Лицо во мраке. Этюд в багровых тонах Дойл Артур

Глава I Человек с юга

Туман, который позже сгустился над Лондоном, окутав мглой городские достопримечательности, пока был всего лишь серой смутной дымкой. Небо потемнело, а уличные фонари светились тусклым рассеянным светом, когда на Портмен-сквер неверной походкой вышел человек с юга. Несмотря на сырой холод, он был без теплого пальто, в расстегнутой на груди рубашке. Человек шел, внимательно глядя на двери домов. Наконец он остановился перед номером 551 и осмотрел темные окна. Уголок тонких ломаных губ приподнялся в кривой усмешке.

Крепкие напитки действуют возбуждающе на все основные чувства. Приветливый человек находит еще больше удовольствия в общении с друзьями, сварливый – превращается в невыносимого брюзгу. Но тому, в ком кипит затаенная обида, выпивка застилает глаза кроваво-красным туманом убийства. Лейкер был пьян, и его терзала обида.

Он научит этого старого дьявола не грабить людей безнаказанно. Этот грязный мошенник жил за счет людей, рискующих ради него головой. У Лейкера ветер гулял в карманах, ему пришлось совершить долгое и мучительное путешествие из Кейптауна, где он чуть не угодил за решетку, а его квартиру обыскивала полиция. Короче говоря, жизнь собачья. Так почему старик Мальпас, который и так уже задержался на этом свете, должен купаться в роскоши, когда его лучший агент так страдает? Лейкера всегда охватывали такие мысли, когда он напивался.

Глядя на него, никто бы не подумал, что этот человек может оказаться перед домом номер 551 на Портмен-сквер. Вытянутое небритое лицо, старый ножевой шрам во всю щеку от уха до подбородка, низкий лоб, нечесаные волосы в сочетании с одеждой – весь вид его говорил о крайней нужде.

Он немного постоял, опустив глаза и глядя на свои изношенные ботинки, потом поднялся по ступенькам и медленно постучал. Тут же раздался голос:

– Кто там?

– Лейкер там! – громко выкрикнул он.

Через секунду дверь бесшумно отворилась, и он вошел. Его никто не встретил, да он и не рассчитывал увидеть здесь слугу. Пройдя через пустую переднюю, миновав лестницу, открытую дверь и небольшой коридор, он оказался в темной комнате. Единственным источником света здесь была лампа с зеленым абажуром на письменном столе, за которым сидел старик. Как только Лейкер зашел в комнату, дверь за ним захлопнулась.

– Садитесь, – сказал человек в дальнем углу.

Гостю не нужно было указывать на стол и стул, он и так прекрасно знал, где они стоят. Три шага в сторону, и он молча опустился на стул. Лицо его искривилось в ухмылке, но его жутковатый хозяин не мог этого видеть.

– Когда вы вернулись?

– Сегодня утром сошел на берег, на «Булувайо» приплыл, – ответил Лейкер. – Мне нужны деньги. И побыстрее, Мальпас!

– Положите то, что принесли, на стол, – хриплым голосом произнес старик. – Вернетесь через четверть часа, деньги будут ждать.

– Я хочу забрать их прямо сейчас, – хмель в голове сделал Лейкера неуступчивым. Мальпас повернул отвратительное лицо к посетителю.

– В этой лавочке действует только одно правило, – процедил он. – Здесь все происходит так, как я скажу! Оставляйте товар или забирайте его и проваливайте. Вы пьяны, Лейкер, а когда вы пьяны, вы превращаетесь в дурака.

– Может, я и дурак, но не настолько, чтобы продолжать рисковать, как раньше! Ничего, ничего, Мальпас, знайте, что вы тоже рискуете. Вам известно, например, кто живет рядом с вами в соседнем доме, а? Неизвестно!

Неожиданно для себя он вспомнил то, о чем случайно узнал этим утром.

Человек, которого он назвал Мальпас, закутался в свой стеганый халат и рассмеялся.

– Мне неизвестно? Это мне неизвестно, что Лейси Маршалт живет рядом со мной? А почему, по-вашему, я тут поселился, если не для того, чтобы жить рядом с ним?

Выпивоха уставился на него, открыв рот от удивления.

– Рядом?.. Но зачем? Он же один из тех, кого вы общипываете… Хоть и сам жулик. Зачем вам понадобилось жить рядом с ним?

– Это мое дело, – резко бросил старик. – Оставляйте то, что принесли, и уходите.

– Ничего я не оставлю, – сказал Лейкер и с трудом поднялся. – И никуда я не уйду, пока не узнаю всего о вас, Мальпас. Я уже все обдумал. Вы – не тот, за кого себя выдаете. И не просто так сидите в такой темной комнате и запрещаете подходить к себе. А что если рассмотреть вас поближе, а? Не шевелитесь! Пистолета у меня в руке вы не видите, но можете поверить, он там.

Он сделал два шага вперед, и тут что-то впилось ему в грудь и отбросило назад. Это была тонкая проволока, невидимая в темноте, натянутая от стены до стены. Прежде чем он успел крепко встать на ноги, свет погас. Сумасшедшая ярость охватила Лейкера. Взревев, он бросился вперед, разорвав проволоку, но споткнулся о второе препятствие, на этот раз на уровне ног, и полетел на пол.

– Зажгите свет, старый мошенник! – крикнул он, неуклюже поднимаясь и придерживаясь за стул. – Сколько лет вы меня обдирали, как липку… Дьявол, жили за мой счет! Предупреждаю, я собираюсь сдать вас полиции, Мальпас! Или вы платите, или я иду в полицию.

– Я в третий раз слышу от вас угрозу.

Голос прозвучал сзади. Он стремительно развернулся и в припадке бешенства выстрелил. Складки драпировки на стенах приглушили звук выстрела, но во вспышке он успел заметить темную фигуру, крадущуюся к двери, и, не помня себя от злости, выстрелил еще раз. Едкий запах бездымного пороха наполнил душную комнату.

– Свет! Зажгите чертов свет! – закричал Лейкер, но тут дверь открылась, и он увидел, как в образовавшийся проем скользнула фигура. Через секунду он и сам выскочил на лестничную площадку, но старик исчез. Куда он мог деться? Рядом была еще одна дверь. Он метнулся к ней.

– А ну выходи, Иуда! – заорал он. – Выходи, и поговорим по-мужски!

За спиной раздался щелчок, это закрылась дверь комнаты, из которой он только что выскочил. Рядом начинался лестничный пролет, ведущий на следующий этаж. Лейкер уже поставил ногу на первую ступеньку, но замер – он вдруг осознал, что все еще держит в руке кожаный мешочек, который достал из кармана, войдя в комнату. Сообразив, что ему придется уйти с пустыми руками, так и не закончив своего дела, он несколько раз ударил в дверь, за которой, как он полагал, скрылся тот, на кого он работал.

– Эй, Мальпас, выходите. Я вас не трону, обещаю. Просто пьян я немного…

Ответа не последовало.

– Извините, Мальпас. – Он что-то увидел у себя под ногами, наклонился и поднял странный предмет. Это был изготовленный из воска накладной подбородок, точно повторяющий форму и цвет настоящего человеческого подбородка с двумя резиновыми ремешками, которыми, очевидно, крепился к лицу. Один из ремешков был порван. Это приспособление показалось Лейкеру удивительно смешным, и он громко расхохотался.

– Вы слышите, Мальпас? У меня часть вашего лица! – крикнул он так, чтобы было слышно за дверью. – Выходите, или я отнесу эту забавную штукенцию в полицию. Может, там захотят найти остальное.

Никто не ответил, и, все еще посмеиваясь, он спустился к выходу на улицу, однако, подойдя к двери, увидел, что на ней нет ручки, а замочная скважина была такой крошечной, что, заглянув в нее, он ничего не смог разглядеть.

– Мальпас!

Сверху, со стороны пустых комнат, донеслось эхо его зычного голоса. С проклятием он бросился обратно наверх и был уже на полпути к первой лестничной площадке, когда услышал наверху какой-то шум, как будто что-то упало. Подняв голову, он увидел перекошенное от злобы лицо, еще что-то черное и тяжелое, летящее на него, попытался уклониться, но в следующую секунду скатился по ступенькам безжизненной грудой.

Глава II

Ожерелье финской королевы

Торжественный прием в американском посольстве был в самом разгаре. Перед входом в здание растянулся полосатый навес, красная дорожка шла от самого бордюра до двери, и вот уже час сверкающие лимузины свозили важных и высокопоставленных гостей, которые присоединялись к уже и без того немалой толпе, собравшейся в небольшом зале для приемов этого «сорок девятого штата» заокеанского Союза[2].

Когда мощный поток подъезжающих машин поредел, превратившись в тонкий ручеек, из большого автомобиля вышел невысокий мужчина с открытым жизнерадостным лицом. Спокойно пройдя мимо собравшихся у посольства зевак, он радушно кивнул лондонскому полицейскому, сдерживавшему толпу, и вошел в дом.

– Полковник Джеймс Ботуэлл, – сказал он лакею и неспешно направился в зал.

– Прошу прощения. – Подтянутый мужчина во фраке вдруг схватил его за руку и потащил за собой в небольшую комнату со столами, ломящимися от всевозможных закусок. В комнате в такое раннее время еще никого не было.

Полковник Ботуэлл, видя такую фамильярность, улыбнулся и удивленно поднял брови, весь его вид как будто говорил: я вас не знаю, но вы, должно быть, один из этих дружелюбных американцев, которым неведомы правила хорошего тона, так что придется мне на какое-то время смириться с вашим обществом.

– Нет, – негромко изрек незнакомец.

– Нет? – Бровям полковника больше некуда было подниматься, поэтому он придал их движению обратное направление и нахмурился.

– Нет… Думаю, что нет. – Устремленные на полковника серые насмешливые глаза весело блеснули.

– Мой дорогой американский друг, – сказал полковник, пытаясь освободить руку. – Я, право же, не понимаю… Вы, очевидно, ошиблись.

Мужчина медленно покачал головой.

– Я никогда не ошибаюсь… И я – англичанин, что вам известно прекрасно, такой же, как и вы, несмотря на ваши смешные потуги изобразить новоанглийский[3] акцент. Сочувствую вам, Ловкач, но ничего у вас не выйдет!

Ловкач Смит вздохнул, но больше ничем не выдал расстройства.

– Что, американский гражданин не может по-свойски заглянуть к своему послу? Что тут такого? Послушайте, капитан, у меня есть приглашение, а если мой посол желает меня видеть, вас это не касается.

Капитан Дик Шеннон тихо рассмеялся.

– Не желает он вас видеть, Ловкач. Ему меньше всего хочется видеть ловкого английского вора в месте, где под рукой бриллиантов на миллион долларов. Он, может быть, рад был бы видеть полковника Ботуэлла из девяносто четвертого кавалерийского полка, если б тот был в Лондоне, но ему явно не интересен Ловкач Смит, охотник за драгоценностями, мошенник и прожженный вор. Не хотите перед уходом что-нибудь выпить?

Ловкач снова вздохнул.

– Виноградный сок, – коротко сказал он и указал на бутылку с совершенно другим названием. – Вы ошибаетесь, если думаете, что я здесь по делу. Честно, капитан. Главный мой порок – любопытство. Мне просто очень интересно увидеть алмазное ожерелье королевы Риены. Может, сегодня последний раз, когда я могу полюбоваться им. На мне лежит проклятие – чутье сыщика. Вы слышали про этих психов, Джекилла и Хайда? Вот и я такой же. У каждого человека есть сокровенные мысли, Шеннон. Даже у делового[4].

– Даже у делового, – согласился Дик Шеннон.

– Кто-то думает о том, как потратить миллион, – задумчиво продолжил Ловкач. – Кто-то мечтает спасти девушку от голода или чего похуже и быть ей братом… До тех пор пока она не полюбит его. Я, когда не занят, мечтаю о том, как мог бы распутывать всякие страшные загадки. Как Стормер, охотник на воров, от которого вы обо мне узнали. У них на меня целое дело заведено.

Это была истинная правда. Шеннон действительно впервые узнал о Ловкаче в агентстве знаменитого сыщика.

– Значит, сейчас мы встретились как коллеги? – спросил он. – Или по-прежнему я обычный деловой, а вы…

– Вор? Можете говорить смело, это меня ничуть не обидит, – спокойно произнес Ловкач. – Но вы правы, сегодня я – деловой.

– А алмазы королевы?

Ловкач глубоко вздохнул.

– За ними охотятся, – сказал он. – Мне интересно знать, как их похитят. В деле серьезные люди… Я надеюсь, вы не думаете, что я стану называть имена? Если думаете, то вас ожидает большое разочарование.

– Они уже здесь, в посольстве? – быстро спросил Дик.

– Не знаю. Я для этого и пришел, чтобы все узнать. Я профессионал, но не из тех, кто работает по накатанному. Я, как хирург… Люблю смотреть, как другие проводят операции. Так можно научиться чему-то новому, чему-то такому, о чем ты никогда и не узнал бы, если смотришь не дальше собственного носа. Чужой опыт может здорово пригодиться.

Шеннон на миг задумался.

– Ждите здесь… И держитесь подальше от столового серебра, – сказал он и, не обращая внимания на негодующие протесты Ловкача, быстро вышел в переполненный зал, протискиваясь сквозь толпу, пока не добрался до более-менее свободного пространства, где стояли, беседуя, посол и высокая усталого вида женщина, ради безопасности которой он и оказался сегодня в приемном зале посольства. Ее шею украшала сверкающая цепочка, которая вспыхивала и рассыпалась искрами от каждого вялого движения женщины. Повернувшись и став разглядывать толпу гостей, сыщик через какое-то время заприметил молодого человека в монокле, который о чем-то оживленно разговаривал с одним из секретарей посольства, и, встретившись с ним взглядом, сделал знак подойти.

– Стил, здесь Ловкач Смит. Он говорит, что кто-то сегодня собирается «взять» ожерелье королевы. Глаз с нее не спускать. Найдите кого-нибудь из служащих посольства, пусть еще раз проверят список гостей. Если найдется кто-то не из списка, сразу ведите его ко мне.

После этого он вернулся к Ловкачу, допивавшему третий бокал.

– Послушайте, Ловкач. Почему вы пришли, если знали, что кража запланирована на сегодня? Если вы не в деле, вы же первый, кто попадает под подозрение.

– Понятно, я об этом подумал, – ответил тот. – Это и есть причина моего смятения. Смя-те-ни-е! – повторил он, смакуя каждый звук. – Я это слово на прошлой неделе выучил.

С того места, где они стояли, была видна главная дверь в зал. Люди все еще продолжали прибывать, и, бросив взгляд в ту сторону, сыщик увидел высокого, широкого в плечах мужчину средних лет, рядом с которым шла девушка такой красоты, что даже у толстокожего Ловкача перехватило дыхание. Но, прежде чем Дик Шеннон успел рассмотреть их получше, пара скрылась из виду.

– Вот это красавица… А Мартина Элтона я что-то здесь не видел. Она пришла с Лейси.

– Лейси?

– Достопочтенный Лейси Маршалт. Миллионер… Из тех, кого жизнь по головке не гладила. Начинал он на улице и всегда готов туда вернуться. А леди вы знаете, капитан?

Дик кивнул. Дору Элтон знали почти все. Эту светскую львицу чаще всего видели на театральных премьерах или в самых модных вечерних клубах. Впрочем, лично с ней он знаком не был.

– Красавица, – повторил Ловкач, восхищенно качая головой. – Ну и красавица! Будь она моей женой, я б ей не позволил с этим Лейси вертеться. Уж можете мне поверить, сэр. Но в Лондоне это обычное дело.

– Как и в Нью-Йорке, в Чикаго, в Париже, Мадриде и Багдаде, – сказал Шеннон. – Ну что, Перси?

– Вы хотите сказать, мне пора на выход? Что ж, можете радоваться, вы испортили мне вечер, капитан. Я пришел сюда, чтобы что-нибудь узнать и понять, как мне поступать дальше. Знал бы, что и вы здесь, не стал бы белую рубашку напяливать.

Дик проводил его до двери и подождал, пока нанятая им машина скрылась из вида, после чего вернулся в большой зал, где занял удобную для наблюдения позицию и принялся ждать. Кто-то из гостей, ненароком забредя в один из пустых коридоров посольства, увидел там мужчину, сидевшего на стуле, с трубкой во рту и газетой в руках.

– Прошу прощения, – сказал гость, – кажется, я заблудился.

– Да, пожалуй, – холодно ответил курильщик, и гость, совершенно честный и невинный человек, поспешил ретироваться, удивленно размышляя, зачем этому странному господину понадобилось сидеть под распределительным щитком, с которого контролировалось все освещение здания. Шеннон не хотел рисковать.

В час дня, к величайшему облегчению Дика Шеннона, Ее Величество королева Финляндии покинула посольство и отправилась в гостиницу в Бакингем-гейт, где она остановилась инкогнито. Сыщик стоял с непокрытой головой, пока задние фонари ее автомобиля не растворились в тумане. На переднем сиденье рядом с водителем сидел вооруженный полицейский, поэтому он не боялся, что по дороге с королевой что-нибудь случится.

Дик Шеннон направился на своей машине в Скотленд-Ярд.

Медленно проехав мимо Вестминстерского аббатства и ориентируясь по гулким звукам Биг-Бена, Шеннон нашел Скотленд-Ярд и въехал через арку во двор главного полицейского управления.

– Пусть кто-нибудь загонит машину в гараж, – приказал он дежурному полицейскому. – Домой пешком пойду, от греха подальше.

– Вас инспектор спрашивал, сэр… Он ушел на набережную.

– Хороший вечерок для прогулок, – улыбнулся Дик и потер уставшие глаза.

– Речная полиция ищет тело человека, которого бросили в воду сегодня вечером, – с удивлением услышал он.

– Бросили? Вы хотите сказать, он прыгнул в реку?

Дик Шеннон не стал задерживаться. Уют его личного кабинета с камином больше не манил его. Он ощупью добрался до широкой набережной и там быстрым шагом пошел вдоль парапета. Туман к этому времени сделался совсем непроглядным, заунывные гудки речных буксиров, капитаны которых отчаялись победить стихию, уже перестали оглашать окрестности.

Рядом с каменным свидетелем былой славы Египта он увидел небольшую группку людей и направился к ним. Когда он подошел совсем близко, инспектор, который был в штатском, вышел ему навстречу.

– Убийство… Речная полиция только что нашла тело.

– Утонул?

– Нет, сэр. Этого человека забили насмерть перед тем, как бросить в воду. Хотите его увидеть – спуститесь вниз.

– Когда это случилось?

– Сегодня около девяти… Или, вернее, вчера. Сейчас-то ведь уже почти два.

Шеннон спустился по узкой лестнице, идущей к воде с обеих сторон обелиска, и включил карманный фонарик. Из тумана вынырнул нос лодки и развернулся так, чтобы ему было видно то, что лежало бесформенной грудой на корме.

– Я провел предварительный обыск, – доложил сержант патруля. – В карманах у него пусто. Но этого человека будет легко опознать. У него старый шрам через всю щеку.

– Гм, – задумчиво произнес Дик Шеннон, рассматривая труп. – Надо будет его еще раз внимательно обыскать.

Обратно в полицейское управление он ушел с инспектором. В фойе, которое пустовало, когда он уходил, теперь было не протолкнуться, ибо в его отсутствие поступило известие, превратившее весь Скотленд-Ярд в гудящий улей и поднявшее с постелей всех столичных сыщиков. В самом темном месте улицы Мэлл машину финской королевы остановили, полицейского застрелили, а алмазное ожерелье Ее Величества исчезло, словно растворилось в тумане. И ему не суждено было отыскаться до тех пор, пока некая девушка, которой в ту минуту снился беспокойный сон, напрямую связанный с курами, не приехала в шумный, сверкающий, огромный город повидать ненавидевшую ее сестру.

Глава III

Одри

– Питер и Пол – по четыре шиллинга с головы, – докладывала престарелая миссис Граффитт, близоруко щурясь на монетки, которые выкладывала на стол. – Генриетта, Марта, Дженни, Королева Елизавета и Хольга…

– Ольга, – поправила ее девушка, сидевшая за столом с карандашом в руках. – Даже кур нужно уважать.

– Мясник Грибс дал за каждую по полкроны. Все-таки как-то не по-христиански называть кур человеческими именами.

Одри Бедфорд произвела быстрый подсчет.

– Вместе с мебелью выходит тридцать семь фунтов десять шиллингов, – сказала она. – Этого должно хватить, чтобы заплатить кормильщику кур, вам на жалованье и мне на поездку в Лондон.

– А куда вы поедете, мисс? – миссис Граффитт умело сменила тему.

– Не знаю. Может, в Лондон.

Одри обвела взглядом комнату, в которой ей был знаком каждый уголок. Стул, на котором любила сидеть ее мать, глядя на почерневший камин, Одри сожгла. В огне еще можно было различить его обуглившуюся ножку.

Нет, эта комната не вызывала нежных воспоминаний, с ней были связаны мысли о тяжелой, монотонной работе и тоске. Отца своего она не видела, а миссис Бедфорд никогда о нем не рассказывала. Он оказался подлецом, и из-за него благородной женщине пришлось испытывать нужду и лишения.

– Он умер, мама? – однажды спросила девочка.

– Надеюсь, что да, – был твердый ответ.

Дора никогда не задавала таких вопросов, но она была старше, имела больше общего с матерью, разделяя ее чувства, и больше походила на нее холодным характером.

Все было кончено. Одри открыла калитку, свернула на короткую дорожку до церковного двора и молча постояла у могилы, сложив перед собой руки.

– Прощай, – наконец произнесла она ровным, спокойным голосом и вернулась в дом.

Конец и начало. Она не испытывала ни сожаления, ни радости. Ее чемодан с книгами уже был отправлен на станцию, где ему зарезервировали место до камеры хранения на вокзале Виктория.

А что касается будущего… Она была довольно неплохо образованна, начитанна, умна, имела зачаточные познания в скорописи, которой обучалась сама долгими зимними вечерами.

– Времени еще полно, – сказал водитель сельского омнибуса, забрасывая ее чемодан в темные затхлые недра своего экипажа. – Если бы не машины, я бы вас довез еще быстрее, но сейчас приходится ездить очень осторожно.

Эти слова оказались пророческими. Девушка уже хотела вслед за своим чемоданом забраться в омнибус, когда появился незнакомец. Некоторая небрежность в одежде придавала ему вид какого-нибудь средних лет помощника адвоката.

– Прошу прощения. Мисс Бедфорд? Моя фамилия Уиллитт. Могу я поговорить с вами вечером, когда вы вернетесь?

– Я не вернусь. Я вам что-то должна?

Одри всегда задавала этот вопрос вежливым незнакомцам, и обычно те отвечали «да», поскольку миссис Граффитт имела привычку брать что-то в долг и тут же забывать об этом.

– Нет, мисс. Так вы не вернетесь? А не могли бы вы назвать мне свой новый адрес? Я бы хотел обсудить с вами… Ну, скажем так, одно важное дело.

Незнакомец был явно взволнован.

– Боюсь, что не могу дать вам свой адрес. Скажите свой – и я напишу вам.

Мужчина достал карточку, тщательно зачеркнул название фирмы на ней и написал собственный адрес.

– Ну что там?! – крикнул со своего места недовольный возница. – Будем еще ждать – опоздаем на поезд!

Она запрыгнула в омнибус и с силой захлопнула дверь.

Авария произошла на углу Ледбери-лейн. Выезжая на главную дорогу, Дик Шеннон сделал слишком резкий поворот, и задние колеса его длинного автомобиля грациозно занесло в сторону. Столкновение, к которому это привело, выглядело совсем не так красиво. Зад его автомобиля врезался в деревенский омнибус из Фонтуэлла, с которым Дик как раз поравнялся, и аккуратно снес одно из его колес, лишив тем самым это старинное средство передвижения тех достоинств, которые еще оставили ему погода и износ.

В омнибусе ехал лишь один пассажир. Вернее, пассажирка, и она с трудом вышла на дорожную слякоть раньше, чем успел добраться до нее Дик со шляпой в руке и виноватым выражением на красивом лице.

– Простите, Бога ради! Надеюсь, вы не пострадали?

Он решил, что этой девушке лет семнадцать, хотя в действительности ей было на два года больше. Одета она была более чем скромно: длинное пальто ее явно не раз перешивалось, и даже мех на воротнике выглядел потертым и изношенным. Однако ничего этого Дик не заметил. Он не мог оторвать взгляд от ее лица, показавшегося ему совершенным. Что же так захватило его? Возможно, линия бровей или форма глаз, а может быть, безупречный изгиб губ или гладкость и цвет кожи… Он вдруг с ужасом подумал, что вот сейчас она заговорит, и грубый крестьянский выговор неминуемо разрушит образ принцессы.

– Благодарю вас… Я лишь немного испугалась. Неужели теперь я опоздаю на поезд? – печально произнесла она, глядя на валяющееся колесо.

В мгновение ока его страхи развеялись. Принцесса в рубище была образованна.

– Вы на Барнемский узел направлялись? Я как раз мимо буду проезжать, – сказал он. – Да и, если бы даже я ехал в другую сторону, мне бы пришлось поехать туда, чтобы прислать помощь бедолаге.

– Да я почти на месте стоял! – негодующе вскричал мистер Джайлс. – Это вы мчали во весь опор!

– Из Барнема я пришлю помощь, – сказал Дик и повернулся к девушке. – Итак, юная леди, вы доверитесь моей Джаггернаутовой колеснице?[5]

– Думаю, да, – улыбнулась она и, вытащив чемодан из омнибуса, уселась на переднее сиденье рядом с водителем.

– Вообще-то я направляюсь в Лондон, – сказал Дик, но уверен, вы откажетесь проделать со мной столь долгий путь, хотя так вам и не пришлось бы тратиться на поезд.

Она не ответила, отчего у него возникло чувство, что она просто задирает перед ним нос, но это впечатление быстро развеялось.

– Наверное, я лучше поеду поездом – сестра может прийти на вокзал встречать меня.

Произнесено это было не самым уверенным тоном.

– Вы живете где-то неподалеку?

– В Фонтуэлле, – ответила она. – У меня там был коттедж. Раньше он принадлежал матери, когда та была жива. Вы можете представить, каково это, когда жизнь зависит от яиц?

Удивлению Дика не было границ.

– Не совсем… – неуверенно сказал он. – Нет, я, конечно, понимаю, это весьма питательный продукт, но…

– Я не про это. Я имею в виду… у вас никогда не было птицефермы?

Он покачал головой.

– И никогда не заводите ее, – с глубоким убеждением изрекла она. – Сейчас куры совсем не такие, какими были раньше.

Дик рассмеялся.

– Так вы бросили это занятие?

Она несколько раз кивнула.

– Ваша сестра, разумеется, живет в Лондоне.

– Да. На Керзон-стрит. – Странно, что она сказала ему это. Ведь до сих пор никто во всем графстве даже не догадывался, что у нее вообще есть сестра.

Дик не выказал удивления.

– Она… – Вопрос, который он хотел задать, был довольно щепетильным. – Она там… э-э-э… работает?

– Нет. Она – жена Мартина Элтона, – ответила девушка, снова удивившись самой себе.

– Не может быть! – не удержавшись, воскликнул он.

В этот миг раздался сигнал, сообщивший о прибытии поезда, и он побежал купить ей в дорогу пару журналов.

– Огромное вам спасибо, мистер… Меня зовут Одри Бедфорд.

– Я запомню, – улыбнулся он. – У меня прекрасная память на имена. Моя фамилия Джексон.

Он постоял на платформе, наблюдая, как за поворотом скрылись хвостовые фонари поезда, после чего вернулся к машине и поехал в полицейский участок сообщить об аварии.

Вот это встреча! Сестра миссис Элтон! Если бы он назвал свое настоящее имя, а она, приехав к сестре, рассказала прекрасной Доре Элтон, что проводила время с капитаном Ричардом Шенноном, спокойствие в маленьком роскошном домике на Керзон-стрит было бы здорово нарушено.

Из всех лондонских аферистов именно Дору Элтон Дик Шеннон больше всего хотел упрятать за решетку.

Глава IV

Достопочтенный Лейси

Страницы: 123456 » »»