Возвращение снежной королевы Александрова Наталья

Лодка закачалась. Лера усмехнулась одними губами, прикрикнула на развеселившегося цыгана:

– Эй, ты не больно-то шуми! Милицейский катер может быть недалеко, а второй раз у нас этот номер не пройдет!

– Все, молчу! – Пупырка прижал палец к губам.

Они выкинули лишние мешки, закидали тюк с героином тряпьем и своими вещами и медленно вывели лодку из затона на донской простор.

Тремя километрами выше по течению на берегу Дона у них была назначена встреча с «группой прикрытия».

Это была семья таборных цыган, кочевавших по степи неподалеку от Ростова.

«Герда» пристала к берегу возле заброшенной бани. Деревянные полусгнившие мостки вели к воде. Шандор сложил руки рупором и два раза по-совиному ухнул. Из кустов отозвались таким же уханьем, и на мостки выпрыгнул молодой цыган в шелковой малиновой рубахе.

– Гей, ромалы! – радостно воскликнул он. – Я уж вас тут заждался, скучать начал! А наши цыгане там пьют-гуляют, свадьба у нас! – И он широко улыбнулся, сверкнув золотым зубом.

– Свадьба – это хорошо! – обрадовался Шандор. – На свадьбе что угодно спрятать можно, со свадьбой можно куда угодно проехать!

Пупырка с Гичем подхватили тюк и понесли его за молодым цыганом.

Поднявшись на прибрежный холм, спутники увидели несколько цыганских кибиток, украшенных яркими шалями и искусственными цветами.

На траве возле первой кибитки был раскинут ковер, на нем сидели, обнявшись, молодые. Лере показалось, что им было лет по пятнадцать. Жених поправлял пальцами только что пробившиеся усики, поводил шеей, которую натирал воротник черного костюма. Невеста, пухленькая девчушка в шелковом белом платье, смущенно прятала глаза.

– У вас, цыган, что – каждый день свадьбы? – поинтересовалась Лера. – Из Владимира со свадьбы уехали, здесь опять свадьба…

– Осень! – улыбнулся Шандор. – Свадьбы всегда осенью играют!

Они подошли к кибиткам, поздравили молодых.

Навстречу им вышел пожилой осанистый цыган с внушительной лысиной и длинными седыми усами – глава рода.

Похлопывая узорчатой плеткой по начищенному сапогу, он обменялся с Шандором традиционными приветствиями, скользнул взглядом по его спутникам, чуть дольше задержался на Лере, но ничего не сказал.

Помолчав для порядка, спросил, что нужно перевезти.

Гич и Пупырка бросили к его ногам тюк с наркотиками.

Цыган пощелкал языком, покачал головой и повернулся к одной из кибиток.

– Венера! – окликнул повелительно.

Сидевшая на козлах рядом с возницей необыкновенно дородная цыганка преклонного возраста подняла припухшие веки и посмотрела на старейшину величественным полусонным взглядом.

– Вот это спрятать надо!

Венера невозмутимо кивнула и подняла одну из многочисленных пестрых юбок. Двое молодых цыган подхватили тюк и закинули на козлы, к ногам цыганской матроны. Она накрыла тюк юбкой и снова замерла, опустив веки. Лера не сомневалась, что цыганка заснула, но вдруг та, не открывая глаз, гулким звучным басом затянула:

– «А-ручее-чек, руче-ек!»

Тут же несколько гитаристов дружно перебрали струны, и десяток голосов подхватил:

– «Брала воду на чаек! Ой-ой-ой…»

Возница передней кибитки лениво тряхнул поводьями, и лошадки неспешно двинулись вперед. Молодые, обнявшись, пошли рядом, потом подсели на облучок. Лера со своими спутниками пристроились в одной из кибиток и поехали по степи под звуки замирающей песни.