Банковская тайна Бекасов Шен

На войне как на войне

Кстати, о войнах на дилинге.

Без пятнадцати минут семь вечера. Я устал и хочу домой. Выхожу из своего кабинета в дилинг. Бросаю ленивый взгляд на «форекс-деск» и цепенею.

Вокруг мониторов явно нездоровое столпотворение. Остервенелые лица трейдеров. Грохот клавиш. Треск щёлкающих мышек.

– Чёрт, у меня тут всё падает…

– Не успеваем, ребята, не успеваем!

– Шевели пальцами, Макс!

– Просрём на хрен…

– Заткнись, лучше помоги!

– Да, братцы, вас загасят…

– А ты иди отсюда, не мешай работать.

– Нет, у вас здесь интереснее…

– Сколько у тебя ещё в запасе?

– Да парочка, не больше…

– Мало!

– Сам знаю, что мало. Что я тебе, рожу их, что ли?

– Макс, если так и будешь тормозить, лишу премии!

Я медленно приближаюсь к месту ожесточённой битвы. Я даже боюсь предполагать, что произошло. Европейский Центральный банк взвинтил процентные ставки… Центральный банк Японии ещё раз девальвировал иену… Глава Федерального резерва США Алан Гринспен объявил, что доллару хана… Иными словами, кризис на международном валютном рынке!

Наши доблестные трейдеры ловят ветер удачи в разразившемся финансовом шторме. С мужественной решимостью они бросают в бой резервы. Сделка за сделкой… Успеть продать, успеть купить… Минус два миллиона, плюс три миллиона… Открыть позицию, закрыть позицию… Момент истины для трейдерского мастерства!

С чувством невольной гордости и даже некоторого восхищения я присоединяюсь к зрителям щекочущего нервы действа под названием «валютный дилинг». Вглядываюсь в монитор и… ничего не понимаю!

Где окно терминала «Рейтер Дилинг»? Где скачущие ряды цифр и условных обозначений мировых валют? Где всплывающие дилинговые коды банков и клиентов? Где сменяющие друг друга реквизиты банковских счетов?

Вместо этого – мрачные подземелья, шарахающиеся монстры, дымящийся ствол пулемёта, лужи крови и трассирующие очереди из всех видов стрелкового оружия…

– Вано, обходи его с тыла!

– Сколько у тебя осталось?

– Да пустой я! Ни патрона!

– Гаси этого гада!

– Макс, шевели же клешнями! Не видишь, что меня окружают?!

Сетевая компьютерная битва в самом разгаре. Трейдеры превратились в главных героев то ли «Doom», то ли «Quake», то ли ещё какой-то модной сейчас игры-«стрелялки»… Остервенелые лица трейдеров. Грохот клавиш. Треск щёлкающих мышек…

– Играют с отделом технической поддержки, – поясняют мне в толпе зрителей. – На три бутылки коньяка.

Я облегчённо вздыхаю. Нет никакого кризиса на мировом валютном рынке! Всё в порядке. Успокоенный, я возвращаюсь в свой кабинет.

Первая мысль разогнать этот игровой клуб к чёртовой матери и лишить всех премии отметается как деструктивная и вредная. Я знаю, что скажут в своё оправдание трейдеры. Это тренинг, скажут они. На быстроту реакции. На моторику пальцев. На психологическую устойчивость. На волю к победе и стремление к успеху. Ибо война с монстрами из отдела технической поддержки – это как манёвры перед войной с конкурентами на открытом рынке. Кто быстрее, кто ловчее, кто хладнокровнее, кто целеустремлённее – тот и одержит победу.

Ну что тут возразить? На войне как на войне.

Руками не трогать!

Матвей Угрюмов:

Сидим мы, значит, у Андрея в кабинете. Чего делаем? Да болтаем просто! Есть у нас такая традиция… Храним её даже после моей женитьбы. Иногда заезжаю к нему в банк под конец рабочего дня, а потом мы едем ко мне домой ужинать. Моя Юля классные пельмени делает, пальчики оближешь! Андрюша у нас ценит домашнюю пищу, сам-то всё никак семьёй не обзаведётся…

А? Ну да, к делу не относится. Просто объясняю, что чисто по-дружески сидели и вели неделовые разговоры. Значит, я ему рассказываю, как у нас дела на комбинате, про то, что меня главным инженером назначили, а он мне про свои банковские дела, которые, откровенно скажу, в сто раз скучнее, чем случаи из нашей производственной жизни… Хотите, расскажу? Нет? Ну, ладно.

Только мы перешли к самой интересной дискуссии на тему «Женщины и их место в нашей личной жизни» (при моей-то жене об этом не поговоришь!), как в дверь постучали. Это оказалась Андреева помощница – Татьяна Феликсовна. Деликатно так подошла к нему и что-то на ухо прошептала. При этом одновременно умудряется вежливо мне улыбаться – мол, прошу прощения за эту конфиденциальность, долг службы и всё такое… Мне-то что! Я привык. Прекрасно понимаю, что у вице-президентов банков бывают свои профессиональные тайны даже от друзей.

Ну, короче, отшептались они. То есть это Татьяна Феликсовна шептала, а Андрей говорил довольно внятно, но непонятно. Даже не говорил, а отдавал команды типа «Предупредите всех начальников отделов!», «Выясните детали!» или «Сообщите по факту!»… Нет, не по факсу, а по факту. «Сообщите по факту!» – эффектно, да? Он у нас со студенческих времён любил поручения раздавать… Даром что старостой не был… Ладно-ладно, не буду отвлекаться.

Продолжаем разговор, но вижу, что Андрея что-то беспокоит. Встал даже и вышел на минуту. А мне-то что? Сижу себе спокойно. Главное, думаю, чтоб с ужином не сорвалось. Когда Андрей у нас дома, Юля заметно добреет и позволяет вполне легитимно распить бутылочку коньяка. Даже сама не отказывается. Андрей вообще у нас для всех женатых друзей вроде индульгенции, хотя это странно. Сам-то он далеко не образец целомудрия. Но жёнам друзей почему-то нравится.

Так вот. Возвращается он какой-то совсем озабоченный.

– Слушай, Матюша, – вдруг говорит, – а не хочешь посмотреть на наши новые торговые терминалы?

– А на кой? – спрашиваю. – Мне и своих терминалов на работе хватает. У нас на комбинате всё тоже очень технологично. Щи лаптем не хлебаем…

Начинает он меня уговаривать. Было у них что-то типа серии 2000, а теперь 3000. Дилинг-шмилинг и прочая лабуда. В принципе, у меня первое образование – экономическое, и с Андреем мы были однокурсники, но это было чёрт-те когда и уж точно про всякий там трейдинг я ничего не помню. Но я дал себя уговорить. Всё-таки на кону – ужин с коньячком, незачем расстраивать друга, а с меня не убудет посмотреть на эти его драгоценные терминалы.

Вышли мы из его кабинета в дилинг. Так они это называют. Большой зал с наэлектризованной атмосферой. Во всех смыслах. Полно компьютеров и нервных людей. Постоянные телефонные звонки и стук клавиш. Всё время кто-то переругивается. Почему считается, что так лучше всего работать на финансовых рынках, не понимаю. Наверное, так проще скрывать своё безделье. Делаешь зверское лицо и болтаешь по телефону с подружкой. Никто и не поймёт – подумают, важную сделку заключаешь…

Андрей предлагает:

– Пойдём к «валютному деску».

Я с готовностью улыбаюсь и киваю. Ради бога, пусть будет «валютный деск». На самом деле это всего-навсего четыре стола, объединённых в квадрат и заставленных тонкими мониторами и телефонами с наушниками. (Ха! Видели бы они наш автоматизированный комплекс управления вакуумной упаковкой в четверть машинного зала… Да ладно, чего там сравнивать – салаги они, эти банкиры со своими дилингами!) А сидел за этим самым четырёхместным «деском» всего один парень без пиджака, в рубашке с засученными рукавами. Его гордое одиночество, судя по всему, Андрея очень беспокоило.

– Когда они вернутся? – очень недовольно спросил он у этого парня.

– Не знаю, – ответил тот. – Могут и не успеть.

На это Андрей ответил нехорошим словом, повторять не буду.

– А может, он просто не заметит? – сказал парень.

– Заметит – по закону подлости, – сказал Андрей.

Тут он наконец нас знакомит. Парень этот оказывается начальником валютного отдела, и зовут его Святослав. Только мы разговорились, как они оба посмотрели куда-то в сторону лифтов и сразу занервничали.

– Матюша, – внушительно говорит мне Андрей. – Посиди-ка здесь со Святославом и делай, что он говорит. Только руками ничего не трогай!

И убегает в сторону лифтов.

Я, чувствуя себя полным идиотом, сажусь за один из столов «валютного деска» рядом со Святославом. Святослав, бросая укромные взгляды поверх моей головы (наверное, всё туда же – в сторону лифтов), начинает не по-детски загружать меня разнообразной информацией… Рейтер-шмейтер, Блюмберг-шмумберг. Вот, говорит, смотри на этот скрин технического анализа.

– Скрин, – спрашиваю, – это что?

– Это экран по-английски, – объясняет Святослав.

– А почему так бы и не сказать? – удивляюсь.

– А потому что не на все термины есть нормальный русский перевод, а перепрыгивать с английского на русский и обратно нет времени. – И вижу, что нервничает Святослав всё больше.

– Хорошо, – говорю. – Со скрином мы разобрались. А вот что такое технический анализ?

Святослав не отвечает. На лице его застывает зверское выражение.

– А здесь у нас «валютный деск», – слышу я за спиной напряжённый голос Андрея и оборачиваюсь.

Вот он, стоит, родимый. Но в составе какой-то делегации. Все выглядят очень серьёзно и внушительно. По какому-то наитию я быстренько поворачиваюсь обратно к терминалам и с таким же зверским выражением на лице, как у Святослава, начинаю пялиться в этот самый скрин технического анализа…

Андрей Гардези:

Да, есть такая совершенно дурацкая привычка у президента нашего банка – периодически обходить свои владения. Вот возьмёт и ни с того ни с сего отправится с визитом в какой-нибудь департамент. И всё – абзац: на время высокого визита департамент выбит из нормального ритма работы. Что за самодурство!

Благодаря Татьяне Феликсовне я узнаю об этих экскурсиях заранее. На этот раз целью был именно мой департамент. Более того, президент направлялся к нам в сопровождении некоторых членов технологической комиссии банка, чтобы на месте убедиться в успешном переходе нашего трейдинга с версии программного обеспечения «Рейтер Дилинг 2000» на версию «Рейтер Дилинг 3000». Кто им подсказал идиотскую идею о том, что в успешности этого перехода, произошедшего, кстати, уже давным-давно, нужно убеждаться, я не знал. А главное – я не представлял себе, как они будут в этом самом успехе убеждаться.

Я бы не нервничал по этому поводу если бы в последний момент не выяснилось, что валютный деск пуст на три четверти. Святослав отпустил своих сотрудников: а) «на обед», б) «на переговоры», в) «на биржу». Все три причины были даже на невооружённый взгляд несостоятельны. Очевидно, что на самом деле все отпросились по личным делам. Я обычно не придираюсь к трудовой дисциплине, если нет ущерба бизнесу, но именно сейчас я предугадывал многозначительные замечания высоких гостей: «Мы тратим столько средств на современную технику для департамента Гардези, а она даже толком не используется и простаивает…» Допускать столь вопиющую пустоту за валютным деском во время визита президента было политической ошибкой.

Ну не было у меня лишних сотрудников! У Кости на его деске по ценным бумагам тоже был некомплект, хотя и не такой устрашающий, как у Святослава. В отделе у Семёна Попова была самая горячка с перетряской инвестиционных портфелей, отрывать его управляющих активами от текущей работы было рискованно… Аналитиков из отдела Валентина президент, как ни странно, знал в лицо. Сажать на деск и без того пугливых девочек из расчётного отдела было бы совсем опрометчиво.

Впрочем, я надеялся, что даже в случае нездорового интереса президента к валютному деску всех прикроет опытный Святослав. Поэтому, усаживая к нему ни о чём не подозревающего Матвея, я полагал, что ничем особенно не рискую.

Как же я ошибался!

Во-первых, президент стал последовательно обходить весь дилинг. Во-вторых, все дески, кроме валютного, были в запарке, и деликатный президент естественным образом переместился к деску валютному, где сравнительно мирно сидели Святослав с Матвеем.

А в-третьих, Святослав впал в ступор.

Наверное, для Святослава это был стресс. Нельзя сказать, что он боялся президента банка вообще. Но не исключено, что он испугался президента в частности – вот именно сейчас, когда он пришёл вместе с любопытствующей делегацией, а отдел почти в полном составе отсутствует, рядом в помощь сидит некий Матвей, который, вероятно, раньше не слышал даже слова «форекс».

– А здесь у нас валютный деск, – возвестил я, делая неопределённо широкий жест рукой.

– Интересно! – и в самом деле заинтересовался президент. – Здесь вы тоже используете «Рейтер Дилинг 3000»?

– Да, – коротко ответил я, с тревогой наблюдая, как Святослав с окаменевшим лицом нащупывает телефонный гарнитур и напяливает его на ухо.

– Ну хоть покажите мне его, – бодро распорядился президент.

– Кого? – тупо спросил я, осознав, что Святослав самым наглым образом делает вид, что занят телефонным разговором с клиентом, и таким образом надеется полностью самоустраниться от общения с визитёрами.

– Ну, «Рейтер» этот ваш… – неуверенно ответил президент. – Три тысячи…

– Э-э… – произнёс я. – Вот мы сейчас попросим начальника отдела…

Я потянулся к съёжившемуся Святославу с беспощадным намерением привлечь его к нашей беседе, но президент буквально перехватил мою руку.

– Не будем ему мешать, – отечески улыбаясь, сказал он и кивнул на Матвея, застывшего за столом со странным выражением на лице. – Вот у вас здесь сотрудник свободный…

Как бы это помягче сказать? Я был в… э-э… сложной ситуации. Я, конечно, мог бы вмешаться, хотя сам имел дело с системой «Рейтер Дилинг» примерно сто лет назад и почти всё позабыл. С другой стороны, моё личное вмешательство неизбежно поставило бы под сомнение профессионализм моего подчинённого (особенно когда он таковым не является), а потом и мою собственную репутацию – после того как я «поплыл» бы, на ходу разбираясь в нюансах трёхтысячного «Рейтера».

М-да.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы придумать, что делать. Точнее, мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что ничего не могу придумать, кроме того, чтобы всё-таки выдернуть как-нибудь Святослава из параллельной реальности и заставить удовлетворить проклятое любопытство президента.

Меня опередил Матвей.

– Руками не трогать! – вдруг рявкнул он.

Мы вздрогнули. Оказывается, кто-то из членов техкома потянулся к одному из мониторов на деске, но был одёрнут бдительным Матвеем.

– Вы что? – испуганно-обиженно произнёс член техкома.

– Нельзя руками трогать, – тоном ниже, но не менее угрожающе отозвался Матвей.

– Это почему? – оживился президент.

– Для него баловство, а мне за ситуацией следить надо, – многозначительно пояснил Матвей.

Я закрыл глаза и мысленно простонал. Спустя мгновение я открыл глаза и увидел, что глаза закрыл Святослав.

– А что у нас с ситуацией? – осведомился всё более увлекающийся президент.

– Вот, – лаконично ответил Матвей и ткнул пальцем в монитор, на котором, насколько я мог судить беглым взглядом, был изображён график технического анализа «доллар/евро».

– Что тут у нас? – прищурился президент, вглядываясь в экран.

Матвей нахмурился, тоже сосредоточенно смотря на монитор.

– Это скрин технического анализа, – сообщил он.

У меня отвисла челюсть. Я заметил, что открывший было глаза Святослав снова зажмурился.

– Скрин? – переспросил президент.

– Это «экран» по-английски, – с готовностью пояснил Матвей. – Не на все термины есть нормальный русский перевод, а перепрыгивать с английского на русский и обратно нет времени…

Мне показалось, что Святослав всхлипнул.

– Покажите, как вы сделки совершаете, – попросил кто-то из свиты.

– Не могу, – мрачно отказал Матвей.

– Почему? – немедленно вскинулся президент.

– Вы же видите, какая ситуация, – хладнокровно ответил Матвей, абстрактно поведя пальцем по «скрину технического анализа». – Надо выжидать…

Теперь я отчётливо услышал, как Святослав издал что-то вроде всхлипа.

Наконец меня осенило, как вырулить ситуацию прочь от валютного деска. Выстроив логическую цепочку «технический анализ – ситуация на валютном рынке – анализ валютного рынка – аналитический отдел», я переключил интерес президента на комнату аналитиков, куда мы и отправились всей толпой.

Прежде чем войти следом за всеми в офис, где располагался аналитический отдел, я успел заметить, что Святослав и Матвей на пару упёрлись лбами в столешницы, а плечи их мелко трясутся…

Матвей Угрюмов:

В тот вечер особенно хорошо посидели у меня дома. Прежде чем ехать, Андрей достал из сейфа какую-то шикарную бутылку коньяка и сказал, что он мне её должен. Я не спорил. Правда, я не очень понял, когда Андрей добавил, что Святослав вообще должен мне ящик коньяка. За что?

Странные они, эти банкиры. В их бизнесе так легко дурить голову кому угодно, что я даже не почувствовал, что кто-то мне чем-то обязан. Я даже не вспотел! Вот попробовали бы они у нас на комбинате запудрить мозги санэпидемнадзору или пожарникам – вот это я понимаю! А тут «скрин технического анализа», ерунда какая… Салаги!

Хотя следует признать, что коньяк у них водится очень неплохой.

Взвешенное решение

Степан Трофимович, председатель технологической комиссии нашего банка, нахмурился и веско произнёс:

– Мы должны принять взвешенное решение по вашему вопросу, Андрей Викторович.

Заседание технологической комиссии шло уже второй час, и я изнывал. Я никогда раньше не ходил на эти заседания, ибо, хвала регламенту, не был членом комиссии. Но сегодня она должна была определиться с закупкой для нужд моего департамента некоего программного обеспечения под названием… ну, скажем, «Эргософт», и я решил лично поприсутствовать при сём историческом событии. О чём теперь горько жалел.

На заседании доминировали представители управления информационных технологий.

В течение первых 20 минут начальник отдела маркетинга делал доклад с обзором рынка профильного программного обеспечения. Я много почерпнул из этого доклада. Например, какие бывают платформы, на базе которых разрабатываются соответствующие программные продукты. Или какие системные требования к компьютерам выставляют те или иные производители ПО. И даже о том, что сказал недавно Билл Гейтс о каком-то стандарте шифрования данных. Несмотря на всю познавательную ценность доклада, у меня, однако, возникло подозрение, что управление информационных технологий почему-то очень не хочет покупать и внедрять нужную мне программу.

Начальника отдела маркетинга сменил начальник отдела планирования и перспективных разработок. От него я за следующие двадцать минут узнал, что управление информационных технологий не располагает необходимым количеством специалистов по соответствующей платформе, необходимым набором сертификатов по соответствующим стандартам и необходимым парком компьютеров, удовлетворяющих соответствующим системным требованиям. Я всё больше укреплялся во мнении, что управление информационных технологий определённо не хочет покупать то, что мне нужно, и тщательно обосновывает отказ от закупки «Эргософта».

На третью двадцатиминутку вышел сам начальник управления информационных технологий. Он развеял мои последние сомнения, когда начал истово описывать преимущества какой-то альтернативной программы под названием… ну, скажем, «ППФ», которая, оказывается, и дешевле, и на нужной платформе, и с правильными стандартами, и с очень скромными системными требованиями… Он вещал столь вдохновенно, что меня так и подмывало добавить, что, наверное, главное преимущество «ППФ» – нужная фирма-поставщик, симпатичная лично начальнику управления информационных технологий. Но я этого не сказал. Не люблю портить людям вдохновение.

Кроме того, мне было интересно, чем всё это закончится. Судя по всему, я нарвался на коварную диверсию и провокацию.

Наконец слово взял сам Степан Трофимович, медлительный, авторитетный и основательный.

– Давайте подведём предварительный итог, уважаемые коллеги, – солидно произнёс он своим басовитым голосом. – Андрей Викторович Гардези вынес на нашу комиссию заявку на закупку и внедрение системы «Эргософт». Было проведено рыночное исследование. Была проведена оценка наших технических возможностей. Были рассмотрены альтернативные варианты. Предлагаю перейти к прениям. Прошу высказываться.

Далее пошла дискуссия. Опыт мне подсказывал: если ввязался в провокацию, то либо помалкивай, либо переговори всех. В вопросах программного обеспечения тягаться с технарями мне было не под силу, а потому я избрал тактику максимальной лаконичности.

Вопрос. Андрей Викторович, ну зачем вам именно «Эргософт»?

Ответ. Он нам подходит.

Вопрос. Ведь «Эргософт» далеко не самый оптимальный вариант, разве не так?

Ответ. С нашей точки зрения – самый оптимальный.

Вопрос. Но вы ведь не проводили полноценного маркетингового исследования рынка?

Ответ. Эти исследования – ваша работа, а не наша. Зато мы знаем точно, что нам нужно.

Вопрос. Хотя альтернативные программы не обеспечивают всех нужных вам функций, но они дешевле и быстрее внедряются, разве это не важно?

Ответ. А мне неинтересно, быстрее или медленнее. Просто быстро внедрите то, что я прошу. И платит, кстати, мой департамент, а не ваш…

Вопрос. А вы уверены, что окупите такие затраты на ПО?

Ответ. Если поставите мне какое-нибудь дерьмо, то не уверен.

Вопрос. Ну почему же – дерьмо? Вы ещё пока не осознали всех преимуществ «ППФ»…

Не знаю, сколько продлились бы эти препирательства, но в разгар дискуссии заседание комиссии неожиданно посетил президент нашего банка.

– Степан Трофимович! – возвестил он с порога. – Гардези, оказывается, у вас… Он мне срочно нужен.

Степан Трофимович вытянулся по струнке и доложил:

– Рассматриваем заявку Гардези на закупку программного обеспечения!

– А чего так долго? – с неудовольствием осведомился президент, усаживаясь за стол рядом со мной.

Управление информационных технологий немедленно использовало момент для подробного и красочного рассказа о том, как мой департамент собирается выбросить пятизначную сумму условных единиц на ветер, в то время как современный софтверный рынок предлагает столь безупречные продукты, как, например, какой-нибудь там «ППФ»… Степан Трофимович одобрительно кивал. Президент, глядя на него, тоже начал благожелательно кивать. Если бы начал кивать я, в зале заседания наступила бы редкостная гармония.

Но я, разумеется, всё испортил.

– Этот ваш «ППФ» – дерьмо, – сообщил я.

– Да что вы всё заладили – дерьмо да дерьмо, – заворчал начальник управления информационных технологий.

– «ППФ» не умеет обрабатывать сделки с фьючерсами в режиме реального времени, – объяснил я. – А «Эргософт» умеет. Да ещё и по каждому клиенту пересчитывает по онлайновым котировкам позицию по срочным контрактам…

– Да бросьте вы, Андрей Викторович, – раздражённо махнул рукой Степан Трофимович. – Это же ерунда! Кому нужны эти ваши фьючерсные забавы?

Я успел только ухмыльнуться в ответ, а спустя секунду президент поднялся и сурово произнёс:

– Предлагаю удовлетворить заявку Гардези. Причём реализуйте её в самые сжатые сроки. Надеюсь, технологическая комиссия учтёт моё мнение, Степан Трофимович?

Степан Трофимович открыл и закрыл рот в наступившей тишине, а потом лишь молча кивнул. Президент кивнул ему в ответ. Теперь и я нашёл уместным с готовностью покивать.

– Андрей Викторович, вы мне нужны, – бросил мне президент, направляясь к выходу. – У нас переговоры через две минуты, нужно успеть кое-что обсудить…

Спеша следом за президентом, я испытал нечто вроде сочувствия к Степану Трофимовичу и его подопечным из управления информационных технологий. Действительно, откуда им было знать, что «фьючерсные забавы» – это вовсе не ерунда и в последнее время к этим забавам пристрастились некоторые очень важные персоны? Разумеется, Степан Трофимович не мог догадаться, что эти VIP-клиенты были бы очень рады попользоваться возможностями «Эргософта». И уж, конечно, ему и в голову не пришло бы, что одним из первых клиентских терминалов «Эргософта» станет компьютер в кабинете президента…

При всех своих недостатках президент нашего банка иногда умеет с ходу принимать взвешенные решения. Был бы стимул.

«Софт-коктейль»

Неожиданное вторжение технологической комиссии на мирную территорию управления информационных технологий началось в полдень.

«Вторжение», конечно, слово одиозное. Полуденное посещение группой банковских функционеров управления ИТ квалифицировалось как вторжение его жертвами – айтишниками (ну, ещё и мною – как сочувствующим случайным свидетелем). Сами же члены техкома были искренне преисполнены осознания важности и полезности своей миссии, которая им представлялась чем-то ближе к терминам «ознакомление на месте», «инспекция» и «рабочий визит».

Возглавлял миссию солидный и статный Степан Трофимович, глава техкома. Был он оживлён, выглядел заинтересованным, разговаривал со встречными снисходительно и даже покровительственно. У меня возникло подозрение, что Степан Трофимович невольно подражал не кому-нибудь, а самому президенту банка, который с некоторых пор завел моду совершать без предупреждения экскурсии по своим владениям. В какой мере Степан Трофимович обладал административным и моральным правом делать так же, оставалось предметом возможной дискуссии, но никто не хотел её затевать – себе дороже…

Айтишники жались к стенам коридоров, юркали в попутные боковые помещения, резко меняли курс движения – лишь бы не оказаться лицом к лицу со Степаном Трофимовичем и его свитой. Поступать аналогично было, конечно, ниже моего достоинства, и я «попал».

– Андрей Викторович, а вы что здесь делаете? – осведомился Степан Трофимович. Голос и выражение его лица производили впечатление… как бы это сказать… нелюбезной благосклонности. – Ошиблись этажом?

– Никак нет! – бодро отрапортовал я. – Вот, иду пообщаться с компьютерщиками по служебной необходимости…

– С компьютерщиками? – изумился Степан Трофимович. – Сами?

– Сам, – подтвердил я. – А что? Я умею! Тоже вроде по-русски говорят…

– Да нет, я не о том, – озадаченно пробормотал Степан Трофимович. – Ведь наверняка же не вашего уровня вопросы…

– А больше некому! – печально возразил я. – Все делом заняты! Только у меня и находится время решать проблемы технологического развития департамента финансовых рынков… Как видите, всё приходится самому, собственными руками, ногами и головным мозгом…

Степан Трофимович хмурился, глядя на меня с подозрением, но в его взоре угадывалось и ещё что-то… Уважение, что ли?

– А мы как раз в компьютерный отдел, – помолчав, сообщил он. – Вы с нами?

Я ухитрился разом и пожать плечами, и кивнуть, после чего побрёл в свите Степана Трофимовича. Конечно, я мог улизнуть к себе, но мне действительно очень нужно было к компьютерщикам.

В системе экстренного оповещения управления ИТ на этот раз явно случился сбой, ибо компьютерный отдел оказался явно не готов к высадке вражеского десанта. Застигнутые там врасплох айтишники нервно нажимали какие-то спасательные сочетания клавиш и истово щёлкали «мышками», чтобы переменить или вовсе убрать изображения на мониторах. Лица у них были мрачные и испуганные.

– Та-ак… – возвестил Степан Трофимович добродушно, но одновременно и как-то угрожающе. – Какие успехи?

Некоторое время никто не мог придумать, что ответить на этот чётко поставленный конкретный вопрос.

– Тестируем оборудование, – выдавил из себя наконец компьютерщик Гоша, которого, кажется, знал весь банк, потому что только в его присутствии начинали вновь работать капризные принтеры и копиры, причём складывалось впечатление, что Гоша для этого не делал вообще никаких телодвижений. Его любили все секретари и офис-менеджеры за то, что он не допускал в их отношении ни одного уничижительного замечания и даже намёка. Только вздыхал – сокрушённо, но необидно.

– Ага, – вдумчиво произнёс Степан Трофимович, отдуваясь и утирая пот со лба. – А что у вас тут так жарко?

– Кондишн не справляется… – пояснил Гоша, одетый в шорты и какую-то цветастую рубаху с короткими рукавами, которая к тому же была расстёгнута чуть ли не до пупа. Он подумал и пояснил: —…с тепловым излучением.

В компьютерном отделе действительно было жарко и душно. Кругом было полно всяческой оргтехники, которая гудела, стрекотала, шелестела и попискивала. И действительно излучала тепло. На мой взгляд, обстановка здесь была в высшей степени профессиональная. Но намётанный зоркий глаз Степана Трофимовича сразу засёк неладное.

– Это что? – ткнул он пальцем в рабочий стол Гоши.

Все воззрились на рабочий стол Гоши. Версии ответа на вопрос «Это что?» могли быть подобраны в зависимости от представлений каждого о неуместности того или иного предмета на столе банковского компьютерщика. У меня было несколько версий:

– стопка лазерных дисков в коробочках с подозрительно яркими и цветастыми вкладышами: было очень непохоже, что их содержимое имело отношение к офисным приложениям;

– глянцевый журнал, раскрытый на развороте с изображением девицы в неглиже, широко известной в гламурных кругах: без комментариев;

– игровой джойстик, очень навороченный, с массой кнопок и рычажков: тоже трудно применимый в офисных приложениях;

– портативный DVD-плеер, благоразумно выключенный: однако всё равно вызывал вопросы;

– компактный ноутбук широко известного бренда, однако розового цвета и слишком изящный: вряд ли его закупили по служебной необходимости, если же он личный, то грубо нарушались правила информационный безопасности…

Также на столе имели место коробка пиццы и двухлитровая пластиковая бутылка колы, но они не вызывали у меня неуместных ассоциаций… Однако все мои версии провалились, ибо Степана Трофимовича заинтересовала именно бутылка колы. Когда его палец медленно уткнулся в прозрачный пластик, Гоша растерянно посмотрел на окружающих, видимо, пытаясь понять, в чём и как ему оправдываться, и проговорил:

– Это кола. – После паузы неуверенно добавил: – Прохладная…

Последнее слово невероятно воодушевило Степана Трофимовича.

– Прохладная? Отлично! – Он принялся озабоченно озираться. – Есть куда налить? А то пить хочется…

Поняв, наконец, в чём дело, все сразу как-то расслабились, оживились. Немедленно нашлась стопка одноразовых стаканчиков (которые тоже при желании могли вызвать вопросы, но благодушие торжествовало). Впрочем, никто не последовал примеру Степана Трофимовича – все застенчиво отказались признать, что испытывают жажду. Гоша принялся наливать колу в стакан, и я начал подозревать, что Гоша всё-таки никак не может расслабиться в присутствии высокопоставленных гостей. Во-первых, Гоша наливал очень медленно и словно неохотно. Во-вторых, он делал это как-то уж очень напряжённо, аж костяшки на пальцах побелели. В-третьих, на лице Гоши застыло выражение мрачной обречённости. Складывалось впечатление, что Гоше очень-очень-очень жалко колы для Степана Трофимовича. Это было странно. (Хотя в чём-то я мог понять Гошу. Однажды по окончании рабочего дня Степан Трофимович заявился в гости к нам в департамент и, несмотря на прозрачные намёки, долго сидел в моём кабинете, попивая драгоценный коньяк сверх всякой меры. Однако, надеюсь, своё лицо я тогда контролировал лучше, чем сейчас это делал Гоша.)

Степан Трофимович в три мощных глотка осушил стаканчик, скомандовал Гоше «Плесни ещё!» и приступил к инспекции. Здесь-то и наступил триумф моих предположений с последующим испытанием Гоши на смекалку и увёртливость.

Вопрос. Что это у вас за посторонние диски?

Ответ. Тестируем приводы и процессоры на скорость и производительность. Стандартные тест-программы надо закупать, а с помощью… э-э… мультимедиа-решений (я мысленно зааплодировал) мы достигаем тех же целей, причём бесплатно.

Вопрос. И журнал… хе-хе… тоже для тестирования?

Ответ. Нет, конечно. Будем есть пиццу, вот положили, чтобы не заляпать стол. Такой поганый журнал, непонятно как здесь оказавшийся (наверное, кто-то из другого департамента забыл?), для целей соблюдения чистоты совершенно не жалко!

Вопрос. С какой стати вы едите на рабочих местах, оборудование не загубите?

Ответ. Во-первых, экономим время, на обед не уходим, продолжаем параллельно работать. Во-вторых, все случаи гибели оборудования по причине попадания на/в них пищи и напитков зафиксированы где угодно, но только не в компьютерном отделе.