Ты боишься темноты? Шелдон Сидни

Глава 9

Шум низко летевшего самолета вызвал улыбку на губах Лоис Рейнолдс. Гэри. Что-то он запаздывает. Лоис предлагала встретить его в аэропорту, однако Гэри сказал:

– Не стоит беспокоиться, сестренка. Я возьму такси.

– Но, Гэри, я буду рада…

– Лучше оставайся дома и жди меня.

– Как скажешь, братец.

Брат был самым важным человеком в ее жизни. Детство и юность в Келоуне были сплошным кошмаром. Едва ли не с самых первых лет жизни Лоис чувствовала, что весь мир ополчился на нее: модные журналы, шикарные модели, кинозвезды… И все потому, что она всегда была немного пухленькой. Где записано, что пышные девушки не могут быть так же красивы, как тощие особы болезненного вида?

Лоис Рейнолдс постоянно изучала свое отражение в зеркале. Длинные светлые волосы, голубые глаза, тонкие черты лица и то, что она считала приятной полнотой.

Не стесняются же мужчины нависающих над брюками животов! И никто слова им не говорит! Но стоит женщине набрать несколько фунтов, и она превращается в предмет насмешек! Какой идиот мужского пола решил, что идеальные параметры женской фигуры – 90–60–90?!

Сколько Лоис помнила себя, сверстники дразнили ее «толстозадой», «хрюшкой», «свининкой». И каждое прозвище глубоко ранило. Но рядом всегда был Гэри. Ее защитник.

К тому времени как Лоис окончила университет в Торонто, ей до смерти надоели издевки.

Если мистер Чудо ищет настоящую женщину, вот она я.

И однажды, совершенно неожиданно, как бывает в романах, мистер Чудо появился. И звали его Генри Лоусон. Они встретились на церковном собрании, и Лоис мгновенно потянуло к нему. Он был высоким худым блондином с жизнерадостным видом, мягким характером и безупречными манерами. Его отец был священником. Они провели вечер вместе, и Лоис узнала, что ее новый знакомый любит природу и детей и организовал частные детские ясли, куда родители с радостью отдавали своих отпрысков.

– Если вы не слишком заняты завтра вечером, я бы хотел пригласить вас на ужин, – сказал он наконец, и Лоис без колебаний согласилась.

Генри повел ее в популярный ресторан «Сассафрас», один из лучших в Торонто. Но Лоис, стараясь не обращать внимания на соблазнительные названия блюд в меню, заказала легкий ужин. Не дай Бог, Генри посчитает ее обжорой.

Заметив, что она ничего не ест, кроме салата, Генри всполошился:

– Вы не больны? Разве этого достаточно для такой женщины, как вы?

– Я сижу на диете, – солгала Лоис.

– Но я не хочу, чтобы вы худели, – возразил Генри, кладя ладонь на ее руку. – Мне вы нравитесь сейчас.

Приятная дрожь прошла по телу Лоис. Генри был первым мужчиной, который ей сказал такое!

– Я закажу вам стейк, картофель и салат «Цезарь», – решил Генри.

Какое счастье – наконец обрести мужчину, который не только понимал, но и одобрял ее аппетит!

Следующие несколько недель слились в восхитительную цепь свиданий. К концу месяца Генри признался ей в любви и попросил выйти за него замуж.

А Лоис была почти уверена, что никогда в жизни не услышит этих слов!

– Я тоже люблю тебя, Генри, – прошептала она, обнимая его. – И хочу стать твоей женой.

Через пять дней они поженились. Венчание состоялось в церкви отца Генри. Он и провел церемонию в присутствии Гэри и немногочисленных друзей. Лоис впервые в жизни была так счастлива.

– Где собираетесь проводить медовый месяц? – спросил преподобный Лоусон, когда новобрачные поцеловались.

– Озеро Луиза, – пояснил Генри. – Там такая романтическая обстановка.

– Идеальное место для медового месяца, – согласился отец.

Генри обнял жену за плечи:

– Надеюсь, вся наша жизнь отныне станет сплошным медовым месяцем.

Лоис была на седьмом небе от счастья.

Они уехали в свадебное путешествие сразу же после венчания. Озеро Луиза считалось жемчужиной живописного оазиса в национальном парке «Банф», в самом сердце канадской части Скалистых гор. Новобрачные прибыли на место во второй половине дня, когда солнечные лучи весело играли на спокойной поверхности воды.

– Ты голодна? – спросил Генри, едва они вошли в гостиничный номер.

Она посмотрела ему в глаза и улыбнулась:

– Ничуть.

– Я тоже. В таком случае почему бы нам не раздеться?

– О да, дорогой.

В считаные минуты одежда была раскидана по всей комнате, и Генри, уложив Лоис в постель, стал ее ласкать. Это было замечательно. Необыкновенно. Восхитительно.

– О, дорогой, как я люблю тебя, – шептала Лоис.

– Я тоже люблю тебя, – кивнул Генри, но почему-то встал с кровати.

– А теперь мы должны искупить грехи плоти.

– Что? – растерялась Лоис.

– Встань на колени.

– Разве ты еще не устал, дорогой? – рассмеялась она.

– Встань на колени, – сухо повторил Генри.

Лоис недоумевающе пожала плечами, но подчинилась:

– Хорошо.

К полному ее удивлению, он вынул из пояса брюк толстый ремень, подошел к ней и, не успела она сообразить, что происходит, сильно хлестнул ремнем по ее голым ягодицам.

Лоис вскрикнула и попыталась встать.

– Что ты…

Но он с силой надавил ей на плечи и вернул на место.

– Я же сказал, дорогая, мы должны искупить грехи плоти.

Он размахнулся и снова опустил ремень на ее зад.

– Прекрати! Прекрати! – взвизгнула она.

– Не шевелись! И не вздумай бежать! – прикрикнул он.

Лоис попыталась сопротивляться, но Генри придержал ее одной рукой, не переставая усердно работать другой. Лоис казалось, что с нее заживо сдирают кожу.

– Генри! Бог мой! Не смей.

Наконец Генри отошел и глубоко вздохнул:

– Ну вот, теперь все хорошо.

Каждое движение причиняло Лоис невыносимые муки. Кожа лопнула во многих местах, и из трещин сочилась кровь. Она не помнила, как ей удалось подняться. Говорить она не могла. Могла только с ужасом смотреть на мужа.

– Секс – страшный грех, – спокойно пояснил тот.

Лоис бессильно качнула головой, все еще не в состоянии говорить, не веря в случившееся.

– Подумай об Адаме и Еве. С них началось грехопадение, – продолжал Генри.

Лоис громко зарыдала, по-детски всхлипывая.

– Ничего, родная, все хорошо, – прошептал он, обнимая ее. – Поверь, все пройдет. Я тебя люблю.

– Я… я тоже тебя люблю, – неуверенно произнесла она, – но…

– Не волнуйся. Мы победили грех.

Лоис мгновенно успокоилась, посчитав, что все уже позади и больше не повторится.

Наверное, он, как сын священника, считает греховными даже супружеские объятия. Но слава Богу, все это закончилось. Навсегда.

Генри прижал ее к себе и стал укачивать, как ребенка.

– Я так тебя люблю. Мы всегда будем вместе. А теперь давай пойдем ужинать.

Придя в ресторан, Лоис опустилась на стул, но тут же подскочила. Сидеть было почти невозможно. Она едва сдерживала стон, но попросить подушку постыдилась. Мысль о том, что официант откроет правду, была невыносимой.

– Я сам закажу, – предложил Генри и попросил салат для себя и плотный ужин для жены, объяснив это тем, что ей нужно поддерживать силы.

Даже за едой Лоис не оставляли мысли о том, что сделал с ней Генри. Нет, он не желал ей зла. Ее муж – лучший на свете человек. Ничего не скажешь, его религиозное рвение удивило ее, но что поделать, у каждого свои недостатки. Во всяком случае, больше ничего подобного ей терпеть не придется. Отныне вся ее жизнь будет посвящена этому мужчине. Она не сомневалась, что и он будет так же трогательно о ней заботиться.

Напоследок Генри заказал дополнительный десерт для Лоис, и когда та стала отказываться, покачал головой:

– Я люблю, когда женщины много.

– Я рада, что нравлюсь тебе, – улыбнулась она.

После ужина Генри предложил подняться в номер, и Лоис с радостью согласилась. Он снова ее раздел, обнял, и боль, казалось, исчезла как по волшебству. Он любил Лоис нежно, страстно и пылко, и она утонула в океане наслаждений.

– Как чудесно! – призналась она, обнимая мужа.

– О да, – согласился он, – но теперь мы должны покаяться в плотском грехе. Становись на колени.

Ночью, когда Генри заснул, Лоис потихоньку собрала вещи и ушла. Села на самолет до Ванкувера и уже оттуда позвонила Гэри. За ленчем она рассказала брату о своей недолгой супружеской жизни.

– Я подаю на развод. Но придется уехать из города.

Гэри, немного подумав, согласился, что ей лучше больше не встречаться с мужем.

– У меня есть приятель, владелец страховой компании в Денвере, – вспомнил он. – Это полторы тысячи миль отсюда.

– Идеальное расстояние.

– Значит, я поговорю с ним.

Через две недели Лоис уже работала менеджером в страховой компании. Но Гэри никогда не забывал сестру: постоянно звонил и навещал. Она купила маленькое очаровательное бунгало с видом на Скалистые горы, и время от времени брат гостил у нее. Они прекрасно проводили время: катались на лыжах, рыбачили или просто сидели на веранде и разговаривали. Гэри уверял, что гордится сестрой, и Лоис тоже гордилась успехами брата. Он получил степень доктора наук, работал в международной корпорации и был увлеченным пилотом-любителем.

Из задумчивости Лоис вывел стук в дверь. Она выглянула в окно, но у входной двери стоял не Гэри, а Том Хюбнер, высокий блондин с грубоватым лицом, пилот чартерного самолета. И друг Гэри.

Лоис широко распахнула дверь:

– Привет, Том! Входи, что ты там стоишь?

– Лоис, я…

– Гэри еще нет. Но по-моему, несколько минут назад я слышала шум его самолета. Он будет с минуты на минуту. Хочешь подождать или…

Том как-то странно смотрел на нее.

– Ты не видела по телевизору новости?

– Нет. А что случилось? Надеюсь, не какая-нибудь очередная война?

– Лоис, произошло несчастье. Большое несчастье. Это Гэри, – выдавил Том.

Лоис оцепенела.

– Что… что с Гэри?

– Его самолет упал в горах. Гэри погиб.

Свет в ее глазах медленно гас. Как в кинотеатре перед началом фильма. Она стала задыхаться.

– Как… как… как… – повторяла она, судорожно ловя ртом воздух.

Том взял ее за руку и осторожно усадил на диван.

Лоис судорожно сжала руки.

– Что… как это случилось?

– Самолет Гэри врезался в склон горы в нескольких милях от Денвера.

– Прости, Том, но я хотела бы остаться одна, – едва слышно произнесла Лоис.

– Ты уверена? – встревожился он. – Я мог бы…

– Спасибо, но, пожалуйста, уходи.

Том Хюбнер нерешительно помялся, но все же кивнул.

– Мой телефон у тебя есть. Позвони, если понадоблюсь.

Лоис не слышала, как он ушел. Просто сидела, бесцельно глядя в никуда. Больше ей не для чего жить. Словно кто-то сообщил, что умерла она. У нее не было защитника, кроме Гэри. Как отчаянно он дрался с мальчишками, дразнившими ее в детстве! А когда оба подросли, водил на бейсбольные матчи, в кино и на вечеринки. В последний раз они виделись неделю назад. Сейчас пленка времени словно отмоталась назад, и перед полными слез глазами Лоис прокручивался фильм недельной давности.

…Они сидели за обеденным столом, и Лоис, встревоженная тем, что брат осунулся, тихо вздыхала.

– Ты ничего не ешь, Гэри.

– Все очень вкусно, сестричка, я просто не голоден.

Лоис озабоченно нахмурилась:

– Хочешь поговорить?

– Ты всегда все про меня знаешь, верно?

– Это имеет какое-то отношение к твоей работе.

– Да. – Он оттолкнул тарелку. – Думаю, моя жизнь в опасности.

– Что? – растерялась Лоис.

– Сестричка, только шесть человек в мире знают о том, что происходит. Я вернусь в следующий понедельник и переночую у тебя. Во вторник утром я поеду в Вашингтон.

– Но почему именно в Вашингтон? – удивилась Лоис.

– Рассказать о «Приме».

И Гэри объяснил все.

Теперь Гэри мертв. Он предупредил ее, что его жизнь в опасности. Брат не погиб. Его убили.

Лоис взглянула на часы. Сейчас слишком поздно что-то предпринимать, но утром одним телефонным звонком она отомстит за смерть брата. Завершит то, что намеревался сделать Гэри.

Она вдруг разом лишилась сил и едва сумела подняться с дивана. Смутно припомнила, что не ела целый день, но при мысли о еде становилось тошно.

Спотыкаясь, она побрела в спальню и упала на постель, слишком измученная, чтобы раздеться. И долго лежала в оцепенении, прежде чем провалилась в сон.

Ей приснилось, что они с Гэри мчатся в скором поезде и все пассажиры вагона дружно курят. Становилось все жарче, и Лоис закашлялась. От кашля она проснулась, села и открыла глаза. И потрясенно огляделась. Спальня была в огне. Оранжевые языки ползли по занавескам, воздух был сизым от дыма.

Лоис, задыхаясь, выбралась из кровати. Ей удалось пробраться в гостиную, но и там ее встретили огонь и дым. Лоис сделала несколько шагов к двери, но ноги подкосились, и она упала на пол.

Последнее, что увидела Лоис Рейнолдс, – пламя, жадно лизавшее ковер. Подбиравшееся к ней.

Глава 10

Для Келли события разворачивались с головокружительной скоростью. Она быстро усвоила азы, а потом и тонкости модельного бизнеса: агентство устроило ее на специальные курсы, где опытные преподаватели учили ее манерам, правильной осанке, походке и созданию нужного имиджа. Главным в работе модели была так называемая социальная установка, но Келли постоянно приходилось играть, как на сцене, поскольку она не чувствовала себя ни красивой, ни желанной.

Понятие «мгновенная сенсация», казалось, было изобретено специально для Келли. Она буквально излучала чувственность, но при этом, как ни странно, ее словно окружала аура недоступности, и это было как откровенный вызов мужчинам. Всего через два года Келли оказалась в списке лучших топ-моделей мира и рекламировала товары во многих странах. Но больше всего времени проводила в Париже, где жили самые важные клиенты агентства.

Однажды после показа мод в Нью-Йорке и перед очередной поездкой в Париж Келли решила навестить мать и поразилась, насколько та постарела и опустилась. Келли решила немедленно увезти ее из Филадельфии, купить приличную квартирку и позаботиться о том, чтобы мать больше не знала нужды.

Мать, похоже, обрадовалась приезду дочери и ее успехам. Почти счастливая улыбка озарила потускневшее лицо.

– Ты многого добилась, Келли, – признала она. – И спасибо за ежемесячные чеки.

– Не за что, мама. Мне не трудно. Но я хотела поговорить о другом. У меня есть план. Я все обдумала. И хочу, чтобы ты уехала со…

– Ба, кто это к нам пожаловал! Ее высочество, сама принцесса! – заорал некстати ввалившийся отчим. – Что это ты тут делаешь? Залетела в наши трущобы, вместо того чтобы расхаживать в шикарных платьях! Или уже вышвырнули пинком под зад?

Келли поняла, что придется отложить разговор до другого раза.

В этом городе у нее было еще одно дело. Она отправилась в библиотеку, где провела столько чудесных часов, и, войдя в дверь со стопкой журналов под мышкой, обуреваемая светлыми воспоминаниями, поискала глазами ту, которой была обязана всем. Но миссис Хьюстон за столом не оказалось. Келли прошла в хранилище и увидела библиотекаршу у стеллажей. И не поверила своим глазам. Ее старая знакомая совершенно преобразилась. Изящная, в модном, дорогом платье, она деловито расставляла книги на полках. При звуке открывшейся двери миссис Хьюстон обернулась и ахнула.

– Келли! – почти взвизгнула она. – О, Келли!

Они крепко обнялись.

Наконец миссис Хьюстон отстранилась и взглянула на Келли:

– Что ты делаешь в Филадельфии?

– Приехала навестить маму, и вас тоже.

– Я так горжусь тобой! Не представляешь, насколько сильно!

– Миссис Хьюстон, помните, я когда-то спросила, чем могу отблагодарить вас? Вы ответили, что лучшей благодарностью будут мои снимки в журналах. Это вам.

И Келли вложила всю стопку журналов в руки миссис Хьюстон. Тут были «Элль», «Космополитен», «Мадемуазель» и «Вог». И на обложке каждого была Келли.

– Я так счастлива! – просияла миссис Хьюстон. – Но хочу кое-что тебе показать.

Она подошла к столу, нагнулась и вытащила груду таких же журналов.

Келли смутилась.

– Господи, я никогда не смогу отблагодарить вас как следует! Ведь именно вы изменили мою жизнь!

– Нет, Келли, ты сама изменила свою жизнь. Понадобился лишь небольшой толчок. И этот толчок – дело моих рук. Больше ничего. Кстати, Келли…

– Что?

– Только благодаря тебе я тоже стала следить за собой.

Поскольку Келли больше всего на свете ценила уединение, слава иногда казалась обременительной. Мало того что ее постоянно осаждали толпы назойливых фотографов и репортеров, так у нее еще постепенно развилось нечто вроде фобии к встречам с незнакомыми людьми. Она терпеть не могла, когда очередной почитатель пытался с ней познакомиться. Ей нравилось быть одной.

Как-то она обедала в ресторане «Ле-Сен» отеля «Георг V». Какой-то уныло одетый мужчина, проходя мимо столика, неожиданно остановился и уставился на нее. Келли заметила в его руке экземпляр «Элль», открытый на странице с ее фото.

– Простите, – пробормотал незнакомец.

Келли раздраженно поморщилась:

– В чем дело?

– Я видел ваши… прочитал статью о вас, и там говорится, что вы родились в Филадельфии, – с энтузиазмом пояснил мужчина. – Я тоже там родился, и когда увидел снимки, почувствовал себя так, словно мы давно знакомы.

– Вы ошиблись, – холодно обронила Келли. – Кроме того, я не люблю, когда посторонние меня беспокоят.

– О… простите, – поперхнулся он. – Я не хотел… я не чужой… то есть меня зовут Марк Харрис, и я работаю в «Кингсли интернэшнл». Вот увидел вас здесь… и подумал… а вдруг вы не любите обедать одна, и я мог бы составить вам компанию…

Келли окинула его уничтожающим взглядом:

– Спасибо, не стоит. А теперь я попросила бы вас уйти.

– Я… я не хотел вам мешать, – заикаясь, уверял он. – Просто… – Но, увидев выражение ее лица, отступил: – Я ухожу.

Келли проводила взглядом странного поклонника. Что ж, скатертью дорога!

Предстояла неделя показов для нескольких модных журналов. На следующий день после встречи с Марком Харрисом, когда Келли меняла в гардеробной очередное платье, посыльный доставил три дюжины роз с карточкой, на которой было написано:

«Пожалуйста, простите за то, что побеспокоил вас.

Марк Харрис».

Келли разорвала карточку и потребовала отвезти цветы в детскую больницу.

Утром кастелянша вошла в гардеробную с пакетом странной формы.

– Какой-то мужчина оставил это для тебя, Келли.

В пакете оказалась одинокая орхидея с такой же карточкой.

«Надеюсь, я прощен.

Марк Харрис».

Обрывки карточки полетели в корзину.

– Можете оставить цветок себе.

После этого подарки прибывали почти ежедневно: корзинка с фруктами, игрушечный Санта-Клаус, забавный брелок. Все они разделили судьбу злосчастной карточки. Но следующий подарок оказался полной неожиданностью: это был очаровательный щенок, французский пудель, умильно вилявший хвостом. Вокруг шеи был повязан красный бантик, с которого свисала очередная карточка:

«Это Энджел. Надеюсь, вы полюбите ее так же, как я.

Марк Харрис».

Келли позвонила в справочное бюро и узнала номер телефона «Кингсли интернэшнл груп». Дождавшись ответа телефонистки, Келли спросила:

– Скажите, у вас работает Марк Харрис?

– Oui, mademoiselle[7].

– Не могла бы я поговорить с ним?

– Минуту.