэнк! Я не смогу до утра сомкнуть глаз!
– А это тебе расплата за твои дурацкие комплименты! Я же тебя давно предупреждал!
– Какие комплименты?
– Заколка, змея, хобби!
– Ну ты и сволочь!
– Ладно, остынь. Я же тебе говорил, что компьютеры, а значит, и любая связь не всегда могут хранить секреты. – Жди моего звонка завтра и закажи в свой номер отменный ланч на двоих часам к одиннадцати утра. Напейся, чтобы отключить мозги! Незаметно, что они у тебя сейчас хорошо соображают! Пока. – Фрэнк отключился, оставив меня в состоянии отрешенного недоумения.
Посторонний стук вытащил меня из транса. Принесли мой ужин, но у меня после разговора с хакером аппетит заметно поубавился.
Пока официант расставлял на небольшой овальной столешнице мой ужин, я осмысливал свои предположения. После ухода довольного моей щедростью официанта, я налил в бокал «Шато Лафит «и сел в удобное кресло, стоящее у столика. Но равиоли с домашним сыром и томатным соусом источали такой аромат, что даже если бы я и был сыт – все равно умял бы их с огромным удовольствием. В общем-то, я это и сделал. Но напиваться я не собирался, двух раз за такой короткий период было более чем достаточно.
Стемнело как-то быстро и незаметно для меня, но небо не могло похвалиться звездной россыпью. Казалось, темный покров, таинственный и немного сказочный, медленно и незаметно опускаясь на город, затягивает сверкающий Париж смерчем безудержного веселья, фейерверком красок и огней… И многоликие ночные соблазны-демоны стали править балом. Они так много обещают… красоту и роскошь, вакханалию вкусов, ароматов, звуков… наслаждение, счастье, сладострастие… И, казалось бы, не требуют за это почти никакой оплаты. Все дело в «почти». Дьявол – в мелочах. А люди так их не ценят! Только расплата бывает отнюдь не мизерной.
Я знаю для себя несколько способов удержаться и не дать своему тайному, почти прирученному, дьяволу затянуть себя в омут удовольствий. И один из них-нелегкие воспоминание о своем прошлым опыте и трудные знания, приобретенные в результате послабления своих волевых решений. Впрочем, сегодняшним вечером мне было не до развлечений, но и сконцентрировать свои размышления на какой-то одной мысли у меня не получалось. Честно говоря, мне стало легче, когда Фрэнк сообщил о своем приезде. Самостоятельно я не в состоянии распутать эту сложную паутину, сотканную из разноцветных нитей… Ложь и правда… И каков цвет правды?…
Несмотря на возбужденное состояние, заснул я быстро. Всю ночь мне снилась девушка в бейсболке. Хохоча и улыбалась, она протягивала Тодескини большую жабу, одетую в белое, расшитое стразами, платье. Но жаба, отрицательно покачив пупырчатой головой, направила свои лапы, вдруг превратившиеся в огромного удава, в мою сторону И тот, охватив своим мощным телом мою шею, стал меня душить… «приятное» пробуждение для тех, кому пора проснуться!
Взглянув на часы, я констатировал, что рановато воспользовался услугами виртуальной рептилии, но забот хватало, поэтому не стоило мне нежиться в постели.
Утренний туалет, легкая зарядка и душ заняли у меня минут двадцать. Усевшись за кофейный столик, я открыл ноутбук, затем-почту, но ожидаемых писем не было. Вынув из куртки диктофон, я еще раз внимательно прослушал вчерашнюю беседу с Паскалем Ризи, несколько раз прокрутив ту часть нашего разговора, которая меня насторожила. И, может, только спустя минут десять после прослушивания, я понял, что привлекло мое внимание. Паскаль сказал: «…был не глуп, пожалуй?». Значит, у него были некоторые сомнения – не поступил ли он когда-то глупо? Но это могло касаться чего угодно. Пришло, по-видимому, время на практике попробовать технику латерального мышления. Взяв свой блокнот, я начертил очередную схему, вписывая в нее полученные факты. А затем, применяя к полученному чертежу, различные методы, – разбиение на части, переворот, аналогии-я нарисовал еще несколько схем. И, размышляя над некоторыми спорными моментами, упомянутыми бывшим консьержем, я вдруг понял то, что вчера прошло мимо моего внимания. Исходя из этой новой идеи, я стал строить совершенно другую версию, которая впоследствии оказалась самой близкой к истине… и косвенно мне ее подсказал мой ночной кошмар или… методика латерального мышления. Впрочем, одно не исключало другое.
Глава 2
Я только подумал о Фрэнке, как он мне позвонил, сообщив, что уже прилетел и скоро будет в отеле, спросил в каком номере я живу и напомнил мне о сытном и вкусном ланче. Мы не были еще с Тодескини настолько дружны, чтобы я знал его предпочтения в еде (у меня были абсолютные знания о его пристрастиях в алкоголе, но об этом с утра можно было не беспокоиться). Поэтому я ориентировался только на свои желания и скудные воспоминания о наших, не таких уж и частых совместных трапезах.
Поработав еще минут сорок, я почувствовал голод, но, посмотрев на часы, прикинул, что полчаса ожидания – мелочь для волевого человека.
Сняв халат, я натянул на себя тонкий свитер в шоколадно-бежевых тонах и черные джинсы и, налив в стакан апельсиновый сок, подошел к окну – рассмотреть погоду в перспективе грядущего дня. В перспективе – мне удалось не очень, разве что – на ближайшие пару часов, которые меня не очень-то и волновали, потому что все равно мы с Фрэнком проведем их в моем номере за ланчем и, надеюсь, за конструктивным разговором в поисках истины.
Осеннее солнце решило, по-видимому, сегодня основательно отдохнуть, устроив в октябре декабрьское утро. Низко нависшее, сизое, небо обещало в лучшем случае затяжной дождь, а в худшем – мокрый снег. Хотя эти две версии развития погодного настроения для меня не имели принципиальной разницы.
Продолжить размышления на тему: «я и погода», мне помешало легкое стаккато в дверь моего номера. Попытка Фрэка простучать какую-нибудь замысловатую мелодию, возможно, и удалась бы, но я открыл дверь.
Фрэнк, вероятно, утопически надеясь произвести какой-то особый эффект на французскую богему, выглядел, как художник с претензией на беспредельный креатив: трикотажный блузон цвета лимонной пастилы с темно-вишневым и синим орнаментами на груди, бордовые брюки свободного покроя; из-под открытого ворота виднелась сливовая водолазка; такого же цвета шарф, повязанный в гламурно-богемном стиле (название стиля сказал мне позже Фрэнк), довершал наряд беспокойного самца-попугая в стадии активного поиска подружки. Золотисто-медный капюшон волос обрамлял худое лицо с отросшей двухдневной щетиной. И если бы хакер был в черной сутане – вполне мог сойти за монаха или проповедника, потому что огромные голубые глаза Тодескини горели каким-то фанатичным огнем и азартом, хотя вряд ли религиозной природы. Энергично ворвавшись в мой номер, он ураганным прыжком заскочил в туалет, на ходу сбросив на пол две больших сумки. У меня возникло ощущение, что за ним кто-то гонится, и я автоматически выглянул за дверь: относительная тишина, безлюдность коридора и холла меня успокоили. Впрочем, его молниеносность могла иметь другую подоплеку, и шум воды сливного бачка унитаза подтвердил мой последний вывод.
Вскоре Фрэнк уже сидел в широком кресле у кофейного столика и беззаботно улыбался, радуясь произведенному эффекту.
– Как тебе мой наряд?
– Смотря кого ты хотел очаровать… Если – французских женщин – едва ли тебе это удалось. А вот если геев, то… может быть.
– Хотелось бы покорить всех, – серьезно ответил Фрэнк. – Но на вечер у меня припасен другой наряд. – Он поднялся и подошел к зеркалу, висящему на противоположной стене. Улыбаясь своему отражению, мужчина промолвил:
– Как ты думаешь, Марк, мне пойдет дирндль?
– Что тебе подойдет?
Фрэнк повернулся ко мне и манерно спросил:
– Ты, смотрю, совсем не в тренде? Дирндль – это женский национальный костюм альпийского региона. Знаешь, такая блуза с корсетом и широкая юбка с ярким фартуком.
Молчал я минуты три, пытаясь понять, окончательно ли свихнулся Фрэнк или все же есть шанс на благополучный исход его психопатии. Тодескини ждал моего ответа…
– Ну… мне кажется, тебе пойдет не только… мм… как там называется этот чудесный наряд? – спокойно спросил я (всем известно, что больных людей не надо нервировать).
– Дирндль.
– Вот-вот, дирндль, – согласился я и, подойдя к окну, повернулся спиной к моему гостю, чтобы тот не видел выражение моего лица. А затем сказал величественным голосом, вложив в него всю свою серьезность: – Но, думаю, эффектнее все же ты будешь смотреться в ципао, а вот ханьфу тебе пойдет меньше. Но это мое личное мнение, тем более я не знаю, насколько это сейчас в тренде. Можно еще попробовать цюньчан из шелка или дамаста, только обязательно с биси. В этом случае, нельзя, безусловно, забывать об исподнем, чжуньи или чжунчан из хлопчатника или шелка. Хотя лучше тебе все-таки проконсультироваться с ведущими стилистами, я-то детектив. Ты, Фрэнк, обладаешь исключительными внешними данными, даже не всем китайцам идет их национальная одежда, а вот ты в ней будешь смотреться очень органично. – Я развернулся от окна и посмотрел на Фрэнка, застывшего у зеркала и приоткрывшего рот в какой-то странной гримасе. Пожалуй, я перестарался: надо было срочно выводить парня из ступора. Но он меня опередил:
– Наверное, ты прав, лучше мне поговорить со специалистом. Все-таки мода-дело тонкое, – констатировал он каким-то отрешенным голосом, но, увидев выражение моего «поплывшего» от раздираемого смеха лица, лукаво улыбнувшись, добавил: – Марк, я уже решил было, что ты того… малость ударился головой о пролетающий астероид.
– А он что, пролетал? – усмехнулся я. – А что я тогда должен был подумать о тебе и о твоем дриндле?
– Дирндль, Марк, – исправил Тодескини.
– По-видимому, какой-то вирус от своего компа ты точно подхватил, – заметил я. – И как давно ты носишь женскую одежду?
– Пока еще ни разу не пробовал. Вот, подумал, Париж – мировая столица моды, может, и мне стоит освоить еще одну профессию? Конечно, по окончанию нашего расследования. – Он устало вздохнул и направился к креслу:
– Насчет вируса, Марк, ты не прав, – зевнув и развалившись в кресле, Фрэнк пояснил:
– За трое суток я поспал в общей сложности, наверно, часов тринадцать. – Так что у меня не вирус в голове, а какой-то сумасшедший нейрон там завелась.
– Так, может, тебе поспать?
– Вечером, Марк, вечером. Давай закончим запланированную работу, чуть расслабимся, а уж затем спать. Тем более я выпил уже не одну чашку кофе, так что все равно сейчас не смогу заснуть. Вот поесть бы… – Мимика Тодескини заметно изменилась: глаза печально обозрели пустой стол, уголки губ скорбно опустились, рыжие брови сердито нахмурились – точь в точь ребенок, которого лишили сладкого.
– Не плачь, малыш, сейчас принесут твое мороженое, – усмехнулся я.
– Я не ем мороженого, дядя. Я ем мясо три раза в сутки, – он улыбнулся и оскалился, корча из себя свирепого хищника. – Надеюсь, ты забил хоть кого-нибудь? Мне предпочтительно мясо крупного рогатого скота. Огромный стейк или бифштекс меня может задобрить на какое-то время для общения с тобой.
Я не успел достойно ответить этому зарвавшемуся хакеру: в номер вновь постучали, но тихо и корректно. Открыв дверь, я пропустил официанта, прикатившего наш ланч, которого, судя по количеству посуды, с лихвой бы хватило на четверых – этакий завтрак Гаргантюа. Я подумал, что лучше устроить бранч и поесть плотно, чтобы потом уже до вечера не отвлекаться на еду. От изумительного аромата закружилась голова, а слюнные железы заработали со скоростью пожарного брандспойта. В качестве закуски я выбрал fegatelli salsa pervade (куриная печень в уксусно – анчоусном соусе) для себя, а для Фрэнка – шафранный ризотто с черными трюфелями, на горячее – тибон (толстый филе-миньон) с луковым мармеладом и с золотистым картофельным пирогом. Так как к шоколаду и ягодам Тодескини относится благосклонно, как, впрочем, и я, то на десерт выбрал шоколадный мусс с малиной, завернутый в золотой съедобный лист. Вдохновленные таким великолепием мы нырнули в омут обжорства, выпав на некоторое время из действительности. Но и после того, как все было съедено, нам понадобилось еще некоторое время, чтобы прийти в себя после такого неслабого стресса по желудку (и не только!) в такое-то время дня! Минут через десять сознание стало возвращаться, и спустя еще пять глубоких вдохов удалось «запустить «мозги. В конце концов я нашел в себе силы задать, правда, очень слабым голосом, вопрос Фрэнку:
– Кто тебя нанял и в связи с каким делом?
– Вообще-то хотели воспользоваться твоими услугами, – так же слабо, как после тяжелой болезни, ответил мой сотрапезник. – Но на своем сайте ты разместил соответствующее объявление, и вышли на меня. Включи свою пресловутую логику и сам сможешь сообразить.
Я не долго размышлял, сложив два и два, и через минуту спросил:
– Макс?
Фрэнк кивнул, похоже, у него не было сил даже ответить.
– Ты теперь думаешь, что эти дела связаны? – спросил я.
– Не уверен, конечно, но не исключаю этого.
– Макс уверен, что профессор знал тайну смерти его отца?
– А как ты сам думаешь?
– Думаю, Алан Биггс не мог не знать. Но Макс же не считает, что пропавший дневник может находиться во Франции?
– Это маловероятно, но возможно. Он полагает, что мы вдвоем быстрее справимся с расследованием смерти Лоры. Ведь неспроста старик упоминал убийство французской актрисы. Значит, каким-то образом он что-то знал о той трагедии. Да и пропажа дневника… – Тодескини осмелился пригубить кофе.
– У меня такое чувство, что мы уже сейчас увязли в таком количестве информации… А с каждым днем ее будет все больше!
– Не суетись. Адлер понимает, что для нас главное сейчас – расследование смерти журналистки. Нас никто не торопит. Если мы, занимаясь делом мисс Кэмпион, что-нибудь раскопаем, – хорошо. Ну а если – нет, то он будет ждать. Для него, по-моему, этот вопрос не так актуален, как для его матери. Вот кто страдает! Тем более что за расследование истории с Томом Адлером все равно никто не возьмется!
– Да, но я не могу так работать! У меня сразу возникает перед человеком моральное обязательство. И это обстоятельство для меня, как дамоклов меч! – вспыхнул я.
– Ну ладно, не кипятись. – Досадливо пожал плечами Фрэнк. – Посмотришь, все у нас получиться. – Он сделал преувеличенно тяжелый выдох. – Я вот из-за тебя переел! Рискнул своим здоровьем!
– Это ты из-за меня переел? – возмутился я, даже забыв, что ослаб после обильного трапезы. – Это ты решил объесться на целый день, чтобы сэкономить свои денежки.
– Да ладно тебе кудахтать, как старая курица. Вспомни, ты же джентльмен с итальянским налетом, а так мелочишься. – Лениво потянувшись, Тодескини выпрямил свои длинные ноги. – Не переживай, я угощу тебя ужином, хотя не надо забывать, что на ночь нельзя много есть – плохо сказывается на фигуре, да и сон беспокойный. – Он сладко зевнул. – А я хочу, чтобы ты спал крепко, так будет полезнее и для твоего здоровья и для нашей совместной работы, – благодушно закончив свой монолог, Фрэнк пружинисто встал с кресла и подошел к окну.
Раздался стук в дверь: официант, приятный молодой человек, поблагодарив меня за подписанный счет и «чаевые», укатил свою тележку на «фабрику кулинарного искусства».
Подойдя к окну и став рядом с ним, я стал излагать подробности своих бесед с Венсаном и Паскалем. Закончив свое повествование, я спросил:
– Ну и что ты думаешь об этом всем? Особенно об анонимке?
Тодескини действительно выглядел озабоченным. Он напряженно молчал. И я, не выдержав паузу, спросил:
– Ну и что ты об этом думаешь?
– Пойдем присядем. Надеюсь, наше продолжительное топтание у окна «съело» избыток калорий.
– Ты боишься поправиться? – удивился я.
Он обреченно простонал:
– Понимаешь, Марк. Ты пока не знаешь, но я серьезно болен.
– Как болен? Чем? – изумился я.
– Склерозом желудка, к тому же в острой его форме. Кстати, это сейчас весьма распространенное заболевание, можно сказать, пандемия, причем болезнь-то заразная, поэтому тебе нужно быть поосторожнее со мной, и не допускать возможного рецидива – Тодескини отвернулся от окна и направился к креслу. – И сейчас я озабочен тем, где, когда и чем я буду вновь его наполнять, – сказал он, усевшись.
– Господи! Я и вправду подумал, что ты серьезно болен, – облегченно вздохнул я, тоже усаживаясь в кресло напротив.
– Вот видишь, как все легко воспринимается на фоне неизлечимой болезни, – хмыкнул Фрэнк, пожав плечами, – нападение инопланетян, войны, кризисы, гибель планеты, в конце концов. А тебя обескуражило, даже выбило из колеи более сложное, чем обычно, расследование, – усмехнулся он. – Во-первых, я прилетел не с пустыми руками! И сейчас ты в этом убедишься. А во-вторых, мы не ограничены жесткими рамками времени, что весьма существенно. И потом, вспомни, что я могу добыть часть информации оперативнее, чем некоторые полицейские. Многим людям, да что там людям – странам! – просто повезло, что я не занимаюсь сейчас своей основной работой. Ты должен радоваться этому, – поучительно резюмировал хакер.
В этом Тодескини, конечно, был прав. На душе мне стало чуть легче, да и мысли обрели некую упорядоченность в своем хаотичном движении.
– Ладно, тогда показывай свои достижения.
– Хорошо. Но у меня есть вопрос, только не знаю, сможешь ли ты на него ответить честно?
– А почему я должен тебе лгать?
– Обрати внимание, я сказал «сможешь», но – не» захочешь». Есть разница?
– Безусловно, я это заметил, только все равно пока не понимаю о чем ты?
– Сейчас поймешь. Ты до сих пор идеализируешь Лору?
– Я никогда ее не идеализировал.
– Возможно, но, мне кажется, ты старался не замечать некоторых ее, не самых привлекательных, качеств. – Он поднялся и подошел к бару. – Будешь воду?
– Да, – кивнул я. – Фрэнк, я не очень хочу замечать недостатки других людей, потому что у меня самого их – море.
– Я имею в виду нечто другое…
– Понятно, можешь не продолжать. Ты говоришь о виктимологии.
– Да. Я просто хочу рассмотреть более глубже основную нашу версию именно в этом аспекте. Только вначале ознакомься со всем тем, что мне удалось узнать. А я займусь тем, что нарыл ты. – Поставив бутылки с водой на стол, он подошел к своему багажу и открыл одну из сумок. Вынув оттуда синюю папку и лэптоп, он возвратился со всем этим к столику. Подав мне папку, Фрэнк уселся и, водрузив комп на свои ноги, раскрыл его. Тонкие пальцы хакера привычно забегали по клавиатуре, глаза сконцентрировались на светящимся мониторе, а сам он казался совершенно отрешенным от этой реальности.
Промочив горло, я тоже принялся за работу. Прежде всего меня интересовали отчеты телефонных компаний Tesco и Post Office с детализацией всех телефонных звонков, которые поступали на телефоны мисс Кэмпион, и ее звонки другим абонентам. Мне было несложно разобраться, потому что все, что могло нас заинтересовать, Фрэнк уже подчеркнул. Но я, тем не менее счел нужным просмотреть все тщательным образом еще раз, хотя больше ничего примечательного обнаружить мне не удалось. Кое-что меня слегка озадачило, и это «кое-что» нужно будет обсудить с Тодескини. Затем я перешел к той информации, которую Фрэнку удалось вытащить из ноутбука Лоры. Но никаких материалов, касающихся старых журналистских расследований, здесь не было. Видимо, женщина их удалила.
– Фрэнк, а ты можешь восстановить удаленные файлы?
Рыжеволосый хакер никак не отреагировал на мой зов. Пришлось повторить еще раз, но усилив громкость.
– Что ты орешь, Марк. Я тебе уже говорил, что очень дорожу своими органами чувств. И никому не позволю даже малейшей попытки их травмировать, – с ложным пафосом проговорил Тодескини. – Твой вопрос я понял с первого раза. Надо уметь ждать. Ты же знаешь, что тому, кто умеет ждать, достается самое лучшее. – Он потянулся и оторвал свои глаза от монитора. – Могу, но считаю, что этого пока делать не нужно. – Склонив голову набок, Фрэнк искоса посмотрел на меня.
– Я не говорю, что сейчас. Вдруг версия с убийством актрисы окажется несостоятельной?
Мужчина неторопливо откинулся на спинку кресла, сцепив руки за головой и, зевнув, ответил:
– Полагаю, мы на правильном пути. К тому же анонимное сообщение тебе прислали из Кальви.
Я внимательно посмотрел на него, ожидая продолжения. И оно последовало:
– Из интернет-кафе. Кальви, если ты еще не знаешь, находится на Корсике. Так что все пути ведут туда.
– Ты меня не удивил. Почему-то я так и думал.
– Интуиция?
– Может быть, и она. Но, не только.
– А мне не дают покоя слова профессора… – задумчиво проговорил Фрэнк. – Ты пришел к какому-нибудь выводу?
– У меня такое чувство, что Полин врала. Не обо всем, конечно.
– Откуда Полин могла знать о Мишель?
– Знать-то не могла. Могла слышать. Но что-то не так…
– Что не так?
– Если бы я знал – сформулировал бы точнее.
– Не торопи события, разберемся. – Он попил воды и вновь погрузился в работу. К сожалению, я такой усидчивостью не обладал и прошелся к туалету, но не только для того, чтобы размять икроножные мышцы. Затем и Фрэнк последовал моему примеру.
Около четырех часов пополудни мы сделали перерыв, потому что Тодескини вспомнил, что он еще даже не зашел в свой номер: «Видишь, какой я трудоголик! Совсем о себе забыл!» Устало протерев глаза, Тодескини громогласно (мои уши его, видимо, не волнуют!) объявил, что идет к себе и вернется через полчаса. Забрав свои баулы, но оставив лэптоп, он удалился.
Я подошел к окну. Глядя на вечерний город, я думал о следующем витке нашего расследования. Но вскоре у меня появилась мысль о перекусе, хотя есть еще не хотелось. Мне стало любопытно, что подразумевал Фрэнк, говоря об ужине? Когда он успел забронировать столик? И главное – где?
Тодескини возвратился спустя полчаса. Его волосы, затянутые в «хвост», были чуть влажные; он переоделся в обычные джинсы и футболку цвета взбесившейся креветки.
На часы, висевшие на стене, мы посмотрели одновременно. Пять часов – пора было пить чай. Открыв мини– бар, Фрэнк достал две банки пива. К этой «чайной» сервировке я добавил два бокала. Организовав такой вот «фай-о-клок», мы принялись обсуждать итоги нашей работы.
Фрэнк сразу показал мне результат, который выдала программа биометрического сравнения изображений лиц Мишель и Кристель. Вероятность их родства составила 77,3 %. Примерно такой процент накануне определил и я, визуально, даже без всяких вычислений и сравнений параметров лиц обеих девушек. Значит, будем исходить из основного предположения, что Кристель – дочь Мишель Байю. Тодескини удалось взломать сайт департамента образования и мэрии города Корте, в частности – отдел кадастра, чтобы узнать владельца частной школы-интерната. Ею оказалась мадам Оливия Виар, унаследовавшая это учреждение после смерти мужа, месье Рене Домье, успешного бизнесмена.
Ей пятьдесят пять лет, у нее трое взрослых детей. Сын Серж Домье, тридцати восьми лет, разведен, детей нет, директор школы-интерната. Дочь Жюльетт Домье, тридцати одного года, незамужняя, бездетная. Мадемуазель Жюльетт Домье – заместитель директора школы-интерната. И младшая дочь Адель Домье, двадцати восьми лет, сотрудница библиотеки в этой же школе. Сообщив мне эти сведения, Фрэнк спросил:
– Тебе говорят о чем-нибудь эти имена, ну кроме Жюльетт, о которой ты мне говорил. А остальные?
Глотнув пива и закрыв глаза, я расслабленно откинул голову назад. Пару минут напрягал мозги, но память молчала. Только один факт мне пришел на ум:
– Кроме того, что Лора упоминала о своем романе с неким Сержем в круизе. И какой-то Серж Морель подарил ей аллигатора с электронной начинкой, который он заказал из города Корте. Не много ли Сержей и совпадений в одной истории?
– Ну знаешь… Сержей во Франции, и не только, в избытке. Но вот то, что много совпадений… это уже кое-что. – Фрэнк сделал пару глотков напитка, а затем жалобным голосом проблеял:
– Я вижу, Лоутон, ты забыл о моем смертельном заболевании…
– Фрэнк, я пришел к выводу, что склероз желудка – сугубо твое, эксклюзивное, похоже, заболевание, и, вероятно, твой случай – единственный прецедент за всю историю человеческого существования. Так что ты мне нагло заливал в отношении пандемии.
– Ты хочешь сказать, что вру и не могу умереть от голода?
– Нет, такой ответственности я на себя взять не смогу, поэтому готов на все.
– На все?
– Мм… почти.
Тодескини вновь посмотрел на часы.
– Марк, давай остальное обсуждение оставим на ужин. Мы будем сегодня вкушать яства в крутом заведении, поэтому не мешает сейчас привести себя в порядок. И у нас еще есть время для прогулки по Парижу. – Он поставил свой бокал с недопитым пивом на стол и поднялся.
– Ты мне хотя бы озвучь, куда мы пойдем ужинать, чтобы я знал, какой национальный костюм мне подбирать.
– А блюда какой кухни ты предпочел бы сегодня вечером? Североафриканскую, то бишь марокканскую, китайскую, итальянскую или французскую? – ухмыльнулся он по-детски.
– Ту, которую ты уже выбрал.
Фрэнк удовлетворенно кивнул.
– И ты не пожалеешь, мой друг! Я давно хотел попробовать знаменитую утку в «Серебряной башне», – как ни в чем ни бывало сказал этот наивный парень.
– Ты решил изобразить передо мной шута? – чуть раздраженно спросил я.
– Отнюдь. Я реалист, потому что правильно оцениваю конкретную ситуацию и свое место в ней.
На эту его квинтэссенцию нашей беседы мне нечего было ответить, я только и смог произнести:
– Раньше, до того, как мы с тобой стали более плотно общаться, я считал, что ты безразличен к еде и питаешься в основном разогретой в микроволновке пиццей.
– Представь себе, несмотря на мою, казалось бы, кажущуюся всеядность, мое равнодушие несколько относительно; и то, только потому, что более десяти лет своей жизни я очень ценил время и пытался выжать из него максимально возможное. И дело было не только в деньгах. Я хотел достичь своего «потолка» в компьютерном программировании. Кстати, удалось немало. – Он бросил на меня пытливый взгляд. – Упорный труд, несомненно, приносит хорошие дивиденды, хотя моя семья и так далеко не бедная. Но я хотел зарабатывать сам и по-другому. И сейчас я смог это сделать в достаточном формате, чтобы позволить себе расслабиться и получать от жизни удовольствие, и от еды в том числе. А возможно, и попробовать себя в другом деле. Пока мне нравится работа детектива. К тому же у меня есть стойкое убеждение, что результаты моих усилий будут весьма плодотворны.
Фрэнк редко позволял себе такие откровенные рулады. И я это оценил, но тем не менее спросил:
– Ты серьезно говорил о «Серебряной башне»?
– Да. А что?
– Туда и звезде кино не так-то легко проникнуть.
– Звезде кино, может быть. Но я-то не кинозвезда. Я круче. Мне вчера удалось заказать столик.
– Очуметь! Как тебе удалось за день заказать столик в самом знаменитом ресторане Парижа?
– Франция – это колыбель высокомерных мэтров. И, чтобы поесть, как едят в Париже звезды, не стоит полагаться на портье отеля или на свою харизму.
– И какой-же способ изыскал ты?
– Есть такая дама, королева ресторанной рекламы. Зовут ее Клэр Дега. Многие звезды пользуются услугами этой знаменитой француженки.
– Но как ты на нее вышел?
– Не догадываешься?
– Догадываюсь. Ты имел честь оказывать ей свою услугу?
– Да. Поэтому и позвонил ей. Так что к семи мы идем или едем в лучший ресторан для свиданий.
– Для свиданий?
– Ну да. Нередко успешные влюбленные проводят там романтический ужин.
– А не примут ли нас за голубых?
– Тебя это волнует? – равнодушно спросил Фрэнк.
– Мне как-то не все равно, что обо мне могут подумать.
– Не переживай, там ужинают не только влюбленные. Если не будешь кривляться, то тебя не примут за гея. Тем более что дирндль я надевать не буду.
– Спасибо. Прямо-таки вдохнул надежду!
– Я – такой! Оцени свое везение! – Он поднялся и направился к двери. – Через какое время ты будешь готов?
– Ну мне на твоем фоне бессмысленно даже пытаться произвести какое-нибудь впечатление на Париж, так что я управлюсь за полчаса.
Особого выбора у меня не было, и я решился на светло-серый костюм и голубую рубашку, надел туфли с длинным носом, которые зрительно увеличивали размер ноги. Помню, кто-то из знатоков моды сказал, что на некоторых женщин такая обувь действует гипнотически, потому что они уверены: у мужчины все должно быть пропорционально. Если нога большая, значит, и все остальное ей под стать. Осмотрев себя в зеркале, я остался доволен своим внешним видом.
Но вот Фрэнк выглядел, безусловно, более эффектно. На нем была рубашка в красно-белую французскую клетку, называемую «виши», темные пиджак, брюки и галстук-бабочку. Я обратил внимание на его обувь; вроде бы – мокасины, а вроде и нет. Тодескини заметил мой взгляд и спросил:
– Тебе понравились мои топсайдеры?
– Я даже не знаю, что это такое.
– Это специальная обувь для яхтсменов.
– А… понятно. Успешный мужчина, только что сошедший с трапа собственной яхты, приплыл, так сказать, на ужин в «Серебряную башню».
– Сам видишь, как все хорошо читается.
– А я в каком качестве буду тебя сопровождать?
Окинув меня скептическим взглядом, он вальяжно ответил:
Читать бесплатно другие книги:
