Укротители демонов Казаков Дмитрий

Глава 2

Календарь Лоскутного Мира предельно прост, и разобраться в нем сможет даже трехлетний ребенок. Боги отвели на год ровно триста шестьдесят дней, которые очень удобно делятся на двенадцать месяцев.

В Ква-Ква названия месяцев, каждый из которых посвящен двум из двадцати четырех Первичных Богов, обычно не употребляются, их называют просто: Первый месяц, Второй, и так далее.

Зима – время отпусков для демонов, когда надзирающие боги дают им отдохнуть, а по всему Лоскутному миру становится холоднее. Она длится с Первого месяца по Третий. Потом топки Нижнего мира потихоньку набирают жар, пока не наступает лето – с Седьмого по Девятый месяцы. Это время перерыва в занятиях, студенты младших курсов отдыхают, старших – проходят практику. С Десятого месяца начинается новый учебный год, в этот период демоны в ожидании скорой передышки начинают халтурить, и летняя жара потихоньку слабеет.

Дни же гораздо более индивидуальны, чем месяцы. Каждый имеет собственное имя и связанные с ним приметы. Отчего так повелось, не помнят даже седобородые прохфессора с кафедры истории, ибо начало календаря теряется в самых первых веках существования Лоскутного мира, когда никакой истории еще не было.

Первый в каждом месяце день носит имя Шустрой Черепахи, второй – Лысого Льва. Странная смерть в саду Магического Университета приключилась в дату, помеченную знаком Отважного Зайца, а на следующий день, посвященный Зоркому Кроту, запланировали первый в этом сезоне поединок между факультетами по литроболу.

Название сего состязания возникло по той причине, что снарядом в нем служит мяч объемом ровно в один литр. Цель же игры состоит в том, чтобы, не касаясь его руками, а используя только ноги, завести мяч в город соперника, защищаемый стражем, которому пускать в ход руки как раз можно.

Наставники находили литробол полезным для разгрузки студенческих мозгов, а сами студенты – отличным развлечением. Азарт на соревнованиях между факультетами кипел нешуточный, и порой доходило до драк.

На сегодняшний вечер была намечена встреча между командами непримиримых противников – факультетов магии человека и магии нечеловеческих существ. Вокруг учебного корпуса и внутри него, несмотря на то, что занятия давно закончились, крутились болельщики в алых и зеленых мантиях, слышались взрывы хохота и воинственные выкрики.

Преподаватели помладше, отряженные наблюдать за порядком, старались держаться подальше от слишком больших групп студентов, от которых несло пивом так, словно они в нем купались. Магия магией, а от хорошего удара кулаком даже самый умелый колдун не застрахован.

Арс Топыряк в компании друзей настраивался на игру в ближайшей к университету таверне. Лежащий за воротами МУ квартал, крайний с этой стороны города, был почти наполовину заселен студентами, на которых горожане делали неплохие деньги.

Таверна, словно в насмешку прозванная «Утонченное блаженство», являлась обыкновенной студенческой забегаловкой. Кислый запах хмельного витал над обшарпанными столами, пиво здесь разбавляли почти до прозрачности, а воблу к нему подавали настолько твердую, что можно было решить, она помнила битвы Предначальных Времен.

Зато стоило это удовольствие сущие гроши.

– Ох, покажем мы им сегодня! – кровожадно рычал Шнор Орин, колотя не желающей расставаться с чешуей воблиной о стол. Доски возмущенно скрипели, рыба мученически таращила припорошенные солью глаза. – Порвем, точно Тузик – тряпку!

Белобрысый, светлоглазый и носатый, Шнор происходил из Лоскута Троеречье, расположенного правее и западнее Ква-Ква, и отличался бешеным, несдержанным нравом.

– Как бы они нас не порвали, – мрачно пробурчал в ответ Прыгскокк, отхлебывая из кружки жидкость, которую хозяин «Утонченного блаженства», гном Отбойник, называл пивом. От воды ее отличал разве что подозрительный бурый цвет. – Неужто не помнишь, что в прошлый раз было?

– Помню! – Шнор сверкнул глазами, с яростным хеканьем разломил воблу надвое и принялся с треском сдирать чешую. – Месть! Месть будет сладка!

– Может, пойдем? – Арс выглянул в окно, за которым начинало темнеть. До заката, когда прозвучит колокол к началу игры, оставалось не так много времени.

– А рыбу куда девать? – огорченно возразил Шнор, глядя на воблу так, точно она была из золота.

– Хозяину оставь, на хранение! – хихикнул Нил, и его зеленые глаза заискрились. – Спорю на что угодно, что до твоего возвращения он продаст ее кому-нибудь!

Гном Отбойник славился патологической алчностью и умением делать деньги из воздуха. Точнее, из воды, которую он добавлял в пиво. Прибыв с гор пару десятилетий назад безденежным голодранцем, к настоящему моменту он стал состоятельным трактирщиком, но до сих пор из жадности продолжал сам стоять за стойкой.

– Эй, хозяин! – задорно крикнул Шнор, поднимаясь из-за стола. – Рыбу посторожишь? Мы все одно после игры сюда вернемся – отмечать.

Некий предмет, торчавший над стойкой, который посторонний человек принял бы за поседевший веник, шевельнулся, превратившись в голову гнома, снизу заросшую бородой, сбоку – усами и бакенбардами, а сверху – волосами.

Блеснули из-под мохнатых бровей, которые успешно прятались под косматым чубом, настороженные темные глаза.

– Почему не взять, клянусь Молотом? – пропыхтел Отбойник. – Для постоянных клиентов я готов на все…

– Ага, на обвес, обсчет и обман, – серьезно кивнул Арс.

Гном сердито засопел. За пакостные привычки ему несколько раз делали «темную», но проще научить камень говорить, чем переделать натуру представителя низкорослого, но по-своему гордого народа гор.

Отбойник отлеживался, а потом вновь принимался за свое.

Воблу сдали на хранение, а студенты, ощущая тяжесть в нижней части животов, вышли на улицу. Очень кстати попавшиеся кусты были использованы надлежащим образом, и далее будущие укротители демонов двинулись налегке.

Надо заметить, что кафедра демоноведения считалась в МУ одной из наименее престижных. Куда приятнее заниматься строительными заклинаниями или предсказаниями, чем изучать привычки существ, сам облик которых приводит в трепет любого нормального человека. Куда выгоднее лечить или бороться с садовыми вредителями, чем сражаться с пахнущими серой тварями, могущими сотворить с тобой такую кучу пакостей, что простое их перечисление не помещается на одном листе.

На кафедру чаще всего попадали те студенты, которым не удавалось пристроиться еще куда-либо. Например Нил, отличающийся ужасающей ленью, и заваливший вступительные экзамены, Шнор, пасший на родине овец, и первый раз узнавший, что предстоит что-то сдавать, прибыв в Ква-Ква.

Встречались еще безумцы, которым хотелось стать борцами с демонами.

Такие, как Арс.

На территорию университета они прошли через главные ворота. Бронзовые драконьи головы на воротных столбах проводили троицу внимательными взглядами пылающих глаз. Любого чужака, посмевшего проникнуть сюда после захода солнца, они бы встретили столбами пламени.

Того, кто вздумал бы перебраться через ограду, безобидную на вид решетку из нетолстых металлических полос, ждали не менее «приятные» сюрпризы.

Маги хорошо охраняют свои секреты.

Большой зал, отведенный для игр и прочих массовых развлечений, расположился на нейтральной по отношению ко всем факультетам территории – в самой середине основного корпуса. Чтобы добраться до него, приятелям пришлось миновать весь факультет, а потом свернуть налево, в пронизывающий все здание широкий коридор.

На этом пути они были не одни, а в коридоре и вовсе царило столпотворение. Поток студентов в зеленых мантиях тек, будто река из травы, чтобы смешаться у широких дверей, украшенных изображением небесного покровителя всяческих игр, бога Шпулера, носящего прозвище Ловкач, с другим потоком, состоящим из алых, точно пламя мантий.

Столкновение двух цветов проходило мирно, если не считать воинственных выкриков и подначек, которыми обменивались студенты противоборствующих факультетов.

Двери оказались распахнуты, и Шпулера-Ловкача, изображенного в виде улыбающегося юноши с множеством гибких рук, видно не было. Около одной из створок, аккуратно прислонившись к стене, спал сержант Торопливых Васис Ргов. За два дня блужданий по университету он слегка похудел, оброс щетиной, шлем его запылился и помялся.

Шум толпы ему совершенно не мешал.

– Какая преданность долгу, – растроганно прошептал Шнор Орин, проходя мимо сержанта. – Не покидает здание, не выполнив задания!

– Я смотрю, ты стал поэтом? – усмехнулся Прыгскокк. – Скоро…

Дальше Нил вынужденно замолчал, поскольку приятелей внесло в зал и им пришлось усиленно работать локтями, прокладывая дорогу к свободному месту на скамейках, рядами окружающих игровое поле. Они амфитеатром поднимались к стенам, а с потолка свешивались огромные талисманы, исключающие любую возможность применения магии в игре.

Глаза резал яркий магический свет, разлитый прямо в воздухе.

– Фу, вот и устроились! – с облегчением прошептал Арс, вытирая со лба пот, когда друзья заняли места на одной из скамеек.

До начала игры оставались считанные минуты, а зрители все прибывали. Противоположная трибуна была полностью красной, а та, на которой сидели представители кафедры демоноведения, напомнила бы наблюдателю луг, покрытый сочной травой – столько тут было зелени. Неуместно выглядело синее пятно в первом ряду – Айра Петян, которого любое скопление народа манило, точно муху – падаль.

При взгляде на него в душе у Арса зашевелились нехорошие подозрения.

– Эй, привет! – радостный возглас заставил всех троих обернуться.

Сверху, с лавки на последнем ярусе, им махала среднего роста девушка с рыжими, как лисий хвост, волосами. Кудри Нила казались рядом с ними блеклыми.

– Здорово, Фомка, – отозвался на приветствие Шнор. – Как, твой играет сегодня?

– А как же! – гордо и звонко ответила Фома Катина, главная сумасбродка не только кафедры демоноведения, но и, пожалуй, всего факультета.

Принимать в МУ девушек не запрещалось, но все же представительницы слабого пола редко допускались до изучения магии. Прежде всего, в силу собственного нежелания. Зачем корпеть над книгами и глотать пыль, если есть множество более интересных занятий? Замужество, рождение и воспитание детей, стирка, готовка и уборка…

Тех же, кто изъявлял желание, прохфессора и поценты на отборочных испытаниях экзаменовали с удвоенной строгостью, объясняя это тем, что женщины в силу их излишней эмоциональности и слабого ума требуют особого подхода.

Фома Катина, неведомо как проскользнувшая сквозь тенета отбора, прекрасно подтверждала эти утверждения. Нет, ум ее не был слабым, и училась она нормально, но что до эмоций – бурлящий вулкан показался бы рядом с ней спокойным лесным озером.

Она была безумно экспрессивна, невероятно взбалмошна, и если бы в Лоскутном мире время измеряли неделями, то на каждой у нее случалось бы по двадцать восемь пятниц.

Вдобавок голос ее был громок и пронзителен. Сокурсники старались не дразнить ее, преподаватели, особенно молодые, откровенно побаивались и предпочитали не связываться лишний раз.

Ухажеров она меняла чаще, чем цвет волос. В настоящий момент позволяла ухаживать за собой одному из литроболистов факультетской команды, здоровенному защитнику по кличке Бык.

– Ну, что… – Фома хотела что-то сказать, но слова ее перекрыл донесшийся с игровой площадки мелодичный звон.

Появившийся там судья в черной мантии факультета магии неживого дал сигнал к началу игры.

На поле, прямоугольник размером тридцать на шестьдесят метров, высыпали игроки. Они были обнажены до пояса, в узких, обтягивающих штанах цвета своего факультета. На ногах красовались особого покроя ботинки из легкой и прочной кожи полиуретана пластикообразного. Это животное обитает в нескольких Лоскутах у самой восточной Стены, поймать его труднее, чем тень, в силу того, что оно ловко меняет форму и цвет.

Зато обувь из его кожи не знает сносу. В прямом смысле слова. Ботинки для игры в литробол переходят от одного поколения игроков к другому, и время совершенно зря точит на них зубы.

– Дави! Круши! Бей! – дружно завопили зрители. Над рядами одетых в красное студентов поднялся плакат, украшенный надписью: «Изуродуем уродников!». Противоположная трибуна ответила слитным свистом.

– Ох, покажем мы им сегодня! – кровожадно раздувая ноздри и сжимая кулаки, прошипел Шнор.

Судья провел жеребьевку, и стражи, отличающиеся от прочих игроков толстенными перчатками, заняли место в городах – прямоугольных рамах три на два метра.

Еще раз прозвенел колокол, и игроки факультета магии человека нанесли первый удар по литровому мячу. Тот с гулким шлепком взмыл в воздух. Матч начался.

Воняющие пивом и азартом зрители не отрывали глаз от перемещений маленького круглого предмета, негодующе вопили, когда что-то шло, по их мнению, не так, в ответственные моменты вскакивали на ноги и махали руками. Свисающие с потолка талисманы, изображенные на громадных металлических дисках, недовольно покачивались от обрушивающегося на них ора.

В этот вечер преимущество оказалось на стороне факультета нечеловеческих существ. К их городу мяч даже не приближался, а колокольчик судьи то и дело звенел, обозначая нарушения команды в алых штанах.

– Шаи-бу! Шаи-бу! – принялись скандировать зрители в зеленом древний боевой клич варварского племени хоккунов. Когда-то давно они пытались захватить Ква-Ква, но благополучно растворились на его улицах.

А клич остался. На языке хоккунов, емком и образном, но почти забытом, он означал что-то вроде: «Разорвите их на мелкие кусочки, обсыпьте мукой, хорошо прожарьте и подавайте на стол!»

– Шаи-бу! Шаи-бу! – вопили студенты, призывая своих игроков дожать едва отбивающегося соперника.

И результат не заставил себя ждать.

Литроболисты в красном на мгновение замешкались около своего города, и мяч черной шаровой молнией влетел в пределы прямоугольной рамы. Страж лишь нелепо дернулся, напомнив паука с вывернутыми конечностями, но сделать ничего не смог.

Колокольчик судьи прозвенел, и рука его показала на центр поля.

Один – ноль.

– Ура! – в один голос завопила зеленая трибуна. Со стороны красной донесся стон раненого исполина. Транспарант с оскорбительной надписью покачнулся, одна особо впечатлительная девушка упала в обморок.

Арс прыгал и кричал вместе с остальными. Уши болели, как и горло, но ему было все равно. Безумная радость, одна на всех, заставляла кровь кипеть, а сердце – чуть не выпрыгивать из груди.

От шума пробудился спавший в коридоре сержант. Все его вчерашние и сегодняшние попытки выбраться из здания оказались бесплодны. Коридоры и лестницы выводили куда угодно, но только не к выходу, а спрашивать дорогу было стыдно.

Как это, доблестный страж порядка, и заблудился, точно Красная Шапочка в трех соснах?

Он подумывал даже спрыгнуть из окна, но на первом этаже они все были забраны решетками, а высоты Васис панически боялся. Так и бродил по зданию, делая вид, что выполняет важное задание. Усталость сморила его у самых дверей спортивного зала.

Проснувшись, он некоторое время тупо глядел перед собой, затем пугливо дернулся от очередной волны грохота. Поворчал что-то по поводу расшалившейся молодежи и опять уснул, надвинув шлем по самый подбородок.

Ликующие крики начали стихать, и в этот самый момент перед глазами Арса что-то слабо сверкнуло, лицо обдало порывом непонятно откуда взявшегося свежего ветра, и слух тут же выделил из всех звуков громкий смех. Он вовсе не был радостным, звучал монотонно и как-то неестественно, вызывая невольную тревогу.

Топыряк обернулся.

Сидящая на ряд выше девушка мерно раскачивалась, прижав ладони к лицу, и безостановочно, на одной ноте хохотала. Соседи, в ужасе оглядываясь, отодвигались от нее. Лица их были растерянные.

Шум трибун стихал, и громкий смех привлекал все большее внимание. Обернулся судья, игроки, все, словно один, уставились туда, откуда доносился странный звук.

Когда он прекратился, Арс вздрогнул. А девушка вскочила на ноги, руки упали, открывая белое, абсолютно безумное лицо, и по залу раскатился истошный вопль:

– Я ворона! Я ворона!

Краем уха Топыряк уловил испуганный шепот:

– Это же Аська с пятого курса, она была всегда немного не в себе, но чтобы такое…

К крикунье спешно приближались следящие за порядком преподаватели, один в алой мантии, и двое – в синих.

– Я сошла с ума! Я сошла с ума! – сведенные судорогой губы породили новый крик, на удивление осмысленный. – Мне нужна она! Мне нужна она!

Поцент с кафедры магии управления на ходу бросил несколько слов, повелительно махнул рукой. Губы съехавшей с катушек студентки оказались намертво склеены, и она начала корчиться, словно рвущиеся из нутра звуки искали себе выхода.

– Уносим ее, коллеги, – двое младших преподавателей подхватили бьющуюся девушку и потащили к выходу.

Гомон прокатился по трибунам – каждый счел долгом обсудить происшедшее с соседом.

– Ничего себе! – брякнул Нил, задумчиво почесывая рыжую макушку. – Вот так, вот раз – и ни с того, ни с сего крышу срывает!

– Ага, – поддержал друга Шнор, который, судя по всему, был изрядно ошарашен зрелищем.

– Ни с того, ни с сего ничего не бывает, – пробормотал Арс, почему-то вспомнив вчерашний рассказ о найденном под кроватью золоте. Там упоминался свет и движение воздуха, а здесь он видел вспышку и ощущал ветер сам… Последовали за ними и в том и в другом случае события странные, обыденной логикой необъяснимые.

Интересно, было ли что-нибудь подобное перед происшествием в саду?

Прозвенел колокольчик судьи, и игра возобновилась. Но настроение праздника, создавшееся в зале с ее началом, улетучилось без следа. Даже игроки стали рассеянны, совершали глупые ошибки, что уж говорить о зрителях?

Каждый на свой лад вспоминал только что произошедшее.

Покинули университет друзья, несмотря на победу своей команды, в подавленном настроении.

Специалистов по демонам лекарскому делу не учат. Зачем зря расходовать учебные часы? Но в то же время известно, что общение с существами из Нижнего мира редко проходит без повреждений. Ушибы, переломы, царапины и укусы являются в их списке самыми безобидными.

Посему в учебную программу вставили предмет, носящий невинное название «Базовые навыки оказания себе первой помощи». Тут будущих демоноборцев учили справляться с этими самыми укусами и переломами, а также особыми повреждениями, которые способны нанести только демоны.

Например, с окукливанием головного мозга, исчезновением черепа, катарактой сердца, наведенной мигренью или засорением селезенки самым настоящим песком или еще чем похуже.

Вел этот важный во всех отношениях курс сам прохфессор кафедры медицинской магии. Отличался он солидным возрастом, невероятной толщиной и величайшей добротой, за которую его заслуженно любили студенты.

Но в это утро обычно розовое и светлое лицо прохфессора, окаймленное снизу роскошной бородой, которой позавидовал бы и Дед Мороз, выглядело мрачным, точно дождливое осеннее утро.

Без обычной улыбки он прошел за кафедру и взгромоздил на нее здоровенный конспект.

Даже череп на его алой мантии – символ кафедры, выглядел сердитым.

– Ну, приступим, – проговорил прохфессор, шурша листками, близорукий взгляд его не отрывался от них. – Сегодня мы с вами будем говорить об отравлениях, кои могут происходить от укушения демонами…

Он на несколько мгновений замолчал, явно витая мыслями где-то далеко от занятия и от смотрящих на него в величайшем удивлении студентов.

– Простите, прохфессор, – рискнул нарушить молчание Нил, нагло сверкая зелеными глазищами. – Но кажется, вы чем-то расстроены? Может быть, мы в состоянии чем-то помочь?

– Благодарю, мой юный друг, – лицо пожилого преподавателя чуть посветлело, он огладил бороду, – но в этом деле вы мне не помощники…

Вновь стало тихо, слышно было, как за стенкой, в соседней аудитории, бубнит преподаватель.

– Многие из вас присутствовали вчера на игре, – вздохнув, вновь заговорил прохфессор, и голос его оказался полон печали. – И видели, что произошло с вашей несчастной коллегой, ставшей жертвой внезапного и буйного помешательства.

– Лучше бы не видели! – вздохнул Шнор.

Арс был полностью согласен с другом.

– Сегодня утром, – продолжил рассказ преподаватель, и слушали его с куда большим вниманием, чем если бы он говорил про отравления, от укушения демонами происходящие, – мы с коллегами попытались исцелить ее. Все душевные болезни поддаются лечению с помощью соответствующим образом подобранных заклинаний. В этом же случае нас ждал полный крах!

По аудитории пробежал недоуменный гул.

– Да, полный крах! – на лице прохфессора отразилась растерянность. – Такого в своей практике я не помню! Все наши заклинания не сработали, они просто не затронули объекта воздействия! Невероятно!

И глава кафедры медицинской магии замолчал, задумчиво жуя губами. Взгляд его был полон искренней, почти детской обиды.

– И что же будет? – осмелилась спросить одна из студенток.

– С ней? Ничего, – ответил прохфессор. – Некоторое время подержим в изоляции, а там посмотрим… А мы с вами все же займемся отравлениями, от укусов демонских происходящими!

Студенты вздохнули и дружно зашуршали пергаментом.

Развлечение закончилось. Началась учеба.

– Я собрал вас здесь, господа, чтобы обсудить весьма неприятные вещи! – дребезжащий голос ректора МУ прокатился по помещению, и словно откликнувшись на него, в темных углах и за портьерами что-то неприятно завозилось.

Привыкшие ко всякому деканы и прохфессора не обратили на возню никакого внимания.

Кабинет ректора был местом странным даже по меркам университета. Он и выглядел по-особому. Стены топорщились рядами бревен (и это в здании, выстроенном из камня!), на потолке желтели доски, запах смолы плавал в воздухе.

Вся обстановка тоже времени изменялась, подлаживаясь под нового обитателя. Как это происходило – понять не мог никто. Но в тот же день, когда вновь избранный ректор (а им становился, по обычаю, самый сильный маг из четырех деканов) занимал кабинет, мебель меняла обличье с ловкостью профессионального оборотня.

Сейчас все было выдержано в спокойно-деловой манере. Ректор, тощий и длинный, точно алебарда, восседал в высоком мягком кресле, обитом алой кожей, прочим достались жесткие, неудобные стулья, расставленные с двух сторон от длинного, как язык болтуна, стола.

Над макушкой главы МУ, обряженного в положенную по должности белую мантию, пристроилась картина, изображающая Отцов-Основателей университета. Показанные в профиль, они гордо смотрели в сторону окна. Бороды и космы Первого и Второго магов, чьи имена были забыты ужасно давно, гордо развевались, Третий мог похвастаться лишь куцей бороденкой и впечатляющей лысиной, соединяющей лоб с затылком.

Висящие на резных с наличниками окнах портьеры смотрелись довольно странно, но указывать кабинету, каким он должен быть, не смел даже глава университета. Поговаривали, что тут призраками обитают самые выдающиеся из прежних ректоров, недреманным оком следя за порядком, так что шорох в темных углах был мельчайшим из чудачеств, на которые был способен кабинет.

– Да, весьма неприятные вещи! – повторил глава МУ, Глав Рыбс, пристальным взором окидывая сидящих перед ним деканов и прохфессоров. – Странные вести доходят до меня в последние дни! Сначала убийство, совершенное непонятно как и неясно кем, потом сошедшая с ума студентка… А теперь я еще узнаю о том, что с преподавателями начало происходить нечто непотребное!

– Позвольте, ваша милость, я видел это сам, – прокряхтел, наливаясь багрянцем, мэтр Шизомудр, декан факультета магии неживого. Громадный и толстый, он выглядел точно копна сена, которую небрежно запихнули в черную мантию. – Случай странный и необъяснимый, произошедший в харчевне для преподавателей… Из куриного яйца, сваренного и поданного для съедения, вдруг раздался громкий треск!

– Вот как? – выражение на лице ректора было отсутствующее. – Продолжайте!

– Мы все замерли в удивлении, поскольку никаких проявлений магии никто не ощутил, – лицо Шизомудра было растерянное, он явно жалел о том, что тогда оказался в столь неподходящем месте в неподходящее время. – А яйцо вдруг треснуло! Из него выбрался крошечный, в пол-ладони длиной, зеленый дракончик!

– Дракончик? – белесые брови на лице Глав Рыбса поднялись. Их обладатель, похоже, решил, что явлению зеленой рептилии поспособствовала другая, обитающая в бутылках и бочонках. – Вы его точно видели?

– Как вас сейчас, ваша милость, – с самым несчастным видом ответил декан. – Он пыхнул пламенем, подпалив бороду заказавшего яйцо поцента, после чего взлетел к потолку и лопнул…

– Вот значит, откуда поползли эти слухи! – ректор нахмурился, и его мимику тут же повторили Отцы-Основатели на портрете. – Странная история…

– Вы не верите моему рассказу? – Шизомудр изобразил на лице оскорбленную невинность.

– Почему, верю, – кисло ответил Глав Рыбс, – но…

Что именно он хотел сказать, осталось загадкой, поскольку дверь, по идее, закрытая заклинанием, с треском распахнулась. В дверном проеме обнаружилась приземистая фигура в покрытом пылью шлеме.

– Всем стоять! Лицом к стене! Руки за голову! – негромко прохрипела она.

Маги замерли в оцепенении. Выпученные глаза, отпавшие челюсти, поднявшиеся брови – они являли собой идеальную натуру для аллегорической картины «Изумление».

Фигура с невнятным бормотанием обошла кабинет, заглядывая за портьеры и чихая от попавшей в нос пыли, после чего опустилась на четвереньки и свирепо уставилась под стол.

Маги, включая Отцов-Основателей с портрета, с опаской следили за ней глазами.

– И тут ничего! – с явной обидой произнесла фигура, после чего придала себе прямоходящее положение и удалилась.

Хлопнула закрывшаяся дверь.

– Кто это был? – почти взвизгнул ректор, вновь обретя дар речи.

– Э, судя по всему – Торопливый, – подобострастно ответил один из прохфессоров, обладающий, судя по всему, могучим интеллектом.

– Это-то я понял! – Глав Рыбс воззрился на него, словно вегетарианец на котлету. – Но что он тут делает?

– Должно быть, проводит расследование, – предположил мэтр Тугодум. – Собирает улики…

– У меня в кабинете?

На этот возмущенный вопль ответить было нечего.

Ректор еще некоторое время бурчал и размахивал руками, демонстрируя крайнюю степень душевной неустроенности. Деканы и прохфессора тихо, словно кошка у мышиной норки, ждали.

– Ладно, – проговорил Глав Рыбс, справившись с обуревающими его эмоциями. – Вернемся к нашим козлам…

Водилась за ректором особенность перевирать пословицы. Подчиненные подхихикивали над ней, но, разумеется, за глаза.

– Что же получается? – продолжил глава МУ, и в дребезжащем его голосе появились раскаты гнева, достойные самого бога-громовержца. – Убийство, безумие, а теперь еще и зеленые змии из яиц выколупываются… И никаких следов хорошо известной нам магии! Что это все значит, я вас спрашиваю?

Прохфессора и деканы переглядывались с самым растерянным видом. Ни у кого не было никаких предположений.

– Не знаю, – рискнул пискнуть кто-то.

– Вот! И я не знаю! – патетически вознеся руки над головой, возвестил Глав Рыбс. – А такого быть не должно! А у кого мы можем это узнать?

В наступившей тишине хорошо было слышно, как со скрежетом и урчанием работают преподавательские мозги.

– У богов? – после пятиминутных размышлений высказал догадку декан Тугодум.

– Мысль хорошая, – одобрил ректор. – Но как ее осуществить на практике?

Маленький, похожий на сушеного гнома заведующий кафедрой пограничной магии, к ведению которого относилась и теология, осторожно откашлялся.

– Вы знаете, ваша милость, что магические процедуры не имеют высокой эффективности в случае, когда их объектом являются существа, стоящие выше магии, а именно боги, – сказал он. – А даже если мы и возьмемся готовить ритуал обращения к тому или иному божеству, то на это уйдет не один день. Может быть, имеет смысл обратиться к жрецам? Их методы куда более эффективны…

– Что вы сказали? – узкое лицо Глав Рыбса побагровело, став похожим на свеклу странной формы, поросшую сверху седыми волосами. Беспокойно зашевелился прохфессор медицинской магии, опасаясь, видимо, что главу МУ хватит удар. – Обратиться к жрецам?

– Ну да… почему бы и нет? – специалист по пограничной магии уразумел, что допустил какую-то оплошность, но какую именно – понять пока не мог.

– Вы что, сошли с ума? – загремел ректор не хуже опрокинувшегося воза с кузнечным товаром. – Обратиться к этим мошенникам, чтобы о том, что у университета проблемы, через неделю узнал весь город? Возможно, они помогут, но при этом мы окажемся выставлеными на посмешище! Вам это понятно?

Заведующий кафедрой пограничной магии посерел лицом и стал выглядеть еще меньше ростом, хотя подобное до сего момента казалось вообще невозможным. Из-за столешницы виднелась только его лысеющая макушка, похожая на болотную кочку.

– Все поняли? – ректор прямо кипел от гнева, на нем можно было жарить яичницу. Деканы и прохфессора мялись под гневным взглядом. – Никаких жрецов! И никто за пределами университета не должен знать, что у нас проблемы! Предупредите преподавателей и студентов, хотя этим болтать не запретит никто… Ясно?

Почтенные волшебники кивали столь рьяно, что впору было опасаться, что старые шеи не выдержат, и седые, набитые знаниями головы покатятся по столу, точно мячи для игры в литробол.

– Вы, – взгляд ректора обратился к прохфессору пограничной магии (точнее, к видимой его части), – да вылезьте вы из-под стола! Должны подготовить вся для заклинания вызова. Чтобы мы могли воззвать к кому-то из божеств в любой момент. Все необходимое для ритуала получите со склада…

Глаза на гномоподобном лице зажглись алчностью. Похоже, ушлый прохфессор решил под шумок заказать столько всего, что хватило бы на то, чтобы обратиться разом ко всем двадцати четырем Первичным Богам.

– И всем соблюдать величайшую бдительность! – Глав Рыбс нахмурил брови, и его жест повторили Отцы-Основатели. В полу кабинета что-то угрожающе заскрипело. – Сама репутация нашего университета под угрозой! Помните об этом! А сейчас – все свободны…

Болтая и толкаясь, точно первокурсники, нацепившие для развлечения седые парики и накладные бороды, прохфессора и деканы покинули кабинет. Последним через дверь протиснулся боком (иначе он не пролезал) декан Шизомудр.

– Ну и жизнь пошла, – пробормотал ректор и потянулся к ящику стала, в котором хранилась бутылка настойки на белене и волчьих ягодах.

Первейшее средство для мага, чтобы снять стресс.

– Ну, чем можете похвастаться? – лицо Игга Мухомора в это утро было краснее обычного, а в голосе слышались визгливые нотки. Все это выдавало что начальник городской стражи находится в куда худшем расположении духа, чем обычно. Учитывая, что обыкновенным его состоянием было недовольство окружающим миром вообще, и подчиненными в частности, Торопливых, попавших сегодня в кабинет к Мухомору, ждали нелегкие испытания.

Но лейтенанту Лахову и сержанту Калису деваться было некуда.

Сохраняя выражение лица, обычно свойственное придорожным столбам, они стояли навытяжку перед столом МЕНТа и старались пореже моргать. На всякий случай.

– Какие достижения на ниве раскрытия убийства в университете? – повторил вопрос Мухомор, сформулировав его слегка по-другому.

– Э… – глубокомысленно изрек Лахов. – Был проведен допрос свидетеля.