Игра Лазаря Марух Максим

4

Оба с шумом ввалились в прихожую. Краем глаза Лазарь успел заметить тощую фигурку – махнув рыжими космами, она расторопно закрыла за ними дверь.

Значит, девчонка здесь, но не одна. Нужно поскорей придумать, что говорить, пока гудящая голова не взмолилась о тайм-ауте.

Лазарь прислонился к стене и медленно сполз на пол, по-хозяйски раскинув длинные ноги. Дыхание и сердцебиение постепенно приходили в норму. Кровотечение над глазом уменьшилось, но он всё равно зажимал рану ладонью. Повисшую тишину периодически разбавляла входная дверь, дребезжащая под натиском обезумевшего зверя.

– Да уж… восемь из десяти, – озвучил Лазарь первое, что пришло на ум.

Дара никак не отреагировала на реплику – стало быть, в обыкновенной для себя манере реагировала на собственную ошибку.

– Это, типа, по шкале дерьмовости? – поинтересовался белобрысый юноша, втащивший его сюда. Парень возвышался над Лазарем с самым недоверчивым видом. В одной руке подрагивал широкий кухонный нож.

– Да уж точно не по Рихтеру. Э-э, спасибо…

– Ей скажи, – перебил парень, кивая на подругу. – Её квартира. А то хрен бы я тебя впустил.

Девушка стояла немного поодаль и разглядывала Лазаря с выражением нескрываемого страха на красивом лице.

«Неудивительно, что Сенс так быстро примчался», – мелькнула в голове шальная мысль.

Веснушчатое лицо, огромные, как у инопланетянки, васильковые глаза, чуть припухшие, словно от долгих поцелуев, губы – такие вполне в его вкусе. Очаровательные девочки-подсолнухи, всем букетам мира предпочитающие веник полевых ромашек. Сенс сразу клюёт на эту внешнюю невинность и бросается в омут с головой, даже если на дне, в тиши и тине, его уже дожидается мохнатая компания чертей.

«А впрочем», – запросилась в голову другая мысль, ещё безумней предыдущей, – «ради такой можно и рискнуть».

Правда, сейчас рыжеволосая красавица была не в самой лучшей форме. На осунувшемся анемичном лице контрастировали залёгшие под глазами тени, губы обметало, засаленные волосы склеились в длинные ржавые канаты.

Все признаки того, что в осаде они как минимум неделю, на лицо.

– Рассказывай, откуда нарисовался и чего здесь ловишь, – потребовал парень.

Это правильно. Когда у двоих проблемы с питьём и едой, третий – тоже проблема.

Белобрысый выглядел гораздо лучше своей подруги – даже под всеми невзгодами блокадного положения он смотрелся свежо. Впечатление усиливала красивая, вычурно безупречная внешность. В большом подвижном рту сверкали сахарно-белые зубы, на щеках горел здоровый румянец. Лазарь заключил, что вне инсона он либо её кавалер, либо близкий друг и предмет тайного обожания. В любом случае, новости для Сенса хреновые.

Лазарь медленно поднялся на ноги. Когда он выпрямился во весь рост, то оказался почти на голову выше белобрысого. Тот с опаской отступил назад, вытягивая нож перед собой. Девчонка удивлённо мигнула огромными глазищами и шмыгнула парню за спину.

– Стой на месте, – предупредил белобрысый. Кончик ножа угрожающе дрогнул.

Лазарь попытался представить себя со стороны: тощий всклокоченный верзила с залитыми кровью лицом и рубашкой. Не самая располагающая к доверию внешность.

– Я нарвался на стаю, – объяснил он, миролюбиво показывая раскрытые ладони, – и стал убегать. Когда выбился из сил, решил спрятаться в подъезде. Ваш был открыт.

– Рассказывай… – презрительно хмыкнул белобрысый. – У нас здесь всегда день закрытых дверей.

Что есть – то есть. Точнее и не скажешь.

– Умел бы ходить сквозь стены, к вам бы не ломился.

Девчонка с любопытством зыркнула из-за плеча друга.

– У вас замок кодовый, – пояснил Лазарь, поймав её взгляд. – И времени возиться с ним у меня не было.

– С чего нам верить, что за тобой вообще кто-то гнался? – неожиданно спросила девчонка, уловив движение по порочному кругу.

– Слыхали аплодисменты внизу? – изогнул бровь Лазарь. – В мою честь.

Некоторое время белобрысый прикидывал что-то в уме. Потом, брезгливо поморщившись, спросил:

– Укушен?

Лазарь неловко оглядел окровавленные руки и вдруг понял, чего они так боятся. Действительно, он ведь может быть инфицирован. И тогда вдвойне любопытно, почему она позволила впустить его в дом. Ведь это её инсон. А там, за дверью – чума, его пожирающая.

– Ударился головой о стену, – Лазарь указал пальцем на лоб. – Но ты, конечно, мне не веришь.

– Нет, – помотал головой парень, – не верю.

Лезвие ножа, вторя движению головы, покачивалось в воздухе слева направо. Рыжеволосая красавица шагнула из-за спины друга, желая получше рассмотреть то, на что указывал Лазарь. На ней были синие джинсы в обтяжку, кеды и кофта с розовыми и чёрными ромбами.

Фигурка ладная, что ни говори.

– Ну, раз не ты хозяин хаты, в принципе неважно, во что ты там веришь, – жёстко произнёс Лазарь, отворачиваясь от парня. – Важно, во что верит она.

Оставалось гадать, как перекосилось его лицо, потому что сейчас Лазарь смотрел на девушку. Давил самым тяжёлым из арсенала взглядов, под которыми даже Дара «прогибалась» на раз. А эта девчонка выдержала. Выдержала с вызовом.

– Ты чё несёшь! – вскинулся белобрысый и резко бросил в сторону подруги: – На кой чёрт он нам сдался, Яни?

Яни – интересное имя. Сокращение, скорее всего.

Не отрывая взгляда от девушки, Лазарь коснулся пальцем подсыхающей раны:

– Это рассечение от удара о стену. Ты же веришь мне.

Он произнёс это, как аксиому, и со стороны могло показаться, что он пытается заворожить, загипнотизировать её. К сожалению, в инсонах такие штучки не проходят. А, судя по выражению её лица, она не поддалась бы и в яви.

– С чего мне тебе верить? – спросила она.

Лазарю пришло в голову, что теперь это уже неважно. Она уже верила ему. Сама не знала почему, но верила, и спрашивала себя, но хотела, чтобы ответ дал он.

– Потому что ты меня сюда впустила, – он медленно опустил руки. – Ты меня уже спасла.

«Ну, болтаешь!» – хихикнула Дара. – «Я прям заслушалась».

– Яни, не дури, – предостерегающе зашипел белобрысый, косясь на подругу.

Оставалось немножко дожать.

– Обещаю, что ни в чём не стесню вас. Я, как верблюд, могу не есть и не пить сутками.

Девчонка колебалась секунду. Потом повернулась к другу.

– Пусть останется, Джуда.

Лазарю стоило огромных усилий сдержать расползающиеся вширь губы. Джуда, старик, извини – ничего личного. Цель достигнута – да здравствует новая цель!

5

– Я Джуда, она Яника.

Втроём, если не считать Дару, расположились на кухне. Чай-кофе никто не предлагал. «С водой напряг» – сразу предупредил Джуда. Звучало комично, учитывая, что всю кухонную утварь, способную вместить в себя жидкость – от тазов с кастрюлями, до кофейных кружек и полиэтиленовых пакетов – доверху заполняла вода. Неприкосновенные запасы громоздились нестройными рядами повсюду: на столах, на полках, даже на подоконнике не осталось свободного места. «Напряг с водой»… звучит забавно, если не выглядывать в окно.

– Лазарь.

С продовольствием дела обстояли ещё хуже. Без электричества холодильник сдох, прихватив с собой на тот свет львиную долю продуктов. Его дверца была открыта, в салатницы и суповые тарелки на решётчатой полке под морозилкой собрали талую воду.

В ванной Лазарю выдали влажное полотенце, чтобы он мог оттереться от крови, а Яника даже перевязала бинтом голову, старательно избегая встречаться с ним взглядом. Что это было – неловкость спасителя перед спасённым или что-то другое, Лазарь понять так и не смог.

– Как тебя к нам занесло, Лазарь? – Джуда смотрел испытующе.

Они с Яникой, сдвинув стулья, сидели в обнимку, обозначая тем самым незримое классовое неравенство, по-прежнему разделявшее их с гостем.

– Я уже говорил – пытался не стать Куком для аборигенов, – Лазарь уловил недоумение на лицах собеседников и пояснил: – Люблю метафоры.

Ему показалось, или губы девчонки тронула улыбка?

– А то я не понял, – огрызнулся Джуда. – На улице что ловил?

– Еду и питьё.

К допросу осторожно присоединилась Яника:

– Почему не ушёл с остальными?

Повязка на голове была неумелая и медленно съезжала на глаза.

– Не успел к эвакуации, – наугад брякнул Лазарь.

Взгляд Джуды стал ещё подозрительнее:

– Это потому, что её не было. Люди разбежались, как крысы с корабля. За один день. Один день, и никого нет.

– Знаю. Решил, остаться будет безопасней. Как и вы.

Джуда и Яника обменялись взглядами. Потом парень указал глазами на прихожую.

– Никто ничего не решал. Не видишь, заперты мы здесь.

Будто в подтверждение его слов, существо в тамбуре снова приложилось к двери, после чего с эффектными звуками принялось драть пластиковую облицовку. Яника едва уловимо вздрогнула и напряглась, пальцы машинально сжались в кулаки.

Это не ускользнуло от внимания Дары:

«Заметил»?

Вопрос риторический. Вся работа Лазаря строится на том, чтобы подмечать мельчайшие детали.

– А теперь и ты как мы, – пасмурно прибавил Джуда.

Почему-то, после этих слов девчонка ещё больше съёжилась и крепче прижалась к другу.

– Давно он вас караулит?

Джуда медлил с ответом, и Яника попросила:

– Расскажи.

6

Оказалось, караулит он с тех самых пор, как всё началось. Когда на улицах стали появляться первые прокажённые (так их здесь называли), Джуде позвонила Яника.

– Плакала, – вспоминал парень, – умоляла приехать.

Пообещав родным, что только заберёт девушку и сразу обратно, Джуда прыгнул в машину и отправился сюда. Из-за сплошных пробок доехать не получилось. Пришлось бросить машину на обочине, и последний километр до дома он пробежал пешком.

– На улицах черти что творилось! А сюда зашёл и понял, что тут вообще мрак.

Ошалевшие от страха жильцы волокли пожитки вниз по лестницам. Перебраниваясь и толкаясь, точно неуправляемое стадо, они топтались по головам тех, кому не посчастливилось упасть на землю. В узких пролётах мешанина жильцов и предметов домашнего обихода создавала непроходимые заторы. Сквозь давку почти невозможно было пробиться наверх, ведь основная масса людей текла вниз.

– Один мужик поднял над головой девчушку лет семи и медленно нёс её к выходу, – с губ Джуды сорвался смешок. – Его почти не было видно в толпе. Только руки с девчонкой торчали над головами. Он шёл, шёл, и всё повторял: «ребёнок, ребёнок, ребёнок». Как будто кто-то его слушал!

Джуда преодолел всего один пролёт, когда сзади послышались визг и крики. Людская масса всколыхнулась, пропуская рябь обернувшихся голов, и с воплями ринулась в обратную от выхода сторону.

– Я не сразу сообразил, что произошло. Потом уже по крикам понял, что в подъезд ворвались прокажённые.

Стремнина обезумевшего людского потока сдавила со всех сторон и сама понесла Джуду вверх по лестницам. На площадке четвёртого этажа он каким-то образом умудрился вырваться. Вынырнул наружу и распластался на полу перед лифтом, радуясь возможности снова нормально дышать. Несколько секунд просто лежал на спине и жадно глотал ртом воздух.

– Когда Яни впустила меня, мы решили переждать, пока вся эта канитель не уляжется. Не помню, сколько времени прошло, но однажды всё стихло. Мы думали всё – люди нашли способ вытурить этих тварей.

Посовещавшись, Джуда и Яника решили не засиживаться в квартире дольше и последовать примеру остальных, пока не поздно. Перед тем, как открыть дверь, Джуда на всякий случай взглянул в дверной глазок – и правильно сделал. Едва припав к нему, он в ту же секунду с ругательствами отшатнулся. С другой стороны на него взирала искажённая стеклянными линзами жуткая морда.

– Он ничего не делал, просто стоял и смотрел. Смирно так, гад, как специально поджидал. До сих пор не понимаю, чего он остался. Они же вроде в стаи сбиваются, а этот какой-то странный, отщепенец что ли. Мы стали ждать. Часов пять, наверное, прождали – а он не уходит. Тут-то и поняли, что застряли.

На протяжении всего рассказа Яника отстраненно молчала, уставившись взглядом в стену. В её взгляде смешались в одну солянку безысходная обречённость, беспризорный страх и… что-то ещё. Неуловимый ингредиент, который Лазарь никак не мог увидеть, понюхать, почувствовать на языке. Такие штучки для Дарении. Это она ощущает вкус страстей, обоняет эмоции, различает их вспышки по цвету, причём не в переносном, а в буквальном смысле.

Интересно, что бы она ощутила сейчас? Что вообще она могла ощутить, принимая в расчёт, что у девчонки не все дома? Едва ли это будет тарелка ароматной солянки. Скорее, стакан протухшей воды.

Лазарь решился на небольшой эксперимент.

7

Деликатно откашлявшись, он обратился к девушке:

– Яника, можно один вопрос?

При упоминания своего имени девушка встрепенулась, недоверчиво взглянула на Лазаря, словно учуяв какой-то подвох.

– Не гарантирую, что отвечу.

Её лицо просто создано для улыбок, подумал Лазарь. Об этом свидетельствовали уголки припухлых губ, каждая впадинка на коже. Печальное выражение не шло ему, ни с чем не вязалось, казалось неисправностью, как потухший глаз светофора.

– Справедливо.

– Ну, – она передёрнула острыми плечиками, – тогда спрашивай.

– Куда делся третий?

Девчонка заметно напряглась:

– Третий?

– Ну, ведь ты же не одна здесь живёшь.

Вместо ответа Яника принялась сосредоточенно молчать.

Джуда переводил недоуменный взгляд с неё на Лазаря и обратно.

– Одна, – наконец, внушительно заявил он.

Это была ложь. На стеклянной этажерке в ванной Лазарь заметил бритвенные принадлежности и две зубные щётки в подставке. Следовательно, постоянных жильцов здесь было как минимум двое, если, конечно, Джуда не имел привычки таскать с собой предметы личной гигиены в конец света.

– Откуда взял про третьего? – прищурился Джуда.

Лазарь пожал плечами:

– Из лучших надежд.

– В смысле?

– Ну, теперь получается, что вы тут, а ваши родные и близкие где-то там. И неизвестно, что с ними стало.

Яника хотела что-то сказать, но так и не отважилась раскрыть рта. Похоже, её душил изнутри подступивший к горлу ком.

– В ситуациях, вроде этой, намного выгоднее, если никого нет, – продолжал Лазарь. – Как у меня.

А вот и то, чего он добивался – первая слезинка перевалила за край века и сбежала вниз по щеке. Что ж, если она действительно сумасшедшая, если её оскудевший эмоциональный спектр не вкуснее глотка воды (что типично для больных шизофренией), и если глаза Лазаря ему не врут, а они не врут, то девчонка просто талант! Эмоции можно испытывать или не испытывать, можно скрывать, но труднее всего их изображать. Последнее называется актёрством. И на актёрство её слёзы совсем не похожи.

Лицо Джуды посуровело, на скулах перекатывались желваки. Он потянулся к Янике, чтобы обнять, но та решительно оттолкнула его руку плечом. В этом жесте было что-то отчаянное, и в то же время мятежное.

– У меня тоже, – проронила она, смахнув слезу рукавом, – никого нет. Родители умерли, а кроме них никого.

– А мои предки, наверное, свалили из города, – с каким-то ожесточением в голосе проговорил Джуда. – Но я не жалею, что три дня назад приехал сюда, – он предпринял ещё одну попытку обнять подругу, и на этот раз она увенчалась успехом. – Один я у неё остался.

«Шары подкатывает» – высказала авторитетное мнение Дара.

Лазарь решил, что у него нет причин не доверять ей. У Дары на такое нюх, развившийся из богатого личного опыта – чего-чего, а волокит ей хватало. Если она права, то под юбкой у Яники Джуда ещё не был. Стало быть, встречаются недолго, раз уж всё ещё вместе – такие, как Джуда, не из терпеливых. Тем не менее, радовать Сенса было пока рано. Джуда сказал, прошло всего три дня, и это настораживало. Кое-что не сходилось. Девчонка выглядела измождённой недельным голоданием, она просто не успела бы истощать так за трое суток. Выходит, она действительно больна. А раз больна наяву – больна и в инсоне. В такой последовательности.

– Три дня… – мысли Лазаря неожиданно превратились в слова.

– Да, – протянул Джуда, покачиваясь на стуле и обводя глазами кухню, – клали на нас в ООН.

Лазарь посмотрел на Янику. Девушка казалась полностью погружённой в свои думы – только веки подрагивали в унисон с дверью в прихожей.

Лазарь поспешил сменить тему:

– Чем ещё, кроме воды, питаетесь?

– Перебиваемся, – вздохнул Джуда. – Осталось всё, что не портится. Есть мешок картошки, есть сухари. Только готовить не на чем – газа нет. Разве что сырьём жевать.

Проблемы питания Лазаря не беспокоили. От голода хозяин инсона умереть не может, как не может умереть от тоски в жизни. Умереть здесь можно, только перестав бороться. Но девчонка этого не знала и, увядая в инсоне, угасала наяву. Именно в такой последовательности.

– А туалет?

– Ты же канитель. Воды нет. Тебе по-большому или по-малому?

– По-малому.

Физиономия Джуды расплылась в ухмылке:

– Тогда делай, как я. Идёшь на балкон, становишься на табуретку и вперёд. Если повезёт, обделаешь кого-нибудь из этих уродов.

– Пойду, попрактикуюсь, – Лазарь встал из-за стола. – Расскажешь потом, как делать это по-большому.

Балкон находился в спальне, в другом конце квартиры.

Выйдя в прихожую, Лазарь прошептал:

– Можешь уходить, я надолго застрял. Поезжайте с Сенсом к её дому, осмотритесь, соседей расспросите. К ночи постараюсь вырваться.

«Сейчас только полюбуюсь, как ты писаешь с балкона, и сразу уйду!» – рассмеялась Дарения.

– Или уйдёшь и посмотришь, как я надую себе полные штаны наяву.

Глава 3. Говорят выжившие