Командир штрафбата Корчевский Юрий

Поверили водители или нет, но они начали стрелять из карабинов по кустам на другой половине дороги.

Сергей метнулся через дорогу, упал.

Затрещали сучья, от места засады убегал человек.

В Сергее сразу взыграл смершевец. «Надо догнать, взять живым, допросить!» Он рванулся за убегающим.

Бандит петлял между деревьями.

Сергей не мог со спины определить его возраст, но, вероятно, он был молод, потому что расстояние между ними всё увеличивалось.

Майор решил стрелять по ногам. Он остановился, вскинул откидной приклад автомата к плечу и дал короткую очередь. Бандит споткнулся и упал.

Сергей рванулся с места. Он бежал к нему и кричал:

– Брось оружие! Сдавайся!

Но в ответ раздалось:

– Слава самостийной Украине!

Бандеровец приставил ствол автомата к подбородку и выстрелил себе в голову.

Через несколько секунд Сергей был у трупа. Лицо в крови, темечко вырвано пулей – даже возраст определить невозможно.

Майор подобрал автомат убитого, снял подсумок. Негоже бросать в лесу оружие.

Сзади раздался одиночный выстрел. Да что там происходит?

Смершевец побежал назад, к машинам. Ещё издалека крикнул:

– Не стрелять, я свой!

У кустов, на обочине дороги, стояли два бойца.

– Вот, – показал рукой один из них.

Сергей повернулся в ту сторону, куда указывал боец.

За кустами, с винтовкой в руках лежал убитый бандеровец. На груди расплывалось кровавое пятно, на плече – ещё одно.

– Ранен был, пытался уползти. Добили его.

Вероятно, это был бандит, которого Сергей ранил из автомата.

– Как всё произошло?

– Ехали к себе в часть, вдруг по машинам – огонь из автоматов. Сергуню – ну, водителя второго грузовика – сразу убили. Мы залегли, отстреливаться стали.

– Молодец, – только и сказал Сергей.

Своего бандита в плен не взял, и раненого солдаты добили. С их точки зрения – порядок. Враг стреляет – убей его! Но Сергею как сотруднику СМЕРШа был нужен пленный, язык. Мёртвых же не допросишь.

– Вот что, бойцы. Ты…

– Рядовой Фофанов, – сразу представился боец.

– Иди по дороге назад. Там машины стоят с водителем и интендантом. Пусть сюда едут.

– Слушаюсь.

Боец ушёл, держа карабин наперевес.

– А ты…

– Рядовой Трифонов.

– Обшарь кусты вдоль дороги с обеих сторон. Оружие или патроны найдёшь – неси сюда.

Рядовой козырнул и побежал исполнять приказание.

А где же третий солдат? Сергей подошёл к машинам. Повесив карабин через плечо, третий боец вытащил убитого водителя из кабины и положил на траву.

– Ванька Галышев. Мы из одной деревни, только его раньше меня на полгода призвали. Целый год вместе воевали. Что я его мамке отпишу?

Солдат, похоже, и не ждал ответа, он только горестно качал головой.

Сергей кашлянул.

– Вот что, боец. Не время сейчас причитать. Давай твоего земляка в кузов положим – не бросать же его здесь.

Вдвоём они с трудом подняли тело Ваньки и опустили его в кузов, на ящики.

– В полку схороните. Где служите?

– Авторота сотой танковой бригады.

Послышался шум мотора. К ним подъезжал автомобиль с интендантом. На подножке стоял Фофанов.

Услышав звук подъезжавшей машины, из кустов вынырнул рядовой Трифонов.

– Не обнаружил ничего, товарищ майор.

– У бандита, что вы добили, забери винтовку, брось в кузов. Ну что, все в сборе? По машинам!

За руль машины, водитель которой был убит, никто не сел.

– Это что за предрассудки? Приказываю сесть за руль!

– Так не умею я, товарищ майор. Я ведь из стрелковой роты, нас для охраны послали, – оправдывался Трифонов.

Час от часу не легче!

– Тогда полезай в кузов. Да не спи, смотри по сторонам!

Сергей уселся на место водителя, немецкий автомат положил рядом с собой на сиденье. Лобовое стекло было прострелено пулями и осыпалось, осколки его блестели на капоте.

Маленькая колонна тронулась.

Давненько Сергею не приходилось сидеть за баранкой грузовика. Не полуторках – «ГАЗ-АА» – ездить приходилось, а на «ЗИС-5» – нет. Руль тяжёлый, как и педали.

Они проехали одно село, потом другое. При виде военных автомашин редкие местные жители прятались.

Въехали в маленький городишко. Единственная улица шла через местечко – как называли такие городки местные. Вот только проехать по улице не удалось.

В центре местечка улочка расширялась, образуя небольшую площадь. И на площади этой теперь стояло несколько автомобилей и толпа людей.

Колонна встала. Подбежал солдат из первой машины.

– Что делать будем, товарищ майор? Обход искать?

– Глушите моторы. От машин не отходить. Я схожу посмотрю.

Сергей заглушил двигатель, набросил ремень автомата на плечо. Кто его знает, что там, впереди, происходит?

Он двинулся вперёд. Люди молча расступались перед ним.

И вот открытое пространство. За столом сидят несколько военных, немного в стороне стоят пятеро мужчин со связанными руками, рядом – трое конвойных с автоматами. «Военно-полевой суд!» – сразу догадался Сергей. Вообще-то, и раньше мог догадаться, только слепой не увидит немного поодаль два грузовика «ЗИС-5» с откидными бортами и виселицу рядом.

Сергей знал, что 19 апреля 1943 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев; шпионов и изменников Родины из числа советских граждан и их пособников». За эти преступления полагалась смертная казнь через повешенье.

По Указу в состав суда входили председатель военного трибунала, начальник военной контрразведки, заместитель командира по политчасти и прокурор дивизии. Приговор выносился военно-полевыми судами при дивизиях действующей армии и утверждался командиром дивизии, причём исполнение его было публичным – для устрашения.

Пособники оккупантов из числа местных жителей, не замаранных в крови, осуждались на срок от 15 до 20 лет каторжных работ. Для их размещения НКВД были организованы специальные отделения при Воркутинских и Северо-Восточных лагерях. Работали каторжники на тяжёлых работах в шахтах с удлинённым рабочим днём.

Сергей вышел на площадь как раз в тот момент, когда суд начал оглашать приговор. Председатель военного трибунала зачитал текст приговора.

Люди слушали в напряжённой тишине.

Потом конвойные помогли пленникам подняться в кузова машин, накинули на шею петли верёвок.

Председатель трибунала кивнул головой. Машины проехали немного вперёд, и повешенные остались болтаться на виселице, вывалив разбухшие посиневшие языки и дёргаясь в конвульсиях.

Зрелище было неприятным даже для Колесникова, видевшего смерть многажды и во всех её проявлениях. А что уж говорить о селянах? Женщины запричитали, заплакали, мужчины опустили головы. Вероятно, погибших в местечке знали.

Солдаты из конвойных демонстративно положили руки на автоматы – не проявит ли кто из толпы неповиновение? Но жители молча стали расходиться.

Повернулся, чтобы уйти и Сергей. Площадь освобождалась от народа, и можно было ехать дальше.

Неожиданно его тронули за рукав. Сергей повернулся.

Перед ним стоял молоденький солдатик.

– Товарищ майор! Вас подойти просят.

– Кто?

– Да вон, из трибунала товарищи офицеры.

Коли просят, чего не подойти? Сергей приблизился, вскинул руку к козырьку в приветствии.

– Здравия желаю! Майор Колесников.

Из-за стола поднялся председатель трибунала – тоже майор, высохший, как вобла.

– Почему одеты не по Уставу? А главное – почему с немецким оружием?

– Потому что не далее как в двадцати километрах отсюда на наши машины было совершено нападение националистов. Из табельного пистолета отбиваться несподручно, пришлось прихватить трофейный автомат.

– Вы из какой части?

Лицо майора из трибунала побагровело. Остальные офицеры внимательно слушали.

– СМЕРШ, – коротко доложил Сергей. – Назначен оперуполномоченным в тысячу четыреста сорок второй самоходно-артиллерийский полк тридцать первого танкового корпуса.

Из-за стола поднялся подполковник.

– Можно посмотреть ваши документы?

Сергей молча достал своё удостоверение, протянул.

– А, так это насчёт вас мне вчера вечером из УКР звонили? Я и есть командир этого полка самоходов – подполковник Рощекаев, Александр Дмитриевич, – комполка протянул руку для пожатия.

– Майор Колесников, – ответил на рукопожатие Сергей. Вот уж неожиданное знакомство!

Председатель трибунала, услышав о СМЕРШе, остыл и уселся на стул. Ну их, смершевцев, с ними связываться – себе дороже. Да и оружие трофейное они носят почти постоянно.

– А по батюшке?

– Пётр Михайлович.

– Будем знакомы. Правда, место для знакомства не совсем…

Комполка бросил красноречивый взгляд на виселицу, где раскачивались трупы повешенных.

– Постой, майор, ты говорил – обстреляли вас?

– Да, две машины сотой танковой бригады. Один водитель погиб.

– Из Проскурова добирался?

– Оттуда, только на машине из нашего полка, с интендантом.

– Ну, они теперь и сами доберутся. Поехали со мной.

– Никак нет, товарищ комполка. Я грузовик вместо убитого водителя пригнал.

– Нашёл проблему! Мой водитель за руль грузовика сядет, а мы с тобой – за ними. Тут до сотой бригады рукой подать.

– Да я не против.

Подполковник оказался компанейским мужиком и неплохим организатором. Его водитель сел за руль грузовика, сам подполковник – за руль «Доджа 3/4», по ленд-лизу поставленного.

– А ты молодец, Пётр, перед председателем трибунала не сдрейфил. Хорошо держался.

– Дальше фронта всё равно не пошлют. А на фронте и за ним, в немецком тылу, я уже бывал.

– Тогда чего наград не вижу? Или разжаловали?

– И награды боевые есть, и не разжаловали. Я с июля сорок первого воюю, танкистом был, горел два раза.

– Иди ты! – удивился подполковник.

– Потом в войсковой разведке, а потом уже в СМЕРШ попал.

– Боевой парень. Ну, тогда мы с тобой сработаемся.

– Должны, одно дело делаем.

– Как сказать! У меня прежний особист всё больше доносы собирал, всё ходил, вынюхивал.

– Иногда это тоже надо – удаётся из тонны грязи крупицу золота найти.

– Да я понимаю, служба такая. Но он и на меня, и на зампотеха бумаги собирал.

– Значит, с дерьмецом человек. Это ведь не от службы зависит – от самого человека.

– О! В самую точку! Ты знаешь, я с сорок второго года на фронте – не считая госпиталя по ранению. Но такой обстановки в тылу, как здесь, не видел ещё. То часового убьют, то отдельную машину обстреляют. На колонны не нападают, побаиваются – силёнок маловато. Но пакостят постоянно.

– Наслышан уже. Я в Белоруссии служил, там такого нет.

В общем, пока добирались до полка, успели поговорить, узнать немного друг о друге.

Первоначальными впечатлениями оба остались довольны. И тот и другой – боевые офицеры, трезво оценивающие ситуацию; каждый хочет делать своё дело, не мешая другому. В целом – сошлись. На фронте жизнь учит быстро разбираться в людях – с кем можно в разведку или на рискованную операцию пойти, а кого поостеречься надо, не доверять в бою спину прикрывать.

Едва приехали, как к подполковнику подбежал дежурный по части, старший лейтенант. Он стрельнул глазами в сторону Колесникова.

– Докладывай! Это наш новый оперуполномоченный СМЕРШа, майор Колесников.

– Товарищ подполковник, в части ЧП. Пропало трое военнослужащих из второй батареи.

– Вот те на! Когда?

– Заступили в наряд по охране технического парка. Когда разводящий со сменой пришёл их менять, на место никого не оказалось.

– Ну вот, майор, тебе и карты в руки. Как говорится – с корабля на бал. Говоров, проводи майора, куда он скажет. А потом столовую покажи – расквартируй, одним словом.

– Слушаюсь, товарищ комполка.

Сложно было вот так, с ходу, не зная людей, обстановки в полку, начинать расследование. Исчезновение военнослужащих – всегда ЧП. Дезертировали они или их убили националисты? Версий много, а истина одна.

Для начала Сергей прошёл с дежурным к начальнику караула. Им оказался круглолицый пышноусый старшина.

– Садитесь, старшина, рассказывайте – как и что.

– Слушаюсь.

Старшина уселся на колченогий стул, Сергей сел напротив.

– Всё было как всегда, товарищ майор. Заступили в караул, разводящий развёл часовых на посты. Все трое на постах в техническом парке были у самоходок. Через четыре часа пошли их менять – а нету никого.

– Выстрелы, шум какой-нибудь был?

– Никак нет. Если бы стрельнул кто – так мы службу знаем. Тут же бодрствующая смена в парке была бы.

– А место, откуда часовые пропали, осматривали?

– Были мы там – я сам ходил. Разводящий как прибежал, доложил о пропаже часовых, так я сам и ходил.

– Крови или следов борьбы не заметили?

– Не было.

– Может, пропало чего? Ну – со складов?

– Нет, в парке самоходчики были, технику обслуживали. К складу не подходил никто. Да там и склад – одно название. Сарай просто.

– Пойдёмте, посмотрим.

Дело шло к вечеру, и Сергей хотел по светлому времени осмотреть место происшествия. Однако ничего подозрительного он не обнаружил. Собственно – и не надеялся. Здесь уже побывали разводящий, начальник караула, другие танкисты. Была бы кровь – сообщили бы, а так – следы только затоптали, если они были.

– Ушли с оружием?

– Так точно!

– Где мне командира второй батареи найти?

– Да вон он, в парке.

Старшина подвёл Сергея к капитану, нервно курившему «Беломор».

– Майор Колесников, СМЕРШ, – представился Сергей и предъявил удостоверение.

– Капитан Кольцов, комбат-два, – отрапортовал капитан. – Вы по поводу исчезновения военнослужащих?

– Именно.

– Сбежали они! – безапелляционно заявил капитан.

– Это почему же вы так решили?

– Их месяц как призвали. Были под оккупацией, украинцы – из местных.

Капитан сплюнул.

– Между собой общались?

– Конечно – земляки же. Держались вне службы обособленно, всё время вместе. Не обучены, служили заряжающими в экипажах. Служба проще простого. Чего командир сказал, то и делай. Короче – подай, поднеси.

– Не помните – они из одного села?

– Кажется. Надо в штабе уточнить.

– Разговоров никаких сослуживцы не слышали – про бандеровцев, про леса?

– Если бы! Служили нормально. Не без ошибок, естественно – так ведь новобранцы… Присягу приняли, пошли в первый караул – и вот!

Как удалось выяснить в штабе полка, новобранцы действительно призывались из одного села. Но если бы они были из западных областей Украины – а то из-под Донецка!

Придётся заводить дело о дезертирстве и передавать его в территориальные органы НКВД. «Завтра заведу», – решил Сергей.

Он прошёл в столовую, поужинал. Потом – спать.

Под офицерское общежитие было отведено несколько хат. Хозяева ютились в одной комнатке, а две другие были отданы постояльцам.

С утра, после завтрака, Сергей завёл дело, написал протоколы допроса свидетелей. Нашёл старшину, бывшего вчера начальником караула, и комбата, подписал протоколы. Не нравилась ему эта бумажная работа, но деваться некуда – с пустыми руками в районный отдел НКВД не пойдёшь.

В местечковом отделе его встретили, как старого знакомого.

– Майор Колесников, опер СМЕРШа, тысяча четыреста сорок второго полка самоходчиков.

– Капитан Симонов, Георгий.

Он просмотрел удостоверение Сергея и вернул его.

– Мне уже звонили сегодня из Проскурова, говорили о тебе. Да ты садись, майор, что передо мной тянуться? Ты с чем пожаловал?

Сергей протянул папку с делом.

– Опять дезертиры! С оружием ушли?

– Именно!

– Небось к бандеровцам сбежали, за самостийную Украину воевать – без москалей, жидов и поляков. Второй случай за три дня.

– У самоходчиков? Мне не говорили.

– Нет, у пушкарей – двое ездовых позавчера сбежали. Сдаётся мне, далеко они не ушли, поблизости в лесах хоронятся. Но банда в лесу точно есть. Организатор должен быть – почти одновременно из двух частей сбежали. Это не совпадение.

– Прочесать бы лес-то.

– Сам такого мнения, только где солдат столько взять? У меня в отделе двое оперов и я, да ещё солдат-водитель.

– Негусто.

– Может, поговорить с командиром полка? Пусть выделит взвод автоматчиков – тогда и прочешем.

– Не знаю, даст ли. Да у него и автоматчиков нет. Артиллеристы есть, технари…

– Одно же дело делаем. Если этих не поймаем, для других соблазн будет.

– Я с Рощекаевым сегодня же переговорю и сообщу.

– Удачи!