Юлианна, или Игра в Киднеппинг Вознесенская Юлия
– Папа, а что значит «бизнесмен»? – спросила Аня, глаз не сводившая с отца. – Я не очень хорошо понимаю, чем занимаются бизнесмены.
– Что такое «купец», знаешь?
– Конечно. «Жил-был купец, и было у него три дочери».
– Точно. Сказка про аленький цветочек. Вот бизнесмен это и есть купец. А сказка у нас теперь будет такая: «Живет-бывет купец и бывут у него две дочери, Анна и Юлия».
– Папочка, а ты смешной!
– Аннушка! – тихо, но строго сказала бабушка.
– Я хотела сказать – веселый. Папа, а ты меня сразу узнал потому, что я очень похожа на Юлю?
И тут Дмитрию Мишину удалось сказать те самые слова, которые были Ане дороже всех других его ласковых слов:
– Нет, дочка, совсем не потому, хотя у вас с Юлькой, можно сказать, одно лицо на двоих. Но характером вы совсем разные. Я как глянул на тебя, так и ахнул – маленькая Нина! У тебя все движения мамины, взгляд мамин, походка мамина. Да это понятно, ты ведь рядом с ней жила все эти десять лет.
Аннушка подошла к отцу и положила свою голову ему на плечо, как жеребенок. Мишин погладил ее по волосам и поцеловал в макушку.
– А Юлька в меня пошла и характером, и повадкой. Вот она обрадуется, когда я ей привезу сестричку!
– Папа, а почему ты ее зовешь Юлькой, а не Юлей или Юленькой? Меня никто Анькой никогда не зовет, даже хулиган Виктор из шестого «А».
– Тебя Анькой назвать ни у кого просто язык не повернется. А Юлька – она Юлька и есть, ее по-другому не назовешь. А вот тебя мне хочется называть не Аней или Анной, а как бабушка Настя – Аннушкой. Можно?
– Можно.
Потом она тихо спросила:
– Папа, а ты разрешишь мне иногда звонить бабушке по телефону?
– Да звони хоть каждый день!
– Каждый день не получится: бабушке тяжело ездить на главпочтамт.
– На главпочтамт? Ах да… Какой же я рассеянный! Анастасия Николаевна, вы мобильником умеете пользоваться?
– Нет, конечно.
– Жаль, а то бы я вам свой оставил. А где у вас тут телефонная станция, вы не знаете?
– Понятия не имею. А что это вы задумали, Митя?
– Да надо бы вам телефончик поставить, чтобы вы с Аннушкой друг по дружке не очень скучали.
– Ну, это длинная история, мне не дождаться, пока очередь подойдет.
– Почему это не дождаться, бабушка? – с подозрением спросила Аня.
– Да потому, что пока подойдет очередь, не только каникулы кончатся, но и вы с сестрой школу окончите.
– А, ты вот о чем… Папа, а у тебя случайно нет с собой Юлиной фотографии?
– Конечно, есть. Хочешь взглянуть?
– Очень хочу.
Мишин полез в карман своего бордового пиджака, висевшего на спинке стула, и достал толстый бумажник, а из него – пластиковый футляр с фотографией. Он протянул его Ане:
– Вот, полюбуйся на свою копию. Это и есть наша с тобой Юлька.
Аня взяла пластиковый прямоугольник и стала пристально разглядывать лицо девочки на фотографии.
– Папа, но она же совсем на меня не похожа! У нее волосы рыжие, брови и ресницы черные, а у меня все это – светлое. Вот, разве ты не видишь? – И она подняла к нему свое лицо.
Мишин засмеялся и поцеловал ее в нос.
– У Юльки точно такие же, как у тебя, и брови, и ресницы, и волосы, только все это у нее перекрашено черт знает в какой цвет.
– Еще бы ему не знать, когда он сам ей подсказывает! – сказал Димитриус.
– Ты о ком? – удивился Иоанн.
– Да о черте, которого помянул Митя, – о бесенке по имени Прыгун. Это он Юльку учит краситься. Он и Жанна.
Услышав из уст зятя слово «черт», бабушка Настя чуть нахмурилась и вздохнула. Тот ничего не заметил и продолжал:
– Юлька все время что-нибудь со своим лицом вытворяет. Это она Жанне подражает. Кстати, переверни-ка Юлькину фотографию.
Аня перевернула пластиковый футляр: с другой его стороны была фотография очень красивой черноволосой и зеленоглазой женщины.
– Кто это, папа?
– А эта красавица – Жанна. Если вы с Юлькой согласитесь, она станет вашей новой мамой.
– Мачехой? – спросила Аня, сдвинув брови. – Папа, я не…
– Аннушка! – предостерегающе сказала бабушка, и девочка послушно замолчала.
– Ну, не будем забегать вперед, – сказал Мишин, собираясь спрятать футляр с фотографиями обратно в бумажник.
– Митя! Я бы тоже хотела взглянуть на вашу избранницу, а уж на Юлю – тем более.
– Ох, простите, Анастасия Николаевна, я не подумал!
– Не успели подумать, – улыбнулась бабушка и стала разглядывать фотографии.
– Да, в самом деле, одно лицо с Аннушкой, хоть и выкрашены волосы. Взгляд только совсем другой: сразу видно, Митя, что балуете вы ее беспощадно.
– А как же!
– Ну, а это, значит, и есть Жанна? Да, эффектная женщина.
Аня, конечно, заметила, что слово «эффектная» в устах бабушки прозвучало совсем не одобрительно. Она поежилась, а потом подумала: «Ладно, с папой рядом я никого бояться не буду…»
– И правильно, – одобрил ее мысли Ангел Димитриус, – папа дочку в обиду не даст!
– Не знаю, как там папа, но уж я точно буду на страже: мне эта Жанна совсем не нравится, – сказал Ангел Иоанн. – Брат Димитриус, а не пора ли нам собираться? Иначе и к утру до Петербурга не доберемся.
– Да, пора, – согласился Димитриус. – Хотя, честно говоря, не хочется улетать отсюда. Как же хорошо, легко и спокойно в вашем доме, братие!
– Спасибо на добром слове, – улыбнулся Анастасий. – Дом и вправду светлый, теплый, промоленный, жить бы в нем да жить. Но к Рождеству мы с Настенькой его покинем.
– Ты рад, брат Анастасий, что у вас уже так скоро Переход? – спросил Димитриус.
– Как вам сказать, братие? Конечно, к Переходу моя Анастасия готова. Жизнь она прожила в Боге и как Бог велел. И болезнь свою последнюю она приняла как посланную Богом, боли и смерти не страшится, кается в грехах и молится о кончине мирной, христианской, безболезненной по возможности. Ну, а мне, братцы мои, конечно же, хочется поскорей увидеть, как моя Настенька – легкая, молодая, красивая – побежит по райской дорожке навстречу своему Володечке, как обнимет Ниночку, доченьку свою ненаглядную, встретит молодых своих родителей. Сами знаете, какая радость, когда вся семья пребывает в Раю неразлучно. Но и Аннушку оставлять здесь одну боязно. Повременить бы нам с Настенькой, пожить бы еще лет семь, чтобы внучку вырастить, да ведь не наша воля… Вся на тебя надежда, Иван! Крепко верим мы с Настенькой, что ты Аннушку без нас сбережешь в чистоте и вере и в обиду не дашь никому.
– На то мы и Хранители, – степенно ответил Ангел Иоанн. – За Аннушку будь спокоен, брат Анастасий. Так что, братие, поторопим отца с дочерью?
– А как ты их поторопишь? – полюбопытствовал Димитриус.
– Да очень просто. Вот так!
Ангел Иоанн подошел к Ане, наклонился к ней и негромко сказал:
– Аннушка, детка, а не пора ли тебе собирать вещи в дорогу?
Аня вдруг задумалась, отставив чашку с недопитым чаем.
– О чем задумалась, дочка? – спросил Мишин.
– Я думаю, папа, что мне пора идти собирать вещи в дорогу.
– Это ты правильно решила. Нам с тобой еще на телефонную станцию заехать надо. Хотя предполагаю, что это займет не так много времени, как думает бабушка.
Мишин вдруг озорно подмигнул Ане, и Аня ответила ему улыбкой: она уже поняла, что папа придет на телефонную станцию и объяснит там кому надо, что бабушке Насте срочно необходим телефон. А все эти важные люди, от которых зависит установка телефонов, сразу же папу поймут правильно и все сделают как надо.
– Иди, собирайся, дочка. Возьми самое необходимое, а остальное купим в Петербурге. Документы, главное, не забудь, свидетельство о рождении возьми – вдруг понадобится для визы.
– Для какой такой визы, Митя, могут вдруг понадобиться Аннушкины документы? – спросила бабушка, когда Аня ушла в свою комнатку.
– Для заграничной, разумеется: европейской или там американской. Мало ли куда наши девочки захотят прокатиться на каникулах.
– Митя! Об этом у нас с вами разговора не было, чтобы Аннушке по заграницам ездить! – заволновалась бабушка.
– Да разве нам с вами надо каждую мелочь обговаривать, Анастасия Николаевна? – удивился Мишин. – Вы что, не доверяете мне?
– Ох, Митя… – только и сказала бабушка.
– За границу – не пущу, – решительно сказал Ангел Иоанн. – И не вздумай нас туда звать, брат Димитриус!
– А кто туда рвется-то? – спросил Димитриус. – Это Юлька с Жанной любят путешествовать по разным странам, а мне там одна маета. Не везде даже церкви православные есть: бывает, что залетному Ангелу и передохнуть негде. Это наша Жанна без заграничных поездок жить не может.
– Ох уж эта ваша Жанна!
– Пока дочка собирается, – сказал Мишин, – я схожу к машине за своей мыльницей.
– Зачем вам мыльница, Митя? – удивилась бабушка.
– Да это я про фотоаппарат. Он у меня обычно где-то в машине на всякий случай валяется. Эх, жаль я не вспомнил про него, когда мы с дочкой у Ниночки были!
Фотоаппарат в машине нашелся, и Мишин сделал несколько снимков бабушки, а потом бабушки и внучки, а потом попросил бабушку снять их с дочерью.
– Я вам его оставляю, – сказал он, протягивая бабушке фотоаппарат, – а вы, когда пойдете к Нине, сделайте для меня несколько снимков и, если можно, пришлите мне по почте.
– Ох, да я боюсь сломать такую дорогую вещь, Митя.
– Ерунда! Я вам его дарю, так что ломайте на здоровье.
– Ну, я попробую, – сказала бабушка, разглядывая маленький пластиковый фотоаппаратик. – Когда-то я даже увлекалась фотографией, но теперь наверняка все позабыла. Получится ли у меня?..
– Получится, получится, Анастасия Николаевна, тут всего одна кнопка! Это же фотоаппарат для чайников!
– Спасибо, Митенька, – усмехнулась бабушка.
Аня тихонько фыркнула: ну до чего же ей нравился ее папа!
Глава 3
Пока Дмитрий Мишин в Пскове заново знакомился со своей дочерью Аннушкой, в его особняке на Крестовском острове в Санкт-Петербурге творились странные вещи, и он бы очень удивился, если бы вдруг узнал о них.
В черно-зелено-оранжевом будуаре, благоухающем индийскими куреньями и французскими духами, перед компьютером сидела в черном сафьяновом кресле красавица-ведьма Жанна. На экране монитора плавали изображения орков, взятые из кинофильма «Властелин колец». Жанна покрыла ногти черным лаком и теперь выводила на них тонкой кисточкой сложные золотые иероглифы, сверяясь с таблицей в лежащей рядом книге.
– Жан, ты где? – негромко позвала она.
Орки на экране сгинули, и вместо них появилась черная морда в складках и бородавках. Низким скрипучим голосом бес-ящер произнес:
– Я здесь, Жанна.
– Ты узнал, что с Мишиным?
– Пока нет.
– Неужели он и вправду поехал в Псков?
– Не знаю, Жанна.
– Что ты вообще знаешь, урод? Вчера ты не мог найти мою бриллиантовую сережку, сегодня не можешь разыскать моего Мишина. Смотри, как бы я не завязала отношения с каким-нибудь другим духом!
– Не советую, дорогая, – пожалеешь.
– Обычно ты находишь его по первому моему слову, почему же сегодня никак не можешь вычислить?
– Сам не пойму, Жанна. Я пытался, но какие-то помехи не дают мне его нащупать. Такое впечатление, ты просто не поверишь, будто наш Митя прикрыт Ангельскими крыльями.
– Скажешь тоже! Мишинский Ангел Хранитель близко к нему не подходит, я за этим слежу.
– За Митей уследишь, как же! А за Ангелом тем более…
– Я вот знаешь о чем подумала, Жан? А жив ли Митенька-то наш? Выехал он от Гуляровских совсем пьяный, мог и в аварию попасть, – задумчиво проговорила Жанна, разглядывая разрисованные ногти. – Лежит, бедняжечка, в каком-нибудь провинциальном морге, раздетый и без бумажника…
– Отчего же раздетый, если он разбился в автокатастрофе, и почему без бумажника?
– Да потому, что его уже раздели и обобрали, дурачок, – ответила Жанна, начав обрабатывать вторую руку.
– Кто его раздел и обобрал, Жанна?
– Либо те, кто с ним ехал в одной машине, он ведь любит попутчиков подбирать, – Жанна нанесла значок на широкий черный ноготь большого пальца, похожий на заостренную лопатку, – либо тот, с кем он столкнулся, – она нарисовала иероглиф на длинном черном когте указательного, – или те, кто мимо проезжал… или милиция… или служители морга… Нет, мизинец не получился, придется стереть и начертить заново. И как нарочно, самый важный знак – знак власти в семье! Тьфу, черт!
Читать бесплатно другие книги:
