Жена, любовница, подруга... Врублевская Галина

3. Броуновское движение…

Лариса была вне себя. Надежды провести отпуск вместе с Дмитрием рухнули. Он вдруг заявил, что накопилось много заказов, и поездка отменяется. Это было тем более обидно, что Лариса уже накупила сарафанчиков и купальников, чтобы блистать в них на пляжах Египта. Чувствуя себя виноватым, что не сдержал обещания, Дмитрий немедленно прислал к подруге двух работников для установки нового окна на кухне.

Хозяйственные заботы если не утешили Ларису, то несколько отвлекли. Ремонту сопутствовали грязь и пыль, особенно когда с помощью дрели выгрызали из кирпичных стен старые рамы. Лариса протирала пол в кухне и прихожей, мыла стены, переносила с места на место кухонную посуду – двум монтажникам требовалось пространство. К семи вечера наконец установили новый стеклопакет, и один работник ушел. Оставшемуся предстояло в одиночку отделать откосы, замазать швы, навести, что называется, глянец.

Этого человека звали Степан. Чернобровый, темноволосый украинец – только когда он склонялся к плинтусу, розоватая плешь поблескивала на макушке, – работал добросовестно, лишь изредка отвлекаясь на скорую сигарету.

Закончил отделку окна Степан поздно вечером и попросил у хозяйки стакан чаю, сказал, что до дома доберется не скоро, а горяченького охота. Лариса накрыла на скорую руку стол – так как весь день кухня была занята, она не смогла приготовить нормальный ужин. Однако вместо чая выставила на стол бутылку водки и деликатесы из холодильника. Сняла фартук и присела напротив теперь почти гостя.

Первый тост был за новое окно. Оба выпили рюмки до дна. Степан подцепил на вилку кусок буженины, отправил в рот, пожевал. Через пару минут посетовал:

– Сальца в этом мясе маловато. Вот у нас на Украине…

– А у меня и ветчина есть, – спохватилась Лариса и вынула из холодильника дополнительную закуску. – В ней жирка побольше.

После второй рюмки разговор перешел на другие рельсы. Лариса спросила, доволен ли работник Беломорцевым, своим начальником в фирме «Окна», достаточно ли заказов. Степан, хотя и не знал о связи гендиректора с Ларисой, отзывался о нем исключительно хорошо. Бесхитростно заметил, что Беломор справедливый мужик, а также и семьянин заботливый. Что сейчас стал к супруге еще внимательнее, когда их дочь уехала на учебу в другую страну.

– А вы-то откуда знаете про его внимательность к своей половине? – Лариса состроила брезгливую гримасу, будто увидела на тарелке муху.

– Так он сам недавно рассказывал, что купил семейный абонемент в фитнес-клуб. Говорит, что жена его не следит за собой, мышцы на руках как макаронины, вот и решил ей помочь. Теперь будут раз в неделю вместе ездить на занятия. А еще в Кировский театр на балет ее водил, подарил ей к годовщине свадьбы колье из бриллиантов.

– Неужели он днями напролет с работниками треплется? – Губы Ларисы вздрогнули от обиды.

– Да нет! Недавно была у нас корпоративная вечеринка, пять лет фирме исполнилось. Фестивалили все по полной, и шеф не отставал. Вот язычок у него и развязался. А я сам на себя удивляюсь, что такая фигня запомнилась.

– Да-а. – Тема оказалась болезненной для Ларисы. А что, если он и о ней распространялся? Хотя вряд ли. Пьян-пьян, а бдительность Димочка никогда не теряет. – А у вас с женой какие отношения, Степан?

Хмельные глаза работника устало сощурились. Он ответил просто:

– А у меня, Лариса, нет жены. Живу один.

– И не было?

Лариса с удивлением посмотрела на грубоватое, с крупными чертами, лицо своего случайного гостя. Нос сливой сползал к губам, зато губы, сочные, мясистые, невольно навевали мысли о страстных поцелуях. Но, переведя взгляд на заляпанный белилами комбинезон монтажника, Лариса сразу остыла в своих фантазиях. Стремясь утвердиться в жизни, найти мужа, она не рассматривала кандидатуры простых работяг. Ее привлекали лишь мужчины с положением. Степан будто читал ее мысли и границ не переступал: хозяйка – это хозяйка, а он всего лишь наемный рабочий. Но если дамочка интересуется, почему не ответить. Выпив еще рюмку водки, Степан продолжил рассказ:

– Все было в свое время. Женился я рано, сразу как прапором на сверхсрочную остался. Тут в Ленобласти и служил. И сын у нас с Томкой родился. Но в девяностые, если помните, у нас воинские части сплошь и рядом крушили, я тоже под сокращение попал, ни кола ни двора. Жена с ребенком вернулись к матери, на Украину, а я тут застрял. Думал, с жильем определюсь, заберу их к себе. Но не вышло. Пока по общежитиям мыкался, Томка к другому хлопцу прибилась. Он, так вышло, и поднял моего мальца. Сынок теперь в Николаеве, в мореходке учится.

– А вы так в общежитии и живете?

– Нет. Комнату в коммуналке удалось купить.

Холостяцкое положение человека с жилплощадью укрепило позиции Степана, его грязный комбинезон перестал бросаться Ларисе в глаза. А очередная рюмка окончательно закружила ей голову. Лариса уже не замечала, что сидит враскорячку, а ее обнаженная коленка светится между раскинутыми полами халата. Хозяйка продолжала допрашивать гостя:

– Без женщин не скучаете? Или подружка имеется?

– Были у меня подружки, но сейчас один. И вы, кажется, одна? – Степан сделал пробный выпад.

– Кому нужна девочка за тридцать? – кокетливо передернула плечиками Лариса.

Степан утвердился в догадке, что хозяйка флиртует с ним, и смело предложил:

– Хотите, Лариса, как-нибудь за город съездим. Я озеро знаю, там рыбалка знатная.

– Это замечательно! В детстве отец брал меня на рыбалку, было весело.

– Насчет веселья не обещаю, зато настроение гарантирую. На свежем воздухе, уха под водочку… Все организуем по высшему разряду.

– Мы с какого вокзала поедем, с Финляндского?

– Обижаете! У меня тачка имеется – «жигули» последней модели.

Лариса с грустью вздохнула: «жигули» Степана и джип Дмитрия слишком красноречиво оттеняли положение мужчин. Но Дмитрий, похоже, так и останется журавлем в небе. Подарил, видите ли, своей клуше колье, на фитнес с ней записался. А потому назло злодею она прокатится с Прапором на озеро! И прозвище, только что приклеенное к монтажнику, чуть-чуть приблизило его к Ларисе.

Однако ближайшая встреча Ларисе предстояла снова с Дмитрием. Причем не наедине, а на людях, в его семье.

Татьяна вздумала отмечать пятнадцать лет трудовой деятельности. Работала она на одном месте – менялись лишь названия предприятия – и гордилась этим обстоятельством. Пришла выпускницей строительного вуза в «Лифтпроект», затем пережила череду переименований и оказалась в корпорации «Этажстрой». Однако чествовать Татьяну на предприятии никто не собирался: дата не юбилейная. И все же напомнить о себе, устроить домашнюю вечеринку она имела право. Позвала в гости часть нынешних сотрудников, и Германа с Никой в том числе, чтобы понаблюдать за ними в неформальной обстановке – эта парочка больше всего тревожила ее душу. А насчет Ларисы, любимой подруги, и раздумий быть не могло – гостья номер один! Они ведь и познакомились когда-то на работе, и подруга присутствовала на любом торжестве в доме Беломорцевых.

В назначенную субботу Лариса приехала в квартиру на Фонтанке. Она вручила Татьяне набор кастрюль, затем обменялась с ней беглым поцелуем. И сразу увидела в вырезе черного облегающего платья хозяйки новое колье, подаренное мужем – о нем говорил ей Степан, – с удовлетворением отметив, что бриллианты эти слегка затуманены дымкой, из самых дешевых.

– Дима подарил? – уточнила Лариса.

– Утешил после отъезда Алисочки.

Лариса прошла в гостиную, поздоровалась. Большинство гостей ей были знакомы. Татьяна говорила, что пригласила и Германа, но его среди присутствующих не было: он теперь птица высокого полета, не обязан к рядовым сотрудникам по первому зову являться. Зато Лариса увидела новое лицо – девушку в пестром нарядном платьице, коротко стриженную, кудрявую.

Татьяна познакомила обеих:

– Это Ника Хлебникова, наша новенькая! А это – моя лучшая подруга Лариса. Мы с ней вместе начинали.

Ника приветливо улыбнулась Ларисе, подумав, однако, про себя: «Какое страшненькое лицо у этой женщины, почти рябое». Лариса отошла поболтать с бывшими сослуживцами, а Ника стала разглядывать отделку квартиры. Ей, архитектору по образованию, был интересен интерьер: арки, персиковые обои, зеленый изразцовый камин. Все на уровне! Неудивительно, что хозяин квартиры, Дмитрий Беломорцев, и к покупке коттеджа подходит с высокими требованиями. Кстати, почему его не видно? Нике вдруг вспомнилось его случайное признание о наличии любовницы. Интересно: тоже небось красавица из красавиц?

Размышления Ники прервала поджарая старушка в белой блузке и темной юбке, прикрытой фартуком, мать Татьяны. Коллега как-то упоминала, что ее мама, Ирина Васильевна, прежде работала инспектором детской комнаты в милиции. В ее облике и ныне сохранялась милицейская строгость. Старушка тоном, не терпящим возражения попросила Нику:

– Девушка, пройдемте на кухню. Поможете столовые приборы почистить. Я закрутилась с выпечкой, совсем о вилках-ложках забыла.

Ника, улыбаясь, послушно проследовала за старшей хозяйкой. Начищая столовые приборы пастой, она узнала от Ирины Васильевны много интересного о ее зяте Дмитрии Беломорцеве. О том, что он бездельник, гвоздь забить не допросишься, на дачу не дозовешься и благодарности за то, что его сюда прописали, не дождешься…

– Давно?

– Что – давно? Когда прописали? Тогда и прописали, когда студентом без штанов еще был, а теперь видите, в какой квартире живет?

– Квартира отличная! Зять, наверно, теперь хорошо зарабатывает?

– Может, и зарабатывает, – скривила губы старушка, – только я тех денег не вижу. О! Звонок! Наконец-то! Его только за смертью посылать!

Старушка засеменила в прихожую открыть дверь, и вскоре в кухню, как был в уличной куртке, ввалился Дмитрий с пакетами продуктов из сетевого маркета.

– Очередь к кассе невозможная… – начал он и осекся, увидев Нику.

Вот так сюрприз! Татьяна ему не говорила, что собирается пригласить девушку в гости.

Заметив, что теща впрягла Нику в не слишком чистую работенку, сказал ей, что сейчас разденется и сам почистит приборы.

Вскоре они на пару драили вилки: Дмитрий натирал их пастой, а Ника ополаскивала водой. Сама же Ирина Васильевна вновь устремилась в гостиную проверить, все ли нужное выставлено на стол. Выбегая из кухни, бросила на ходу, что Танька обязательно что-нибудь упустит.

– У вас нет помощницы по хозяйству? – поинтересовалась Ника у Дмитрия.

– Теща не доверяет чужим людям, говорит, что сама справится.

– Она у вас строгая!

– Не то слово! Татьяну совсем измотала – мне-то в глаза она опасается выговоры делать, все через нее норовит воспитывать.

– До сих пор?

– Двадцать лет эта бодяга тянется.

– А почему вы не разъедетесь с тещей?

– Мамаша и не желает. Да и сама Татьяна воли не проявила. Вначале было кстати, что бабушка с Алиской сидит. Мы тогда студентами были, на няню не смогли бы выложиться. А теперь Татьяна жалеет мать, говорит, что она без нас пропадет.

– Это кто пропадет? – услышала Ирина Васильевна последние слова зятя. – Иди-ка, Дмитрий, к гостям. И тебе, Никуля, спасибо. Не замаралась? Иди-иди, я закончу.

Ника замешкалась, снимая фартук и вытирая руки, а Дмитрий вышел из кухни сразу. В коридоре его перехватила Лариса, давно подстерегающая момент.

Она шепнула Дмитрию, что им надо поговорить. Увидев искры нетерпения во взгляде любовницы – казалось, они осыпались на ее платье, обильно украшенное стеклярусом, – Дмитрий попытался ускользнуть от разговора:

– Не сейчас, Лара. Мне надо идти. Гости ждут!

– Подождут! Мы здесь будем говорить? – повышая тон, спросила Лариса, продолжая удерживать Дмитрия за рукав рубашки.

Дмитрий огляделся: Лариса провоцирует скандал, хорошо, что рядом никого нет. Он взял ее за локоть и почти втолкнул в комнату дочери, сейчас пустующую, сразу зажег свет и дверь прикрыл неплотно, опасаясь безумств со стороны любовницы. Даже на всякий случай взялся за спинку стула, выставив его перед собой, как преграду.

– Ну, говори быстрее. Что еще случилось?

– Дима, как ты разговариваешь со мной! Пожалуйста, смени тон.

– Гости ждут.

– Я не буду задерживать тебя. Ты мне только ответь, что означает это колье, подаренное тобой Татьяне? Ты подарил его, чтобы скрасить горечь вашего расставания? Объяви сегодня перед гостями, что ты уходишь от нее! Разрубать узел лучше одним махом.

– Тсс. – Дмитрий прижал палец к губам, заслышав шаги в коридоре. – Ты с ума сошла! Сегодня ее праздник и я не могу торжество превратить в день траура для Татьяны.

– А если я сама объявлю при гостях, что ты мой любовник?

– Ты этого не сделаешь! Ведь тогда, сама понимаешь, для тебя все будет кончено!

– Помирать – так с музыкой! – беспечно сказала Лариса, мысленно уже разрывая эту затянувшуюся связь.

– Ларочка, прошу тебя! – Дмитрий резко сдвинул в сторону мешающий стул и, обняв Ларису, поцеловал ее в макушку, как иногда целуют расшалившегося ребенка, чтобы успокоить. – Ну хочешь, я тебе такое же, как Тане, колье куплю?

Ника, повесив фартук на крючок и вытерев полотенцем руки, вышла из кухни. Возвращаясь в гостиную, она заблудилась в огромной квартире Беломорцевых и приоткрыла дверь в комнату, где выясняли отношения Дмитрий и Лариса. Они по-прежнему стояли обнявшись, но теперь целовались по-настоящему. Дмитрий в растерянности забыл о незапертой двери, а Лариса хотела, чтобы их обнаружили, она была готова на все.

Увидев целующуюся пару, Ника сразу отпрянула назад и прикрыла дверь. В этот момент Дмитрий стал ей до крайности неприятен: многие мужчины изменяют своим женам, но другие, по крайней мере, стараются оберегать их, скрывают свои похождения. Разумеется, Татьяне об увиденном она не расскажет, но ведь другие могут застукать сладкую парочку. Вон и старушка-милиционерша в эту сторону направляется.

Ника украдкой стукнула в дверь и направилась навстречу Ирине Васильевне, чтобы задержать ее.

– Что, Никуля, заплутала в наших хоромах? Гостиная дальше, а это комната Алисочки была. Не стесняйся, можешь посмотреть. И свет, опять же, горит. Сколько раз своей молодежи говорю, чтоб выключали, когда уходят.

Ирина Васильевна, обойдя Нику, распахнула дверь в комнату внучки.

Но предупреждающий стук Ники спас парочку: Дмитрий стоял у стеллажа и делал вид, что разглядывает диски на полке. Лариса уже направлялась к выходу.

– А я смотрю, свет в комнате горит, думала, опять забыли выключить. – Ирина Васильевна с подозрением посмотрела на Ларису, потом на Дмитрия. – А это вы тут хозяйничаете. Пошли в гостиную, уважаемые. Пора уже за стол садиться!

Ника, неловко отступив в сторону, пропустила всю троицу вперед и пошла следом. На нее не обратили внимания. А Дмитрий, направляясь в гостиную, запоздало подумал: был стук в дверь или ему показалось?

Вечер тянулся, как тысячи подобных. Люди ели и разговаривали ни о чем, лишь изредка произнося тосты в честь виновницы торжества. Выступил и Дмитрий. Похвалил постоянство супруги, верность Татьяны своей фирме, заметил, что она успела за эти годы вырастить дочь, и произнес еще несколько теплых слов в ее адрес. Ника слушала его с отвращением: какой лицемер! Восхваляет жену, изменяя ей. От Ларисы просто отворачивалась, на Татьяну смотрела с сочувствием, а на дирижирующую застольем Ирину Васильевну – с раздражением. Сосед справа, мужчина из чужого отдела, исправно ухаживал за своей супругой и за Никой, накладывая обеим женщинам в тарелку салаты и подливая в бокалы вино. Но Ника пожалела, что согласилась прийти в эту квартиру.

Праздник и Татьяне не принес радости, потому что не пришел Герман Леонидович.

Теперь на работе Татьяна не пыталась ловить взгляды Генерального. Она страдала от безнадежности, тем более что до нее долетали слухи, что шеф благоволит к Нике. Хотя все слухи основывались лишь на том, что Герман Леонидович часто вызывал Нику к себе в кабинет для обсуждения проектов.

Ника не подозревала о разговорах за своей спиной. Новая работа отнимала у нее все силы и время. Она старалась вникнуть в сметы, во всех тонкостях оценить привлекательность пятен застройки, изучить очередные проекты фирмы.

В столовую Татьяна и Ника по-прежнему ходили вместе, потому что Татьяна в последние годы рассорилась со всеми приятельницами на работе. Хоть она и демонстрировала внешнее спокойствие, однако отличалась злопамятностью. И часто неожиданно для сослуживцев возвращала им их же высказывания, загоняя их в угол. И с Никой она разговаривала снисходительным тоном. Ника до поры до времени не замечала неприязненных ноток у собеседницы. Но однажды, привычно зайдя за Татьяной перед обедом, получила отказ, похожий на отповедь:

– Пора прекратить все это. Идите обедать без меня, Ника Николаевна! Я попью чай на рабочем месте.

И не так Нику удивило желание Татьяны поесть у себя в комнате, как это холодное «идите», да еще с отчеством. Формальное «вы» после дружеского «ты» обескураживало. Она не знала за собой никакой вины.

– Я вас чем-то обидела, Татьяна Сергеевна?

Татьяна устремила взгляд в окно. Кажется, она забылась! И ответить нечего! Ведь признаться, что она, замужняя дама, ревнует Генерального к Нике, невозможно. И, ругая себя за ослабленный самоконтроль, за то, что позволила вырваться эмоциям, Татьяна, извиняясь, произнесла:

– Не обращай на меня внимания, Никуля. Наши женские настроения, как «ветер мая». Я села на диету…

– Вы и завтра не пойдете в столовую? – уточнила Ника.

– Не пойду. У меня гастрит.

С этого дня общение Татьяны и Ники свелось лишь к кратким приветствиям.

А Лариса через неделю после празднества в доме Беломорцевых поехала с бывшим прапором Степаном на рыбалку.

Осеннее увядание в хвойном лесу почти незаметно: те же стройные сосны над прозрачным озером, голубое небо, опрокинутое в воду, те же рыбаки с удочкой на пристанях или в лодках.

Приближалась вечерняя заря, небо начинало розоветь. Пока Степан сидел неподвижно, забросив удочку, Лариса прогуливалась по тропинке, извивающейся вдоль озера. Как замечательно, как здесь тихо и как красиво! Хорошо, что она согласилась на эту поездку. А с Дмитрием, видно, пришла пора разойтись. В очередной раз ей придется проявить мужество и самой сделать решительный шаг к разрыву. Время залечит ее сердце, но время неумолимо. Ей уже тридцать пять, пора выйти замуж, завести ребенка. Если Степан проявит серьезный интерес, она уступит ему. Лариса склонилась к воде и плеснула пригоршню себе в лицо – вода обжигала холодом, одновременно гася непрошеную грусть.

Потом они вдвоем со Степаном чистили колючих ершей, разводили костерок, варили уху, ставили палатку. За этой суетой не заметили, как начало темнеть. Ужинали уже почти в темноте, при неярких сполохах костра. Распечатали бутылочку. Но поначалу разговор шел вяло: каждый кратко обозначил вехи своей жизни, и оба замолчали. Не завязывалось той волшебной беседы, к которой привыкла Лариса, общаясь с Дмитрием. Димочка умел так ласково и приятно говорить ей комплименты, нахваливал одежду, украшения, сумочки. Он замечал каждую мелочь! Сидящему рядом рыболову с Дмитрием, конечно, не сравниться, но он добр и хорош по-своему.

Степан разлил остатки поллитровки по кружкам. Лариса была уже совсем пьяная, голова начала кружиться, а Степана, кажется, ничего не брало. Чуть-чуть оживился он, когда разговор коснулся того, сколько он может выпить. Придя в возбуждение, стал рассказывать о разных случаях, где сколько «приняли на грудь», кто «с копыт свалился» и тому подобное. Будь Лариса в этот момент трезвой, наверняка бы это свидание стало точкой в их отношениях – настолько примитивен оказался Степан. Но сейчас слова его доносились к ней через пелену собственного хмеля, и смысла их она не понимала. Она видела лишь его мохнатые черные брови и сочные валики губ. Лариса положила голову на плечо нового друга. Степан мигом обнял женщину и впился в ее рот. Целовался он грубо, как-то кровожадно, но Лариса этого не замечала. Тепло от костра и водки перекинулось ей в грудь, поползло вниз… И если беседа между ними не разгоралась, то тела понимали друг друга – сердца стучали в унисон. В палатке, на непромокаемом коврике, эта страстная песня нашла продолжение и вскоре достигла победного финала.

Лариса думала, что теперь они улягутся спать, но Степан вспомнил, что надо присмотреть за костром, и снова вытащил Ларису из палатки. Теперь над озером опустился сырой туман, стало холодно. Степан накинул Ларисе на плечи одеяло, принес вторую бутылку, раскупорил. Лариса больше пить не хотела, но сделала несколько глотков водки – Степан на едином вздохе опрокинул кружку. Наконец язык его развязался. Он ругал олигархов, новых буржуев и не стеснялся поливать грязью своего хозяина Дмитрия Беломорцева. При упоминании этого имени Ларисе захотелось выпить еще. По состоянию она почти догнала Степана и тоже не соображала, что говорит. Наконец-то их беседа забила ключом. И что из того, что ни один из них не слушал другого, а, выхватив отдельное слово, заводил свое. Душа обоих рвалась наружу.

Утром Степан опохмелился пивом и чувствовал себя вполне прилично. Лариса такой привычки не имела, а потому была бледна и ее подташнивало. Степан обихаживал подругу. Заварил крепкого чая, сам основательно заправился банкой консервов. Затем предложил прогуляться по лесу, поискать грибы. Кое-где на пнях еще можно было обнаружить опенки, а во мху отыскать коричневые шляпки горькушек. Гуляли опять молча, глядя себе под ноги, но грибы попадались редко.

Найденные опята варить не стали, решили забрать с собой. Пообедали вчерашней ухой, после обеда сели в машину и отправились в город.

– Славно отдохнули! – заметил Степан, выруливая на шоссе. – В следующие выходные повторим?

Лариса сказала, что подумает.

Вечером она позвонила Дмитрию и сказала, чтобы он забыл ее адрес, что она больше не желает, чтобы ее водили за нос, что между ними все кончено. Лариса страстно желала и надеялась, что Дмитрий станет спорить, уговаривать ее, обещать жениться, но Дмитрий молчал. Наконец он выдавил из себя:

– Но мы ведь еще увидимся… у нас дома? Если ты внезапно перестанешь появляться, Татьяна что-нибудь заподозрит.

– О Татьяне не беспокойся. Я ценю нашу с ней дружбу.

Повесив трубку, Лариса заплакала. Но усилием воли направила свои мысли на Степана. Она правильно сделала, что съездила с ним на озеро. Пусть он простой работяга, зато холост и зарабатывает хорошо. Они непременно еще встретятся.

4. Новогодние сюрпризы

В прежние времена у Ники не возникало проблем, где встретить Новый год, – все ее друзья и подруги были, как и она, свободны, в любой компании было весело. Теперь большинство обзавелись семьями и детьми, и Ника чувствовала себя в их обществе лишней. Она смирилась с мыслью, что новогоднюю ночь проведет в доме мамы и отчима или одна. Но неожиданно ее пригласил в ресторан архитектор, приехавший из Эмиратов в Петербург для реализации совместного с корпорацией «Этажстрой» проекта. Это был тот самый Халим – герой давнего и бурного романа еще юной Ларисы. Ника, разумеется, о том не ведала.

Стоя напротив Халима, она озадаченно молчала. С архитектором они познакомились совсем недавно и общались только по работе. Правда, в разговоре выяснилось, что Халим заканчивал тот же факультет, что и она, только гораздо раньше. Еще ей было известно, что у Халима в Эмиратах имеются две жены и несколько детей. А она как-то вскользь упомянула, что ее бабушка родилась в Тунисе, и Халим, видимо, ощутил с ней внутреннее родство. Но с чего вдруг он пригласил ее в ресторан? Ищет подружку для приятного времяпровождения?

– Нет, нет! Я не могу! – Ника энергично замотала головой, и кудри ее метнулись взад-вперед.

Халим понял ее опасения и раскатисто рассмеялся:

– Мы будем не одни. Я приглашаю тебя присоединиться к компании. Ныне я собираю всех любимых женщин, живущих в Питере. Когда еще удастся вырваться сюда!

Улыбнулась и Ника:

– А их много, любимых? И какое отношение имею к ним я? Разве нас связывает что-нибудь, кроме работы?

– Вы мне нравитесь, Ника! Вы очень красивы! Может быть, и я еще понравлюсь вам. А пока приглашаю просто повеселиться.

И Ника согласилась провести новогоднюю ночь в гареме Халима, как она назвала про себя это мероприятие.

Наступил последний день уходящего года. Настроение у Ники было подавленное. Вначале придется заехать с Тимом к родителям, поздравить их. Это уже стало ритуалом. От родителей возьмет такси и поедет в ресторан к Халиму. И зачем она только согласилась идти в незнакомую бабью компанию! И надеть-то, по сути, нечего. Ника раздвинула дверцы зеркального шкафа, вытащила единственное нарядное платье из тонкого трикотажа, надела его и взглянула на свое отражение в зеркале. Но смотрела она не на платье, а на свое лицо. Оно обветрилось, потому что ей часто приходилось выезжать на стройки, подниматься на верхние этажи недостроенных «высоток», где колючий пи терский ветер был особенно беспощаден. Стянув через голову платье, Ника бросила его на диван и присела к туалетному столику. Пожалуй, придется поколдовать с кремами. Этот, с запахом лаванды – под глаза; тот, увлажняющий – на щеки и шею. Нет, ей не сравниться с красотками из гламурных журналов! От легкого массажа пальцами щеки Ники порозовели, и теперь, глядя на себя, она вспомнила, что вот таким же румянцем покрывалась в былые годы, когда каталась на катке зимой, на тридцатиградусном морозе. В последние годы и морозов таких нет, и кататься принято под крышей стадиона.

И вдруг шальная мысль осенила ее! А не махнуть ли на каток? Забить и на родительский дом – она поздравит их по телефону, – и на ресторан Халима с его девицами?

Смелая мысль подняла Нике настроение. Новый ледовый дворец работает, кажется, допоздна и в праздничные дни. Но кто составит ей компанию? Телефонный звонок прервал ее размышления. В трубке раздался голос Тима:

– Сестричка, ты собираешься к предкам? Передай им, что я не смогу…

– Тимоша, пойдем на каток на пару часиков?

Брат показался подходящим кандидатом для этого мероприятия.

– Что?!

Ника пережидала его первую реакцию. Тим – неутомимый охотник за адреналином: подростком гонял на досках и роликах, теперь увлекся мотобайком. Конечно, кружение по ледовой площадке на коньках особой удали не требует, зато братец легок на подъем. Только он может не задумываясь поменять свои планы в любую минуту.

И Тим оправдал надежды Ники. Решив, что родителей навестят в другой день – зимние каникулы длятся больше недели, – брат и сестра договорились встретиться на катке.

На закрытом стадионе было многолюдно. Имелось немало любителей поскользить по льду в канун Нового года. Оживленно было и в местном кафе, где по случаю праздника продавали даже шампанское. Брат и сестра выпили по бокалу и вновь выехали на арену. Некоторое время они, чинно держась за руки, кружили по площадке, обмениваясь последними новостями. Тим признался, что приобрел новый мотоцикл, гоняет ночами по городу.