Пепел и сталь Сандерсон Брендон

Верно, подумала Вин. В берлоге Камона было несколько кружек из металла, похожего на олово.

– Ну хорошо. Погаси пьютер. Попробуем поджечь какой-нибудь другой металл, – предложил Кельсер.

Вин так и сделала. Погасив пьютер, она почувствовала себя слабой, уставшей и беззащитной.

– Теперь, – сказал Кельсер, – ты должна научиться разделять металлы на пары.

– Как те два, что воздействуют на чувства? – спросила Вин.

– Совершенно верно. Найди металл, связанный с пьютером.

– Я его уже вижу, – пробормотала Вин, сосредоточиваясь.

– Для каждой из сил существует по два металла, – продолжил Кельсер. – Один толкает, другой тянет… Второй – это обычно сплав, включающий первый. Если говорить об эмоциях, то их ты тянешь цинком, а толкаешь латунью. Ты только что использовала пьютер, чтобы подтолкнуть свое тело. Он – источник физической силы.

– Так Хэм делает? – спросила Вин. – Поджигает пьютер?

Кельсер кивнул:

– Туманщиков, поджигающих пьютер, называют громилами. Наверное, это звучит грубо, но они обычно довольно грубые люди. Наш дорогой Хэммонд – исключение из правил.

– А что делает другой металл, влияющий на тело?

– Попробуй – увидишь.

Вин мгновенно последовала его совету – и мир вокруг как будто осветился. Или нет, не так. Вин вдруг стала лучше видеть, хотя туман никуда не делся. Он просто как бы утратил плотность, и редкие огни вокруг стали ярче.

Изменилось и еще кое-что. Вин ощутила свою одежду. Она понимала, что, конечно, всегда ощущала ее, просто никогда не обращала внимания. А теперь Вин чувствовала каждый шов, особенно там, где ткань слишком плотно прилегала к коже.

Потом свело от голода живот. Вообще-то, она давно привыкла не замечать голод, но сейчас… это было нечто особенное. Кожа стала влажной, в воздухе запахло грязью, сажей, отбросами…

– Олово обостряет чувства, – сказал Кельсер, и Вин показалось, что он говорит слишком громко. – Это один из наиболее медленно горящих металлов… Того олова, что было во флаконе, хватит, чтобы поддерживать остроту ощущений в течение нескольких часов. Большинство рожденных туманом поджигает олово, когда отправляется на прогулку… и я поджег, как только мы вышли из лавки.

Вин кивнула. Богатство ощущений переполняло ее. Она слышала в темноте непонятный тихий треск, неторопливые шаги, и ей хотелось спрятаться, потому что казалось: шаги рядом, кто-то крадется за ней…

«Похоже, к этому надо хорошенько привыкнуть…»

– Оставь его гореть, – сказал Кельсер, жестом предлагая отправиться дальше. – Тебе нужно освоиться. Только не позволяй олову гореть все время и слишком ярко. Не только потому, что его надо беречь, но… если металлы горят постоянно, с людьми происходят странные вещи.

– Странные? – повторила Вин.

– Металлы – особенно олово и пьютер – испытывают твое тело на прочность. Алломантическая вспышка делает испытание серьезнее. Если оно станет слишком серьезным или затянется надолго, что-то может и сломаться.

Вин кивнула, не разобравшись, о чем речь. Кельсер замолчал, и они просто пошли дальше, а Вин исследовала свои новые ощущения и тот необычный мир, который открыло перед ней олово. Прежде поле ее зрения было ограниченно. А теперь она видела весь город, окутанный одеялом кружащегося тумана. Она узнавала вдали крепости, похожие на небольшие темные горы, различала свет в окнах – как будто маленькие дырочки в саване ночи. А наверху… она увидела огни в небесах. Вин остановилась, восторженно задрав голову. Они выглядели неяркими и размытыми даже для ее обостренного оловом зрения, но они там были… Сотни. Тысячи. Маленькие, как искры на фитилях потушенных свечей.

– Звезды, – тихо произнес Кельсер, подходя к Вин. – Их нечасто можно разглядеть, даже с помощью олова. Должно быть, сегодня особенно ясная ночь. Раньше люди могли смотреть на них каждый вечер… до того, как пришел туман, до того, как Пепельные горы стали выбрасывать в небо дым и золу.

Вин удивленно посмотрела на него:

– Откуда ты знаешь?

Кельсер улыбнулся:

– Вседержитель изо всех сил старается уничтожить воспоминания о тех днях, но они живы.

Он повернулся, так и не ответив на ее вопрос, и пошел вперед. Вин поспешила за ним. Благодаря олову туман уже не казался таким зловещим. Теперь она понимала, почему Кельсер так спокойно и уверенно ходит по ночному городу.

– Ну ладно, – сказал наконец Кельсер, – давай испытаем еще один металл.

Вин кивнула. Оставив олово медленно тлеть, она выбрала другой металл и воспламенила его. И тут же случилось нечто странное: из ее груди вырвалось множество слабых лучей голубого света. Вин застыла на месте, уставившись на собственную грудь и задохнувшись от изумления. Большинство голубых линий были очень тонкими, как хлопковые нити, но две оказались толстыми, как шерстяная пряжа. Кельсер хмыкнул.

– Оставь пока этот металл и его напарника в покое. Они немного сложнее прочих.

– Но что?..

Вин проследила взглядом за голубыми линиями. Они показывали на разные предметы. Двери, окна… две уткнулись в самого Кельсера.

– Мы с ним разберемся, – пообещал Кельсер. – Погаси его пока и опробуй два последних.

Вин погасила странный металл и, не обратив внимания на его пару, выбрала один из оставшихся. И сразу ощутила вибрацию. Вин замерла, ясно различая некий пульс, который невозможно услышать… Но она чувствовала, как энергия короткими толчками проносится сквозь нее. Она как будто исходила от Кельсера. Вин вопросительно посмотрела на него.

– Это, наверное, бронза, – сказал Кельсер. – Внутренний металл, он притягивает, тянет. Он позволяет узнать, есть ли рядом кто-то из алломантов. Его используют охотники вроде моего брата. Обычно от него нет особой пользы… если, конечно, ты не Стальной инквизитор, который ищет туманщиков-скаа.

Вин побледнела.

– Инквизиторы пользуются алломантией?

Кельсер кивнул:

– Да, они все охотники… Вот только я не знаю, то ли они стали инквизиторами, потому что родились охотниками, то ли посвящение в инквизиторы дарует такую силу. Поскольку их главная обязанность – искать полукровок, которые пользуются алломантией, для них это полезное умение. К несчастью, полезное для них оказывается очень вредным для нас.

Вин хотела было кивнуть, но застыла на месте. Пульсирующая энергия угасла.

– Что случилось? – спросила она.

– Я воспламенил медь, напарницу бронзы, – ответил Кельсер. – Когда ты поджигаешь медь, то скрываешь свою силу от других алломантов. Можешь попробовать зажечь ее сейчас, если хочешь, но ничего особенного не почувствуешь.

Вин так и поступила. Но единственным, что она ощутила, была слабая вибрация внутри.

– Медь – жизненно важный металл, – сказал Кельсер. – Она спрячет тебя от инквизиторов. Но пожалуй, сегодня ночью нам не о чем тревожиться – любой инквизитор примет нас за знатных рожденных туманом, которые вышли немного попрактиковаться. Однако, если ты будешь одета как скаа и тебе понадобится зажечь один из металлов, позаботься сначала воспламенить медь.

Вин согласно кивнула.

– На самом-то деле, – продолжил Кельсер, – многие рожденные туманом никогда и не гасят медь. Она тлеет очень медленно и делает тебя невидимым для других алломантов. Она скрывает тебя от бронзы, а заодно не позволяет воздействовать на твои чувства.

Вин насторожилась.

– Так и знал, что ты заинтересуешься, – сказал Кельсер. – Любой, кто поджигает медь, невосприимчив к алломантии, влияющей на чувства. К тому же горение меди создает вокруг тебя большое облако. Это облако – его называют медным – скрывает от охотников всех, кто входит в него, но, правда, не спасает их от эмоциональной алломантии, как спасает тебя.

– Колченог, – пробормотала Вин. – Так вот чем занимается курильщик?

– Совершенно верно. Если кого-то из наших замечают охотники, им стоит просто вернуться в убежище. Они могут спокойно тренироваться, развивать свои способности, не боясь, что их обнаружат. Ведь, если от какой-то лавчонки в квартале скаа будет исходить волна алломантии, ее моментально засекут инквизиторы.

– Но ты же умеешь поджигать медь, – сказала Вин, – зачем тебе курильщик в команде?

– Да, я умею поджигать медь, – согласился Кельсер. – И ты тоже. Мы оба можем пользоваться всеми силами, но не можем находиться в нескольких местах одновременно. Хороший главнокомандующий должен уметь распределять обязанности, особенно когда задумано такое серьезное дело, как наше. Стандартный прием – всегда вешать медное облако над убежищем. Колченог не в состоянии поддерживать его постоянно: кое-кто из его подмастерьев – тоже курильщики. Когда ты нанимаешь человека вроде Колченога, вполне естественно, что он обеспечивает тебя и базой, и командой курильщиков, достаточно умелых, чтобы постоянно обновлять защиту.

Вин кивнула. Однако ее куда больше заинтересовала способность меди ограждать от воздействий на чувства. Надо будет запастись медью, раз уж ее придется жечь постоянно.

Они снова двинулись в путь, и Кельсер не спешил, давая Вин возможность привыкнуть к олову. Но Вин думала о другом. Что-то казалось ей неправильным. Почему Кельсер рассказывает ей все это? Что-то он уж слишком легко расстается с секретами…

«Кроме одного, – тут же вспомнила она, наполняясь подозрениями. – Что за металл с голубыми лучами? О нем Кельсер до сих пор ничего не сказал».

Может, это и есть то, что Кельсер хотел скрыть, некая сила, с помощью которой он намеревается управлять Вин?

«Наверное, это очень сильный металл. Самый сильный из восьми».

Они все шли и шли по тихим улицам, и Вин осторожно потянулась мыслью внутрь себя. Краем глаза следя за Кельсером, она подожгла неизвестный металл. И снова во все стороны от нее разбежались голубые лучи.

Эти странные нити двигались вместе с ней. Один конец каждой касался ее груди, а другой оставался привязанным к чему-то вдали. Вин шла, и по мере ее движения возникали новые лучи, а прежние угасали. Лучи были разной толщины, одни ярче, другие бледнее.

Удивленная Вин мысленно пощупала нити, пытаясь разгадать их тайну. Сосредоточившись на одной, особенно тонкой и с виду совершенно безобидной, Вин обнаружила, что может ощущать ее отдельно от прочих. Вин казалось даже, что она может взяться за этот тоненький лучик. И тогда она мысленно потянула за нить.

Нить вздрогнула – и что-то помчалось к Вин из темноты. Вин взвизгнула, пытаясь отпрыгнуть в сторону, но предмет, оказавшийся ржавым гвоздем, летел прямо в нее.

Вдруг что-то остановило его и отшвырнуло в темноту. Вин вскочила и замерла, присев; ленты туманного плаща развевались вокруг нее. Потом огляделась и увидела, что Кельсер смотрит на нее и негромко посмеивается.

– Мне следовало бы сообразить, что ты попытаешься это сделать, – сказал он.

Вин смущенно порозовела.

– Ладно, пошли. Ничего ведь не случилось.

– Но гвоздь напал на меня!

Неужели алломантические металлы оживляют вещи? Ну тогда это просто невообразимая сила!..

– На самом деле ты сама на себя напала, – сказал Кельсер.

Вин еще некоторое время топталась на месте, потом догнала Кельсера.

– Я тебе через минуту объясню, что именно ты сделала, – пообещал он. – Но прежде ты должна твердо запомнить еще кое-что.

– Еще одно правило?

– Скорее, философская идея. Это касается последствий.

Вин уставилась на него:

– О чем ты?

– Каждое действие влечет за собой некий результат, Вин, – сказал Кельсер. – Я этому научился и у жизни, и у алломантии. Тот, кто способен лучше других предвидеть последствия собственных поступков, добивается большего. Например, ты поджигаешь пьютер. Каков будет результат?

Вин пожала плечами:

– Я стану сильнее.

– А что случится, если ты несешь что-то очень тяжелое и в этот момент твой пьютер догорает?

Вин немного помолчала.

– Ну, наверное, я уроню это, – предположила она.

– Да, но если груз слишком тяжел? Ты можешь пострадать сама, и серьезно. Многие громилы продолжали драться, получив смертельные раны, – но когда их пьютер догорал, они мгновенно умирали.

– Понимаю… – чуть слышно пробормотала Вин.

– Ха!

Вин подпрыгнула, перепуганная, и прижала ладони к ушам.

– О! – жалобно простонала она, оглядываясь на Кельсера.

Он улыбался.

– А это следствие того, что ты воспламенила олово. Если кто-то неподалеку внезапно зажжет свет или издаст громкий звук, ты можешь ослепнуть или оглохнуть.

– Да, но как это связано с двумя последними металлами?

– Железо и сталь позволяют управлять другими металлами, – пояснил Кельсер. – С помощью железа ты притягиваешь к себе металл, а с помощью стали – отталкиваешь. Ага, вот мы и пришли.

Кельсер остановился, глядя вперед и вверх. Сквозь туман Вин увидела мощную городскую стену, нависшую над ними.

– А зачем мы здесь?

– Потренируемся в притягивании железом и отталкивании сталью, – ответил Кельсер. – Но сначала – несколько основных уроков.

Он достал что-то из кармашка на поясе. Это оказалась мелкая монетка. Кельсер шагнул в сторону и вытянул руку, держа монетку перед Вин.

– Воспламени сталь, это металл, парный тому, что ты недавно поджигала.

Вин кивнула, и снова вокруг нее засветились голубые линии. Одна из них уперлась точно в монетку.

– Отлично, – кивнул Кельсер. – Толкни ее.

Вин мысленно ухватилась за нужную нить и легонько толкнула. Монета выскользнула из пальцев Кельсера и полетела в противоположном от Вин направлении. Вин сосредоточенно продолжала направлять монетку, пока та не ударилась в стену ближайшего дома.

Внезапно невидимая сила резко отбросила Вин назад. Кельсер подхватил ее, не дав упасть.

Вин, опомнившись, встала на ноги. На другой стороне улицы монетка, которую теперь никто не толкал, упала на булыжники, негромко звякнув.

– Ну и что случилось? – спросил Кельсер.

Вин покачала головой:

– Я не знаю. Я толкнула монету, она отлетела. Но когда она ударилась о стену, что-то толкнуло меня.

– Почему?

Вин пожала плечами:

– Наверное… Наверное, монетке больше некуда было лететь, и поэтому отодвинуться пришлось мне.

Кельсер одобрительно кивнул:

– Следствия, Вин! Толкая что-то при помощи стали, ты используешь свой собственный вес. Если ты намного тяжелее, чем твой якорь, – так мы это называем, – он отлетит от тебя, как отлетела эта денежка. Но если предмет тяжелее – или если он наткнулся на что-то, как сейчас, – то отлетишь ты сама. Когда ты притягиваешь что-нибудь железом – это похожий процесс, то есть или ты притягиваешься к якорю, или он притягивается к тебе. Если вес примерно одинаковый, вы оба будете двигаться. Это и есть великое искусство алломантии, Вин. Зная, какие металлические предметы есть вокруг тебя, ты можешь двигаться, поджигая сталь или железо, и это дает тебе огромное преимущество над противником. Ты скоро поймешь, что эти две способности – самые гибкие и полезные из восьми.

Вин слушала его разинув рот.

– Но помни вот что, – продолжал Кельсер. – В обоих случаях – хоть ты толкаешь, хоть притягиваешь – сила будет действовать в направлении тебя или ровно в противоположном. Ты не можешь заставить предметы летать вокруг и вообще делать то, что тебе хочется. Алломантия так не работает, она следует законам материального мира. Когда ты толкаешь что-либо – хоть рукой, хоть алломантической силой, – то предмет отлетает строго от тебя. Действие и противодействие, причина и следствие. Понимаешь?

Вин кивнула.

– Вот и хорошо, – довольным тоном произнес Кельсер. – А теперь давай перепрыгнем через стену.

– Что?!

Кельсер пошел вперед, оставив изумленную девушку стоять посреди улицы. Вин поглядела, как он приближается к подножию стены, и помчалась следом.

– Ты сумасшедший? – тихо предположила она.

Кельсер усмехнулся:

– Ты второй раз за день заподозрила меня в безумии. Тебе следовало бы быть более внимательной… Если бы ты прислушивалась к другим, то уже знала бы, что я давно избавился от здравого смысла.

– Кельсер, – пробормотала Вин, окидывая взглядом стену, – я не… Я хочу сказать, что никогда прежде не пользовалась алломантией!

– Да, но ты быстро учишься, – возразил Кельсер, вытаскивая что-то из-под плаща.

Это оказался пояс.

– Вот, надень его. В него вшиты металлические пластинки. Если что-то пойдет не так, я, пожалуй, смогу поймать тебя.

– Пожалуй? – нервно переспросила Вин, затягивая пояс.

Кельсер засмеялся и бросил на землю перед собой большой металлический брусок.

– Давай становись перед железкой и думай только о том, чтобы отталкиваться от нее сталью. Не используй железо. И толкай до тех пор, пока не очутишься у самого верха стены.

Потом Кельсер согнул ноги в коленях и подпрыгнул.

Он молниеносно взлетел в воздух, и его темная фигура исчезла в клубах тумана. Вин подождала немножко, но Кельсер обратно не падал.

Вокруг было тихо, даже ее обостренный слух ничего не улавливал. Туман кружился возле нее, словно играя. Или поддразнивая. Или подбадривая.

Вин, глядя на металлический брусок, воспламенила сталь. Голубая линия вспыхнула слабым, призрачным светом. Вин посмотрела на туман, потом еще раз на брусок…

Наконец она глубоко вздохнула и изо всех сил оттолкнулась от бруска.