Полная заправка на Иссоре Михайлов Владимир

– Не знаю я никакого иссорского. В жизни не слыхал.

– Зачем же я вас, по-вашему, кормила таблетками? Прививка языка. Пять минут – и свободно владеете. Это – то единственное, чем наше государство обеспечивает каждого прибывшего. Чтобы гарантировать равные условия при отправлении правосудия.

Последние слова она выпалила как хорошо затверженную цитату. Да, наверное, так оно и было.

– Что же, – спросил осторожно Изнов, – здесь всех прибывших судят?

Дама подняла на него удивленный взгляд.

– А разве бывает иначе? Конечно, всех.

– Почему же?

– Ну, чтобы все были – как это? – охвачены правосудием, йомть.

– Ну и судили бы своих…

– Своих давно уже всех пересудили, – вмешалась рукодельница.

– Как это?

– Да что вы прямо как маленькие… Не знаете, как судят, что ли?

– Нет, мы, разумеется, имеем представление… – проговорил Изнов озадаченно. – Но чтобы всех поголовно…

– Ну, не всех, конечно, – сказала дама.

– Да всех, – не согласилась рукодельница.

– Вот и не всех. Тех, кто судит – тех не трогают, йомть.

– Пока они сбродят. А потом и их тоже.

– Ну, потом, конечно, да, – признала дама.

– Потрясающе интересно… – пробормотал Изнов. – Сбродят – весьма любопытное слово, странно, что мы его понимаем… И что же, вот вас тоже судили?

– Да мы же местные, – сказала дама.

– Местные. А что это должно означать?

– А нас судят сразу по достижении совершеннолетия. Всех.

– У нас правосудие это… – рукодельница начала и запнулась. – Все забываю слово. При? Про? Ну, напомни…

– Превентивное, – сказала дама. – Самое демократическое, йомть.

– Вы полагаете? – усомнился Изнов.

– А как же. Всеобщее равенство перед законом. То есть, все должны быть судимы. А если одних будут судить, а других нет – где же справедливость?

– М-да… – озадаченно протянул Изнов. – Презабавно…

– Да это и не так страшно, как кажется, – утешила рукодельница. – Конечно, если понимать, как и что… Но вам растолкуют, вы не пугайтесь. Не вы первые. И потом, некоторые все же выживают.

– Некоторые… – ни к кому не обращаясь, прошептал Меркурий. – Некоторые!..

– Но постойте, – утешения рукодельницы, похоже, не очень успокоили Изнова. – Есть же категории лиц, не подлежащих суду данной страны. Дипломаты, например. Прилетают же к вам дипломаты?

– Раньше бывало. А может, и сейчас – только не сюда, я уже говорила. Ну, насчет дипломатов не знаю, не могу сказать.

– А мы как раз дипломаты, – многозначительно проговорил Изнов.

– Зорамир! – сказала медицинская дама. – Что же это их никто не встретил, как думаешь?

– Да чего ж такого, – сказала Зорамир, не отрываясь от вязания. – Проспал кто-нибудь, или забыли, а может, и сообщение не дошло. Уже неделя, как Сброд опять собрался, теперь никому ни до чего – все ждут драки. Раз в неделю драка обязательно случается, освобождаются места, никому не хочется упустить свой шанс. Вот и не встретили вас.

– Зорамир, – сказала дама, – ты уж очень… Не перед своими все-таки. – И снова зевнула. – Ну ладно, пойду подремлю, если что – крикнешь.

– Да-да, – сказал Изнов. – Мы не хотим злоупотреблять вашим временем…

– Вы лучше ищите, где переночевать, – сказала Зорамир. Откуда-то из-под себя достала несколько отпечатанных бланков, протянула. – Сейчас заполните вот это все – въездные анкеты и таможенные декларации, и ступайте устраивайтесь. Вернитесь на рынок…

– На старт-финиш то есть? – уточнил Федоров.

– Ну да… И сразу же присмотрите семьи, да и прекословов тоже, только окончательно не договаривайтесь – оставьте на потом, а вечерком посидите, карточки переберете и подыщете, кто посолиднее.

– Ничего не понимаю, – развел руками Изнов. – А вы, советник? Меркурий, может быть, хоть вы в чем-нибудь разобрались? Все же для нас совсем чужой язык, знаете ли, незнакомые понятия…

– Да чего тут разбираться, все вроде бы ясно, – бодро проговорил Федоров. – Умница моя, мы все сделаем, как вы сказали. Но, может, вы все-таки дадите нам хоть одного какого-нибудь человечка? Он не прогадает. Такого – знающего, энергичного, доброжелательного…

– Да ладно уж… Идите побродите по рынку, только далеко не уходите. Вас найдут.

– Вот это я понимаю, – сказал Федоров. – Целуем ваши ручки!

И первым двинулся к выходу на старт-финиш.

– Приветствую вас на Иссоре! – с некоторым опозданием крикнула Зорамир им вдогонку.

Медицинская дверь отворилась.

– Что, еще кого-то принесло? – протирая глаза, высунулась дама.

– Нет. Спи. Это я так.

Снова они оказались на обширной площади, что гудела, волновалась, дымила, жевала, глотала, находилась в непрерывном движении. Но если при первом появлении чужеземцев внимание толпы было обращено не на них вовсе, а лишь на корабль, то теперь, стоило им появиться на крыльце, сразу несколько десятков бросились к ним, опережая друг друга, расталкивая, оттаскивая, пронзая залповыми взглядами.

– Эй, ну-ка сплотимся, – скомандовал Федоров. – Не то нас сейчас растащат кого куда.

Но их уже окружили плотной – не шевельнуться – массой. Все кричали одновременно, так что не сразу понималось, что к чему.

– Ночлег, ночлег! Комфорт, приятное общество. Недорого, йомть!..

– Что продаете, йомть? Покупаю оптом, не глядя, хорошо плачу! Возьмите карточку…

– Отвезу, куда пожелаете, йомть! Первоклассная машина, оплата по часам, йомть…

– Семья, первая и лучшая в своем роде! Все, что угодно! За тысячи часов ни единой осечки! Вам нужна только наша семья! Надежность, йомть, пристойность! Цены умеренные…

– Прекослов! Контора «А, А и А»! Услуги лучших прекословов столицы, полное, исчерпывающее знание законов, разъяснений, комментариев и прецедентов. Полное уважение и содействие правосудия, минимальные санкции, предоставление надежных гарантов! Ничтожный процент!

– Объединение трех семей! Именно то, что вам нужно!

– Только для вас! Скидка, громадная скидка! Готовы на убытки ради торжества справедливости и милосердия. Возможна оплата сорами по курсу…

И еще. И еще. Клочки бумаги, визитные карточки, какие-то жетоны совали в пальцы, в карманы. Хватали за руки, за полы, тащили в разные стороны. Путешественники пытались отмахиваться – сперва осторожно, но чем дальше, тем серьезнее, Федоров уже просто бил наотмашь; это мало помогало.

Неизвестно, чем бы это кончилось. Но в самое, казалось, критическое мгновение к ним протолкался молчавший в отличие от прочих иссорианин – высокий, плотный, уверенно-четкий, с неподвижным взглядом. Руки он держал в карманах. Оказавшись вплотную, усмехнулся. Проговорил – как бы негромко, однако все услышали:

– Ну-ка – всем распылиться!

Орава замерла, умолкла – и вдруг стала размываться, рассасываться, влилась, ссыпавшись по ступеням, в общую толпу. Только тут стало возможно перевести дыхание. Федоров оглядел свой кулак, только покачал головой. Меркурий вздохнул:

– Никакого порядка…

Вновь пришедший повернулся к ним:

– Приветствую гостей Иссоры. Как, не очень вас помяли? У нас любят встречать приезжих. Извините, я немного опоздал – только что сообщили с таможни.

– Простите, – сказал Изнов с достоинством. – С кем имею честь?

– Ах да, я не представился. Мое имя – Гост. Приму на себя первые заботы о вас.

– Ну слава тебе, Господи! – проговорил посол. – Хоть какая-то система намечается. Мы, откровенно говоря, в некоторой растерянности от всей этой суматохи. Почему-то полиция объявила нам, что мы задержаны, потом столь же непонятно отпустила, обязав завтра явиться в суд с несколько странным названием – «Сброд»… Совершенно непонятно, вам не кажется?

– Никоим образом, – возразил Гост. – Мне, напротив, все видится вполне естественным. Полиция объявила вам о вашем аресте потому, что вы подлежите суду; почему – об этом вы еще успеете узнать. Вас отпустили, поскольку все равно вы никуда не денетесь, на этой планете чужестранцу невозможно скрыться хотя бы по той причине, что вы еще долго не научитесь употреблять и правильно произносить слово «йомть». А полиции, как и любому другому, совершенно не нужны лишние заботы. Что же касается системы, то уверяю вас: без системы не живем.

Он мгновение подумал.

– Значит, вас трое. Трое… К счастью, одного пола. Ну что же – помогу вам устроиться на ночные часы, а уж там видно будет.

– А сколько часов длятся ваши сутки? – поинтересовался любознательный Изнов.

– А сколько бы вы хотели? – вопросом же ответил Гост.

– Не понимаю…

– Я шучу. Вон, на башне, видите – часы? Сравните с вашими, и все станет ясно.

– Простите, но мне как раз ничего не ясно!

И в самом деле: предмет, названный только что часами, обладал одновременно и круглым циферблатом с единственной стрелкой, и – пониже центра – прямоугольным табло, на котором виднелось лишь одно, но зато восьмизначное число, а именно 00010065.

– Офонареть можно, – пробормотал Федоров. Затем громко спросил: – Уважаемый Гост, это, быть может, автомат для обмена валюты или счетчик прохожих – только не часы.

– Тем не менее я назвал прибор правильно.

– Никогда бы не подумал. И сколько же на них сейчас времени? Снизойдите до нашей необразованности.

Гост пожал плечами. Усмехнулся:

– Хоть это вы могли бы усвоить, прежде чем пускаться в путь к нам – в мир неповторимой иссорианской культуры. Ну так и быть. Сейчас шестьдесят пять минут десять тысяч ноль шестьдесят пятого.

– Шестьдесят пятого – чего именно? – полюбопытствовал Изнов.

– Часа, естественно – чего же еще?

– Уфф, – сказал Федоров. – А какого числа и года по вашему летосчислению?

– А у нас нет никакого другого счисления. Только часы и минуты. Ну и секунды, разумеется – когда нужно. Есть, конечно, и названия больших промежутков времени: сроки. Бывает малый срок, просто срок и большой срок. Но мы их употребляем редко.

– Ни недель, ни месяцев?..

– О, это все безнадежно устарело. Час и срок – единицы времени. Согласитесь, что при таком отсчете невозможна никакая путаница: каждый час и срок имеют, так сказать, свой паспорт, свою документацию: у часа номер, документ срока – приговор. Если представится случай в дальнейшем, мы еще поговорим на эту интереснейшую тему, богатую философскими проблемами. Только не сейчас: время дорого, как бы его ни счислять. Идемте.

– А мы уже боялись потеряться, – признался Изнов.

– Ну что вы. Свои у нас могут исчезать, а приезжих мы бережем. Сейчас выйдем на площадь перед вокзалом, и там я объясню вам, как проще пройти к тому месту, где я рассчитываю приютить вас на ночь.

– Это так близко?

– Ну, я не сказал бы, что рядом – идти придется не менее часа. Но почти все время по прямой, так что вы не заплутаетесь.

– А туда что, нельзя подъехать? – несколько встревожился Изнов.

– Можно было бы – располагай вы транспортом. Казенные машины нынче не ходят: нет горючего. Не то что у вас на Ливере, верно?

– Да, у нас, конечно, многое не так, – согласился Федоров. – Но неужели иссякли знаменитые на весь регион иссорские месторождения?

– Ну что вы, они существуют, работают. Только горючее куда-то девается – право, не знаю, куда, тут много разных мнений. Факт то, что из каждых ста часов транспорт работает – десять. Конечно, частники и в другие дни катаются, у них проблем с энергией нет. Но они дерут неимоверно… Я бы вас подвез на своей, но она тут берет товар, ее придется ждать долго. Ничего, доберетесь как-нибудь. Не волнуйтесь. Вы оказались в правовом государстве, оно отвечает за вашу судьбу. А это значит, что с вами в любом случае поступят по закону. Строго по закону. – Гост усмехнулся. – Вопрос только – по какому: законов-то накопилось великое множество… Но что касается протида – он от вас не уйдет, получите, не беспокойтесь, вы не зря прилетели.

И, не позволяя задавать новые вопросы, увлек их за собой.

Смеркалось; а может быть, здесь светлее и не полагалось, просто по сравнению с привычным, земным, и даже по синерианским понятиям было сумеречно. Лиловые облака лежали, казалось, прямо на крышах домов в четыре и пять этажей; облик этих домов – в большинстве своем старых, но не ставших по возрасту памятниками архитектуры, явно нуждавшихся в капитальном ремонте, – забавно контрастировал с вызывающей пестротой свежих вывесок и ярким освещением витрин на первых этажах. Выставлено было в витринах много чего, длинные комбинации знаков на табличках сперва показались приезжим названиями, но как-то само собою они быстро поняли, что это цены – хотя, не зная курса валют, нельзя было определить, высоки они или нет. Единственным пока мерилом ценности для путешественников была сразу по прилете увиденная цена жизни в нынешний день. Если они не ошиблись в чем-то, жизнь здесь стоила не очень дорого; что, впрочем, можно было считать закономерным, потому что предметы первой необходимости и должны быть достаточно дешевыми (хотя бывает, конечно, что жизнь становится предметом роскоши, однако, к счастью, такие периоды в истории относительно кратковременны).

– Да, – проговорил, вздохнув, Меркурий, с трудом отрываясь от витрины, сверху донизу уставленной бутылками – одна другой привлекательнее; он успел заметить, что ни одна из них не повторялась – ассортимент напитков был донельзя обширен. Правда, большинство из них оказалось граанского производства, но какая разница жаждущему? – В такие минуты понимаешь, что в деньгах если и не счастье, то удовольствие во всяком случае.

– Ну ладно, ладно, – сказал Федоров. – Опять за старое?

– Однако не видно, чтобы это пользовалось особым спросом, – констатировал посол.

– Да просто дорого, – объяснил советник. – А вы подумали, что здесь – мир воздержания? Вглядитесь – разочаруетесь. А забавно, когда все три зрачка начинают косить – каждый в свою сторону. Как это у них получается?

Ответа никто не знал, и полквартала они прошли молча.

– Странно, – затем проговорил уставший от молчания Изнов. – Непонятная смесь столичного размаха и глуши. Машины, судя по нашим представлениям, высокого класса – и такое впечатление, что здесь никто ни о чем не заботится. Глушь какая-то. Люди ходят в грязной одежде – негде почистить? Можно подумать…

Он не закончил: в двух десятках метров впереди загрохотали выстрелы. Вспыхнула и ярко запылала машина, на нее налетели сразу две другие. Дробно застрекотали автоматы, побежали прохожие…

– Ложитесь! – крикнул Федоров, подавая пример.

Пришлось падать в грязь. Огневая стычка оказалась, к счастью, кратковременной, и уже минут через пять можно стало подняться.

– Вот почему люди ходят в грязном, – пробормотал Изнов, оглядывая себя. – Пойдемте-ка отсюда.

– Обождем, – предложил Федоров. – Интересно, насколько оперативна тут полиция.

– Какое вам дело?

– Ну все-таки…

Они потоптались на месте еще минут с десять – полиция не появлялась. На них начали уже обращать внимание.

– Ладно, – сказал Федоров. – И правда, пойдемте.

Улица снова оживилась, прохожие выглядели до странного невозмутимыми. Объезжая сгоревшую машину, подле которой уже суетились какие-то люди, вытаскивавшие и, похоже, обшаривавшие трупы, по мостовой катили счастливые обладатели горючего – на чересчур высоких скоростях; двигались они без всякой видимой системы и порядка, хотя то и дело вспыхивали тут и там разноцветные огни, предназначенные, возможно, для регулирования, но никем во внимание не принимавшиеся.

– А вот, смотрите, тоже интересная витрина, – указал Изнов.

Они поглядели.

– Смотреть не на что, зато удивляться есть чему, – такими словами Федоров выразил общее впечатление.

Смотреть и вправду было особо не на что: на витрине, затянутой черным бархатом, красовалась одна-единственная пара лаптей и рядом – табличка с ценой. Несоответствие между первым и вторым могло изумить даже опытного человека.

– Что же это получается? – пробормотал Меркурий. – Эта… обувь стоит дороже, чем две жизни? Нет, мы наверняка что-то не так понимаем. Да ведь в ней даже выйти нельзя в такую погоду! И вообще…

– Относительно жизней – не знаю, но в Федерации Гра, да и у нас на Терре это цена самой роскошной машины, – сказал Федоров. – Не знаю, придется просить Госта объяснить этот феномен.

– Тогда уж и вон тот тоже, – и Меркурий кивком указал в другую сторону.

На противоположной стороне широкой улицы, на которой путешественники сейчас находились, между двумя домами располагалась обширная незастроенная площадка; возможно, раньше и тут стояло строение, затем его снесли, а построить что-то другое забыли. Но площадка отнюдь не пустовала. Сейчас на ней располагался высокий навес, под которым было установлено внушительных размеров техническое устройство, чье назначение не сразу стало понятным. Но вглядевшись, Федоров сказал с уверенностью:

– Да это пресс!

– Вы уверены?

– Более чем. Видывал такие за работой. Они предназначены для того, чтобы из отслуживших автомобилей делать брикеты металлолома для переплавки. Но здесь-то он зачем установлен?

Еще не кончив удивляться, они получили ответ на этот вопрос.

С улицы лихим левым поворотом под навес вкатилась великолепная машина, в которой дипломаты без труда опознали граанский «омнивент», машину очень и очень богатых людей. Из нее вывалилось с полдюжины седоков – молодых обитателей Иссоры, мужчин и женщин. Возможно, они были слегка навеселе. Смеясь и оживленно разговаривая, они приблизились к прессу и остановились, чего-то ожидая.

– Прекрасная машина, – проговорил Меркурий с восхищением. – В Империи такие есть только у четырех человек, и им никто даже не завидует – слишком дорого для зависти, слишком немыслимо. И совсем новенькая, смотрите. Ручаюсь, что она не прошла и пяти тысяч. Но что они собираются делать? Что?..

Синерианин умолк: у него перехватило горло при взгляде на то, как оставшийся за рулем – видимо, владелец машины – сноровисто въехал на стол пресса, затормозил, вышел и захлопнул дверцу. Неторопливо вышел из-под нависавшего шпинделя, присоединился к своим спутникам и махнул рукой – видимо, подал сигнал машинисту. Пресс заработал. Раздался скрежет – казалось, автомобиль зарыдал перед неизбежной гибелью. Металл хрустел. Считанные секунды – и машина превратилась в прямоугольную глыбу. Зрители – к прикатившим на «омнивенте» успело присоединиться и несколько зевак – разразились радостными криками, аплодисментами и пронзительным свистом.

– Пойдемте, – попросил Меркурий. – Я встречался на своем веку с разными формами идиотизма, но такого в моей коллекции еще не было.

– Радуйтесь: вы обогатили коллекцию, – усмехнулся Федоров.

– Деньги, деньги… – то ли осуждая, то ли завидуя, проговорил синерианин.

– Да, за них можно купить все – кроме того, что за деньги купить нельзя, – сказал Изнов.

– Что же, например?

– Интеллект, допустим. Вам не показалось, что с ним как раз у них, участников жертвоприношения, не совсем благополучно?

– Это их проблемы, – сказал Федоров. – Постойте, по-моему, здесь нам следует повернуть направо. – Он посмотрел на табличку с названием. – Букв не хватает, но, кажется, это та самая улица.

Усталые путешественники, следуя наставлениям Госта, свернули в улочку потише, а оттуда и совсем в глухой переулок. Картина изменилась: было пусто и тихо, висела унылая тишина, шаги в ней глохли, не успев прозвучать. И пахло, похоже, вчерашним днем.

– А странный взгляд у этого Госта, – ни с того ни с сего вдруг сказал Изнов. – Вам не кажется?

– У кого же здесь не странный – по нашим меркам?

– Да, но у него какой-то такой – тяжелый, неподвижный…