Бегущие по мирам, или Где-то там далеко она живет моей жизнью Неверковская Ксения
Но, все изменилось в обед, когда Рэм в очередной раз зашел ко мне в комнату. Теперь, он не приоткрыл легонько дверь, как делал это раньше. Он открыл ее настежь, после чего подошел, и очень твердо и убедительно сказал.
– Хора, пришло время просыпаться.
Я медленно встала с кровати, подав знак типа: ну ладно, как скажешь.
Мы пошли на кухню, я снова приняла кучу разных традиционных и нетрадиционных лекарств, после чего заново направилась в свою комнату.
– Нет, Хора, ты и так слишком много отдыхала. Я думаю, тебе уже достаточно лежать без дела в своей комнате.
Этот тон мне был совсем не по вкусу. С какой это радости Рэм взял на себя полномочия рассказывать, сколько мне находиться в своей комнате? Своим выражением лица я ясно выразила свое очевидное недовольствие.
– Хора, я и вправду думаю, что ничего плохого не случится, если ты какое-то время проведешь здесь со мной: можем посмотреть телевизор, или еще чем-нибудь заняться, только бы ты, хоть на время оторвалась от своего лежание и созерцания потолка.
Я недовольно приползла в гостиную, и уселась на диван. Следующие несколько минут я сидела, безразлично уставившись в телевизор, демонстрируя свой легкий протест этой начальной стадии диктатуры. Но тут, дело перешло все границы. Рэм выключил звук телевизора, и начал говорить.
– Хора, послушай, я тебе желаю только добра, потому, просто не могу молчать. Я уже давно понял, что это не ларингит сразил тебя наповал и забрал все жизненные силы. Это кое-что другое – УНЫНЬЕ, и вдобавок к нему невероятной силы ЛЕНЬ!
Мои глаза округлились. Да как… да как он смеет! Мне и так нелегко, а какой-то знакомец будет мне рассказывать, что я угрюмая и ленивая! Но, это было только начало…
– Хора, ты только вдумайся в то, что с тобой произошло: в твой мир пришла какая-то посторонняя девица, и предъявила права на твое место, на твое имя, на твою жизнь, а ты и пальцем не шевельнула, чтобы ей хотя бы возразить. Ты отдала свою жизнь без боя. Почему? Неужели ты не ценила все то, что у тебя было? Хотя, возможно так и есть? В твоем резюме написано одно, но на деле все выглядит немного иначе: ни одно из дел, за которые ты бралась, тебе не удалось вывести на какой-либо приличный уровень. А друзья? Ладно у тебя не было родителей, но другие родственники, друзья, близкие люди? Почему я ни разу не слышал, чтобы ты по кому-либо из них скучала? Так может ты и вправду проживала не самую интересную (если не сказать больше) жизнь? Тогда поступок твоего двойника очень даже оправданный: зачем человеку оставлять то, что он совершенно не ценит?
Я сидела на диване, удивленная и напуганная, а возмущение распирало меня изнутри. Я ничего не могла ответить, но, даже если бы у меня был мой голос, я бы все равно не нашла чем апеллировать. Что вообще можно ответить такой вопиющей бестактности??? А Рэм все продолжал:
– И вот, тебе предоставили второй шанс. Ты сама выбрала мир, в котором пожелала жить. Первый день собеседований, и ты вначале боишься людей и всех их предложений, как огня, поскорее убегаешь после каждой встречи, а потом полностью опускаешь руки, нарекаешь себя неудачницей, и побыстрее ищешь, кого бы обвинить во всех своих неудачах. И, наконец, родители. Не знаю, чего ты ждала от этой встречи, но я видел твое разочарование. Но, Хора, ты пойми: тебе тяжело было жить все эти годы без родителей, ты их никогда не знала. Но они тебя успели узнать! Узнать, еще и полюбить больше жизни! А потом… а потом потеряли навсегда. И вот, спустя много лет, когда они хоть как-то смогли смириться с этой потерей, бац – появляешься ты: то ли дочь, то ли не дочь, но девочка, с явным желанием по волшебному щелчку обрести семью, которой у нее не было.
После всех этих слов я могла бы расплакаться, если бы не была такая злая. Поэтому я сидела, насупив брови, и обдумывала, что скажу Рэму, как только ко мне вернется мой голос.
Последние слова Рэм уже говорил спокойней, явно умерив тон.
– Хора, я повторю, что не имел намерения попросту обидеть тебя. Когда мы впервые встретились, ты мне показалась одной из самых невероятных, ни на кого не похожих людей из всех, кого я встречал. Твои глаза светились, излучая силу и доброту, и я знал, что свет этот идет изнутри. Но теперь, я не могу понять где, а главное зачем, ты прячешь это все так глубоко, не показывая людям и миру даже части того, на что ты способна? У меня сердце кровью обливалось, когда вчера, вместо удивительной девушки из соседнего мира, я увидел ее жалкую мерклую тень, блуждающую по квартире, словно приведение, умершее много лет назад, которое не в состоянии вспомнить, кем было при жизни. Я не могу тебя убедить, не могу заставить, я только прошу: перестань себя жалеть и начни наконец то что-нибудь делать.
Я все еще была в ярости. Взглядом спросила Рэма, могу ли я уйти, и он покачал головой в знак согласия. Я тут же тяжелыми шагами пошла к себе в комнату, еле сдержавшись, чтобы не сделать драматичный хлопок дверью.
Нет, ну вы только посмотрите, какой умник нашелся??? Он – еле знакомый мне человек – взял на себя право осуждать меня! И когда? В такой сложный для меня момент жизни! То ли в этом мире люди не знают, что такое «сочувствие»? Самое главное, воспользовался таким моментом: наговорить мне все, что накипело, когда я в ответ ничего не могу сказать! Ну-ка погоди у меня! Вот я как верну свой голос, так ты у меня быстро узнаешь все, что я о тебе думаю!
Я лежала на кровати, потом сидела, потом ходила по комнате, но все никак не могла успокоиться. Я даже не смогла припомнить, когда в последний раз меня кто-нибудь так сильно злил! Вот теперь я наконец не хотела спать. Мир внутри меня просто бурлил. Я все думала вырваться из комнаты, забежать в гостиную, и… и… и не смогла придумать, что буду делать дальше, по этому все еще оставалась в своей комнате.
Дело было не только в Рэме и его красноречивом монологе. Я и в жизни себя чувствовала так, словно у меня отобрали право голоса: все события происходили без моего согласия, и я даже не могла это опротестовать, сказать что-либо в ответ. Я могла только сидеть и наблюдать за тем, как неведомая сила во все стороны перекраивала мою жизнь.
Немного посидев, я все же пришла в себя. И тогда еще раз задумалась: я никогда так сильно не злилась. Серьезно, перебрав всю свою сознательную жизнь, я обнаружила несколько моментов негодования или легкого протеста, но такой разъяренной, как сегодня, я еще не была никогда. Но почему? Все просто: в словах Рэма было слишком много правды… Ничто так не огорчает, как правда о себе самом, услышанная из уст другого человека в то время, как ты так тщательно скрывал ее от самого себя.
Я никогда так не злилась. Я вообще живу в своем собственном мире, где все средненько, но зато под контролем. В моем мире не бушуют бури эмоций – это может нарушить мой покой. Я даже никогда искренни не влюблялась… так, чтобы ни есть и ни спать, чтобы любовные муки, и все такое… Я не боролась за свою мечту, даже не ставила себе конкретных целей, боясь предстоящих неудач и разочарований. Я не бегала под летним дождем, чтобы не заболеть. Я не умею нырять, потому что так можно намочить волосы. Я уже столько прожила, но еще совсем не жила…
Осознание. Какая же это страшная штука… Таится в тебе годами, а потом: бац! Благодаря какому-то постороннему человеку, прорывается наружу и превращается в монстра, ломающего в дребезги твои бесценные розовые очки. Вот и все, тот самый переломный момент! Все люди рано или поздно смотрят на прожитую жизнь, и, если осознают ничтожность своего существования, делают выбор: все изменить или оставить как есть, склеив обратно чудодейственные розовые очки. Мои очки уже не поддавались ремонту, так что следовало сделать резкий поворот и продвигаться по совершенно новому пути.
На самом деле, все эти изменения, все впечатления, и хорошие и плохие, уже давно пробуждали во мне желание все переосмыслить, все изменить. Самое главное, что я не смогла расслышать призывы своего внутреннего голоса, а Рэм – смог… Как бы мне не хотелось признавать, но Рэм был прав, а я была упертой маленькой девочкой, постоянно жалеющей себя и отрицающей очевидные вещи. Пожалуй, мне следует извиниться.
Но, не успела я продумать как и когда принесу свои извинения, учитывая отсутствие голоса, как Рэм сам постучал в комнату.
– Хора… я это, извиниться хотел. Я много всего наговорил, но это наверное нужно было сказать не сейчас, и не так…
Жестами я показала ему, что все нормально. Рэм присел рядом, и мы еще немного поговорили. Причем говорить все еще мог только Рэм, мне же оставалось реагировать жестами и мимикой на сказанные им слова. Но, как не странно, разговор складывался просто отлично. Мы «проговорили» до самой ночи, и после приема всех лекарств и процедур, я сладко и спокойно уснула.
Глава восьмая
Рассвет
В окне моей комнаты забрезжил рассвет. Я лениво открыла глаза. Тут же вспомнила что сегодня за день: день освобождения моего голоса! Мне хотелось сразу же вскочить с постели, и начать кричать, говорить, петь… Но, я решила пожалеть бедного Рэма, которому, вероятно, не так сильно, как мне, хотелось просыпаться в начале шестого утра и петь. Тогда я просто приподнялась на локти, несколько секунд полюбовалась тихим свежи восходом, после чего вновь окунулась в мир сладкой дремы, часиков этак на три.
Дверь комнаты приоткрылась, вошел Рэм и присел на кровать.
– Доброе утро, Хо-ра.
Я улыбнулась спросонья и кивнула головой.
– Доброе утро, говорю тебе! – смеясь повторил Рэм.
И тут до меня дошло: ко мне же вернулся голос!
– Доброе утро! – выдавила я из себя хриплым голосом.
– Ты не забыла, сегодня же праздник «Возвращения голоса», специально в твою честь. Так что просыпайся, будем готовиться, и праздновать! Все должно быть по высшему разряду.
Как я поняла позже, Рэм и в самом деле любил устраивать праздники, и каждый из них готовил с предельной серьезностью. Он говорил: «Кто сможет организовать веселый праздник – тот сможет организовать веселую жизнь».
Мы порылись в гардеробах, нашли очень милый, в меру роскошный наряд, я причесалась, и, посмотрев на себя в зеркало, решила, что не так уж сильно уступаю в красоте своему безупречному двойнику.
На столе уже стояли скромные угощения, играла легкая винтажная музыка, и вдруг в дверь позвонили.
– Мы еще кого-нибудь ждем? – поинтересовалась я.
Рэм загадочно улыбнулся.
– Это сюрприз. Стой здесь.
Я покорно стояла в комнате, и слышала топот нескольких ног. Наверное, эта длинная пауза должна была длиться несколько минут, но взволнованный и радостный Кичи все испортил, забежав в комнату и бросившись мне в объятия. Вслед за ним появились Ной и Лилу.
– Хора, Рэм нам только вчера вечером позвонил, рассказал о твоей болезни, а мы ведь даже ничего не подозревали!
– Почему ты не сообщила, что болеешь? Мы бы тебя навещали, лекарств принесли бы, я б тебе субчик куриный сварила.
– Я просто не хотела вас тревожить… – все еще слабым хриплым голосом ответила я.
– Нас тревожить? Хора, ты что, нам же только в радость! Это наоборот мы не хотели тебе навязываться, ускорять события, так сказать. А Кичи мы вообще еле удержали, а то он несколько раз на день порывался пойти посмотреть где живетХора!
Что? Мои родители просто боялись поспешить? Это – вся причина их холодности? Неужели я и здесь ничего не смогла разглядеть дальше своего носа? Ну да ладно, как-нибудь в другой раз себя поругаю, а сейчас нужно наслаждаться праздником, и вместе с тем, присутствием моей семьи. Сейчас в этой комнате собрались самые близкие мне люди в этом мире. Их всего четверо, и это не так уж много, но с другой стороны – это даже на одного больше, чем в моем прошлом мире. Так что, прогресс на лицо!
Мы уселись на мягком диванчике, бокалы наполнились клубничным шампанским (и газированным клубничным сиропом для Кичи), и все дружно подняли их вверх:
– За Хору! И за ее вновь приобретенный голос! – произнес Рэм.
– За Хору! – дружно поддержали тост остальные.
Что же, тост в мою честь – неплохое средство, чтобы еще немного повысить настроение и укрепить самооценку после недавней глубокой депрессии. Дальше последовали разговоры о моем недавнем недуге, истории из жизни, связанные с ларингитом или другими случаями потери голоса. Слово как раз взяла Лилу, как вдруг, она резко прервалась, обратив внимание на картинку в телевизоре, который работал без звука.
– Что-то не так? – спросил ее Рэм.
– Звук! Включите звук!
Я мигом откопала пульт, затерявшийся под слоем подушек, и включила звук. Элегантно одетый телеведущий в сводке культурных новостей рассказывал о недавней выставке какой-то знаменитой художницы:
– Нэна «Цунами», как ее прозвали коллеги из-за неконтролируемых всплесков вдохновения, вчера открыла одну из самых грандиозных художественных выставок за последние несколько десятков лет. Тысячи экспонатов, сотни именитых гостей, и целое море вдохновения – вот что ждет посетителей этой потрясающей выставки. Само помещение, вместе с интерьером и экстерьером здания, также являются непосредственной частью выставки, проект которой воплощен в жизнь Нэной и более сотней ее коллег, приехавших из всего мира. Продлиться эта удивительная экспозиция всего один месяц, после чего отправиться в пресловутое турне вокруг света, с одиннадцатью запланированными остановками. Также, Нэна Цунами на прошлой неделе попала в десятку крупнейших деятелей искусства и культуры, по версии журнала «Мир Экстра Креатив».
– Это что: тетя Нэна??? У нее своя выставка? Она попала в десятку… Я не могу поверить!
Ной, Лилу и даже Кичи переглянулись между собой.
– А в твоем мире Нэна разве не рисует? – робко поинтересовался Ной.
– Рисует. Сколько я ее помню, она все время рисует, лепит, творит… Но не в таких масштабах! Ее выставки, как правило, проходят у нас дома, состоят из десяти ее произведений, а гостями являются ее же друзья-художники, которые регулярно устраивают такие же «выставки» и у себя дома.
Ной и Лилу с легким удивлением переглянулись, но зацикливаться на этом не стали, и перевели тему разговора. А вот меня до сих пор тревожил вопрос: почему в мире, где нет меня, моя тетя – признанный гений, а в мире, где есть я – она просто странная тетя, помешанная на творчестве?
Если здесь не было меня, тетя могла с головой уйти в свое увлечение. А там, дома, где на нее легла огромная ответственность за целую маленькую жизнь, ей наверное просто некогда было развивать свои способности. Значит, получается, что это я загубила потенциал моей тети?..
Не знаю, заметил ли Рэм, как меня засасывало в болото самобичевание, или он случайно решил именно сейчас привлечь всеобщее внимание к своей затее, но в любом случае, сделал он это очень вовремя.
– Хора, я, если честно, впервые на празднике «Возвращения голоса», как и все остальные, и я не знал, что следует дарить на подобном торжестве, поэтому рискнул сам выбрать для тебя подарок.
Этой фразой он заинтриговал меня, и всех присутствующих. Все сидели в ожидании чуда, тем более, что никакой заветной коробочки, которая могла таить в себе подарок, поблизости не было. И от этого загадка моего подарка становилась еще более таинственной.
Читать бесплатно другие книги:
