Имя Зверя. Том 1. Взглянуть в бездну Перумов Ник

Дон Деррано молча проглотил обиду, заставив себя поклониться. Всё-таки он путешествовал не под охраной и не в кандалах.

Ничего, посчитаемся.

Маги тем временем устраивались на лучших местах – в мягких креслах вокруг привинченного к полу овального столика. Кресел было ровно три, Дигвил удовольствовался крышкой рундука возле задней стенки паланкина.

– Деррано, – прежним тоном обратился к нему всё тот же чародей. – Мы должны вам кое-что сообщить. Требуется ваше, гм, усердие, равно как и добрая воля.

– Откуда у бесправного пленника возьмутся как добрая воля, так и усердие? – пожал плечами Дигвил.

– Не советую начинать торговаться. – Маг нацелился в него крючковатым пальцем с длиннющим позолоченным ногтем. – Слушайте, что вам говорят, и будьте благодарны, что проделаете этот путь с нами, а не среди караванных рабов.

Дигвила душила холодная ярость, однако она же, вкупе со впитанной с малых ногтей гордостью рыцаря и дворянина, заставила ответить почти любезным поклоном и вежливой полуулыбкой.

– Я готов оказать те услуги, на кои окажусь способен.

– Давно бы так, – заметил чародей. – Слушайте и запоминайте, Деррано. Очень скоро мы окажемся на переправе. На переправе Рорха, чтобы вы знали. Големы будут идти день и ночь. За это время вам надлежит как можно лучше, во всех подробностях припомнить свою невестку. Да-да, ту самую, доньяту Алиедору Венти.

Дигвил сокрушённо вздохнул и развёл руками.

– Господа маги! Я всего лишь рыцарь, я не владею магическими искусствами. Что я могу припомнить о рекомой Алиедоре? Я повторял всё это десятки раз. Сбился со счёта, если честно.

– Факты нам не нужны, – сухо бросил маг с фиолетовыми камнями на посохе. Представляться Дигвилу он, судя по всему, считал излишним. – Их мы имеем достаточно. Нет, вспоминайте просто её лицо, как она выглядела, будучи девочкой-воспитанницей, потом подростком, потом невестой. Чем лучше сумеете это сделать, тем скорее вернётесь к семье. Зомби в Долье и Меодоре хватит ещё надолго, можете не сомневаться.

Легко сказать, подумал Дигвил.

– С вашего разрешения, я ведь не художник, милостивый государь маг. Не могу же я…

– Не важно! – оборвал его чародей. – Вспоминайте, как вспоминается. А мы тем временем, хе-хе, подготовимся…

– К чему? – тут же спросил Дигвил. Говори, говори о чём угодно, это превращает тебя из пленника в соратника.

– Вы задаёте ненужные и неправильные вопросы, благородный дон. Думайте над отданными вам указаниями.

«Они хотят влезть мне в голову, – понял Дигвил. – Ом-Прокреатор ведает, зачем, им срочно понадобилось всё, что я помню об Алиедоре. Хотя… Прокреатор тут явно ни к чему. Они получили достоверные вести о ней, и им требуется подтверждение. Подтверждение того, что та, о которой им сообщили соглядатаи, – именно Алиедора Венти. Но… зачем такие сложности? Тащить меня в такую даль, гнать троих магов высшего ранга… Казалось бы, ну не уверены в сообщении прознатчика – пошлите других, зайдите с иного хода; однако нет. Требуется единственное, что невозможно подделать, – мои воспоминания о ней. То есть даже для того, чтобы просто убедиться в истинности сообщений, досточтимым магам придётся пойти на немалые усилия. Очень похоже, что придётся пробиваться силой. Причём пробиваться туда, куда любому здравомыслящему чародею и в голову не придёт лезть.

Моя бывшая невестка – хотя почему бывшая? Ведь брак так и не был расторгнут – угодила в некое очень интересное место. Маги рискнут прорываться туда, только будучи полностью, абсолютно уверены, что там – именно она, Алиедора Деррано-Венти. Что же это за место, разорви меня зомби? Некрополис отпадает, она сама там в немалой чести.

Увы, познания благородного дона Дигвила Деррано о дальних странах и разных силах оставляли желать лучшего, несмотря на усилия мэтра Бравикуса. В голову приходили только рыцарские ордена. В северных областях Державы орудовали также некие повстанцы, смутные слухи о них дошли до Дигвила за время его заключения, но не более того.

– Вы всё поняли, благородный дон? – Паланкин чуть раскачивался, неутомимые големы чеканили шаг, а на столе перед троицей магов появился сиреневый кристалл на треноге. Камень Магии, тщательно обработанный и отполированный, с заранее приданной особой формой, что якобы – как утверждал в незапамятные времена мэтр Бравикус – помогало направить заклинание в нужное русло.

– Я всё понял, – послушно повторил Дигвил. Терпение, мой благородный дон, терпение – то, чего тебе так не хватало раньше. Спрячь гордость поглубже. На время, разумеется, только на время.

– Тогда приступайте, – недовольно поджал губы маг. Весь вид его говорил, какие муки он испытывает, пребывая в обществе этого неотёсанного дворянчика.

Что ж, доньята Алиедора Венти, весёлая девочка Алли, какой тебя привезли к нам, – я постараюсь забыть о той кошмарной зале, где обращались в зомби десятки моих товарищей, с кем я стоял плечо к плечу. Благородных и простолюдинов – злобное искусство Мастеров Смерти уравняло всех.

Дигвил закрыл глаза. Вспоминай Деркоор, вспоминай Ютайлу, маму, детишек, остальную семью и семейные торжества, вспоминай тоненькую, как озёрный тростник, девочку с непослушными волосами, чёрными как смоль и большими глазами, какой её впервые привезли в родовой замок сеноров Деррано. Ты всегда была отчаянной, подумал Дигвил. Сорвиголова, мальчишкой бы тебе родиться, а не Ом ведает какой по счёту дочерью, которую невесть как замуж выдавать. Если бы только не братец-придурок!..

Внутри поднималась холодная ярость – уже не на пленителей-магов, даже не на Мастеров Смерти – что с них взять, с завзятых злодеев? – но на младшего брата, увальня Байгли. Ведь если бы не он, никуда бы Алли не делась. Стала б хорошей женой, хоть и своенравной, но волевой и сильной, вела бы дом твёрдой рукой, сидел бы братец у неё под каблучком…

А то ведь получается как – убежала Алиедора, поссорились два знатных семейства, дошло до мечей, вмешались короли, вспыхнула большая война, а тут некроманты и подоспели. Выходит, что, останься Алли в Деркооре, ничего бы и не случилось.

Ничего бы не произошло. Если бы Байгли не оказался таким идиотом и сластолюбцем, если не сказать извращенцем.

Нет-нет, поспешно оспорил себя Дигвил, потому что от этих мыслей стало совсем скверно. Этого не может быть, мэтр Бравикус же учил, что от одной личности ничего не зависит, даже если это великий король, ибо ему ничего не сделать без верных двора и войска. Конечно, ну конечно же, война между Меодором и Долье началась бы всё равно, может, годом позже, но началась. И некросы всё равно перешли бы Сиххот, потому что такой шанс они бы ни за что не упустили, просто по природе своей; так что не вини брата, не взваливай всё на него…

Нет, помогало это плохо. Вернее сказать, не помогало совсем. Но словно само собой, поверх тошнотворных воспоминаний – шагающие ряды бесстрастных зомби, не боящихся ни боли, ни смерти, падающие соратники, скорбный путь каравана пленных, рвущий душу скрип чудовищных колёс в зале для зомбирования, – поверх всего этого поднялось лицо доньяты Алиедоры. Спокойное, сосредоточенное, голова чуть склонена набок, глаза пристально всматриваются во что-то за спиной Дигвила – да, именно такой она была долгими зимними вечерами, когда на женской половине Деркоора собирались девушки с шитьём.

Алиедора… Алли… Что же мы с тобой сделали?

Боль, странная и непривычная, резанула, словно нож, снизу слева через подреберье, и Дигвил со стоном открыл глаза. Увидел вытаращенные буркалы всей троицы магов, уставившихся на него так, словно он вдруг оказался воплощением самого Прокреатора.

– Чего?.. – вырвалось у него. Хорошо ещё, он успел вовремя остановиться и естественное окончание фразы: «Чего уставились?» – так и осталось непроизнесённым.

– Прекрасно, мой дорогой Деррано, – проговорил маг с фиолетовыми камнями в оголовье посоха. – Лучшего и пожелать нельзя. Я, гм, от имени и по поручению Коллегиума пользователей Высокого Аркана, каковой я имею честь тут представлять, изъявляю вам нашу благодарность и признательность.

– Вы… получили… что хотели? – Дигвил говорил с трудом: от ненависти закаменели все мышцы.

– Да. О да, мой добрый дон. – Маг откинулся на спинку мягкого кресла, вздохнул с облегчением. – Картина необычайно чёткая и ясная. У вас однозначно изрядные способности к визионерству, любезный Деррано.

Дигвил пожал плечами: мол, сделал всё, что мог.

– Какие ещё услуги потребны от меня Высокому Аркану? – тем не менее осведомился он елико возможно вежливо.

– Вскоре от вас потребуется повторить это ещё раз. – Маг с фиолетовыми самоцветами прищурился. – Вы очень, очень помогли нам, благородный дон, но, к сожалению, это не всё. Потребуется ещё не один подобный… э-э-э… сеанс.

– Но, может, вы хоть теперь скажете мне, в чём дело, досточтимые господа маги? Я стараюсь, выполняю свою часть. Хотелось бы всё-таки знать, для чего.

– Для чего, благородный дон? – Говоривший с ним маг, судя по всему, старший из троих, быстро переглянулся с остальными. – У нас есть весомые основания считать, что мы знаем, где ваша… несостоявшаяся невестка. Но, для того чтобы… воплотить в жизнь все директивы Высокого Аркана, нам требуется… осуществлять определённые воздействия. Ваши воспоминания помогают их тонкой настройке и калибровке. Это помимо того, что мы теперь знаем местонахождение Алиедоры Венти куда точнее, чем прежде.

– Позволено ли мне будет узнать, где она?

– Позволено, мой благородный дон. Она в море. На корабле. На… очень странном корабле. И теперь мы знаем, что он направляется к переправе Рорха.

– Это вы мне уже говорили, господа маги.

– Теперь мы уверены совершенно точно, – вмешался другой чародей. – Знаем, сколько им ещё хода. Знаем, что доньята Алиедора пленница. Что, кроме неё, там есть ещё один… одно… существо. И двое тюремщиков. Всё это – благодаря вам, досточтимый дон Деррано. Как уже сказал мой уважаемый коллега, вы, бесспорно, заслужили благодарность Высокого Аркана.

– Когда я смогу вернуться к семье? – в упор спросил Дигвил. – Почему ни моя супруга, ни мой отец, ни моя мать не отвечают на письма?

«Посмотрим, как вы теперь станете выкручиваться», – пронеслось в голове.

– Что касаемо писем, то все ваши послания были переданы по адресу. А свободу – полную свободу – вы получите немедленно по завершении данной операции, – отчеканил маг с фиолетовыми камнями. – Немедленно, едва лишь благородная госпожа доньята Венти окажется в наших руках.

– И… какая же судьба её ожидает? – вырвалось у молодого дона.

– А как вы думаете, дорогой Деррано? – нахмурил брови третий, доселе молчавший маг. – Вы очень, очень подробно описали нам её злодеяния. Вы не находите, что ваша невестка должна предстать перед судом, строгим, но справедливым?

– Она принадлежит к благородному сословию, – не стерпел Дигвил. – Она жена знатного нобиля. И в качестве таковой подсудна лишь его королевскому величеству Семмеру, владыке Долье и Меодора! Доньяту Алиедору следует отправить ко двору!

Трое магов переглянулись.

– Простонародье не должно знать, что людей благородной крови может судить кто-то, кроме лишь верховного владыки. – Дигвил бросился в наступление. – Это нарушает естественный порядок вещей, внушает серфам опасные…

– Помилуйте, Деррано. – Старший из магов неприятно усмехнулся, показывая идеально белые и ровные зубы, каких никогда не бывает у стариков. – Неужто вы считаете, что суд над вашей невесткой будет публичным? Что о нём разнесутся слухи? И тем самым окажутся подорваны священные привилегии дворянства?

Они её убьют, подумал Деррано. Где-то в тайном подземелье. Просто возьмут и убьют. Нет, конечно, «суд» они устроят – для собственного удовольствия. И состязание обвинения с защитой не забудут – опять же чтобы зрелище вышло поострее. А потом изрежут на куски, стараясь добыть какие-нибудь о-очень важные для них секреты Мастеров Смерти, после чего убьют.

Сердце заледенело. Стой, стой, пронеслось в голове, но разве не этого ты хотел? Разве не виновна Алиедора в… – Мысли стали путаться. – Разве не стояла она там, где зомбировали воинов его отряда, простых людей, доверивших всё ему, Деррано, и потерявших даже обещанное служителями Ом-Прокреатора посмертие?

Она ведь отпустила тебя, Дигвил. Отпустила, хотя знала, как вы с братцем Байгли гнались за ней, как ты пытался заставить старого Венти выдать блудную дщерь, как разорял её родные края во главе деркоорского войска… Она всё знала. И тем не менее опустила тебя. Отпустила, уже будучи Гончей Некрополиса – самым жутким, самым ужасным, непобедимым отродьем Зла, его средоточием, хуже которого, наверное, только сами Мастера Смерти.

И это чудовище сжалилось над тобой. Подарило жизнь, как ни крути. Пусть даже движимая желанием «отомстить своею собственной рукой».

– Разумеется, разумеется, досточтимые господа маги, – он очень надеялся, что это прозвучит убедительно. – Несомненно. Именно так с ней и надлежит поступить.

…Неутомимые големы шагали день и ночь. Сменялись их погонщики, но трое магов и Дигвил смены, само собой, не знали. Каждый день перед молодым доном ставили всё тот же Камень Магии, после чего ему в очередной раз предлагалось «как следует вспомнить доньяту Алиедору Венти».

Дигвил вспоминал. Уже не с той остротой, что в первый раз, но маги всё равно были довольны. Он удостоился многочисленных «благодарностей Высокого Аркана»; жаль только, думал Дигвил, сии благодарности не имели эквивалента в звонкой монете.

Они быстро двигались через владения Высокого Аркана – Державы, формально дружественной Десяти Королевствам, но с которой приходилось держать ухо востро: отец всегда говорил: мол, ежели что – Держава проглотит то же Долье и даже не заметит.

Свободного времени у Дигвила оказалось предостаточно. За исключением сеансов воспоминаний, маги от него ничего не хотели, более того, почти демонстративно не замечали, предпочитая общаться друг с другом на языке, столь набитом терминами высшей магии, что Дигвил понимал там только «да», «нет» и прочую мелочь.

От нечего делать он сидел у окна – чародеи не препятствовали. Конечно, нельзя было не признать, что путешествовать в просторном паланкине со всеми удобствами куда лучше, чем брести глухою зимой от одной почтовой станции к другой в землях Некрополиса; только вот что по-настоящему узнаешь, таращась из роскошного экипажа?

Однако он видел худые, малолюдные деревни, где новыми были только частоколы; видел провалившиеся крыши, заброшенные амбары и гумна, сараи и мельницы: людишки бросили всё нажитое, подавшись кто куда. Почему и отчего – догадаться труда не составляло: повсюду виднелись следы буйства Гнили. Дважды им попадались даже круги передохших многоножек; Дигвил попытался заговорить об этом с магами, но те лишь отмалчивались.

– Гнилью у нас занимается соответствующий факультет и целый ряд отдельных кафедр, – недовольно проскрипел наконец старший из магов, так и оставшийся для Дигвила «чародеем с фиолетовыми камнями», потому что имена свои волшебники отказывались называть категорически. – Они уже добились значительного прогресса. Новые методики позволяют держать негативные последствия интрузий под строгим контролем.

– И даже не предусмотренные старой теорией девиации, – добавил другой чародей.

– Равно как и компликации, укладывающиеся в описанные…

– Коллеги, не будем забываться, – оборвал чародеев маг с фиолетовыми камнями. – Нашему юному спутнику совсем необязательно забивать себе голову подобным. Ему достаточно знать, что проблема Гнили, несомненно, представляющая известный теоретический интерес, успешно решается.

Дигвил молча наклонил голову. Спорить с магами он не имел никакого желания. Об успешности решения «представляющей известный теоретический интерес проблемы» он мог судить сам – вчера паланкин миновал деревню, где толпа устроила самосуд над «ведьмой», родившей «чорную ляльку». Костёр пылал весело и жарко, пламя танцевало, распевая свою жуткую песню, а в огне Дигвил разглядел бессильно обвисшее на цепях тело – несчастная «ведьма» была уже мертва.

Как и в Некрополисе, здесь не встречалось замков или хотя бы усадеб благородного сословия. Державой правили маги, они не нуждались в крепостях.

Встретились на пути и просевшие от давнего небрежения мосты, изрытые ямами, покрытые ухабами дороги; големам они были нипочём, а вот простые обыватели, выходит, по ним уже почти и не ездят.

Навсинай, хоть и прикрытый Реарским хребтом от ледяных северных ветров, не избег ежегодного злого пиршества осени: голые леса и нагие поля, серое небо, где редкие прорехи в плотных тучах казались работой крысиных зубов. Солнце не проглядывало, моросили непрерывные дожди, вся страна словно съёжилась, замерла, с нетерпением ожидая, когда на уродство пустой осенней земли зима наконец-то накинет белоснежный покров.

Маги почти не делали остановок. Дела и тревоги пейзан их волновали мало. «Не стоит вмешиваться в работу коллег из соответствующего департамента, это крайне неэтично», – услыхал Дигвил.

Однако было в Державе Навсинай и кое-что ещё. Города и городки, села и хутора жили по своим собственным законам. Маги не интересовались повседневной жизнью обывателей: мол, разбирайтесь сами. Верховодило, как смог понять Дигвил, богатое купечество. Оно образовывало гильдии, нанимало стражников, поддерживавших порядок, – магов Высокого Аркана, конечно, на всё хватить не могло.

– Но в больших городах, разумеется, есть следящие за законностью из числа чародеев, – заметил маг с фиолетовыми камнями, когда Дигвил, пользуясь моментом (только что с помощью молодого рыцаря прошло «удачное нацеливание», как выразился волшебник), спросил, как обстоит дело с властью и порядком на обширных просторах Державы.

– У нас изведено воровство, – не без гордости заявил другой маг. – Разумеется, там, где есть возможность учредить пост наблюдающего чародея и снабдить его соответствующими средствами.

– Да, охотники до чужого добра теперь промышляют исключительно по сёлам да большим дорогам, – засмеялся третий волшебник. – Торговые гости с ними справляются сами. Если надо – обращаются к нам, Высокий Аркан выделяет помощь. Разумеется, не бесплатно.

Чем дальше на юг и запад, тем пристойнее и богаче становилась страна. Приморские области, похоже, оказались меньше затронуты Гнилью, и селения казались куда зажиточнее, чем на севере.

…Граница Державы Навсинай выглядела более чем внушительно. Огромные ворота, взметнувшаяся на десять ростов среднего человека арка, по бокам высокие и тонкие башни, изукрашенные прихотливой резьбой; Дигвил не без удивления увидел там всех Семерых Зверей, словно и не утвердилась давно в Державе вера в Ом-Прокреатора.

Огненный Грифон, оранжевый Феникс, Сфинкс цвета горящего золота, смарагдовый Единорог, голубой, словно мелкий океан летним полднем, Морской Змей, синий Кракен и тёмно-фиолетовый, точно морские глубины, Левиафан.

Но этого мало. Самый верх арки венчал ещё один Зверь, восьмой.

Белый Дракон.

– О, вы обратили внимание, Деррано? – Старший из магов как-то незаметно оказался рядом. – Памятник архитектуры. Уникальное сооружение раннеимперского периода, скорее всего – правления Саргона Первого, о чём говорит характерное…

– Ассарданаба Третьего, – безапелляционно заявил другой чародей. – На строении отсутствует герб Саргона, коим украшены все известные сооружения его времени, дошедшие до наших дней.

– Гербовая ниша сей арки носит несомненные следы позднейших переделок!

– Вы, уважаемый коллега, как мне кажется, излишне смело атрибутируете неоспоримые нарушения кладки…

Подошёл третий волшебник, и спор тотчас сделался совершенно непонятным Дигвилу.

Вправо и влево от величественных врат тянулась стена, но тоже скорее для красоты, чем для настоящей обороны, – вся покрытая нишами, где виднелись искусно высеченные из серого камня статуи воинов и чудовищ. Время старалось обглодать их, словно зверь – добытую кость, но только поломало зубы – лишь кое-где на отполированной поверхности остались небольшие выбоины и зазубрины.

– Империя строила на совесть, – спутникам Дигвила, похоже, надоело спорить, повторяя одни и те же, прекрасно им знакомые аргументы. Старший из магов вновь стоял рядом с молодым рыцарем, тоже глядя на стену.

– Стена – это уже Харрашан Второй. Правнук великого Саргона, между прочим. Статуи отполированы посредством истолчённых Камней Магии, и заклятье держится вот уже сколько лет. Выбоины видите? Это всё, что смогли сделать тараны Харпаха Дерзкого. Вы, конечно, помните его деяния?

Дигвил сцепил зубы. Мэтр Бравикус преподавал им с братом историю, но ни о каких саргонах, ассарданабах или там харпахах он и слыхом не слыхивал.

– Ах молодёжь, молодёжь, – поджал губы чародей. – А ведь вы наша надежда, Десять Королевств, юные, с горячей кровью… Вот только ничего, ну ничегошеньки не знаете. Да и знать не хотите.

– Прошу прощения, досточтимый. – Дигвил заставил себя поклониться. – Но кто же таков был этот Харпах? И за какие деяния получил он своё прозвище?

– О! – расцвёл маг. – Харпах, любезный мой Деррано, был одним из величайших магов эпохи Средней Империи. Впрочем, вы ведь и о членении исторических периодов ничего не слышали, я боюсь? – с заметным сожалением уронил он.

Дигвил скрипнул зубами.

– Не доводилось, достопочтенный.

– Это примерно тысяча пятьсот лет после Саргона Первого, величайшего из древних императоров. К тому времени старые системы магии, основанные на примитивных обрядах, молениях, воскуриваниях и жертвоприношениях, стали приходить в упадок. Все возможности были исчерпаны, маги превратились в замкнутую касту, без притока свежей крови, свежих сил… И тут на крайнем западе, в местах, что мы сейчас называем Облачным Лесом, появился мальчик, наделённый великим даром. Судя по дошедшим до нас записям допросов, он смог… – Маг заколебался было, но, увлечённый, уже не смог остановиться. – Он смог создать принципиально иную систему магии. Магию, основанную на «внутренней музыке», что якобы звучит в… у избранных. Долго ли, коротко, он явился в Империю, прошёл именно этими вратами, взыскуя знаний. Но, увы, тогдашние чародеи отнюдь не отличались широтой взглядов, столь присущей пользователям Высокого Аркана наших дней, – скромно вставил он, – так что судьба Харпаха сложилась трагически. Он оказался среди храмовых прислужников. Однако… – вновь краткое колебание, – он не покорился существующему порядку вещей. Харпах поднял восстание. Армия рабов вырвалась из имперской столицы и ушла на запад, сжигая и уничтожая всё на своём пути. Творились чудовищные злодеяния, маги, служители храмов, их семьи умерщвлялись самым немыслимым образом; впрочем, чего ещё следовало ожидать от дикарей и варваров, угодивших в плен, когда их племена учиняли грабительские набеги на Империю, единственный светоч культуры и цивилизации в те безумные времена?

Маг перевёл дух, его седая борода встопорщилась.

– Залив кровью и спалив дотла половину Империи, Харпах вывел рабов за её пределы. Большинство решило покинуть его войско и отправиться по домам. Но сам Харпах уже не мог остановиться. К тому же у него появились последователи, дурные ученики, что подталкивали его отнюдь не к возвращению в Облачный Лес, но к захвату имперского престола и переустройству всей жизни там по своему вкусу. Харпах был великим магом, чародеи тогдашней Империи ничего не смогли ему противопоставить… и вот, вняв негодным советам, он повёл огромную армию, набранную в южных пределах, через переправу Рорха и дальше на восток. В оный день они подошли к пограничным укреплениям, и Харпах приказал, в память о пережитых там страданиях, стереть в пыль эти статуи, символ имперской мощи. При этом он якобы сказал, что стены, мол, нам пригодятся самим, а статуи мы поставим новые, уже в нашу честь. Однако даже его воинство, свирепые и могучие варвары, ничего не смогли сделать. Оказались бесполезны и их боевые молоты, и даже специально сооружённые ими тараны. Сам Харпах, увидев это, устрашился…

– И уже совсем было хотел повернуть назад, оставив путь злодейства, но толпа ревела: «Веди нас, веди», и он дрогнул, – подхватил другой маг. – Его орда вновь вторглась в Империю, однако на сей раз его ждали. Из императорской сокровищницы был извлечён огромнейший Камень Магии, величайший из всех, что когда-либо знал свет. Для этого пришлось практически снести всю пирамиду, где он хранился, ибо подъёмники не сработали… Маги высвободили запасённую в Камне силу, и войско Харпаха оказалось рассеяно. Сам же он остался жив, однако никогда больше не дерзал вступать в имперские пределы.

– Правда, зло он всё равно оставил по себе великое, – проворчал маг с фиолетовыми камнями, – школу Беззвучной Арфы.

– Кхе, гм, не кажется ли вам, коллега, что сей предмет не имеет никакого отношения к теме нашей беседы? – деликатно покашлял второй маг. – К тому же происхождение сей школы, как всем известно, далеко не столь уж однозначно. Кто-то и прямь приписывает это Харпаху, а другие считают, что её создали…

– Довольно, коллеги! – третий чародей воздел руки.

Старший досадливо стянул губы в узкую, почти бесцветную полоску.

– Вы правы, досточтимый. Идёмте, Деррано. Мы, как нетрудно догадаться, избавлены от формальностей таможенного досмотра.

…Теперь Дигвил понимал, каким образом магам Высокого Аркана удавалось держать в повиновении огромную страну, – неутомимые големы-носильщики способны были доставить чародеев в любую её точку за считаные дни, там, где торговым караванам потребовались бы недели, если не месяцы.

За пределами Державы големы не сбавили ход. Дорога, широкий торговый тракт, шла совсем близко к океанскому берегу, и сквозь окно паланкина молодой рыцарь то и дело замечал проблеск зеленовато-голубой глади, так непохожей на тяжёлое, серо-стальное море Тысячи Бухт.

Несмотря на позднюю осень, солнце тут стояло высоко, куда выше, чем в Меодоре или Долье. Холода отступили, маги сбросили неподъёмные, подбитые мехом плащи, опустили рамы в окнах паланкина – с юга дул мягкий, тёплый ветерок.

– Самалеви проследуем без остановки, – заметил старший из магов. – Надо торопиться. Если верны дивинации, чей успех был обеспечен искренним усердием благородного дона Деррано, то Алиедора уже почти у переправы.

– А нам ещё предстоит отрегулировать тонкую фокусировку, – буркнул другой чародей.

– Вот именно, – подхватил третий. – А система линз досточтимого Хейтсалля, увы, ещё никогда не использовалась в подлинно боевой обстановке…

– Коллеги, коллеги, – оборвал собратьев маг с фиолетовыми камнями. – На благородного дона эти наши разговоры должны навевать смертельную скуку. Давайте не будем забывать, что его таланты лежат в совсем иной области, где никто из нас не может похвастаться сколько-нибудь значимыми успехами.

Дигвил усмехнулся про себя. Давайте-давайте, господа маги. Сластите пилюлю. Я понимаю, благодаря мне вы смогли выследить Алю… и теперь собираетесь что-то с ней сделать. Я внимательно слушал вас эти дни, особенно когда вы считали, что туповатый и недалёкий дворянчик мирно храпит на своей лежанке.

Алиедору везли на корабле, направлявшемся прямиком к переправе. И с ней был ещё один пленник, который, судя по всему, занимал досточтимых чародеев едва ли не больше, чем сама доньята Венти. Благодаря «дивинациям» им удалось что-то о нём разузнать, и с каждым сеансом волшебники приходили во всё большее и большее возбуждение.

Что это был за пленник, однако, Дигвилу так и осталось неведомо.

…Переправа Рорха открылась внезапно, дорога обогнула горный склон, и паланкин остановился.

– Прошу вас, благородный дон, – последние дни старший из магов сделался прямо-таки образцом вежества, – мы прибыли на место. Дальше придётся пройти немного пешком. Вашу личную собственность доставят слуги. Сюда, сюда, благородный дон.

Зелёные склоны, покрытые ползучими, вьющимися, словно змеи, растениями с кожистыми узкими листьями; несмотря на осень, они сохраняли зелень, густую, почти чёрную. Дорога поворачивала вправо и вниз, устремляясь вниз по крутому склону к самой переправе.

Здесь, в самом узком месте перешейка, где горы чуть раздались в стороны, оставив неширокую долину, когда-то, наверное, заросшую невысоким южным лесом, руки неведомых строителей прорубили в сплошном граните канал, но не простой – с обеих сторон его запирали исполинские ворота, какие под силу сдвинуть, наверное, только титану.

По обеим сторонам канала раскинулся городок, белые стены и красные крыши, южная зелень садов, не подвластных мертвящему дыханию осени.

К немалому удивлению Дигвила, вокруг городка совершенно не было никаких укреплений – ни стен, ни башен. Над северной частью городка развевалось серебристо-лиловое знамя Навсиная, а над южной…

Чёрно-белый стяг Некрополиса.

Дигвил припомнил, что здесь, на переправе Рорха, держат свою стражу и Высокий Аркан, и Мастера Смерти.

Канал заполняли парусники и многовёсельные галеры. Гребные суда двигались сами, их собратьев, лишённых весёл, тащили какие-то жуткого вида механизмы, состоящие, казалось, из одних зубчатых колёс.

– Врата, что видит благородный дон, – часть системы, что называется «шлюз», – заметил недоумение Дигвила старший маг. – Рыть весь канал на уровне моря оказалось невозможно. Там настолько твёрдая скала, что пришлось бы извести слишком много Камней Магии. Труд же рабов был слишком неэффективен, вдобавок хроники донесли до нас истории, что строительство сопровождалось невиданными бедствиями, засухами, повальными болезнями и мором. Поэтому корабли сперва поднимают из моря Мечей, а затем опускают вновь – в Долгое море. Проделывается сие так…

Маг пустился в долгие объяснения, не забывая при этом весьма красноречиво поддерживать Дигвила под локоть, одновременно заставляя рыцаря весьма быстрым шагом направляться к неприметному домику, спрятанному в нависавших над долиной скалах.

Наверное, это была когда-то пастушья хижина, сложенная из грубых глыб дикого камня, но сейчас от неё почти ничего не осталось. Кто-то торопливо вкопал лишние столбы, подвёл под крышу почти весь двор, сложил из кирпича печки, выкопал колодец, устроил сложную систему труб, подававших воду внутрь. Смотревшие на канал окна превратились в бойницы, стены оплели вьюнки, так что снизу, особенно с корабельной палубы, строение совершенно невозможно было разглядеть.

Во дворе застыла троица големов самого зловещего вида, за каменными насыпями прятались какие-то круглые трубы, устроенные на телегах, жерла с раструбами смотрели на канал.

И сам домик кишмя кишел магами. Магами без обычных роскошных, шитых серебром одеяний и посохов. Бороды – невиданное дело! – были аккуратно у всех подрезаны. Неприметная серая одежда, незаметная на фоне скал, широкие пояса, к которым привешено нечто вроде оголовка посоха, сверкающее всеми цветами радуги.

При виде троицы новоприбывших чародеев все остальные маги поспешно замирали, низко, почтительно кланяясь.

– Оставьте, оставьте, коллеги, – махал руками старший из чародеев.

У самых дверей их встретил ещё один волшебник, которому поклонились уже спутники Дигвила.

– Благодарю за поспешание, – отрывисто бросил тот. – Я ждал вас, досточтимые коллеги. И спасибо за дивинации. Благодаря им нам удалось… – Он заметил Дигвила и осёкся. – Приветствую, благородный дон. – Маг сухо кивнул молодому рыцарю. – От имени Высокого Аркана приношу наши самые искренние извинения за доставленные вам неудобства. Поверьте, они будут должным образом компенсированы. А сейчас прошу вас, прошу внутрь. Высокому Аркану требуется от вас ещё одна, последняя услуга. Входите, благородный дон. Не могу сказать – «будьте гостем», увы, вам придётся попотеть наравне с хозяевами.

Дигвил решил, что лучше всего ограничиться молчаливым поклоном, почтительным, но без подобострастия.

Внутри царил полумрак, только светились, таинственно мерцая, сосуды с неведомыми эликсирами и крупные кристаллы всех оттенков, расставленные повсюду в особых треножниках.

Плясало пламя над бронзовыми горелками, кипели жидкости в колбах, разноцветный пар струился в змеевиках, капали собранные конденсаты. Медленно, сами по себе вращались крупные зубчатые колёса, проворачивались какие-то сложные и на вид чрезвычайно хрупкие устройства – мешанина хрустальных дисков и линз, перечёркнутых острыми, словно игольчатый кинжал, лучами невесть откуда взявшегося света.

– Сюда, благородный дон. – Хозяин указал на жёсткий складной стул как раз возле одного из таких устройств. Из бойницы на его лицо упал свет, и Дигвил едва не вздрогнул – глаза чародея меняли цвет. Из непроницаемо-чёрных они становились кроваво-красными, зрачки словно перехватывала посредине незримая перемычка, обращая их в символ бесконечности.

– Да, господин Деррано, да. – Маг был необычайно серьёзен, спокоен, сдержан. – Нам предстоит великое, небывалое дело. Видите ли, ваша невестка… оказалась приобщена таким тайнам и силам, что нам, простым чародеям, положившим жизнь на то, чтобы упорным трудом отвоевать у Неведомого ещё один рубеж, остаётся только возрыдать кровавыми слезами. Шанс на успех у нас только один. Мы вкладываем всё имеющееся в первый удар, он же и последний, потому что нанести второй нам уже не позволят. Сегодня, сейчас, я прошу вас в последний раз вспомнить доньяту Алиедору. Сосредоточьтесь. Закройте глаза. Вспоминайте… как следует. От этого сейчас уже зависят жизни. И моя, и ваша, мой благородный дон.

– Что же… – Дигвил прочистил горло. – Что же мы должны сделать?

– Уничтожить тех, кто пленил вашу невестку. И не дать ей самой стать причиной новых бедствий.

– Она останется в живых?

– Я сделаю всё для этого, – отрывисто бросил чародей. – Потому что никто не знает, какие беды могут приключиться, если она погибнет. Поймите, благородный дон, ваша невестка – уже давно не просто несчастная, запутавшаяся девочка. Она даже и не просто Гончая Некрополиса. Простые Гончие нас бы не заинтересовали. Однако доньята Алиедора… – Он покачал головой. – Мы не знаем, что она такое. Мы только удивляемся, разводим руками да качаем головами. Как видите, благородный дон, я откровенен с вами.

– Где она сейчас?

– Совсем рядом. Во-он на том кораблике, – красноглазый маг вытянул руку. – Взгляните сами, благородный дон, прежде чем мы начнём.

Створ громадных ворот как раз проходило небольшое изящное судно с ярко-изумрудными парусами и таким же корпусом. В отличие от всех других судов в канале, оно не несло никаких флагов.

– Пираты?

– Нет, благородный дон, – покачал головой чародей. – Даже морские разбойники гнушаются оставлять мачты «голыми», как они говорят. Они просто никогда бы не сунулись к переправе.

– Так что же на него смотреть? – удивился Дигвил. – Место для атаки – лучше не придумаешь. Прыгай сверху на палубу, да и вся недолга.

Чародей дёрнул углом рта.

– Если бы, благородный дон. Если бы. Однако мы заболтались, времени у нас почти не осталось. Прошу вас, садитесь, садитесь сюда. Смотрите в кристалл. Вспоминайте.

Наверное, он таки заметил колебания молодого рыцаря.

– Благородный дон. – Жуткие глаза придвинулись. – Подумайте сейчас о тех, кого та, что звалась Алиедорой Венти, непременно предаст мучительной смерти, останься она на свободе. Всё, мешкать больше нельзя. Вы с нами, дон Деррано, или против нас?

– С вами, – процедил Дигвил сквозь зубы, уставясь на блистающие грани кристалла.

Алли, что же с тобой случилось, бедняжка?..

По хрустальным дискам побежали искры.

Дигвил зажмурился. В висках скапливалась тупая, ноющая боль.

Оставалось только надеяться, что это продлится недолго.