SARA. Во время войны законы молчат Фиштик Елена
– Я ничего не могу. У меня тоже семья. Нас всех порешат.
– Степан, Степан! Молю, ты же знаешь, у меня дочь – она совсем одна. Что с ней будет?
– Да не знаю я как тебе помочь, не знаю! Вот взялась на мою голову.
– Прошу, пожалуйста!
– Да, да, но что я могу сделать? Как ты себе это представляешь? А что если поймают – убьют ведь! А так, может еще все обойдется. Терпи.
– Степан! Что будет с нами?
– Сегодня ночью всех евреев отправляют в Германию в Гетто. А там, я слышал, и кормят лучше и работа не тяжелая.
– Что же будет с Сарой?
А в это время, девочки утешали Сару:
– Скоро прийдет Артур, он что-нибудь придумает. Не плачь, Сара. Вот увидишь, тетя Эмма вернется.
– У меня такое чувство, что мама уже никогда не вернется, – простонала, Сара.
Девочки замолчали, ведь они хорошо понимали, что это так и есть.
Если кого забирали, то уже никто не возвращался.
Вечером, пришел Артур, как обычно, принес еды и узнал ужасную новость о маме Сары.
Шел день за днем, Артур и его родители пытались узнать хоть что-нибудь об Эмме, но тщетно.
Эта неизвестность просто убивала Сару.
Участились облавы.
Сара теперь и вовсе не появлялась на улице, а жизнь в сыром подвале, сильно подорвала ее здоровье.
И вот пришел день страшного известия для Сары.
По всему городу прошел слух о том, что всех, недавно отправленных в гетто евреев, куда попала мама Сары, удушили газом.
Согнали в один большой барак и удушили.
Это известие пришло через полицаев.
Услышав это, Сара потеряла сознание.
Артур, стал трясти ее и приводить в чувство. На мгновение она открыла глаза, а потом снова провалилась в забытие.
Артур схватил ее на руки и выскочил на свежий воздух.
Моросивший дождь и свежий воздух, быстро привел Сару в чувство.
Артур держал ее на руках, как маленькую девочку, прижимая к своей груди и баюкая.
– Милая, Сарочка, мне очень жаль, очень, очень жаль. Я не знаю что сказать. Наверное нет таких слов, которые могли бы тебя успокоить. Это страшная боль, я ее чувствую, и знаю, что тебе в сотни раз больнее и невыносимее. Я только хочу, что бы ты знала, я тебя не брошу, я всегда буду с тобой. Я всегда буду заботиться о тебе.
Дождь становился все сильнее, даже начал, как-то зловеще барабанить по крышам, асфальту, набирая силу и мощь.
Альберт склонился пониже над лицом Сары, что бы капли дождя не попадали на нее, но усиливающийся дождь, стекал по голове и волосам Артура, попадая все же на Сару.
В окне, напротив, сплошным потоком, катились слезы по лицу мамы Артура, наблюдавшей за этой сценой.
Рядом стоял отец и утешал ее.
Они хорошо понимали, как близко подкрадывается к ним беда.
Сара закашлялась, и Артур поспешил обратно отнести ее и уложить под одеяло.
Он нежно положил ее в постель и бережно окутал, присев рядом, у ее ног.
– Сара, послушай меня, ты не можешь больше здесь оставаться.
– А что же мне делать? Что же теперь делать?
– Сара, я прошу тебя, идем к нам, там для тебя безопаснее.
– А как же?.. – она посмотрела в сторону девочек-соседок.
– Им ничего не грозит. Я буду приносить им еду. Их не заберут. Ты же знаешь, забирают только евреев, да и то, советских.
Глаза Сары не просыхали от слез.
– А вдруг мама спаслась? Она вернется, а меня нет. Она не будет знать…
Сара сама не верила в то, что говорит, но говорила, что бы оставить хоть какую-то маленькую надежду себе на связь с мамой.
Артур молчал.
Он хорошо знал – выживших нет.
Но, как он может это сказать сейчас, и без того обессиленной, Саре.
Он просто молчал. В горле стоял ком.
Все, что он мог, это гладить ее руку, гладить и говорить с ней глазами.
Ах, как хорошо и правильно умеют говорить глаза, намного правдивее, чувственнее любых слов!
И она читает в глазах этого удивительного и преданного парня, неподдельную любовь к ней!
Наступили сумерки.
Артур вышел на улицу – ни души.
Вернулся, взял Сару за руку и повел ее к двери.
Сара, последний раз, оглядела комнату, посмотрела на скудный запас вещей, напоминавших ей о маме и прошептала:
– Мамочка, я знаю, ты бы этого хотела больше всего – в семье Артура я в безопасности.
Они попрощались с девочками.
Глава 5. Семья Хельблинг
Сара стояла на пороге, не только нового пристанища, но и на пороге новой жизни.
Артур с родителями и братом Филиппом жил в двух-этажном очень красивом и добротном доме, с вензелями и старинным архитектурным дизайном.
Когда-то, совсем еще недавно, в спокойные времена, на двери их дома была помещена Мезуза – Писание, что означало, что его обитатели принадлежат к иудейской вере и что их дом посвящен служению Богу.
Теперь же так откровенно, никто не решался показывать свою принадлежность.
Это же касается и ермолки (кипы) – черные шапочки, которые мужчины этого дома, ранее носили, и дома и в своем магазине, а теперь – только дома, среди своей семьи.
Вместе с ними жили кузены Артура – Михаил и Семен, дети маминой сестры.
Они работали в семейном бизнесе отца Артура и Филиппа на заводе по производству мороженого «Пингвин».
На первом этаже особняка Хельблингов был производственный цех и магазин.
Завод приносил семье большую прибыль.
Мороженое «Пингвин» фирмы Хельблингов знали и любили далеко за пределами Львова, так как их продукция на «Ура» пользовалась спросом по всей области.
На втором этаже была квартира, где жила вся семья.
Много комнат, со вкусом и дорого обставленных, большая гостиная, и есть даже гостевые комнаты, а так же самое главное – огромная и удобная кухня, где искусно ворожит хозяйка, ибо еврейские законы о питании отличны от того, что принято у других народов.
И чтобы питаться, согласно Закону, необходимо приложить немало усилий.
Тора гласит о соблюдении этих законов, и очень четко: они нужны, чтобы «вы могли отличить священное от несвященного и нечистое от чистого».
Не всякое мясо и не всякую рыбу можно есть в приличной еврейской семье – этот закон прививается еврейским детям с пеленок.
Кашерность – это чистота!
И не только с точки зрения гигиены.
Это большая наука, которой еврейский народ старается придерживаться всю жизнь.
Как-то однажды маленький Артур пошел с мамой на базар за мясом.
Он очень любил эти походы на базар.
Там всегда так шумно, весело.
Отовсюду смех, музыка.
А вон две соседки стоят посередине базара, им наплевать, что их люди обходят, стоят себе судачат:
– Била у Леши, та вон там, за углом, купила два кило синих, сделаю рагу… Кило бичков: старшеньких пожарю, а младшеньких отварю на юшечку…
А у того прилавка толстая тетя пристала к мяснику, она разглядывает говяжьи мозги, лежащие на прилавке:
– Что у вас сегодня свеженького?
– У нас сегодня свеженькое – Я!!!
– А по чём у Вас этот говяжий ум?
– Без установки – по семь!
Мимо проковылял, явно чем-то расстроенный старый дед, чертыхаясь на каждом шагу:
– А чтоб за меня горе так забыло!!!
И такой каламбур, как по кругу – голоса, голоса, голоса: «Белла Соломоновна, где Вы пошли?», «Мадам, их давно уже пора продать!», «Сара! Тебе не холодно в ногах?»…
– Мадам, смотрите, какой у меня товар! – пристал мясник к маме.
– Не, не, не надо.
– Люди, имейте совесть, покупайте хоть что-нибудь! – орет на весь базар мясник всем прохожим.
Мы идем дальше.
– Мама, а почему ты всегда покупаешь мясо у дяди Леши? Смотри сколько мяса продают другие!
Читать бесплатно другие книги:
