Расстояние Гилтроу Хелен

Глава 4

Опять звоню Филдингу. Я не могу иначе.

– Твой человек пропал в Программе.

Пауза. Нечитаемое молчание. Я продолжаю:

– Сообщи имя клиента.

– Отстань, Карла.

– Йоханссон пропал, объекта на территории нет.

– Я говорил с клиентом. Она там.

– Ее там нет.

– Есть.

– Кто они?

Снова пауза. На этот раз он обдумывает, как много стоит мне рассказывать.

– Филдинг, ты сказал, у клиента рекомендации.

– Он не имеет отношения к Джону Кийану, – отвечает тот ледяным тоном.

– Откуда он?

– Гражданский. – Рядовой гражданин, обычный член общества. По крайней мере, старается таким быть. – Карла, у них есть основания.

– Какие? – перебиваю я. – Что она сделала? В новостях ничего не было. Ее имя, Филдинг.

– И не мечтай. Она точно там, – добавляет он. – С ним все будет хорошо. С ним всегда все хорошо.

Это благодаря мне с ним все было хорошо, потому что я всегда проверяла, чтобы у него были точные данные. Кроме последнего дела.

Я перечисляю про себя все меры безопасности, которые предприняла для Йоханссона. Видимо, это успокаивает меня и придает уверенности. Мы стерли всю информацию о нем, полностью поменяли личные данные. Никто не сможет выяснить, что он не Райан Джексон, ведь Чарли Росс мертв. Джону Кийану неоткуда получить информацию, кто Йоханссон на самом деле, у него не будет повода тащить его в дом на ферме.

Бессмысленно. Бессмысленно себе это объяснять. Если Джон Кийан все знает, мои умозаключения не имеют значения. Важно только то, что будет потом. И что происходит сейчас.

В восемь часов вечера от Финна приходят последние отчеты об анализе личных дел. Никаких следов этой женщины в системе исправительных учреждений.

Затем, лишь стрелки часов миновали цифру 10, Финн получает доступ к списку волонтеров, работающих в Программе. Их немного. Искомой женщины среди них нет.

Мне остается хвататься за соломинку.

– Проверь весь персонал, охрану.

– Уже сделано, – отвечает Финн.

Жалюзи на окнах подняты, электрическая подсветка освещает опустевшие офисные здания. Небо к востоку от Сити становится черным с желтыми разводами.

Ее нет в списках Программы. Нет в документах других тюрем. Она не волонтер, не гражданский персонал и не охранник. Что все это значит?

Звоню Крейги и сообщаю, что узнала.

– Я сейчас приеду, – поспешно отвечает он, и я понимаю, что он думает о Джоне Кийане. В его голове, как и в моей, возникает единственный возможный сценарий: это ловушка спецслужб, Йоханссона пытали и медленно перебирали имена, пытаясь выяснить, что ему обо мне известно, как со мной связаться, возможно ли за мной проследить.

Крейги думает о том, что у нас все же еще есть время, чтобы уничтожить жесткие диски, стереть информацию и следы существования Карлы и Шарлотты Элтон. Если у нас не будет другого выхода. С этим не поспоришь. Женщины с фотографии нет в Программе. Йоханссон знает, кто я, и он в ловушке. Внезапно картины в моем воображении делают сальто. Женщина на фотографии…

Первое, о чем заводит разговор Крейги, – «минимизация ущерба».

Я знаю, что он скажет: я должна уйти немедленно, в течение часа, и дать слово, что никогда не вернусь. Но я этого не сделаю по одной причине. По одной.

Если бы я хотела подстроить ловушку Йоханссону, я понимала бы, что он может все проверить, и действовала бы наверняка. Я бы использовала настоящего заключенного.

Глава 5

Когда открывается дверь, он не может сообразить, который сейчас час. Щелкает выключатель, поток света приближается и больно давит на сетчатку глаза.

– Вставай, – произносит незнакомый голос.

Йоханссона рвало всю ночь, и он настолько ослаб, что человеку приходится поднимать его на ноги.

На улице светло. Небо кажется желтовато-белым с серыми разводами, отчего становится похожим на мраморную плиту.

Его то заставляют идти, то волокут в узкий дворик, окруженный стенами без камер. Слепая зона. Их никто не видит.

Первый, кого он замечает, – Кийан, сидящий в раскладном кресле. Закутанный в теплое пальто, он похож на больного, вышедшего подышать воздухом. Взгляд бесстрастно скользит по Йоханссону.

Брайс стоит рядом с его креслом так, чтобы не быть в поле зрения босса. Стену подпирает бейсбольная бита.

Горло Йоханссона сжимается от воспоминания о трубке в пищеводе, и его начинает рвать.

Дюжина мужчин, собравшихся во дворе, равнодушно смотрят.

– Мистер… Джексон, – произносит Кийан.

Красный шарф, которым подвязан воротник его пальто, режет глаз в этот сумрачный зимний день.

Йоханссону приходится сделать над собой усилие, чтобы сконцентрироваться. Собрать все фрагменты картинки перед глазами воедино и не отключиться.

– Так, значит, это правда, – продолжает Кийан. – Вы сдали друзей ради места в Программе. – На его лице появляется та улыбка, от которой кожа Кийана, кажется, может лопнуть. – Мне это нравится. Люблю знать, каковы приоритеты у каждого человека. Вы готовы сделать все, чтобы остаться здесь, не так ли?

Все что угодно. Йоханссон произносит слова, но изо рта вылетают квакающие звуки. Он замолкает и с трудом сглатывает.

– И это нам тоже надо проверить. – Кийан поворачивает голову и бросает через плечо: – Брайс?

Тот делает шаг вперед, и улыбка Кийана становится еще шире.

– Мистер Джексон, хочу представить вам своего друга. Джимми?

Тот подходит: шустрый, с птичьим лицом, лет сорока. У него нервная, живая улыбка и странная опрятность во внешнем виде, словно он явился на собеседование: темные волосы тщательно зачесаны назад, рубашка под дешевой курткой застегнута на все пуговицы.

Йоханссон приглядывается.

– Настало время для некоторых важных инструкций, – говорит Брайс. – Мистер Райан Джексон, познакомьтесь с Джимми. Джимми любезно предложил нам свою помощь. Верно, Джимми?

Тот кивает – в его энтузиазме есть нечто жалкое – и лезет в карман за пачкой фотографий.

– Фотографии, – сообщает он.

– Нет, не надо фотографий, Джимми, не сейчас, – обращается к нему Брайс, затем доверительно смотрит на Йоханссона и громко произносит: – Задача Джимми помочь нам с небольшой демонстрацией.

Джимми по-прежнему улыбается. Он не понимает, что сейчас будет, но понимает Йоханссон.

Брайс делает шаг и бьет Джимми в живот, еще раз, затем жестоко выкручивает руки и заставляет упасть на землю в грязь лицом. Фотографии разлетаются в стороны. Джимми визжит, уткнувшись лицом в землю. Он дергает ногами, пытаясь высвободиться, но Брайс давит коленом ему в спину. Вокруг разбросаны фотографии: мужчина и женщина в рождественских бумажных колпачках поднимают бокалы на камеру, малыш бежит за собакой по лужайке…

– Видите, мистер Джексон, – продолжает Брайс спокойным тоном. – Нам надо знать, насколько вы преданный человек.

Слова обрушиваются на голову Йоханссона ледяным водопадом. Холодный пот струится по спине. Все цвета сливаются. Нельзя терять фокус.

– Говоришь, на все готов, так? – Брайс озабоченно смотрит на Йоханссона. – Паршиво ты выглядишь, Райан. Я ведь могу тебя так называть? Надеюсь, ты нормально к этому относишься.

Желудок сжимается.

Джимми скулит, и Брайс переводит взгляд на него, не отпуская его скрученные за спиной руки.

– Может, ты не понимаешь, что мы люди серьезные, – бормочет он. – Так мы продемонстрируем.

Он поднимает руки Джимми выше, угол огромен, Джимми скулит и повизгивает, как подстреленное животное.

– Теперь видишь, что мы говорим серьезно?

Горло сдавливает невыносимо. Глаза Йоханссона словно обжигает огнем. Он открывает рот и закрывает.

– Прости, не расслышал.

– Да, – произносит Йоханссон.

– Отлично. – Брайс отпускает Джимми и встает, отряхивая руки. – Теперь твоя очередь. Мистер Кийан хочет посмотреть, серьезный ли ты человек. Удиви его, произведи впечатление.

Слова с трудом достигают цели, долго пробираясь сквозь мешанину в голове. Брайс хочет, чтобы он…

– Ну? – торопит Брайс. Глаза становятся ярче. Он весело улыбается.

В трех метрах Кийан подается вперед, не вставая с кресла, острый взгляд врезается в лица.

– Полагаю, ты не будешь попусту тратить время, – почти ласково интересуется Брайс. Йоханссон не шевелится. – Видимо, ты ничего не понял. Нужна еще подсказка?

– Нет, – отвечает Йоханссон, но Брайс уже направляется к Джимми. Тот пытается вырваться из рук охранявшего его человека, но Брайс ловок, он сдавливает его плечи, заставляя опуститься на колени, и начинает душить, поглядывая на Йоханссона.

– Ладно.

– Что?

– Я сделаю.

– Уверен?

Йоханссон сглатывает подступившую желчь и кивает. Говорить нет сил.

– Очень хорошо. Отлично. – Брайс отходит назад, вытянув руку в приглашающем жесте: прошу. – Уступаю. Произведи впечатление на мистера Кийана. – Спохватившись, он добавляет: – О да, о шуме не беспокойся. Сюда никто не придет.

Йоханссон смотрит на Кийана. Благодаря его красному шарфу воздух между ними окрашивается в кровавый цвет. Господи, да соберись же. На мгновение их глаза встречаются. Лицо Кийана не выражает ни одной эмоции.

Джимми начинает рыдать, бормотать что-то.

Йоханссон делает шаг к маленькому человеку. Каждое движение причиняет ему боль. В спине, в горле, в животе, плечах, конечностях. Свет перед глазами мелькает и гаснет. Он стоит, покачиваясь. За спиной кто-то тихо хихикает.

Сделай же. Просто сделай.

Сможет ли он все сделать быстро? Остались ли для этого силы?

Соберись. Ты знаешь, что делать.

Он оглядывает собравшихся. Маленький человек хнычет в грязи. Брайс стоит в стороне. Его дыхание замедляется, губы поджаты, в глазах надежда на захватывающее зрелище. Кийан выпрямился в кресле и смотрит: ждет, чем его захотят удивить. В центре сцены стоит, покачиваясь, Йоханссон, весь покрытый рвотными массами, он пытается сделать вдох, второй… Готовится к третьему.

Подняв одно колено, он кладет его на напряженное плечо Джимми. Он не давит, но Джимми принимается кричать. Йоханссон готов сделать последнее движение, прижать его, пока не почувствует, как кости хрустнут под подошвой ботинка.

Брайс наклоняется вперед, он весь сосредоточен на одной точке.

Давай.

Два действия в одно мгновение. Шаг назад и удар. Руки работают одновременно. Удар пальцами в глаза, кулаком в горло. Ногой по почкам. Брайс отлетает к ближайшей стене. Йоханссон подходит, сжимает его голову и ударяет о бетон. Левой рукой хватает бейсбольную биту и разворачивается.

Он окружен. Их пятеро: двое закрывают Кийана, трое идут на него. Кийан поднимает руку. Жест велит ждать. Йоханссон пытается просчитать, что написано на его лице. Невозможно понять.

У него не осталось сил. На него сейчас обрушится шквал ударов, и он не сможет им противостоять.

Кийан указывает на биту:

– Брось.

Гладкая поверхность скользит по ладони, и палка падает на землю.

– Вы меня заинтересовали, мистер Джексон. – Взгляд маленьких холодных глаз тверд, как мрамор, и остер, как кусок стекла. – Одним ударом вы способны разбить череп человека, как яичную скорлупу. Скажите, вы сделали это для меня?

Брайс вертит головой, лицо его в крови, он хлопает глазами и кашляет, стараясь подняться.

– Зачем вы это сделали, мистер Джексон? – спрашивает Кийан.

Он должен ответить. Что?

Брайс падает на колени, но поднимается, глядя на Йоханссона. Видно, как в нем клокочет ярость.

– Будьте откровенны со мной, мистер Джексон, – продолжает Кийан. – Раз уж вы еще можете говорить.

Брайс наконец делает шаг, глотая ртом воздух.

– Он сам велел мне вас удивить.

– О да. Ну, если это вас утешит… – Кийан улыбается. – Я был впечатлен.

Удар, и Йоханссон падает. Ботинок давит на живот, Йоханс сон кашляет, но желудок уже пуст. Еще удар, и он чувствует себя так, словно ему разом нанесли все удары за последние двадцать четыре часа. Брайс хватает его за волосы и тычет лицом в землю. Дыхание обжигает щеку.

– Мы начнем с твоих пальцев, – говорит он и добавляет, обращаясь к кому-то: – Клещи мне.

Господи.

Йоханссон лежит лицом вниз. Руки разведены в стороны. Он сжимает кулаки, люди Кийана сильнее его и заставляют разжать пальцы.

Ему предстоит вытерпеть чудовищную боль. Много боли. Необходимо спастись, но ни одна мысль о том, как выйти из этого положения, не приходит ему в голову.

Брайс снова приседает рядом, тянет за пальцы, выбирая один. Первый. Указательный палец на правой руке. Кожи касается холодный металл.

Неподалеку на земле разбросаны фотографии улыбающихся людей, среди них мужчина, похожий на Чарли Росса. Джимми смотрит широко распахнув глаза. Их взгляды встречаются, но ничего не происходит: ни контакта, ни понимания. Ничего.

– Итак, приступим, – говорит Брайс.

Одно движение, быстрое, как взрыв, вспышка света, и женский голос на краю поля зрения.

Голос звучит очень близко.

– Не вынуждай меня, Брайс, я сделаю, ты же знаешь.

Все замирают.

Он видит только фотографии и Джимми. И все еще ощущает холодный металл, сжавший палец, давящий сильнее, сильнее…

– Кийан, – произносит женщина, и в голосе слышится угроза.

Брайс давит на Йоханссона всем своим весом. Бегут секунды. Давление на палец слабеет. Йоханссону удается даже один раз вздохнуть.

Тело заливает боль.

И после этого ничего.

Пальцы. Они отрежут ему все пальцы.

Он сжимает кулаки и прижимает к груди, но его руки вновь разводят в стороны. Вновь холодное прикосновение металла.

Господи Иисусе. Господи.

Он медленно открывает глаза. Его ослепляет свет. Йоханс сон морщится, словно он его обжигает. Пытается вырваться, но его прижимают к земле. Слышится человеческий крик, но он не может разобрать слов.

Борись, борись, борись…

Мужской голос:

– …на хрена какое-то седативное?

Над ним игла на фоне лица мальчика.

Проходят минуты. Или часы. Он не чувствует собственного тела.

Вокруг витают обрывки разговора.

– …на улицу.

Женщина.

– И что?

– Он говорит, вы должны передать…

– Знаю.

Как долго он смотрит на эту стену и что на ней нацарапано? Они следят за ним?

Свет меркнет. Он качается на волнах.

Йоханссон просыпается от боли.

Он лежит на полу, на матрасе. На подстилке у двери сидит женщина. Изможденное лицо, темные круги под глазами похожи на синяки. Тонкие запястья, пальцы сжимают нож.

Надо отобрать его, но он не может двигаться.

Он засыпает.

За дверью этого дома на ферме надрывно кричит человек.

Глава 6

Ворота открываются в восемь утра, но я уже раньше сижу за рабочим столом. Прошло двадцать два часа с того времени, как Йоханссон попал в Программу, и четырнадцать, как закрылись на ночь ворота; я спала не больше четырех часов, и меня тошнит от усталости.

Все может закончиться в любой момент. Он может выйти. Уитман уже разговаривает с персоналом в администрации Программы, убеждая их в необходимости срочно найти Райана Джексона. Я жду. Часы на компьютере показывают 8:00, 9:00, 10:00. Я не отхожу от телефона, чтобы не пропустить звонок Уитмана с сообщением, что они вышли и Йоханссон в безопасности. Телефон молчит. Крейги убеждал меня выйти из игры и подумать о себе. Я отказалась. Будь это ловушка, они использовали бы настоящего заключенного. Крейги мне не верит. Даже по телефону ясно, что он пребывает в состоянии стресса. Он ушел, чтобы начать поиски Йоханссона в путаной сети службы безопасности, в комнатах для допросов и специальных секретных помещениях. Я знаю, там он его не найдет. Не найдет. Но я готова поклясться: Йоханссон еще в Программе.

Печатаю сообщение Финну:

«Внутреннее наблюдение в Программе. Нужен доступ. СРОЧНО».

Несмотря на то что Программа управляется частной компанией, некоторые заинтересованные государственные службы требуют постоянный доступ к камерам видеонаблюдения. Министерство юстиции и Управление службы исполнения наказаний имеют возможность следить круглосуточно, полиция и спецслужбы тоже временами требуют открыть доступ. Брешь может быть в любом месте, Финн должен ее найти.

Финн долго не отвечает, но в четыре часа дня от него приходит сообщение:

«Черт, это легче, чем добыть личные дела».

Финн передает мне доступ к системе видеонаблюдения в Программе.

Я не могу управлять и выбирать: смотрю только то, что смотрят они. Камера движется по периметру, уменьшая и увеличивая изображение по чужой прихоти. Пустое помещение, возможно, учебный класс, конвой движется по темной улице, в дверях магазина стоит мужчина.

Я внимательно вглядываюсь в лица, Йоханссона среди них нет.

Имеет ли смысл смотреть дальше? Может, прослушать разговоры с телефонов Программы? Или проверить списки умерших на предмет наличия белого мужчины ростом метр восемьдесят, с голубыми глазами? Проверить части тел, выносимые с мусором? С такими вещами тоже приходится сталкиваться. Я помню, что произошло с Чарли Россом. Даже для опознания вдове они не смогли предоставить достаточных размеров куски тела; он был расчленен. Пришлось делать анализ ДНК.

В пять часов звонит Уитман:

– Нашелся след. Джексон разговаривал в столовой с парнем, но ушел один.

– Сегодня?

– Вчера.

– А парень?

Рука ложится на «мышку», чтобы открыть список заключенных.

– Имя мне не сообщили.

– Заставьте их.

– Я не могу просто так.

– Найдите способ. – Я слишком резка с ним, но через час ворота опять закроют на ночь. Опять.

Уитман молчит.

– Мне это не нравится, Лора, – наконец говорит он. – Вы сами сказали, что мы просто позаимствовали документы этого парня, Вашингтону не обязательно все знать. Отлично, тогда не будем поднимать панику. Я не сижу сложа руки, но и не имею права диктовать этим людям, как им работать. Я сказал, что они должны мне помочь, иначе я сам пойду туда и выбью все из этих ребят. Вам лучше поискать помощь в Вашингтоне, потому что она может вам понадобиться. Я могу поднять здесь шум, но с каждым разом о Джексоне узнают начальники все выше рангом. – Молчание; слышно, как он пожимает плечами на другом конце провода. – Выбор за вами, Лора.

Он делает долгую паузу и продолжает, когда понимает, что я не отвечу:

– Повторю попытку завтра, – и отсоединяется.

На экране передо мной Программа живет своей жизнью. Свет приглушен, патрули вернулись на базы, ворота закрыты.

Прошло тридцать два часа с того момента, как Йоханссон пересек территорию Программы.

В семь часов приезжает Крейги. Он сидит с чашкой чая напротив меня, на узком лице печать тревоги. Он не нашел ничего подтверждающего, что Саймон Йоханссон находится в руках властей.

– Он все еще в Программе, – говорю я, и на этот раз он не спорит.

– Его мог кто-то узнать?

– Росс мертв.

– Может, кто-то служил с ним в армии?

Среди заключенных я не обнаружила ни одного бывшего солдата, кто мог бы знать Саймона Йоханссона. Ни одного. И ни одного человека, знавшего настоящего Райана Джексона. Все чисто.

Крейги уходит, и я ужинаю в кабинете, не прерывая наблюдения. Патрули прекратили свою работу, но их место заняли другие люди: они передвигаются пешком по двое, по трое, словно прогуливаясь по улицам. Люди Кийана.