Волки Кальи Кинг Стивен
Следующее слово, которое произнес Оуверхолсер, Эдди расслышал как «Ант-НОМИК». Поначалу подумал, что тот пытался сказать «анатомия». Мгновение спустя осознал, что слово это скорее всего «атомные».
– После того как шары-детекторы засекают твое присутствие, они нагоняют тебя, как бы быстро ты ни бежал, – воскликнул Слайтман-младший. – А потом хватают, как бы ни пытался вырваться. Так, папа?
– Ага, – подтвердил тот. – И лопасти на этих металлических шарах вращаются так быстро, что человеческий глаз не может их увидеть. А того, кто попадает под них, просто рассекают.
– Все на серых лошадях, – размышлял Роланд. – Все лошади одного цвета. Что еще вам известно?
По всему выходило, что ничего. Они рассказали все. Волки появлялись в день, названный Энди. В течение ужасного часа, может, чуть дольше, Калью оглашал топот копыт серых лошадей и крики несчастных родителей. Развевались зеленые плащи. Скалились волчьи маски, напоминавшие металл, но гниющие на солнце, как плоть. Детей увозили. Случалось, что некоторых близнецов пропускали, что говорило лишь о сбоях в работе детекторов. Однако в принципе работали они чертовски хорошо, думал Эдди, поскольку Волки быстро находили детей, которых родные или пытались увезти (что случалось достаточно часто), или прятали дома (практически всегда). Их вытаскивали и из-под куч свеклы, и из-под стогов сена. Тех из жителей Кальи, кто пытался сопротивляться, пристреливали, сжигали лучевыми трубками (лазерами?) или разрубали на куски лопастями. Позже, стараясь все это себе представить, Эдди вспомнил кровавый фильм, на который как-то затащил его Генри. Назывался фильм «Фантазм»[28], показывали его в «Маджестике», на углу Бруклин– и Марки-авеню. Как и многое в его прежней жизни, «Маджестик» попахивал мочой, попкорном и вином, которое продавалось в пакетах. Иногда в проходах валялись иглы от шприцев. Эдди понимал, что это не делает ему чести, но иногда, обычно ночью, когда сон никак не шел, в глубине души он тосковал о прежней жизни, частью которой был «Маджестик». Тосковал, как украденный ребенок тоскует о матери.
Детей забирали, топот копыт смолкал, Волки исчезали, чтобы появиться вновь уже при жизни следующего поколения.
– Как такое может быть? – воскликнул Джейк. – Они же привозили детей назад, не так ли?
– Нет, – ответил Оуверхолсер. – Рунты возвращались на поезде, слушайте меня, их тут у нас целое кладбище, и… что? Что я такого сказал? – Рот Джейка раскрылся, он побледнел как мел.
– Совсем недавно поезд доставил нам очень уж много неприятностей, – ответила за мальчика Сюзанна. – Ваших детей привозили на монорельсовых поездах?
Выяснилось, что нет. Оуверхолсер, Джеффордсы и Слайтманы понятия не имели, что такое монорельсовый поезд (Каллагэн, в детстве побывавший в «Диснейленде», имел). Поезда, привозившие детей, состояли из старенького локомотива («Надеюсь, ни один из них не назывался «Чарли», – подумал Эдди), в кабине которого не было машиниста, и одной или двух открытых платформ. На них, сбившись в кучку, сидели дети. Плачущие от страха, обожженные солнцем, поскольку к западу от Тандерклепа небо редко закрывали тучи, сидящие среди еды и собственного засыхающего дерьма, обезвоженные. Станции на железной дороге не было, хотя Оуверхолсер и предположил, что когда-то, столетия назад, она и существовала. Как только детей снимали с платформ, жители Кальи подгоняли лошадей и стаскивали короткие поезда с рельсов. Эдди пришла в голову мысль, что они могли определить число набегов Волков по количеству ржавых локомотивов, как подсчитывают возраст спиленного дерева по кругам на пне.
– Сколь долго могла длиться их поездка? – спросил Роланд. – Судя по состоянию, в котором они пребывали.
Оуверхолсер посмотрел на Слайтмана, потом на Тиана и Залию.
– Два дня? Три?
Они пожали плечами и кивнули.
– Два или три дня. – Теперь Оуверхолсер повернулся к Роланду; уверенности в его голосе прибавилось, потому что он чувствовал молчаливую поддержку остальных: – Достаточно долго, чтобы обгореть на солнце и съесть большую часть оставленной им еды…
– И обделаться этой едой, – пробурчал Слайтман.
– …но не столь долго, чтобы умереть от жары и жажды. Если ты спрашиваешь, на каком расстоянии от Кальи находится место, куда их увозили, то едва ли я смогу ответить на твой вопрос. Никто не знает, с какой скоростью этот поезд пересекал равнину. К Калье он подъезжал тихим ходом, но это скорее всего ничего не значит.
– Пожалуй, не значит, – согласился Роланд. Чуть задумался. – Осталось двадцать семь дней?
– Уже двадцать шесть, – ответил Каллагэн.
– Одно «но», Роланд. – Голос Оуверхолсера звучал виновато, однако он воинственно выпятил челюсть. И, по мнению Эдди, вновь стал неприятным типом, с первого взгляда вызывающим отрицательную реакцию. С другой стороны, Эдди никогда не питал особой любви к власть имущим.
Роланд вопросительно изогнул бровь.
– Мы еще не сказали «да». – Оуверхолсер взглянул на Слайтмана-старшего как бы в поисках поддержки, и тот кивнул.
– Ты должен понимать, мы никак не можем знать наверняка, тот ли ты, за кого себя выдаешь, – с теми же извиняющимися нотками в голосе заговорил Слайтман. – В моей семье не было книг, нет их и на ранчо – я руковожу ковбоями на «Рокинг Би» Эйзенхарта, – за исключением племенных книг, но в детстве и юности я, как и любой мальчишка, слышал множество историй о Гилеаде, стрелках, Артуре Эльдском… слышал об Иерихонском Холме и другие кровавые истории… но я никогда не слышал о стрелке без двух пальцев на правой руке, или о стрелке – чернокожей женщине, или о стрелке, щеки которого еще не знали бритвы.
На лице его сына отражались ужас, замешательство, смущение. Слайтман и сам заметно смутился, но продолжил:
– Прошу извинить меня, если мои слова покажутся тебе оскорбительными, у меня и мыслей таких нет…
– Слушайте его, слушайте его внимательно, – пробурчал Оуверхолсер. Эдди подумал, что его нижняя челюсть просто выскочит, если крупный фермер продвинет ее вперед еще хоть на миллиметр.
– …но любое наше решение будет иметь очень серьезные последствия. Ты сам должен понимать, что это так. Если мы примем неправильное решение, итогом станет гибель нашего городка и всех его жителей.
– Я просто не верю своим ушам! – воскликнул Тиан Джеффордс. – Ты думаешь, он – самозванец? Добрые боги, да разве ты не видишь, кто он? Разве ты…
Залия схватила его за руку и так крепко сжала, что на загорелой коже остались отметины от ее пальцев. Тиан посмотрел на нее и замолчал, плотно сжав губы.
Где-то вдали каркнула ворона, ей пронзительным воплем ответила расти. На поляне воцарилась мертвая тишина. Один за другим они повернули головы к Роланду из Гилеада, ожидая его ответа.
5
«Всегда и везде все одинаково, – устало подумал он. – Им требуется помощь, но они хотели бы и рекомендательные письма. А лучше – живых свидетелей. Они хотят спастись, ничем не рискуя. Просто закрыть глаза, а открыть их уже спасенными».
Роланд какое-то время качался взад-вперед, обхватив колени руками. Потом кивнул сам себе и поднял голову.
– Джейк, подойди ко мне.
Джейк взглянул на Бенни, своего нового друга, поднялся, подошел к Роланду. Ыш, как всегда, шагал рядом.
– Энди, – позвал Роланд робота.
– Сэй?
– Принеси четыре тарелки, из которых мы ели. – Когда Энди принес тарелки, Роланд обратился к Оуверхолсеру: – Вы останетесь без этих тарелок. Когда стрелки приходят в город, что-то да разбивается. Такова жизнь.
– Роланд, я не думаю, что мы нуждаемся…
– А теперь тихо. – И хотя Роланд говорил очень мягко, Оуверхолсер тут же замолчал. – Вы рассказали свою историю; теперь черед рассказывать нашу.
Тень Энди падала на Роланда. Стрелок посмотрел на робота, взял тарелки, еще не вымытые, блестевшие от жира. Повернулся к Джейку, с которым произошла разительная перемена. Сидя рядом с Бенни-Малышом, наблюдая, как Ыш исполняет свои трюки, и раздуваясь при этом от гордости, Джейк ничем не отличался от любого двенадцатилетнего мальчика, беззаботного и веселого. Теперь улыбка исчезла, и возраст Джейка как-то разом стал неопределенным. Синие глаза смотрели на Роланда, цветом практически не отличаясь от глаз стрелка. Рукоятка «ругера», который он взял из стола отца в другой жизни, по-прежнему торчала из самодельной кобуры. Но вот кожаную петлю, закрывавшую спусковой крючок, Джейк, не отдавая себе отчета, распустил. На это ушло мгновение.
– Повтори свой урок, Джейк, сын Элмера, и будь крепок в нем.
Роланд где-то ожидал, что Эдди или Сюзанна вмешаются, но они не произнесли ни слова, не шевельнулись. Он посмотрел на них. Лица такие же холодные и суровые, как и у Джейка. Хорошо.
В голосе Джейка не слышалось эмоций, но слова звучали ясно и четко:
– Я не целюсь рукой; тот, кто целится рукой, забыл лицо своего отца. Я целюсь глазом. Я не стреляю рукой…
– Я не понимаю… – начал Оуверхолсер.
– Заткнись, – бросила ему Сюзанна и наставила на него палец.
Джейк, казалось, их и не слышал. Его глаза не отрывались от глаз Роланда. Правая рука мальчика с растопыренными пальцами лежала на груди.
– …Тот, кто стреляет рукой, забыл имя своего отца. Я стреляю разумом. Я не убиваю оружием; тот, кто убивает оружием, забыл имя своего отца.
Джейк замолчал. Набрал полную грудь воздуха. Закончил:
– Я убиваю сердцем.
– Убей их, – приказал Роланд и высоко подбросил четыре тарелки. Вращаясь, они разлетелись в разные стороны, черные круги на фоне белесого неба.
Рука Джейка, только что спокойно лежавшая на груди, обрела невероятную скорость. Пальцы охватили рукоятку «ругера», вытащили его из кобуры, подняли вверх и начали нажимать на спусковой крючок еще до того, как Роланд опустил руку, подбросившую тарелки. И они разлетелись вдребезги словно бы не одна за другой, а одновременно. Осколки посыпались на поляну. Несколько упало в догорающий костер, выбив фонтанчики искр. Один или два со звоном отскочили от стальной головы Энди.
Роланд вскочил, и его руки задвигались с той же невероятной скоростью. Эдди и Сюзанна, хотя и не получили соответствующей команды, повторили его маневр, тогда как посланцы Кальи Брин Стерджис сжались, вобрав головы в плечи, испуганные и громкостью выстрелов, и скорострельностью Джейка.
– Посмотрите на нас, прошу вас и говорю спасибо вам. – Роланд вытянул руки. То же самое сделали Эдди и Сюзанна. Эдди поймал три глиняных черепка. Сюзанна – пять (один порезал ей подушечку пальца). Роланд – дюжину. Их хватило бы, чтобы собрать одну тарелку.
Шестеро из Кальи не верили своим глазам. Бенни-Малыш все еще зажимал руками уши; теперь он их медленно опустил. А на Джейка смотрел, как на призрака или небесного пришельца.
– Боже мой, – выдохнул Каллагэн. – Прямо-таки трюк из шоу «Дикий Запад»[29].
– Это не трюк, – возразил Роланд, – никогда так не думай. Это путь Эльда. Мы – ка-тет, по праву и крови, ка и кхефу. Мы – стрелки, пора это понять. А теперь я скажу вам, что мы сделаем. – Его взгляд нашел глаза Оуверхолсера. – Что мы сделаем, говорю я, и ни один человек не сможет нам помешать. Однако, думаю, мои слова не поставят вас в неудобное положение. А если вдруг поставят… – Роланд пожал плечами, как бы говоря: «Если поставят, тем хуже для вас».
Он бросил глиняные черепки на землю и стряхнул пыль с ладоней.
– Если б это были Волки, из шестидесяти их осталось пятьдесят шесть. Четверо лежали бы мертвыми до того, как вы успели вдохнуть. Убитые мальчиком. – Он кивнул в сторону Джейка. – Да только мальчик он лишь внешне. – Роланд помолчал. – Мы привыкли к численному перевесу противника.
– Этот юнец – потрясающий стрелок, – признал Слайтман-старший. – Но есть разница между глиняными тарелками и конными Волками.
– Для тебя, сэй, возможно. Но не для нас. Во всяком случае, после того как началась стрельба. После того как началась стрельба, мы убиваем все, что движется. Не потому ли вы искали нас?
– А если их нельзя подстрелить? – спросил Оуверхолсер. – Если их нельзя свалить выстрелом из самого крупного калибра?
– Зачем ты тратишь время, если его в обрез? – спросил его Роланд. – Ты ведь знаешь, что их можно убить, иначе вы не пришли бы сюда. Я не спрашивал, потому что ответ очевиден.
Оуверхолсер вновь густо покраснел.
– Прошу меня простить.
Бенни тем временем продолжал смотреть на Джейка широко раскрытыми глазами, и Роланд даже пожалел мальчиков. У них уже завязалась дружба, а случившееся все изменило кардинальным образом, показало, что между ними не год-другой разницы в возрасте, а пропасть. Печально, конечно, потому Джейк, если от него не требовалось стать стрелком, оставался самым обычным мальчишкой. Сам Роланд был немногим старше, когда его вынудили сдать экзамен на право зваться мужчиной. Вот и Джейку вскорости предстояло повзрослеть. Жаль, конечно, но что делать?
– А теперь слушайте меня, – заговорил Роланд, – и слушайте внимательно. Сейчас мы вернемся в свой лагерь и проведем совет. Завтра, придя в ваш город, мы остановимся у одного из вас…
– Приходите в «Семь миль», – предложил Оуверхолсер. – Мы с радостью примем тебя и твой ка-тет, Роланд.
– Наш дом гораздо меньше, – сказал Тиан, – но Залия и я…
– Мы будем очень рады принять вас у себя, – перебила его Залия, покраснев так же сильно, как и Оуверхолсер. – Ага, очень рады.
– У тебя есть не только церковь, но и дом, сэй Каллагэн? – спросил Роланд.
Каллагэн улыбнулся.
– Есть, и я говорю спасибо тебе, Господи.
– Мы бы хотели провести первую ночь в Калья Брин Стерджис в твоем доме. Это возможно?
– Конечно, я говорю вам, добро пожаловать.
– Ты сможешь показать нам свою церковь. Приобщить нас к ее таинствам.
Каллагэн смотрел ему в глаза.
– С превеликой радостью это сделаю.
– А потом, – Роланд улыбнулся, – мы будем рассчитывать на гостеприимство вашего города.
– И не пожалеете об этом, – воскликнул Тиан. – Это я вам обещаю.
Оуверхолсер и Слайтман кивнули.
– Если трапеза, которой вы нас угостили, о чем-то говорит, тогда я в этом не сомневаюсь. Мы говорим спасибо тебе, сэй Джеффордс, спасибо всем и каждому. Неделю мы четверо будем ездить по городу, совать носы туда и сюда. Может, чуть дольше, но скорее всего неделю. Осмотрим территорию, поглядим, как расположены дома. Подумаем, как подготовиться к приходу Волков. Поговорим с людьми и люди поговорят с нами… те, кто сейчас здесь, поспособствуют этому, не так ли?
Каллагэн кивнул.
– Я не могу отвечать за Мэнни, но уверен, что остальные с радостью поговорят с вами о Волках. Бог и Человек-Иисус знают, что они – не секрет. И жители Дуги насмерть ими напуганы. Если они увидят, что вы можете им помочь, то сделают все, о чем вы попросите.
– Мэнни тоже со мной поговорят, – ответил Роланд. – Мне уже приходилось иметь с ними дело.
– Не очень-то полагайся на энтузиазм Старика, Роланд. – Оуверхолсер вскинул пухлые руки, предостерегая от поспешности. – В городе есть люди, которых тебе придется убеждать…
– К примеру, Воун Эйзенхарт, – вставил Слайтман.
– Ага, и Эбен Тук, будь уверен. Ему принадлежит не только магазин, но и постоялый двор с рестораном… а также половина конюшни… и закладные на большинство мелких ферм. А если уж мы заговорили о мелких фермерах, то нельзя забывать про Баки Хавьера. Земли у него немного, но только потому, что половину он отдал своей младшей сестре, когда та вышла замуж. – Оуверхолсер наклонился к Роланду, горя желанием поделиться с ним эпизодом истории городка. – Роберте Хавьер, сестричке Баки, повезло. Когда Волки приходили в последний раз, ей и ее брату-близнецу не исполнилось и года. Поэтому их не тронули.
– А его брата, Бали, забрали, – добавил Слайтман. – Бали уже четыре года, как умер. От болезни. С той поры Баки готов для своей сестренки на все. Но тебе надо поговорить с ним, ага. Пусть у Баки всего восемьдесят акров, слово его очень весомо.
Роланд подумал: «Они не понимают».
– Спасибо вам, – ответил он. – Когда мы приедем, то будем в основном смотреть и слушать. Покончив с этим, попросим того, кто держит перышко, послать его по домам, чтобы созвать собрание. На собрании скажем вам, можно ли защитить город и сколько людей потребуется нам в помощь, если такое возможно.
Роланд заметил, что Оуверхолсер собрался что-то сказать, и покачал головой, останавливая его.
– В любом случае много народу нам не потребуется, – продолжил он. – Мы – стрелки, не армия. Думаем по-другому, действуем не так, как армия. Думаю, человек пять нам хватит с лихвой. Может, понадобятся только двое или трое. Но вот при подготовке потребуется более активная помощь.
– Почему? – спросил Бенни.
Роланд улыбнулся.
– Сейчас сказать не могу, сынок, потому что еще не видел вашей Кальи. Но в таких случаях сюрприз – наиболее действенное оружие, а для подготовки хорошего сюрприза обычно требуется много людей.
– Самым большим сюрпризом для Волков станет наша готовность сразиться с ними! – воскликнул Тиан.
– Допустим, вы решите, что защитить Калью нет никакой возможности? – спросил Оуверхолсер. – Что будет тогда, скажи, прошу тебя.
– Тогда я и мои друзья поблагодарим вас за гостеприимство и поедем дальше, – ответил Роланд, – потому что наше дело ведет нас по Тропе Луча. – С мгновение он смотрел на враз опечалившиеся лица Тиана и Залии, потом добавил: – Однако не думаю, что так будет, знаете ли. Обычно возможность находится.
– И будем надеяться, что собрание одобрит твое решение, – вставил Оуверхолсер.
Роланд замялся. Настал момент, когда он, если бы хотел, мог бы объяснить им, что к чему. Если эти люди все еще верили, что четверку стрелков как-то свяжет решение, принятое фермерами и ранчерами на общем собрании, значит, они совершенно забыли, каким был прежний мир. Но так ли это плохо? В конце концов все вопросы как-то разрешатся и станут частью долгой истории. Или не разрешатся. А если не разрешатся, на том закончится и его история, и его путешествие, и он обретет вечный покой под могильным камнем в Калья Брин Стерджис. А может, его тело и тела его друзей останутся на земле где-то к востоку от города, и их мертвой плотью смогут полакомиться вороны и расти. Ка скажет свое слово. Как говорила всегда.
Они все смотрели на него.
Роланд поднялся, поморщился от острой боли в правом бедре. Эдди, Сюзанна и Джейк тут же вскочили, словно получив беззвучный приказ.
– Мы хорошо поговорили. – Роланд обвел взглядом посланцев Кальи. – Что же касается будущего… даст Бог – будет и вода.
– Аминь, – откликнулся Каллагэн.
Глава 7
1
– Серые лошади, – сказал Эдди.
– Ага, – согласился Роланд.
– Пятьдесят или шестьдесят Волков, и все на серых лошадях.
– Ага, так они говорят.
– Не думаешь ли ты, что это как минимум странно, – промурлыкал Эдди.
– Нет. Им, похоже, так не кажется.
– А тебе?
– Пятьдесят или шестьдесят лошадей, все одного цвета? Я бы сказал, да, пожалуй.
– Эти ребята из Кальи сами разводят лошадей.
– Ага.
– Четырех привели нам, чтобы мы продолжили путь верхом. – Эдди, никогда в жизни не садившийся на лошадь, испытывал немалое облегчение от того, что какое-то время мог еще ходить на своих двоих, но говорить об этом не стал.
– Да, они стреножены и пасутся по другую сторону холма.
– Ты это точно знаешь?
– Уловил их запах. Думаю, за ними приглядывает робот.
– Почему эти люди воспринимают пятьдесят или шестьдесят лошадей, все до единой одного цвета, как само собой разумеющееся?
– Потому что не думают о Волках или о чем-то, с ними связанном, – ответил Роланд. – Все мысли блокируются страхом.
Эдди просвистел пять нот, которые никак не могли сложиться в мелодию.
– Серые лошади.
Роланд кивнул.
– Серые лошади.
Они переглянулись, потом рассмеялись. Эдди нравилось слушать смех Роланда. Сухой, хрипловатый, как отвратительные крики этих гигантских черных птиц, которых он называл расти… но ему нравился. Возможно, потому, что смеялся Роланд очень уж редко.
День клонился к вечеру. Над головой облака практически рассеялись, стали бледно-голубыми, почти в цвет неба. Посланцы Кальи остались в своем лагере. Сюзанна и Джейк пошли за сдобными шарами. После плотного обеда ничего другого на ужин есть не хотелось. Эдди сидел на бревне, что-то вырезая ножом. Роланд устроился рядом. Разобрал все оружие, разложил детали на куске оленьей шкуры. Одну за одной смазывал каждую, придирчиво осматривал, прежде чем положить обратно, готовую для сборки.
– Ты не сказал им, что они уже ничего не решают, – заметил Эдди, – но они ведь ничего не поняли, точно так же, как и с этими серыми лошадьми. А ты не стал им ничего объяснять.
– Мои объяснения только расстроили бы их. В Гилеаде была поговорка: «Пусть зло ждет дня, на который оно должно пасть».
– Понятно, – протянул Эдди. – У нас в Бруклине тоже была поговорка: «С замшевого пиджака соплю не сотрешь». Он поднял деревяшку, которую резал. «Волчок, – подумал Роланд. – Игрушка для младенца». И задался вопросом: а что знает Эдди о женщине, с которой ложился каждую ночь? Женщинах. Что чувствует? – Если ты решишь, что мы сможем им помочь, тогда мы должны им помочь. Таков Путь Эльда, с которого нам не свернуть, не так ли?
– Да, – ответил Роланд.
– А если никто из них не захочет примкнуть к нам, мы сразимся с Волками одни.
– О, я об этом не беспокоюсь. – Роланд опустил край замшевой тряпки в блюдце, наполненное светлым, со сладким запахом, оружейным маслом. Взял зажимную пружину «ругера» Джейка, начал ее чистить. – Тиан Джеффордс примкнет к нам, это точно. Наверняка у него есть один или два приятеля, которые составят ему компанию, независимо от решения собрания. Как минимум это будет его жена.
– А если они погибнут, что будет с детьми? Их пятеро. Да еще один старик. Чей-то дед. Скорее всего Тиан и Залия заботятся и о нем.
Роланд пожал плечами. Несколько месяцев назад Эдди ошибочно истолковал бы это движение, наряду с бесстрастным лицом, как безразличие. Теперь он знал – дело в другом. Роланд не мог выйти за рамки, установленные собственными правилами и традициями, точно так же, как он сам в другом мире не мог отказаться от очередной дозы героина.
– А если мы погибнем в этом маленьком городишке, схватившись с Волками? – спросил Эдди. – И какой будет тогда твоя последняя мысль? «Не могу поверить, что я повел себя как последний поц, отказавшись от поисков Темной Башни ради спасения сопливых детишек?» Что-то в этом роде?
– Если мы сойдем с пути истинного, то не приблизимся к Башне и на тысячу миль, – ответил Роланд. – Только не говори мне, что ты этого не чувствуешь.
Эдди такого сказать не мог, потому что чувствовал. Чувствовал он и кое-что еще: жажду крови. Его так и тянуло в драку. Хотелось увидеть нескольких Волков, кем бы они ни были, в прицеле большого револьвера Роланда. И чего уж там, от себя не скроешься: хотелось снять несколько скальпов.
Или волчьих масок.
– Что тебя тревожит, Эдди? Я бы хотел, чтобы ты поговорил со мной, пока мы вдвоем, ты и я. – Тонкие губы стрелка искривились в легкой улыбке. – Поговори, прошу тебя.
– Заметно, значит?
Роланд пожал плечами, ожидая продолжения.
Эдди вновь обдумал вопрос. Большой вопрос. Вопрос, подступаясь к которому, он чувствовал отчаяние и неспособность найти на него ответ, как уже было, когда ему пришлось вырезать ключ, чтобы «извлечь» Джейка Чемберза в этот мир. Только тогда он мог винить призрак старшего брата, Генри шептал в его голове, что он – никчемность, ничего никогда не мог, ничего и не сможет. Теперь же он остался один на один с вопросом Роланда. Потому что тревожило его все, все шло наперекосяк. Все. А может, наперекосяк – неправильно использованное слово, неправильное до наоборот. Потому что, если взглянуть с другой стороны, все шло очень уж хорошо, просто идеально, как в…
– А-р-р-г-г-г-х-х, – прорычал Эдди, обеими руками схватил себя за волосы, дернул. – Не знаю, как мне это сказать.
– Тогда скажи первое, что придет в голову. Сразу.
– Девятнадцать, – ответил Эдди. – Все вертится вокруг девятнадцати.
Повалился спиной на ковер из опавших листьев и иголок, закрыл глаза, задрыгал ногами, как ребенок в истерике. «Может, убийство нескольких Волков приведет меня в чувство, – подумал он. – Может, это все, что мне требуется».
2
Роланд выжидал целую минуту, прежде чем спросить:
– Полегчало?
Эдди сел.
– Честно говоря, да.
Роланд кивнул, вновь чуть улыбнулся.
– Тогда ты можешь продолжить? Если нет, поставим на этом точку, но я уже знаю, что к твоим предчувствиям надобно относиться с должным вниманием, поэтому, если продолжишь, я тебя выслушаю.
Он говорил правду. Первоначально Эдди вызывал у стрелка разве что презрение, главным образом из-за слабости характера. Уважение пришло позже. После случившегося в кабинете Балазара, где Эдди сражался обнаженным. Мало кто из знакомых Роланду мужчин был способен на такое. Уважение росло по мере того, как Роланд находил в Эдди все больше общего с Катбертом. А потом в поединке с Моно Эдди проявил изобретательность, которой Роланд мог только восторгаться, зная, что до таких высот ему не подняться никогда. Эдди Дин обладал завораживающей, пусть иногда и раздражающей, способностью смешить людей, свойственной Катберту Олгуду, но при этом, как и Ален Джонс, мог многое предчувствовать, предугадывать. Конечно же, Эдди разительно отличался от прежних друзей Роланда. Иногда проявлял слабость, эгоизм, но храбрости ему было не занимать, а храбрость – добрая сестра того, что Эдди, случалось, называл «сердцем».
Вот на его интуицию и рассчитывал сейчас Роланд.
– Ладно, хорошо, – кивнул Эдди. – Но не останавливай меня. Не задавай вопросов. Только слушай.
Роланд кивнул. Надеясь, что Сюзанна и Джейк не вернутся в ближайшее время.
– Я смотрю на небо, туда, где облака сейчас расходятся, и вижу число девятнадцать, написанное синим.
Роланд поднял голову. Да, было там число девятнадцать. Он тоже его увидел. Но еще увидел и облако в форме черепахи, и разорванные облака, похожие на телегу, груженную мешками.
– Я смотрю на деревья и вижу число девятнадцать. В огне вижу девятнадцать. Имена с фамилиями дают в сумме девятнадцать, как у Оуверхолсера и Каллагэна. Но это только то, что я могу сказать, что я могу увидеть, за что могу ухватиться. – Эдди строчил как из пулемета, отчаянно глядя на Роланда. – Есть и кое-что еще. Связанное с Прыжком. Я знаю: и ты, и Сюзи, да и Джейк иногда думаете, что мне все напоминает приход, и, возможно, в этом есть доля истины, но Роланд, войти в Прыжок – все равно что ширнуться.
О своих наркотических впечатлениях Эдди всегда говорил с Роландом так, будто тот за свою долгую жизнь не пробовал ничего крепче грэфа, хотя на самом деле все обстояло иначе. При случае он мог бы напомнить ему об этом, но не сейчас.
– Пребывание в твоем мире… это тот же Прыжок. Потому что… ах, ну до чего трудно… Роланд, все здесь кажется реальным, но это не так.
Роланд подумал, а не напомнить ли Эдди, что это не его мир. Для него город Лад стал концом Срединного мира и началом новых миров, в которых он никогда не бывал… но вновь не раскрыл рта.
Эдди набрал пригоршню опавших иголок и листьев, оставив на лесном ковре черные следы пальцев. Все настоящее. Я могу почувствовать, понюхать. – Он поднес руку ко рту, коснулся языком иголок. – Попробовать на вкус. И при этом все это нереально, как число девятнадцать, которое ты видишь в огне, или облако на небе, похожее на черепаху. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Я понимаю тебя очень хорошо, – пробормотал Роланд.
– Люди настоящие. Ты… Сюзанна… Джейк. Этот Гашер, который умыкнул Джейка… Оуверхолсер и Слайтманы. Но огрызки моего мира, которые то и дело показываются здесь, вот что нереально. К тому же лишено здравого смысла и нелогично, но я не к тому. Это просто нереально. Почему люди здесь поют «Эй, Джуд»? Я не знаю. Этот медведь-киборг, Шардик… откуда я знаю его имя? Почему он напоминает мне о кроликах? А это дерьмо с Волшебником страны Оз, Роланд… все это с нами произошло наяву, я в этом не сомневаюсь, но одновременно и не воспринимаю случившееся как нечто реальное. Похоже на Прыжок. Похоже на девятнадцать. А что происходит после Зеленого дворца? Мы идем по лесу, прямо-таки как Гензель и Гретель. К нашим услугам дорога, по которой мы можем идти. Сдобные шары, которые мы можем собирать. Цивилизация погибла. Все летит в тартарары. Ты нам так говорил. Мы видели это в Ладе. Да только знаешь, что я тебе скажу? Не погибла! Черта с два! Живет – не тужит!
Эдди коротко рассмеялся. Пронзительно, с истерическими нотками. Откинул волосы со лба, оставив на коже темные пятна земли.
– Вряд ли кто бы мог такое себе представить. Здесь, у черта на куличках, где по определению ничего цивилизованного быть не может, мы наталкиваемся на городок из книги. Культурный. Приличный. С жителями, которых ты вроде бы знаешь. Возможно, не все тебе нравятся, Оуверхолсер, скажем, не подарок, но ты чувствуешь, что знаешь их.
«Тут Эдди прав», – подумал Роланд. Он еще не видел Калью Брин Стерджис, но городок уже напомнил ему Меджис. С одной стороны, понятно почему: все городки, населенные фермерами и ранчерами, похожи друг на друга, где бы они ни располагались. Но ведь кое-что и настораживало. Скажем, сомбреро Слайтмана. Как могло произойти, что здесь, за тысячи миль от Меджиса, мужчины носили такие же шляпы? Он не знал, как ответить на этот вопрос, но могло. Потому что сомбреро Слайтмана ничем не отличалось от сомбреро Мигуэля, старого музыканта из Дома-на-Набережной в Меджисе? Или одинаковыми их делало только его воображение?
«Что касается воображения, Эдди говорит, его у меня нет», – подумал он.
– Перед городком из книжки стоит проблема из сказки, – продолжал Эдди. – И жители книжного городка зовут отряд киношных героев, чтобы те спасли их от сказочных злодеев. Я знаю, все это реально… людям предстоит умереть, этого не избежать, прольется настоящая кровь, крики будут настоящими, и слезы потом тоже будут настоящими… но в то же время меня не покидает ощущение, что все это не более реально, чем театральные декорации.
– А Нью-Йорк? – спросил Роланд. – Каким ты почувствовал его?
– Таким же, – ответил Эдди. – Смотри, что получается. На столе остается девятнадцать книг, после того как Джейк забрал «Чарли Чу-Чу» и книгу загадок… а потом, как по мановению волшебной палочки, в магазине появляется Балазар! Этот хер моржовый!
– Эй, эй! – воскликнула за их спинами Сюзанна. – Мальчики, давайте без ругательств!
Джейк толкал по дороге коляску. На коленях Сюзанны лежали сдобные шары. Оба выглядели веселыми и счастливыми. Роланд предположил, что хорошему настроению в немалой степени способствовал обильный обед.
– Иногда чувство нереальности исчезает, не так ли?
– Это не совсем нереальность, Роланд. Это…
– Давай не вдаваться в подробности. Иногда оно исчезает. Не так ли?
– Да, – ответил Эдди. – Когда я с ней.
Он подошел к ней. Наклонился. Поцеловал. Роланд наблюдал за ними, встревоженный.
3
Свет уходил вместе с днем. Они сидели у костра, наблюдая за его уходом. Легкое чувство голода, возникшее к вечеру, вполне утолили сдобные шары, принесенные Сюзанной и Джейком. Роланд погрузился в глубокое раздумье, причиной которого послужили несколько слов Слайтмана-старшего. Потом вскинул голову, оглядел свой ка-тет.
– Некоторые из нас, может, и все, возможно, встретятся этой ночью в Нью-Йорке.
– Я только надеюсь, что на этот раз мне удастся попасть туда, – сказала Сюзанна.
– Как решит ка, так и будет, – ответил Роланд. – Самое главное – мы должны держаться вместе. Если только один из нас попадет сегодня туда, думаю, это будешь ты, Эдди. Если только один из нас попадет туда, ему… может, ей… надо оставаться на месте, пока вновь не зазвучит эта мелодия, эти колокола.
Читать бесплатно другие книги:
