Дракон на передержке Ардо Маргарита

Глава 1, в которой начинается всё, чему начинаться бы не стоило

«Иди за белым кроликом» – было написано размашистым граффити на стене старинного заколоченного дома, стыдливо спрятавшего свою обшарпанность за непомерно разросшимся уксусным деревом. Над городом опустились густые сумерки. Стоя на крыльце с облупившейся штукатуркой и проросшей между ступенями зеленью, я от всего сердца выругалась: я не Нео из Матрицы и даже не Алиса из сказок Льюиса Кэролла. Не в моих привычках играть в такие игры. Обвела глазами заброшенный особняк.

Замызганный купидон с обломанным на кончике носом укоризненно смотрел на меня с портика. Стыдно мне не стало, только жаль, что такой красивый дом с лепкой в стиле барокко стоит здесь забытый и никому не нужный.

Я переехала в квартиру на соседней улице всего месяц назад, перебравшись с окраины в центр, поближе к любимой работе. Несмотря на то, что я хожу мимо ежедневно минимум два раза подряд: утром и вечером, я не обращала на этот дом никакого внимания, пока мой кролик не соизволил пуститься в бега…

Видимо, наступающее полнолуние плохо влияет не только на человеческую психику. Я отвела глаза от жёлтого диска луны, ныряющего и выныривающего в сонме плывущих туч. Ветер взъерошил ветви дерева и в прорвавшемся свете фонаря я с изумлением поняла, что передо мной стоит почти полностью скопированный в миниатюре дворец Медичи!

Боже, откуда он здесь? В родном городе?!

Такую изысканную архитектуру стоило бы зачислить в памятники культурного наследия и усиленно оберегать. Причудливые каменные цветы, арки с витиеватым орнаментом и загадочной символикой над забитыми крест-накрест окнами, остатки витражей над грубо приколоченными досками с ржавыми пятнами гвоздей и… графитти в пол стены. У меня защемило сердце – так жалко стало обесцененную красоту!

Эх, мне бы лишний миллион долларов, – я бы шикарно его отреставрировала!

Я снова взглянула на ангела над дверьми. По спине пробежал холодок – он явно уставился на меня белыми гипсовыми глазами и выражение пухлощёкого лица изменилось. В нём читалось настойчивое ожидание. Чего только не покажется в сумерках!

Я не собиралась лезть в дыру, нарушая закон и рискуя здоровьем, за моим кроликом, совсем не белым, а пятнистым, породы «Бабочка» с одним чёрным ухом и одним белым. Цикады в кустах затрещали громче, алкоголики на углу Газетного незлобно ругались и в летнюю духоту врывался набегами ветер. Мимо по узкой улочке промчалась машина, лапая фарами сиреневую темень, и всё снова стихло.

Я наклонилась к выломанной под перекрёстной доской частью двери, заметив, что вздыбленную лохмотьями зелёную краску не обновляли, похоже, с позапрошлого века. В нос ударил запах пыли и запустения. В глубине мрака что-то зашевелилось, я сощурилась и направила туда фонарик из мобильника.

Ровным счётом ничего не разглядела – казалось, луч света попадал в чёрную дыру и там растворялся. Почему-то стало не по себе. Захотелось вернуться домой и спрятаться под одеяло, несмотря на жару. Увы, ответственность не позволила. Ненавижу распространённую фразу про то, что мы ответственны за тех, кого приручили, но совершенно не научена поступать ей вопреки.

– Фунтя… Фунтинька! Кыс! Кыс! Кыс! – ласково позвала я, хотя к кроликам, кажется, так не обращаются.

И кому вздумалось подбрасывать мне под дверь этого лопоухого валенка? Я собственно, впервые с таким столкнулась. Котят, щенят, да, но чтобы кроликов…

Два дня назад ровно в полночь кто-то заскрёбся в мою дверь так неистово, словно пытался спастись от тигра-людоеда. Я оторвалась от книжки, убрала с себя кота, кошку и двух болонок, навостривших уши, и пошла открывать. Чёрно-белый пушистый комок мигом влетел в мою квартиру и забился под кровать. Кот Маврикий вздыбился, кошечка Вася зашипела, а Кассандра с Федей затявкали в два голоса.

Субботний книжный рай мгновенно превратился в хаос. Вместо того, чтобы читать увлекательную сказку про дракона, я была вынуждена выпихивать из гостиной всю взбудораженную живность, лезть под диван (неудачно), потом отодвигать мебель, поднатужившись и чуть не разорвав ночнушку, чтобы, наконец, взять в руки дрожащее пушистое создание, которое на поверку оказалось кроликом.

Дурачок со страху тяпнул меня за палец до крови и снова попытался сбежать. Не тут-то было! Я сунула паникёра в переноску, в которой вожу моих животных к ветеринару и захлопнула дверцу.

Утром зверёк успокоился и дрожать перестал. Он мило поел морковку, посидел на руках и даже позволил себя погладить. Я назвала его Фунтиком, потому что лопоухий был весьма увесист. Потом почитала в Интернете об этой породе. Вспомнила, что многие недобросовестные владельцы выбрасывают домашних любимцев просто так, когда надоели. Отстреливала бы таких! Ведь животные, они же почти дети!

– Теперь ты, малыш, попал в хорошие руки, – заверила я новичка, – я своих не бросаю.

Он сунулся мне в ладонь мягким носом. А к вечеру снова стал метаться, попискивать и всех моих котособачек переполошил, хоть они и за дверью сидели – я решила подержать сначала кролика на карантине, чтобы других моих пушистиков ничем не заразил.

Те, конечно, волновались и ревновали, но я знаю, что со временем привыкнут. Моя болонка Кася со мной не разговаривала, когда я Фердинанда домой притащила. Но тот был такой милаш, что я не смогла устоять.

Мама говорит: «Ты не кошатница, ты хуже», а я просто животных люблю. Говорят, счастье нельзя купить за деньги, а вы сходите на Птичий рынок… Во вторник мама приедет с моря за ключами и своими орхидеями, снова начнёт нравоучения.

В воскресенье мой любимый ветврач не работал, в понедельник, то есть сегодня, на работе был завал, и я выбралась на приём с кроликом только поздно вечером. Понятия не имею, как ушастик умудрился открыть дверцу и выскочить на асфальт. Со скоростью спринтера, резво отталкиваясь задними лапами и почти подлетая над дорогой, Фунтик чуть не врезался в проезжающий мотоцикл. Я вскрикнула. Пушистая задница с клоком белого меха на месте хвоста рванула на противоположную сторону. И к этому дому. На моих глазах юркнула в дыру в двери.

– Фунтя, – в который раз позвала я. – Иди сюда, малыш, смотри, что у меня есть. Морковка…

В ответ тишина.

Я с огорчением вздохнула. Может, он от меня просто сбежал? Как Витя полгода назад? Хотя нет, что тут сравнивать! Только быструю любовь и неразборчивые связи…

Я выпрямилась и снова наткнулась взглядом на надпись: «Иди за кроликом». Тут же ещё было слово «белый»! А оно куда делось?…

В темноте дома, совсем-совсем близко от двери кто-то заверещал испуганно и очень жалостливо. Ой, малыш! Вдруг на него напал бродячий кот? Или он провалился в дыру в полу и потому не выбегает?

Я наклонилась вновь и посветила фонариком. Верещание усилилось. Сердце моё не выдержало, и я с усилием рванула обветшалую доску. Дыра в двери увеличилась, и я на корточках протиснулась внутрь. Свет фонаря заметался по стенам, к высокому потолку, по смутным очертаниям лестницы.

– Фунтинька! – позвала я и шагнула на писк, прокладывая световыми пятнами себе дорогу по чёрно-белому старинному кафелю коридора.

Коснулась рукой ковки перил. Кролик верещал где-то под лестницей. Нужно пройти прямо, наверное, ещё пару шагов… Осторожно, тут вроде дыра в полу.

Запах пыли и плесени усилился, а с ним и совершенно неприемлемый для человека с высшим образованием мистический страх.

– Фунтинька! – произнесла опять я и навела мобильник с лучом света на звук под лестницей.

И вздрогнула при виде невысокого мужчины в чёрно-белой меховой шубе и странной шляпе, похожей на колпак с двумя торчащими ушами: одним белым, вторым чёрным. Ой! Надо бежать! Только ноги почему-то стали ватными, будто во сне.

– Ну наконец-то! – писклявым голосом проговорил незнакомец. – Думал, оставишь меня тут подыхать от жары, Лизинья!

Я облизнула пересохшие губы и произнесла не своим голосом:

– Я не Лизинья. Вы ошиблись, я Лара.

– Все вы так говорите! – неприязненно пискнул толстяк в шубе и сверкнул красными глазами.

Я попятилась, и… провалилась в дыру, которую тщательно обходила только что. Полетела вниз, размахивая руками.

Полицию! Надо вызвать полицию! – мелькнуло в голове. Вокруг меня сгустился мрак.

Я сломаю ногу! Или позвоночник! Или шею!

Но чёрная дыра не заканчивалась… Куда я лечу? Что за подвал?

Меня тянуло вниз. Дышать было невозможно. Я закричала со всей мочи:

– Я буду жаловаться-я-я-я!

В голове эхом завыло повторение моих слов. По всему телу пробежала волна жара. Потом холода. Меня перевернуло кверху ногами. В ушах засвистело. Я в ужасе выставила руки, понимая, что судя по высоте и скорости полёта я вот-вот ударюсь о дно и превращусь в кашу, как если бы свалилась с городской телебашни. Впереди сверкнуло. Я зажмурилась. И упала во что-то мягкое, как с разбегу. В пух. Носом.

Оно пахло кроликом…

Глава 2, в которой выясняется, что кролики – это не только ценный мех…

Не в моей привычке бояться, но сейчас мне было так страшно, что отрывать нос от щекотного пуха никак не хотелось. Один плюс очевиден – я не размозжила себе голову Других плюсов не было. Но лежать и прятать голову не понятно, в чём – не выход. Я осторожно привстала на локтях и глянула, куда упала. Это был чёрно-белый мех. Мягкий, чистый, завораживающий, как шубка в мороз. Однако стоило поднять голову, и я похолодела: это был совсем не коврик, и даже не матрас, а целая долина и холмы из меха. Кроличьего. В чёрно-белое пятнышко.

Выше, вверх к весёлому, цвета весенней зелени небу тянулась миниатюрная телебашня, украшенная розовыми ленточками и флажками. И ни души. Тишина…

Что-то пошевелилось подо мной. Я вскрикнула. Флажки дрогнули и осыпались. В холме перед моим лицом образовались красноватые глаза, розовый нос и остальные детали огромной пушистой морды.

– Тише! – визгливо рявкнул ковровый кролик.

Я закричала ещё громче, как сирена реанимации, понимая, что в лёгких вот-вот кончится воздух и звук тоже.

– Не ори! – проворчало это нечто, и от холма отделились уши. Чёрное и белое. Они прянули, как у коня, и холм поморщился, похожий на неглаженое одеяло.

Крик застрял в моём горле, я закашлялась, слёзы прыснули из глаз.

– Вот говорил же: не ори! В следующий раз двойную плату возьму за доставку Лизиньи! Никаких нервов не хватит! И ушей…

– Я… я не Лизинья, я уже говорила…

– Лизинья, она и есть. Я кровь брал на анализ – никаких нарушений в структуре, уровень лизидия, сопротивляемость, всё на высоте. Истинная Лизинья! – буркнул холм. – Глаза закрой.

Боже, бред какой! Я сижу на кролике, который только что был толстяком в шубе, а чуть ранее лопоухим пушистиком в моей переноске…

– Я умерла? – задрожала я.

– Да уж лучше бы! Не орала бы так, – прогнудосил недовольно холм. – А у меня уши – самое чувствительное место. Глаза закрой.

– Зачем?

– Что мне вечно поляной торчать? Трансформируюсь во что-нибудь более приемлемое. Не при таких чувствительных девицах же мне менять форму!

Оно что, стесняется?…

Я встряхнула головой и с испугом оторвала ладони от приятного на ощупь кроличьего меха.

Нехорошо как-то трогать похитителей. Как, пожалуй, и лежать на них. Я вскочила, но не поняла, куда бежать. Кажется, именно так выглядит ловушка в страшных снах…

– Послушайте, если я не умерла, зачем вы меня похитили? – сглотнула я, потихоньку пятясь к телебашне. Та казалась на грамм нормальнее всего вокруг.

– Ой, сейчас начнётся, – со вздохом ответил меховой ландшафт. – Верните меня обратно! Я к маме хочу! Муж, жена, четверо детей! Не ври, я про тебя всё знаю, и клянусь пупом Масавра, пока не закроешь глаза, ничего не объясню.

И тут я поняла! Наверное, я лежу сейчас где-нибудь в подвале со сломанной шеей и с сотрясением. Когда воздух и кровь не попадают в достаточном количестве в мозг, появляются галлюцинации, – я читала. Именно этим и объясняют врачи все увиденные пациентами в состоянии клинической смерти туннели, свет в конце и прочие чудеса. Я за научный подход, хоть и фэнтези вечерами развлекаюсь. При логическом размышлении то, что мне навстречу не выбежала бабушка с пирожками и её сестра из Норильска, показалось воодушевляющим – значит, я брежу, и единственное, что нужно, – размеренно дышать и ждать скорую.

В сердце загорелась надежда: может, алкоголики видели, как я бежала за лопоухим мерзавцем?! Боже, пошли им трезвого ума и светлой памяти! И денег на телефон, чтобы скорую вызвать!

И я всё-таки закрыла глаза: какой смысл спорить с собственным глюком? Тем более что видеть это безобразие не хотелось.

Через секунду послышалось:

– Всё, Лизинья, можешь открывать!

Передо мной стоял всё тот же полноватый незнакомец в шубе из чёрно-белого кроличьего меха. Уши на шляпе пошевелились. Небо бликнуло и стало голубым, трава… если это была она, вполне себе зелёной. Я снова почувствовала в ногах слабость и опустилась на землю.

А, может, я отравилась в столовой грибочками?

Странный кроличий тип стоял и смотрел на меня, совершенно не смущаясь. Меня же смущало в нём всё: закрывающие пол лица бакенбарды, впечатляющие зубы, красноватые глаза и нос с розовой пипкой – натуральный человек-заяц. У меня закружилась голова. Я решила считать вдохи-выдохи, – как единственное реальное, что есть, и в голове образовался вопрос:

– А вы кто? И почему это со мной случилось?

– Ну вот, наконец, дельный вопрос, – пропищал толстяк и почесал живот будто не рукой, а лапой. Глаз у него задёргался. – Ненавижу шумные истерики и вопли отчаяния! Работа у меня нервная: то тискают, то лапают, то кастрировать хотят… Ненавижу морковку! Ненавижу ветеринаров! Но это лирика. Итак, начнем с того, что ты Лизинья.

– Я Лара, – сердито ответила я. – А для вас вообще Лариса Ивановна и на «вы». Даже если вы плод моего воображения, будьте любезны, помните о вежливости.

Нелепость происходящего начала меня раздражать.

– Что-то не припомню, чтобы ты называла меня по имени-отчеству, – фыркнул кроличий толстяк. – А ведь мы на брудершафт не пили! Морковка с рук не считается. Итак, повторюсь, ты Лизинья!

Я моргнула. Ну и наглый мне кролик попался! Я похлопала по заднему карману джинсов, телефона там не обнаружила. Впрочем, какой в коме телефон?!

Учитывая, что скорая у нас едет долго, а полиция ещё дольше, – прикинула я. – Почему бы не подыграть ярко выраженному бреду?

– Что происходит? Куда вы утащили меня и зачем? – спросила я. – Я требую вернуть меня обратно!

Человек-кроль деловито потёр пухлые розовые ладони и почти улыбнулся.

– Не кричи! Вернём. Обязательно. Но есть нюансик. Маленький такой, для тебя с очень приятными последствиями.

Я напряглась, – таким тоном обычно предлагают кредиты, деньги под проценты и сетевую косметику.

– Отвечу и на второй твой вопрос, – фыркнул Кроль, – чтобы не было недопонимания. Мы сейчас находимся в промежуточной точке: в мире неформ. Так что здесь обычные законы не действуют. Нет ни времени, ни гравитации. Ничего нет, кроме входа и выхода. Даже ты, Лизинья, можешь сейчас принять любую форму и быть, к примеру, колобком с глазами.

Я вздрогнула и вытянула перед собой руки. И ноги. Всё было очень даже моим: кеды, царапина от когтей Маврикия, укус Фунтика на пальце и даже полоска от чёрной ручки на голубых джинсах, которую я сегодня случайно на работе поставила.

– Тебе просто так проще себя представлять, – тоном бывалого глюка заявил Кроль. – Вот по-твоему, откуда тут взялась телебашня? Я её, что ли, представил? Да ещё и в ленточках? Я похож на извращенца?

«Да», – подумала я, но вслух не сказала, вдруг это подтолкнет его к агрессии?

А он зыркнул глазами куда-то в небо. Оно стало белым, а трава скукожилась. Кроль добавил:

– Видишь, что я могу представить? А могу и всё стереть: вот так, – он махнул рукой.

Небо слилось с землей по цвету, стало бесцветным, будто пластиковым. Я поморщилась.

– Неприятно, да, – кивнул Кроль. – Поэтому давай быстро договоримся. Чтобы вернуться домой, тебе достаточно согласиться оказать мне услугу. И всё.

– Какую услугу? – ещё напряжённей спросила я, а в животе снова зашевелился тот самый мистический страх, который положено перерасти ещё в детстве, когда перестаёшь бояться барабашки под кроватью и теней на стене, но у меня не срослось что-то…

– У тебя, Лара, как у истинной Лизиньи есть одна полезная для нас особенность. – Он подчеркнул «нас» и скосил на меня красноватый глаз. – Иммунитет к запретной королевской магии. Да-да, не смотри на меня так. Это всё реально, что бы ты себе ни говорила! И ты не спиши и кома тут не при чём! У тебя есть дар, и в нашем мире ты можешь прикасаться, к кому хочешь, а это значит, – Кроль масляно улыбнулся, обнажив сильнее и без того торчащие желтоватые верхние зубы, – что тебе достаточно выполнить всего одну, правда, чуть пикантную услугу, чтобы попросить любой подарок взамен. К примеру, удачу в любви у себя там. Или, можешь взять деньгами. Большими! Хватит и на дачу на Бали, о которой ты с подружкой шутила вчера по телефону, и на квартиру в центре Москвы. За какую-то мелочь! Ну как, согласна? Одна услуга – другая жизнь!

Он смачно причмокнул. У меня горло перекрыло от гнева: пикантную услугу? Я сдвинула брови и сжала кулаки.

– Вы за кого меня принимаете?!

– Ты всё не так поняла, – суетливо ответил Кроль и забегал глазами. – Раз ты родилась Лизиньей, это твоя судьба, глупая! От тебя не убудет!

– Ах, так?! Да я никому не позволю о себе говорить такое!!! – вскипела я, и тут вспомнила, что он – лишь галлюцинация.

– Не выполнишь услугу, останешься здесь навсегда. Без формы и времени! – заверещал Кроль. – Куском бесформенного теста! Или холмом! Только когда согласишься, сможешь выйти!

Он меня шантажирует? Так я и поверила!

Но слова были только началом. Воздух передо мной начал сгущаться, как туча над городом. Небо потемнело, нависло низко, сворачиваясь в овчинку. Стало душно и страшно, и вдруг поверилось в эти глупые угрозы. Но я не выношу, когда меня заставляют!

– Я и сама выйду! – рявкнула я, разозлённая до предела.

– Не выйдешь! Без меня домой никак! Я проводник! Плата в услугу, одну услугу! – выставил передо мной палец Кроль.

– Да пошёл ты! – бросила я и кинулась за серый пенопластовый холм с одной целью – выбраться отсюда, из чёртовой комы, если это она! У меня хватит силы и воли! Я вообще оптимист!

Я выскочила из-за холма, и моё сердце возликовало: там стоял новенький, будто только что выстроенный особняк – тот самый, полная копия замка Медичи.

Это точка входа, – догадалась я. – Как в компьютерной игре! Всё это – только воображение!

После тотальной серости так приятно было глазу увидеть витражи над дверьми, голубую штукатурку и абсолютно чистого ангела! Свежевыкрашенная зелёная дверь приветственно распахнулась.

«Реанимация приехала!» – радостно подумала я, решив что меня начали откачивать.

Я бросилась к дому. Позади послышались неровные шаги.

Две ступеньки крыльца. Новенькая дверь. Запах краски и дерева! Как же я люблю это – эмоции, чувства, ощущения! Цвета, а не безликость! Ура! Я возвращаюсь к жизни!

– Постой, глупая! Одна услуга! Тебе не уйти! – прокричал мне Кроль в спину.

Я показала ему неприличный жест и рванула в освещённый сквозной холл с начищенной кованой лестницей и со сверкающим новизной бело-чёрным кафелем на полу – к противоположной двери. По логике вещей там должна быть моя улица, старое дерево, и фонарь с жарой.

– Одна услуга! – крикнул Кроль в отчаянье. – Соглашайся, пока не поздно!

Я толкнула от себя противоположную дверь и с бешено колотящимся сердцем выскочила на крыльцо. Предо мной предстало небо, голубое, просторное, с перистыми облаками и убегающая вниз с высокой горы дорожка, струящаяся меж поросших кудрявым лесом гор.

Я зажмурилась, протёрла яростно глаза и открыла их снова. Картинка не изменилась, только где-то вдалеке пролетела странная пёстрая птица. В лицо дунул ветер, одарив ароматом трав.

Снова кома? – расстроилась я.

А потом, нахмурившись, зверски себя ущипнула. Руку пронзила боль, я подскочила и ойкнула. Погодите, это происходит на самом деле?!

В ошеломлении я шагнула вперёд и увидела яркое полуденное солнце, а вдалеке синюю гладь моря… Или огромного озера. Куда я попала?! Я хотела было вернуться, но вдруг ступени подо мной исчезли, будто их и не было. Потеряв равновесие, я покатилась кубарем по траве, ойкая и чертыхаясь. Когда я остановилась, распластавшись в ромашках, и задрала голову, у меня перехватило дыхание. В сиреневой дымке на вершине горы быстро таяла мини-копия замка Медичи. Я сдула с лица пряди волос и прочла написанное сиреневыми облачками в воздухе:

«Услуга!»

– А… – открыла было рот я.

Дуновением ветерка буквы развеяло. В воздухе остался только парящий восклицательный знак. Через мгновение и он тоже исчез. Мда…

Я обиженно отвернулась и села на желтоватую тропинку. Поковыряла носком кеда траву, та запахла, как настоящая. Мелкое насекомое покружило возле носа и скрылось в буйных цветах на склоне справа. Пели птицы, шуршали растения и ветви сосен, похожих на крымские. Судя по тому, как саднили колени, сбитые локти и ужасно горела кожа под рукавом футболки – в месте, где я её скрутила и ущипнула, это был не сон и не кома. А что же? И где я, собственно?

– Заблудилась? – послышался за плечом мужской голос. Чрезвычайно приятный, до мурашек.

Я обернулась. И шарахнулась, увидев медвежью морду. К счастью, над ней возвышался всадник. Молодой мужчина, одетый, как охотник в сказках, с убранными в хвост светлыми волосами, отчаянно похожий на Тора из голливудского фильма. Незнакомец восседал на буром медведе, словно так и надо было.

Я сглотнула и поднялась на ноги, отряхивая травинки с джинсов. Улыбнулась неловко. Красавец спрыгнул на землю со своего косолапого «скакуна» и повторил вопрос:

– Заблудилась, красавица? Нужна помощь?

Глава 3, которая должна была быть прологом, но за кроликами не угонишься…

Громадный дракон с бронзовым отливом крыльев спикировал к последнему догорающему участку рощи и с усилием воли втянул в себя остатки разбушевавшегося пламени. Жаром наполнилось всё тело от пасти до стреловидного гибкого хвоста и кончиков крыльев. Пламя разнеслось с ощутимым жжением внутри, но тут же подчинилось воле дракона. Ассимилировалось.

Пролетев в последний раз над пепелищем, из которого торчали обугленные остовы деревьев, лорд Далгар Трэйлис убедился, что очагов огня больше нет. И повернул обратно в приграничный городишко на плато в чёрных горах Крайних земель.

Дракон приземлился, заставив содрогнуться каменистую землю. Сложив крылья, он трансформировался в человеческий образ. Щёлкнул привычно пальцем и вошёл в служебную пещеру, чтобы одеться и не радовать девиц наготой. Ему сейчас было не до них – трудный выдался день! Точнее сутки…

Опальный сын короля, бронзовокожий лорд Далгар Трэйлис ничем на других принцев был не похож: слишком мощно сложенный, слишком хмурый и сосредоточенный – при тушении пожарищ, устраиваемых ассурами, желающими отвоевать себе новый кусок земель, иначе и нельзя – сгоришь. С первого взгляда молодой лорд отталкивал и даже пугал, похожий на мрачную тучу. Но присмотревшись, можно было понять, что незаконнорожденный и так не признанный отцовской роднёй Далгар был хорош. Не холёной изысканностью, а брутальной красотой воина с крепким подбородком и тяжёлой челюстью, прямым носом, высоким лбом, правильными дугами густых бровей и опасными чёрными глазами, в которых проносились всполохи огня.

Лежащий на смертном одре отец и не узнал бы сына, которого изгнал пять лет назад по наговору и обвинению в измене, настолько шире в плечах, сильнее телом и мрачнее взглядом стал Далгар. К тому же принц-дракон выглядел гораздо старше своих лет, – ежедневная война воспитывает суровее любых учителей.

Покачиваясь от усталости, Далгар направился в таверну – впитанный огонь требовалось залить чем-нибудь похолоднее. Да и просто разрядиться.

– Лорд Трэйлис, ваше высочество, вам письмо! – догнал его уже на выходе дневальный и вручил конверт с королевской печатью.

Далгар поморщился: почитает потом. Опять наверняка данные о состоянии его казны. Или сухая сводка от секретарей о здоровье отца. И какой смысл их присылать? Отправиться в столицу он всё равно не мог – магическая печать отчуждения не позволит ему физически приблизиться к королевскому дворцу, пока отец жив или сам не отменит свою волю. Впрочем, Далгар уже привык жить на границе. Тут его любили и ценили, он был нужен, а помощь его неоценима. И подножки не ставили, в отличие от придворных прихвостней, братьев и мачехи.

Далгар вошёл в таверну, громко поприветствовал всех и сел на своё коронное место, куда более приятное сердцу, чем бархатное кресло в тронной зале. Трактирщица принесла ему огромную кружку холодной хмельной монны. И вдруг откуда ни возьмись перед столом материализовался низкорослый толстяк в чёрно-белой шубе. Он снял шутовскую ушастую шапку, обнажив окружённую редкими кудрями розовую лысину, но не поклонился и не помахал ею, как положено было перед старшим по положению, а просто положил на деревянный стол и безо всякого почтения уселся, скалясь непомерно крупными зубами.

– Вкусная монна-то, парень? Жуть как прохладиться хочется! Пока доехал в вашу дыру, семь потов пролил.

– Шубу бы снял, – бросил Далгар.

Трактирщица Нанна подхватила толстяка под локоть и сказала:

– Вы, сиррон чужестранец, совсем с ума сошли? Не видите, к кому соседом набиваетесь? Вон место свободное на лавке у окна. Там вас и обслужу.

Но толстяк выдернул руку и пренебрежительно скривился:

– А что такое? Я тут хочу! Что я, шапкой не вышел?! Или рожа крива?

Далгар взглянул исподлобья и усмехнулся: рожа-то и правда была протокольная, заячья какая-то.

– Это его высочество, не видишь разве? Принц! – возмутилась Нанна.

К ней на помощь подхватились воины из приграничной дружины, но все вдруг замерли, вытаращившись на толстяка стеклянными глазами. У трактирщицы накрученные волосы встали дыбом, приподняв косынку. Далгар нахмурился.

– Эй, чужак, бросай свои шутки с магией, а то уши на хвост натяну! – прогремел он.

Наглый чужак скривился:

– А то что? Что мне будет?! Вот такое у вас, северян, гостеприимство?

– Людей разморозь, – сказал Далгар.

– Гость – святой человек в чужой стороне, а к нему так! Без уважения! Нажалуюсь в совет по традициям! – обиженно выпятил толстую губу наглец, но шапку забрал и отступил на шаг.

– В последний раз приказываю: магию сними! – прорычал Далгар угрожающе.

– Вот! Никакого почитания обычаев! Гость свят! – взвизгнул толстяк, пятясь к дверям. – Да и кому я говорю?! Самозванцу-выскочке! Сыну девки блудливой!

Такого Далгар стерпеть не мог. С ужасающим рёвом он перевернул стол и бросился на хама. Тот из таверны. Далгар за ним. Даже забыл, что устал.

– Зажарю, сволочь!

Дунул вслед резвому наглецу струёй пламени. Чужак взвизгнул и уклонился, вереща, как заяц-переросток в силках. Рванул за угол. Меж домов, бельевых верёвок, заборов, старушек быстрее, чем можно было представить! И будто специально выбирал место, чтобы негде было принцу трансформироваться. Что за демонятина?!

– Стой! Хуже будет!

Новая струя пламени. На каменной стене почернели камни. Толстяк подпрыгнул, как мячик, и, сверкая пятками, снова скрылся за углом. Далгар припустил за ним. Выскочил на пустырь.

– Стой! Я проучу тебя, лысый!

Толстяк уже вбегал в распахнутые зелёные двери причудливого голубого дома, непонятно как втиснувшегося между скал. В гневе принц ворвался на крыльцо и внутрь за наглецом.

«А когда дом построили?» – мелькнула мысль.

И Далгар провалился во внезапно образовавшуюся дыру в чёрно-белом полу. Полетел. В мгновение ока преобразовался в дракона, решив раскромсать тут всё крыльями и хвостом. Но ничего даже не задел. Его перевернуло вверх ногами, как птенца, и потянуло вниз.

Секунда, и Далгар уже лежал в белесой яме. Что-то вязкое, будто тесто, окружало его со всех сторон, закрывая свет.

– Попался! – радостно взвизгнул толстяк.

Принц попытался выдуть пламя, оно взорвалось где-то внутри. И он отключился.

Далгар пришёл в себя, но ни пошевелиться, ни открыть глаза не смог – что-то давило, тянуло вниз, расплющивало, будто сонное заклинание на него наложили. Но ведь это же невозможно! На нём, как на любом члене королевского семьи, стоит защита от любого злоумышленного колдовства. Однако внутри расползалась слабость. И вдруг Далгар понял, что не может прочувствовать свои контуры. Как это?! Он этому ещё в детстве научился, ведь дракон не постигнет дар трансформации в человека, пока не обучится осознавать своё тело.

Мозг пронзила мысль: он в ловушке! И тотчас проснулись эмоции: гнев, страх, напряжение. Но глаз всё равно открыть не удалось, словно их заклеили чем-то. Со второй мыслью вспомнилось, что произошло перед отключкой. Далгар мысленно обратился к Высшей Матери, Покровительнице всех драконов и живых существ.

– Помоги, Всеблагая!

И вдруг услышал густой грудной женский голос откуда-то сверху:

– Ты молодец, перехитрил.

– Рад стараться, матушка, – ответил знакомый визгливый голос.

Последовала пауза, и женщина ответила с пренебрежительной усмешкой:

– Надо же, так жалок! Но мёртвым будет лучше. Надёжнее. Сама бы придушила – жаль, не могу!

– Работаем над этим…

– И долго ты будешь держать уродца в мире неформ?

– Долго нельзя. Законы массы не велят. Это же точка входа-выхода, а не склад подержанных ящеров. Но Лизинья на этот раз упёртая попалась!

«Лизинья?! – удивился Далгар, вспомнив девушек из других земель, которые время от времени появлялись в опочивальнях братьев. – При чём тут иномирянки?! Они разве не для увеселений годятся?!»

Женщина фыркнула:

– Отчего же ты посулил ей мало? Или себе побольше решил хапнуть, ушастый?

Тот взвизгнул, словно ему ухо прищемили, и взмолился:

– Да вы знаете, матушка, какая она опасная?! Кастрировать меня решила в первый же день! Ненавижу ветеринаров!

Женщина рассмеялась густо, гулко, но потом сказала:

– Насколько я знаю, в мире неформ времени и пространства нет. Выйдешь, куда и когда захочешь.

– Так-то так. Вот мы с вами можем выйти в тот же момент, что и зайти. Но, если кто-то тут находится постоянно, масса накапливается, – всхлипнул толстяк, которого Далгар узнал. – И если будет превышен допустимый для точки перехода уровень, она его просто выплюнет!

– Куда?

– А вот куда угодно, матушка! В том-то всё и дело! И тогда уже мы его не найдём. А он нас найдёт, если оклемается! Очень даже!

Судя по голосу, женщина нахмурилась:

– Погоди, я правильно поняла, что Далгар может прийти в себя и вернуть прежнюю форму?

– А как же! Любая магия в любом мире творится согласно законам и условию. От этого никуда не деться.

– И какое же условие для Далгара?

– Если он сам вылетит из мира неформ, то через тридцать лет преобразится обратно.

– А если не сам? Зачем вообще было ставить условие?! Мы так не договаривались!

– Иначе никак, матушка, увы… Но вы не волнуйтесь, оно невыполнимо! Я такое навернул, клянусь пупом Масавра!

Принц не прекращал попыток вернуть себе силы, но тщетно…

– И что? Говори уже!! – нетерпеливо заявила заговорщица. – Я точно ухо тебе оторву, пока дождусь!

– Не надо, умоляю! Уши моё самое чувствительное место! Условие такое: если Лизинья, которая должна убить Далгара, влюбится в него, поцелует сама и тут же расскажет страшную тайну, колдовство мира неформ закончится.

«Убить?!» – не поверил своим ушам лорд Далгар.

– В эту ящерицу? Влюбится?! – расхохоталась мерзкая тётка.

«Это она меня ящерицей назвала?! Ах дрянь!»