Гнев ликвидатора Тамоников Александр

Маргарита Алексеевна неожиданно сказала:

– Но только завтра, Андрюш, послезавтра уже не получится.

Андрей удивился:

– Почему? Что-то случилось?

– Да нет! Просто заезжал хороший друг моего первого мужа, отца Володьки. Предложил недельку пожить у него на даче. Вместе с его семьей, естественно. Мы когда-то очень дружили семьями… пока Семен не погиб и судьба не развела нас до поры до времени.

– Понял, мам! Ну что ж! Тогда, если ничего на работе не произойдет, встретимся завтра.

– Да!

– От Володьки ничего не было?

– Нет, сынок, сама беспокоюсь. Второй месяц от него ни слуху ни духу! Я хотела у Ольги спросить, может, вам звонил?

– Я спрошу. Если объявлялся, позвоню! До свидания, мам!

– До свидания! Привет Ольге, поцелуй Аленку и Димку!

– Обязательно!

Отключив телефон, Андрей спросил жену:

– Оль, Володя не звонил?

Жена ответила резко, с долей неприязни:

– Нет! Не звонил! Не удосужился.

Аленка вдруг крикнула:

– Смотрите, на пруд лебеди сели! Пойдемте посмотрим на них!

Действительно, на гладь пруда парка опустилась пара белоснежных лебедей. Они выглядели грациозно. Люди, что проходили мимо, пошли к воде полюбоваться на этих величавых птиц. Пошла с детьми к пруду и Ольга. Андрей же присел на скамейку. Закурил. Володька, о котором шла речь с матерью, был старшим братом Андрея. Родным братом по матери. Отцы у них были разные. Володин – офицер, первый муж Маргариты Алексеевны, служил в десантных войсках. В феврале 1978 года командир батальона майор Лазаренко погиб на обычных, тренировочных прыжках. Вове тогда было три года. В 1979 году Маргарита Алексеевна вышла замуж повторно, за инженера одного из местных заводов Куприянова Виктора Васильевича, с которым случайно познакомилась в санатории. Переехали в Демидовск. А в восьмидесятом году родился уже Андрей. Жили в однокомнатной квартире, той же, где сейчас живет мать. Жили бедно. В девяносто третьем Володьку призвали в армию. Он напросился в ВДВ. Мать была против, но Володя настоял на своем. После срочной службы он поступил в Рязанское воздушно-десантное училище и в семью уже не вернулся. Не считая редких приездов в отпуск. Служба у брата не пошла, и Вова уволился, переехал в Москву. Там начал другую жизнь. Андрея же не призвали, медицинская комиссия нашла какую-то там грыжу на позвоночнике, которую Куприянов не чувствовал. Мать этому обрадовалась. Ее можно понять. Хоть один сын рядом. В 1998 году Андрей познакомился с Ольгой, которая только что закончила школу-интернат. В девяносто девятом сыграли свадьбу после того, как Оля получила профессию швеи-мотористки, а Андрей права. Через год родилась Аленка, еще через два Димка. Потом им неожиданно дали квартиру. Володька оторвался от семьи окончательно. Последний раз заезжал на недельку года полтора назад. В Москве закрепился прочно. В 2004 году умер и отец Андрея.

Размышления прервали Оля с детьми, вернувшиеся от пруда. Аленка тут же села отцу на колени, спросила:

– Пап, мама говорила, что если один лебедь умрет, то второй убьет себя! Почему?

– А тебе мама не объяснила?

– Она сказала, что они не могут жить друг без друга!

– Ну, вот! Мама же ответила тебе. Или ты ей не поверила?

– Поверила, но не пойму, люди же могут жить друг без друга, вот бабушка живет без дедушки, и ничего, а птицы не могут? Почему?

Андрей обнял дочь:

– Сейчас, Аленка, ты этого не поймешь. Подрастешь, узнаешь, почему лебеди не могут жить друг без друга.

Вернувшись домой, пообедав, Ольга уложила детей спать. После чего супруги закрылись в своей спальне. Удовлетворив желание, Андрей неожиданно спросил жену:

– Оль! Почему ты с такой неприязнью относишься к брату?

Ольга повернулась к мужу:

– Почему, спрашиваешь? А как мне к нему относиться? Сам в столице шикует, бизнесмен, а до нас ему и дела нет! Ладно мы с тобой и наши дети. Но он даже матери родной, которая перебивается от пенсии к пенсии, помочь не хочет. А ведь может. Когда в последний раз приезжал, ты видел, какой на нем был костюм? Такой у нас не купишь. Стоит, наверное, больше твоей месячной зарплаты. А сорочка, туфли? Все по моде. И на стол не водку, а самый дорогой коньяк ставил. Живет один, ни жены, ни детей. Хоть бы раз для приличия в гости пригласил. Нет. Куда там. Какие гости, если сам все реже объявляется? Только звонит изредка, как дела? Нормально? У меня тоже! Все, пока, целую племяшей! Целует он! Да ему плевать на всех, и в первую очередь на детей наших, если мать родную бросил. Конечно, жизнь столичная – это тебе не задрипанный Демидовск.

Андрею неприятно было слышать эти слова.

– Не надо так о Володе, все же он брат мне и человек хороший. Я-то знаю! А то, что не приезжает, значит, не может. Матери не помогает? Но он в прошлый раз оставил ей тысячу долларов.

Ольга воскликнула:

– Да что для него эта тысяча? Я же говорю, один костюм его стоит дороже!

Андрей возразил:

– Но ведь помог? Помог! А сейчас? Откуда нам знать, как сейчас у него складывается жизнь? Бизнес – дело такое, сегодня богат, завтра нищий! Может, и Володька разорился. А признаться не желает. Он гордый!

Ольга усмехнулась:

– Гордый! Если б разорился, то сразу бы объявился. И ты ему последний кусок отдал бы!

Андрей встал, вышел из спальни. Так хорошо начавшийся день был испорчен. На кухне Куприянов сел за стол. Глядя в окно, на верхушку березы, которую сам же и посадил, закурил. Жена вышла следом. Села рядом с мужем, обняла его:

– Извини, Андрюш! Я не хотела обидеть тебя. А Володя? Ты прав, кто знает, как он живет сейчас? Главное, что мы вместе, что у нас все нормально, все хорошо! И никакого богатства не надо.

Андрей поцеловал супругу:

– Ты права! Я люблю тебя, Оль. Для меня ты – все. Ты, дети и мать! В вас смысл жизни. Большего не надо. У Володи своя жизнь, у нас – своя. Так распорядилась судьба, пусть так и будет!

– Я тоже люблю тебя, Андрюша. Ты у меня самый лучший!

– У нас выпить не осталось?

– Как же? А вино? В холодильнике полбутылки. А хочешь, в магазине водки куплю, все равно за хлебом идти. Возвращаясь из парка, хотела взять, забыла.

Куприянов отказался:

– Нет, Оль, не надо водки! Вина выпью немного.

– Тогда я сбегаю за хлебом?

– Давай!

Проводив жену, Андрей взял сотовый телефон, нашел номер брата. Но… так и не нажал на клавишу вызова. Чего звонить? Чего говорить? Да, видно, совсем разошлись пути-дороги с братом. Что ж. Ничего не поделаешь. Такая она вот – жизнь. Андрей, вздохнув, прикурил очередную сигарету.

Борис Анатольевич Лученков, владелец фирмы «Караван», расслаблялся в своем домашнем кабинете. Он пил водку. Вечером в субботу Лученков мог позволить себе это. Неделя выдалась удачной. Прибыль получена очень неплохая, от налоговиков отбились, разрешение на расширение территории гаража и складских помещений выкупили. Да, пришлось потратиться на местных чиновников, но все это мелочь. Главное – достигнута цель. Налив очередной бокал, – а пил Лученков только бокалами или фужерами, не признавая ни стопок, ни рюмок, – сделал пару глотков сорокаградусной. Тепло пошло по телу. Вместе с умиротворенностью, покоем и уверенностью в себе, в собственном могуществе и превосходстве над другими. Лученков посмотрел на себя в зеркало, стоящее в углу. Его туда поставили специально, чтобы уважаемый Борис Анатольевич мог с любого места кабинета видеть свое отражение. А любоваться собой он обожал. Вот и сейчас принял позу, глядя на себя в зеркало. То, что видел Лученков, его устраивало, солидный внешний вид, строгий взгляд, тонкие сжатые в нитку губы. Таким и должен быть хозяин. А Лученков хозяин. Прикурив сигарету, он, не отрывая взгляда от зеркала, пустил кольца к потолку. Получилось красиво. Затянулся, дабы повторить проделанное, но закашлялся. Причиной послужила супруга, неожиданно вошедшая в кабинет. Двадцатидвухлетняя Марина, заменившая сорокапятилетнему Борису Анатольевичу его первую спутницу жизни, брошенную на произвол судьбы. Марину он встретил в отделе кадров собственной фирмы, когда та зашла туда в поисках работы. Узнав, что девочка из деревни, и оценив ее внешний вид, Борис Анатольевич сориентировался быстро и приказал пристроить девочку курьером. На следующий день он взял ее с собой в командировку. В гостинице и овладел силой. Хотя какой силой? Подергалась для приличия да затихла, позволив Лученкову удовлетворить свою страсть. А позже, разведясь с прежней женой и выгнав ее практически ни с чем на улицу, женился на Марине. Это как раз входило в моду. Раз становишься человеком богатым, солидным, то должен держать марку. Это подразумевало и дорогой автомобиль, и шикарный особняк, и молодую, лет на двадцать моложе, жену. А Лученков стал и богатым, и солидным. Откашлявшись и затушив сигарету в хрустальной пепельнице, недовольно спросил:

– Тебе чего, Марина?

– Я, Борис, хотела бы к маме съездить! На выходные. Она вчера звонила, сказала – приболела, проведать надо, лекарств привезти.

Лученков с первого дня знакомства с матерью жены возненавидел тещу, болезненную, постоянно ноющую и недовольную выбором дочери старуху. Хотя старуха была старше Бориса Анатольевича всего на два года. Но жизнь в деревне, а точнее, выживание, да еще с подорванным в колхозе здоровьем, превратило еще далеко не старую женщину в старуху. Поэтому Лученков на просьбу жены ответил категорически:

– Нет! Ты не поедешь в деревню!

– Но почему, Борис? Я же сказала, мама заболела.

– А мне плевать на твою маму! Она, видишь ли, захворала. Да хрен с ней что будет. Прикидывается, чтобы с доченьки деньжат сорвать.

Марина оторопела. Она никак не ожидала подобной реакции мужа на вполне обоснованную просьбу. Да, она, конечно, знала, как супруг относится к теще. Но относиться одно, а запрещать жене увидеться с матерью – это совсем иное:

– Боря?!. Как ты можешь так о моей маме?

Лученков повысил голос:

– Что? Ты имеешь какие-то претензии? Ты чем-то недовольна? Или не поняла, блядь, что я сказал?

Марина тихо проговорила:

– Я не блядь! И никогда ею не была!

– Не зарекайся. Жизнь, она штука сложная. Может поднять, а может так опустить, что уже не встать. И ты должна помнить всегда: я твой муж и мои слова для тебя закон! К маме она, видите ли, захотела! Лекарств ей купить! Получаешь карманные бабки, так отдай водителю, пусть Валера отвезет тещеньке деньги. Или лекарства. А сама из дома ни ногой! Поняла?

Супруга Лученкова тяжело вздохнула:

– Поняла!

Борис Анатольевич допил бокал, вновь прикурил сигарету. Немного подумав, вдруг сказал:

– Хотя! Хрен с тобой, езжай! Вызывай такси и проваливай! Но… дорогуша, не удивляйся, если, вернувшись, застанешь на своем месте другую, более податливую и смазливую бабенку! Я такой один, а вас, нищенок, полно! Выбирай, не хочу! Так что можешь проваливать к своей мамочке, но я тебя предупредил.

На глазах у Марины выступили слезы.

– Зачем ты женился на мне? Чтобы сделать рабыней?

Слезы не подействовали на Лученкова.

– А ты всегда была рабыней, нищенкой, рабыней и останешься. Тебе, дурочка, угождать мне надо во всем, поняла? Я ведь долго думать не буду. Надоешь, вылетишь из особняка на помойку. Там тебя бомжи в момент оприходуют. Гуртом драть будут, пока не сдохнешь! Пошла вон!

Не в силах сдержать рыдания, Марина выбежала из кабинета, чтобы дать волю чувствам в спальне.

Лученков крикнул ей вслед:

– Место свое знай, сука! Мать у нее больна! Да хрен с ней, со старой калошей!

После чего налил еще водки, но выпить не успел. Сотовый телефон издал мелодию вызова. Лученков выругался:

– Черт! Кому еще делать в субботу нечего?

Посмотрел на дисплей. Светилась фамилия – Молоканов. Заместителя Лученкова. Не приветствуя, спросил в трубку:

– Чего тебе?

Видимо, подобный ответ удивил Молоканова, он спросил:

– С тобой все в порядке, Боря?

– Со мной все в порядке, а вот у тебя, по-моему, проблемы.

Лученков слышал, как вздохнул заместитель, перед тем как ответить:

– Да, Боря, проблемы. И у меня, и у тебя!

– В чем дело?

– Похоже, молдаване кинули нас!

Борис Анатольевич почувствовал, как трезвеет.

– Что? Кинули? С чего ты это взял?

– Тут такое дело. Я вчера на всякий случай сделал запрос в Кишинев, насчет фирмы, с представителями которой мы подписали договор о поставке партии элитных сортов местных вин. И которой сбросили деньги Барсука в счет предоплаты.

– Ну и что?

– А то, что сегодня пришел ответ на запрос. Ни в Кишиневе, ни где-нибудь еще в Молдове такой фирмы не существует!

Лученков оторопел:

– Как это, не существует?

– Вот так! Просто не существует и все!

– Ты хочешь сказать…

Заместитель прервал хозяина:

– Да! Судя по всему, нас обули, как последних лохов. И ни вин, ни денег Барсука нам не видать! А Барсук мужик серьезный! Не выполним обязательства перед ним, такую предъяву получим, не расхлебаемся.

– Черт! Может… хотя нет, уже не обойдется. Что предлагаешь?

– Не знаю, шеф!

Лученков взорвался:

– А кто должен знать? Кто притащил на фирму этих молдаван?

– Я притащил, я!

– Я! Так думай, как выкрутиться. Я из-за тебя попадать под Барсука не собираюсь. За все с тебя спрос пойдет!

– Ты не грози, Боря! Есть у меня одна мыслишка, но это не телефонный разговор!

– Так какого хрена до сих пор базаришь? Быстро ко мне!

– Еду! К девяти буду!

– Давай! Да мыслишку свою по пути в кучу собери, чтобы не лепетать тут, а базарить конкретно, по делу!

Отключив мобильник, Лученков бросил его на кожаный диван. Сломали кайф. Сначала эта тварь Маринка, теперь Молоканов со своим сюрпризом, чтоб его! Но жена ерунда, а вот прокол с Барсуком… это действительно серьезно. Он мужик крутой! Спросит по полной! Все отнять может, в том числе и жизнь. Лученков задумался.

Барсук, или Леонов Игорь Михайлович, является партнером-кредитором «Каравана». В поселке Партизан Барсук держит фирму «Трил», занимающуюся оптовой продажей спиртных напитков. В заместителях у него обретается некий Коростенко Игнат Васильевич, или Короста. Ребята бывалые, прошедшие зону. Бывалые и опасные! Лученков прекрасно помнит, как они, отбыв срок, появились в Демидовске. Здесь сколотили банду и свалили в Партизан. Уж кто их навел на «Трил», неизвестно, но Барсук с Коростой быстро подмяли фирму под себя. И сделали все дьявольски просто. Так, что не подкопаешься. Как только банда объявилась в Партизане, так сразу в автомобильной катастрофе погибает прежний владелец «Трила». Потом вдруг вешается его заместитель и совладелец фирмы. Причем вместе с женой, в одной комнате собственного дома. А еще чуть позже третий совладелец «Трила» неожиданно продает ее за гроши господину Леонову. И, что интересно, ментовка в Партизане даже ухом не повела. Ни ментовка, ни прокуратура. Ну, автокатастрофа, ну, двойное самоубийство, случайность, несчастный случай. К Леонову никаких претензий! Ребята начали расширять сферу деятельности. Тогда-то Барсук и заявился к Лученкову. Борис испугался, чего скрывать, подумал, и его под себя Леонов подмять хочет. Но ошибся. Барсук предложил сотрудничество. Отказаться, понятно, Лученков не мог. Договорились на том, что «Караван» будет производить закупки спиртных напитков, осуществлять их транспортировку, благо владеет гаражом, на свою базу и в «Трил», а Барсук берет на себя частичное финансирование закупок и реализацию товара через свою фирму. Договорившись, начали работу. И все шло нормально. До сего дня! А точнее, до 14 июня. Тогда Барсук сбросил заказ на молдавские вина. Причем дорогих, элитных сортов для какого-то высокопоставленного клиента чуть ли не из столицы. Стоп. Лученкова пронзила догадка. 14 июня Барсук сбросил заказ, а двадцатого числа вдруг откуда ни возьмись появляются молдаване, предлагающие вина именно элитных сортов. Выходят они на Молоканова. Что это, случайность? Совпадение? Или подстава Барсука? Это подстава! Точно! И как Лученков сразу не связал между собой заказ с представителями молдавской фирмы?! Почему он тогда же не приказал заместителю пробить ее? Хотя… В то время ответ из Кишинева наверняка пришел бы не таким, как сейчас. Эх, Барсук, сука! Все же решил захватить «Караван»! Успокоил, дал время расслабиться и нанес первый удар. А раз нанес первый удар, то не замедлит и со вторым. Надо срочно разрулить ситуацию и уйти под крышу администрации. Лучше чиновников кормить, чем остаться без штанов. А на официальную власть Барсук не дернется. Власть есть власть. Она при желании любого раздавит. Но сначала надо отбить атаку Барсука. В том, что с молдаванами Лученкова подставил сам Леонов, сомнений у хозяина «Каравана» уже не было ни малейших. Вопрос, как отбиться от Барсука? Вернуть деньги немедленно невозможно. Их сейчас просто нет, купили три новых «МАЗа», кредит пришлось брать. И это Барсук тоже знает. Просить отсрочки бессмысленно и глупо. Этого и ждет Барсук. Отсрочку даст, но проценты прицепит к ней такие, что через неделю долг удвоится. И сделает это козел лагерный с милой улыбочкой на своей похотливой роже. Интересно, что за мысль родилась у Молоканова? Быстрее бы приезжал. Черт! Как же изменчива жизнь. В какие-то минуты все поменялось. И умиротворение сменилось реальной угрозой для жизни. Ну, где этот Молоканов? Допив бутылку и даже не почувствовав горечь спиртного, Лученков принялся шагать по кабинету. Из угла в угол, обходя стол. Сейчас он в зеркало не смотрел. Сейчас оно мешало ему.

Заместитель Лученкова вошел в кабинет шефа без пяти девять.

Упал в широкое кресло:

– Ух! Запарился! В тачке кондиционер забарахлил.

– Ничего, отойдешь! Давай к делу! Что за мыслишка родилась в твоей голове?

– Я вот подумал, а не рассчитаться ли нам с Барсуком коньяком, что закупили для левой продажи?

– Так в нем весь наш финансовый резерв!

– Другого выхода не вижу! Думаю, что уже завтра Барсук напомнит нам о молдавском вине!

– Ты тоже считаешь, что он подставил нас?

– Да! Все говорит о том, что против «Каравана» сыграл сам Леонов! И цель его ясна как день – постепенный захват фирмы!

Лученков облокотился о спинку дивана:

– А если он откажется от коньяка?

– Откажется, придется самим крутиться!

– Как?

Молоканов посмотрел на шефа:

– Есть выход на одну контору в Москве! Там коньяк возьмут! В цене немного потеряем, но товар спихнем. И рассчитаемся с Барсуком. Другого выхода не вижу!

– Это еще если он поведется на возврат денег! А то упрется с вином этим…

– А ты прямо сейчас ему позвони! Он если и не ждет звонка именно сегодня, то к разговору готов! Так что позвони!

– Думаешь, стоит? Может, в понедельник?

– Да ты до понедельника с ума сойдешь от мыслей разных да водки!

– Тоже верно! Покоя не будет. Ладно! Уговорил. Но смотри, Юра…

– Звони, звони!

Лученков поднял с дивана мобильник, нашел в памяти телефона нужный номер, нажал клавишу вызова. Застыл в ожидании. Абонент ответил не сразу, но и не заставил особо ждать.

– Борис? Ты?

– Привет, Игорь Михайлович!

– Привет! Что-то случилось?

– Да! Случилось! И надо обсудить возникшую вдруг проблему!

– Прямо сейчас, по телефону? Не лучше встретиться, скажем, завтра на нейтральной территории?

– Нет, не лучше! Вопрос надо принципиально решить сегодня!

– Ну, хорошо! Я слушаю тебя! Выкладывай, что за проблему ты заимел?

Лученков поправил Леонова:

– Мы заимели, Барсук, мы! Ты и я!

– Даже так? Интересно! Говори!

Выслушав рассказ компаньона, Барсук спокойно спросил, и в этом спокойствии таилась опасность:

– Ты, Боря, получил от меня бабки?

– Получил!

– Заказ выполнить не можешь?

– Не могу!

– Это плохо, но выход есть. Мне твой клоповник и даром не нужен. Продай его сам и верни долг!

– Подожди, Барсук! Ты прав, я лоханулся. Но ты также знаешь, что я не смогу сам быстро реализовать коньяк!

– Я-то здесь при чем? Это не наши, это твоя проблема. Спокойной ночи, Борис Анатольевич, все!

Барсук отключился.

Выключил свой телефон и Лученков. Взглянул на Молоканова:

– Отказался от коньяка, сука! Придется выкручиваться самим, а точнее, тебе, Юра! Ты затеял эту игру, ты и веди ее до конца!

– Этого мог не говорить! Завтра начинаю готовить Куприянова в рейс! Гружу фуру! Документы на коньяк где?

– На складе! Во втором ангаре. В сейфе подсобки. «Липа», но «липа» добротная!

– Ты это кому объясняешь?

– Тьфу, черт! Нет, меня уже точно клинит!

– Иди, трахнись со своей юной супругой. Напряжение и отпустит. Водку только больше не пей! Хуже себе сделаешь. А я поехал. Завтра созвонимся!

– Давай! Удачи!

– Да, Боря, удача нам сейчас ой как не помешала бы! Но ничего! Все будет нормально!

Молоканов покинул кабинет шефа.

Лученков прошел в спальню. Не обращая внимания на состояние жены, он грубо, доставляя боль, овладел телом несчастной женщины. И уснул. Водка взяла свое.

А его заместитель, выйдя к машине и убедившись, что рядом никого нет, достал из кармана свой сотовый телефон:

– Барсук? Молоканов!

– Привет, Юрок! Вижу, сумел развести босса? Он при тебе звонил мне?

– Да!

– И какова реакция Лученка на мой отказ?

– Он взбешен!

Леонов довольно проговорил:

– Это хорошо, что взбешен! Какое принято решение?

– То, которое и ожидалось. Я предложил дорогому Борису Анатольевичу спихнуть коньяк столичной фирме, с которой якобы наладил контакт. Лученков согласился!

– Еще бы! Куда ему деваться? Деньги-то возвращать надо? Ладно! Молодец! Сыграл отлично! Когда отправляете автопоезд?

Молоканов ответил:

– Как и договаривались, в понедельник!

– Что за машина? Кто водила? Один будет или с напарником? Последнее нежелательно!

– Водила будет один! А вот на остальные вопросы я тебе отвечу, когда отправлю машину в рейс.

Барсук спросил:

– Уверен, что Лученок ни о чем не догадывается?

– Уверен! Он проблему скинул на меня. Да и водку будет жрать, пока все не разрешится.

– Тогда не забудь отправить фуру через Партизан, но чтобы это нигде документально не было зафиксировано!

– Не забуду! У меня, вообще, память хорошая, Игорь Михайлович!

Леонов усмехнулся:

– Намек понял. Я от своих слов не отказываюсь. Уберем Лученка, ты на фирму сядешь! Полновластным и единственным хозяином. Мне с тобой проще работать!

– Конечно! Если учесть, что тридцать процентов прибыли пойдут в твой карман!

– Зато будешь работать спокойно!

– Да! Это стоит того, чтобы отдать тридцать процентов!

– Тогда до понедельника?

– До понедельника, Игорь Михайлович! Я отзвонюсь, как только груз пойдет на Партизан!

– Хорошо! Пока!

– Пока!

Молоканов оценивающе посмотрел на особняк Лученкова.

Подумал: неплохой дом! И скоро он перейдет к Юрию Петровичу вместе с фирмой, а возможно, и с красавицей Мариной! Хотя на хрена ему еще и она? Пусть валит туда, откуда ее вытащил Лученков.

Совладелец «Каравана» сел в свой новый «Опель». Выехал с территории усадьбы шефа, направился домой. Ему еще следовало детально продумать план подставы Лученкова. Малейшая оплошность грозит повлечь за собой непредсказуемые, губительные последствия. В игру Молоканов впрягся нешуточную, смертельно опасную. Но она стоила того!