Магазинчик на Цветочной улице Макомбер Дебби

Глава 5

ЛИДИЯ ХОФФМАН

Если умеешь вязать, делать накид и следовать схеме вязания, ты можешь связать все, что угодно.

Линда Джонсон. Лицевые и изнаночные петли Линды. Сильвердейл, штат Вашингтон

Я боялась, что Маргарет может оказаться права, и «Путеводная нить» закончит существование еще до того, как у нее появится шанс подняться на ноги. Пока только три женщины записались на уроки вязания, и Аликс, последняя из записавшихся, была похожа на уголовницу. Представить себе не могла, как Жаклин и Кэрол отреагируют на соученицу, которая щеголяет в собачьем ошейнике и носит иерокез пурпурного цвета. Я поддержала Аликс, предложив ей записаться на уроки, но в то же мгновение, как она вышла из магазина, засомневалась, правильно ли поступила. О чем только я думала? И где была моя голова?

Строительный шум уже не был столь разрушительным, и это стало облегчением, но все равно не привело в магазин покупателей. Хорошо только то, что у меня появилась возможность повязать, чтобы меня не отвлекали, которой я была лишена месяцами. Полагаю, мне надо быть благодарной судьбе, но я слишком обеспокоена отсутствием въезда для транспорта.

Все хорошо осведомленные люди, с которыми я разговаривала об открытии магазина, рекомендовали, чтобы у меня было достаточно средств в банке для оплаты расходов на протяжении минимум шести месяцев, и они у меня есть, но я надеюсь и молюсь, чтобы по крайней мере часть своего наследства оставить нетронутой. Теперь, когда я действительно пошла на такой риск, меня одолевают сомнение и страх.

Маргарет всегда так действовала на меня. Хотелось бы мне понимать собственную сестру! Бывают дни, когда я думаю, что она меня ненавидит. Частица меня осознает, в чем проблема: именно мне доставалось все внимание мамы и папы, но я действительно в нем нуждалась. Я отказываюсь поверить, что моя сестра всерьез думает, что, страстно желая родительского внимания, я накликала на себя рак.

Больше, чем Маргарет ненавидит меня, я ненавижу рак. Я изо всех сил хотела быть здоровой, как все люди, и я живу, словно стою под грозовой тучей, опасаясь, как бы молния не ударила в меня еще раз. Конечно, единственная родная сестра могла бы войти в мои обстоятельства и поддержать мои усилия самостоятельно встать на ноги!

Утром в среду я вязала носки для витрины. Все мое внимание было сосредоточено на вывязывании пятки, когда зазвенел колокольчик над дверью. Предвкушая появление потенциальной покупательницы – и моей потенциальной ученицы, – я встала с радушной улыбкой.

– Привет всем!

В магазин вошел водитель «Ю-пи-эс» – службы экс пресс-доставки срочных почтовых заказов «Юнайтед парсел сервис», катя тележку, уставленную большими картонными коробками высотой с человеческий рост.

– Так как я буду совершать регулярные доставки по этому району, думаю, стоит представиться.

Он отпустил тележку и протянул руку:

– Брэд Гетц.

– Я Лидия Хоффман.

Мы обменялись рукопожатиями.

Он передал мне планшет с бланком, напечатанным на компьютере, для подписи.

– Как идут дела? – поинтересовался Брэд, пока я расписывалась.

– Я тут всего вторую неделю. – Я предпочла не отвечать на его вопрос, чем признаваться, как на самом деле плохи мои дела.

– Стройка скоро кончится, и от покупателей у вас отбоя не будет.

Сказав это, он улыбнулся, и я моментально почувствовала благодарность и шок, поскольку это показалось мне к тому же завлекательным. Я так изголодалась по одобрению, что, полагаю, это было естественно, но меня потянуло к нему, как птицу в небо. Я не чувствовала этого особого влечения очень давно. Я бесстыдно посмотрела на его безымянный палец и увидела, что он не носит обручального кольца.

Стыдно признаться, но мой сексуальный опыт ограничивается несколькими попытками заняться любовью на ощупь на заднем сиденье автомобиля моего приятеля по колледжу. А потом случился рецидив рака. Роджер был со мной, когда мне делали повторную операцию, но его визиты и звонки прекратились вскоре после того, как я начала курс химиотерапии, и у меня выпали все волосы. Лысые женщины, очевидно, не слишком привлекательны, хотя он и говорил обратное. Думаю, дело в том, что он считал меня «провальным проектом», женщиной, которая в любой момент может умереть. Женщиной, которая не компенсирует ему эмоциональный вклад. В конце концов, в колледже Роджер изучал бизнес.

Брайан был моим дружком по средней школе, и его поступки ничем не отличались от поведения Роджера. Он тоже некоторое время оставался рядом, а потом отчалил. На самом деле я не виню ни того ни другого.

Мои разрывы с Роджером и Брайаном, если их можно так назвать, были неизбежными. После Роджера у меня были немногочисленные краткие отношения, но ни одно не достойно упоминания. На своем прежнем опыте я убедилась, что мужчины не проявляют романтического интереса к онкологической больной с рецидивом. Не хочу показаться жертвой, но я понимаю, что они чувствовали: зачем тратить эмоции на женщину, которая, может быть, скоро умрет? Я даже не знаю, можно ли мне иметь детей и смогу ли я их иметь. Об этом я предпочитаю не думать вообще.

– У меня бабушка вязала, – сказал Брэд. – Я слышал, за последние пару лет интерес к вязанию возобновился.

Не за пару лет, дольше, хотя я не стала его поправлять. Черт побери, а он привлекателен, особенно когда улыбается. И похоже, делает это довольно часто. Глаза у него были глубокого синего цвета, глаза, которые женщина видит за квартал. Он был не слишком высоким, что радовало. Мой рост едва достигает пяти футов трех дюймов, и, когда я стою рядом с кем-либо, у кого рост шесть футов или выше, мне становится не по себе от испуга. Брэд был правильного роста, и в этом заключалась вся проблема. Я не хотела рассматривать его внешность, не хотела замечать, как по-мальчишески очаровательно его темные волосы спадают ему на лоб, или как темно-коричневая униформа натянута на его широких плечах. Но я все-таки заметила все это… и более того.

– А что это вы вяжете? – спросил он, указывая на мое вязанье. Ответа ждать не стал. – Похоже на носки.

– Так оно и есть.

– Но у вас только две спицы. Когда бабушка вязала носки, спиц у нее было, наверное, с полдюжины.

– Это круговые спицы, более современный способ, – объяснила я, протягивая ему наполовину законченное вязанье.

Он показался мне заинтересованным, и я продолжала болтать, информируя его гораздо подробнее, чем ему, вероятно, требовалось.

– Всего несколько лет назад носки вязали пятью спицами. Но теперь можно вязать носки на двух круговых спицах, или даже на одной, при условии, что ее длина сорок дюймов. Обратите внимание и на пряжу, – трещала я, – мне не приходится менять цвета, чтобы сделать эти полоски. Пряжа сама по себе полосатая.

Он потрогал нитку, и, как мне показалось, с искренним удивлением.

– И давно вы вяжете?

– Почти десять лет.

– А по виду не скажешь, что вы успели закончить среднюю школу, не говоря о том, чтобы открыть магазин вязальных принадлежностей.

Такие комплементы мне слишком часто приходится слышать. Я улыбнулась бесцеремонно, но, по правде говоря, не считаю это комплиментом.

– Мне, догадываюсь, лучше вернуться к работе, – сказал Брэд, когда в нашем разговоре наступила натянутая пауза.

Я бы не возражала против обмена любезностями на протяжении еще нескольких минут, но была уверена, что он работает строго по часам. Да и я тоже, в некотором роде. Кроме того, никогда не умела флиртовать.

– Прежде чем уйти, можно мне помочь вам поставить эти коробки на место? Они гораздо тяжелее, чем кажется с виду.

– Я сама справлюсь, спасибо.

Совсем сбитая с толку дружеским отношением Брэда, я едва заметила, что он доставил мне новую пряжу. Одно из удовольствий открытия собственного магазина состояло в том, что я могу покупать пряжу по оптовым ценам. Не зная, что может заинтересовать моих клиентов, я заказала ее различных сортов. Моим первым заказом была хорошая крученая шерстяная пряжа двух дюжин расцветок. Шерсть – это настоятельная необходимость, особенно популярна валяная шерсть. Изделие вяжется большего, чем требуется, размера, а затем его опускают в горячую воду, и оно садится; свалявшаяся пряжа по структуре напоминает войлок. Следом идет хлопчатобумажная пряжа, моя любимая. Тонкая шерстяная пряжа тоже становится все более популярной, так же как и импортная, европейская пряжа для вязания носков. Думаю, что самыми востребованными будут смесовая пряжа – шерсть с шелком, и акрил, поэтому заказала все основные цвета, а также цвета, которые, судя по моим журналам для вязания, являются хитами нынешнего года. Большая часть моих заказов прибыла до того, как я открыла двери своего магазина, но более мелкие партии доставлялись постепенно почти каждый день.

– Вы живете по соседству? – спросил Брэд и сунул планшет под мышку, беря пустую тележку.

– У меня квартира над магазином.

– Это хорошо, потому что у вас тут не парковка, а головная боль.

Как будто я об этом ничего не знаю! А, кстати, где он оставил свой грузовик? Я предположила, что, должно быть, на порядочном расстоянии отсюда. Любому покупателю, которого я вынуждена завлекать в свой магазин, потребуется найти, где припарковаться, а это можно будет сделать в одном-двух кварталах ниже по улице, и я опасалась, что многие не захотят прилагать никаких усилий. Проулок позади магазина был открыт, но мне не хотелось бы оказаться одной в таком месте, хоть днем, хоть ночью.

– Спасибо вам, Брэд, – сказала я, когда он уже открывал дверь.

Он весело помахал мне рукой и ушел. На какое-то мгновение мне показалось, будто из комнаты ушел солнечный свет. Я осознавала, что это за чувство: сожаление, граничащее с горем. «Сейчас не время и не место, – строго сказала я себе. – Если я собираюсь купаться в жалости к собственной персоне, я хочу удостовериться что у меня играет CD Эрика Клэптона и еще пара печальных мелодрам в запасе. Мороженое всегда помогает, но только если это действительно тяжелый случай».

Ничто не может остановить меня от того, чтобы завести отношения. Ничто, кроме моих собственных страхов. Боже правый, мне уже тридцать! Хорошо, вот вся правда: я не хочу рисковать и влюбляться, когда, по всей вероятности, отношения не продлятся долго. Я несколько раз пыталась, но, как только признавалась, что у меня был рак, и не один, а два раза, все видела у них в глазах. Больше всего я ненавижу этот взгляд. Настороженный взгляд – смесь жалости и сожаления, разочарования и сочувствия.

Зачастую перемена в отношениях следует немедленно, и я знаю: пройдет немного времени, и отношения, которые когда-то казались столь многообещающими, развалятся на части и умрут. А с ними умрет и моя надежда на то, о чем мечтают все женщины, – иметь мужа и детей. Иметь собственную семью.

Знаю, я говорю, словно мне ужасно жаль себя. Я признаю, что отношения с мужчинами даются мне с трудом. Даже мои подружки иногда чувствовали себя со мной неловко. Я изо всех сил старалась не думать об этом. Мне есть за что быть благодарной жизни, и ради своего здоровья я предпочла сконцентрироваться на этих вещах.

Просто я не умею поддерживать отношения. Так было всегда. ДР (до рака) я была популярным, легким и уживчивым человеком, имела множество друзей – как среди мальчиков, так и среди девочек. Все мальчики в конце концов исчезли из моей жизни. На самом деле именно этого я и ожидала, но подружек оттолкнула я сама. Знаю, это глупо, но я не могла слышать их рассказы о веселье и развлечениях. Оглядываясь назад, я понимаю, что просто завидовала. Я так отчаянно хотела походить на них, смеяться, шушукаться ночи напролет, делиться секретами, весело болтать. Ходить на свидания. Познавать жизнь. Вместо этого моя жизнь состояла из врачей, больниц и экспериментальных лекарств. Никогда мне не вернуть того, что отнял у меня рак. Дело в том, что у меня нет близких друзей, и теперь, когда мне исполнилось тридцать, боюсь, я уже разучилась их заводить.

«Выбрось из головы Брэда Гетца», – сказала я себе.

Я только что начала распаковывать коробки и сортировать свои нитяные сокровища, как в витрине увидела мелькнувшую коричневую униформу. Вопреки своему первоначальному намерению, я вытянула шею, надеясь увидеть Брэда хотя бы мельком. Я не была разочарована, когда он рывком отворил дверь и поспешно вошел.

– Лидия, вы заняты сегодня вечером после работы?

К моему изумлению, у меня пересохло во рту.

– Занята ли я? – пришлось переспросить.

– Я понимаю, это неожиданно, но нельзя ли пригласить вас на ужин?

И снова я дрогнула, разрываясь между желанием с радостью согласиться на его предложение и уверенностью в том, что в конечном счете останусь ни с чем, кроме уязвленного самолюбия и обманутых надежд.

– Мне жаль, – ответила я, надеясь, что взяла верный тон, – но у меня планы на сегодняшний вечер.

Я не упомянула, что я занята вывязыванием пяток у носков, но данная информация показалась мне лишней.

– А как насчет завтра? Моя бывшая забирает сына на пару ночей, и я подумал… Ну, знаете, мы могли бы встретиться и…

До того как могла поддаться искушению, я отрицательно покачала головой:

– Извините, не могу.

Улыбка Брэда угасла. Видимо, он не часто получает отказ от женщин.

– Ладно, тогда увидимся позже.

– Да, – прошептала я, сжимая клубок ярко-желтой шерстяной ровницы, – увидимся.

Глава 6

ЖАКЛИН ДОНОВАН

Жаклин, откинувшись в наполненной мыльной пеной ванне, оторвала взгляд от детектива-бестселлера при звуке отрывающейся парадной двери.

Ризи обычно не появлялся дома по вторникам раньше, чем она укладывалась спать. Некоторое время его отсутствие, объясняемое бесконечными предположениями относительно того, где он бывает, основательно ее огорчало. Жаклин не обсуждала с мужем вопрос о том, есть ли у него любовницы, поэтому домыслы ее становились безудержными. Очень давно она решила, что у ее мужа есть другая женщина. Не одна из так называемых ее подружек получила удовольствие, сообщая ей о том, что Ризи видели с какой-то блондинкой. Тщательная проверка оплаченных чеков и прихода по кредитным картам подтвердила это подозрение.

Блондинка. Мужчины так предсказуемы.

Жаклин повернула голову в другую сторону и сделала вид, что с ее браком и жизнью все в порядке. Это не означало, что блондинка на стороне не причиняет ей боль. Боль от предательства Ризи глубоко ранила Жаклин, но она была достаточно зрелой, чтобы не пережить подобную неприятность. Ее муж не приходил к ней в постель бог знает сколько лет.

Справедливости ради следует отметить, что они спали в разных спальнях по взаимному согласию. В ранние годы их супружества Жаклин произвела на свет необходимого отпрыска, и, выждав приличествующий двухлетний период, они попробовали завести еще одного ребенка. Но после двух выкидышей на поздних сроках и последовавших за этим депрессий Жаклин оставила всякую надежду.

Поль слишком быстро повзрослел. Не успела она оглянуться, а он уже поступил в колледж. Когда их сын пе реехал в общежитие, Жаклин как бы между прочим предложила Ризи воспользоваться освободившейся спальней. На следующий же день он перетащил свои вещи в отдельную комнату. Ее немного огорчила быстрота его действий, но она почувствовала облегчение.

Честно говоря, Жаклин стала смотреть на секс как на навязывание себя. Весь этот пот, тяжелое дыхание, толчки и трение, в то время как она изо всех сил старалась сделать вид, что ей интересно, – все это было явной глупостью. О, занятия любовью были приятными и даже доставляли удовольствие, особенно вначале, да и потом, некоторое время после появления на свет Поля. Жаклин была уверена, что все сложилось бы по-другому, если бы она смогла выносить вторую беременность. Жаклин хотела дочку, но так и не смогла ее родить. С точки зрения прошедших двадцати лет она понимала, что причиной отсутствия у нее интереса к сексу была ее тревога или, возможно, чувство вины. Хотя теперь это не имеет значения. И она не намерена ходить по врачебным кабинетам с кушетками, чтобы все выяснить.

Сожаление об отсутствии у нее дочери мучило Жаклин всю оставшуюся жизнь. Много лет назад Ризи сказал ей, когда она находилась в сильной депрессии, что у нее будет дочка, когда Поль женится. И в этом она должна была находить утешение!

Жаклин непроизвольно съежилась. Тэмми Ли так далека от образа ее дочери, что и думать о ней не стоит.

– Джеки, ты дома? – прокричал Ризи из коридора, ведущего в их отдельные спальни.

– Я принимаю ванну, – отозвалась она, откладывая книгу в сторону.

Едва пробило семь, его интерес к другой женщине, видимо, пошел на убыль. Ароматная вода и пена скатывались с нее, когда Жаклин встала. Хорошенько подумав, она решила, что, может быть, что-то случилось, но не могла представить ничего конкретного. Она протянула руку за большим пушистым полотенцем, которое висело на нагревателе.

– У тебя все в порядке?

Ризи коротко постучал в дверь ванной комнаты и, не подождав ее ответа, вошел. Его глаза расширились, когда он увидел ее, запыхавшуюся, розовую от горячей воды, завернутую в полотенце.

– И что ты тут делаешь? – требовательно спросила Жаклин, возбуждаясь оттого, что он вошел, когда она была практически обнаженной.

Одно время когда-то ее тело было гладким и привлекательным, но годы взяли свое. Живот обвис, а груди выдавали, что ей уже за пятьдесят. Она плотнее запахнула полотенце.

– Так ты выгоняешь меня из ванной?

– Скажу спасибо, если не станешь нарушать мое уединение.

Казалось, его глаза на мгновение стали холодными, затем его взгляд обрел равнодушие.

– Мне бы хотелось поговорить с тобой несколько минут, когда сможешь.

– Конечно, – буркнула она.

Ризи удалился из ванной и прикрыл за собой дверь.

Когда Жаклин выходила из ванной, то поняла, что ее трясет. Она оперлась рукой о стойку для равновесия и сделала глубокий вздох, собираясь с мыслями. Она вытерлась, надела свою атласную ночную рубашку и подходящий халатик. Она туго затянула поясок на талии и остановилась в попытке успокоить бьющееся сердце, прежде чем идти разыскивать мужа.

Жаклин нашла Ризи в кухне, стоящим перед открытым холодильником. Он вытащил контейнер, который она принесла домой с обеда за два дня до этого. Она теперь редко готовила, особенно с тех пор, как Марта, их домработница, добровольно взяла на себя эти обязанности. Жаклин выполняла другие обязанности и больше не обременяла себя приготовлением пищи. Ризи обычно ел в одиночестве, потому что имел обыкновение задерживаться в офисе допоздна. Во всяком случае, так говорил.

– И что не так?

Он не ответил. Вместо этого открыл крышку и внимательно рассматривал то, что осталось от ее салата «Цезарь» с креветками. Очевидно, это его не устроило, потому что он снова закрыл крышку и засунул контейнер обратно в холодильник.

– У нас есть яйца?

– Думаю, есть, – ответила Жаклин, шагнув между ним и дверцей холодильника. – Хочешь, чтобы я сделала тебе омлет?

– А ты сделаешь? – спросил он, удивленный ее предложением.

В раздражении Жаклин вытащила коробку с яйцами из дверцы холодильника и схватила пачку твердого сыра «Монтерей Джек».

– Что ты делаешь дома? – спросила она.

Коль скоро она собирается готовить для него, Ризи, по крайней мере, мог бы потрудиться ответить на ее вопросы.

Он взгромоздился на барный табурет и наблюдал, как она ищет небольшую сковородку и ставит ее на горелку.

– А грибы у нас есть?

– Нет. А теперь отвечай на мой вопрос. Ризи тяжко вздохнул.

– Прекрасно. Не говори, – буркнула Жаклин и отвернулась.

Роясь в отделении для овощей, она отыскала подходящий зеленый перец, половинку луковицы и подозрительный цукини, который проворно бросила в мусорное ведро.

– Ты послала Полю и Тэмми Ли букет, не так ли?

– Сказала же, пошлю, – огрызнулась Жаклин.

Она не привыкла объяснять свои поступки мужу. С каких пор она отчитывается перед Ризи? Он все время поддевает ее по поводу жены их сына. Это невыносимо.

– Что-нибудь слышно от Поля?

Жаклин поджала губы, чтобы скрыть неудовольствие.

– Нет, но Тэмми Ли звонила, чтобы поблагодарить нас за розы, – ответила она через силу.

На самом деле Тэмми Ли фонтанировала благодарностью и трещала так, словно никогда в жизни не видела букета из дюжины роз.

– И это все, что она сказала?

– Она должна была сказать что-то еще? – съязвила Жаклин.

Она была возмущена этими расспросами и хотела дать ему это понять.

Ризи отвел взгляд.

– Представления не имею. Это ведь ты с ней разговаривала.

– Она сообщила мне, что в восторге от своей беременности. По ее словам, беременность для нее была неожиданностью. – Жаклин едва могла дождаться, чтобы услышать то, что скажут ее приятельницы по загородному клубу, когда узнают, что Тэмми Ли ждет ребенка. Все знали о том, как она относится к своей невестке, и о ее надежде, что Поль когда-нибудь осознает свою ошибку. – Думаю, она сделала это специально.

Жаклин рассердилась, просто сказав это. Тэмми Ли точно знала, что она делает. Этот ребенок был такой же случайностью, как и Пёрл-Харбор.

– Это жизнь Поля.

– Нам обязательно продолжать этот разговор?

Сковорода уже разогрелась, и Жаклин нарезала небольшими кусочками масло и дала ему растаять, прежде чем бросить на нее порезанные овощи. Перенеся свое разочарование на яйца, она в сердцах разбила скорлупки о край миски и взбила три яйца в белую пену.

– Ты записалась на уроки вязания?

У Ризи определенно было полно вопросов, и она целиком сконцентрировалась на своей задаче, чтобы не отвечать. От нее не укрылся тот факт, что о подробностях своей жизни Ризи не распространялся. Интересно, что он почувствует, если она начнет задавать ему вопросы. К примеру, почему он случайно оказался дома в то время, когда ему полагается быть со своей любовницей. Или почему он вдруг полюбопытствовал о том, чем это занимается Жаклин. Она решила не отвечать.

Жаклин ожидала, что Ризи разозлится оттого, что она не ответила. Вместо этого он рассмеялся.

– Что это тебя так рассмешило?

– Ты. Не могу представить тебя с вязальными спицами.

Жаклин решила оставить это высказывание без ответа. Она не доставит ему удовольствия, дав знать, как он ее раздражает.

– Ты не похожа ни на одну бабушку, которую я когда-либо видел, – особенно сейчас, после ванны, вся такая розовая и хорошенькая.

Жаклин снова пропустила его замечание мимо ушей. Она вылила взбитые яйца в наполовину готовые овощи и добавила пригоршню тертого сыра. С отработанной легкостью сомкнула концы омлета и ловко перевернула его. Когда яйца прожарились так, как любил Ризи, она положила омлет на тарелку и вручила ее мужу.

Взгляд Ризи благодарно оживился.

– Ты так и не сказал, почему явился домой так рано. Он один раз уже отказался ей отвечать, и ей было интересно, откажется ли снова.

– Я проголодался, – просто сказал он и вонзил вилку в яйца с сыром.

Что бы ни происходило в действительности, ясно одно: Ризи не собирается ничего ей рассказывать. Она понаблюдала за ним минуту, а потом сказала:

– Я иду в постель. Почитаю.

Поставив грязную сковороду в кухонную раковину, чтобы утром ее помыла Марта, она вышла из кухни.

Ризи ничего не говорил до тех пор, пока она наполовину не прошла комнату.

– Джеки.

– В чем дело? – спросила она покорно.

– Спасибо за то, что приготовила мне ужин.

Она громко вздохнула и медленно покачала головой.

– Всегда пожалуйста.

С этими словами она пошла в свою спальню. Сняла халатик и присела на край королевских размеров кро вати с горой декоративных подушек, поглаживая рукой кружевное покрывало. Отвернув его, она скользнула под прохладные простыни и уложила подушки так, чтобы можно было читать полусидя.

Она слышала, как Ризи ополоснул свою тарелку и положил ее в посудомоечную машину. Вскоре после этого в рабочем кабинете заговорил телевизор. Как раз когда она уже хотела было пожаловаться, он уменьшил громкость. Жаклин почитала минут десять – пока необъяснимые слезы не затуманили ей зрение. Она не понимала, почему плачет. Наклонившись через кровать к прикроватному столику, она выдернула салфетку из разрисованной коробочки.

«Это потому, что все навалилось одновременно, – решила она. – Эта несвоевременная беременность, а затем Поль и сердитая перепалка накануне, неожиданное появление Ризи сегодня вечером. Вся жизнь в руинах». Она горько подумала, что станет посмешищем для своих подруг. Миссис Донаван со своей невесткой из «белой швали»[2]. Со своей беременной невесткой, со своим сыночком, резко поглупевшим от любви, и со своим сбившимся с пути истинного мужем.

И все равно Жаклин решила доказать Ризи и Полю, что она будет хорошей бабушкой, даже если это ее убьет!

Глава 7

КЭРОЛ ЖИРАР

Кэрол была в приподнятом настроении, когда готовила ужин в четверг вечером. Дуг в любую минуту мог вернуться домой, и у нее было много новостей. Разрезав грудку цыпленка на кусочки «на один укус», она полила соевым соусом сырое мясо, чтобы промариновалось для его любимого жаркого стер-фрай[3].

Она улыбнулась, когда открылась дверь и в квартиру вошел ее муж.

– Привет, милая, – сказал он, вешая пиджак, после чего пошел к ней в кухню.

Кэрол немедленно раскрыла для него объятия и с энтузиазмом прижала свои губы к его. Поцелуй был долгим и влекущим, показывающим ее нетерпение заняться любовью.

– И чем вызвано такое приветствие? – поинтересовался Дуг, отклоняясь назад, чтобы бросить на нее медленный томный взгляд.

– У меня был изумительный день.

– Расскажи, что ты делала, – попросил Дуг.

Он разжал руки, обнимавшие ее талию, и принялся просматривать почту, которую Кэрол положила на кухонный стол.

– После того как ты ушел на работу, я отправилась на прогулку и зашла в магазинчик пряжи, который обнаружила во вторник. Лидия сказала, что необходимости в этом нет, пока завтра не начнутся занятия, но я все же выбрала спицы и пряжу для детского одеяльца. Подожди, я покажу тебе картинку! Он такой миленький!

Кэрол бросилась в другую комнату и предъявила ему узор и клубок грязно-белой шерсти.

– Ну, разве это не совершенство?

Дуг уставился на пряжу, словно удивлялся, как она может волноваться из-за такого пустяка.

– Разве ты не видишь? – нетерпеливо спросила она. – Дуг, у нас будет ребенок! Я уверена. На этот раз все сложится по-другому. В начале недели я думала, что больше не вынесу этой муки. Было так тяжело. Но совершенно неожиданно я почувствовала надежду, настоящую надежду. О, Дуг, Дуг, у нас будет ребенок!

Она заметила, что ее пыл в конце концов задел и его за живое.

– Ребенок, – повторила она дрожащим от волнения голосом.

Кэрол взяла его свободную руку и прижала ладонь к своему плоскому животу.

Взгляд Дуга, потеплевший от желания, встретился с ее взглядом. Он уронил почту на пол и заключил ее в объятия. Их поцелуи были страстными, расточительными. Через несколько минут возрастающего возбуждения он слегка вздохнул и поймал зубами ее нижнюю губу. Зная желания и потребности своего мужа, Кэрол медленно повела бедрами, подстегивая его возбуждение. Она тихо говорила невнятные слова ободрения, шептала распутные обещания только для него одного.

Дуг тихонько застонал и поцеловал ее снова.

– Ты знаешь, что делаешь со мной, когда говоришь такие слова.

– Я знаю, что ты делаешь со мной, – поправила она. Дуг расстегнул и почти стянул блузку с ее плеч, когда они, шатаясь, вошли в гостиную. Не размыкая объятий, они упали на диван, хихикая и горя желанием тут же закончить начатое.

– Мы слишком давно женаты для такого сумасшедшего секса, – сказал он, срывая галстук и расстегивая рубашку.

– Хочешь, чтобы мы отложили это на потом?

– Н-е-е-т, – прорычал он.

Кэрол тоже не хотела откладывать. Такая спонтанность составляла резкий контраст с их запланированными занятиями любовью, которые стали у них нормой. То, что однажды было импульсивным и естественным, теперь стало рутинным и прозаическим, как предписание врача. Их сосредоточенность на времени, на старании соответствовать ее овуляционному циклу, на своей цели достичь оплодотворения. Сейчас в первый раз за многие годы их любовь была свободной – и освобождающей. Как только он избавился от костюмных брюк, а Кэрол – от слаксов, она легла на спину на диван и протянула руки навстречу.

Дуг опустился на нее, и Кэрол закрыла глаза от острого ощущения, когда его тело приникло к ней. Именно такими и должны быть занятия любовью. Она почти забыла, каково это, когда чувствуешь такое настойчивое влечение. Их целью были любовь и надежда. Дуг с Кэрол были пьяны от своей тяги друг к другу.

Обняв руками шею Дуга, Кэрол шевелила пальцами его темные волосы. Она тихо стонала и выгибалась навстречу каждому толчку и отдавалась теплоте и радости их любви.

После этого они долго обнимали друг друга, смакуя каждое мгновение. Никто из них не произнес ни слова, как она полагала, из боязни разрушить тишину этого единения тел и душ. Совокупление было подтверждением их глубоко укоренившейся любви, их преданности и их непоколебимой веры, что когда-нибудь они станут родителями. Кэрол уверена. Она уверена в этом с того мгновения, когда зашла в магазинчик вязальных принадлежностей и узнала, что изделием в классе для начинающих будет детское одеяльце. Это был знак.

Через некоторое время Дуг приподнял голову и поцеловал ее в лоб.

– Я тебя люблю.

Пресыщенная и довольная, Кэрол улыбнулась мужу:

– Я тоже тебя люблю. Думаю, маленький Камерон будет счастлив иметь такого папочку.

– Хочешь сказать, маленькая Коллин.

– Ты знаешь, у нас может быть двойня.

– Хорошо. Чем больше, тем веселее.

Они продолжали смотреть друг на друга, пока им не стало неудобно оставаться в одном положении. Надев и расправив блузку, Кэрол взяла в руку пряжу. Держа ее в руке, она успокоилась. С каждой петлей, с каждым рядом еще нерожденный ребенок будет чувствовать ее любовь.

После ужина, когда Кэрол ставила тарелки и столовые приборы в посудомоечную машину, зазвонил телефон. Дуг сидел перед телевизором, краем уха слушая новости, и читал газету. Он поднял взгляд и увидел, что Кэрол отвечает по телефону на кухне.

Телефонный определитель сообщил Кэрол, что это ее брат Рик, пилот «Авиалиний Аляски», звонит по сотовому. Он базировался в Джуно на Аляске, где живет его бывшая жена Элли, – Рик часто летал в Сиэтл, но у него редко находилось время, чтобы увидеться с сестрой.

– Привет, большой брат, – сказала Кэрол, по ее голосу было понятно, что она счастлива.

– Кэрол, голос у тебя радостный. Ты, случайно, не?.. – Он замялся, но Кэрол поняла, о чем он спрашивает.

– Еще нет. Мы с Дугом работаем над этим и днем, и ночью – часами. – Она бросила на мужа дерзкий взгляд, но тот опять вернулся к чтению и не заметил. – Ты надолго в городе?

– На сегодняшний вечер, а завтра приблизительно в это время улетаю. Нет возможности встретиться? Не обязательно в этот рейс, если тебе неудобно, но в ближайшем будущем.

Кэрол сразу же сверилась с календарем.

– С удовольствием.

Приглашения Рика были немногочисленными и нечастыми, и она обязательно сделает все необходимое, чтобы угодить своему брату.

– Как насчет завтрака?

– Ты же знаешь, я – не жаворонок.

Кэрол вспомнила, с каким трудом ее брат всегда вставал в школу.

– Верно, – сказала она.