Завтра ты умрешь Малышева Анна

Глава 1

– Я высказалась, а ты поступай как хочешь! – молодая женщина резко остановилась, и принялась перевязывать косынку на голове. Мужчина, следовавший за ней по пятам, остановился тоже. – Седьмой аквариум! Седьмой!

– Но не ты же их чистишь, – возразил супруг, тоскливо следя, как та туго стягивает на затылке узел из синего шелка, связывает концы косынки бантом. – Они не мешают!

– Как сказать! – иронично заметила Ника, оглядывая себя в тонированном стекле припаркованного рядом автомобиля. – Пять дней в неделю мы с тобой работаем, видимся только перед сном, в субботу ты весь день чистишь аквариумы, играешь со своими тритонами и лягушками, а в воскресенье мы едем на «Птичку» закупать для них провиант, песок, камни, водоросли и прочий бред! Конечно, не мешают!

– Ты же любишь на них смотреть! – не сдавался муж. Женщина возмущенно, но не зло фыркнула. В сущности, ее уже тянуло улыбнуться – за пять лет совместной жизни им ни разу не удалось поссориться всерьез. «Идеальная пара!» – говорили про них ее подруги. Это Нике не нравилось – от слова «идеал» веяло чем-то мертвенным.

– Знаешь, Олег, – она упорно сохраняла рассерженный вид, – когда я притаскиваюсь с работы, то смотрю не на твоих тритонов, а сквозь них. Вообще сквозь все! Первые полчаса…

– Ну, хорошо, – сдался он. – Давай купим тисс на «Садоводе», и домой.

– А тритоны перебьются без новой аранжировки?

– Потерпят, – ответил Олег упавшим голосом. Она не выдержала и обняла его:

– Пошли, я сама их люблю. Так, нашло что-то… Сперва купим все для животных, а потом мой тисс. Часа за два управимся, к пяти будем дома…

Она вдруг запнулась, провожая взглядом проходившую мимо женщину. Та как раз миновала цветочный павильон, возле которого остановилась супружеская пара, и остановилась у следующего, возле входа в который была устроена выставка декоративных трав в горшочках. Женщина эта (Олег видел ее только со спины), привлекала внимание. Высокая, она казалась еще выше из-за сабо на платформе. Ярко-желтый, цыплячьего цвета джинсовый костюм вызывающе плотно облегал ее фигуру. Длинные пряди белокурых волос, рассыпавшиеся по спине, казались накладными – уж очень были густыми и блестящими. Ника стояла, провожая ее взглядом, даже слегка приоткрыв рот от изумления.

– Если бы не эти волосы! – еле слышно пробормотала она. – Мне кажется, я ее знаю.

– Знакомая?

– Похоже на то, – она бессознательно вцепилась в его руку, по-прежнему глядя на женщину в желтом костюме. – Я не уверена.

Тем временем женщина в желтом громко отдавала приказы продавцу:

– Дайте десять горшков белого вереска, и десять, нет, пятнадцать лилового. А эта травка сильно разрастается? Дайте три, нет, пять, и еще покажите вон ту, с белыми цветочками… Это все многолетники?

– Деменкова! Ты?! – воскликнула Ника, и блондинка резко обернулась. Пряди волос разлетелись по плечам, Олег увидел загоревшее, ярко накрашенное, грубовато чувственное лицо. Со спины он дал этой женщине лет двадцать восемь – возраст своей жены. Лицо прибавило незнакомке десять лет.

– Ну и ну… – проговорила та, выпуская из рук горшочек с вереском. Продавец едва успел подхватить его на лету. – Ника?! Елагина? Ты в Москве?!

И не ожидая ответа, бросилась к Нике, сдавила ее в объятьях. Та что-то пискнула, и в свою очередь, обняла эксцентричную даму в желтом. Олег, успевший понять, что присутствует при встрече старых подруг, дипломатично держался в стороне. Деменкова успела окинуть его цепким, оценивающим взглядом светло-голубых глаз, которые из-за жирной синей подводки казались почти бесцветными. Женщины разомкнули объятья, Ника вспомнила о муже:

– Олег, это Наташа Деменкова, помнишь, я тебе рассказывала? Мы вместе учились в институте. Наташ, это мой муж.

Олег ничего не помнил, но приветливо кивнул. Наталья Деменкова чарующе улыбнулась, растянув полные губы, покрытые жирным слоем блестящей розовой помады. Все в ней было ярким, сверкающим, чрезмерным. Она напоминала цирковую дрессировщицу – не хватало лишь хлыста, цилиндра, и конечно, диких зверей.

– Очень приятно, – женщина послала ему долгий загадочный взор, – а я часто о тебе вспоминала, Ник. Все думала, за кого ты вышла, если вышла?

– Считала, засижусь в девках? – рассмеялась Ника. – А я выскочила сразу, как закончила институт. И не вернулась в Питер.

– Правильно, нечего на одном месте сидеть, – кивнула та. – А я вот не вышла замуж! И наверное, уже не выйду.

Произнесено это было без тени сожаления, даже весело. Ника махнула рукой:

– Какие твои годы!

– Не в этом дело, – туманно возразила подруга. – Торопишься? Зачем приехали?

– Хотим кое-что купить для аквариумов, и я присмотрела в прошлый раз маленький тисс. Хочу попробовать посадить на даче.

– Учти, он ядовитый! – предупредила та. – Я тоже за цветочками. Значит, получается двадцать пять горшков вереска, пять с травкой, и три вот этих, с беленькими кисточками. Сколько с меня? – обратилась она к продавцу, успевшему упаковать товар в объемистые пакеты. – Получите! Как же я это дотащу до машины?!

– Я помогу, – вызвался Олег, подхватывая пакеты. – Где ваша машина?

– У въезда на рынок! – обрадовалась Наталья, подхватывая под руку подругу. – Там, кстати, кафе имеется. Перекусим?

И не дожидаясь ответа, потянула за собой Нику. Олег двинулся за женщинами, попутно прикидывая, какая должна быть машина у этой особы. Ему представлялось что-то столь же эксцентричное, как хозяйка, на которую оглядывались все встречные мужчины, и он был обескуражен, увидев «девятку», потрепанную и пыльную. Наталья распахнула багажник и живо набила его горшками с растениями, бесцеремонно швыряя их как придется, или ставя чуть не кверху дном. Ника, трепетно относившаяся ко всему живому, вмешалась и кое-что переставила.

– Да брось, – протянула та, брезгливо отряхивая руки от приставшей земли и придирчиво осматривая маникюр.

– Помнутся, – возразила Ника, осторожно закрывая багажник. – Клумбу хочешь сделать?

– Нет, могилу оформить, сегодня похороны, – бросила Наталья, хмурясь на ноготь, вызвавший у нее подозрения. – Не пойду больше к этой маникюрше, ногти на другой же день отклеиваются!

Ника расширенными глазами смотрела на подругу, потом перевела взгляд на мужа. Тот слегка кивнул, подтверждая, что жена не ослышалась.

– Подумать только, все воскресенье пропало из-за того, что эта тварь загнулась! – Наталья в сердцах оторвала накладной ярко-розовый ноготь и спрятала его в нагрудный карман обтягивающей курточки. – Цветы ему еще покупай, змеюге! Я родственникам на могилы ничего не покупаю… Ну, пойдемте, съедим по шашлычку за встречу? А то сегодня будет столько хлопот, толком не пообедаешь.

Подняв глаза, она увидела смущенные и растерянные лица супругов, удивленно подняла брови и вдруг рассмеялась:

– Да у нас змея сдохла, питон! Два метра длиной! Сожрал что-то! А вы подумали, я о человеке?!

– Питон? – заинтересовался Олег, проникшись еще большим интересом к новой знакомой. – У вас жил питон? И долго?

– У моей подруги, не у меня, – та продолжала улыбаться, наслаждаясь произведенным впечатлением. – Я бы ни за что не завела… Она-то его любила, он у нее жил лет восемь, но я его видеть не могла! Честно говоря, такое облегчение, слов нет! – она прижала руку к груди и завела глаза к небу. – Ведь я спать боялась – все казалось, что он сломает клетку и выберется! Как он меня ненавидел – фантастика! Как-то раз, когда я его кормила…

Продолжение захватывающей истории о том, как питон вместо своей привычной пищи – оглушенной белой мышки, попытался схватить палец Натальи, не оставило сомнений в том, что почивший был ее заклятым врагом, с которым она почему-то была вынуждена жить под одной крышей. Все разъяснилось в кафе, после того, как официантка удалилась на кухню отдать заказ.

– Сейчас моя Ксения, конечно, в слезах, никого другого заводить не хочет, но если вздумает купить второго… Уволюсь, ни на что не посмотрю!

– Извини, так где ты работаешь? – переспросила Ника. – Я не очень поняла…

– Я… – вдруг замялась Наталья, – как бы это выразиться точнее…

Взгляд ее голубых глаз, только что казавшийся жестким, стал неуверенным и забегал. Олег с Никой украдкой переглянулись.

– Я компаньонка у одной богатой дамы, – хрипло, но твердо заявила, наконец, та. – Только не называй меня, пожалуйста, приживалкой! – резко добавила она, хотя подруга и не думала ничего говорить. – Я зарабатываю свои деньги, а не выклянчиваю! Если бы ты видела, как я кормила этого урода, которого сегодня зароют в саду, ты бы не смотрела на меня так!

– Как? – возразила Ника. – Я просто слушаю.

– Нет, ты смотришь на меня, как на приживалку старой барыни из «Му-му»! – Наталья покосилась на официантку, которая вернулась с салатами на подносе. – Будто я за ней объедки подбираю и обноски донашиваю! Между прочим, она во мне нуждается куда больше, чем я в ней!

– Да я же ничего не говорю! – воскликнула подруга, сбитая с толку этим потоком эмоций. – И потом, что тут необычного?

А Наталья, сделав непростое признание, уже свободно, с охотой рассказывала о своем диковинном месте работы. Она даже хвасталась.

– Знаешь, сперва я хотела отказаться, но Ксения так меня уговаривала! И она, и ее врач, и даже ее муж – а уж его время чего-то да стоит! Он очень значительный человек, – Наталья гордо выпрямилась, и потрясла куском шашлыка, наколотым на вилку: – Очень! И сам, лично, два часа подряд убеждал меня согласиться! Короче, я сдалась, хотя вообще-то, искала совсем другую работу. Кстати, где ты работаешь, Ник?

– В иностранной редакции женского журнала, – улыбнулась та. – Переводы статей, адаптация… Сама ничего не пишу. Завидовать нечему. А вот Олег пишет…

– Для мужского сетевого канала, – вставил тот. – В основном, о спорте.

– Понятно, – кивнула Наталья. – Ну, а я после нашего журфака пробовала прижиться в одном крупном издательском доме, но это оказалось не по мне. Было такое впечатление, что понадобится вся жизнь, чтобы кем-то там стать. А связей у меня, сама знаешь, нет. Я из Саратова, – обратилась она к Олегу, – так что… Короче, с деньгами было неважно, каждый месяц сомневалась, смогу ли уплатить за квартиру. Мне посоветовали обратиться в кадровое агентство для домашнего персонала. Возраст был – двадцать девять, диплом, коммуникабельность, приятная внешность, наконец, – не без самодовольства подчеркнула Наталья, эффектно тряхнув платиновыми локонами. – Правда, иногда им требуются как раз дурнушки… Я хотела присматривать за какой-нибудь богатой девочкой, заниматься с ней немножко в дневные часы, водить по музеям, театрам – образовывать, короче. Мои данные взяли в базу, поместили фотографию, резюме… Я заплатила последние деньги и стала ждать. Или нет, вру, – она вдруг рассмеялась. – Ничего хорошего я не ждала. Никаких там одиноких вдовцов с непонятыми нежными сердцами… «Джейн Эйр» – не самый мой любимый роман.

– Ты и не похожа на Джейн Эйр, – заметила Ника, увлеченно слушавшая подругу. Она совсем забыла о еде. Наталья хлебнула из банки безалкогольного пива:

– Если бы я была на нее похожа, эта работа мне бы не светила, – убежденно сказала она. – Представь, через неделю мне звонят из агентства, просят приехать на просмотр. Еду. Смотрю – сидит в кресле вальяжный такой мужчина в твидовом пиджаке с заплатками на локтях, курит трубку, сверкает золотыми очками. Интересный, на англичанина похож. Я сперва подумала – тот самый одинокий вдовец, даже сердце ёкнуло, но это оказался психоаналитик моей хозяйки. Начал вопросы задавать. Уж не помню, что он спрашивал, как я отвечала, ушла с задуренной головой. Думала – провал. А мне в тот же вечер звонят: «Вы подошли!»

Она улыбнулась:

– А при встрече выяснилось, что девочка-то, за которой надо присматривать, мне ровесница. Я с ней тогда и познакомилась. Честно говоря, было не по себе – как же так, зачем взрослому человеку присмотр? Она выглядела шикарно – классический костюм, бриллианты… А часы – по стоимости, как машина. Сдержанная, вежливая, никаких там «ты»… Только на «вы». Сразу видно, образованная, из хорошей семьи, а не из анекдота про жен новых русских.

– Может, ей просто было одиноко? – увлекся Олег.

– Да не просто, – качнула головой рассказчица. – В общем, мне не полагается этого разглашать, но… Вы же никому не скажете, правда? Да и фамилии ее вы не знаете.

Супруги дружно поклялись, что никому ничего не скажут. Водоросли для аквариумов и тисс к тому моменту были забыты.

– У Ксении большие проблемы с головой, – громким шепотом сообщила Наталья, и значительно подняла указательный палец: – Очень серьезные! Ей бы в больнице лежать, но муж ее обожает, боится отпускать. Она лечится дома, понятно, что лишние гости там не приветствуются. Подруги, какие прежде были, думают, что ее вообще нет в стране, представляете? С тех пор, как это с ней случилось, она для всех в Испании, живет в собственном особняке у моря. Муж уже пять лет вот так ее прячет… Ей в этом загородном доме ужасно одиноко, хочется с кем-то общаться, дружить… Когда она стала жаловаться на одиночество, ее психотерапевт решил, что нужно найти женщину для совместного проживания и общения. Я им подошла по всем статьям.

– А они тебе? – поинтересовалась подруга.

– Знаешь, иногда я сама забываю, что мне платят деньги за то, чтобы я дружила с Ксенией, – призналась женщина, и ее резкий голос прозвучал тепло. – Я к ней очень привязалась.

– Но что с ней случилось? – сочувственно спросила Ника. История показалась ей необычной, но еще за годы учебы в институте и дружбы с Наташей Деменковой она привыкла к тому, что обычные вещи с той не случаются. Наташа, как магнит, притягивала к себе необычных людей и странные обстоятельства. Олегу не напрасно показалось, что она похожа на циркачку. Ее жизнь имела так же мало общего с обычной, среднестатистической жизнью, как укрощение львов – с бухгалтерским учетом. Супруги ожидали услышать душераздирающую историю, но Наталья неожиданно просто ответила:

– Я не знаю.

– Как?! – поразилась Ника. – Ты живешь с ней не один год…

– Почти пять лет, – уточнила та. – Да, живу и не знаю. А кого спросишь? Генрих Петрович, психотерапевт, не ответит, мужа спрашивать – это верх цинизма, он так за жену переживает… Молча, все молча. Не такой он человек, чтобы перед кем-то плакаться! А ее саму трогать… – Наталья вздохнула и поманила официантку. – Счет, пожалуйста! Ее я расспрашивать боюсь. Всего не расскажешь, но она не зря сидит взаперти, бедняжка… И знаете, иногда мне кажется – она забыла, что с ней случилось. То, что ее сломало, просто исчезло у нее из памяти. Такое бывает при очень сильном потрясении. Называется «вытеснение». Я с Генрихом Петровичем беседовала, нахваталась, – пояснила женщина.

– А дети у них есть? – спросила Ника, вспомнив двухлетнего Алешку, оставшегося дома под надзором бабушки. – Может, это с ней из-за того, что умер ребенок? Почему-то мне подумалось…

– Дети есть, двое дочерей, – удивила ее Наталья. – Близняшки, десять лет. Живут в Англии, учатся в частном пансионе. Она к ним совершенно равнодушна. Михаил Юрьевич, ее муж, недавно туда ездил, привез записи – целый час снимал девочек. Она хоть бы одним глазом посмотрела! – Наталья удрученно тряхнула платиновыми локонами.

– И так было всегда, или только после ее… Сдвига? – осторожно поинтересовался Олег.

– Я знаю только то, что было после, – вздохнула женщина. – Я сама появилась после. Ну, ладно, меня уже там потеряли, пора ехать. Нет-нет, я угощаю! – запротестовала она, отнимая у Олега счет. – Ника, диктуй номер, а я тебе оставлю свой. Созвонимся, только не сегодня, ладно? Представляю, что будет с Ксенией на этих дурацких похоронах! Ведь она этого питона любила, грех сказать, больше, чем собственных детей! Только и было слышно: «Сёмочка сегодня грустный, Сёмочка вялый, Сёмочку пора купать…» Правда, и он ее любил! – отдала дань справедливости Наталья. – Все, целую, бегу! Теперь не теряйся!

Спустя секунду желтый джинсовый костюм мелькал на автостоянке. Супруги, слегка оглушенные, переглянулись.

– Она не изменилась, – проговорила Ника. – Только вот волосы… Раньше Наташка была рыжая.

– Занятная история, – Олег все еще высматривал на стоянке ярко-желтую фигурку, – думаешь – правда?

– Самое удивительное в Наташе то, что она никогда не врет, – ответила жена. – Можешь назвать ее вульгарной, хвастливой, грубоватой, какой угодно – но она не врунья, и сердце у нее золотое. Иначе, как думаешь, почему я с ней пять лет жила в одной комнате душа в душу?

– Странно, что я не встречал ее, когда приходил к тебе в общагу, – заметил Олег.

– Это было на пятом курсе, а она тогда в основном жила у своего парня, – пояснила Ника. – Не успела спросить, как с ним все кончилось… Дело шло к свадьбе.

– И так ясно, что кончилось не свадьбой, – Олег взглянул на часы. – Ну, помчались, если хочешь что-нибудь купить!

Дома их отец и сын весь вечер возились в ванной, мокрые с головы до ног и безмерно увлеченные переселением земноводных из одного аквариума в другой. Свекровь осталась на ужин, приготовленный ею самой, а Ника, устроившись перед телевизором с гладильной доской и утюгом, спрашивала себя, не согласилась бы она хотя бы на один вечер поменяться с Наташей Деменковой? Та, правда, находится под одной крышей с душевнобольной женщиной, но все-таки, это происходит не в однокомнатной квартире, которую в ближайшие годы вряд ли удастся поменять на большую… От невеселых мыслей ее отвлек громкий рев в ванной – сын обнаружил, что один из тритонов умер. Алеша всхлипывал, захлебывался, отказался есть, его с трудом уложили в постель. Ужинали без аппетита. Попутно свекровь воспитывала сына:

– Я тебе говорила, что эти животные вредны для ребенка? Я предупреждала? Ладно, пусть они не разносят инфекций, но от них сырость! А сегодня?! Ты слышал, как он ревел над каким-то дохлым червяком?

– Это был испанский тритон, мама, – сдержанно ответил Олег. – А что ревел, это, по-моему, хорошо. У него доброе сердце.

– Все равно, ему рано знать о смерти! – Галина Сергеевна была неумолима. – Никогда не слышала, чтобы Леша так плакал!

– А мне кажется, лучше, что он о ней узнал, – решилась вмешаться Ника, которая в минуты таких споров ощущала себя случайной гостьей, а никак не матерью обсуждаемого чада. – Я вообще не хочу от него что-то скрывать. Это уродует детей, делает их неприспособленными к жизни.

– Ну, конечно, ты же у нас эксперт! – сощурилась Галина Сергеевна. – Читала я твои переводные статейки – как удержать мужа, как завести любовника… Вот только статьи про то, как воспитывать ребенка, мне не попадалось. Может, пропустила?

Ника оставила укол без ответа и опустила глаза в тарелку. Она не умела противостоять свекрови, да и не думала, что открытая вражда была бы нормальна. Та навеки усвоила в общении с нею авторитарный тон, с трудом примирившись с тем, что в жизни почти сорокалетнего сына появилась другая женщина. «Она уйдет и все снова станет хорошо!» – утешала себя Ника. Она снова увидела лицо подруги – оживленное, загорелое, услышала ее громкий уверенный голос и спросила себя: разве не так выглядит человек, которым никто не помыкает? «А ведь она-то чуть не приживалка, будем честны, а я… Вроде бы член семьи. А толку?» Свекровь сменила воинственный тон на миролюбивый, как всегда, когда говорила с сыном. Краем уха Ника слышала, как они планируют предстоящую поездку на дачу, и вдруг почувствовала себя чужой, лишней, нелюбимой.

Вскоре после ухода свекрови в сумке Ники запел телефон.

– Это счастье, что я тебя нашла! – раздался в трубке знакомый голос, громкий и неестественно возбужденный. – С кем бы я теперь поговорила?! Просто повеситься можно с тоски!

– Наташа, ты напилась? – Ника прикрыла за собой дверь, войдя на кухню. – На поминках питона, что ли?

– Просто так, – призналась та. – По зову сердца. Честно говоря, я частенько… По вечерам. Здесь такая тяжелая атмосфера… Кажется, что дом вымер, причем давным-давно, как какая-нибудь египетская пирамида. А я, живая, сижу в нем, непонятно зачем, совсем одна.

Разжалобив саму себя, Наталья шумно всхлипнула. Судя по звукам, раздававшимся в трубке, она была вдребезги пьяна. Ника невольно улыбнулась, хотя не было ничего забавного в том, что ее подруга напилась от тоски и одиночества в пустынном загородном особняке.

– Поговори со мной, – попросила Наталья. – Скажи что-нибудь, чтобы мне не было страшно! Все равно, что…

– Тебе страшно? – Ника присела к столу и понизила голос. – Почему? Ты правда, совсем одна в доме?

– Нет, Ксения тут, и кое-кто из прислуги тоже… Михаила Юрьевича нет, Генриха тоже, они вместе уехали в Москву, бросили нас.

– Твоя Ксения тоже напилась?

– Что ты, – Наталья даже как будто слегка протрезвела. – Ей совсем нельзя! Она просто лежит у себя в комнате, смотрит в потолок. Молчит.

В трубке снова послышался всхлип. Нике стало не по себе, на ее лице застыла забытая улыбка. На миг ей самой стало страшно, как будто это она сидела в пустынном чужом доме, рядом с сумасшедшей женщиной, забывшей собственных детей, только что похоронившей любимого питона. Она содрогнулась, и в тот же миг услышала за стеной детский плач – это сын вспомнил о случившемся несчастье и снова оплакивал тритона.

– У нас тоже умерла зверюшка, – сказала Ника. – Безобидное такое земноводное с оранжевым брюхом. Наташ, а если тебе попробовать заснуть?

– Я себя знаю, ничего не выйдет! – категорично заявила та. – Ник, а приезжай к нам?!

– Ты с ума сошла!

– Почему? В самом деле, приезжай! – воодушевилась Наталья. – Тут несколько комнат для гостей! Я пришлю за тобой машину, пробок сейчас нет! Ну, решайся!

– Я бы приехала, – улыбнулась Ника этой горячности, – но мне как-то не улыбается бросить ребенка на Олега. У нас по утрам такие битвы перед яслями, он его в одиночку не оденет, а ему на работу через весь город… Нет, не могу.

– Ребенок? У тебя ребенок? – воскликнула Наталья. – Что же ты не сказала?

– Как-то не пришлось к слову. Сын, Алешка, третий год пошел.

– Мальчик? – растрогалась подруга. В трубке послышался вздох. – А у меня вот никого нет и наверное, уже не будет…

– Не говори глупостей, тебе же всего тридцать с небольшим! – возмутилась Ника.

– Нет, – грустно ответила та. – Дело даже не в том, что мне негде будет жить, я уже купила квартиру в Подмосковье. Мне очень хорошо платят. Просто… Как я смогу бросить Ксению?

– Ну, ты же не можешь посвятить ей всю жизнь!

– Как знать, – туманно ответила Наталья. – Здесь, в этом доме, время идет совсем незаметно. Пять лет прошли, как пять дней. Все дни похожи… Знаешь, я ведь поняла, как давно живу такой жизнью, только сегодня, когда увидела тебя. Эти пять лет догнали меня и послали в нокаут! Помнишь, в «Снежной королеве» Герда попала в старушке, в саду которой цветы говорили, и потеряла там чувство времени? Так и я…У меня в контракте прямо сказано: в случае замужества или беременности я автоматически буду уволена. Это особое условие, и я под ним подписалась.

– А разве оно соответствует трудовому законодательству?

– Генрих Петрович говорит, что это условие необходимо, иначе я причиню вред пациентке… То есть, Ксении. Он сказал, что это может ухудшить ее положение. Я же ей не враг!

– Ну да, ты ее заложница! – уже в сердцах заметила Ника. – Я тебя не узнаю, ты не была такой ведомой!

– Люди меняются, – не стала спорить подруга. – Я скажу тебе больше – я боюсь даже думать о том, что уволюсь, потому что с Ксенией точно будет сильный припадок. Ты права, будто в плену… Какой-то замкнутый круг! Сегодня, после встречи с тобой, я все думала об этом, потому так и напилась. Пришли похоронные мысли… Ты точно, не приедешь? Тебе бы понравилось! Тут такая природа, рядом лес, озеро… С Ксенией общаться необязательно.

– А в твоем адском контракте не запрещается приводить гостей? – удивилась Ника. – Откуда они знают, что это не повредит больной?

– Есть оговорка: гости должны быть женского пола и без детей! – уточнила Наталья. – Ксения не выносит вида семейных пар, особенно с детьми. Да что там, и собственных детей не выносит, я же говорила. Короче, проблемы тяжелые.

– А знаешь, я приеду, – Ника сделала знак мужу, нетерпеливо приоткрывшему дверь. – Вот распутаюсь немножко с делами на работе. Недельки через две, идет?

Этим обещанием разговор и закончился. Узнав, кто звонил, Олег высказал мнение, что теперь жена может забыть о спокойных вечерах – скучающая в загородной золотой клетке подруга будет регулярно требовать любви и сочувствия.

– Надеюсь, на самом деле ты не собираешься туда на экскурсию? – поинтересовался Олег. В комнате уже горел зеленый ночник. Супруги передвигались почти ощупью, опасаясь что-нибудь задеть и разбудить ребенка.

– Конечно, нет, – шепотом ответила Ника, развязывая пояс халата. – Я пообещала, чтобы ее успокоить.

Именно этого ответа ждал ее муж, а ради сохранения мира в семье Ника не считала вредным иногда покривить душой. Еще раз она вспомнила о Наталье через полчаса, проваливаясь в глубокий блаженный сон. Та на миг приснилась ей в образе Герды, играющей с говорящими цветами в зачарованном саду, над которым не властно время. В ярком коротком сне не было ничего страшного, но Ника тут же проснулась, словно спасаясь от кошмара. «Эта часть сказки всегда меня пугала, – она слушала дыхание уснувшего мужа. – Не знаю, почему. Цветы рассказывают о мертвых… Старуха останавливает время в своем саду… Мне казалось, именно там Герда была в наибольшей опасности, хотя в сказке только в саду ей ничто вроде бы не угрожало. Но это было слишком похоже на саму смерть!»

Глава 2

Утром тридцать первого августа редакция журнала, в которой Ника работала третий месяц, была поражена школьной лихорадкой. Большая часть сотрудниц отправляла на другой день своих чад за знаниями, а их бездетные коллеги и матери малолетних детей, поддавшись всеобщему возбуждению, тоже утратили интерес к работе. Ника тщетно пыталась работать, спрятавшись в своем уголке за монитором компьютера и парой цветочных горшков, символически отгораживающих ее от общего пространства офиса. Она старалась вдуматься в текст статьи, но сбивал гул голосов. Ника давала себе слово не слушать, но машинально настораживалась, вылавливая из беспорядочного гомона интересную информацию. «Через какие-то четыре года это ждет и меня! – с ужасом думала Ника, возвращаясь к статье. – Алешка вырастет, не заметим! Свекровь права, мы с Олегом сумасшедшие фаталисты! Ребенку нужна будет своя комнатка, а чего стоит хорошая школа?! Послушать только! Как мы выдержим? Справимся ли?!»

Ей на глаза попался забредший в редакцию внештатный сотрудник, иногда писавший социально-психологические очерки. Он выпросил себе соседний с Никой компьютер и теперь копался в архиве, отыскивая старый материал. С Никой они были знакомы шапочно, но она сразу вспомнила его редкое имя, когда он с ней заговорил.

– А у вас нет школьников? – спросил он, поглядывая на соседку.

– Лет через пять один появится, – Ника поправила сползшую на лоб косынку, в этот день оранжевую. Привычку носить косынки она привезла с собой из Питера, переняв ее у старшей сестры, художницы. Олегу эта мода нравилась. Он говорил, что жена в этих косынках поверх длинных русых кос, свободно падавших на спину, напоминает ему комсомолку времен НЭПа. – А знаете, Ярополк, я хочу вас кое о чем спросить…

– Вообще-то, Ярослав, – вежливо поправил тот, и засмеялся, увидев ее смущение. – Ярополк – псевдоним. Мне лично это имя больше нравится, да и моим знакомым девушкам тоже.

Тощий, подвижный, вечно облаченный в бесформенные штаны с накладными карманами и растянутые яркие свитера, собеседник напоминал скорее студента, чем практикующего психолога, занимающегося написанием научно-исследовательских статей. Для полноты образа не хватало лишь сползающих с носа очков, но судя по всему, зрение у Ярослава было в порядке. Впервые Ника обратила на него внимание из-за производимого им хруста – зашедший в редакцию гость грыз громадное зеленое яблоко, а покончив с ним, достал из кармана второе. Яблоко лежало перед ним и сейчас – на этот раз красное, с блестящими боками, еще не надкушенное.

– Мне тоже кажется, Ярополк интереснее, – решила она сделать комплимент. – Хорошо подписываться под статьями…

– Ну, у вас тоже все неплохо! – тот продолжал дружелюбно улыбаться. – Эника Елагина – звучит! Это не псевдоним?

– Нет, в моем случае надо благодарить папу. Ему хотелось называть меня Никой, но он считал, что это сокращенная форма, а полное имя Вероника мне не подойдет. Так что придумал собственное, эксклюзивное. Спасибо, Земляникой не назвал!

– Наверное, назвал бы, если бы вы жили в Америке! – подхватил шутку Ярослав. – Там запросто называют детей Яблоками, например!

– А он и живет сейчас в Чикаго, – Ника снова отвернулась к монитору. – Знаете, меня поражает ваша любовь к яблокам.

– Приятно, что ты кому-то небезразличен! – засмеялся веселый сосед. – А можно перейти на «ты»?

Нике начинало казаться, что этот парень очень подходит для доверительного разговора, который ей жгуче хотелось начать.

– Я тебя, как психолога, хотела спросить вот о чем, – Ника сделала знак подвинуться ближе, и заинтригованный Ярослав подъехал к ней в кресле на колесиках. – Представь себе ситуацию. Богатый загородный дом, с прислугой и охраной. В этом доме уже пять лет безвыходно живет женщина лет тридцати. Ее там держит муж, потому что не хочет отправлять жену в больницу. Он пытается скрыть ее состояние даже от близких подруг, и не пускает их общаться с женой. Все думают, что она живет в Испании. Он оплачивает личного психиатра, купил ей в домашнее рабство компаньонку. С этой женщиной пять лет назад что-то случилось, что – даже компаньонка не знает. Эта женщина не выносит вида детей, даже собственных, те живут за границей. Все, что касается замужества, беременности может нанести ей травму. Что ты можешь сказать об этом?

Лицо Ярослава становилось все более серьезным по мере того, как она рассказывала, взгляд – цепким и внимательным. Он поинтересовался, идет ли речь о реальном лице?

– Если это так, ясно, что женщина стала жертвой своего мужа и этого мудрого личного психиатра!

Удрученная Ника не ответила. Он нахмурился:

– Ты сейчас рассказала о настоящем кошмаре! Муж, наверное, боится неприятной огласки, вот и предпочитает бороться с ее болезнью домашними средствами. А этот психиатр для них там царь и бог, и конечно, он не собирается упускать дойную корову! Женщина больна, а они держат ее взаперти, в изоляции, как прокаженную! Даже самый богатый муж не может создать на дому настоящую больницу, обеспечить все процедуры, всю терапию… Ты можешь связаться с этой женщиной?

– Наверное, – вконец растерялась та. – Через подругу… Моя подруга и есть ее компаньонка… Неужели все так серьезно? Она говорит, что муж ее хозяйки готов луну с неба достать для жены…

– Он может быть благороднейшим человеком, но он не врач! – отрезал Ярослав. – И этот психиатр ведет себя вразрез с врачебным кодексом. Хотел бы я с ним увидеться!

– У тебя такой вид, будто ты готов набить ему морду, – заметила Ника. – Не кричи, на нас уже смотрят! Как знать, может, ты с ними увидишься. Эта история не давала мне спать, и я решила посоветоваться со специалистом. Есть над чем подумать. Знаешь, у меня ведь была когда-то мечта – заниматься журналистскими расследованиями, а не этим… – она грустно кивнула на монитор, где мерцал текст переводной статьи. – Конечно, если получится статья, то не для нашего журнала.

– А я никогда не стану настоящим журналистом, – ее собеседник схватил, наконец, яблоко и с нервным хрустом надкусил его. – Для тебя это материал для статьи, а для меня – врачебное преступление. Как увидеть эту женщину?

Ника задумалась:

– Я могу это сделать, меня туда пригласили, а с тобой ничего не получится, туда пускают только гостей женского пола, причем строго без детей.

– Час от часу не легче! И твоя подруга считает, что там все в порядке?

– Представь, да. Возможно, надо все увидеть своими глазами… Вот я и увижу! – окончательно решилась Ника. – Напрошусь в гости!

– Возьми мой фотоаппарат! – Ярослав выудил из кармана серебристый чехольчик размером с телефон. – Цифровой, умеешь пользоваться? Там камера есть. Карты памяти достаточно, чтобы снять целый сериал.

– Разберусь, – она спрятала его в сумку. – А что именно снять?

– Все, особенно всех. Кого только удастся, – глаза у парня азартно горели, он резко жестикулировал надкусанным яблоком: – Ее саму, психиатра, ее мужа, всех!

– А если они будут против? Им не понравится, что их снимают, ведь предполагается, что хозяйка пятый год проживает в Испании.

– Делай это по возможности незаметно, – Ярослав развел руками и уронил яблоко. Оно со стуком покатилось по полу, вызвав оживление в офисе. Теперь на них действительно, смотрели все. Ника с улыбкой встала из-за стола, настигла беглое яблоко у каблука начальницы и с той же улыбкой бросила его в корзину для мусора. Ярослава попросили освободить кресло, и Ника вышла проводить его в коридор.

– На нас будут смотреть, как на потенциальных любовников, вот увидишь! – предупредила она нового приятеля. – Без дела не заходи, захочешь со мной поговорить, звони, я выйду.

Они обменялись телефонами, тот дал и домашний, предупредив, что звонить можно даже ночью.

– Я живу один!

И заметно посерьезневший после разговора психолог удалился. Ника еще раз взглянула на его визитки – их было две. «Ярополк Лузевич, член Союза журналистов» – лаконично сообщала одна, напечатанная на матово-белом картоне. «Ярослав Игоревич Лузевич, психотерапевт, кандидат медицинских наук» – с достоинством представлялись серебряные буквы на зеленоватой тисненой карточке. «Ярослав Игоревич! Прямо Рюрикович!» – усмехнулась она, пряча визитки в карман джинсов.

Едва Ника вернулась в офис, и сумела вдуматься в текст переводной статьи, ей позвонили с незнакомого номера. «Ярослав соскучился?» Ника нажала на кнопку отзыва, ожидая услышать его голос, но заговорила женщина.

– Извините, меня попросила позвонить ваша подруга, Наташа, – сказала незнакомка. – Она сама сейчас говорить не может.

– А что случилось? – испугалась Ника. Она вскочила и вновь вышла в коридор. – Что с ней?

– С ней порядок, только подойти она не может, – голос звонившей звучал скорее устало, чем тревожно. – Очень просит вас приехать, мы пришлем машину с шофером. Только скажите точно, куда.

– Прямо сейчас? – Ника взглянула на часы. – Я на работе.

– Наташа очень просит, – настойчиво повторила та и замявшись, прибавила: – И я тоже. Извините, не представилась. Меня зовут Ольга, я здесь работаю горничной. Кажется, вы в курсе наших дел…

Она произнесла это осторожно, как человек, привыкший взвешивать свои слова. Ника так же уклончиво согласилась:

– Немного. Так что случилось? Зачем я нужна?

– Понимаете, мы с Наташей думаем, что хозяйку нужно отвлечь, – теперь женщина явно волновалась, хотя и пыталась это скрыть. – Этот питон, надо же… Она все время говорит о нем, плачет, нервничает больше обычного… Если бы вы приехали, она бы переключилась и взяла себя в руки. Наташа говорит, вы идеально подойдете.

– Это лестно, конечно, – обиделась Ника, в этот миг забывшая о том, что ее целью как раз и был визит к загадочной затворнице. Ее уязвила мысль, что она будет использована в качестве отвлекающей игрушки для богатой дамы. – Но может, лучше позвать ее врача?

– Ни Генриха Петровича, ни Михаила Юрьевича сейчас нет. Вы нам очень бы помогли!

Ника уже взяла себя в руки. В сумке лежал фотоаппарат. Мужа больной женщины и ее психиатра – главных врагов, как полагала Ника – дома не было. Ее должность не была жестко связана с определенными часами.

– Хорошо, пришлите машину, – согласилась она, выждав для приличия полминуты и выразительно вздохнув. – Это далеко от Москвы?

– Ну что вы, вас быстро довезут! – обрадовалась горничная. Ее голос помолодел и зазвенел. – Будний день, завтра праздник, все едут в Москву, а не за город! Диктуйте адрес!

За рулем черного «ниссана» сидел худой мужчина лет пятидесяти с серым, изрезанным глубокими морщинами лицом. Он едва взглянул на подошедшую Нику, и скупо подтвердил, что это он за ней и приехал. Она села сзади и сразу отказалась от мысли что-то выведать у этого человека – к доверительной беседе тот не располагал. Около часа, пока машина томилась в московских пробках, Ника молча страдала под звуки радио и нервный рев клаксона – шофер постоянно маневрировал, пытаясь быстрее вырваться из города. Однако, стоило им оказаться на МКАД, пытка кончилась и «ниссан» бешено полетел по полупустой трассе. Ника видела, что скорость иногда переваливает за сто двадцать километров в час. Вскоре они свернули с кольцевой дороги, миновали окраину подмосковного города, несколько кирпичных поселков, растянувшихся по берегу реки, и остались на дороге, сузившейся до единственной полосы, совсем одни. Машина сбавила ход, и Ника могла вдоволь полюбоваться мелькающим по обе стороны строевым сосновым лесом, не оскверненным ни единой постройкой. Еще одна маленькая речка, мостик с белыми бетонными перилами, поворот – они медленно подъехали к решетчатым высоким воротам, ведущим, казалось, прямо в лес. За воротами виднелась кирпичная сторожка. Из нее вышел охранник в черно-сером камуфляже, махнул рукой и ворота разъехались, впуская машину. Через минуту Ника вышла и жадно вдохнула густой сосновый воздух, опьянивший ее. На миг ей показалось, что она очнулась от тяжелого, сумбурного сна – сна о работе, уличных пробках, городском шуме и смоге. Здесь было оглушительно тихо, только сосны ровно шумели в вышине – день выдался ветреный.

– Пробки в центре, да? – из сторожки появилась маленькая коренастая женщина лет сорока, одетая в джинсы и широкую черную майку. – Уже полчаса караулю. Это я говорила с вами, я – Ольга. Идемте скорее, Наташа ждет.

И повела ее к дому, который виднелся за соснами чуть поодаль. Подходя ближе, Ника различала детали. Это оказался самый обыкновенный, типовой кирпичный особняк в два этажа с мансардой и большим балконом. Его архитектура явно не преследовала цели кого-то удивить, в сущности, дом представлял собой красную кирпичную коробку. Он казался громоздким, и приедался со второго взгляда, так же, как окружившие его зеленые газоны, казавшиеся пластиковыми, и фонари на чугунных столбах.

– Мы с Наташей одни, кухарка сегодня выходная, кроме нас только Ринат, он вас привез, и охранник. – Ольга вела гостью к дому. – Ситуация аховая. Обычно Ксения Константиновна быстро успокаивается, но сегодня таблетки не помогают. До Генриха Петровича дозвониться не можем, а Михаил Юрьевич по-моему, не понял, в чем дело. Мы позвонили, сказали, что она очень волнуется, все время плачет, а он посоветовал чем-нибудь ее развлечь. Сказал, что может вообще не приехать ночевать. Вот так… Если бы не вы!

– А вызвать другого врача не пробовали? – поинтересовалась Ника, хотя приблизительно знала, каков будет ответ.

– Другого нельзя, это надо согласовать.

– С психиатром или с мужем?

– С обоими, – Ольга цепко окинула ее взглядом. – А как вы думаете, разве можно иначе?

– Ну, в том случае, если ваш Генрих Петрович недоступен, можно и нужно вызвать другого специалиста!

Ольга только пожала полными плечами, поднимаясь на веранду, украшенную вазонами с лимонными деревьями. Оттуда они попали в гостиную на первом этаже – полупустую комнату, декорированную дубовыми темными панелями и охотничьими трофеями. Над огромным камином, выложенным диким красным камнем, красовалась громадная, ему под стать, кабанья голова с торчащими клыками, на полу лежала медвежья шкура, опять же с головой, в углу с неприкаянным видом стоял целый олень. Ника содрогнулась, увидев сборище чучел, а Ольга, заметив это, усмехнулась:

– Планировалось что-то вроде охотничьей комнаты, но Михаил Юрьевич передумал, не доделал.

– Он охотится?

– Да что вы! – отмахнулась та. – Ему дизайнер навязывал, он согласился. А когда стали делать, разонравилось… Идемте, нам на самый верх!

Она указала на чугунную винтовую лестницу в углу. Поднимаясь вслед за горничной по гулким узким ступеням, Ника думала о том, что подобная гостиная – отнюдь не лучшее место для женщины, страдающей душевным расстройством. Такая комната могла испортить настроение даже здоровому жизнерадостному человеку. Впрочем, помещение на втором этаже, куда они попали, тоже нельзя было назвать уютным. Голые белые стены смотрели холодно и неприветливо, большие окна были закрыты жалюзи – это придавало комнате казенно больничный вид. В углу виднелся домашний кинотеатр, рядом – несколько кресел, передвижной бар и пара столиков. Вся мебель казалась попавшей сюда по ошибке, и Ника снова поежилась. Дом не нравился ей все больше, она уже не могла этого скрывать.

– Удивляетесь здешней обстановке? – от Ольги не укрылось выражение ее лица. – Хозяевам все равно. Михаил Юрьевич занят, вряд ли замечает, что ест, на чем сидит или спит. Весь в работе. Ну, а Ксения Константиновна… – горничная вздохнула, начиная подниматься по лестнице еще выше, в мансардный этаж. – Ей тоже все равно.

– Когда был построен дом? – поинтересовалась Ника. У нее на языке вертелся вопрос: «До того, как хозяйка заболела или после? Когда ей стало все равно, в каком доме она живет?» Ольга удивленно взглянула на нее:

– Точно не скажу. Во всяком случае, до того, как я сюда поступила, я тут дольше всех служу, седьмой год… Мы пришли. Всю мансарду занимает хозяйка.

Они оказались в просторном холле, имевшем, в отличие от предыдущих помещений, обжитой и даже уютный вид. Наклонные стены персикового цвета были прорезаны узкими одностворчатыми окнами, сквозь которые в комнату щедро падал свет. Его яркие прямоугольники лежали на блестящем паркете, будто желтые коврики. На одном из таких «ковриков» нежилась, играя сама с собой, полосатая серая кошка. Завидев гостей, она прекратила кататься по горячему полу и приподняв мордочку, вопросительно мяукнула. Ольга засмеялась:

– Хозяйка любит животных.

– А хозяин? – Ника продолжала оглядываться. Она заметила в стене напротив две светлые сосновые двери. Обе были закрыты.

– Михаил Юрьевич вряд ли замечает, что тут живут кошки.

Ольга подошла к левой двери и легонько постучала. Оттуда донесся голос Натальи:

– Приехала?

Дверь распахнулась, и Нику заключили в крепкие дружеские объятия. Она успела ощутить отчетливый запах коньяка, а когда подруга отстранилась, сомнений не осталось – Наталья была порядочно навеселе. Ее веки припухли и покраснели, лицо слегка отекло, а голос звучал сдавленно и хрипловато.

– Я боялась, ты обманешь! – она схватила Нику за руку и втащила в комнату. – Оля, спасибо!

– Тебе спасибо! – загадочно ответила та и удалилась. Наталья прикрыла дверь и судорожно заметалась по комнате, пытаясь навести порядок – как видно, мысль об этом пришла ей в голову только сейчас. Ника удивленно оглядывалась. В этой большой, светлой, обставленной дорогой мебелью комнате несомненно, жила ее подруга – все носило отпечаток ее личности. Широкая кровать с неубранным постельным бельем, на столе перед открытым окном – поднос с остатками завтрака, куча косметики перед огромным, уходящим в потолок трюмо, и разбросанные книги везде, куда падал глаз. Примерно такой же беспорядок царил и на ее половине комнаты в общежитии, где они прожили вместе почти пять лет. Наталья была не то, что врагом порядка – скорее, она просто не имела о нем понятия, и лишь инстинктивно понимала, что делает все не так.

– Не суетись, – Ника присела в пышное кожаное кресло небесно-голубого цвета. Кресло еле слышно вздохнуло. – Где твоя хозяйка?

– У себя, за другой дверью. – Наталья бросила в раздвинутые двери шкафа охапку смятой одежды. – Не смотри на меня так, я не пьяница. Просто пыталась забыться. Была горячая ночка!

– И вся эта трагедия из-за питона?

Страницы: 1234 »»

Читать бесплатно другие книги:

Прикосновение к Мудрости через притчу, легенду, сказку, а порой и анекдот – самый демократичный путь...
Информативные ответы на все вопросы курса «Общая и клиническая иммунология» в соответствии с Государ...
Есть в русском пикапе такой термин – Типичный фрустрированный Неудачник. «Хороший мальчик», «правиль...
Конспект лекций, составленный в соответствии с Государственным образовательным стандартом высшего об...
Информативные ответы на все вопросы курса «Клиническая психология» в соответствии с Государственным ...
Студенту без шпаргалки никуда! Удобное и красивое оформление, ответы на все экзаменационные вопросы ...