Йоха Щеглова Ирина
Глава 15. Еще раз о любви
Йоха наткнулся на нее, в пресловутой общаге, на темной лестнице. Она спускалась откуда-то прекрасная и пьяненькая…
– О! Молодые люди! Угостите сигаретой, – манерно пропела она.. Йоха присмотрелся, повнимательнее и увидел в этом «нечто» свою давнюю знакомую.
– Здравствуй, Ярослава! – утробным от внезапного волнения голосом, сказал он.
– Ой, а откуда ты меня знаешь? – удивилась девушка.
– Я – Йоха. Помнишь, поступали вместе?
– О! Да! Йоха! – обрадовалась она и полезла с пьяными объятиями, поцеловала в губы… Для нее – обычное дело, для него – бессонная неделя.
«Ходить, не ходить?» – вопрошал себя Йоха, но никто и ничто не давало ответа.. Телефона у нее не было. Но адрес оставался у Йохи с того самого первого поступления, когда они познакомились.
Тогда Йоха написал стихотворение, про свою страстную любовь к мечте – женщине и решил: – «Будь, что будет!»
…Она появилась неожиданно, выступила, из окружающего его тумана, или соткалась из его нитей… Сначала она приобрела очертания, а затем, когда подошла ближе, стала осязаемой, земной и теплой.
«Кто тебя придумал?» – мысленно спросил я.
«Ты!» – как эхо откликнулась она.
Я ничего такого.., – вслух произнес я, удивляясь нашему немому диалогу.
Она улыбнулась, посмотрела мне в глаза и взяла мою ладонь влажными от тумана пальцами. Я дернулся.
- – Что с тобой? – встревожилась она.
- – Кто ты? – я начал злиться.
- – Я? – она пожала плечами, – я – женщина!
- – Это я вижу. Откуда ты взялась?
- – Разве ты не звал меня? – ее удивление было искренним.
- – Никого я не звал.
- – Извини, – она отступила на шаг от меня и начала растворяться.
- – Эй, эй, эй, погоди! – я схватил руками воздух.
- Она обернулась, и в этом повороте головы я уловил…
Туман рассеялся. Я увидел реку, далеко внизу; косогор, на котором я стоял и одинокую корову, пасущуюся или спящую со мной рядом.
Опять глюки, – сказал я корове. Корова задумчиво мотнула головой, звякнула колокольчиком.
Из-за горизонта медленно поднималось заспанное светило. Роса на траве блеснула и поднялась паром.
Утро.
Глава 16. Йохина любовь
– Какой этаж? – спросил Йоха.
– Четвертый, – ответил Борька, когда они поднимались по узкой каменной лестнице старого дома. Гулко стучит сердце, глупое, глупое сердце, как будто не пускает, колотится в ребра.. Йоха видел, что Борька уже нажимает кнопку звонка, дверь медленно открывается и на пороге стоит Она!
Йоха готов был закричать, очертания окружающего мира сделались размытыми, горячая волна прошла по телу, отдаваясь звоном в ушах.., Лица, голоса тела всех прочих начисто исчезли из его памяти: «Ты! Ты снилась мне каждую ночь! Тебя хотел я всегда, когда был со всеми своими женщинами! Видишь, я пришел, судьба, наконец, свела нас!»
А судьба тихонько хихикала, сидя на перилах лестницы и злорадно показывала язык.
Девушка, открывшая дверь была очень хороша! Она прямо-таки, лучилась красотой. Тяжелые густые волосы какого-то лунного цвета, распахнутые серые глаза под летящими бровями, пухлые губы, идеальные линии тела, высокие ноги. Она стояла в дверном проеме, рукой придерживая халат на груди. Не улыбнулась, а просто отступила в сторону, давая пройти.
Йоха увидел, как запущена квартира, почувствовал присутствие мужчины, враждебное отпугивающее… и еще: он видел уставшие глаза этой совсем еще юной женщины.
Как он пел в тот вечер! Гитара слилась с руками, голос окреп, слова призывали: «Узнай, узнай меня! Видишь, я пришел к тебе!»
Борьке было скучно, он пил чай, пытался говорить на вечные темы, хотел изобразить из себя патриарха… Но никто его не слушал, и он махнул рукой. «Опять эти бабы!» – думал Борька тоскливо.
Но вот девушка взяла у Йохи гитару и запела. Пела она красивым, грудным, каким-то бархатным голосом. Хлам, грязь и запустение квартиры отступили. Что-то великое и вечное, как сама жизнь звучало в словах песен, сквозило в облике девушки.
Обычный тусовочный вечер, превращенный в концерт, потряс обоих патриархов. Йоха нашел свою мечту, он хотел любви. Борька тоже хотел: создать свою группу, совсем без баб! Девушка не хотела ничего. Она была похожа на Снежную королеву из сказки, или спящую красавицу. И Йоха возомнил себя принцем…
– Можно, я еще приду? – спросил он, прощаясь.
– Приходи, – удивленная вопросом, ответила она, обычно приходили, не спрашивая…
И имя ей было – Ярослава.
«… Почему она так много говорит!? Зачем!? Господи! До чего же красивая! Только бы не выгнала… Не могу! В ладонях жар, уши горят, трясутся колени…»
– Бабушка умерла, – продолжила Яра, – представляешь, она в больнице, умирает, а я, как раз в это время, делаю аборт…
– Зачем, зачем, милая?! Зачем тебе все это?!
– Знаешь, как страшно быть одной, в этой квартире…
– Тебе нужен сторож? Хочешь, я им буду? Я буду собакой у твоих ног, я буду твоим другом, мужем, любовником..!
Она прочитала его стихи и сидела молча, напротив. Ждала, не верила…
– Я тебя люблю! – выдохнул Йоха.
– Нет, не говори так, – попросила она.
У нее кто-то был на тот момент, она не хотела его обижать… Это было не важно. Важен был ее прозрачный халат и то, что под ним. И она этого не скрывала, даже наоборот… Йоха крепился… Но все шло к тому, к чему обычно приходит в таких случаях…
Глава 17. Хобби
Йоха всегда любил автомобили. Он, прямо-таки, благоговел перед ними. Все его тетради были изрисованы машинками всевозможных форм. Йоха постоянно что-то придумывал, совершенствовал; он читал все, что попадалось в печати, скупал массу литературы. Он знал все, или почти все, что касалось новинок автомобильного дизайна, истории автомобилестроения, особенностей конструкций тех или иных марок автомобилей… Но своей машины у Йохи не было.
Наверное поэтому, когда на очередном рабочем месте Йохе доверили старенький «Москвич», он был почти счастлив.
Это было незабываемое время. По ночам Йоха катал на служебной колымаге девчонок, а днем пытался с этой колымагой договорится о следующей ночной поездке.
Йоха почти не спал: днем его призывала служба, а ночью любовь и «его машина». Необходимость добывания хлеба насущного конечно угнетала, но старенький «Москвич» компенсировал все моральные издержки. И когда вечером, уставший Йоха приходил на «7 Б», и Яра встречала его, томно говоря:
– Хочу шоколадку! – Йоха солидно кивал и отвечал:
– Будет!
Чудесное, такое короткое и счастливое время. Старый «Москвич» ухитрялся помочь всем. Йоха чувствовал себя мужиком и отцом семейства, Яра – некоторый интерес к нему, тусовка – возможность ничего не делать. Всем было хорошо.
Кончилось все в одночасье. Очередная поездка по городскому мосту, перекинутому через водохранилище, завершила славный путь трудового «Москвича». Конечно, машина пыталась соответствовать моменту, но железный организм ее был порядком изношен; он просто не выдержал интенсивности, с которой Йоха взялся за его эксплуатацию.
В ту роковую ночь, уставший от напряженного графика Йоха, не справился с управлением, и заслуженная машина врезалась в перила ограждения. Девчонки отделались синяками и ушибами, Йоха приобрел славу плохого водителя, «Москвич» «почил в Бозе».
Так окончился один из самых счастливых периодов в жизни Йохи, но страсть к машинам не прошла. Неразделенная любовь Йохи к чуду на колесах продолжалась. Ах, если бы автомобили дарили людям просто так, без денег! Особенно тем, которые так хотят, так любят этот запах новенького салона, тихую мощь, которая скрыта в механическом брюхе, и ощущение восторга в момент слияния с машиной на пустом шоссе! Только ты и она…
Руки врастают в рулевое колесо, ногами чувствуешь ее педали; ее урчание: то довольное, то хриплое и напряженное. Что может быть лучше! Да ни одна женщина не даст тебе этого! Твоя любовь вдохновит машину, заставит ее подчиниться тебе. Она будет служить тебе до тех пор, пока не умрет. Но, самое главное – машина никогда не сможет изменить тебе с твоим другом. Она просто не умеет этого. Когда ты в отъезде, заветные ключи от ее сердца спрятаны в твоем кармане; когда ты возвращаешься к ней, она искренне радуется и требует только самое необходимое для своей жизнедеятельности.
Ярослава была женщиной из плоти и крови, она не обладала достоинствами, присущими машине…
– Нет, этого не может быть! Не может, не может.., – Йоха встряхнул за плечи девушку, и та посмотрела на него таким усталым взглядом,. что он испугался.
– Может, – ответила она.
Он сжал пальцами ее плечи, но она даже не вскрикнула. Просто вывернулась и ушла в угол, уселась на стул, закурила, глядя в окно…
– За что? – прошептал Йоха. Она шевельнулась, выдохнула сигаретный дым, не поворачивая головы, ответила:
– Так вышло…
– Эй, эй! Прекратите! Немедленно прекратите! Хватит, я сказала! – Она вклинилась между нахохлившимися, как бойцовые петухи, Йохой и Борисом. Они даже не расступились, только качнулись в стороны и опять замерли, сжав ее с боков. Яра напряглась, уперев им ладони в грудные клетки, и буквально раздвинула эту стену.
Йоха с размаху сел на диван. Борька впечатался в стену. Ошалевшие, Митька с Дисом кинулись к Йохе, удерживая его от нового рывка… Борис отделился от стены, пожал плечами и хотел закурить. Яра выхватила у него пачку сигарет из рук и швырнула на пол:
– Убирайтесь! Оба!
Йоха дернулся, но потом как-то обмяк, опустил голову и пробубнил упрямо, обращаясь к полу:
– Я все равно тебя убью!
Борис попятился к двери. Яра стояла отвернувшись, сложив руки на груди. Йоха видел только ее спину в голубом халате, и эта спина была красноречивее всех слов…
Распахнутая дверь опустевшей квартиры, затихшие шаги убежавшего Борьки…
Поворот головы, последний взгляд: «Может позовет?» Не позвала…
Она пришла через двое суток. Пьяная, с букетом кем-то подаренных цветов. Она долго плакала, стоя на коленях и просила:
– Держи, держи меня! Иначе – я пропаду!
Он вернулся. Он даже помирился с Борькой. Но все равно это был конец.
Глава 18. 7 « Б»
7 (» Б» – это номер дома, где живет Ярослава, 7 (» Б» – это медицинский диагноз, статья в комиссационном военном кодексе – «Социальная психопатия». В этой квартире, в этом доме, под этим диагнозом долгое время будет сосуществовать провинциально-богемная тусовка. Это сюда в три часа ночи прибежит Йоха спасать перепуганных девиц от «Биоробота 6– ой космической иерархии» по кличке Хэлрэйзер, точнее худенького безымянного паренька с явными признаками шизофрении. Здесь будет писать свои этюды и совершать попытки к самоубийству безумная художница – Ольга; и сюда будет приходить страшненькая скрипачка Хичи, безропотно соглашающаяся подыгрывать в любых музыкальных проектах; кто-то в красных трусах на кухне; и бесконечное переплетение человеческих тел и судеб; безденежье, голод, безделье, лихорадочное совокупление, бессонные ночи, бессвязные разговоры до хрипоты. Прозрачная кожа, запавшие глаза, вереница лиц – уходящее время, изматывающий ритм. И над всем над этим Яркино: «Я больше не могу!».
Глава 19. Крым
Борька сидел на раскаленной пляжной гальке и смотрел на море. Он злился. Ежедневные скандалы с Йохой доконали его. Он не испытывал никакого чувства вины, и не понимал, из-за чего, собственно, весь сыр-бор. Ну, трахался он с Яркой, что же тут такого? Он хотел ее, она его, все просто! Почему из-за такой, казалось бы, мелочи Йоха считает его предателем? Зачем дура-Ярка рассказала Йохе все, если это имеет для него такое уж большое значение? Глупо, грустно, тоскливо… Деньги все у Йохи, даже на бутылку кока-колы не выпросишь. Денис молчит целыми днями… Йоха мотается в больницу к Ярке. Уж ей-то он все покупает, подумаешь, цаца! Парочка идиотов!
Далеко в море из воды торчат камни. «Должно быть, метров 700» (– (определил близорукий Борька. Возвращаться к палаткам он не хотел. Противно.
Поплыву, – решил Борька. Поднялся и пошел в воду. Он поплыл, наслаждаясь ласковыми волнами, прогретыми солнцем.
Уверенный в том, что вот-вот достигнет камней, Борька глянул: далеко ли? Но камни не приблизились. Борька увеличил темп. Он хорошо плавал и был абсолютно уверен в себе. Некоторое время он плыл широким брассом, устал и опять глянул на камни. Те оставались по-прежнему вне его досягаемости. Тогда Борька подумал, что лучше бы вернуться… Оглянулся назад и не понял, откуда он, собственно, плыл. Теперь и берег и камни были одинаково далеки от него.
Борька заволновался. Полежал на спине, стал замерзать. В конце концов он решил, что половину пути он все же проделал, эта мысль подбодрила его. Опять же, Борька представил себе, как его друзья будут волноваться, как они решат, что он утонул, станут бегать по берегу, разыскивая его… Борька усмехнулся и резво поплыл дальше. Он злорадствовал. На этом рывке он двигался вперед еще какое-то время. Камни стали ближе, они превратились в скалы, а берег совсем закрыло дымкой. На солнце набежала туча, и пошел дождь. Борька совсем замерз, мышцы плохо слушались, голова не работала, лишь тело боролось за жизнь.
Его все-таки прибило к скалам. Кое-как он зацепился за уступ и с трудом взобрался по камню наверх. Волны сюда не доставали, и Борька растянулся на прогретой солнцем скале. Истома накрыла его, сведенные судорогой мышцы, постепенно расслабились. Никаких лишних мыслей. Вот камни, вот – живое тело, вверху – долгожданное солнце. Борька постепенно приходил в себя. Он задремал. Несколько раз накрапывал дождик, потом опять припекало. Горе-пловец проснулся и стал подумывать о возвращении. В какую сторону плыть, он не знал. Долго всматривался в очертания берега, выбрал наименее удаленную точку, размялся, и, соскальзывая с острых камней, пошел в воду.
Когда он доплыл и выполз на берег, то просто уснул, наполовину оставшись в воде. Проснулся оттого, что какая-то тетка ругалась, стоя над ним. Борька протер глаза. Сел и спросил:
– Женщина, чего Вы так кричите?
– Как тебе не стыдно, – возмутилась она, – здесь дети!
– Ну и что? – удивился Борька.
– Срам прикрой!
И тогда Борька вспомнил, что из одежды на нем: красная повязка на голове, чтобы волосы не падали на глаза. Он огляделся и не узнал местности. Вдоль моря шла шоссейная дорога, на пляже кое– где сидели люди, и ничего похожего на бухту, где находился Борькин лагерь.
– Извините, – обратился он к женщине, – а где я нахожусь?
Та неожиданно перестала ругаться, плюнула и отошла от него. Тогда Борька решил просто идти вдоль кромки воды, наугад.
Он шел по пляжу. Люди смеялись над ним, показывали пальцами. Мамаши прятали детей, а воспитатели гневно кричали на него, когда он внедрялся на территории детских лагерей. Иногда он брел по воде, если было уж слишком много народу. Ему даже удалось найти пластиковые женские часы красного цвета, он подумал и надел их на руку. Видимо кто-то обронил, купаясь, и их прибило к берегу. В одном месте пришлось плыть, чтобы не нарваться на милицию… А потом он попал в совершенно уединенную бухту, там расположились ловцы рапанов. Мужики совершенно спокойно приняли его, усадили у костерка, покормили печеными моллюсками, ничуть не удивились его рассказу (и не такое слыхали). Указали, куда нужно идти. Потом они ушли, а Борька опять уснул у тлеющих углей.
Вернулся он только к вечеру. Но вместо ожидаемого восторга от встречи опять начался скандал. Йоха с Денисом обшарили весь берег и уже не чаяли увидеть Борьку в живых. Йоха собирался объявить розыск, поэтому вид голого Борькиного тела, показавшегося из-за пирса, вызвал лишь новый поток нудных нотаций. Но Борьке уже было все равно! На следующий день он предложил Денису смыться от надоевшего Йохи. Денис быстро согласился. Ученики покинули учителя, не попрощавшись.
Уверенные в себе патриархи, решили уйти за границу, благо опыт у Борьки имелся. Что их подвело, кто знает, но их поймали…
Кто-то сказал: – «У нас есть возможность платить по счетам еще при жизни».
Несколько месяцев Борька с Денисом провели в тюрьме.
Борьку выпустили через четыре месяца под подписку о невыезде. Родственники пристроили его на работу: на рынок мясником. Оборотистый Борька быстро отъелся, заработал денег, и, помня прошлые ошибки, несмотря на судимость ухитрился оформить загранпаспорт. Желание выехать в Европу не оставляло его.
Денису повезло меньше: его взяли с чужими документами, а именно с Митькиными… Год он просидел в тюрьме, откуда был переведен в психодиспансер родного города, отец подсуетился. Здесь он стал писать стихи и посвящать их Ярославе…
Денис стал последней каплей, разрушившей до основания Йохину любовь к «девушке из снов». История, старая как мир: «Она его за муки полюбила, а он ее – за состраданье к ним…»
Суд над двумя неудачливыми перебежчиками состоялся в конце августа. Родители нашли хорошего адвоката, и оба «героя» попали под амнистию. Йохи к тому моменту в городе уже не было; он уволился с работы и уехал на Урал. Когда он вернулся, Денис уже прочно занял его место на 7 « Б».
Глава 20. Истинное желание
Истинным желанием Йохи было желание жить легко и незамороченно. В идеале он представлял себе жизнь сплошным праздником, где Йоха – главное действующее лицо. Вокруг него должны быть только красивые, умные, интересные люди. Все они действуют во благо… Чему во благо, Йоха не задумывался.
В мечтах он видел себя на подиуме, в ореоле славы, и ревущие людские толпы стадионов, стоя приветствуют своего кумира. Как добиться этого? «Только музыка» – думал Йоха. И когда он пел в пустом подъезде своего дома для кучки случайных или не случайных девушек, то уже видел себя в окружении сотен тысяч таких девушек, они плачут от восторга, их выносят в обмороке, они исступленно рвут на себе одежду… А со сцены несутся ураганом звуки изумительных песен, зовущих куда?
– В небо, – обычно отвечал Йоха.
Так как же падающие в обморок девушки? Они тоже хотят в небо? Или просто неискушенный девичий организм под воздействием возбуждающих звуков не выдерживает напор адреналина?
– Представляешь, Денис: огромный стадион, трибуны полны и мы даем первый аккорд, ревут динамики, И-и-тд-тд-т-т-тоу-у-у! – Йоха очень образно подражает звуку электроинструментов. – В это время с четырех сторон въезжают огромные механические чудовища – «Катэрпиллеры» и их рев поглощается ревом толпы!
– Круто, – флегматично отвечает Денис, – только где взять денег на аппарат? В акустике петь бессмысленно. Кто будет раскручивать группу? Йоха, ты спишь сутками, тебя никогда нет вовремя. Все это – фигня!
Йоха расстраивался:
– Все меня предали, – страдал он, – никто не любит! Мои женщины уходят к моим друзьям! А я один, как всегда! Мои идеи никому не нужны, я по уши увяз в этом болоте! Нет! С этим надо кончать! Пора, наконец, измениться! Нужна конструктивная мысль, я должен сгенерировать идею, и они побегут за мной.
Йоха бежал к Митьке, и они репетировали опять до исступления. Так рождались первые настоящие песни.
Глава 21. Лера
– Посмотри, как ты одета, как ты выглядишь?! – Лера, широко шагавшая рядом с Йохой, напряженно слушала проповедь своего кумира о том, как она – Лера должна жить, выглядеть, думать. Высокая тоненькая девушка, стесняющаяся своей внешности, она была очарована Йохой с первых мгновений знакомства. Она приходила в странную квартирку под кодовым названием – 7 Б, тихо ненавидела хозяйку Яру, и слушала самозабвенно Йоху, и слова и песни его, обращенные к другим, принимала на себя. Ее сердечко, слегка прикрытое тонким скелетом и изящным телом, трепетало от сладостного томления, восторг выражали большие серые глаза, спрятанные очками. Лера комплексовала. Обычные женские способы очаровать мужчину были для нее не доступны, но естество требовало своего. Поэтому девушка ударялась в хиппизм, тусовалась с разными группами, старалась быть всем нужной, обшивала своих друзей и знакомых, делала фенечки, в приближенных кругах звалась «хиппейной мамой». У нее даже был любовник в Москве, правда ничего серьезного, но все же… И вдруг, Йоха! Йоха, который открыл ей глаза! Лера совсем поникла от осознания невозможности быть с этим человеком. Йоха виделся ей в ореоле мученика за идею, и все: хипповские тусовки, мелкие и большие проблемы, даже Московский красавец – Джон, все ушло, стало лишним и ненужным.
Ее час пробил! На 7 Б начались скандалы. Лера негодовала молча, никогда бы она не позволила себе того, что позволяла Яра! Измена! Йоха страдал, и Лера тихонько проползла к нему, сумела попасть на глаза:
– Смотри, видишь, я – твоя! Возьми меня, спасись мной от бед тебя постигших! – молила она Йоху. Он взял ее мимоходом, не прикладывая к этому усилий, все сделала Лера, сама. Они соединились грубо, без прелюдий. Йоха хотел забыться, Лера принесла себя в жертву на алтарь своего кумира. Это она своим восхищенным умением слушать и успокаивать дала Йохе возможность не свихнуться, не сгореть от горя и предательства.
Женщиной, по настоящему женщиной сделал ее Йоха, она знала об этом, как знала и то, что не сможет заставить его полюбить себя. Нужно было на что-то решаться, использовать полученные уроки. Лера ведь была не глупой, прагматичной девушкой, и все ее выходы из привычного направлялись, в конечном итоге, на поиск того, кто составил бы ее счастливую пару. И тогда взгляд ее упал на Митьку…
Глава 22. Сны
Иду я и вдруг понимаю, что хочу взлететь, и внутри что-то такое, что говорит: «Можно»! Я напрягаюсь, делаю глубокий вдох и уже плыву над асфальтом: невысоко, сантиметрах в 20. Я настолько скован, что становится смешно, от этого смеха тело приобретает свободную легкость, я раскидываю руки и взмываю вверх!. В конце концов, мне удается выровнять свой хаотический полет, я успокаиваюсь и смотрю вниз. Там, как на карте разбросаны домики пригорода, рощицы, река… Но мне туда не надо, я возвращаюсь обратно в город, лечу, зачем-то вдоль окраины, а потом мне хочется опуститься ниже, чтобы разглядеть людей, идущих подо мной. Я снижаюсь, и вижу бабушку с двумя внуками, совсем маленькими: года по три-четыре. Они подпрыгивают, дергают бабушку за руки и кричат:
– Бабушка! Смотри! Дядя летит!
Я ловлю себя на мысли: «Почему дядя? Ведь я еще молодой». Но карапузы со старушкой уже бегут вприпрыжку, и бабушка, оттолкнувшись от земли, взлетает ввысь, держа за руки визжащих от восторга внуков. Я смеюсь и машу им в след. А потом опускаюсь низко-низко и лечу у самой земли, прямо-таки стелюсь над ней и вижу каждый камешек и травинку у себя перед глазами. Почему так низко? Я, наверно, мешаю людям ходить, надо вверх! И я изо всех сил тяну себя вверх, хотя тело мое уже устало и утратило легкость. Теперь я стал похож на натруженного шмеля. Но мне надо долететь! Я тяну и тяну до дома… Бам! Просыпаюсь, как от толчка. Я на кровати, даже не упал. И так мне хорошо! Я такой благостный! Я просто готов любить весь мир!
Вижу, Лера входит. Я взахлеб начинаю рассказывать ей свой сон, главное: самому не забыть… Лера хмуро слушает меня, а потом резко обрывает:
– Баха начитался?
– Ага! – радостно киваю я.
Она садится рядом со мной, тянется к моему лицу губами…
– Ты чего? – спрашиваю.
– Ничего! Помнишь, ты утащил меня тогда с дня рождения и сказал, что тебе плохо, и я должна быть с тобой? Помнишь?
Читать бесплатно другие книги:
