Йоха Щеглова Ирина

Пролог

Шоссе было пустынно как никогда. Изредка проносились на бешеной скорости и исчезали в туманном мареве расплавленного асфальта легковушки. Двое юнцов, одетых, как хиппи, маялись у обочины. Рюкзаки валялись рядом. Видимо молодые люди отчаялись кого-либо остановить, поэтому просто продолжали стоять у дороги.

– Давай покурим, что ли, – предложил один из них.

– Давай, – лениво процедил другой.

Оба одновременно полезли в карманы джинсов, доставая пачки «Беломора» и зажигалки. Закурили, глядя прищуренными глазами на дорогу. Говорить им не хотелось, а хотелось – есть и пить.

Надо заметить, что юноши представляли собой довольно забавную парочку. Один был высок, худ и нескладен, эдакий Буратино-переросток. Другой наоборот – приземистый, коренастый, откормленный бутузик. У обоих длинные волосы забраны в хвосты на затылке, одежда запылена, рубахи пропитаны потом. Всю свою «трассовую», городскую независимость мальчишки утратили и стали похожи на брошенных кем-то детей у дороги.

– Может пойдем пока, поспим? – предложил тот, что повыше.

– Жрать охота, – откликнулся второй.

– Хлеб, кажется, остался, – вспомнил длинный и начал рыться в рюкзаке, достал пакет с кусками хлеба.

– А пить чего? Не, еще хуже будет, – проворчал бутуз. Длинный вздохнул и сунул пакет обратно.

– Маги мы с тобой, или не маги! – зло глядя на дорогу, спросил приятель.

– Ну, маги, – протянул длинный.

– Патриархи, аль не патриархи?! – уже весело и бесшабашно крикнул толстяк.

– Ага, – заключил длинный.

Оба встали в нелепые позы и уставились напряженно на пустое шоссе.

Из-за поворота выехал огромный грузовик «Автотранса», медленно подъехал и затормозил как раз возле голосующей парочки. Дверца открылась, и из кабины показалось веселое лицо водителя. Лицо было хорошее, круглое, добродушное и усатое. Дядька, одним словом, что надо!

– Эй, салаги! – радостно завопил он, стараясь перекричать звуки какой-то дрянной попсы, ревущей у него в кабине, – куда путь держим?

– В Москву, – ответил толстый, быстро подойдя к машине

– Ну, молоток! – восхищенно присвистнул водила. – Залезай, братва! Чего тут на солнцепеке стоять.

Маги-патриархи мигом похватали свое нехитрое имущество и быстренько залезли в кабину. Музыка ревела нещадно. Мальчишки переглянулись многозначительно: им нравилось собственное превосходство, в борьбе с силами природы… Водила немного убавил звук и тронул машину.

– А мамки не заругают, а? – весело спросил он своих пассажиров. Те стали хохотать. Водитель глядел на них с любопытством и даже с отцовской жалостью.

– Эх, молодежь, не сидится, значит, дома! Это я понимаю. Сам вот уже не один десяток лет за рулем, а все оторваться не могу. Дорога! А вы, небось, есть хотите? А?

Друзья замотали головами.

– Водички бы, – попросил толстый.

Водитель указал рукой сзади себя, и ребята достали из-за сидений бутылки с водой, хлеб, банки с тушенкой.

– Валяй, братва, лопай! Мужик должен есть много! Иначе, что он за мужик, а? – Подмигнув пассажирам, водила продолжал глядеть на дорогу, и ото всей его мужицкой правды пацанам стало хорошо и свободно. Они благодарно кивали, жадно пили воду, потом открыли банки и смели холодную тушенку, заедая хлебом и зеленым луком.

– Ну что, мужики, будем знакомиться? Все по русскому обычаю: поели, попили, теперь хозяина потешьте разговором. Меня зовут Николаем. А вас?

– Йоха, – сыто жмурясь, сказал толстый

– Это Иосиф, стало быть? – переспросил Николай.

– Йоха, это Йоха, – подытожил толстый

– Борис, – представился длинный.

– Вот и ладно! – заключил Николай.

– Едем в Москву, значит, – спросил он через некоторое время.

– Ага, – зевая, ответил Йоха. Борис молча закурил, привалившись к спинке сиденья и испытывая полное блаженство, благосклонно поглядывал на водителя.

– До кольцевой я вас подброшу, а там уж сами, мне дальше.

– Вот это здорово! – Йоха глянул на водителя почти с восхищением. Тот, поймав его взгляд, усмехнулся.

– Деньги-то у вас есть? В Москве-то как?

Борис повозился на сиденье и произнес:

– Есть немного, но это не главное.

– Вы туда по делу, или как? – Водителю пассажиры нравились. Они были молоды, глупы и непосредственны. А в своем стремлении казаться умнее – выглядели очень забавными.

– Мы к друзьям, – уточнил Йоха.

– А, – понимающе кивнул Николай, – это правильно! Сейчас молодежь в столицу на концерты мотается. Я тут девчонок недавно подвозил, так прямо фанатки. Обе, понимаешь, готовы Богу молиться на своего кумира. Ну, это по молодости. Замуж повыходят, детишек нарожают… Хорошие девчонки! Я их в аккурат до места доставил. Не дай Бог, обидит кто! Наш брат – водитель тоже всякий попадается… Как и везде, – шумно вздохнул Николай. Посмотрел на своих попутчиков и заулыбался. Мальчишки спали, привалившись друг к другу. По полу кабины катались две пустые банки. Тушенка выедена начисто, можно новую класть. Николай понял, что разговора не получиться, но не расстроился. Он задумчиво глядел на дорогу, думая о чем-то своем. Огромный грузовик и его водитель, казалось, притихли ради двоих спящих пассажиров. Только лента шоссе бесшумно наматывалась на ровное вращение колес, две застывших руки на руле, да еще лицо, спокойное, как икона…

Поздно вечером Николай высадил ребят у поста ГАИ на Московской кольцевой и укатил во тьму, весело блестя габаритными огоньками. А маги-патриархи, глядя ему вслед, продолжали махать руками классному дядьке, так им угодившему.

Глава 1. Как Йоха бросил пить

– Что ты здесь делаешь? – спросил внезапно склонившийся над пьяным Йохой незнакомый человек. Йоха немного повозился, поджимая колени ближе к груди, поднял лохматую немытую башку, приоткрыл мутный глаз, потом махнул рукой, прогоняюще, и невнятно пробормотал:

– Уй-ди-и… Незнакомец не ушел, не растворился в ночном мраке. Не испугался грязного, пропахшего сивушным духом Йохи. Он склонился ближе, к самому лицу: опухшему, но очень юному и ответил:

– Ну-ну.., – после чего, несмотря на гневные попытки и неуверенный мат вперемешку со слюной и соплями, легко поднял грузное тело упившегося парня, встряхнул за шиворот, и, подталкивая, повел куда-то в ночь…

Холодная вода лилась за ворот и стекала по спине. Яркий свет резал глаза. Голова раскалывалась так, что ничего невозможно было понять. А еще и противная тошнота поднималась снизу и спазмами подходила к горлу. Йоха заорал дурным голосом:

– Да отстань, ты, гад! – После чего его вырвало, прямо на белый, чистый кафель ванной. Кто-то терпеливо держал его голову над раковиной, шумела вода, и спокойный мужской, довольно мягкий голос вещал:

– Ну-ну, давай, горе-алкоголик, чистись!

– Да пошел, ты..! – хрипел Йоха, – кто ты такой! – После чего его опять рвало, и вода уносила в сливное отверстие очередной бессмысленный день Йохиной жизни. Незнакомец спокойно отвечал:

– Я – человек. А ты, пока что, глупый, пьяный мальчишка.

– Сейчас как дам! – Йоха попытался вырваться, но железная хватка незнакомца вернула непослушное Йохино тело в первоначальную позицию. От злости Йоха заплакал:

– Ах, ты, скоти-и-на! – Алкоголь выходил из всех щелей.

– Будешь дергаться, – свяжу, – пообещал незнакомец.

– Только попробуй! – Йоха правой рукой хотел достать до своего мучителя, но тот ловко схватил ее и заломил за Йохиной спиной.

– Ой! Дурак! Пусти! Больно! – Злой и трезвый Йоха орал, как недорезанный. Незнакомец чуть ослабил хватку и засмеялся.

– Чего ржешь? Пидор! – скулил Йоха. Незнакомец, продолжая хохотать, развернул его к себе лицом, и Йоха, наконец, увидел своего мучителя. Мужик, лет 30, рыжеватый, лицо открытое, глаза серые, улыбается.

– У меня нормальная ориентация, – спокойно ответил мужик. – Ванну будешь принимать? Только без глупостей! А я пока сделаю кофе, идет? Йоха дернул плечом:

– Сам принимай! Я домой пойду! – Незнакомец прищурился:

– Далеко?

– Чего далеко?

– Домой далеко?

– Ну, в Северный, – буркнул Йоха.

– А времени нынче сколько?

– Не знаю…

– А ты посмотри, – мужик протянул к Йохиному лицу свое запястье. Часы показывали 3 часа ночи.

– Ну и что? – Йоха был страшно недоволен мужиком: «Чего привязался!» Но тот продолжал неумолимо:

– А теперь, посмотри на себя в зеркало, – Йоха автоматически глянул: «Да, рожа опухла!» Что там рожа, весь его внешний вид был столь ужасен, что Йоха загрустил. Лохмы мокрых, грязных волос облепили лицо и шею. Рубаха и куртка потеряли свой первоначальный цвет, ибо впитали в себя все, что могло найтись на земле, где лежал их хозяин. Штанов Йоха не увидел по причине небольших размеров зеркала, но он догадался, что и остальное в таком же плачевном состоянии. Йоха вздохнул:

– И чего? – спросил он у незнакомца. Тот улыбнулся:

– Чего – чего, мойся, бери щетку, чисть одежду. Потом поговорим. – И он вышел из ванной, прикрыв дверь.

– Больно ты мне нужен – говорить с тобой! – бросил ему вслед начавший стаскивать с себя грязное тряпье Йоха.

Вода оказалась восхитительной. Хозяин набросал в нее каких-то ароматных солей, и минут через 15 Йохина голова перестала гудеть, только тупая боль в висках еще пульсировала, да во рту стоял противный привкус дешевой сивухи: «Ладно-ладно, – размышлял Йоха, – сейчас отмоюсь, пойду домой, по дороге возьму пива…»»

Он принялся пальцами чистить зубы, часто сплевывая. Долго полоскал рот. Потом подумал и, взяв какой-то тюбик, намылил голову содержимым. Оказалось – шампунем. Постояв под душем, Йоха решил, что все не так уж плохо. Даже если мужик – голубой, что с того. Йоха даст ему по роже и уйдет, а может и ничего… Разные люди встречаются: «Где это он меня подобрал?» – старался вспомнить Йоха. Но в голову ничего не приходило. Вроде сквер какой-то, или парк… Дерево.… Или не дерево? «А, хрен с ним!» – И Йоха, вытерев себя полотенцем, хотел одеться, но, глянув на то, во что превратились его джинсы и рубаха, – передумал: «Трусы надену, – заключил он, – остальное надо стирать! Но, не здесь же!» Одежду было противно взять в руки. Оглядевшись, Йоха нашел щетку и попытался почистить штаны. В дверь постучали.

– Чего еще? – недовольно откликнулся Йоха.

– Грузи все в машинку, – ответил голос.

– А в чем мне ходить?

– Халат возьми.

– Йоха приоткрыл дверь, быстро взял протянутый халат и закрыл ее. Одел трусы, путаясь в них и халате, открыл машинку, тихо матерясь, засунул туда штаны вместе с курткой и рубахой, налил воды, сыпанул порошку, закрыл крышку, включил. Машинка тяжело загудела, ворочая джинсу. Йоха накинул халат, вздохнул и присел на краешек ванной: «Курить охота!» – Он открыл дверь, высунулся в полутемный коридор, свет горел, видимо на кухне.

– Эй, мужик, как тебя звать-то? – позвал Йоха. Незнакомец показался из дверного проема, кивнул и ответил:

– Зови Иваном.

– Ага, Иван, значит. Курить есть?

– Выходи, покурим, – отозвался Иван.

– Так машинка же…

– Она сама выключится.

– Ну, ладно.

Йоха тихонько выскользнул из ванной, придерживая рукой, непослушные полы халата, робко бочком прошел в кухню.

– Садись, – Иван кивнул на табурет у стола. Йоха сел неуверенно, покосился на своего нового знакомца. Тот колдовал у плиты. Видимо пытался приготовить настоящий турецкий кофе в условиях современной квартиры с газовой плитой.

– А можно мне чаю? – скапризничал Йоха.

– Можно и чаю, – Иван повернулся к шкафчику, достал две чашки, поставил на стол заварник. Кофе в это время закипел и рванул через край. Хозяин ловко подхватил турку, отставил ее в сторону. Потом взял свою чашку и плеснул в нее ароматную черную жижу. И Йохе тоже захотелось сделать глоток такого вот не суррогатного кофе.

– Налить?

– Давай.

В Йохиной чашке плеснулось пенное раскаленное озеро и он, приняв его обеими руками, опустил нос в пары, исходящие от свежеприготовленного кофе, глотнул, вкус оказался хуже запаха, но в голове сразу просветлело.

– Сигарету бы..? – попросил Йоха.

– Кури, – Иван бросил на стол пачку каких-то иностранных сигарет. Йоха покрутил ее перед глазами:

– Джи, не джи.… Никогда таких не курил. – Взял одну, Иван чиркнул зажигалкой, Йоха с наслаждением затянулся. Затяжка опять вызвала приступ тошноты, но Йоха хлебнул кофе, и та отступила. Иван сел напротив со своей чашкой, правда курить не стал. Пил кофе, молча, внимательно рассматривал протрезвевшего Йоху. Тот немного смутился, затушил ненужную сигарету, допил кофе, поставил чашку, поерзал на стуле, не поднимая глаз.

– Машинка отключилась, пойду прополощу, – сказал Йоха, поднимаясь. Иван кивнул. Йоха ушел в ванную, долго мучился с тяжелыми тряпками. В конце концов, все отжал и, высунувшись в коридор, спросил:

– Куда повесить-то?

Иван поднялся со стула и ушел в другую комнату, вернулся с плечиками, и они вдвоем развесили мокрую одежду на темном балконе. Вернулись в кухню. Освоившийся Йоха налил себе чаю, присел на табурет, потащил сигарету из пачки, Иван пододвинул ему зажигалку. Некоторое время помолчали.

– Голова болит? – спросил Иван. Йоха встрепенулся:

– Нет, вроде…

– Дома волнуются?

– Не знаю.

– Позвони, телефон есть?

– Есть. Сейчас позвоню. А у тебя есть?

– В коридоре на полке.

– А времени сколько? Перебужу всех…

– Если спят…

– Ладно, пойду, позвоню. – Йоха поднялся, пошел в коридор, отыскал аппарат, долго слушал после набора длинные гудки, потом нудно бормотал матери, что он, дескать, у друга и на работу пойдет, и чтоб не волновались.… На том конце провода сонно ругались, потом воспитывали, потом это надоело обоим. Облегченно вздохнув, Йоха положил трубку и вернулся в кухню. Смущенно потоптался под насмешливым взглядом Ивана:

– На работу надо, с утра…

– Надо, так надо. Пару часов можешь поспать еще, – сказал Иван, – пойдем, выдам тебе подушку и плед.

Йоха быстро отрубился в чужой квартире, в сумерках пробуждающегося утра нового дня.

Проснулся он незадолго до обеда, оттого, что солнце ласково теребило его лохматую голову. Йоха попытался спрятаться от него под плед, но там было душно, и Йохе пришлось встать с приютившего его дивана. Первым делом он пошлепал на балкон и снял с веревки свою злополучную одежду, изрядно задубевшую от воды, порошка и грязи. Натянул негнущиеся джинсы, мятую рубаху, потом подумал и одел куртку. Носки не нашел. Затем одетый отправился искать хозяина. Но в квартире было пусто, лишь на кухонном столе лежала записка и пачка давешних сигарет.

«Сударь, – говорилось в записке, – я очень рад нашему знакомству. Надеюсь, что Вы – тоже. Будить не стал. Извините, что не дождался Вашего пробуждения, дела, знаете ли.… Располагайтесь, все к Вашим услугам. Продукты в холодильнике, чайник на плите. Будете уходить, просто захлопните дверь. С уважением: Иван.

P S Надеюсь, следующая наша встреча произойдет при более благоприятных обстоятельствах, для более серьезного разговора.»

Йоха со стуком вернул обратно отвалившуюся нижнюю челюсть, взял из пачки одну сигарету, хлебнул из чайника холодной воды и бегом выскочил из квартиры. Гулко хлопнула дверь, быстро пробухали шаги по лестнице.… Лишь на улице Йоха, покурив и отдышавшись, глянул на дом. Почему-то захотелось запомнить адрес добродетеля. «Район незнакомый, ну ничего, выберусь». И Йоха зашагал вон со двора на улицу, в поисках ориентиров и транспорта. Он шел на работу, увольняться, ибо с этого дня Йоха бросил пить, навсегда.

Когда ученик готов, приходит учитель, говорят…

На теплом камне у самой дороги сидел не старый еще человек, он нежился на солнышке и, время от времени, записывал что-то в большую, пухлую тетрадь. Если заглянуть к нему через плечо, то…

«Умный человек – это тот, кто созрел для задавания вопросов.

Мудрый – тот, кто отвечает на вопросы, но чаще просто указывает направление… Умный создает школу и ищет учеников, чтобы вместе с ними идти по направлению, указанному Мудрым.

Куда они придут, неизвестно».

Я знаю, что подглядывать не хорошо!

Ну, что, пойдем что ли?

Глава 2. Суфийская притча

Поле, поле до самого горизонта. Ни межи, ни деревца. Да что же это такое? Есть ли этому конец?! Не весь же век по колючей стерне шлепать! А солнце палит! Солнце!

Почему ты так палишь, Солнце?

…Молчит Великое Светило.

Эй, поле, есть ли край у тебя?

…Молчит поле. Только ветер гонит иссохшую пыль, да шуршит надрубленными стеблями. Вот и срезал дорожку! Куда идти? Где теперь весь остальной мир? Может и нет ничего, кроме этой серой, в комьях земли, да белесого раскаленного неба. Прямо пустыня какая-то!

Шел себе, шел по лесной тропинке.… Эх, не зря старики сказывали, будто заколдованное оно – это поле. Хотел крюк срезать.… Попался, дурень! Солнце высоко. До ночи не доживу, ведь спалит, сожжет меня солнце, и ветер-суховей развеет мой прах по мертвому полю.

Ни одного живого следа! Что ж тут, не ходит никто? Ну да, ходить-то некому… Постой-постой, а кто же это поле пашет? Кто его засевает? Кто урожай собирает? Видать, что никто тут ничего не пашет. Мертвая земля с пучками мертвой травы.

Зачем я тебе, поле?

Как же, ответит оно! Что я для него – Букашка на ладони. Мелочь! Даже помешать не могу… Э, нет! Помешать могу! Яму мне вырыть нечем, а вот траву сухую соберу и подожгу!

Языки пламени пробегают змейками по жухлым травинам, лижут солому; она потрескивает, сворачивается, чернеет; а потом, седея, рассыпается в легкий пепел; и горячий ветер, раздувая пламя, носится с останками, кидает в лицо, забивает горло, слепит глаза. Нечем дышать! Себе же хуже сделал! Огненное кольцо сжимается и вот-вот проглотит. Прыгать надо! Рядом серая проплешина, там уже нечему гореть. Хрустят угольки под ногами. Выдержит ли подошва? Седые дымки парят над почвой, летающие искры норовят поджечь одежду.

Голым и босым хочешь оставить меня, поле?

Молчишь! Я ведь тебя раздел.

– Эй! Путник! Беги скорее сюда!

Человеческий голос! Откуда?! Здесь! Прыжки по горячей земле, тучи пыли и пепла, черное лицо и руки, тлеет рубаха, трещат волосы…

Повозка в укатанной колее. Лохматая лошадка немного нервничает, боится запаха гари.

– Залезай, а то сгоришь ненароком. – Возница маленький, коричневый, в длинном тулупе и меховой шапке, глаз не разглядеть: потерялись в многочисленных морщинках круглого лица.

– Сейчас, сейчас! Спаситель мой! Видно, Бог тебя послал, чтобы не погибла зря христианская душа.

– Хо-хо! Бог послал… Видно так. Только я своей дорогой ехал, а к тебе приехал. Айда теперь со мной, Путник.

– А ты не Бес ли? Уж больно лицом черен!

– Хо-хо! На себя посмотри! Не шайтан я и не ангел, человек, как и ты.

– Прости, прости меня, Дедушка! С испугу я. Думал, конец мне пришел, заколдовало меня поле…

Щелканье кнута, долгое молчание, мерная поступь лошадки, качается и скрипит телега. Ветер унес дальше дымную завесу, утихло все. Вдруг, из-под самого колеса с криком взлетела птица, и, взмахнув крыльями, медленно воспарила над сухой равниной. Поле-то живое!

– Дедушка, нет ли у тебя воды? – Старик махнул кнутовищем:

– Бурдюк под соломой.

– Спасибо!

– На здоровье.

Дрема наваливается. Топает лошадка. Спина старика мерно раскачивается вместе с телегой. Солнце уже не так высоко. Небо стало привычно голубым. А дорога все тянется и тянется по бесконечному полю.

Тихонько – протяжно запел старик. Незнакомый язык: слова то тянутся бесконечно долго, то вдруг поскачут скороговоркой. Песня поля…

– О чем поешь, Дедушка?

– О Родине, Путник.

– А где она, твоя Родина?

Поворот головы в одну, затем в другую сторону, тонкая улыбка на губах,

– Вот она. – Широкий жест руки.

– Ты родился в поле?

– Хо! Степь – мой дом, путник. Земля моих отцов и дедов.

– Да ведь здесь – Смерть!

– Таким, как ты – да. Ты – чужак, а чужаков Степь не любит.

– А ты? Как же, ты?

– Хм.… Разве Родину выбирают, Путник? – Старик чмокает губами, слегка подгоняя лошадку, та немного прибавляет шагу.

– Так почему ты спас меня? Посадил в свою телегу, поделился водой?

Молчит старик, как молчит бесконечная равнина, знойное солнце, колючий ветер.

– Глупый человек! Какой глупый! Если дорога привела, значит так было нужно. Пожалела тебя Степь.

– Дедушка, это я траву поджег…

Опять молчит.… Скрипит возок, помахивает ушами лохматая лошадка, смеется в седые усы дед:

– Хо-хо! Значит, надоел ты Степи!

– Как?

– Как муха! Ах-ха-ха!

Глава 3. Историческая справка

Борька и Денис были первыми. За это они удостоились звания патриархов.

Денис оказался в поле Йохиного зрения потому, что у Йохи имелась младшая сестра, к которой Денис испытывал нежные чувства. Пообщавшись со старшим братом, Денис быстро забыл о своей страсти, Йоха открыл перед ним совсем другие перспективы.

Борька вообще забрел в Йохин двор случайно. Просто, в один из летних вечеров Йоха увидел незнакомого парня, сидящего в дворовой беседке и что-то наигрывавшего на старенькой гитаре. Вопреки древнему правилу, чужака не побили и не прогнали.

Лишенный учителя, выброшенный в реальную жизнь, Йоха сам решил учить. Он объявил себя магом.

Три аккорда. Три аккорда – вот все, что мог показать Борька. Но и это было круто! Йоха на гитаре не играл совсем. Эти первые уроки определили его дальнейшую жизнь. Длинные Йохины стихи стали звучать, как песни. Друзья пытались импровизировать. Не петь, как все дворовые, попсу, а играть и говорить свое.

Учитель уехал, сказав на прощанье: «Ты не успокоишься, пока не познаешь женщину. Пройди своим путем. Кто я такой, чтобы помешать тебе…»

Втроем с Борькой и Денисом они создали Храм Стеббуддизма. Какое веселое было время! Лестничная площадка Йохиного подъезда заполнялась каждый день. Собиралось около 40 человек. Три патриарха оттягивались по полной программе. Они смеялись над всем и над вся! Устраивали службы, читали проповеди, рисовали на стенах… Постулаты новой религии были просты: Беня – основатель Стеббуддизма, единственный и неповторимый, он любил маму, поэтому, по всем вопросам новой религии надо было обращаться к его, Бениной Матери.

Первое время соседи принимали сборища в штыки. Несколько раз приезжал ОМОН, тогда приверженцы новой религии устраивали гонки по этажам, взапуски с крепкими дядьками в масках и пятнистой форме. Круто! В конце концов, адепты надоели ОМОНу, а соседи просто смирились с существованием орущих подростков под своими дверями. Свои же, дети.… Тем более что «дети», благодаря отцу – основателю – Йохе, спиртного не употребляли и наркотиками не баловались. Это и сыграло решающую роль в принятии «предками» Йохиных экспериментов; при полном молчаливом согласии двух сторон.

Йоха поражал неискушенную молодежь своей необычностью, незаурядностью какой-то. За предыдущий год Йохе удалось похудеть, и теперь его старые знакомые изумлялись переменам, произошедшим с толстым домашним мальчиком. Его атрибутами стали: красная рубаха навыпуск и длинные, ниже лопаток, распущенные волосы. О Йохе ходили легенды, он стал знаменит в своем микрорайоне и даже за его пределами. Ему старались подражать, его слушали, его цитировали. Он даже написал для своих учеников тоненькую книжицу, где высказал свои взгляды на жизнь, любовь и прочее. Это, чтобы им, ученикам, было сподручнее общаться и понимать друг друга. Опять же: возник вопрос, открываешь пособие, а там – ответ. Удобно. Произведение называлось «Кто ты?» и предназначалось для узкого круга посвященных.

Чего же не хватало новоиспеченному патриарху? Об этом знал лишь сам Йоха, сжавшийся комочком в глубине собственного подсознания. Дух учителя больше не витал над лохматой Йохиной головой, мальчик продолжал блуждать в темных коридорах.

Над чем смеялись! Что хотели доказать? Время, безжалостное время, отведенное для чего-то главного, уходило. Стеб – он стеб и есть, под каким соусом его не подавай Время собирать камни и время камни разбрасывать. Если только разбрасывать, то вокруг не останется земли, будет только камень.

Фразы:

Совершенное действие – это совершённое действие.

Глава 4. Старухи

Опыт общения с Христианской Церковью для Йохи закончился плачевно. Ибо нет более искушенного Демона, чем Демон, прикинувшийся «праведной старушкой» – эдакой злобной фурией, охраняющей заветный вход в райские кущи.

Сатана хитер! Один, два таких служаки, и заблудшая душа, пришедшая, вроде бы, к Богу, попадает в сети к Дьяволу.

Старухи бесновались, как стая грязных ворон:

– Ишь, патлы распустил! Не мужик, а баба!

– В Божий Храм в таком виде!

– Куды прешь! – зашипела одна из них, когда Йоха хотел, было, поставить свечу у иконы. Йоха глянул на злобное черненькое существо и.. не узнал. Душа его, совсем еще далекая от истинного понимания, возмутилась, он осудил! Йоха принял за суть то, что сутью не являлось. Истина, в которой что-то непонятно – уже не истина, а ловкая ловушка, расставленная Князем Тьмы.

Человек ушел разочарованным. Как же! Он пришел получить, ничего еще не осознав и не сделав, не выстрадав свой приход. Будучи полон грехов, хотел благодати… Ловушка с лязгом захлопнулась!

Гордый Йоха стал считать себя атеистом.

Дьявол усмехнулся.

Добрый Господь покачал головой:

Жаль мальчика!

Растерявшегося Йоху легко тронула Божья Длань, и человек пошел по своему, такому трудному пути.

Шагай, Человек! Познай себя путем проб и ошибок. Что поделаешь! Ты создан по образу и подобию, так вкуси муки Творца! Я буду ждать…

– Я буду ждать! – как эхо вторил Дьявол.

Страницы: 123 »»

Читать бесплатно другие книги:

«Они переехали ко мне незадолго до Рождества и наняли самую маленькую комнатку. Подивилась я, как он...
«Андрей Иванович Новоселов был профессор ботаники. Уж много лет жил он вдвоем со стариком слугою, Ми...
Что представляет собой мир, в котором мы живем? Кто есть мы и каков смысл бытия? Эти вопросы всегда ...
Жизнь мимолетна. При жизни нужно заботиться о душе, не погружать ее в сумерки беспутства, порока, не...
Жизнь мимолетна. При жизни нужно заботиться о душе, не погружать ее в сумерки беспутства, порока, не...
Жизнь мимолетна. При жизни нужно заботиться о душе, не погружать ее в сумерки беспутства, порока, не...