Пять рассерженных жён Милевская Людмила

– А так же, – продолжила я, – отвечать на вопросы коротко и по существу. Это в ваших силах?

– В наших, – согласились жены.

Они явно себя переоценивали, но я придираться не стала.

– Тогда поехали, – с оптимизмом воскликнула я и задумалась.

Результат моих раздумий был неутешителен. Прошло достаточно много времени с тех пор, как мы обнаружили тело уже покойного Фрола Прокофьевича, а, кроме болтовни, никаких мер не было принято. Мне показалось очень странным то, что до сих пор здесь нет милиции.

– А почему бы нам не вызвать милицию? – спросила я. – Пока ещё не поздно, и мы можем объяснить свою заминку тем, что просто его не заметили. Сидели на кухне, курили, заболтались, а когда зашли в комнату, он уже труп. Ну, сразу, мол, и позвонили.

Все почему-то остолбенели, словно поверить своим ушам не могли.

– Что она говорит? – наконец возмутилась Татьяна. – Не сошла ли она с ума?

– Это вы сошли с ума! – закричала я. – Ваш муж убит, а вы не шьёте, не куёте и не мелете. Скрыть его смерть невозможно. Как вы потом будете объяснять, почему не вызвали милицию?

– А почему это нельзя скрыть его смерть? – неожиданно заявила Изабелла. – Давайте завернём Фролушку в тот ковёр, на котором он лежит, и незаметно вынесем его из квартиры.

Все тупо уставились на неё, не зная, как к этому относиться: как к шутке или как к деловому предложению.

– И что дальше? – скептически поинтересовалась я, ничуть не радуясь этой идее.

– Отвезём на его же дачу, там и похороним, – пожала плечами Изабелла, мол так все элементарно, а вы тут голову ломаете.

Все задумались.

– Точно, – обрадовалась Татьяна, – а потом вернёмся и поровну разделим все его добро. Соньке, так и быть, тоже нарежем долю.

– А потом разойдёмся по домам, и сделаем вид, что ничего не знаем, – развила тему ещё дальше Полина. – Кроме нас, у него никого нет. Родители умерли, а сослуживцы откуда знают сколько здесь было антиквариата? Может он продал все давно.

– Да кого это волнует, – возмутилась Зинаида. – Будут ещё какие-то сослуживцы лезть в наши дела. Ведь тело-то не найдено, следовательно и убийства нет. Хватятся его, думаю, не раньше, чем через три дня. Начнут искать, а мы все и скажем, что последний раз видели его на его же дне рождения.

– Нет, – не одобрила Тамарка. – Лучше сказать, что после дня рождения мы разговаривали с ним по телефону, и он собирался куда-то уезжать.

– Так и скажем! – обрадовалась Изабелла. – Пусть думают, что он уехал и не вернулся, следовательно пропал без вести.

– А для достоверности, – деловито подсказала Тамарка, – нужно взять его паспорт и купить билет на поезд. Вдруг начнут проверять, а все сходится: билет покупал, значит уехал.

– Эх, черт возьми! – с болью воскликнула Полина. – Жалко квартира пропадёт! Добро-то мы разделим, а вот дача, машина и квартира – все пропадёт.

– Не пропадёт, а государству достанется, – вставила Зинаида.

– Это ещё хуже, чем пропадёт, – горестно констатировала Татьяна.

Тамарка радостно хлопнула себя по лбу, давая всем понять, что к ней пришла гениальная мысль.

– А почему, собственно, все наше добро должно пропадать государству? – возмутилась она. – Мы же можем им распоряжаться и сами. Квартиру можно сдавать и получать приличные деньги. Дачу тоже можно сдавать, а на машину у всех у нас есть доверенность. Просто будем на ней ездить и все.

– А разве так можно? – усомнилась глуповатая Полина. – Нас за эту, за жопу не возьмут?

Зинаида от её слов так озверела, чуть дымом не поперхнулась.

– А почему это нас должны за что-нибудь брать? – закричала она. – По какому праву? Все мы жены, это наше добро, а то, что Фрол так неожиданно приставился, это наше общее горе. Никто из нас не виноват.

Тамарка удовлетворённо кивнула, мол дело говоришь.

– У них и причин не будет брать нас, – деловито сказала она. – Все мы здесь часто бываем, соседи знают, поэтому никто не удивится, если мы тут и дальше хозяйничать будем. А что касается дачи и машины, то здесь может возмутиться лишь сам Прокопыч, а он, увы, уже ничему возмутиться не может.

– Правильно, – поддержала её Татьяна. – На работе шум поднимать не станут. Знаю я этих адвокатов, горло перегрызут за выгодного клиента. А у Фроки были одни выгодные.

– Его коллеги только обрадуются, если он выпадет из гонки за гонорарами, – вставила Зинаида.

– Ну, а раз сами мы заявлять в милицию не собираемся, значит все в порядке, – подытожила Тамарка. – Так тому и быть. Давайте кидать жребий, кто Прокопыча в ковёр пойдёт пеленать.

Как у них все просто!

Я смотрела на них и не верила своим глазам, они ли это? Первое время я сдуру думала, что эти змеи шутят, но когда дело дошло до дачи и машины, поняла – нет, не шутят. Дай им волю, именно так они и поступят, как здесь сейчас разрисовали.

Но я им эту волю давать не собиралась.

– Что вы тут мне буравите?! – закричала я. – Какая квартира? Какая машина? Ваш бывший муж, кровью политый лежит в той комнате, в нескольких метрах от вас, а вы делите его машину и квартиру? Люди ли вы после этого?

Не могу сказать, что я своей речью произвела благоприятное впечатление. Все смотрели на меня, как волки на отбившегося от стада ягнёнка.

– Фроку мы не оживим, – гаркнула Татьяна. – Так что же, добру пропадать?

Я посмотрела на жён и поняла, что уж они-то добру пропасть не дадут.

Ни при каких обстоятельствах.

– Что я слышу?! – воскликнула я. – Одумайтесь! Ваш муж лежит в той комнате! Убитый!

– Ой! Фросика убили! – с места в карьер истошно завыла Полина. – Фросика моего убили! Кому же я теперь буду спинку натира-ать!

– Найдёшь кому, – рявкнула Тамарка. – Нашла из-за чего убиваться. Если уж на то пошло, твой Фросик был изрядной дрянью!

Полина перестала рыдать и уставилась на Тамарку, явно желая знать почему.

– Потому что он, женившись на тебе, продолжал спать со мной! – ответила на немой вопрос Тамарка.

– И со мной! – возмущённо призналась Изабелла.

– И со мной! – завизжала Татьяна.

– Ах он сволочь! – больше всех возмутилась Зинаида и, забыв, что источник гнева уже мёртв, она истерично завопила, снова хватаясь за кухонный нож: – Я убью его! Убью!

Все шарахнулись. Нож был, конечно, гораздо меньше того, который торчал из груди покойного, но тоже выглядел весьма грозно.

– Мама, сейчас же отбери у неё нож, – приказала Тамарка.

Мне стало обидно: я что, швейцар, отбирать у всех ножи.

– Отбери сама, – сказала я. – Не шевельну и пальцем, хоть бы вы тут все себя поубивали, волчицы позорные.

Видимо от отчаяния, все дружно набросились на Зинаиду, заломили ей руки и отобрали нож.

– Спрячь его куда-нибудь, – приказала Тамарка, передавая нож Полине.

Полина с ножом выпорхнула из кухни.

Все воззрились на Зинаиду.

– Какой же он сволочь! – горестно качая головой, кричала она. – Я с ним изменяла своему мужу, я так нравственно упала, а он…

– Вот-вот, – обрадовалась я. – Упала и продолжаешь падать дальше. И до чего докатилась. Просто стыд всех вас слушать. Разве вы люди? – обратилась я уже к остальным. – Собрались заворачивать труп своего бывшего мужа в ковёр и тащить его на дачу. Просто живопыры какие-то.

– А ну-ка заткнись! – рявкнула Тамарка.

– Ты что, самая умная? – поддержала её Татьяна. – Я бы на твоём месте умничать не рискнула, – пригрозила она.

Терпеть не могу угроз. Боже, как я разозлилась.

– Ты вообще молчи, бацилла, – грозно рявкнула я. – И не вмешивайся в чужой разговор.

– Почему это чужой разговор? – удивилась Татьяна. – Мы тут все об одном.

Все же она непроходимая нахалка.

– Вы все об одном, а я о другом. Я вообще разговариваю с подругой, – заявила я и обратилась непосредственно к Тамарке. – А ты-то как на такое пойти могла? Стыд и срам!

– Ты о чем? – не поняла Тамарка.

Вот это да! Она ещё спрашивает о чем я!

– Я тебя не узнаю! – вскипела я. – Тома, ты ли это? Общипывать своего бедного Прокопыча, вместо того, чтобы искать его убийцу! Ладно эти дуры, а ты? Как могла ты пойти на такое?

– А что – я? – удивилась Тамарка, видимо не совсем подозревая о той разнице, которая существует между нею и теми дурами.

– А то, что ты слишком богата, чтобы мараться об антиквариат моего Фрысика. С твоими виллами и капиталами просто стыдно связываться с такой мелочёвкой. Позор! Просто позор!

Тамарка вскочила с места, грозно глянула на меня и подпёрла руками бока.

– Слышали, что она мне тут предлагает? – обратилась она не ко мне, а к своим коллегам. – Предлагает мне отказаться от моей доли! Поняли, что это значит? Все поняли? – и она обвела хищным взглядом окружающих.

– Это значит, что твою долю она хочет зацапать себе, – мигом сообразила Изабелла и тут же прокомментировала такое поведение: – Вот же сучка!

– Сучка! Сучка! – поддержали её остальные. – Ещё какая!

«Как тяжело разговаривать с такими алчными людьми,» – подумала я и храбро кинулась развеивать их неправильное мнение.

– Я не сучка! – закричала я. – Это вы все сучки, а мне от Фрысика ничего не надо! Вам бы очень хотелось, чтобы я приняла участие в этом мерзком дележе, но заявляю вам: не надейтесь! Этого не будет! Вы все мне противны! Тьфу!

И я сплюнула.

Все сразу как-то повеселели. Моё настроение явно понравилось.

– Почему ты думаешь, что нам очень хочется, чтобы ты приняла участие в дележе? – миролюбиво поинтересовалась Татьяна.

– Если не хочешь, не принимай, – посоветовала Изабелла.

– Действительно, зачем себя насиловать? – выразила недоумение Полина, вернувшая из глубины квартиры.

«Что-то подозрительно долго она прятала нож,» – подумала я.

– В таком случае, я возьму твою долю, – заявила Тамарка.

– А почему это ты? – возмутилась Зинаида.

– Потому, что я лучшая её подруга, – пояснила Тамарка.

Все изумились:

– Да ты что!

– Буквально минуту назад это было очень заметно! – тут уж поддержала всю компанию и я. – Но чтобы вам не было обидно, сразу скажу: делить вообще никто ничего не будет.

Дальше пошло хоровое возмущение.

– Почему?!! – завопили жены.

– Потому что не позволю!

– Кто ты такая?! – вопросили жены.

Я была зла и возражение сыпались из меня сами собой, ну просто как из рога изобилия. Слова от зубов так и отскакивали.

– Сейчас на повестке вопрос – не кто я, а кто вы, – закричала я. – А вы алчные и мерзкие бабы. Вместо того, чтобы искать убийцу мужа, вы делите его добро. Сейчас же иду вызывать милицию.

Если на первые мои фразы жены имели что возразить, то последняя едва ли не сшибла их с ног. С минуту, а это очень много, они жадно хватали воздух, а потом завопили, как резаные. Больше всех, почему-то, распылялась моя Тамарка. Татьяна только за малым отставала от неё.

– Сидишь тут, умничаешь, – гремела Тамарка. – Шляпу на себя надела, очки нацепила!

– Девочки, она нацепила Фросикову шляпу! – завизжала Полина.

– Шляпу я беру себе, – постановила Тамарка, снимая с меня шляпу и напяливая её на свою вздыбленную начёсом голову.

– А я тогда возьму костюмчик, – крикнула Татьяна и вцепилась в мой леопардовый костюм, серьёзно намереваясь его с меня содрать.

Я начала вопить, что костюмчик принадлежит мне, лично мне, но меня уже никто не слушал. Делёж набирал темпы.

– А я возьму себе очки! – обрадовалась Изабелла и сорвала с меня очки.

Все охнули и отпрянули.