Линия крови Роллинс Джеймс
Но силы он сохранил. Резким движением попытался подняться из кресла, но Кенни придержал его за плечи. Ему помогала небольшого росточка женщина в голубом халате и тапочках, каштановые волосы с проседью собраны в пучок. Стоя на одном колене, она держала отца за руку и уговаривала его успокоиться.
Мэри Беннинг была дипломированной медсестрой и работала в той больнице, где лежал отец. Он успел к ней привязаться. И Грею удалось уговорить ее какое-то время поработать у них в доме, ухаживать за отцом, чтобы всегда быть под рукой в самые трудные моменты. Они договорились, что Кенни будет присматривать за ним днем, до тех пор, пока Грей с Мэри не подыщут сиделку на постоянной основе, и тогда наблюдение будет круглосуточным. Стоили такие услуги дорого, но директор Кроу договорился об адекватной компенсации, страховом пособии, выплачиваемом после смерти, что помогло бы покрыть все расходы и держать отца Грея дома, а не в больнице.
– Харриет! Отпусти! – взвыл отец, вырвал руку у Мэри и едва не заехал Кенни локтем в нос.
Медсестра положила руку ему на колено, легонько сжала.
– Джек, это я, Мэри.
Только тут он взглянул на нее, на лице отразилось смущение, а потом вдруг весь так и обмяк. Память вернулась.
Мэри обернулась к Грею.
– Ваш отец видел, как вы приехали с продуктами. Увидел «Тандерберд» и вдруг страшно занервничал. Но теперь он в полном порядке. Все хорошо.
Кенни выпрямился, лицо его было мрачно. Прежде ему не доводилось видеть отца в таком состоянии. Он покачал головой и отошел в сторону.
Движение это привлекло внимание отца. Глаза его удивленно расширились.
– Кенни? А ты что здесь делаешь?
Кенни не знал, что ответить на это. Память отца была издырявлена, словно швейцарский сыр.
Но тут на выручку поспешила Мэри. Похлопав старика по колену, она сказала:
– Да он здесь уже целый день, Джек.
Отец оглядел всех присутствующих по очереди, затем откинулся на спинку кресла.
– А, ну да, конечно… помню… помню.
Но помнил ли он? Или только притворялся?
Кенни покосился на брата, глаза его словно остекленели от шока.
Добро пожаловать в мой мир.
– Пойду, пожалуй, помогу с готовкой, – сказала Мэри. Поднялась, стряхнула пыль с колена.
– А я закончу распаковывать вещи, – сказал Кенни и торопливо вышел из комнаты.
– Хорошая идея. Умыться с дороги не забудь, – буркнул отец. То было лишь жалкое эхо некогда повелительного тона. – Твоя комната наверху…
– Я еще не забыл, где она, – сказал, как отрезал, Кенни. Получилось довольно грубо – с больными, страдающими Альцгеймером, так разговаривать не принято.
Но отец лишь кивнул, вполне удовлетворенный ответом.
Как только Кенни вышел, отец наконец заметил Грея, стоявшего рядом. Смущение, читавшееся на лице, испарилось, на смену ему пришел застарелый гнев. Понадобилось две недели, чтобы отец наконец вспомнил и осознал смерть жены, и рана его еще не зажила. Он также знал о причине этой потери. Об этом он будет помнить всегда. За последние несколько недель выпало немало трудных дней, но что тут можно было поделать? Теперь уже никакие слова ее не вернут.
Раздался стук в дверь. Оба они вздрогнули. Грей напрягся, ожидая самого худшего.
А Кенни уже направился в холл и отпер дверь.
На пороге стояла маленькая фигурка в черных кожаных брюках в облипку и просторной мотоциклетной куртке, накинутой поверх серой блузки. Под мышкой девушка держала шлем.
При виде ее мрак сразу развеялся, и Грей поспешил к двери.
– А ты что тут делаешь, Сейхан?
Отец тут же вмешался.
– Не принято держать даму на пороге, Кенни! – И он помахал гостье рукой. Память он, может, и потерял, но сохранил способность отличить красивую женщину от дурнушки.
– Спасибо, мистер Пирс. – И Сейхан вошла.
Двигалась она с грацией дикой кошки или пантеры, вся, казалось, состояла из сухожилий, мышц и соблазнительных изгибов. Проходя мимо Кенни, окинула его одобрительным взглядом. Самой ей как раз недоставало того, что она в нем увидела.
Затем она остановила взгляд на лице Грея и заметно напряглась – но не от гнева, скорее просто стремясь защититься. Недели три тому назад они поцеловались и обменялись обещаниями, но с тех пор почти не разговаривали. Никакой романтики в этом обещании не было – она лишь пообещала помочь Грею найти убийцу матери.
И все же Грей до сих пор помнил нежное и сладостное прикосновение этих губ. Возможно, за этим обещанием стояло нечто большее?..
Но тут его размышления прервал отец, указав на стол:
– А мы как раз собирались обедать. Не желаете к нам присоединиться?
– Вы очень добры, – сдержанно ответила Сейхан. – Но я всего на минутку. Просто надо перемолвиться одним словечком с вашим сыном.
И она устремила взор миндалевидных глаз – свидетельство ее евразийского происхождения – на Грея. И смотрела как-то особенно, со значением.
Стало быть, что-то узнала.
Некогда Сейхан работала наемным убийцей на секретное общество, ответственное за смерть его матери, некую международную преступную организацию под названием «Гильдия». Ее истинное предназначение и цели так и оставались тайной, даже для собственных агентов. Организация состояла из небольших ячеек, разбросанных по всему миру, каждая действовала независимо, ни у кого из членов этих отдельных команд не было представления об общей картине. Но постепенно Сейхан ополчилась против них. Ее завербовал директор Кроу, какое-то время она работала двойным агентом – ровно до тех пор, пока ее не разоблачили. И вот теперь, преследуемая бывшими нанимателями и агентами иностранных разведок за прошлые свои преступления, она стала напарником Грея.
А возможно, и кем-то большим для него.
Грей подошел к ней вплотную.
– Ну, что там?
Она заговорила, понизив голос:
– Мне позвонил директор Кроу. А потом пожаловал ко мне лично. В районе Сейшельских островов произошло похищение человека. Действовали сомалийские пираты. Жертва – американская гражданка, – по всей видимости, представляет особую ценность. Пейнтер хочет знать, имеешь ли ты отношение к этому делу.
Грей нахмурился. С чего это вдруг «Сигме» заниматься или интересоваться каким-то киднеппингом? На свете полно полицейских агентств и центров береговой охраны, которые обычно расследуют подобные преступления. Отряд «Сигма», в состав которого входили бойцы особого назначения, натренированные не только в военных, но и в различных научных дисциплинах, служил прикрытием для УППОНИР, Управления перспективного планирования оборонных научно-исследовательских работ. И группы бойцов «Сигмы» посылались по всему миру в случае возникновения угроз глобального значения, а вовсе не для того, чтобы похищать какую-то американку у африканских берегов.
Сейхан заметила недоумение, написанное у него на лице. По всей очевидности, подумал Грей, она знает больше, просто не может говорить в присутствии посторонних. Нет, происходит что-то серьезное, это ясно. При одной только мысли об этом у него тревожно забилось сердце.
– Дело деликатное и не терпит отлагательств, – добавила она. – Если летишь, самолет уже на заправке. И Ковальски выехал, забрать нас. Отъедем от твоего дома, и сразу на трассу. По дороге получим дальнейшие инструкции.
Грей с замиранием сердца покосился на кресло. Отец слышал весь их разговор и смотрел сейчас прямо в глаза сыну.
– Поезжай, – сказал он. – Делай свою работу. Здесь и без тебя помощников хватает.
Для Грея это высказывание служило хоть и слабым, но утешением. Одна надежда на то, что отец когда-нибудь простит его за это. Однако следующая фраза, произнесенная с горечью, тотчас развеяла все надежды в прах:
– И потом, чем реже я вижу здесь твою физиономию… тем лучше для меня.
Грей отступил на шаг. Сейхан подхватила его под локоть, точно боялась упустить. Но это жаркое прикосновение ее ладони сразу успокоило его. Вселило уверенность, как тот поцелуй, всего несколько недель тому назад.
В комнату, вытирая руки полотенцем, вошла Мэри. Она тоже слышала эти грубые слова и сочувственно посмотрела на Грея.
– Стол накрыт, все готово. Так что милости просим.
Грей поблагодарил ее кивком и позволил Сейхан увлечь себя к двери. На пороге он обернулся, хотел попрощаться с отцом. Ему очень хотелось сделать это, но он так и не смог вымолвить хоть слово.
И вот Грей уже на террасе. Замер на миг, взглянул на ступеньки, сбегающие вниз, и тяжко вздохнул.
– Ты в порядке? – спросила Сейхан.
Он провел рукой по волосам.
– В норме, как всегда.
Она продолжала пытливо всматриваться ему в лицо, точно хотела услышать правдивый ответ. Но так и не успела. Резкий визг резины по асфальту возвестил о прибытии транспорта. Оба они обернулись на этот звук – резко затормозил черный внедорожник. Опустилось боковое стекло, из него вырвалось облачко сигарного дыма. А затем высунулась бритая голова гориллы, энергично жующей зажатый в зубах окурок дешевой сигары.
– Так вы идете или как? – грубо спросил Ковальски.
Хотя этот человек порой страшно раздражал его, Грей был просто счастлив видеть своего старого боевого товарища. Он начал сбегать по ступенькам, но тут из дома выбежал Кенни и преградил ему путь.
– Ты не можешь сейчас уехать! Как же я? Мне-то что делать?
Грей указал на дом.
– Теперь твоя очередь. Ты что же, вообразил, что я буду заниматься этим все время?
Он отодвинул плечом опешившего брата и подбежал к внедорожнику. Рядом стоял мотоцикл Сейхан. Та бросилась следом, на ходу надевая шлем.
– Кто еще с нами? – спросил Грей.
– Нам приказано подобрать еще двух ребят, уже там, на месте. Говорят, будто они обладают каким-то неслыханным мастерством и очень пригодятся в деле.
– Кто такие?
В ответ девушка загадочно улыбнулась и опустила пластиковый щиток на шлеме. А затем с мрачным юмором бросила несколько слов:
– Надеюсь, ты излечился от водобоязни.
Глава 2
1 июля, 18 часов 32 минуты по восточноафриканскому времени
Республика Танзания
Его предупредил низкий хрипловатый рык.
Такер Уэйн так и вжался спиной в кирпичную стену узкой улочки, затем начал осторожно продвигаться к спасительному темному дверному проему. Всего час назад он заметил, что за ним тащится «хвост». Человек шел следом на значительном расстоянии. Такеру удалось сбросить этот «хвост», затеряться в лабиринте проулков и узеньких извилистых улочек, составлявших большую часть Занзибара.
Кто же его вычислил?
Он прижался спиной к деревянной резной двери. Нет, надо затеряться, нельзя допускать, чтобы его обнаружили. Последние три года он скитался по миру, через год ему исполнится тридцать. Две недели тому назад он добрался до архипелага Занзибар – целой цепочки купающихся в палящих лучах солнца островов у восточного побережья Африки. Одно название чего стоило – Занзибар… Оно напоминало о древних временах на этой земле, полной таинственности и мифов. Вот самое подходящее место, где можно затеряться, стать невидимкой. Здесь задавали мало вопросов.
Люди были осторожны. Понимали, что любопытство до добра не доведет.
Однако он часто ловил на себе косые взгляды. И не только потому, что был белым. Старый порт Занзибара издавна был пересечением дорог и торговых путей, здесь можно было увидеть людей всех рас и цветов кожи. И потом, после целого года путешествий по Африке кожа у Такера стала такой же темной, как и у любого местного торговца, предлагающего пряности на рынках старого Каменного города. Он был высок, мускулист, чем тоже привлекал внимание, но стоило любопытному заглянуть в его холодные жесткие глаза, как тотчас отворачивался.
На самом деле внимание он привлекал совсем по другой причине…
Каин потерся о его бедро – теперь он уже не рычал, но шерсть на загривке стояла дыбом. Такер потрепал пса, но не для того, чтобы успокоить его, а напоминая, что тот должен в случае чего просигналить своему напарнику об опасности. А они с ним были именно напарниками. Каин был как бы продолжением его самого – его носом, ушами и глазами.
Собака была компактная, но очень крепкого телосложения, немного походила на немецкую овчарку, но на самом деле принадлежала к породе бельгийских пастушьих собак малинуа. Шерсть черная, с рыжеватыми вкраплениями, но в целом все-таки черная, в тон темным глазам. Такер почувствовал, как напряглись мышцы Каина при его прикосновении.
В полквартале от них из-за угла вывернулась чья-то тощая фигура и пустилась в паническое бегство. В спешке незнакомец ударился плечом о стену дома и бросился бегом по улице, то и дело оглядываясь через плечо. Такер окинул его оценивающим взглядом, соображая, может ли ситуация представлять для него опасность.
Лет двадцать с хвостиком, а может, и двадцати еще нет, смесь азиата и индийца, глаза расширены от страха, конечности и физиономия страшно тощие. От употребления наркотиков или недоедания?
Паренек прижимал руку к правому боку; сквозь пальцы виднелось большое пятно крови, расплывшееся по белой рубашке. Должно быть, именно запах свежей крови насторожил Каина, а также топот быстро бегущих босых ног.
Такер уже приготовился выйти из тени дверного проема, оказать помощь юноше, но верный пес еще крепче прижался к нему боком и остановил этот порыв.
И ровно через секунду стало ясно, что поступил он верно. Из-за того же угла выбежала троица здоровенных мужчин. Африканцы, лица испещрены племенными насечками. В руках они держали мачете и, продолжая преследование, быстро разбежались по сторонам пустой улочки, образовав полукруг. Сразу видно, что опытные охотники.
Жертва тоже заметила их приближение. Паренек прибавил ходу и отчаянно мчался вперед, но сказывались потеря крови и усталость. Он пробежал еще несколько метров, споткнулся и распластался на мостовой. И хотя пребольно ударился о камни, не издал ни звука – ни стона, ни крика; видно, смирился со своей участью.
Не в силах видеть всего этого, Такер вышел из укрытия.
Дед еще в детстве сумел ему внушить: Перед лицом бесчеловечных поступков добрые люди реагируют, а великие – действуют.
И вот Такер похлопал собаку по боку тремя пальцами. Это был сигнал.
Защитить!
Каин перепрыгнул через распростертого на камнях молодого человека и бросился навстречу преследователям – хвост задран вверх, зубы оскалены, из глотки рвется грозное рычание. Внезапное появление пастушьей собаки заставило всех троих замереть в ужасе. Впечатление было такое, словно перед ними из ниоткуда материализовался сам демон.
Пользуясь тем, что собака отвлекла внимание нападавших, Такер выскользнул из тени и осторожно приблизился к одному из африканцев. Перехватил его за запястье, резко вывернул руку, нанес локтем удар в подбородок – и мачете оказалось в руке у Такера. Затем он резко оттолкнул мужчину – второй из нападавших, размахивая мачете, бросился на него. Вместо того чтобы отскочить в сторону, Такер кинулся ему навстречу, схватил за руку, в которой было зажато грозное оружие, затем нанес резкий болезненный удар по ноге и полностью обездвижил противника. А потом нанес мужчине удар в нос острием мачете.
Хрустнула кость, кровь хлынула потоком. Африканец так весь и обмяк, но Такер рывком поднял его на ноги.
Уголком глаза он видел третьего, и последнего, своего противника, самого здоровенного из всех. Заметил, как тот отступил на пару шагов и выхватил пистолет. Такер резко развернулся, используя тело африканца в качестве прикрытия, когда грянули выстрелы. Третий стрелял с близкого расстояния и не промахнулся. Одна из пуль вонзилась плененному в горло, вторая зацепила плечо Такера.
И тут раздался страшный крик.
Такер оттолкнул в сторону безжизненное тело и увидел, как Каин впился зубами в запястье стрелка. Острые клыки вонзались все глубже. Пистолет покатился по мостовой. Глаза мужчины расширились от страха, он пытался стряхнуть вцепившегося в него пса. Но пастушьи собаки обладают мертвой хваткой.
Лишь через несколько секунд громила вспомнил о своем мачете и занес его над головой собаки, готовый нанести удар.
– Фу! – скомандовал Такер.
Едва это короткое слово слетело с его губ, как Каин повиновался – разжал зубы и отпустил руку. Но африканец не остановился – снова взмахнул мачете и приготовился нанести Каину удар в шею.
Однако Такер уже спешил на выручку. С бьющимся сердцем он подхватил упавший на землю пистолет, вскинул ствол… Но тут же понял – слишком поздно!
Лезвие мачете сверкнуло в лучах солнца.
Оглушительно грянул выстрел.
Громилу так и отшвырнуло назад – пуля снесла ему полчерепа. Мачете отлетело в сторону, никому не нанеся вреда. Такер удивленно взглянул на пистолет. Выстрел прогремел не из его оружия.
На другом конце улицы возникло новое трио. Двое мужчин и женщина. Хотя одежда на них была гражданская, сразу становилось ясно – все они люди военные. Лидер, находившийся в центре группы, приподнял ствол «ЗИГ-Зауэра»[3]. Из него шел дымок.
– Займитесь им, – скомандовал он, указывая на лежащего на земле молодого человека. В голосе слышался техасский акцент. – Отвезите в местный госпиталь. Встретимся позже, в точке эвакуации.
Несмотря на проявленную о раненом заботу, командир не сводил взгляда с Такера. Смотрел ему прямо в глаза. Лицо жестко очерчено, прямые, коротко остриженные черные волосы, суровый и пристальный взгляд темно-серых глаз – все выдавало в нем военного. Скорее бывшего военного.
Да, ничего хорошего, подумал Такер.
Вот командир приблизился к нему, не обращая ни малейшего внимания на грозное рычание Каина. Протянул руку, помог Такеру подняться.
– А вас не так-то просто было найти, капитан Уэйн.
Такер старался ничем не выдавать своего удивления и протянутой руки не принял. Поднялся сам.
– Так это вы таскались за мной по пятам. С раннего утра, да?
– И вам удалось ускользнуть, – мужчина подмигнул, в холодных глазах мелькнул насмешливый огонек. – И найти вас было непросто. Что лишний раз доказывает: вы как раз тот человек, который нам нужен.
– Мне по барабану.
Такер повернулся, чтобы идти, но мужчина преградил ему путь. А потом вдруг уперся пальцем ему в грудь, что еще больше раздражило Такера.
– Погодите всего одну минуту, выслушайте, – сказал незнакомец. – А потом можете идти.
Такер покосился на палец. Он мог запросто сломать его, и останавливала его одна-единственная причина – тот факт, что всего минуту назад этот человек спас жизнь Каину. А потому Уэйн его должник, и пожертвовать минутой он вполне в состоянии.
– Вы кто? – спросил Такер.
Палец стал частью протянутой для рукопожатия руки.
– Коммандер Грей Пирс. Работаю на контору под названием «Сигма».
Такер поморщился.
– Первый раз слышу. И чем же занимаетесь? Охраняете контрактников, торгашей? – Все свое презрение он вложил в это последнее слово.
Грей опустил руку, в глазах снова блеснул насмешливый огонек.
– Нет. Мы работаем на УППОНИР.
Такер нахмурился, но любопытство все же взяло свое. УППОНИР – Управление по защите научно-исследовательских проектов. Какого черта они здесь делают?
– Может, обсудим это в более спокойном месте? – предложил Грей.
К этому времени его напарники подняли раненого парня, подхватили с двух сторон и повели вниз по улице. В окнах домов начали появляться лица, кто-то высовывался из приоткрытых дверей. На углу стали возникать какие-то подозрительные типы. Жители Занзибара не были склонны вмешиваться в уличные разборки, оставались к ним слепы и глухи, но когда гремят выстрелы и проливается кровь, любопытство все же берет свое. Стоит участникам схватки разойтись, и местные непременно отнимут у жертв все самое ценное, не обращая внимания на раны, потухшие глаза и кровь.
– Знаю одно такое местечко, – сказал Такер и зашагал по улице.
18 часов 44 минуты
Грей пил горячий чай с кардамоном. Они с Такером сидели за столиком на крыше отеля, откуда открывался потрясающий вид на Индийский океан. На волнах качались старые деревянные рыбацкие лодки, величественно проплывали огромные грузовые суда, бороздили воды блистающие великолепием туристические яхты. Небольшой ресторан в это время пустовал, они были здесь единственными посетителями.
Внизу возле здания кипела жизнь – там раскинулся рынок специй. Воздух наполняли смешанные ароматы мускатного ореха, корицы, ванили, гвоздики и множества других пряностей, некогда привлекших внимание султанов к этому острову и положивших начало активной работорговле. Остров много раз переходил из рук в руки – свидетельством тому стало уникальное смешение рас и национальных традиций – марокканских, ближневосточных, индийских и африканских. У каждого квартала было свое лицо, и как-то упорядочить, отнести их к определенной категории было невозможно.
То же самое можно было сказать и о сидевшем напротив незнакомце. Грей осторожно опустил чашку на блюдце с трещиной. Огромная жирная муха, привлеченная сладким чаем, с тяжелым жужжанием спикировала на стол и поползла к его чашке.
Грей решил прихлопнуть ее, но прежде, чем он успел это сделать, его остановили, перехватив за запястье.
– Не надо, – сказал Такер и осторожно смахнул муху, а потом снова усталым взглядом окинул синие океанские воды.
Грей потер запястье и проводил глазами муху, которая, даже не осознав, что была только что спасена от смерти, с ленивым жужжанием улетела прочь.
Такер откашлялся.
– Так чего вам от меня надобно?
Грей тут же вспомнил, что удалось узнать об этом человеке. Еще в самолете, по пути к Африканскому Рогу, он прочел досье бывшего армейского рейнджера. Такер необычайно умело обращался с собаками, показания по эмоциональному сочувствию просто зашкаливали; очевидно, именно это и помогало ему понять своих четвероногих подопечных и привязаться к ним, порой – слишком глубоко. Оценки физических данных объясняли эту способность полученной еще в детстве травмой. Вырос он в Северной Дакоте, рано осиротел (родителей убил пьяный водитель грузовика, когда сам Такер был еще младенцем). Воспитывал его дед, но в тринадцать лет Такер потерял и его (тот скончался от сердечного приступа). Воспитывать и растить мальчика пришлось государству, и он рано стал человеком самостоятельным, в семнадцать поступив на службу в армию. Столь нелегким детством и объяснялась его особая привязанность к животным, а не к людям.
И, однако же, Грей чувствовал, что за всеми этими тестовыми выкладками и психологическими характеристиками стоит нечто большее. Поведение Такера по-прежнему оставалось для него тайной. Почему он столь внезапно покинул службу, исчез сразу же после отставки, оставив мундир, сплошь увешанный наградами, в числе которых была и столь почетная, как «Пурпурное сердце»[4] – медаль, полученная им в Афганистане за участие в кровопролитнейшей операции «Анаконда».
И вот Грей решил перейти прямо к делу:
– Во время военной службы, капитан Уэйн, вы специализировались по поиску и спасению. И ваш командир утверждает, что равных вам в этом просто не было.
Такер пожал плечами.
– Вы и ваша собака…
– Каин, – тут же перебил его Такер. – У нее есть имя. Каин.
Пес приподнял мохнатое левое ухо. Сразу сообразил, что речь идет о нем. Пастушья собака лениво разлеглась на полу и, казалось, дремала, но Грей понимал – это не так. Пес уткнулся носом в ботинок хозяина и ждал от него сигнала в любой момент. Пирс прочел и досье на Каина. Также военный профессионал, он понимал около тысячи слов, а также читал язык жестов. И эти двое были связаны тесней, чем муж и жена. Обостренное чутье собаки и ее способность проникать в места, недоступные человеку, делали эту парочку весьма эффективной на поле боя.
Как раз это и нужно было Грею.
– Есть одно задание, – сказал он. – Вам хорошо заплатят.
– Сожалею. Но всего золота Форт-Нокса[5] не хватит.
Грей был готов к подобному ответу.
– Может, и нет. Но, уходя со службы, вы прихватили с собой государственную собственность.
Глаза Такера смотрели жестко и холодно. И Грей понял – эту козырную карту следует разыгрывать с особой осторожностью. И продолжил:
– Обучение собаки для участия в военных действиях стоит сотни тысяч долларов, и на него уходит масса времени, тысячи человеко-часов. – Он даже не осмеливался взглянуть на Каина, продолжал смотреть Такеру прямо в глаза.
– Это мои человеко-часы, – тут же парировал Такер. – Я сам обучал и Каина, и Авеля. Сами знаете, что случилось с Авелем. Но только на этот раз его убил не Каин.
Грей прочел все эти жуткие подробности в досье и решил не соваться на это минное поле.
– И все равно, Каин является собственностью правительства США, боевым оружием, натренированным и опытным солдатом. Справитесь с заданием – и он ваш, навсегда. Можете идти с ним на все четыре стороны.
Такер скривил губы от отвращения.
– Никто не может обладать Каином. Ни правительство США. Ни отряд быстрого реагирования. Ни даже я.
– Понимаю. Но таково наше предложение.
Такер долго и пристально смотрел на него, затем резко откинулся на спинку стула и скрестил руки. Поза его говорила о том, что согласия он не дал, но готов слушать.
– Ладно. Так чего вы все-таки от меня хотите?
– Нужна операция по спасению и эвакуации заложника.
– Где?
– В Сомали.
– Кто заложник?
Грей еще раз смерил взглядом своего собеседника. Подробности, которые он собирался сообщить, были известны лишь самому узкому кругу лиц в правительстве. Он сам был шокирован, узнав правду. Если до схвативших ее преступников дойдет хотя бы одно слово…
– Так кто? – настаивал Такер.
Очевидно, Каин ощутил охватившее хозяина возбуждение и издал приглушенный вопросительный рык.
И Грей ответил им обоим:
– Вы должны помочь нам спасти дочь президента.
Глава 3
1 июля, 11 часов 55 минут по восточному поясному времени
Вашингтон, округ Колумбия
Вот теперь и должна была начаться настоящая работа.
Директор Пейнтер Кроу, находившийся на первом этаже западного крыла здания, ждал, когда освободится зал для обсуждения чрезвычайных ситуаций. Весь этот процесс был тщательно отрепетирован и наглядно демонстрировал расстановку сил во властных структурах. Кто выходил первым, кто первым с кем прощался, кто покидал помещение в полном одиночестве, а кто – в группе.
От всего этого у него начинала кружиться голова.
Пейнтер только что провел здесь трехчасовое совещание в самом узком кругу советников Белого дома. Чиновники, занимавшие наивысшие посты в государственных структурах, разместились в кожаных креслах вокруг стола; здесь был глава администрации Белого дома, советник по национальной безопасности, директор ФБР, министр обороны, а также еще несколько важных персон. Совещание было закрытым – ни помощников, ни парламентариев, ни секретарей, только верхушка. Не разрешили присутствовать даже специальной и круглосуточной службе охраны Белого дома.
И обсуждаемые здесь секреты знали теперь единицы.
В начале заседания Пейнтера представили директором УППОНИР, что вызвало удивление, и даже министр обороны приподнял кустистые седые брови. Пейнтер в своем консервативном костюме был лет на десять моложе каждого из присутствующих; в темных волосах проблескивала лишь одна седая прядь – она была заправлена за ухо, точно перо у индейца, что, очевидно, было призвано подчеркнуть его смешанное происхождение. Среди его предков были коренные жители американского континента.
Однако никто не спросил, по какой такой причине Пейнтера вызвали на это закрытое заседание. Лишь немногие из присутствующих знали о существовании такой организации, как «Сигма», и при чем она здесь вообще.
Но так захотел президент.
И вот Пейнтер молча сидит в одном из низеньких кресел, чуть в стороне от круглого стола, наблюдает, делает какие-то заметки – и про себя, в уме, и в своем лэптопе.
Президент Джеймс Т. Гант собрал всех этих людей утром в связи с похищением своей двадцатипятилетней дочери Аманды Гант-Беннет. С момента ночного нападения на ее яхту прошло двадцать часов. Капитан яхты каким-то образом умудрился отправить сообщение SOS по радио и даже заглушить моторы перед тем, как разбойники ворвались на судно и перебили всех находившихся на борту, в том числе – мужа Аманды. Страшные последствия этого нападения демонстрировались на нескольких видеопанелях, развешанных в зале.
Пока мелькал калейдоскоп этих удручающих картин, Пейнтер изучал выражение лица президента. Заметил, как нервно подергивается у него уголок глаза, как напряжены мышцы шеи, как бледно лицо. И реакция показалась ему вполне искренней – нормальный страх отца, потерявшего дочь.
Но некоторые детали казались весьма странными.
К примеру: зачем это его дочери понадобилось путешествовать по поддельному паспорту?
Один этот факт стоил им недешево, отнял несколько критических в подобной ситуации часов и помешал безотлагательно начать поиски женщины. На сигнал бедствия, посланный по радио, среагировала береговая охрана Сейшельских островов; она же затем сообщила о нападении пиратов на американских граждан. Но лишь после того, как из каюты были взяты отпечатки пальцев, в Штатах забили тревогу. Ведь жертвы были идентифицированы и оказались дочерью и зятем американского президента.
Они потеряли драгоценные часы из-за этого недоразумения.
И теперь дочь президента могла потерять жизнь.
Джеймс Т. Гант стоял в дверях зала заседаний и обменивался рукопожатием с каждым из выходивших. Порой это рукопожатие сопровождалось дружеским хлопком по плечу.
– Спасибо, Бобби, за то, что выкручивал руки НУВКР[6] и заставил этот спутник двигаться быстрей.
«Бобби», он же Роберт Ли Гант, был госсекретарем и доводился президенту старшим братом. Это был гладко выбритый седовласый господин с зеленовато-карими глазами и величественными манерами. Ему недавно исполнилось шестьдесят шесть. Никто не задавался вопросом, честно ли он заслужил свою должность, даже представители оппозиционной партии не стали критиковать и подвергать сомнению это назначение. Роберт Гант пережил уже три администрации и оказывался при этом по обе стороны политического водораздела. В конце восьмидесятых он служил послом в Лаосе, в девяностые заслужил репутацию родоначальника дипломатических отношений с Камбоджей и Вьетнамом. А теперь с равным старанием служил своему младшему брату.
– Не беспокойся, Джимми. У НУВКР имеется спутник, вращение которого уже через час можно синхронизировать с околоземной орбитой, и он покажет нам все, что творится вдоль береговой линии Сомали. До мельчайшего камешка на земле. Мы ее найдем.
Президент кивнул, однако Пейнтеру показалось, что заверения брата его не слишком обнадежили.
Госсекретарь удалился, и Кроу оказался наедине с лидером свободного мира. Президент провел ладонью по темным волосам с проседью, затем потер подбородок – на нем выступила тонкая щетина. Он не спал с того момента, когда ужасное известие обрушилось на него. Даже не переодевался, лишь расстегнул пуговки жилета и закатал рукава рубашки. Какое-то время он стоял неподвижно, выпрямив спину, целиком погруженный в свои мысли, затем ссутулился и указал на какую-то дверь.
– Давайте сменим обстановку, уйдем из этого шалаша, – сказал он. Такое прозвище заслужил зал заседаний по чрезвычайным ситуациям. Стоило важным персонам удалиться, и в голосе его прорезался тягучий каролинский акцент. – Мой кабинет для совещаний тут, рядом.
Читать бесплатно другие книги:
