Вайзенштайн. Правосудие Прокошев Николай

Меморандум всем сотрудникам объекта «Вайзенштайн»

Экстерриториальная организация «Вайзенштайн»

Главная комендатура объекта

Независимо от занимаемой должности вы должны раз и навсегда твердо запомнить самую важную истину: те, кто содержатся здесь, – это нелюди. Стремление убить, ограбить и унизить никогда не являлось признаком достойного человека. За соболей и гольф-кары они продали свои души сатане. За цветные бумажки они добровольно превратились в засохших гомункулов. Теперь у них на лбу заслуженное клеймо убогих изгоев, обреченных на цепи вместо бриллиантов и баланду вместо устриц.

У этой падали за забором есть семьи, дети, друзья. Жалкие воспоминания пусть оставят себе. Вас это ни в коей мере не касается. Не бойтесь быть здесь главными, не бойтесь смотреть им в глаза, не бойтесь положения арестантов вне наших стен.

Здесь они никто, пустое место. Отныне дрожать от страха настала их очередь. Наше лучшее оружие – психологическое превосходство. Вчерашнее чувство безнаказанности узурпаторов вдруг скукожилось до размеров дохлой мухи. Ужас перед справедливым возмездием, особенно под лай овчарок, действует лучше любого револьвера.

Те же, кто разделит «горе», окажет несанкционированную помощь, вручит передачу, попадет под чужеродное влияние, проявит участие, просто заговорит «по-дружески», должны помнить, что в таком случае безо всякого разбирательства сами отправятся в барак.

Обращаться с предателями будут ровно так же, как с подведомственным стадом. Необходимо выполнять священный долг неуклонно в духе настоящего товарищества. Лишь плечом к плечу мы сможем навсегда вытравить продажную гниду.

Последний абзац выучить наизусть. Старший надзиратель в любой момент может проверить. Работать честно и беспощадно. Каждому сотруднику действовать строго в пределах своей должностной инструкции.

Главный комендант «Вайзенштайна»

Виталий Качура 21.10.10

Запись полицейских переговоров от 12.06.14. Портленд, Орегон

– Двадцать восьмой, десять восемьдесят четыре на сто сорок Кингси Драйв. Здесь группа гражданских толпится вокруг чего-то.

– Нужна ли десять пятьдесят четыре?

– Пока неясно. Сейчас посмотрим. Похоже на десять-десять. Матерь божья! Здесь два четыреста девятнадцать. Срочно запрашиваю убойников и коронеров, диспетчер, как понял, десять пять, как понял?

– Десять четыре. Немедленно отправляю.

– Десять шесть. Пока никого не видно. Подозреваемых нет. Сейчас осмотримся. Гражданские говорят о двести сорок пять. В каждом трупе дыр по десять, не меньше. Похоже, есть раненые, десять пятьдесят шесть, сейчас окажем первую медпомощь.

– Десять четыре. Скорая уже в пути.

– О, черт! В нас стреляют! Срочно – десять восемьдесят пять. Одиннадцать девяносто девять, код три.

– Сколько подозреваемых?

– Откуда мне знать, мать вашу. Черт, Пройс ранен, истекает кровью. Десять пять, офицер ранен. Они побежали. Вижу двух, оба черные, вооружены. Одному лет тридцать, средний рост, белая футболка, черные штаны. Второй – подросток, высокий, синяя футболка, джинсовые шорты. Начинаю преследование по Баундари-Алли. Давайте сюда вертолет, в этих переулках черт ногу сломит. Конец связи, Симмс.

Первым заслушивали Кристофа Немета. Венгр по национальности, он был главным архитектором объекта. Сухопарый брюнет среднего роста с прищуренным взглядом из-под больших очков. Говорит тихо и не спеша. Производит впечатление профессионального, идейного сотрудника. Четко ощущается личная мотивация к такому необычному труду.

Известно, что многие наблюдатели относятся с большой долей иронии к данному фигуранту, поскольку судьба тюремного проектировщика продемонстрировала ему изнанку любимого ремесла. Действительно, принцип бумеранга в некоторых случаях работает безотказно. Яме, вырытой для другого, безразлично, кто в нее угодит.

При всем при том Немет совершенно точно заслуживает пристального внимания. Вообще, строго говоря, абсолютно каждый сидящий на скамье подсудимых является максимально неординарной личностью и протагонистом в индивидуальном сюжете. Колоссальный предыдущий опыт работы очень помог фигурантам соорудить прочный форпост, продуктивно заполнить необходимые ниши.

Доказательство К-14/3. Резюме соискателя на должность главного архитектора объекта «Вайзенштайн» Кристофа Немета

Кристоф Немет. Национальность – венгр. Год рождения: 1972. Место рождения: Мишкольц, Венгрия. Женат, один ребенок.

Образование: Университет Корвинуса, 1990–1996. Факультет архитектуры и развития ландшафта. Присвоена степень магистра. В 1999 году присвоена степень доктора архитектурных наук. Защитил диплом в Техническом Университете Делфта, Голландия.

Награжден: Орденом Заслуг Венгерской Республики и Diploma di Merito Европейского союза.

Список перспективных проектов:

1) Тоннель под Беринговым проливом, соединяющий Россию и Америку.

2) Музей героев и злодеев человечества в Квебеке. Тот самый, который вызвал массу дискуссий, почему здание выполнено в форме тела распятого Христа.

3) Первая база на Луне. Если ее, конечно, когда-нибудь соберутся строить.

Список выполненных работ:

1) Тюрьма режима максимальной строгости в городе Печ, Венгрия. Позволяет содержать до 1 200 человек.

2) Депортационный центр в городе Льеж, Бельгия. Позволяет содержать до 470 человек.

3) Перестроено и переоборудовано 28 досудебных изоляторов по всей Европе.

Почему я хочу стать проектировщиком и строителем вашего объекта?

Ответ прост: когда мне только исполнилось десять лет, моих родителей ограбили и убили в подворотне. Обоих зарезали ножом. Я остался сиротой, попал в детский дом, но дело не только в этом. Преступников было двое. Одного отпустили, а второго осудили на два года за превышение дозволенной самообороны, хотите верьте – хотите нет.

Имея склонность к инженерным наукам, я увлекся проектированием различных исправительных учреждений. И в результате архитектура стала моей основной работой. Преступник должен быть изолирован от общества – это справедливо.

И вы, на мой взгляд, выступили с блестящей инициативой, не поддержать вас попросту невозможно. Неважно, стану ли я главным архитектором или обычным каменщиком, я должен внести любой посильный вклад в такое великое дело. Надеюсь поработать с вами в том или ином качестве. Спасибо.

Из протокола допроса Кристофа Немета, обвиняемого в тяжких преступлениях, совершенных на объекте «Вайзенштайн» в период с октября 2010 по декабрь 2016 года

(Стенограмма заседания Гентского трибунала 03.05.2017)

Кристоф Немет: Изначально планировалось сделать лагерь в три круга – для каждой категории свой круг. Внешний – для осужденных на пять лет, средний – на десять лет, внутренний – пожизненно осужденные. Однако при осмотре местности выяснилось, что для такого проекта пришлось бы рубить лес. Поэтому решили делать три прямоугольных блока в одну линию вдоль леса. Так заключенным из разных категорий отсекалась возможность общения друг с другом.

Прокурор Пикур: Какую общую площадь занимал «Вайзенштайн»?

К. Н.: Порядка тысячи гектар, включая дороги, территорию, на которой проживали сотрудники, поля под посевы, теплицы – в общем, все.

П. П.: Вышки, заборы?

К. Н.: Территория была обнесена двойным шестиметровым забором: первый, внутренний, из электрифицированной колючей проволоки, второй – бетонный. Между заборами проходила заминированная песчаная полоса шириной в четыре метра. По периметру также стояли тридцать четыре вышки с прожекторами. Каждый блок отделялся от другого мелкоячеистой металлической сеткой с одной лишь дверью внутри, чтобы осуществлять транзит.

П. П.: Объясните суду, что такое транзит.

К. Н.: Это когда осужденного переводят из одного блока в другой на постоянной основе.

П. П.: При каких обстоятельствах?

К. Н.: В качестве дальнейшего наказания или, наоборот, послабления. Если заключенный совершает преступление, находясь, скажем, в блоке А, то его конвоируют в блок Б или в обратном порядке за хорошее поведение.

П. П.: Сколько человек находилось в лагере?

К. Н.: Не могу сказать. Я занимался только проектировкой, текущим ремонтом, иными строительными делами и согласно внутренним инструкциям не имел допуска к другой информации.

Судья Джаби: Подсудимый Немет, отвечайте громче и четче. Ничего не слышно.

К. Н.: У меня не работает микрофон.

С. Д.: Просто говорите громче.

П. П.: Вы утверждаете, что не знаете. Тогда мы ответим за вас. Уважаемый суд, я хотел бы представить официальный документ. Он занесен в перечень доказательств под номером Г-21/7. Согласно данному реестру, в «Вайзенштайне» на двадцать шестое октября две тысячи пятнадцатого года находилось не менее трехсот тысяч человек.

К. Н.: Ни подтвердить, ни опровергнуть подобную информацию я не могу в силу объясненных причин.

П. П.: Хорошо. Как осуществлялась расовая и религиозная сегрегация?

К. Н.: Религиозная никак не осуществлялась. В остальном людей делили по континентам или их частям. К примеру, Африка именовалась «Зулу», Северная Америка – «Гризли», Южная – «Ацтек», Азия – «Дракон» и так далее. Бараки заполнялись именно по национальному признаку.

П. П.: То есть заключенные, допустим китайцы, жили только в «Драконе», а чилийцы и перуанцы – в «Ацтеке», я правильно понимаю?

К. Н.: Именно так. Бараки могли быть переименованы, и, соответственно, преступники переселены в зависимости от численности той или иной группы.

П. П.: Почему происходило такое разделение?

К. Н.: На стадии проектировки нам эта мысль показалась здравой. Статистика отчетливо свидетельствует о том, что заключенные различных рас, находясь под стражей, чаще доводят ситуацию до конфликта, создают взрывоопасную атмосферу. А мы все же строили не Диснейленд, и поэтому постарались на начальном этапе минимизировать любые риски.

П. П.: Какая трогательная забота. Сколько бараков насчитывалось в каждом блоке, какую площадь они занимали и на какое количество человек были рассчитаны?

К. Н.: Всего было построено двести одноэтажных бараков площадью пятьдесят пять на двадцать пять метров каждый. В бараке имелось три ряда двухэтажных нар с общим количеством в триста спальных мест. Более того, не все они использовались для проживания. Поэтому я сильно сомневаюсь, что туда можно запихнуть триста тысяч человек, как вы утверждаете. Первый блок насчитывал сто тридцать, второй – пятьдесят и третий двадцать бараков.

П. П.: Норматив по размещению мы, к сожалению, не нашли, вероятно, защита его продемонстрирует. По какому принципу выносились приговоры? За что присуждали пятилетний срок или десятилетний, например?

К. Н.: Быть может, вы до сих пор не успели заметить, но я был задействован всего лишь как архитектор «Вайзенштайна».

П. П.: Допустим. Тогда объясните, откуда вы могли знать на какое количество мест рассчитывать жилые объекты?

К. Н.: Припоминаю, что это был очень важный и сложный подготовительный момент. Ну, во-первых, мы должны были исходить из размеров земельного участка, предоставленного Россией. Мы просчитали площадь, необходимую для нежилого использования, вычли ее. Я примерно раскидал три блока, разграничил их. Получился такой прямоугольный отрезок земли, разделенный на три части. Потом мы…

П. П.: Ладно, можете не продолжать. Какая получилась в общей сложности цифра по заключенным?

К. Н.: Шестьдесят тысяч человек.

П. П.: Это максимальная вместительность?

К. Н.: Ну, если совсем ужаться, то шестьдесят пять, наверное, можно разместить.

П. П.: По какому принципу рассчитывалось количество бараков в каждом блоке? Откуда вы могли знать, сколько людей осудят на конкретные сроки?

К. Н.: Здесь вы правы. Гадать на магическом шаре не входило в круг наших интересов. Хотя известно, что особо тяжких преступлений совершается не так уж много, к большому счастью, замечу. Поэтому больше всего мест мы отдали легкому блоку.

П. П.: Где они мылись и осуществляли личную гигиену?

К. Н.: В каждом бараке имелись душевые и отхожие места.

П. П.: В каком количестве?

К. Н.: Зависело от блока. Но в среднем по пять тех и других.

П. П.: На триста человек?

К. Н.: Я хочу сделать заявление.

С. Д.: Если что-то важное, то очень коротко.

К. Н.: Данный процесс… Проще говоря, всем необходимо понять, что в мои обязанности не входило проектирование отеля «Астория»…

П. П.: Правильнее сказать «Белль-Дюк».

К. Н.: Мы не собирались строить для них стадион, спортзал с бассейном, джакузи и делать им шиацу. Задачи стояли совершенно другого порядка.

Надпись на пятидесяти массивных щитах, установленных внутри всего периметра объекта «Вайзенштайн»:

Цель оправдывает средства.

Письмо Кристофа Немета своей возлюбленной

Дорогая Б.! Спешу обрадовать тебя благими вестями. Летом мне все же позволили взять отпуск. Одна загвоздка: провести вместе мы сможем только неделю. Но худа без добра не бывает – я сказал жене, что на четыре дня вынужден поехать на конференцию архитекторов в Южную Африку. Туда она точно не полетит. Если бы куда поближе, то вполне могла бы. Мне кажется, она что-то подозревает, хотя на сто процентов не уверен.

Линда иной раз так загадочно смотрит то на меня, то на Марка, как будто ей известно нечто запретное. Очень странный взгляд, тяжелый. Разговаривает со мной все меньше, хотя, возможно, это из-за смерти ее отца. Практически не ест, зато очень часто глядит в окно. Я начинаю всерьез беспокоиться за нее. Позавчера нашел какую-то странную книгу, похожую на справочник рецептов, только с чудной обложкой. Там изображены, как мне показалось, африканские узоры. Она сказала, что позаимствовала ее у подружки. Что ж, пусть будет так.

Ты знаешь, что я ее по-своему люблю, как-никак она мать Марка, и не могу ее бросить. Однако если все это зайдет слишком далеко, то придется развестись. Ладно, хватит о плохом. Как ты, как Милош? Что у вас нового? Все ли в порядке у брата? Помнишь, ты как-то спрашивала, что я думаю по поводу наших отношений? Так вот – за год наших встреч я заметил, что мне хочется, чтобы они повторялись как можно чаще. Мало того что мы подходим друг другу, так мы еще делаем одно общее и очень полезное дело.

Пока все идет как идет и неизвестно, куда выведет, но все в наших руках. Как мы захотим, так и будет. И никто нам не помеха. Лично я благодарен Господу за то, что он подарил мне тебя. Надеюсь, и ты тоже. Неужели мы не заслуживаем счастья, той самой благодати, которая доступна всем остальным? Неужели так и будем скрываться как влюбленные подростки? Вряд ли. Рано или поздно мы обязательно что-нибудь придумаем. Все же именно нам доверили такую важную работу, и, значит, мы чего-то достойны.

Жду скорой встречи. Целую, обнимаю, твой К.

Из дневника Марка Давидиса. Запись от 03.02.11

Мне повезло – в Марьямпольском накопителе надзирателем работает мой однокурсник, Радислав, я рассказывал о нем, помнишь? Он разрешает мне вести записи, хотя для проформы пару раз очень громко кричал. Кстати, по молодости мы с ним однажды ночевали в полицейском участке. Теперь он по ту сторону решетки. Хороший парень. Только на объекте он мне не поможет. Как там будет? Что меня ждет? Я взрослый мужчина, а дрожу от страха, будто мальчишка, каждый раз, когда подумаю об этом. Говорят, китайцы умоляют, чтобы их расстреляли, лишь бы не попасть на объект. Неужели там настолько все ужасно? И вообще, откуда люди знают, что там будет? Кто им рассказал? Никто из наших тут ни слухом, ни духом. Неизвестность ожидания – вот что дается мучительно. О дате перевозки ничего неизвестно. А может, и не повезут никуда, прямо тут и пустят в расход? Я бегло прочитал Афинскую конвенцию, к Женевской отношения – ноль. Любого могут забрать и… Не хочется даже думать. Почти каждую ночь кого-нибудь забирают, порой даже и не одного, а нескольких. Надо ли говорить, что безвозвратно. Никогда в жизни я так не боялся. Дай бог, Дэнни, чтобы тебя эта участь никогда не коснулась. Целую тебя и маму.

Доказательство Г-11/2. Фрагмент аудиозаписи сиднейской конференции от 03.06.09. Совершенно секретно

Дирк Стиглиц: Русские дают землю, причем, похоже, в Европе. Это хорошо?

Явуз Полат: Сойдет. Хороший узел, отовсюду везти примерно одинаково. Не надо распыляться. Другое дело, где их всех скапливать перед отправкой?

Кристоф Немет: Значит, есть у нас одно предложение. Загонять их в гетто, как делалось раньше, бессмысленно и бесполезно. Для этого нужна военная сила, нагнетание жуткой атмосферы и прочее. В общем, можно построить временные накопители. Пожалуй, сотен на пять каждый. Надо прикинуть и поточнее все просчитать.

Д. С.: Допустим. Но где Комитеты будут содержать подозреваемых?

К. Н.: А где Комитеты вообще будут заседать? Кто выделит площади?

Берта Мацкевич: Есть предварительные договоренности с правительствами. Они согласны предоставить нам помещения. Кстати, какие нужно просить? Какую площадь?

Д. С.: Зависит от конкретной страны. Я составлю список как можно быстрее.

К. Н.: Главное, просить с подвалом. Там устроим клетки. В них будут задержанные. Затем оттуда их нужно доставить в отстойники.

Д. С.: Мы в состоянии сами их построить?

Калеб Аонджо: Нужна смета.

К. Н.: Тогда предлагаю строить самые дешевые сараи, какие только возможно. А лучше, чтобы сами страны их предоставили.

Б. М.: Участники могут не найти или отказать в крупных сооружениях.

К. А.: Полагаю, стоит попытаться в самом неблагоприятном случае склонить их к стройке фифти-фифти, в смысле финансов. Подписывали, в конце концов, они Люблянский протокол или нет?

Д. С.: Будем разговаривать. В целом, перед отправкой на объект мы содержим их в Комитетах, так?

К. К: Да.

Д. С.: Что дальше?

К. Н.: С этих мест скопления мы формируем и отправляем борты. Потому я и говорю, нам нужно хотя бы приблизительно рассчитать количество голов. Сколько влезает в самолет?

Я. П.: Можно забивать до шести сотен.

К. Н.: Прекрасно. Значит, надо ускоренными темпами их грузить. Собрали партию – до свиданья на рейс. Никаких отдельных камер. Всю гурьбу сразу в накопитель. Поэтому судить не церемонясь с формальностями. Чем быстрее мы наполним кубышку, тем быстрее мы ее опорожним.

Д. С.: Разумно. Так нам меньше народу потребуется в охрану, обслугу и так далее, и мы создадим задержанным максимум неудобств. Хорошо, что по лагерю? Какие мысли, Кристоф?

К. Н.: Как и договаривались, три блока. Первые два отличаются только режимом, с планировкой все то же самое. Вот с третьим будет иначе. Это особая зона.

Д. С.: Ну, давай подробней, не тяни.

К. Н.: Их нельзя вообще выпускать на улицу, я считаю. Окна, в смысле, жалюзи, открывать только ночью, чтобы они не видали белого света до самой смерти. Расстояние между прутьями решеток предусмотреть не шире пяти сантиметров, чтоб даже рука не пролезала, чтоб даже нос не высовывали. Нары не остругивать, занозы не убирать. Таких задумок, на самом деле, у меня тут целый список. Посмотрите.

Из книги Майка Ривза «Дирк Стиглиц. Тасманский дьявол, или новый мессия?»

Людей не всегда сразу бросали в тюрьмы. Поначалу за несоблюдение законов старались публично унизить. Привязывали к столбам, секли, клеймили, напяливали на них отвратительные маски, калечили и шельмовали сотней других способов.

Впридачу, особенно для простолюдинов, преступления часто карались смертью. Каторга и изгнание (наша чудесная страна, если кто забыл, родилась именно так) тоже имели определенную популярность как виды наказания, но заключение всегда стояло особняком.

Ибо тюрьма служила другой задаче: там до суда содержались и взрослые и дети, убийцы и должники, воры и мошенники, чтобы не убежали. Да и в условиях ужасающей антисанитарии, пыток, голода и зверств охраны многие до суда не доживали. Тюремная лихорадка, одна из форм тифа, также успешно делала свое фатальное дело.

В редких случаях кого-нибудь могли заточить в башню или монастырь. Так обычно поступали монархи или другие важные лица с теми, кого не смогли или не захотели просто-напросто убить. Подобное наказание часто не соответствовало содеянному – времена и нравы несколько отличались от теперешних.

С ростом технического прогресса жизнь огромного числа людей заметно усложнилась. Дело в том, что промышленность взашей вытолкала целые полчища крестьян на улицу без гроша за душой. Озлобленные и нищие, они не видели иного выхода достать пропитание кроме как разбойным путем.

Неторопливость правосудия со временем привела к переполненности узилищ. Также следует добавить, что платить за содержание в казематах арестантам приходилось из собственного кармана. Словом, паразиты, грязь, отсутствие нормальной воды и еды, зловещий лязг цепей производили даже на стороннего наблюдателя удручающее впечатление.

История обожает находчивость и всегда выталкивает на поверхность какого-нибудь особенно предприимчивого умельца. В вопросе тюремных реформаций им стал Джон Говард. Богатый аристократ однажды сам волею судьбы угодил в тюрьму, после чего к нему пришло прозрение.

Когда Джон стал шерифом графства Бедфордшир, ему захотелось проинспектировать подведомственную тюрьму и многие другие остроги. Увиденное понравилось бы лишь горстке исковерканных извращенцев. Мужчины содержались вместе с женщинами, мелкие воришки сидели рядом с матерыми уголовниками, вши соседствовали с крысами. Через пять лет Говард опубликовал книгу о состоянии тогдашней пенитенциарной системы.

Поднятая общественная волна заставила парламент принять меры. Тяжеленный валун наконец-то сдвинулся с мертвой точки. Стараниями Джона на подготовленную почву зерном упала совершенно новая мысль – тюрьма должна не мучить, а исправлять.

Постепенно с отменой смертной казни за многие преступления, исключая убийства, пионеры реформации стали практиковать искупительный подход. Таким образом, начали появляться темницы с одиночными камерами, где заключенный мог бы побыть наедине с собой, подумать о своей жизни, пообщаться с Богом.

Дабы невольники не сошли с ума от одиночества, их привлекали к внутренним работам. Разговаривать, правда, запрещалось, зато выдавалась веселая полосатая униформа. Труд заключенных оплачивался частными инвесторами, что благоприятно сказывалось на финансах учреждения. Все были довольны.

С другой стороны, количество рецидивистов неуклонно росло. Содержание каждого правонарушителя в отдельных камерах требовало немалых затрат. На тюремный персонал, постройку или ремонт самих зданий также тратились огромные деньги.

Вот тогда дело встало на широкий поток. Сразу разрешили разговаривать друг с другом, иначе невозможно коллективно трудиться в мастерских. Произошло улучшение рациона, предоставилась возможность учиться и заниматься спортом. И вдруг спираль резко крутанулась в противоположном направлении. Как только людям открыли рот, они принялись устраивать мятежи. В результате появились еще большие поблажки.

Только вот социум не захотел принимать тепличные условия содержания осужденных, и снова пришлось закручивать гайки, потому как воспитательные меры не подтвердили возложенных надежд. Бывшие арестанты вновь возвращались в родные пенаты, где продолжали чинить насилие наряду с беспорядками. Снова карцеры, цепи, издевательства персонала. Круг замкнулся.

Внезапно, откуда ни возьмись, на сцене во фраке с бутоньеркой в петлице возникает новая фигура. Дирк Стиглиц объясняет нам, что знает, откуда растут ноги у всех мирских проблем, и знает, как положить верный конец чертову бедламу. Решение простое – тюрьма. Только на сей раз тюрьма для подлинных негодяев, ответственных за текущий расклад на планетарной шахматной доске. Что же он придумал, этот златокудрый парнишка, что же у него на уме?

Пожертвование, осуществленное Кристофом Неметом 22.09.12

Некоммерческая религиозная организация «Центральный узел истины»

Да! Я хочу поддержать ЦУИ.

Я желаю совершить единоразовое пожертвование в размере $2 000.

Также я желаю совершать ежемесячные пожертвования в размере $500 в течение 12 месяцев.

Пожалуйста, вычитайте необходимую сумму с моего банковского счета. Пустой чек с реквизитами прилагается.

Имя: Кристоф Немет

Религия: Христианин

Пожалуйста, направляйте любые платежи к бенефициару: Фонд для пожертвований НРО «ЦУИ». БН: 002437534580

Миллиард лучей счастья Вам и Вашим близким.

Почтовый адрес: Директору фондовых кампаний НРО «ЦУИ» Жоржу Пенье, Руа Роса де Порта Герра 6612, Сан Паоло – СП, 50003-98, Бразилия.

Доказательство Н-21/4. Из преамбулы отчета комиссии по бесчеловечному обращению с узниками спецобъекта «Вайзенштайн», датированного 19.12.16

Сооружения возводились из ячеистого бетона, очевидно, в целях экономии и безо всякой облицовки. Дешевый газосиликат, используемый в строительстве, быстро впитывает влагу, что приводит к быстрому разрушению. В итоге из-за неустойчивости стен уже через восемь месяцев в двух бараках обрушились крыши. Трещинам вдобавок способствует проседание грунта, поэтому многие конструкции отличались высокой степенью аварийности.

Согласно точным измерениям, площадь всех бараков независимо от блока одинакова. Она равна пятидесяти пяти метрам в длину, двадцати пяти метрам в ширину и трем метрам в высоту. Отсюда следует, что объем помещения составляет четыре тысячи сто двадцать пять кубических метров. Учитывая тот факт, что в бараках содержалось в среднем до шестисот человек, мы получим на каждого заключенного семь кубических метров пространства. При условии полного закупоривания всех возможных отверстий люди бы задохнулись ровно через два часа. Подобная теснота сравнима с той ситуацией, как если в стандартную ванную комнату поместить пять человек. И так продолжалось годами.

Блок А внутри «хранилища живого материала», как выражались конвоиры, напоминает по всем признакам худший из нацистских концлагерей. Вдоль стен и посередине барака тянутся ряды двух-, а кое-где трехэтажных деревянных нар, разделенных вертикальными перегородками, образуя некоторое подобие клетей.

Лежанки накрыты истлевшими тряпками, которые изначально служили матрасами, но со временем практически обратились в труху. Никаких подушек и одеял. Этажерки нар разделяют два ряда длинных колченогих столов с такими же скамейками. Причем одни скамейки намеренно сколочены ниже других с тем замыслом, чтобы выстраивалась определенная иерархия среди заключенных.

У тыловой стены располагаются десять крохотных отхожих мест и пять душевых. Там же находился отдельный санузел, предназначенный для так называемого «первого лица», что в очередной раз свидетельствует о заблаговременно принятом решении относительно разделения осужденных по рангам. Также «первое лицо» и его свита получали право пользоваться личным столом с табуретками.

Отдельные тумбочки или шкафчики проектом не предусматривались ввиду того, что контингенту воспрещалось иметь собственное имущество. Фотографии, пишущие принадлежности, одежда, обувь, медикаменты технически не могли попасть в руки, поскольку любые контакты с внешним миром принципиально не допускались, а передачи от родственников не принимались.

Гигиенические процедуры осуществлялись строго по графику, то есть горячая вода включалась лишь на два часа в сутки-с семи до восьми утра и с восьми до девяти вечера. Что касается холодной воды, то она подавалась тоже на два часа, но заключенные могли сами выбрать подходящее время. Через два часа подачи холодная вода отключалась. По этим причинам людям приходилось занимать очередь на несколько дней вперед.

Несмотря на сравнительно мягкий климат в регионе расположения лагеря, гражданское население начинает пользоваться отоплением с конца осени. На объекте тепло подавалось с начала декабря до конца февраля только по нечетным дням недели. Естественно, что низкая температура пагубно влияла на лагерную популяцию.

Женщины содержались в абсолютно идентичных с мужчинами условиях. Политика руководства не признавала каких-либо физиологических различий, невзирая на природные обстоятельства. Тяжелые заболевания, связанные с гендерными особенностями, психологическое состояние, физическая сила и выносливость, даже беременность не считались достаточными основаниями для освобождения от работы.

В том числе совсем не принимались во внимание поправки на возраст. В бараках жили почти подростки и древние старики. Самому молодому узнику на момент заточения едва исполнилось восемнадцать лет, самому пожилому – восемьдесят шесть. Зеленая молодость или глубокая старость ни в коей мере не смущали администрацию, более того, зачастую в качестве изощренного издевательства таким арестантам доставалась самая грязная работа.

Докладная записка Кристофа Немета коменданту спецобъекта «Вайзенштайн» Виталию Качуре

Экстерриториальная организация «Вайзенштайн»

Департамент архитектуры и строительства

06.07.14 № 06–22/17

Довожу до Вашего сведения, что среди сотрудников объекта, большей частью конвоиров второго ранга, участились жалобы по поводу ухудшения их жилищных условий. В частности, с подачи коменданта первого ранга незаконно расширяются квартиры его подчиненных за счет соседних площадей. Попросту говоря, КПР безосновательно устраняют перегородки между блочными секциями, бесцеремонно выбрасывая имущество КВР на улицу.

Разрушения неизбежно повлияют на прочность кладки жилого квартала. Я не намерен разгребать завалы в попытках извлечения мертвых тел. Тем более что наш кабинет приложил максимум усилий для строительства удобного и комфортного жилья для личного состава.

Почему бы не развести конвоиров разных рангов по разным домам, как мы это вполне разумно сделали с вверенной массой?

В любом случае прошу принять меры в самые сжатые сроки.

Руководитель Департамента К. Немет

Из протокола допроса свидетеля Костаса Каподистрия

(Стенограмма заседания Гентского трибунала 04.05.2017)

Адвокат Грюнберг: Как долго вы содержались в лагере?

Костас Каподистрия: В самом лагере с мая две тысячи одиннадцатого года по декабрь две тысячи шестнадцатого. До этого мы два месяца просидели в Салоникийском накопителе в Греции.

А. Г.: Что это за накопитель?

К. К: Практически в каждой европейской стране создавали комитетские остроги. В государствах покрупнее их было несколько. Там размещались осужденные за совершенные преступления перед транзитом на объект. Набирали по семьсот, иногда меньше, человек и самолетом отправляли в Калининград.

А. Г.: Зачлись ли вам эти два месяца к сроку?

К. К: Куда там. Даже и не вспомнили. Не только у меня, а у всех вообще. Один румын почти четыре месяца в отстойнике провел, пока они что-то там достраивали. Ни дня не скостили.

А. Г.: Известно ли вам имя этого, как вы говорите, румына?

К. К.: Больше пяти лет прошло, попробуй вспомни.

А. Г.: Объект был полностью готов и сдан в октябре две тысячи десятого, как в апреле следующего года могли что-то достраивать?

К. К: Мне так сказали.

А. Г.: Вы лично видели того человека, который в накопителе провел четыре месяца?

К. К.: Лично не видел.

А. Г.: Хорошо. А какое время вы там пробыли?

К. К.: Я же сказал – два месяца.

А. Г.: Уважаемый суд, здесь я попросил бы ознакомиться с доказательством В-216/22. Это учетный листок прибытия свидетеля Каподистрия в Салоникийский накопитель за подписью старшего смены Новака Р.

Председательствующий судья Мэттьюз: Пожалуйста. Что там говорится?

А. Г.: Там говорится, что свидетель прибыл в накопитель четырнадцатого апреля две тысячи одиннадцатого года.

П. С. М.: Так.

А. Г.: А убыл на объект третьего мая того же года. Из чего следует, что он пробыл там всего немногим больше двух недель, а никак не два месяца. К тому же защита располагает краеугольным доказательством за номером В-200/1. Свидетель, вы получили его копию?

К. К.: Да, у меня в руках.

А. Г.: Прекрасно. «Регламент обращения с осужденными в учреждениях предварительного содержания». Не могли бы вы зачитать нам вслух выделенные строки?

К. К.: Даже в самом крайнем случае недопустимо содержать осужденного в учреждении предварительного содержания сроком, превышающим один календарный месяц. При условии отсутствия транзитного транспорта к этому сроку осужденный немедленно освобождается.

Судья Джаби: Это на бумаге, а на деле разве не нарушались инструкции?