Мы остаемся свободными Еналь Варвара

Глава 9

Таис. В белых коридорах полно тварей

Федор торопился, Таис спешила за ним. В узкое пространство протискивались с великим трудом, помогала лишь гладкость стен. На их поверхности отражались испуганные глаза Таис и зубастая пасть Пушистика, и все это было так близко, что действовало на нервы.

Выскочили в проход, в дальнем конце которого двигались те самые прозрачные, шестиногие каракатицы (кажется, у них было именно по шесть ног, хотя ручаться Таис не могла – не было времени считать). Они с Федькой успели запрыгнуть в раздвинутые металлические створки с прозрачными стеклами в верхней половине и нырнуть в первый же попавшийся поворот и оказались в еще одном узком проходе. Стиснутые со всех сторон гладкими стенами, в которых кое-где попадались тоненькие металлические волоски, проходящие сверху вниз, они могли наблюдать, как медленно и уверенно двигаются по коридору каракатицы. Совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Их лапы тихо пощелкивали, и Пушка этот звук страшно раздражал.

Он бы разразился громким шипением и выдал их с Федором с потрохами, но Таис вовремя вспомнила, что напихала в карманы шоколадных конфет. Она принялась торопливо доставать их из узкой пластиковой коробочки и совать в рот зверенышу. Любимая еда тут же охладила пыл воспрянувшего духом Пушистика.

Здесь, на враждебном крейсере, ему, судя по всему, нравилось гораздо больше, чем в космосе или в ангарах с раздражающим сигналом «Опасность». Он перестал дрожать и судорожно цепляться когтями за одежду, приободрился и даже пытался вырваться из рук и отправиться на разведку.

Каракатицы между тем прощелкали куда-то вперед и скрылись. Двери шлюза закрылись, и по раздающемуся с разных сторон шипению Таис догадалась, что их было несколько.

Федор ничего не говорил, лишь знаками показывал, что надо следовать за ним. Таис подчинилась. Теперь она слабо представляла себе их дальнейшие действия. Что им тут делать на крейсере? Скрываться и пробовать найти подходящий летательный аппарат, чтобы вернуться на станцию?

А вернуться очень хотелось. До нервного зуда, до глухого раздражения, до еле сдерживаемого крика.

Зря они затеяли вылазку в космос. Ведь планировалось, что это будет просто разведка, они всего лишь опробуют катера, поучатся летать на них. А на деле Егор сейчас же ввязался в бой. Таис, как штурмана, предупреждающего об опасности, никто не слушал: мальчиков одолело желание играть в войнушку. Вот только надо понимать разницу между игрой и реальной битвой.

И теперь что, спрашивается? Теперь осталось только сказать: «Доигрались». Если бы мальчишки послушались и убрались вовремя, Таис и Федька не попали бы в эту передрягу!

Федор же, видимо, не особенно переживал о случившемся. Во всяком случае, вид у него был очень даже уверенный. Он пробирался вперед, орудуя локтями, и Таис только и оставалось, что поспевать за ним, удерживая неспокойного Пушистика.

На стенах стали появляться крошечные точки светящихся диодиков. Синие и зеленые, они пронизывали стены и бросали на их поверхность неяркие блики. Между ними пролегали еле угадываемые металлические волоски, и, следуя мимо всего этого мигания и свечения, Таис вдруг почувствовала, что в стенах идет какая-то своя жизнь. Электронная, программируемая, но тем не менее жизнь.

Каждая стена выполняла свою собственную функцию, потому что в ней находились мощные сервера, отвечающие за работу крейсера. И на незнакомых пришельцев стены не обращали внимания – ничто не нарушало мерного мигания диодов и холодного молчания здешних коридоров.

Добрались до перекрестка – четыре ответвления расходились под абсолютно правильными и четкими прямыми углами. Куда теперь?

Федор уверенно повернул направо. Таис не стала спрашивать. Сама она мало что понимала во всех этих коридорах. Промелькнула мысль, что так легко заблудиться и остаться здесь навсегда, но Федор уже отмечал свой путь знакомым черным маркером. Небольшие крестики на стенах надежно обозначали пройденный путь.

Следующий угол оказался прозрачным, и под прочным пластиком поблескивали тонюсенькие платы, расположенные слоями, как в торте «Наполеон». Таис тихонько свистнула, Федор оглянулся, прижал палец к губам и выразительно поднял брови. Потом присел на корточки, оглядывая загадочные углы, полные плат.

Потом прошел чуть дальше – Пушистик в это время сделал попытку освободиться из рук Таис и получил легкий шлепок по голове. Оскалился, показав острые зубы, но Таис прошептала ему в ухо: «Заткнись, болван!» – с такой яростью, что зверек возмущенно зажмурился, сморщил нос и захлопнул пасть.

– Посмотри сюда, – совсем тихо, почти одними губами прошептал Федор и тронул Таис за руку.

Всего через пару-тройку шагов стены немного раздвигались, образуя подобие кармашка, в котором свободно гулял воздух. Задрав голову, Таис обнаружила над головой парочку вентиляционных отверстий – длинных щелей, из которых тянуло прохладой. Стены в этих местах становились совсем прозрачными, и за ними поблескивали серебристые бока беспилотников. Выстроенные в длинный ряд, летающие дроны упирались узкими носами в плотно закрытые круглые створки – каждому дрону полагался собственный выход.

– Эти дверки ведут в шлюз. Считай, сколько тут беспилотников… – снова прошептал Федор.

Таис и без него принялась считать, и вышел добрый десяток или еще больше, – Таис не ручалась, что не пропустила чего-нибудь. Коридор совсем расширился, стал удобным и большим, и от него отходил длинный свободный проход с белыми стенами без диодов и волосков.

– Здесь все приспособлено для того, чтобы обслуживать беспилотники, – пояснил Федор все так же тихо. – И тут есть несколько пустых камер. Видимо, здесь стояли те машины, которые мы уничтожили в бою. Смотри, видишь, из чего состоят беспилотники? Вот эти длинные трубки, и вот такие платы, что находятся в углах, точно производили на нашей станции, я видел их, когда разрывал упаковку грузов, предназначенных для крейсеров. Беспилотники выпускала наша станция. По крайней мере запчасти для них и для тех серверов, которые ими управляют. Прикинь?

– Платы на сервера… – потрясенно прошептала Таис.

Ну конечно, и она тоже не раз вскрывала упаковки в контейнерах, которые отправлялись со станции, и видела похожие тонкие пластинки толщиной не более миллиметра. Правда, она тогда думала, что это на компьютеры или на планшеты. Или, на худой конец, для роботов.

А выходит, что их станция выпускает беспилотники. Ничего себе! Может, следует проникнуть в цех и попробовать вооружиться такими вот штуками?

– Смотри, я, кажется, могу достать одну такую пластинку. Сейчас…

Федор присел рядом с прозрачным углом и принялся орудовать электронной отверткой.

– Нехитрые тут штуки, все открывается само собой, можно сказать. Но сервер мощный, ничего не скажешь, – пробормотал он, поддел что-то, и раздался легкий, слабый щелчок.

Длинная прозрачная крышка, образующая одну из сторон угла, послушно отошла в сторону, и Федор стал одну за одной вытаскивать пластины.

Таис прошла чуть дальше и остановилась, пораженная. Прямо на нее и на Федора надвигалась армия крошечных прозрачных созданий со слабыми зелеными диодиками внутри. Диоды мигали, и казалось, что прозрачные твари бесшумно переговариваются сигналами. Их было много – может, десятка два, а то и три. Ноги-щупальца странных штуковин двигались с огромной скоростью, и сами они походили на каких-то насекомых, которых Таис видела в школе на обучающих голограммах. У каждой штуковины имелось по несколько ног, и они напоминали тех больших каракатиц, что совсем недавно расстреливали в шлюзе катера. Просто уменьшенные копии. Твари неслись вперед, и Таис уже представляла, как давит их ногами, а Пушистик крушит челюстями. В этот момент за спиной, у того самого угла, где сидел Федор, раздался тихий щелчок, а после треск, настолько резкий, что захотелось зажать уши руками.

Таис ругнулась, отскочила назад, напряглась и скинула с рук Пушистика. Она приготовилась сражаться с мелкими каракатицами, но те вдруг замерли. Несколько штук, что двигались по стенам, отвалились и шлепнулись вниз бессильными комочками, остальные обмякли и развалились на гладком белом полу.

Таис оглянулась. Рядом с Федором возвышался полностью опустошенный угол, и даже толстая квадратная колонна, к которой крепились платы, лежала рядом.

– Вот и все. Теперь эти беспилотники никуда не полетят. Судя по всему, они управлялись именно из этого угла, – совершенно спокойным голосом заметил Федор.

– А вот это откуда? – И Таис толкнула ногой комочки каракатиц.

– Вижу. Ничего себе. Маленькие роботы-убийцы. Отлично задумано. Теперь пошли отсюда. Платы я поломал, работать они не будут. И эти беспилотники не взлетят, видишь, как погасли огоньки на дверях шлюзов. Хоть какой-то плюс. Теперь сваливаем: тут уже через минуту будут роботы. Бери свою зверюгу.

Они понеслись, и Таис изо всех сил придерживала рвущегося вперед Пушистика. Не было времени даже зло шепнуть: «Тихо ты, Пуш!» – настолько быстро Федор забирался вглубь белого лабиринта. У одного поворота, выводящего в широкий коридор, Пушистик зашипел, прижал уши к бокам и выпустил когти. Точно так же, как в прошлый раз, когда мимо проходили большие шестиногие каракатицы.

– За поворотом, видимо, шестиногие, – проговорил Федор. – Валим отсюда. Быстрее!

И они припустили вперед с удвоенной силой. Пробрались мимо еще одного ряда абсолютно новеньких и целеньких беспилотников и неожиданно выбрались в просторный свободный ангар. Как-то резко закончился белый проход, и вот перед глазами гладкий серый пол, на котором сидели десятки мелких прозрачных многоножек. Тех самых, которые чуть не напали на Таис.

Твари безостановочно трудились – они собирали беспилотники. Рядами высились пластиковые тяжелые контейнеры со знаком Моага – золотистыми звездами созвездия Гончие Псы. Из стен выходили тонкие механические руки с множеством пальцев и белыми круглыми соединениями-сочленениями. Они сухо и тихо щелкали: неустанно доставали из пластиковых контейнеров запчасти и распределяли их по лентам конвейеров. А там, на движущихся полосах, суетились многоножки, только светились они теперь желтым, а не зеленым.

Все это происходило в абсолютной тишине, лишь пощелкивание и мигание. Сосредоточенный труд венчался успехом – в полукруглую арку двигалась широкая лента главного конвейера, на которой уже стояло два новехоньких, блестящих беспилотника. В их сияющих боках отражалась бесконечная возня многоножек.

Вот, значит, как? Сколько бы ни стреляли Таис и Федор, а здесь, на крейсерах, соберут еще много подобных штуковин для войны. Только зачем? Зачем Гильдия наладила такое совершенное и мощное производство на крейсерах? К чему такое массовое производство оружия? Ведь беспилотники были именно оружием, совершенным и мощным.

Пушистик вдруг вывернулся и соскочил на пол. Не желая, чтобы Таис его остановила, рванулся вперед, выскочил в зал и выдал низкий глубокий рев, обращенный к ближайшей руке, орудующей у контейнерной ленты. Ему, видимо, не нравились все эти мигающие сосредоточенные штуки. Широко расставив лапы, он просто зашелся в грозном возмущении, обнажив заметно подросшие клыки и вытянув вперед голову. Уши его по бокам смешно оттопырились, но в целом Пуш являл собой страшное зрелище.

Правда, на его выпад никто в цеху не обратил внимания. Все так же продолжали трудиться многоножки, суетливо перебегая с места на место. Все так же неустанно работали руки, распределяя детали. Двигалась лента контейнера, и вот уже к арке полз почти собранный новенький беспилотник – осталось только закрыть корпусом его сложную начинку.

Федор рванулся вперед с сердитой решимостью, подхватил на руки Пуша и втянул его обратно в закуток. Таис зажала морду зверя рукой и тихо прошептала:

– Конфеты закончились, он сожрал все. Теперь изойдется весь…

Федор только кивнул и начал отступать назад. На них никто не обратил внимания, будто и Таис, и Федька, и Пушистик были всего лишь частью обстановки. Этакими ходячими контейнерами, которые вовсе не заслуживали внимания. И многоножки даже не собирались отвлекаться от своего важного занятия ради такой ерунды.

Таис и Федор продолжали блуждать по белому лабиринту крейсера. Нашли огромные ангары, где хранились контейнеры с запчастями. На каждом контейнере стоял знак Моага, и каждая пластиковая тонкая упаковка казалась знакомой и родной. Таис столько раз проходила мимо грузовых шлюзов, тщательно обходя серые пластиковые ящики. Столько раз пряталась за ними от пятнадцатых, что и счет потеряла.

– Они прилично запаслись. Фактически крейсер оснащен так, что может сам себя чинить вроде как. Интересно, он на Землю приземляется когда-нибудь или все время болтается на орбите? Военная машина, следящая за порядком, – проговорил Федор, разглядывая контейнеры.

– Интересно другое. Тут люди есть вообще? – возразила ему Таис.

– Да, это тоже интересно.

Уже несколько часов они бродили по крейсеру. Нашли еще склады и еще парочку цехов. Нашли огромное поселение (или кладовку, уж и не знаешь, как назвать) мелких многоножек, которые сидели там тихонько и неподвижно. Их диоды были погашены, и лишь яркий белый свет, льющийся с потолка, освещал прозрачных, застывших каракатиц, занимавших бесчисленные круглые ячейки в стенах.

Нашли коридор, в стенах которого длинными рядами стояли большие шестиногие. Их обошли стороной, потому что в каждом щупальце хорошо можно было разглядеть лучевое оружие. Стрелять эти твари умели, что и говорить.

Белый лабиринт покрылся черными крестиками и другими отметинами, которые оставлял Федор. Нигде, ни в каком углу они не находили ничего человеческого. Ничего, что хоть отдаленно напоминало бы людей.

Не было человекоподобных андроидов – ни пятнадцатых, ни двенадцатых. Не слышно было голосов, отдающих распоряжения, – вроде голоса Мартина. Ни человеческой речи, ни шагов – ничего.

Крейсер жил собственной жизнью, определяемой сложными программами. И весь он состоял из серверов – стены, пронизанные тонкими металлическими волосками, хранили в углах ряды тонких, прозрачных плат, испещренных крошечными точками, и именно эти платы отвечали за движение на всем уровне.

– Я устала, – пробормотала Таис после того, как они в очередной раз навернули круг по длинным белым коридорам. – Я хочу есть и пить. И хочу писать.

– Зайди за угол да и сделай лужу, – хмыкнул Федор.

– Я не могу это делать прямо на пол, я ж не животное, похожее на Пушка.

– Пуш скоро оголодает и примется лопать нас с тобой, – заметил Федор и опустился на пол у очередных люков с беспилотниками. – Вот в этом и есть наша главная проблема. Ему ведь надо много сахара, иначе он звереет. Скорее всего, его организм нуждается в бешеном количестве глюкозы, понимаешь? А конфеты, как ты говоришь, уже закончились…

– Это все из-за тебя, – зло выдала Таис. – Если бы ты не затеял всю эту войнуху и вовремя свалил, мы сейчас сидели бы себе в своей каюте на станции, пили кофе и смотрели бы фильм. Или в игры играли. Или еще что…

А ведь действительно так и есть! В этот раз Федор ошибся, и очень серьезно. Накосячил, сглупил – как там еще можно назвать? Это по его вине сидят они в узких белых коридорах, голодные, уставшие, обеспокоенные. И будущее их совершенно не ясно.

Вот что теперь с ними будет? Как они смогут добраться до своей станции? У них даже нет связи с ребятами. Ни с Эмкой, ни с Колькой. Вряд ли эти двое догадаются прислать помощь. Эмма небось, наоборот, рада-радехонька, что вся власть теперь принадлежит ей.

– Да, это моя ошибка, – угрюмо и тихо согласился Федор. – Не надо было брать с собой Егора и Тошку. Прежде чем начинать любые действия, надо убедиться, что у тебя в команде дисциплина. Так что сейчас самое время исправить ошибку. И потому… – Он резко повернулся к Таис, положил ладони ей на плечи и как следует встряхнул – так резко, что даже Пуш подпрыгнул и оскалил зубы. – Теперь ты будешь безоговорочно слушаться меня, поняла? Поняла? – Глаза его стали резкими и серьезными. И какими-то чужими. Таким Федьку Таис еще не видела ни разу.

Она повела плечами, скривила губы и только собралась возразить, как Федька еще раз тряхнул ее и велел:

– Соберись и хватит раскисать! Кто виноват – выясним после. Сейчас нам надо найти помещение, пригодное для жизни, – место, где мы сможем отдохнуть, поесть и попить. Должны же тут быть люди! Мы уже скрывались однажды и от роботов, и от детей, сумеем и сейчас. Это не весь крейсер, это только его нижний, технический уровень. Нам просто надо найти лестницу или лифт, чтобы попасть наверх. И к этому мы должны приложить все усилия.

Федор перевел дух, ослабил хватку и пытливо всмотрелся в лицо Таис. Та немного обмякла и почувствовала, как нахлынувшая было паника отпустила, оставив после себя только бешеное сердцебиение.

Федор, видимо, понял, что его слова оказали нужное действие, и продолжил:

– Поэтому слушаешься меня, ясно? Ныть будешь после, когда окажемся в безопасности. Сейчас отдохнем, перекусим тем, что найдется, после снова двинемся искать лестницу. Или лифт. Или что найдем.

– Чем перекусывать будем? – устало пробормотала Таис, отводя глаза.

– Что у тебя в рюкзаке? У меня есть бутерброды, сухари. Пара банок с паштетом, пара пакетов с сухим пайком, который надо только развести водой. И пара бутылочек с водой. А у тебя?

– Сейчас гляну…

– Вот и давай определимся, сколько у нас продуктов. Возможно, придется провести тут несколько дней, а здешние обитатели явно не отличаются гостеприимством.

Федор стянул с плеч свой рюкзак, швырнул его Таис – Пушистик при этом движении зашипел и оттопырил круглые лохматые уши.

– Считай, только быстро, – приказал он таким резким голосом, что Таис не осмелилась возразить.

А сам опустился на корточки у прозрачного угла, открыл крышку, прошелся пальцами по тонким, прозрачными платам, вытянул одну, потом вторую и закрыл крышку.

– Это по идее должны быть платы, отвечающие за многоножек. За здешних многоножек. Я думаю, что те штуки, которые горят зеленым, – они нападают и охраняют. Они подчиняются определенным платам в углах и несут ответственность за определенные участки. А те, которые горят желтым, занимаются производством. Производство – это их приоритетная задача. Их мы можем не опасаться.

– А какие платы отвечают за шестиногих? – поинтересовалась Таис, расставляя банки с паштетом и пакетики с сухарями.

– Здесь нет плат, которым подчиняются шестиногие. Я не встречал.

– Как же ты догадываешься, какие платы к чему?

– Я тут достаточно все облазил и достаточно понаблюдал. Я уже разобрал один серверный угол, управлявший беспилотниками. Мы с тобой видели отключенных многоножек, видели заевшие створки шлюзов, из которых выдвигались беспилотники. Но мы не видели ни одного поверженного шестиногого. Потому я вполне допускаю, что серверы, которым они подчиняются, находятся на Верхнем уровне. Так же как и люди.

Таис отхлебнула из бутылки воды, поморщилась и согласилась:

– Разумно.

– Здесь должны быть люди. Здесь есть искусственная гравитация, есть воздух. Все это создано для людей, – бормотала под нос Таис, запихивая в рот последний кусочек бутерброда.

Очень маленького бутерброда, потому что Федор сказал, что надо растягивать продукты и экономить. Черти бы побрали эту экономику! Только Таис обрадовалась, что можно сколько угодно лопать продуктов и сколько угодно наслаждаться безопасностью на Третьем уровне станции, как они опять оказались в переделке. И снова прячутся и экономят продукты.

За что такие напасти?

– Это все нужно роботам, видимо. Я понятия не имею, из чего созданы все эти многоножки и шестиножки. Это же не резина – все эти прозрачные тела и щупальца. Это какая-то живая субстанция, я в жизни такой не видел. Может, для нее и нужен воздух, – пояснил Федор и тут же распорядился: – Поднимаемся и двигаемся дальше.

И Таис снова поплелась за ним, прижимая к себе возмущенного Пушистика. Голод немного унялся, но зато заболели ноги и голова. Хотелось забраться в душ, а после завалиться в кровать. Как же хорошо в тепле и безопасности, под одеялом, под присмотром добрых роботов!

Хотя здесь, на этом крейсере, роботов тоже полно, можно сказать, что они находятся в самой роботовой гуще. Или даже внутри одного огромного робота, который завис в космосе и не знает, что теперь делать.

Но больше всего досаждало желание попасть в туалет. Писать хотелось ужасно, и Таис морщилась и хмурилась, думая о том, как уже надоел крейсер и вся его мелкая живность.

Совсем неожиданно вышли к широкому коридору, в котором напряженно трудилось с десяток многоножек. Здесь находились какие-то приборы, провода и платы, и по тому, как сосредоточенно делалась работа, Таис догадалась, что механизмы серьезно повреждены. Почерневшие платы на стене аккуратно вынимались, и на их место устанавливались новые.

– Это, видимо, Егор подбил крейсер. Поджег целый кусок. Похоже, здесь находятся двигатели… – проговорила Таис.

Федор пихнул ее, прижал палец к губам, но оказалось слишком поздно. В дальнем конце коридора обнаружился шестиногий, он внезапно дернулся и защелкал лапами, направляясь в сторону Таис и Федора.

Все его большое, обтекаемое тело двигалось с какой-то странной, пугающей грацией, щупальца-ноги переступали с такой быстротой и аккуратностью, что казалось, будто они едва-едва касаются пола. А щелчки издавали круглые белые суставы – щелк, щелк, щелк…

– Пошли! – яростно прошептал Федор и потянул Таис назад, в узкий проход.

Куда бежать? Если эта зараза начнет стрелять, то скрыться будет негде…

– Поворачиваем! – Федор протиснулся в поворот, уже отмеченный черным крестиком, потом свернул в еще один.

Щелчки за спиной не отставали, мало того, они раздавались все ближе и ближе. Пушистик на руках извелся от нетерпения и от желания вступить в схватку. Заскреб когтями по плотному материалу куртки Таис, ощетинился, зашипел. Он здорово мешал двигаться, а еще хотелось в туалет, и Таис подумала, что обделается в этих коридорах, удирая от шестиногой твари.

– Сюда, мы тут не были… – пробормотал Федор, оглядываясь.

Во взгляде его сквозило дикое беспокойство, он быстро продвигался вперед и непрестанно тянул за собой Таис. Ему, видимо, не нравилось, что он был первым и Тайка будто бы прикрывала его. Но поменяться в тесном пространстве не было никакой возможности, поэтому оставалось только торопиться и не отставать.

Коридор, в который они попали, был боковой развилкой, и на его углах черных крестиков не было. Значит, тут им бывать еще не доводилось. Он был длинным, прямым, и только у пола в углах поблескивали ряды плат.

Вперед, вперед! Как можно быстрее. Щелчки за спиной стали совсем громкими. Вот-вот появится прозрачная тварь и сожжет их выстрелом из лучевого пистолета. Или не станет стрелять в узком коридоре? Побоится повредить собственные платы? Ведь крейсер – весь большой крейсер – это ее организм. Вернее, она часть этого организма.

Обрывки мыслей мигали в голове, точно крошечные диодики многоножек. Вспыхивали и гасли. Федор неустанно продирался вперед, Таис торопилась за ним, а глупый Пуш яростно шипел и скреб когтями. И ему удалось вырваться.

Таис и опомниться не успела, как он соскочил на пол и помчался назад.

– Стой! – закричала она и притормозила, но Федор ругнулся зло и некрасиво и решительно потянул за собой.

– Фиг с ним. Быстрее, добраться до поворота!

– Пуш! Сюда! – в отчаянии заорала Таис.

В этот момент щелчки раздались совсем рядом. Прозрачная гадина тоже с трудом протискивалась в повороты, потому до сих пор еще не догнала их. Тут Таис и Федор даже имели некоторое преимущество: две ноги в узком коридоре проще разместить, чем шесть.

Но, как бы ни было тесно, тварь уже появилась на другом конце злосчастного прохода – просунула овальное, обтекаемое тело, выставила вперед две ноги, две другие поднимались над ее туловищем угрожающим оружием.

Таис оглянулась лишь на миг и увидела, как Пушистик прыгнул. Резкий полет – задние ноги его сработали, точно пружины. Он заскочил сверху, рванул туловище обеими передними лапами и вгрызся прямо в тело шестиногого. Туда, где в самой середине сияли крошечные белые огоньки и работала тоненькая плата.

Шестиногий задергался, лапы над туловищем задрожали, и он обмяк, свалился на пол. Распластался прозрачной бестолковой массой. Сверху на нем сидел Пушистик и яростно хрустел платой. Только теперь Таис вдруг увидела, какие у него мощные и крепкие челюсти, какие острые зубы и как умело он разрывает добычу. Только теперь вспомнила, что фрики на самом деле неутомимые и умелые охотники, которых не так-то просто убить.

– Отлично! – тихо проговорил Федор. – Просто отлично. Только не подходи к Пушу пока. Надо дать ему время успокоиться, он еще слишком зол.

Пушистик посмотрел на Таис – глаза сверкнули яростным огнем, – мотнул башкой и прыгнул в проход за распластавшимся шестиногим.

– Куда! – возмущенно крикнула Таис, но ответом ей были лишь тихие шлепки удаляющегося Пушистика.

– Пошли, я тут кое-что увидел. Лестница, ведущая наверх. Такая, приспособленная для шестиногих. Сейчас там пусто, так что надо пользоваться моментом, – тихо проговорил Федор.

Он нырнул в долгожданный поворот, до которого они наконец добрались. Таис последовала за ним, чувствуя, как разрастается внутри беспокойство за зверька.

Они увидели изгибающийся полукругом коридор, довольно широкий: в нем могли спокойно разместиться два ряда шестиногих. В самой середине коридора располагалась лестница с широкими металлическими ступенями, закрепленными на довольно большом расстоянии друг от друга. Как раз, видимо, для длинных лап.

К этой лестнице и устремились Таис с Федором. Заскочили с огромной скоростью, стараясь все же не шуметь и не топать. Взлетели вверх и оказались в полутемном уютном коридорчике с овальным сводом и резиновым напольным покрытием.

Тишина тут стояла такая, что можно было слышать собственное дыхание.

– Мы наверху, – тихо проговорил Федор.

Глава 10

Эмма. Слишком опасные деревья

То, что обнаружил Коля в крошечной микросхеме каракатицы, не имело названия. Такого Эмме еще не доводилось встречать. Ни встречать, ни читать об этом.

Мартин эти программы (если это вообще можно было назвать программами) никак не воспринимал, его система просто «не видела» микросхемку. Для Мартина этой штуки не существовало.

– Не могу ничего сказать по поводу таких технологий. У меня их нет в базе данных, потому я не могу сделать выводы, – спокойно пояснил Мартин.

А что еще он мог сказать?

– Это вообще не цифровые технологии, – тихо подытожил Колька, разглядывая небольшую голограммку платы, которую выдал планшет. – Но они сами, судя по всему, вполне могут контактировать с цифровыми технологиями. Это не живой материал, это, грубо говоря, компьютер. Крошечный мозг, что ли, искусственный. Я сейчас попробую достучаться до него, возможно, он согласится рассказать о себе. Сейчас закину ему простенькую программу знакомства.

– И что будет? – уточнил Егор.

– Не знаю. Вернее, могу только предположить. – Коля посмотрел на Эмму, словно приглашая помочь.

И Эмма присоединилась к ним. Для начала вытянула из своего планшета чип беспроводной связи, чтобы каракатица не заслала вирус во все остальные планшеты и системы станции. После сделала так, как делал Колька, – присоединилась к каракатице с помощью тоненького переходника, умеющего подстраиваться под различные платы и проникающего в любые компьютерные системы.

Переходник был не толще волоса и чуть отсвечивал золотым. Он зазмеился, обхватывая злополучную микросхемку поверх еще одного такого же переходничка, Колькиного, и выдал на тонюсеньких концах слабый белый свет. Значит, заработало. Соединение произошло. Вспыхнула бледным светом голограмма, изображение стало четким и ясным.

– Только не думай, Эм, что это наши переходники такие совершенные, способные соединиться даже с такой технологией. На самом деле это микросхема желает вступить с нами в контакт, – тут же пояснил Колька. – Вернее, я думаю, что у нее такое задание – контактировать со всем, с чем возможно. С уборщиками – так с уборщиками. С планшетами – значит, с планшетами. Смотри, вот эта плата.

Он ткнул пальцем в крошечную точку на голограмме, которая стала увеличиваться, разрастаться и превратилась в этакое стальное металлическое зерно с гладкими вытянутыми краями и узкими полосками резьбы (или это так прописаны программы, кто знает?).

Зерно вдруг крутанулось и вытянулось в изящную линию, а после закрутилось в спираль – длинную бугристую спираль, на которой проступили многочисленные узелки. Из узелочков полезли новые нити, разворачивающиеся в свою очередь в следующие спирали-ветки, покрытые узелками-почками.

– Ты посмотри, если считать, что каждый узелок – это программка, то здесь перед нами целая система. Целый компьютер, живущий сложной и уникальной жизнью и заключенный в странную оболочку. Тело с щупальцами, в котором находилась эта микросхема, было живым. Оно еще называется органическим. Правда, никакого кровообращения, никакой кровеносной системы. Другие принципы жизни, совершенно другие, – тихо продолжал пояснять Колька, – симбиоз электроники и живой плоти.

Егор сердито блеснул зелеными глазами, скривил губы и заметил:

– Фигня это полная, ребята. Мы понятия не имеем, что несет в себе эта штуковина, просто понятия не имеем. Давай-ка, Колька, вырубим ее к чертям собачьим. Вот такие же штуки легко взломали катер Федора, они опасны. Мы даже представить себе не можем, насколько они опасны.

Егор протянул руку, чтобы отцепить переходники, и тут же огреб от Кольки – тот шлепнул его по ладони и посоветовал не лезть, когда не просят.

– Я сейчас сам тебе врежу, дурень Колючий! – заорал Егор, а на голограмме тем временем продолжали разворачиваться спирали, сливаясь в огромный толстый ствол. Распускались усики, лопались узелки-почки, выдавая новые завитки и новые стебли.

– Вырубай, смотри, что у тебя! – снова заорал Егор.

Его раздражение горячей волной передалось Эмме. Адреналин Егора пьянил, заставляя чувствовать напряжение и приятную готовность в мышцах.

– Я хочу разобраться в этом, – резко заявил Колючий. – Если мы не поймем принцип их работы, мы никогда не сможем одолеть их.

– Мы их и так не одолеем! – Голос Егора звенел высокими нотами ярости, и Эмма понимала, что сейчас им владеет страх и злость. Эти два чувства всегда бывают рядом. Страх и злость – это то, что накаляет воздух, делая его горячим и едким.

А на голограмме уже поднималось дерево – это было именно дерево. Толстый ствол, состоящий из сотен тонких витков и усиков, изящные, опускающиеся вниз ветви и множество листьев и почек, рождающих новые витки и новые ветви.

Зрелище завораживало и пугало одновременно. Оно обладало невероятной силой и энергией, оно обладало жизнью. Электронной, искусственной жизнью. Придуманной и созданной. Но эта жизнь имела крепкую волю и крепкое желание побеждать.

Егор и Колька спорили, стукая время от времени друг друга по рукам, но Эмма уже не слушала их. Она поняла все, что хотело сказать зерно. Ведь не случайно оно с такой уверенностью и наглостью развернулось перед ними во всей красе. Показало свою сущность, свою внутренность. Свою мощь и свой размах.

Это только кажется, что плата крошечная. На самом деле из нее вырастет огромный организм, огромная сущность, как из крошечного зернышка вырастает высокое дерево.

Насколько дружественным к людям будет это «дерево»? Насколько сильно надо его опасаться?

И Эмма с потрясающей уверенностью поняла, что сильно. Очень сильно надо остерегаться прозрачных каракатиц, несущих в себе странную и сложную технологию, похожую на дерево. Эмма потянулась, чтобы отключить свой планшет, дернула переходник, голограмма вздрогнула. По ней пробежала легкая рябь, и ветви дерева пришли в движение. Оно взмахнуло всеми своими усиками и ветками, тряхнуло листьями, качнулось и вдруг мгновенно сузилось, съежилось, уменьшилось до одного длинного завитка – распрямленной спирали – и юркнуло куда-то вниз.

И тут же планшет Колючего зашипел, затрещал. Экран покрылся сеткой мелких трещин, сама голограмма развалилась на множество нечетких черных кусков, как разваливается сожженная бумага.

– Черт бы побрал… – потрясенно проговорил Колька.

– Я же говорил! – заорал Егор.

Эмма молчала. Она лихорадочно пыталась сообразить: успело ли дерево забраться в ее планшет? И почти сразу увидела, что успело. Тихий треск и множество трещин на тонюсеньком экране дали понять, что и ее аппаратуре пришел конец, быстрый и необратимый. Восстанавливать в этих планшетах теперь было нечего. Только черная, потрескавшаяся пластинка, от которой прямо на глазах отваливались куски. Отваливались и оставались лежать на столе, матово-черные, печально поникшие.

– Представь себе, что будет, если это окажется Мартин, – неожиданно тихо проговорил Егор.

Колька не ответил. Он вдруг подскочил, схватил микросхемку каракатицы и принялся давить ее ногами. Напрасный труд, его кроссовки не могли причинить никакого вреда этой штуковине, это Эмма тоже поняла с жуткой уверенностью.

– Это не поможет. Надо только в лучевую печь. Надо собирать их по всему кораблю, искать, где только можно. И в лучевую печь все. Вы поняли? Быстро, Колька. Давай, я отнесу.