Темная Башня Кинг Стивен

Глава 4

Дан-тете

Момент появления ребенка на свет приближался, и Сюзанна Дин огляделась, вновь сосчитав своих врагов, как учил Роланд. «Нельзя открывать огонь, – говорил он, – не зная, кто и в каком количестве противостоит тебе. Конечно, есть еще два варианта. Или ты твердо знаешь, что сосчитать их нет никакой возможности, или твоя цель – умереть в этот день». Ей, понятное дело, хотелось отделаться от этого ужасного, вторгающегося в мысли шлема, но, каким бы ни было его предназначение, шлем этот не мешал пересчитывать тех, кто присутствовал при рождении малого Миа. И это радовало.

Во-первых, Сейр, который командовал парадом. «Низший» мужчина с пульсирующим красным пятном во лбу. Потом Скоутер, врач, который устроился между ног Миа, готовясь принять роды. Сейр быстро поставил дока на место, когда тот повел себя слишком уж нагло, но, похоже, не собирался мешать ему выполнять профессиональные обязанности. Кроме Сейра, Сюзанна насчитала еще пятерых «низших людей», но по именам знала только двоих. Одного из них, с бульдожьей мордой и толстым животом, звали Хабер. Рядом с Хабером стояла птицетварь с головой в коричневых перьях и злобными глазами ястреба. Это существо звали то ли Джей, то ли Джи. Все семеро были вооружены автоматическими пистолетами, рукоятки которых торчали над кобурами. Пистолет Скоутера вылезал из-под белого халата всякий раз, когда врач наклонялся. Сюзанна уже решила, что постарается завладеть именно этим пистолетом.

К ним Сюзанна прибавила троих бледных, настороженных человекоподобных существ, которые стояли за Миа. По густосиним аурам она определила, что это вампиры. Возможно, из тех, кого отец Каллагэн относил к третьему роду (бывший священник еще сравнивал их с рыбой-лоцманом). Итого: десять. У двух вампиров были арбалеты, у третьего – какой-то электрический меч, и в тот момент у него, опущенного вниз, чуть светилась сердцевина. Если б ей удалось добраться до пистолета Скоутера (Когда ты завладеешь им, сладенькая, – поправила она себя. Она прочитала книгу «Сила позитивного мышления» и до сих пор верила каждому слову преподобного Пила), она в первую очередь намеревалась нейтрализовать вампира с электрическим мечом. Лишь Господь знал, какой урон могло нанести это оружие, но Сюзанна Дин не хотела этого выяснять.

Плюс медицинская сестра с головой большой коричневой крысы. Пульсирующий красный глаз в центре лба подсказал Сюзанне, что на всех остальных «низших людях» человеческие маски, которые они носили, чтобы не пугать своих жертв, когда приходилось выйти на улицы Нью-Йорка. Возможно, не все маски скрывали крысиные морды, но Сюзанна точно знала, что никто из них не похож на Роберта Гуле[23]. И насколько она могла видеть, оружия не было только у крысоголовой медсестры.

Итак, всего одиннадцать. Одиннадцать на весь огромный и по большей части пустой лазарет, расположенный – на этот счет сомнений у нее практически не было – отнюдь не под Манхэттеном. И если она собиралась положить всех, действовать следовало, пока их внимание сосредоточено на ребенке Миа, ее драгоценном малом.

– Он идет, доктор! – нервно и восторженно воскликнула медсестра.

Она не ошиблась. Подсчеты Сюзанны оборвал приступ жуткой боли, какой ей еще не доводилось испытывать. Боль эта захлестнула их обеих. Накрыла с головой. Они закричали в унисон. А Скоутер требовал от Миа:

– Тужься! Тужься! ТУЖЬСЯ!

Сюзанна закрыла глаза и тоже тужилась, потому что это был и ее ребенок… во всяком случае, был раньше. И чувствуя, как боль уходит из нее, будто вода в сливное отверстие раковины, она ощутила глубочайшую печаль. Ибо ребенка она полностью переправила Миа: последние несколько строк живого послания, которые каким-то образом заставили передать тело Сюзанны. На том все и закончилось. Что бы ни произошло потом, эта страница ее жизни переворачивалась, вот Сюзанна Дин и издала крик облегчения и сожаления, крик, который прозвучал, как песня.

А потом, до того, как начался кошмар, столь ужасный, что мельчайшие подробности она будет помнить предельно четко, словно высвеченные ярким прожектором, до того дня, как шагнет в пустошь, Сюзанна почувствовала маленькую горячую руку, охватившую ее запястье. Она повернула голову вместе с надетым на нее металлическим шлемом. Услышала, как ахнула. Встретилась взглядом с Миа. Последняя разлепила губы и произнесла одно-единственное слово. Сюзанна не смогла расслышать его за ревом Скоутера (тот, подняв щипцы над головой, наклонился, всматриваясь между ног Миа). Однако услышала слово и поняла, что Миа старается выполнить свое обещание.

Я освобожу тебя, если представится случай, – обещала ее похитительница, и теперь в голове Сюзанны прозвучало: Чеззет. Это же слово она увидела на губах рожающей женщины.

Сюзанна, ты меня слышишь?

Я слышу тебя очень хорошо, – ответила Сюзанна.

И ты помнишь наш уговор?

Ага. Я помогу тебе выбраться отсюда с твоим малым, если смогу. И…

И убьешь нас, если не сможешь! – истово закончил фразу голос. Раньше он не был таким громким. Сюзанна не сомневалось, что частично его усиливает соединительный кабель. – Скажи это, Сюзанна, дочь Дэна!

Я убью вас обоих, если вы…

Она замолчала. Миа, похоже, такой ответ устроил, Сюзанну – тем более: она не смогла бы реализовать задуманное, если бы от нее зависели жизни матери и младенца. Она случайно подняла взгляд к потолку огромного помещения и там, над рядами кроватей, разделенными проходами, увидела Эдди и Роланда. Точнее, их расплывчатые силуэты, появляющиеся из потолка и скрывающиеся в нем. Они смотрели на нее, как рыбы-фантомы.

Вновь схватка, но уже не такая сильная. Сюзанна чувствовала, как напрягаются бедра, стараясь помочь животу что-то вытолкнуть из себя, но эти ощущения отступили на периферию сознания, не имели ровно никакого значения. Что имело, так это ответ на вопрос: действительно ли она видит то, что, по ее разумению, открылось ей под потолком? Может, просто сказалось перенапряжение, и сознание в стремлении обрести поддержку создало эту галлюцинацию, чтобы успокоить ее?

Она почти поверила, что это галлюцинация. Поверила бы полностью, не будь они оба голые, не окружай их странная коллекция плавающего в воздухе мусора: книжица со спичками, орешек, табачный пепел, цент. И напольный автомобильный коврик! Напольный автомобильный коврик с большими буквами, складывающимися в слово: FORD.

– Доктор, я вижу го…

Фраза оборвалась недовольным визгом, потому что доктор Скоутер, не показав себя джентльменом, бесцеремонно отпихнул Крыску-медсестру и наклонился еще ниже, чуть ли не сунулся лицом в промежность Миа. Словно решил вытаскивать ее малого зубами. Ястреб – то ли Джей, то ли Джи – возбужденно заговорил с Хабером на каком-то жужжащем языке.

Они действительно здесь, – подумала Сюзанна. – Напольный коврик – тому доказательство. Она не могла сказать, каким образом напольный коврик доказывает присутствие в лазарете Роланда и Эдди, только знала, что доказывает. И одними губами произнесла слово, которое сообщила ей Миа: «Чеззет». Это был пароль. Открывающий как минимум одну дверь, а может – многие. Сомнений в том, что Миа говорит правду, у Сюзанны даже не возникло. Их связывали воедино не только шлемы, соединенные кабелем, но более естественный (и значительно более мощный) процесс рождения ребенка. Нет, Миа не врала.

– Тужься, ты, проклятая богами ленивая сучка! – проорал Скоутер, и Роланд с Эдди внезапно исчезли в потолке, словно их сдуло потоком воздуха, вырвавшегося изо рта врача. По разумению Сюзанны, так оно и было.

Она повернулась на бок, чувствуя, как волосы прилипают к голове, а пот галлонами изливается из тела. Она чуть придвинулась к Миа, чуть приблизилась к Скоутеру, чуть приблизилась к перекрестному рифлению, нанесенному на металл рукоятки автоматического пистолета Скоутера.

– Лежи тихо, сестричка, послушай меня, прошу. – Один из «низших» мужчин коснулся плеча Сюзанны. Холодной, влажной рукой, с большими перстнями на пальцах. От этого прикосновения по коже Сюзанны побежали мурашки. – Все закончится через минуту, а потом переменятся все миры. Когда этот малыш присоединится к Разрушителям в Тандерклепе…

– Заткнись, Стро! – рявкнул Хабер и оттолкнул того, кто пытался успокоить Сюзанну. А затем вновь сосредоточил все внимание на родах.

Миа выгнула спину, застонала. Крысоголовая медсестра положила руки ей на бедра, мягко надавила на них.

– Давай же, давай, тужься, выталкивай его из живота.

– Жри говно, сука! – закричала Миа, но Сюзанна чувствовала лишь отголоски ее боли, и ничего больше. Связь между ними сходила на нет.

Собрав волю в кулак, Сюзанна выкрикнула в глубине своего сознания: Эй! Эй, Позитронная леди! Ты еще здесь?

Связь… разорвана, – ответил ей приятный женский голос. Как и прежде, раздался он в глубине головы Сюзанны, но в отличие от прошлого раза ему явно не хватало четкости и громкости, он напоминал голос из радиоприемника, едва различимый из-за атмосферных помех. – Повторяю: связь… разорвана. Мы надеемся, вы будете обращаться в Северный центр позитроники при необходимости расширения ваших ментальных возможностей. И в «Сомбра корпорейшн», признанного лидера в области телепатической связи с десятитысячного года!

Потом глубоко в мозгу Сюзанны раздалось громкое «БИИИИИП», от которого заныли зубы, и связь оборвалась. Исчез не только ужасающе-приятный женский голос, исчезли все ощущения, связанные с родами. Она почувствовала, будто вырвалась из какой-то компрессионной ловушки, до боли сжимавшей все тело.

Миа закричала вновь, и Сюзанна откликнулась таким же криком. Частично потому, что не хотела извещать Сейра и остальных об обрыве связи между ней и Миа; а где-то от искреннего сожаления. Она потеряла женщину, которая в определенном смысле стала ей родной сестрой.

Сюзанна? Сюзи, ты здесь?

Она начала приподниматься на локтях, услышав этот новый голос, и на мгновение совершенно забыла про ту, что лежала рядом. Этот голос принадлежал…

Джейк? Это ты, сладенький? Ты, не так ли? Ты меня слышишь?

ДА! – выкрикнул он. – Наконец-то! Господи, с кем ты говорила до этого? Продолжай кричать, чтобы я смог определить, где мне тебя…

Голос оборвался, но лишь после того, как до нее донесся грохот далекой стрельбы. Джейк в кого-то стрелял? Она так не думала. Чувствовала, что кто-то стрелял в Джейка.

– Давай! – прокричал Скоутер. – Давай, Миа! Тужься! Ради своей жизни! Отдай все, что можешь! ТУЖЬСЯ!

Сюзанна попыталась перекатиться поближе к другой женщине (Я в тревоге и меня нужно успокоить, видите, в какой я тревоге, я в тревоге и меня нужно успокоить, ничего больше), но тот, кого звали Стро, вернул ее на прежнее место. Гофрированная стальная трубка, которая соединяла их шлемы, качалась и растягивалась.

– Не приближайся к ней, сука, – прошипел Стро, и в голове у Сюзанны впервые мелькнула мысль, что ей не удастся добраться до пистолета Скоутера. Или любого другого пистолета.

Миа закричала вновь, обращаясь к незнакомому богу на незнакомом языке. Когда попыталась оторвать верхнюю половину тела от кровати, медсестра (Алия, – подумала Сюзанна, – медсестру зовут Алия) ей этого не позволила, а Скоутер коротко вскрикнул, похоже, очень довольный развитием событий. Даже отбросил щипцы, которые держал в руках.

– Почему ты это сделал? – спросил Сейр. Простыня под широко раздвинутыми ногами Миа намокла от крови, и в голосе босса звучала озабоченность.

– Они не нужны, – небрежно ответил Скоутер. – Она идеально сложена для рождения детей. Может родить дюжину на рисовом поле, а потом продолжить собирать рис. Он спешит к нам, крепенький и здоровенький!

Скоутер уже собрался схватить самый большой таз из тех, что стояли на соседней кровати, потом решил, что времени нет, и протянул розовые, без перчаток руки, к промежности Миа. На этот раз, когда Сюзанна попыталась придвинуться к Миа, Стро ее не остановил. Все они, «низшие люди» и вампиры, зачарованно наблюдали за последним этапом рождения ребенка, в большинстве своем столпившись у той из двух сдвинутых кроватей, на которой лежала Миа. Только Стро держался рядом с Сюзанной. Вампира со светящимся мечом тут же понизили в статусе: Сюзанна решила, что первая пуля должна достаться Стро.

– Еще раз! – прокричал Скоутер. – Ради своего ребенка!

Как «низшие люди» и вампиры, Миа забыла про Сюзанну. Ее глаза, полные боли, как душевной, так и физической, не отрывались от Сейра.

– Смогу я оставить его у себя, сэр? Пожалуйста, скажите, что смогу, пусть и на короткое время!

Сейр взял ее за руку. Маска, которая скрывала его настоящее лицо, улыбнулась.

– Да, моя дорогая. Твой малой останется у тебя на долгие годы. Только потужься еще раз.

Миа, не верь его лжи, – мысленно выкрикнула Сюзанна, но крик ушел в никуда. «Может, оно и к лучшему, – подумала она. – Это ведь хорошо, что на какое-то время про меня полностью забыли».

И мыслями Сюзанна развернулась в другом направлении.

Джейк! Джейк, где ты?

Нет ответа. Плохо. «Пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы он не умер».

«Может, он очень занят. Бежит… прячется… сражается… Молчание – не обязательно…»

Миа зашлась в крике, вроде бы так и сыпала ругательствами, но при этом тужилась изо всех сил. Влагалище растягивалось все сильнее, половые губы раскрывались все шире. На простыню выплеснулась свежая кровь, увеличив и без того большое пятно. А потом, в алом ореоле, Сюзанна увидела корону белого и черного. Белое – кожа, черное – волосы.

Тут же черное и белое начало утопать в алом, словно ребенок решил вернуться в чрево матери, еще не готовый к встрече с миром, но Миа, похоже, надоело ждать его появления на свет. Она тужилась, что было сил, сжатые в кулаки руки – она держала их перед глазами – вибрировали от напряжения, глаза превратились в щелочки, губы разошлись, обнажив сцепленные зубы. Жила тревожно пульсировала на лбу. Другая выпирала на шее.

– НУ-У-У-У-Ж-Е-Е-Е! – прокричала она. – КАММАЛА, МОЙ КРАСАВЧИК! КАММАЛА-КАМ-КАМ!

– Дан-тете, – пробормотал Джей, Ястреб, и остальные подхватили благоговейным шепотом:

– Дан-тете… дан-тете… каммала дан-тете. – Пришествие маленького бога.

На этот раз не только показалась макушка, но вся головка младенца пошла вперед. А потом Сюзанна увидела его ручки, прижатые к вымазанной кровью груди, крохотные кулачки, подрагивающие, живые. Увидела синие глаза, широко раскрытые, удивительные как своим знанием жизни, так и схожестью с глазами Роланда. Увидела черные, как сажа, ресницы. Микроскопические капельки крови сверкали на них, словно рубины. Сюзанна увидела, чтобы более никогда не забыть, как нижняя губа ребенка на мгновение задела внутреннюю половую губу матери. Тут же открылся маленький ротик, продемонстрировав идеальный ряд белых зубов на нижней челюсти, не клыков, а идеальных маленьких зубов, и, однако, от одного только вида зубов новорожденного по спине Сюзанны побежал холодок. Ту же реакцию вызвал и пенис малого, необычайно большой и стоящий торчком. Сюзанна прикинула, что длиной пенис превосходил ее мизинец.

Крича от боли и счастья, Миа приподнялась на локтях, ее глаза вылезали из орбит, истекая слезами. Вытянув руку, она мертвой хваткой вцепилась в запястье Сейра, тогда как Скоутер ловко поймал выскользнувшего из влагалища младенца. Сейр вскрикнул от боли, попытался вырваться, но с тем же успехом мог пытаться… вырваться из рук полицейского в Оксфорде, штат Миссисипи. Восхищенный шепот «низших людей» и вампиров смолк, на какое-то мгновение в лазарете повисла мертвая тишина. И в ней обострившийся слух Сюзанны уловил хруст костей запястья Сейра.

– ОН ЖИВ? – прокричала Миа в изумленное лицо Сейра. Брызги слюны разлетались с ее губ. – СКАЖИ МНЕ, ПАРШИВЫЙ СИФИЛИТИК, СУЧИЙ СЫН, МОЙ МАЛОЙ ЖИВ?

Скоутер поднял малого так, что их лица оказались на одном уровне. Взгляд карих глаз доктора встретился с взглядом синих глаз младенца. Скоутер держал его на руках, а пенис воинственно торчал вверх. Сюзанна ясно увидела алую отметину на левой пятке младенца. Казалось, он окунул пятку в кровь матери перед тем, как покинуть ее чрево.

Вместо того чтобы шлепнуть младенца по ягодицам, Скоутер набрал полную грудь воздуха и дунул ему прямо в глаза. Малой Миа мигнул в комичном (и таком человеческом) изумлении. Вдохнул сам, на мгновение задержал дыхание, а потом… Он мог быть Королем королей, разрушителем миров, но в жизнь он вошел, как входят многие и многие дети, с криком ярости. От этого крика из глаз Миа вновь хлынули слезы, на этот раз радости. Дьявольские существа, собравшиеся вокруг новоявленной матери, конечно, были слугами Алого Короля, но тем не менее увиденное подействовало и на них. Они зааплодировали, засмеялись. Присоединилась к ним и Сюзанна, пусть и кляня себя за это. Младенец повернулся на звук, в его глазах читалось изумление.

Плача, со слезами, катящимися по щекам, с закапавшими из носа соплями, Миа протянула руки.

– Дай его мне! – сквозь слезы выдохнула она; то плакала Миа, ничья дочь и мать одного. – Дай его мне, прошу тебя, позволь подержать моего сына! Позволь подержать моего малого. Позволь подержать мою прелесть.

И младенец повернул голову на голос матери. Сюзанна сказала бы, что такое невозможно, но, разумеется, она сказала бы то же самое и про младенца, который родился, полностью проснувшись, с широко раскрытыми глазами, полным зубов ртом и стоящим концом. Однако во всем остальном младенец показался ей совершенно обычным: пухлым, с пропорциональными ручками и ножками, человеческим, а потому очень милым. Да, конечно, на пятке у него было родимое пятно, но разве мало появляется на свет детей с родимыми пятнами?

Разве ее отец, согласно семейной легенде, не родился с пятном во всю руку? Пятно на пятке никто бы и не увидел, разве что на пляже.

По-прежнему держа новорожденного на уровне лица, Скоутер посмотрел на Сейра. Возникла пауза. Воспользовавшись ею, Сюзанна могла бы без труда завладеть пистолетом доктора. Но даже не подумала об этом. Забыла и телепатический крик Джейка, и странный визит Роланда и ее мужа. Ее – точно так же, как и Джея, Стро, Хабера и остальных – зачаровало прибытие младенца в этот исстрадавшийся мир.

Сейр едва заметно кивнул, и Скоутер опустил крошку Мордреда, по-прежнему вопящего (по-прежнему поглядывающего через плечо, очевидно, на свою мать), в ждущие руки Миа.

Миа тут же развернула его, чтобы взглянуть на его личико, и сердце Сюзанны похолодело от тревоги и ужаса. Потому что Миа определенно тронулась умом. Ее глаза ярко блестели. Губы изгибались одновременно в улыбке и злобной ухмылке, слюна, розовая, загустевшая от крови из покусанного языка, текла по подбородку, но более всего напугал Сюзанну торжествующий смех Миа. Конечно, со временем она могла прийти в себя, но…

Никогда эта сучка не придет в себя, – возразила Детта, не без сочувствия. – Слишком тяжело дался ей этот ребенок, вот она и сломалась. Для нее все кончено, и ты знаешь это не хуже моего!

– О, какой красавчик! – ворковала Миа. – Какие синие у тебя глазки, какая белая кожа, прямо-таки как первый снег на Широкую Землю! А какие у тебя сосочки, чисто ягодки, а какой член и яички, гладенькие, как персики! – Она огляделась. Прежде всего ее глаза прошлись по лицу Сюзанны, ставшей для Миа совершеннейшей незнакомкой, потом по остальным. – Посмотрите на моего малого. Вы, неудачники, вы, недоноски, посмотрите на мое сокровище, мою крошку, моего мальчика! – Она кричала на них, требовала внимания, смеялась безумными глазами и плакала перекошенным ртом. – Смотрите, ради кого я отдала вечную жизнь! Смотрите на моего Мордреда, смотрите на него очень хорошо, потому что второго такого вам никогда не увидеть!

Тяжело дыша, она покрывала замаранное кровью личико младенца поцелуями, сама пачкаясь в крови, и скоро уже выглядела, как пьяная женщина, попытавшаяся намазать губы помадой. Она смеялась и целовала пухлый двойной подбородок новорожденного, его соски, пупок, пенис, поднимая все выше и выше на трясущихся руках. А ребенок – она собиралась назвать его Мордредом – таращился на нее сверху вниз с написанным на личике изумлением. Она поцеловала его коленки, потом – обе крошечные ступни. Сюзанна услышала первое в этом лазарете чмоканье: не младенец сосал грудь матери, а Миа – идеальной формы пальчики на ногах младенца.

Твой ребенок – погибель моего дина, – холодно подумала Сюзанна. – Если ничего больше мне не удастся, я успею выхватить пистолет Скоутера и пристрелить его. На это потребуется две секунды.

С ее быстротой, сверхъестественной быстротой стрелка, больше бы и не потребовалось. Но она не могла заставить себя пошевельнуться. Она рассматривала многие сценарии этого эпизода разворачивающейся драмы, но только не безумие Миа, такое не приходило ей в голову, и теперь она не знала, что делать. Сюзанна вдруг подумала, что ей еще очень повезло: связь между разумами, обеспечиваемая техникой, созданной инженерами «Северного центра позитроники», вовремя оборвалась. Иначе она тоже могла бы обезуметь.

А если связь вдруг снова подключат, сестричка… не думаешь ли ты, что действовать нужно прямо сейчас, пока у тебя есть такая возможность?

Но она не могла – не могла, и все тут. Превратилась в изваяние, завороженная происходящим у нее на глазах.

– Прекрати! – рявкнул на Миа Сейр. – Твоя работа – не облизывать его, а кормить! Если хочешь, чтобы он оставался с тобой, поторопись! Дай ему грудь! Или мне привести кормилицу? Многие отдали бы свои глаза за такой шанс!

– Никогда… никогда… в… ЖИЗНИ! – смеясь, выкрикнула Миа, но опустила ребенка и нетерпеливо рванула лиф надетой на нее просторной белой сорочки, обнажив правую грудь. Сюзанна понимала, почему мужчины так и липли к Миа. Даже теперь ее грудь являла собой идеальную, увенчанную кораллом полусферу, которая предназначалась скорее для мужской руки и мужской страсти, чем для губ младенца. Миа поднесла к ней новорожденного. На мгновение он вытаращился на грудь, точно так же, как таращился на мать, его личико ударилось о сосок, отскочило от него. А потом опустилось вниз, розовые губки сомкнулись на розовом бутоне соска, и он начал сосать.

Миа гладила малого по спутанным и пропитанным кровью черным волосам, продолжая смеяться. Для Сюзанны смех этот звучал, как крики.

Послышались тяжелые шаги: к сдвинутым кроватям приближался робот. Выглядел он точь-в-точь как Энди, робот-посыльный, такая же жердь высотой в семь или восемь футов, те же ярко-синие глаза, такое же сверкающее тело, те же конечности с множеством шарниров. В руках он держал большой стеклянный ящик, наполненный зеленым светом.

– Это еще что? – рявкнул Сейр. В голосе слышались злость и недоверчивость.

– Кувез[24], – ответил Скоутер. – Я подумал, что лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.

Когда он повернулся к роботу, его плечевая кобура с пистолетом качнулась в сторону Сюзанны. Это был прекрасный шанс, лучший из тех, что предоставлялся ей ранее, и она это знала, но, прежде чем успела завладеть пистолетом, малой Миа переменился.

Сюзанна увидела красный свет, сбегающий по гладкой коже младенца от макушки к пятке с родимым пятном. То было не покраснение кожи: источник света находился снаружи, Сюзанна могла в этом поклясться. Младенец по-прежнему лежал на плоском животе Миа, обхватив губами сосок, а за красным светом последовала чернота, которая распространилась по всему телу, превратив человеческого ребенка в темного гнома, негатив розовенького ангелочка, который вышел из чрева Миа. И одновременно его тельце сжималось, ножки подтягивались и уползали в живот, головка, потащив за собой грудь Миа, уходила в шею, которая раздувалась, как у жабы. Синие глаза вдруг стали черными, потом вновь синими.

Сюзанна попыталась закричать, но не смогла.

По бокам черного существа появились вздутия, потом лопнули, открыв не ноги или руки, а лапки. Отметина, которая была на пятке, теперь сместилась на живот, превратилась в пятно, напоминающее алое клеймо на брюшке паука «черная вдова». Да, да, на Миа теперь лежал паук. Однако младенец исчез не полностью. На спине паука остался белый нарост. И в этом наросте Сюзанна видела миниатюрное, деформированное личико и синие искорки-глаза.

– Что… – спросила Миа, вновь начала приподниматься на локтях. Кровь полилась у нее из груди. Младенец пил ее, как молоко, не теряя ни капли. Рядом с Миа, окаменев, застыл Сейр, с отвалившейся челюстью, выпученными глазами. Чего-то он ожидал от этих родов, что-то об их возможном исходе ему определенно рассказали, но точно не такое. У Детты шок, который испытывал Сейр, вызвал злобную радость ребенка: по ее разумению, он выглядел, как комик Джек Бенни, выжимающий из публики смех.

С мгновение только Миа, похоже, понимала, что происходит, ибо лицо ее начало вытягиваться – то ли от ужаса, то ли от боли. Потом улыбка вернулась – ангельская улыбка мадонны. Она протянула руку и погладила все еще изменяющегося уродца, присосавшегося к ее груди, черного паука с крошечной человеческой головкой и красной отметиной на щетинистом брюшке.

– Разве он не прекрасен? – воскликнула она. – Разве мой сын не красавчик, ослепительный, как летнее солнце?

То были ее последние слова.

Ее лицо не затвердело, но застыло. Щеки, лоб, шея, мгновением раньше пылавшие от напряжения, вызванного родами, поблекли до восковой белизны лепестков орхидеи. Сверкающие глаза уставились в одну точку. И внезапно Сюзанна поняла, что смотрит не на женщину, лежащую на кровати, а на рисунок женщины. Исключительно хороший рисунок, какие делаются на бумаге штрихами угля и несколькими пастельными тонами.

Сюзанна вспомнила, как она вернулась в отель «Плаза-Парк Хайатт» после первого посещения галереи замка Дискордия и как приходила сюда, в Федик, после первого разговора с Миа, в тени мерлона[25]. Как небо, замок, камень мерлона разрывало надвое. И тут, словно причиной послужила ее мысль, лицо Миа разорвало от линии волос до подбородка. Глаза, уже потускневшие, разнесло в стороны, две губы растянулись и вдруг превратились в четыре, а из разлома на лице не хлынула кровь, нет, посыпался какой белый порошок с затхлым запахом. Сюзанне вспомнились слова Т. С. Элиота

(полые люди набитые чучела солома в башках)

и Льюиса Кэрролла

(да вы всего лишь колода карт)

и тут дан-тете Миа поднял отвратительную голову, оторвавшись от своей первой трапезы. Его вымазанный кровью рот раскрылся, и он приподнялся, нижними лапками опираясь на спадающий живот матери, верхними вроде бы нацелившись на Сюзанну.

Он торжествующе запищал и, если б воспользовался этим моментом, чтобы атаковать вторую женщину, лежащую рядом с той, что дала ему грудь, Сюзанна Дин наверняка умерла бы возле Миа. Вместо этого он вернулся к «сдувшейся» груди, из которой вкусил сначала молока, а потом крови, и оторвал ее. С чавканьем принялся жевать. Мгновением позже полез в образовавшуюся дыру. Белое человеческое личико исчезло, тогда как разорванное лицо Миа продолжала покрывать пыль, вырывающаяся из разлома в голове. Чавканье – грубое, напоминающее звуки, которые издает откачивающая воду машина, – продолжалось, и Сюзанна подумала: Он забирает из нее всю жидкость, всю жидкость, которая в ней еще осталась. И посмотрите на него! Посмотрите, как он раздувается! Прямо-таки пиявка на шее лошади!

И тут кто-то заговорил на чистом английском языке, с сочными интонациями истинного джентльмена:

– Прошу извинить меня, господа, но вам по-прежнему нужен кувез? Ибо ситуация в некотором роде изменилась, уж извините, что указываю на это.

От этого голоса чары, парализовавшие Сюзанну, рухнули. Она приподнялась на одной руке, а второй схватила рукоятку пистолета Скоутера. Дернула, но пистолет держал ремешок, перекинутый через рукоятку, и из кобуры вытащить его не удалось. Ее указательный палец нащупал рычажок предохранителя и сдвинул его. А потом она направила пистолет вместе с кобурой в грудь Скоутеру.

– Какого чер… – начал он, когда средним пальцем она нажала на спусковой крючок и тут же изо всей силы дернула пистолет. Ремни, которыми кобура крепилась на плече Скоутера, выдержали. А вот тоненький ремешок, удерживающий рукоятку пистолета – нет. Скоутер повалился набок, пытаясь посмотреть на дымящуюся черную дыру в своем белом халате, пистолет остался у Сюзанны. Она застрелила Стро и вампира, который стоял позади него с электрическим мечом. Какое-то мгновение вампир еще стоял, во все глаза глядя на бога-паука, который поначалу так напоминал человеческого младенца, а потом его аура испарилась. За ней последовала и плоть. Так что осталась только пустая рубашка, заткнутая в пустые синие джинсы. И тут же одежда упала на пол.

– Убейте ее! – закричал Сейр, хватаясь за свой пистолет. – Убейте эту суку!

Сюзанна откатилась от паука, устроившегося на теле его быстро «сдувающейся» матери, срывая шлем, свалилась с кровати. Голову пронзила дикая боль, и Сюзанна уже подумала, что от шлема избавиться не удастся, но ударилась об пол уже без него. Шлем остался на кровати, украшенный по периметру ее волосами. Паук, оторвавшись от пиршества, когда тело его матери дернулось, сердито зашипел.

Сюзанна укатилась под кровать, когда загремели пистолетные выстрелы. Услышала, как зазвенела пружина, в которую попала одна из пуль. Увидела ступни и волосатые ноги крысоголовой медсестры и простелила ей колено. Медсестра вскрикнула, повернулась, визжа, захромала прочь.

Сейр наклонился вперед, направил пистолет на ту половину двойной кровати, на которой лежало тело Миа. В простыне уже чернели три дымящиеся дыры. Прежде чем Сейр успел добавить к ним четвертую, одна из лапок паука погладила ему щеку, разорвав маску, которую он носил, и обнажив заросшую шерстью кожу. Сейр, вскрикнув, отпрянул. Паук повернулся к нему, издав звук, очень уж похожий на мяуканье. Белый нарост с человеческим лицом на спине злобно зыркнул, как бы предупреждая Сейра: держись подальше от моей еды. И вновь дан-тете повернулся к женщине, которая женщину уже ничем и не напоминала, выглядела, как останки невероятно древней мумии, превратившиеся практически в пыль, прикрытую лохмотьями.

– Я бы сказал, все как-то запуталось, – заметил робот с инкубатором в руках. – Может, мне удалиться? Я мог бы вернуться, когда появится некоторая определенность.

Сюзанна изменила направление движения, выкатилась из-под кровати. Увидела, что двое «низших» мужчин дали деру. Джей, Ястреб, похоже, никак не мог решить, бежать ему или оставаться. Сюзанна приняла решение за него, прострелив коричневую голову. Полетели перья и кровь.

Приподнявшись, насколько могла, держась одной рукой за край кровати, Сюзанна вскинула вторую, с пистолетом Скоутера. Она уже уложила четверых. Крысоголовая медсестра и еще один «низший» мужчина убежали. Сейр выронил пистолет и пытался спрятаться за роботом с инкубатором.

Сюзанна застрелила двух оставшихся вампиров и «низшего» мужчину, похожего на бульдога. Этот – его звали Хабер – не забыл про нее, держал пистолет на изготовку, дожидаясь возможности всадить в нее пулю. Но Сюзанна опередила его и с чувством глубокого удовлетворения наблюдала, как он валится на пол. Хабер, решила она, был самым опасным.

– Мадам, если вас не затруднит, будьте так любезны сказать мне… – начал робот, и Сюзанна двумя быстрыми выстрелами разбила его ярко-синие глаза. Этому трюку она научилась у Эдди. Тут же заревела сирена. Сюзанна почувствовала, что оглохнет, если сирена так и будет реветь.

– МЕНЯ ОСЛЕПИЛИ РУЖЕЙНЫМ ОГНЕМ! – проорал робот все тем же абсурдным, не-желаете-чашечку-чая-мадам, выговором. – ВИДИМОСТЬ НУЛЕВАЯ, МНЕ НУЖНА ПОМОЩЬ, КОД 7, Я ГОВОРЮ, МНЕ НУЖНА ПОМОЩЬ!

Сейр выступил из-за робота, высоко подняв руки. Из-за сирены и криков робота Сюзанна не могла расслышать, что он говорит, но прочитала слова по губам этого мерзавца: «Я сдаюсь, вы примете мое обещание более не участвовать в боевых действиях?»

Сюзанна улыбнулась этому забавному вопросу, не отдавая себе отчета в том, что улыбается. В улыбке этой не было ни веселья, ни жалости, она означала только одно: будь у Сюзанны время, она заставила бы Сейра вылизывать ее культи, точно так же, как он заставил Миа лизать его туфли. Но времени на это не было. Он прочел свой приговор в ее усмешке и повернулся, чтобы убежать, но Сюзанна выстрелила в него дважды, раз – за Миа, второй – за отца Каллагэна. Череп Сейра разлетелся брызгами крови и ошметками мозга. Он ухватился за стенку, попытался зацепиться за полку с каким-то оборудованием… На пол повалился уже мертвым.

Теперь Сюзанна взяла на мушку паука-бога. Миниатюрное белое личико на его черной щетинистой спине повернулось к ней. Синие глаза, до жути похожие на глаза Роланда, сверкнули.

Нет, ты не сможешь! Не должна! Ибо я – единственный сын Короля!

Не смогу? – мысленно ответила она вопросом на вопрос, прицеливаясь. – Сладенький, сейчас ты увидишь, как же ты в этом… ОШИБАЕШЬСЯ!

Но прежде чем она успела нажать на спусковой крючок, за спиной прогремел пистолетный выстрел. Пуля обожгла ей шею. Сюзанна отреагировала мгновенно, повернулась и повалилась в проход. Один из «низших» мужчин, что убежали сразу же, видать, вспомнил о долге и вернулся. Сюзанна всадила ему в грудь две пули, заставив пожалеть о принятом решении.

Она повертела головой, ею овладело желание убивать и убивать (да, этого она хотела, для этого ее создали, и она знала, что навек признательна Роланду, который показал ей, какая она на самом деле), но остальные умерли или убежали. Паук на многочисленных мохнатых лапках спускался вниз по ножке кровати, наконец-то оторвавшись от трупа матери. На мгновение обратил к ней белоснежное личико младенца.

Ты поступишь правильно, Черная, если дашь мне уйти. Иначе…

Она выстрелила в него, но в тот самый момент зацепилась за руку Ястреба. И пуля, которая убила бы чудовище, чуть отклонилась, отстрелила одну из восьми мохнатых лапок. Желтовато-красная жидкость – скорее гной, чем кровь, – потекла из того места, где лапка присоединялась к телу. Чудовище закричало, от боли и изумления. В диапазоне слышимости крик этот растворился в вое сирены робота, но Сюзанна услышала его в своей голове, громкий и ясный.

Я тебе за это отплачу! Мой отец и я, мы тебе за это отплатим! Заставим тебя молить о смерти, вот что мы сделаем!

У тебя не будет такого шанса, сладенький, – ответила Сюзанна, стараясь вложить в эту мысль максимум уверенности, не хотела, чтобы чудовище узнало о том, в чем она сама не сомневалось: в пистолете Скоутера патронов не осталось. Она тщательно, пусть этого и не требовалось, прицелилась, а паук быстро-быстро убегал от нее, сначала метнулся за ревущего сиреной робота, потом в дверной проем.

Ну и ладно, подумала она. Не самый лучший исход, с какой стороны ни посмотри, но она по-прежнему жива, а это просто отлично.

А как насчет того, что вся команда сэя Сейра мертва или разбежалась? Тоже неплохо.

Сюзанна отбросила пистолет Скоутера и выбрала другой, на этот раз вальтер ППК. Взяла его из кобуры Стро, потом обыскала карманы, нашла с полдюжины запасных обойм. Подумала, а не добавить ли к своему арсеналу электрический меч вампира, решила оставить его на месте. Всегда лучше пользоваться тем оружием, которое знаешь, чем браться за что-то новое.

Сюзанна попыталась связаться с Джейком, но не смогла расслышать себя и повернулась к роботу.

Эй, большой мальчик! Как насчет того, чтобы заткнуть эту чертову сирену?

Она понятия не имела, станет ли ее мысль приказом для робота, но стала. Мгновенно воцарилась буквально осязаемая, муарово-шелковая, божественная тишина. И такая нужная. Если б враги перешли в контратаку, она бы услышала их приближение. И если по правде, она надеялась на эту контратаку, хотела, чтобы они бросились на нее, не думая, имеет ли это смысл или нет. Она держала в руке заряженный пистолет, и кровь бурлила. Все остальное не играло никакой роли.

(Джейк, Джейк, ты слышишь меня, малыш? Если слышишь, ответь своей старшей сестричке?)

Ответа она не получила. Не услышала даже далекого грохота стрельбы. Он находился за пределами до…

Потом – одно-единственное слово… слово ли?

(уимове)

Что более важно, Джейк ли его послал?

Точно она не знала, но думала, что да. И слово это почему-то показалось ей знакомым.

Сюзанна сосредоточилась, с тем, чтобы послать Джейку максимально сильный сигнал, но тут в голову пришла странная мысль, слишком странная, чтобы ее источником была интуиция. Джейк старался не давать о себе знать. Он… прятался? Может, сидел в засаде, изготовившись к внезапной атаке? Безумная, конечно, идея, но, возможно, кровь бурлила и у него. Она этого не знала, но думала, что он или специально послал ей это единственное, странное слово

(уимове)

или оно случайно выскользнуло из его сознания. В любом случае следовало на какое-то время оставить его в покое.

– Я говорю, что ослеплен ружейным огнем! – настаивал робот. Говорил, конечно, громко, но уже не орал. – Я не вижу ни зги, и еще этот кувез…

– Брось его, – предложила Сюзанна.

– Но…

– Брось его, Чамли[26].

– Прошу извинить, мадам, но меня зовут Найджел-Дворецкий, и я действительно не могу…

По ходу этого разговора Сюзанна на руках и коленях подобралась к роботу поближе – как она выяснила, привычные средства передвижения не забылись только из-за того, что на какое-то время ее тело снабдили ногами, и прочитала имя, серийный номер и функциональное предназначение робота на табличке, закрепленной на его хромированно-стальном корпусе.

– Найджел дэ-эн-ка 45932, брось этот гребаный стеклянный ящик и скажи: «Спасибо тебе».

Робот (ПОМОЩНИК ПО ДОМУ, как значилось под серийным номером) уронил кувез и вскрикнул, когда он разбился у его стальных ног.

Сюзанна тем временем добралась до Найджела и обнаружила, что ей пришлось преодолевать страх, который на мгновение помешал ей протянуть руку вверх и взяться за трехпалую стальную кисть робота. Она даже напомнила себе, что это не Энди из Кальи Брин Стерджис, и Найджел не может ничего знать об Энди. Разработчики робота-дворецкого, возможно – а может, и нет – снабдили его достаточно сложным позитронным мозгом, чтобы жаждать мести (Энди точно снабдили), но в принципе нельзя жаждать того, о чем не знаешь.

Сюзанна надеялась, что робот не знал.

– Найджел, подними меня.

В жужжании сервомоторов робот наклонился.