Космический скиталец: Космический скиталец. Беглец. Управленец Поселягин Владимир

© Владимир Поселягин, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону

Космический скиталец

Пролог

Очнулся я от нескольких факторов: от боли в боку и руке, а также от чириканья голосов над собой… или рядом. Никак не могу определиться, сознание плавает.

Я ещё не полностью пришёл в себя, из-за сильной слабости не было сил даже открыть глаза, но уловить, что говорят на неизвестном мне языке, причем это делали явно какие-то малолетки, смог. Тут у меня невольно вырвался стон, и я открыл глаза, разглядев головы двух вихрастых, нечёсаных и грязных мальчишек, что присели рядом и явно снимали с меня одежду. Один держал в руках что-то вроде пиджака, а другой сворачивал рубашку с явными следами крови. Кто-то ещё дергал меня за ногу, и я понял, что лишился обуви, когда моё обнаженное тело приласкал ветерок. Мальчишки, заметив, что я очнулся, спокойно встали и направились куда-то в сторону. Их, кстати, было трое, последний нес обувь, явно мою. Про таких, как я, говорят: «у него фотографическая память». Не знаю, встречусь ли я ещё с этими наглыми ворами, обирающими раненых и ослабленных, но я попытаюсь им напомнить о нашей встрече. Лица запомнил.

Мне едва хватило сил, чтобы повернуть голову и увидеть, как они исчезли среди металлолома, ранее явно бывшего какими-то механизмами. Я в этом не особый спец, хотя пилот и со стажем, однако в этих механизмах прослеживалась обтекаемость летных аппаратов, но вот уж больно они были большими и незнакомыми. Какими-то неземными, я бы сказал.

Вокруг был мусор – и, судя по тому, что во многих местах что-то острое впивалось мне в тело, я на нём и лежал. Сознание по-прежнему плавало, и я никак не мог сосредоточиться, всё было непривычно, но какая-то странность явно ускользала от моего сознания. Наконец я сообразил поднять голову и посмотреть на небо, вернее на красно-жёлтое солнце. Не знаю, где находился, но я явно был не на своей родной планете. Да и последнее, что я помнил, перед тем как очнуться здесь, давало понять, что мне дали ещё один шанс.

Голову было трудно держать, и я уронил её на грудь. То, что это было не моё тело, то есть не пятидесятитрехлетнего крупного мужика, а костлявого мальчишки лет десяти на вид, я встретил с некоторым безразличием, сил удивляться просто не было, после чего потерял сознание.

Осторожно выглянув, я быстро осмотрелся. Так называемая «улица» между остовами летательной техники была пуста, только ветер трепал изодранный пакет, зацепившийся за выступ на корпусе чего-то остроносого со срезанной кормой. Понять, что это ранее было, трудно, вся эта техника, включая наземную, – я видел раздавленные грузовики в завалах – лежала в несколько рядов. Например, на этой улице высота доходило до сорока, а где-то и до пятидесяти метров. Однако как ни крути, вся она была мне незнакома, и определял я её наугад. Например, огромный остов мог принадлежать только судну, ранее бороздившему просторы вселенной. Вычислил я это просто. Для воды обтекаемость не та, да и киля не было. Чтобы в воздух такую махину поднять, это постараться надо, но вот когда я заметил на корме дюзы, а на бортах места для орудийных башен, всё как-то быстро встало на свои места.

Вчера, когда очнулся в новом теле, первое время я старательно приходил в себя и проверял состояние тела. Травмы были довольно серьезны, тем более без надлежащего медицинского ухода. Руку и бок мне разбороздило что-то острое, причём глубина и рваные края ран были схожи. Кровь уже не текла, хотя, судя по общей слабости, потерял я её изрядно, но сукровица ещё сочилась. Мне понадобился час, чтобы собраться с силами и попытаться встать. При этом приходилось контролировать каждое движение. Причина проста, ранее я был верзилой, чуть-чуть недотягивая до двух метров, а тут мальчишка, который даже до полутора метров не вытянулся, хотя где-то был близко. Может даже метр тридцать.

Скрипя и хрустя мусором, я встал на ноги и понял, что это для тела не привычно, острые края разного мусора сразу же впились в нежные подошвы. Боль я чувствовал всюду, и на руке, и на боку, и на подошвах, это ободряло. Живой. Когда ты уходишь из жизни по своей воле из-за трагической ошибки планирования, можно сказать из-за случайности, то второй шанс открывает дорогу к жажде жизни. Поэтому, несмотря на желание тела где-то прилечь и умереть от слабости, обезвоживания и сильной кровопотери, я усилием воли заставлял себя двигаться. С каждым движением я ощущал тело всё лучше и лучше, хотя оно всё равно напоминало состояние, как будто руку или ногу отсидел. Очень похоже. Но, к счастью, всё это довольно быстро проходило.

Подняв голову и шатаясь от слабости, я посмотрел на темный покатый бок летательного аппарата, в тени которого лежал до этого. На этой части механизма, над тем местом, где я лежал, был ясно виден след крови на покатой броне. Видимо, моё новое тело скатилось сверху, зацепилось тут за загогулину, что пропорола мне бок с рукой, и упало на кучу мусора, где меня и обнаружили мелкие падальщики. Вот что странно: выше этого аппарата ничего не было, получается, что меня скинули на него, и я безвольной тушкой скатился на землю с некоторыми повреждениями. За то время, что находился в сознании в этом теле, я немного пришёл в себя. Я как-то быстро стал считать его своим. В той жизни я подходил к порогу старости, тут же мне дали новое юное тело… Думаете, я просто так дам себя его лишить? Фиг, я выживу назло всем!

Что было дальше, описать несложно, шатаясь, на подгибающихся ногах, я стал уходить с открытой местности, где лежал, к одному из проходов. К сожалению, эта лежка просматривалась с трех сторон. Между этими грудами мусора и механизмов были протоптаны тропинки, вот я и свернул в ближайшую. Когда тропинки закончились, и на пыли и мусоре не стало других следов, я свернул к остову чего-то большого и тарелкообразного, то продолжая хрустеть, только уже не мусором, а неизвестной мне травой и кустарником. При приближении я обнаружил валявшуюся в траве некую большую деталь, предположительно часть брони, причём вогнутую часть брони. Вот в этой вогнутости я и заметил скопившуюся дождевую воду.

Слабость у меня была сильная, но трезвости рассудка я не терял, и мысли были довольно чистыми. Похромав к этому импровизированному тазику, я присел на колени и, продолжая зажимать одной рукой рану на боку, другой, не пострадавшей, осторожно зачерпнул воды ладошкой и попробовал на вкус языком. Вроде вкусовые рецепторы показали, что это обычная вода. Никаких примесей я не почувствовал. Судя по следам, тут часто появлялась вода после дождей и испарялась, остались контуры на металле, так что я зачерпнул больше и сделал глоток, давая живительную влагу своему обезвоженному организму. После этого я осторожно промыл водой раны и, поднявшись с колен и продолжая хромать из-за изрезанных подошв, зашёл внутрь привлекшего моё внимание аппарата, благо открытый проем присутствовал, к тому же он находился на высоте полуметра. На последних силах пройдя вглубь, я запнулся обо что-то напоминающее полиэтилен и упал. На ощупь завернувшись в него, я почти мгновенно уснул. Сознание погасло, как вырубили. По-видимому, организм полностью отдал все силы на этот переход.

Вот утро встретило меня неласково, болело всё что можно. Но это меня только радовало. Жив – и это главное. Вчера я ушёл от того места где впервые пришёл в сознание, метров на четыреста, дальше уйти просто сил не было, и если кто-то захочет меня найти, то по следам крови от изрезанных ног это будет сделать не трудно, поэтому вся моя сущность кричала: нужно менять временное убежище и искать что-нибуль понадежнее.

– Да и попить не помешает, – прохрипел я, с трудом ворочая распухшим языком.

Вот ещё одна странность. Ладно, с координацией движения я справился быстро и шагал достаточно ловко по мере крохотных сил, то есть с телом освоился, благо опыт есть, но то, что за всё время, будучи в сознании, я так и не обратил внимания на строение своих зубов и челюсти, то есть не привычное мне, вот это был казус. Вон, я даже не заговорил ни разу для пробы, только одна мысль была в голове – уйти подальше. А заговорить только сейчас попробовал. Что ж, не голос, а карканье какое-то.

Открыв глаза, я с облегчением убедился, что всё ещё в детском теле и реальность вокруг настоящая. Да и боль это подтверждала. К тому же выяснилось, что у меня ещё синяки по всему телу. Вон у левого колена вообще гематома на полноги. Вчера не чувствовал, но сегодня это болело вовсю.

Шурша полиэтиленом, с кряхтением привстал на ноги и с интересом осмотрелся, осторожно крутя тяжелой головой.

Вчера, пока я шёл этими железными и стальными катакомбами, то двигался больше на автопилоте, мало обращая внимания на действительность. Сейчас же, несмотря на продолжавшуюся слабость, у меня появилось острое желание жить. Поэтому осмотрелся я не только с интересом, но и с некоторой настороженностью. Мало ли тут всяких ушлепков.

Судя по проникающим внутрь аппарата свету и лучам солнца, снаружи явно был день. Да и пустой живот это подтверждал, я наверняка пролежал тут сутки, так как в прошлое своё пребывание в сознании голода не чувствовал. Как бы то ни было, но снаружи было светло, и через проемы в помещение, или вернее отсек неизвестного мне судна, проникал свет, позволяя мне осмотреться. Что тут говорить, ветер закидал внутрь песок и мусор, в основном из того, что было лёгким, из пакетов и других материалов, поэтому полиэтилен, которым я заворачивался, сразу привлек моё внимание.

Он был тяжел, значит, его сюда принесли, и он был полузасыпан. С трудом нагнувшись, я смог выдернуть полиэтилен из-под слоя песка. Надежда не оправдалась, тайника там не было. Завернувшись в полиэтилен, – он был обрезан небольшим куском, но мне хватило с лихвой, – я вышел, даже скорее проковылял наружу и, подойдя к бадье с водой, снова попил, после чего осматриваясь двинулся дальше. Нужно было сменить убежище, мало ли. Привычка жить в одиночку и мало показываться на людях была у меня в крови. Да и в профессии прошлой жизни она пригодилась. В прошлой жизни в течение двадцати трех лет я был наемным убийцей экстра-класса, работая по всему голубому шарику, что назывался Землей.

Далеко я не ушёл, буквально через сто метров наткнулся на тропинку, что и вывела на эту улицу, которую в данный момент я настороженно рассматривал. Вроде никого нет. Мне требовалось перебраться на другую сторону. Потому что в той стороне, куда я направлялся, были отчетливо видны три столба дыма, что уходил вертикально вверх. Ветра сегодня не чувствовалось, поэтому столбы были прямые. Только на высоте изгибаясь, уходили в сторону.

После того как убедился, что «улица» пуста, я осторожно перебрался через остов какой-то рухляди и скатился на землю по ее покатому боку. Но, к сожалению, зацепился полиэтиленом за какой-то выступ и снова остался нагишом, причём не удержавшись упал на задницу. Больно.

В это время я услышал приближающийся незнакомый свист, это придало мне сил встать и дёрнуть за край полиэтилена, содрать его с подлой закорюки. Убежать я не успел, да и сил уже не осталось. Буквально в паре метров от меня завис на месте в метре от земли какой-то летательный аппарат. Не знаю, на антиграве или другой фигне, но похоже. В открытой кабине сидели двое и с удивлением смотрели на меня. Вдруг водитель зло оскалился и стал что-то делать, тут меня скрутило судорогой и бросило на землю. Тело было полностью парализовано, но я всё ещё находился в сознании.

Неизвестные, разговаривая на незнакомом мне языке, похожем на тот, на котором трещали мальчишки, подошли ко мне и осмотрели. Причём водитель кривился, рассматривая раны. Они о чём-то поговорили, покачали головами и, взяв меня за руки и ноги, бесцеремонно закинули в кузов. Стало ещё больнее. Уроды, я всё чувствовал, но так и не мог пошевелиться.

* * *

– Принц! – окликнул меня дежурный по этажу.

Обернувшись, я внимательно посмотрел на него. Сегодня у меня знаменательный день, который я довольно долго ждал, поэтому был несколько на взводе. Такое слегка незнакомое чувство неопределённости.

Принц – это моё прозвище в приюте. «Принц со свалки», так меня сначала величали за высокомерность и отчужденность, но потом сократили до Принца. Я всегда был отшельником, не пропуская в свою скорлупу других людей. Особенно женщин. Мои отношения с ними всегда были мимолётными и недолговечными. Так же я вел себя и тут, вот это прозвище ко мне и прилипло. На Земле у меня было прозвище Князь, видимо, судьба такая – носить прозвища с дворянскими корнями.

Дежурный был из второй возрастной группы приюта, то есть со дня на день им тоже исполняется шестнадцать лет и они покинут стены ненавистного приюта. Но это их проблемы, я же с удовольствием займусь основной подработкой, которой занимался последние пять лет с момента попадания в это тело.

– Что? – спросил я, слегка угрожающе показав зубы. Была у меня такая привычка ещё в той жизни, и в этой, похоже, она была также неистребима.

– Борт велел прийти к нему, после того как получишь удостоверение. Он о чём-то хотел поговорить с тобой.

– Я ему не собачка бегать по первому же вызову. Надо, пускай сам меня ищет, – хмуро буркнул я и, развернувшись на каблуках ботинок, направился вниз по лестнице в холл, чтобы покинуть здание приюта. Жаль не навсегда, мне ещё предстояло вернуться.

Выйдя на улицу, я направился в сторону станции монорельса. Мне требовалось попасть в здание корпорации «Нейросеть», где я собирался получить временное удостоверение личности с которым, наконец, смогу нормально устроиться на работу.

Думаю, пока есть время, тут до станции пешком минут двадцать идти по тенистой алее, можно рассказать, кто я такой и как попал на эту планету, бывшую мусорку, в данное время ставшую курортной зоной. Забавное переориентирование? Но так оно и было, чуть позже я проясню, как так получилось.

Сперва о себе. Особо рассказывать не хочется. У меня за жизнь было множество имен и фамилий, но первоначальная – Олег Сумцев. Ну что я могу рассказать? Обычная советская семья, садик, переезд в Москву, школа, армия. Служил я в артиллерии, корректировщиком. Зацепил конец Афгана. Потом гражданская жизнь, перестройка и всё остальное. В девяносто третьем я повстречался со школьным другом, который искал работника не совсем законного труда. Он был бригадиром одной из московских ОПГ. Не знаю, почему я предложил ему свои услуги, тогда мне было просто скучно, но сейчас я понимаю, что мне не хватало драйва. Отработал, получил деньги, а затем отработал своего друга, который хотел меня убрать, зачистить, так сказать, свидетеля. Потом было множество заказов, включая ближние страны бывших советских республик, пока я не вышел на мировой уровень, благо большую часть денег тратил на своё совершенствование. Я не говорю, что работа мне эта нравилась, я просто делал то, что хорошо умел. Нашёл бы работу по душе, без сомнений сменил бы профессию, но я так её и не нашёл. Последний мой заказ был самый жирный. Десять миллионов евро. Требовалось убрать одного украинского конфетного олигарха. Платили за быстроту, я тогда решил уйти на покой, и эта сумма вполне подходила для моих целей. Но работать пришлось на грани фола. Может, я постарел и потерял хватку, всё-таки пятьдесят три, но после того как я исполнил работу, при отходе меня зацепил снайпер охраны. Серьезно зацепил, я залег в каком-то тупике и, когда послышались шаги, понял, что другого выхода у меня не осталось, и, приставив ствол к виску, спустил курок. Короче, лоханулся я с тем заказом, не надо мне было его брать, но хоть не стыдно перед заказчиком, уйти не смог, но цель уработал стопроцентно. Теперь не будет конфетный магнат портить людям жизнь.

Дальше очнулся в теле мальчишки… После того как я провалился во время последнего заказа, чувства как-то перегорели, и те первые два дня я был как на автомате, но неистребимое желание действовать вернуло меня к жизни. Потом меня обнаружили служащие утилизационного комбината и передали администрации. Те уже вызвали сотрудника приюта, провели проверку и по ДНК выяснили, что я не только не приютский, но даже и не числюсь жителем планеты и империи. В принципе благополучные граждане империи Люмер проходили регистрацию на ДНК в шестнадцать лет при получении временного удостоверения личности. Приютские же, которые тайком бегали на территорию утилизации техники, проще говоря свалки, все были запротоколированы. Короче говоря, тело моё ни в каких базах не значились.

Как позже выяснилось, работники, что меня нашли, из-за этого известия потом очень расстроились. Империя Люмер была продвинутым государством, но некоторые законы в ней были, на мой взгляд, аморальными. Это я про узаконенное рабство. Вот служащие, узнав, что меня можно было спокойно зарегистрировать как раба одного из них, а потом продать, то есть заработать лишнюю копеечку, очень огорчились. Они-то приняли меня за приютского. Но это ладно, чуть позже я с ними повстречался, правда это совсем другая история. Я потом их служебный транспорт долго продавал через третьи лица… Н-да, опять отвлёкся. Так вот пробив меня по базам, даже полицейских вызвали, выяснилось, что я нигде не значусь, более того, разговариваю на незнакомом языке. Меня, не спрашивая моего разрешения, зарегистрировали гражданином империи, взяв образец ДНК, и устроили в приют. С языковым барьером тоже проблем не встало, после врачей, которые излечили раны в капсуле, даже шрамы исчезли, отвели меня в небольшую комнатку, где было три кресла вроде парикмахерских с сушилками для головы. Посадили в одно, подрегулировали по высоте и включили. Почти сразу я отрубился.

Очнулся, похоже, на следующий день в комнате, где было четыре кровати. Все пустые. Рядом на стуле была сложена одежда. Майка, рубашка, штаны, белье и носки с ботинками. Обычная.

Чувствовал я себя на удивление хорошо, но на всякий случай этого явно не показывал. Местные меня настораживали. Когда я сел и осмотрелся, дверь в комнату ушла в сторону. Через порог переступил слегка бледный и худой мужчина в свитере с высоким воротом. В водолазке, если по-земному.

– Очнулся? – спросил он, с интересом посмотрев на меня.

Я не ответил, анализируя ситуацию. Она меня несколько удивила, даже озадачила, так как я понял, что он сказал, хотя этого языка до этого момента не знал.

– Ты меня понимаешь? – спросил неизвестный.

– Д-да, – не уверенно ответил я.

– Это хорошо. Я дежурный наставник Каян Рун. Ты находишься в приюте для мальчиков в городе Солнте, на планете Гурия, в империи Люмер. Тебя обнаружили работники перерабатывающего комбината на своей территории и, приняв за одного из наших воспитанников, вызвали нашего сотрудника, который и доставил тебя сюда. Мы проверили все базы, но ничего не смогли выяснить. В поисковых базах полиции ты также не числишься. Поэтому вопрос у администрации приюта такой: кто ты?

– Я не помню, – неуверенно ответил я. Это был самый логичный ответ в моей ситуации, и я им воспользовался.

– Ничего страшного, бывает и такое. В случае если тебя ищут родственники, то быстро найдут и заберут из приюта… Теперь ответь мне на несколько вопросов. Сколько тебе лет, мы знаем благодаря медикам. Тебе одиннадцать лет и два месяца, но вот хотелось бы знать имя и фамилию.

– Я не помню, – повторил я.

– Ничего это поправимо, – улыбнулся наставник.

Через час я был зарегистрирован в приюте под данными Ворта Трена. Половина приютских носили фамилию Трен, это вроде Иванов по-русски. Ворт тоже распространённое имя. Хорошо, что в приюте я оказался единственным Вортом Треном, хотя воспитанников в приюте было больше трехсот человек, больше парней с таким именем мне не встречалось.

Ну как бы то ни было, так и началась моя жизнь в приюте. Первый месяц я адаптировался в приюте и в округе. Честно скажу, увиденное мне не понравилось категорически. Приют оказался рассадником малолетних банд и затюканных преподавателей. Выход был свободный, утром свалил – можешь до вечера пропадать по своим делам. Главное, раз в неделю на перекличке быть, а так живи, как хочешь. Как бы то ни было, я нашёл себе занятие.

Сейчас хотелось бы рассказать о самой планете, имевшей интересное название Гурия. Тысячу двести лет назад её выкупила одна гигантская корпорация для своих нужд. Она построила на поверхности огромный перерабатывающий комбинат и стала зазывать заинтересованных в утилизации любой техники. Так как эта сфера деятельности была ещё не занята, к планете потянулись транспорты с разной устаревшей, а то и уничтоженной в боях техникой. Со временем комбинат передавался из рук в руки, проходил модернизацию и усовершенствовался, но горы техники, что сбрасывали грузовые платформы, забирая их из трюмов транспортов, не уменьшались, работы было много. Двести лет назад на планету завезли несколько установок терраформирования, и за сто лет планета приобрела вполне неплохой вид, даже открылось несколько курортов. А ведь всего двести лет назад без скафандра жилой купол и не покидали. Вот до чего техника дошла.

На облагораживание планеты хозяева тоже не жалели сил и средств. В последнее время курорты Гурии стали достаточно популярны. Вон даже на свалку часто привозили экскурсии – посмотреть на остовы кораблей тысячелетней давности. В данный момент население планеты начитывало шесть миллионов человек, была столица, на окраине которой я в данный момент и жил, и несколько других городов поменьше.

Работу я нашёл неплохую, детский труд был широко распространён в империи, поэтому после анализа ситуации и разговоров с другими воспитанниками, встречались там и нормальные, я направился в администрацию корпорации и устроился на работу с официальной зарплатой в двенадцать кредитов в месяц. С учетом того, что специалисты получали сто кредитов, а чернорабочие-взрослые – тридцать, довольно неплохо. В других местах и десять фиг получишь, за восемь горбатиться считали за счастье.

Именно на этой почве у меня и произошёл первый конфликт с одной из приютских банд. С бандой, которой командовал тот самый Борт. Они потребовали процент от зарплаты за спокойную жизнь. Я никогда не платил, поэтому ответил отказом. Развития такой ситуации я давно предвидел, выяснив всю подноготную банд от приютских мулов, что им платили. Так что с момента попадания – после небольших уроков об истории государства и других ненапряженных предметов – посещал спортзал и готовился. Голыми руками я, конечно, с ними не справлюсь, тем более у банд было настоящее оружие, которое частенько изымала полиция, устраивая неожиданные рейды в приюте. Я один такой уже застал, но кто поверит, что у этих зверенышей не припрятано ещё что-то опасное? Хотя любым оружием в империи простым гражданам владеть было запрещено. Единственно – это шокер, но и на него можно получить разрешение только после исполнения шестнадцати лет. Приютские это оружие очень любили. Особенно во время охоты на молоденьких девушек. Сколько таких пострадало от их действий и осталось жить с поломанными судьбами? Наверное, и не пересчитаешь. Именно поэтому у нас на окраине столицы так популярны были средства защиты от шокера. Кому охота попасть под луч и чувствовать, как над тобой измываются малолетние подонки, воплощая в жизнь свои юношеские сексуальные мечты, зачастую извращенные?

Я про это хорошо знал, так как имел стабильный бизнес по продаже собственноручно собранных средств защиты. Я собирал в неделю где-то штуки три и продавал их по пять кредитов. Такие средства держали три-четыре выстрела шокера, в отличие от тех, что продавались в магазинах, они могли и десять выдержать, но зато стоили на две трети больше.

Где-то через месяц, при случайной встрече, среди шестерок Борта я опознал тех троих, что ограбили меня, поэтому готовился серьезно, найдя обломок арматуры и замотав его в тряпки. Хорошее оружие ближнего боя. Короче говоря, я поколотил всех присланных за данью шестерок Борта, жаль, его самого не было, и, отправив обратно, велел сообщить главарю, что я никому никогда не плачу. С тех пор у нас с Бортом, которому недавно исполнилось шестнадцать, был вооруженный нейтралитет. Он подсылал ко мне своих шестерок в надежде, что они всё-таки доберутся до моей шкуры, а я топил их тела в канализации на радость крысам. Я постоянно ожидал от Борта подлянки. Поэтому просьба дежурного встретиться с ним меня насторожила. Все знали, что как только я получу удостоверение, то свалю из приюта.

Ах да, тех троих я подловил по одному и вернул должок. Пусть теперь они попытаются выжить со сломанными руками и ногами на свалке. Как я позже узнал, ни один не смог.

Спустившись по ступенькам на площадь, я пересек её, по приютской привычке настороженно поводя глазами в поисках опасности, и, пройдя кассы, где потратил аж восемь сантимов, сел на электропоезд. Столица раскинулась на большое расстояние на берегу местного теплого моря, что позволяло привлекать курортников пляжами и другими прибрежными изысками, благо планету облагородили вполне качественно. Приют находился на окраине Солнте, поэтому, чтобы добраться до центра, приходилось пользоваться общественным транспортом, что сильно било по карману. Вроде восемь сантимов немного, но я мог питаться на них два дня. Например, рубашка, которая была на мне, выданная в приюте, стоила пять сантимов. Да ладно, сегодня день такой, что можно и потратиться. Сев на мягкое сиденье и откинувшись на спинку кресла, стал смотреть в окно, наблюдая, как разгоняется поезд, и продолжил воспоминать.

За эти пять лет жизни в приюте обо мне, то есть о теле, владельцем которого я единолично стал, никто не вспомнил и не отправил запрос на розыск в полицию, прошлый обладатель никак не проявил себя. Сам я тоже мало что смог узнать об этом теле, хотя, когда отловил обокравших меня пацанов, то тщательно опросил. Те выдали интересную информацию, мол, над свалкой летал новенький и дорогой катер и зависал иногда в неопределённых местах. Вот ребятки и решили проверить ближайшую точку, где и нашли меня. Также я вместе с зубами выбил из них другую информацию: одежду они уже продали, в карманах было пусто, но вот у меня в носке на правой ноге был спрятан медальон из неизвестного материала. Зверёныши уже проверяли его, не ценный. Медальон я вернул себе обратно. Был он размером с пивную пробку, толщиной миллиметра четыре. То есть достаточно толстым. По реверсу шёл красивый орнамент, на лицевой стороне был треугольник с пересеченными линиями углами. С другой стороны надпись: «Честь и достоинство».

В приюте в принципе я жил нормально, последние три года вообще появлялся раз в семь дней на линейку, отмечался. Были, как я уже говорил, терки с бандами, но я их решил. Причём решил кардинально, все попытки наездов отбивал без жалости металлическим прутом и другими подручными средствами. Мне тоже доставалось, хотя я и подтягивал себя в физподготовке. Жаль, тренера не смог найти, но я и сам с опытом.

Все травмы мне излечивали в приютском медпункте, где находилась старая латаная-перелатаная лечебная капсула, древнего года. Но главное, она работала и вполне лечила, меня нормально восстанавливали. Правда сломанную руку и челюсть лечила аж два дня, потратив целый картридж. Так-то Свич, старый запойный медик, должен был лечить нас бесплатно, но он просто пропивал пять картриджей, что ему выдавали раз в неделю на нужды приюта, поэтому приходилось платить за лечение из своих.

Черт, опять про приют скатился. Короче, про мою работу на благо корпорации на утилизирующем комбинате… Не знаю, как другие, но я считаю, мне повезло. Когда меня принимали на работу, то посмотрев на худенького одиннадцатилетнего мальчишку с большими жалобными глазами, пожилой сотрудник печально вздохнул и сделал мне призрачный намек. Я сделаю ему хорошо, он отправит меня на легкую работу с увеличенной зарплатой. Одним словом я нарвался на педофила, пользующегося своим положением. Детская проституция на Гурии была распространена, поэтому я особо не удивился.

Со мной он не договорился и, злобно шипя, держась за разбитую коленную чашечку, отправил меня в цех утилизации военной техники. Причём там работали только взрослые мастера подтвержденных квалификаций, и ни одного ребенка. Короче, подсуропил. Работа действительно была адская, я не приходил, а приползал в свою комнату, которую делил с тремя такими же мулами, как и я. В приюте мулами называли всех, кто работал, а не бандитствовал. Понятное дело, такие работники не пользовались уважением большинства зверенышей, ну кроме меня, конечно.

Начальник цеха ходил в отдел кадров с просьбой перевести меня на другую работу, убеждая, что я могу погибнуть. Но пострадавший от меня сотрудник, как раз и оказавшийся начальником отдела кадров, отказал. Ничего за пять лет я стал признанным спецом среди мастеро; если бы у меня стояла нейросеть, такой имплант в голове, то даже без выученных баз знаний я мог сдать на категорию специалиста. Правда, по узкому профилю.

Работа адская, и конечн, зарплата в двенадцать кредитов была слишком мала для неё, но большая часть мальчишек держались за эту работу не из-за них, а из-за возможности полазить в остовах техники и снять с неё что-то ценное. Именно из-за этого рядом со свалкой находилась барахолка, где продавалось всё и вся и куда работники свалки приносили всякое старье, имея на этом хоть и не большие, но необлагаемые налогом деньги. Естественно, этим увлекался и я. Честно скажу, по-крупному мне повезло только один раз, когда я нашёл в разбитом челноке лазерный пистолет семисотлетней давности. К этому времени я был завсегдатаем барахолки и знал всех скупщиков, так что понимал, что настоящую цену мне не дадут, максимум четверть. Поэтому решил продать его через планетарную сеть, которая называлась Галонет. Был также выход и в межмировую сеть. Так вот я провел все проверки анализатором и, зарегевшись, анонимно выложил снимки пистолета на аукционе. Продавать я решил на Гурии. Жаль, что в столице было всего четыре миллиона жителей и среди них так мало коллекционеров. Мой лот купили через неделю. Мы договорились встретиться с покупателем в кафе, где я должен был получить наличные. Цена пистолета в сети была две тысячи триста кредитов, я же продал его за тысячу семьсот двадцать. Пришедший мужчина в форме флотского офицера удивленно осмотрел меня, но ничего не сказал. Быстро проверив пистолет анализатором, разобрал, проверил и, достав бумажник, выложил требуемую сумму, после чего ушёл с покупкой. И всё это молча.

Когда он ушёл, я облегченно вздохнул, думал кинут, хотя к ноге была заранее примотана любимая арматурина. Но нет, деньги получил честно. После этого они легли к остальным, которые я собирал с момента поступления на работу. Причина для накоплений была веская, я хотел свалить из империи, благо в Содружестве, куда она входила, было ещё около сорока государств. Главное, во многих из них запрещено рабство. А то я насмотрелся на бедолаг с ошейниками и измученным видом. Правда, один раз прошёл старик с гордо поднятой головой. Но это скорее исключение из правил. Сейчас-то меня защищает государство, но когда получу удостоверение, то выйду из-под этой защиты. Кому задолжаю и всё, раб. Нет уж, сваливать надо из империи. Причём сваливать быстрее, правда в ближайшее время этого сделать не получится, хотя именно сегодня я выхожу из-под защиты государства в связи с совершеннолетием.

Так вот, насчёт денег. У меня была причина для накоплений, которые на данный момент составляли три с половиной тысячи, ну плюс мелочь.

Всё дело в этих самых нейросетях. Сейчас я объясню, что это такое.

Вся система обучения в Содружестве, куда входит империя Люмер, стандартизирована. С восемнадцати лет людям ставят нейросеть, на которую можно закачивать базы знаний по разным специальностям для дальнейшего изучения. Чем выше индекс интеллекта, тем быстрее процесс обучения. Наличие базы по специальности не даёт навыков её использования, её надо выучить, осмыслить, то есть сделать эти знания своими. Проще говоря, поработать по этой специальности, чтобы знания полностью усвоились. Только после этого становится возможным применение полученных навыков в работе. У начальника цеха, где я работал, стояла нейросеть «Управленец-3М», за которую он заплатил аж пятьсот семьдесят кредитов, плюс имплант на память пятьдесят единиц, стоимостью ещё пятьсот кредитов. С учетом того, что можно купить за три тысячи кредитов малый грузовой корабль с установленным гипердвижком, то становится понятно, что это всё дорого. Но это только нейросеть и имплант, базы знаний в стоимость не входят. И хотя начальник прикупил всего две базы четвертого ранга и шесть третьего, на это у него ушло ещё две тысячи кредитов. Чтобы стать хорошим специалистом, нужно хорошо вложиться в себя. Хотя я об этом расскажу чуть позже, продолжу о нейросетях.

Так вот, изучать базы можно самостоятельно или в учебном заведении, которое имеет возможность ускорить обучение, а также предоставить практические занятия и помочь приобрести минимум профессиональных навыков. Дальше надо получить подтверждение уровня знаний или сертификат. Человек предоставляет документы или протоколы использования знаний и навыков в объёме, установленном законом, для присвоения профессиональной квалификации. Личное участие не обязательно, достаточно отослать их по общепланетарной сети. На каждую дисциплину и уровень выученных знаний существуют разные варианты проверок: выход по нейросети в квалификационное учреждение, которое присваивает тот уровень, что вы освоили, и сдача экзамена под протокол – контрольный тест знаний и работа на виртуальном тренажёре – или же протоколы практического использования знаний, которые просто отсылаются в это учреждение. Чем выше уровень и больше знаний, тем более квалифицированным специалистом ты являешься и тем выше твоя заработная плата.

Всем гражданам государств, входящих в Содружество, включая империю Люмер, предоставляют бесплатную установку нейросети, которая обладает многими полезными функциями: улучшает на десять единиц интеллектуальное состояние, существенно увеличивает скорость обработки информации, усиливает реакцию, а также она ведёт пассивный мониторинг физического состояния, предупреждая о заболеваниях и увеличивая продолжительность жизни. За дополнительную плату возможно установить улучшенную или специализированную нейросеть для будущей профессии, также можно установить импланты, увеличивающие различные характеристики организма.

Иметь нейросеть – насущная необходимость не только для обучения. Любое управление техническими средствами и компьютерами осуществляется только через выходы для подключения на голове или руках. На этом принципе построена все технологии Содружества, и без установки нейросети мне не найти даже низкооплачиваемую работу в таком технологически развитом обществе.

Помимо основных функций нейросеть имеет встроенный коммуникатор с часами и будильником, обладает возможностью протоколирования событий и контрактов, заключения договорённостей на расстоянии и, наконец, после установки заменяет идентификационную карту. Останется только универсальная карта, куда заносятся данные о физическом, психическом и интеллектуальном состоянии разумного – карта ФПИ, она же удостоверение личности, которое нужно для устройства на работу, ведь помимо основных параметров туда же заносят всю информацию о профессиональных достижениях, квалификациях и уровнях специальностей.

Вот такая штука эта нейросеть, и, естественно, мне она необходима. Ставить как другие приютские – бесплатную нейросеть, которая стоит всего сто десять кредитов, я не собираюсь. Причин было несколько, и все они были очень вескими. Первая причина: согласно исследованиям ученых нейросети виляют на мозг. То есть, если установишь бесплатную и через несколько лет поменяешь её на специализированную, это может сказаться на уровне освоения и обучения, а также управления техникой. То есть, по их мнению, лучше ставить сразу ту нейросеть, с которой проживешь всю жизнь. Вторая причина не менее веская. Я живу в рабовладельческой империи, то есть могу попасть в рабство, и этого я опасаюсь в последнее время довольно серьезно. Люди с интеллектом выше ста пятидесяти единиц очень редки. Я скачал из сети общедоступные тесты для проверки уровня своего интеллекта, и четыре разных теста стабильно выдавали у меня сто семьдесят и сто восемьдесят единиц. То есть, если обо мне узнают, то вполне могут похитить или заполучить в рабство любыми средствами, даже можно законными, это тут вполне в порядке вещей. Повод могут выдумать, главное заполучить будущего специалиста. В других государствах этого не было, поэтому я и собирался покинуть империю. Для неё я слишком ценный специалист из-за редкости. Также могут меня продать корпорациям, причём официально, и буду я горбатиться почти бесплатно на чужих дядь. Нет, я этого категорически не хотел. Поэтому мне требовалось скрыть уровень своего интеллекта, однако я должен получить подтверждение выводов после тестов, поэтому и ехал в город. Только там я могу пройти бесплатное профессиональное исследование, которое предоставляет только одна корпорация, а именно «Нейросеть».

Понятное дело, после тестов я был в некоей эйфории, так как мог рассчитывать на инженерную нейросеть, а это мегакруто. Для примера, чтобы стать пилотом космического корабля, нужно иметь базовый уровень минимум сто двадцать единиц интеллекта, не меньше, и это только к малым и средним кораблям. Для больших кораблей интеллект пилота должен быть сто пятьдесят. Техником может стать человек не меньше чем со ста десятью единицами интеллекта, а вот инженер требует двести единиц. Сейчас объясню, почему это такая редкость. Большая часть жителей империй, а это примерно семьдесят пять – восемьдесят процентов, имеют интеллект от восьмидесяти до ста, то есть фактически балласт. Процентов десять-пятнадцать – от ста до ста двадцати, пять – от ста двадцати до ста пятидесяти, и где-то два процента – выше ста пятидесяти. За отметку двести единиц – это где-то сотая доля процента. Вот и получалось, что профессия инженера редкая и хорошо оплачиваемая. К примеру, прибыл корабль с сильными повреждениями несущего корпуса. Произвести ремонт сможет только инженер, так как техники занимаются в основном обслуживанием корабельных систем и заменой поврежденных блоков, но никак не серьезным ремонтом. Из-за этого и цены на ремонт кораблей в доках и верфях слишком большие. Поэтому и работа вольным инженерам быстро окупает все затраты, главное найти деньги и время, чтобы стать этим вольным инженером. Брать кредит в банке – я не сумасшедший, подписываться на добровольную кабалу. Слишком много препятствий стоит у меня на пути. Хотя если прикинуть, то кредит в банке я могу взять, да и то не больше восьмисот кредитов. Ориентировочно. Размер кредита зависит от интеллекта, чем он выше, тем больше кредит. Так-то. Но как я говорил, это не для меня.

Я узнал в сети, сколько примерно платят инженерам за работу. Правда, только тем, кто на вольных хлебах, а это от десяти до пятидесяти тысяч кредитов за одну работу в зависимости от сложности. Потому что инженеры действительно редкость. Многие корпорации, у которых на контрактах, а фактически в рабстве находятся подготовленные инженеры, сдают их в аренду, получая немалые барыши. Такого я не хотел и вылезти из нищеты собирался своими силами.

Зарегистрироваться и получить нормальное гражданство я мог в любом месте. На каждой улице были пункты регистрации, совмещённые с банкоматами. Заходишь, закрывается бронированная дверь, и набираешь что тебе нужно, ну или вставляешь карточку, она же удостоверение, если хочешь положить или снять деньги. Вот в этих пунктах, ответив на вопросы интеллектуального теста и дав на анализ свою пробу ДНК, приложив ладонь к сенсору, и можно получить удостоверение гражданина и вступить в жизнь совершеннолетнего. Но мне такой способ не подходил, хотя он был относительно безопасным, в тестах для понижения интеллекта можно и напортачить, хотя многие наоборот заучивают, чтобы повысить его, но в диагностических капсулах при приеме на работу сразу устанавливается правда и таких обманщиков легко разоблачают. Нет, я направлялся в город по другой причине. В здании корпорации «Нейросеть» тоже можно получить удостоверение личности и пройти бесплатный тест на интеллект, попросив служащего не вносить его в карту. Чтобы планировать своё будущее, мне требовалось быть уверенным в уровне интеллекта, а проверить его можно только там. Тем более служащие «Нейросети» вне политики государств, и подкупить их очень сложно. Хоть это и возможно, но я сомневался, что проверяющий сдаст меня охотникам за мозгами. В крайнем случае, я буду знать, кому кинуть предъяву, всё лучше живому человеку, чем думающей железке, в которой сидят вирусы и докладывают тем же охотникам.

Я старался планировать свои шаги вперед. Вот, например, для специализированной инженерной нейросети деньги у меня уже были, но мне требовались ещё импланты. Хорошо бы, плюс сто на интеллект и память, но таких денег у меня пока нет и не знаю, появятся ли за два года до установки нейросети. Там посмотрим. И это только импланты, ещё ведь надо на базы знаний. Чтобы получить специализацию инженера и сдать все положенные сертификаты, нужно денег на базы тысяч пятнадцать, а то и больше. Понятно, таких сумм у меня пока не было, но я надеялся найти выход.

Те, кто попадал в рабство корпораций, получали и нейросети и базы. Но должны были отработать за них двадцать лет. Выплата заранее не предусмотрена. Некоторые корпорации искусственно завышают долг, чтобы специалист проработал у них дольше. Есть у них такие пункты в контрактах, не подкопаешься. Нет уж, я сам себе хозяин.

Кстати, приютские банды устраивают охоту на тех мулов, что получают на руки удостоверения. Ведь за несколько лет работы они по-всякому что-то да скапливают, хотя сомневаюсь, что кто-то достиг моего уровня и спешат положить заныканные деньги на счёт. Потому как когда регистрируется удостоверение, то автоматически открывается счет в банке Содружества, который есть в любом городе любого государства. Вот малолетние банды и отлавливают мулов, когда они несут накопления к банкоматам. Похоже, Борт решил поиметь деньги и с меня, хотя, может быть, он хочет встретиться со мной и не поэтому, я же не идиот сразу лезть к копилке, и он это отлично понимает.

В это время поезд начал притормаживать на очередной станции, вырывая меня из размышлений. Это была нужная мне станция, и я поспешил встать и пройти к выходу с остальными пассажирами. Кстати, если на окраине я со своей одеждой не выделялся, то тут был как белая ворона, хотя одежда вся была новая. Я предпочитал не тратиться на неё, если всё равно в приюте раз в год выдаётся новая и крепкая, хоть и однообразная.

Пройдя мимо двух полицейских, которые с интересом посмотрели на меня, я с тонкой струйкой пассажиров миновал турникет с охранной рамкой и вышел на привычную для взгляда площадь. У всех станций монорельса были такие площади, однотипные. Перейдя её, я прошёл мимо фонтана, играющего разными оттенками при свете солнца, и подошёл к зданию корпорации «Нейросеть». Естественно, не с моим рылом лезть к парадному входу, для таких, как я, то есть для бедноты, был другой, черный. Туда я и направился.

Как я уже говорил, процедура была бесплатная. Так что я подал заявление, а вместо тестов на интеллект прошёл в помещение, где лег в диагностическую капсулу. Она, настроенная на меня, выдала точные результаты.

– Давненько мне не попадали клиенты с такими параметрами, – сказал улыбающийся парень, что обслуживал меня, наблюдая, как я покидаю капсулу. Звали его, кстати говоря, Грег.

– Сколько? – спросил я, внутренне замерев.

– Сто девяносто одна единица. С учетом того, что ты растешь и развиваешься, есть шанс, что к восемнадцатилетию, к моменту установки нейросети, достигнешь двухсот единиц, инженерного базового минимума. Советую использовать для развития интеллекта специальные развивающие программы и тесты.

– Я в курсе. Уже полтора года ими пользуюсь. Лучшие, на мой взгляд, работы профессора Лейбеля, заставляют задуматься.

– Это да, – согласился парень, кинув на меня уважительный взгляд.

– Я бы вас попросил при создании и оформлении карты ФПИ не вносить мои интеллектуальные параметры. Мне хотелось знать их самому. Для этого и пришёл.

– Я понял тебя. Сделаем, не волнуйся.

Мы прошли в кабинет служащего, где я сел в кресло и стал терпеливо ожидать, пока Грег оформит удостоверение. Наконец Грег повернул ко мне монитор и попросил проверить, всё ли правильно. Короткая проверка показала, что он нигде не ошибся, что я и подтвердил. Через минуту синтезатор на столике в углу зашумел, и из него в приемное гнездо выпала небольшая карточка размером с кредитку.

– Получи своё первое, хоть и временное, удостоверение, гражданин, – торжественно вручил мне карточку ФПИ Грег.

– Спасибо, – чуть улыбнулся я.

На этом мы закончили. Я вышел из кабинета и, пройдя коридор с множеством похожих кабинетов, где работали с людьми похожие менеджеры, покинул здание. Пройдя площадь, я подошёл к банкомату, который был занят, судя по горевшей надписи. Дождавшись, когда из него выпорхнет миловидная девушка, зашёл в небольшое помещение и пододождал, когда за мной закроются бронированные створки. Кстати, в помещении банкомата согласно пункту банковской безопасности мог находиться только один человек.

Наконец, когда на потолке вспыхнул плафон, а на экране терминала загорелась дежурная надпись с просьбой воспользоваться его услугами, я достал новенькое удостоверение и сунул его в приемник. Подтвердив регистрацию номера и счета в банке Содружества, я достал из тайников на ремне десять банкнот по десять кредитов и по одной опустил их в приемник. Через несколько секунд появилось подтверждение, что на моём счету находится ровно сто кредитов. Всё, счет действителен и запоролен на меня, одна из частей паролей это моя ДНК.

На этом я закончил свои дела в центре города и, покинув помещение банкомата, направился к станции монорельса. Пора возвращаться в трущобы, где я живу вот уже почти пять лет. Мне нужно было продержаться ещё два года. Установить нейросеть с имплантами, закачать базы и, наконец, исполнить свою мечту, оказаться в космосе. Я им просто бредил, так что если бы интеллекта хватало на работу пилота, без сомнения выбрал бы её. Но и инженерная мне тоже была интересна. Вот такой я разносторонний человек. Жаль, что нейросети были узкоспециализированы, то есть если я могу быть, например, с инженерной нейросетью отличным инженером, то вот пилотом даже с хорошо поднятыми базами буду хреновым. И это ещё слабо сказано. Так что выбирать надо что-то одно. Хорошо бы универсальную нейросеть поставить, но такая стоит за двадцать пять тысяч – огромнейшие деньги, для меня фактически нереальные. Таких денег в ближайшее время у меня точно не будет.

Когда я ехал обратно, моё внимание привлекли двое совсем ещё молодых парней в рабских ошейниках. На вид им было не больше семнадцати-восемнадцати. Особо меня одежда заинтересовала, она стоила раз в десять дороже, чем моя. Да и вид у них был здоровый и довольный. Для таких рабов создают отдельные импланты подчинения, что вживляют в голову. С ним они не могут ослушаться хозяина. Не знаю, что стоит у парней, но затравленными и изможденными они не выглядели. Может, работают в проституции? В империи, как это ни отвратительно, детская проституция довольно развита и находится под защитой государства. Хотя они для этого слишком взрослые. Именно для этого в империю Люмер со сменой гражданства переезжают всякие извращенцы. Пока я тут жил, частенько с ними сталкивался. Хозяева, что имеют рабов, могут делать с ними что хотят, никаких законов о правах раба тут нет, и всё на совести хозяина. Хочет продавать их для утех других – да пожалуйста. Вон недавно война с директоратом Рейко была, так этих южного вида рабов заметно привалило на улицах столицы.

Хмуро сплюнув, я вышел на своей станции и направился в приют. Все свои немногочисленные пожитки я давно из него перетаскал в тайник, поэтому в приюте меня ждало одно, хотя вернее два дела. Это отметиться у директора и выписаться с баланса приюта как совершеннолетний, при этом вполне можно встретиться с Бортом и его шестерками. Встреча настораживала, и требовалось к ней подготовиться. Поэтому пройдя тропинкой через парк, я нырнул в кустарник, где спрятал свою любимую арматурину перед поездкой в центр столицы, и убрал её за спину, укрыв рубашкой.

С директором и его секретарем проблем не встало, ещё трое помимо меня сегодня вылетали из гнезда. Нас поздравили, переписали данные с новеньких удостоверений и выдали небольшое выходное пособие. Оно заключалось в сумках с ремнями для ношения в руках, в которой находилась футболка с эмблемой приюта и шесть брикетов солдатских пайков. Всё, на этом приют заканчивал нас содержать.

От директора я с парнями сразу направился к выходу, где меня и перехватила одна из мелких шестерок Борта. Тот, делая таинственный вид, кивал куда-то в сторону парка, рядом с которым и находился приют. Идиотом я не был, поэтому дав пинка салаге, поспешил в сторону улицы, что вела к барахолке, за которой и находились территория комбината, где я работал.

Ушёл я чисто, затерявшись среди покупателей и продавцов на барахолке. Время было послеобеденное, тем более выходной, народу хватало. Через двадцать минут я стоял у проходной, где дежурил скучающий охранник. Проверив мой детский пропуск, он пропустил меня на территорию. Несмотря на то что я тут часто мелькал, охранники не могли запомнить всех, так как только через одни лишь эти ворота в день проходило больше пяти тысяч рабочих, а таких ворот было восемь, не считая грузовых.

Проигнорировав гравитележку, которая использовалась как транспортное средство, я свернул к зданию администрации. Мне требовалось переоформиться в связи с получением документа. Теперь я взрослый и буду получать не двенадцать кредитов, а тридцать, а то и сорок как младший мастер. Начальник цеха обещал похлопотать, тем более прошлый начальник отдела кадров ушёл на повышение, покинув планету.

В отделе кадров я надолго не задержался. Оформил стандартный рабочий договор, написал заявление на сдачу категории, – начальник цеха обещание выполнил – и, получив свою копию договора, я направился в сторону общежития, в котором сдавались комнаты работникам комбината. Место в четырехместной комнате стоило пятьдесят сантимов, то есть полкредита в месяц. Жить с чужими для меня людьми я не хотел, поэтому решил взять отдельную комнатку на одного за полтора кредита. Хватит ютиться с другими постояльцами. Я одиночка по жизни, хотя это уже говорил. До сих пор трудно вспоминать, как мне было тяжело в приюте в первые дни.

Пройдя в помещение, я зашёл к управляющему общежития и сделал заявку на отдельную комнату. Такие у него были в наличии, и он, сразу же зарегистрировав меня, выдал номер комнаты и пароль к двери. Заплатил я сразу за год вперед. Кстати, питание в эту сумму не входило, требовалось платить в столовой дополнительно, да и готовили там так себе, почти как в приюте. Сытно и ладно.

Народу в коридорах шлялось изрядно, но я спокойно поднялся на пятый этаж и, пройдя по длинному коридору, оказался у нужной комнаты. Прежде чем войти, я огляделся. Удобства были общими и находились от моей комнаты метрах в ста, столовая на первом этаже. Конечно, для жизни как временное убежище пойдет, но жить так постоянно не хотелось. Наконец я ввел пароль и толкнул дверь. Как и ожидалось, каморка была крохотная. Три на четыре метра с небольшим окошком. Но ничего – разберемся. В комнате находилась самодельная, собранная из уголков кровать с матрасом, но без белья, тумбочка и стол с единственным стулом. Нормально. Хотя потребуется купить белье, холодильник и небольшую кухонную плиту, чтобы готовить в комнате. Эти покупки на первом месте, остальное по мере обживания. Бросив сумку на матрас, я подошёл к входной двери и как пользователь сменил пароль. Всё, дверь настроена только на меня. После этого я вышел из здания общежития, поспешив в свой цех. Хоть сегодня и не рабочий день, вернее укороченный, мне требовалось проставиться, тем более я всё заранее приготовил. Местные жители мало чем от земных отличались, даже традиции были схожи. Вот только одного тут не было, рукопожатий, здоровались на словах и приветственным кивком.

Простава прошла нормально, день-то был укороченный, так что после работы остались все. Я и начальника цеха пригласил в обязательном порядке. Хороший мужик и отличный спец, его знания совсем немного недотягивали до инженерных, но он и этому был доволен. Получал он прилично, копил деньги на нейросети для внуков и правнуков, ему самому было за сто пятьдесят лет. Как оказалось, средний срок жизниздесь был до двухсот пятидесяти лет, я, как узнал, охренел от этой радостной новости. Зарплата у начальника была приличная, не чета мне, порядка двухсот сорока кредитов. Это не точная цифра, просто мастера обсуждали повышение зарплаты на полтора кредита, вот и начальника затронули.

Я тоже приложился, когда тосты перешли в беседы за жизнь. Дальше мне тут находиться было необязательно, я уже не первый раз бываю на таких вечеринках, поэтому, распрощавшись с мужиками, выпивки им хватит до позднего вечера, вышел из цеха и, поёжившись от вечернего зноя, не спеша потопал в сторону общежития. Мне сегодня хотелось вечерком сбегать на барахолку и прикупить всё что было нужно для жилья, но мужики настояли, и я выдул целый стакан шила, смеси спирта с лимонной эссенцией. Так что меня от ста грамм этой убойной смеси стало заметно шатать. Сознание у меня было более-менее в норме, только конечности плохо слушались, но силы воли дойти до общежития, подняться на свой этаж и, добравшись до своей комнаты, запереться, после чего свалиться на пустую кровать, подложив под голову сумку с пайками, хватило.

Утром меня разбудило верещание будильника, встроенного в наручный коммуникатор, который я забыл снять, поэтому проснулся не только от ревуна, что я использовал вместо сигнала, но и от вибрации. Вытащив затекшую руку из-под сумки, я отключил будильник и, зевнув, хмуро осмотрелся. Состояние было так себе, но голова не болела.

– Зашибись, я ещё и не раздевшись спал, – пробормотал я, посмотрев на мятую одежду.

У меня даже полотенца и мыла не было, поэтому, просто сходив в душевую комнату, я занял свободную кабинку и, повесив на держатели одежду, помылся под холодным душем. Конечно, смыл пот так себе, но зато освежился. Надев грязную одежду, я поспешил к выходу. До начала работы оставалось полтора часа, так что у меня ещё было время сбегать к одному из моих убежищ, где я часто ночевал, и притащить вещи, чтобы обустроить комнату. Хотя бы для гигиены, остальное можно купить.

На улице было свежо и ещё темно. Утро пока не вступило в свои права. Покинув территорию жилых зданий, я прошёл через производственные комплексы, махнул рукой знакомому охраннику, что скучал у проходной в наш цех, и остановился в ожидании. Обычно тут притормаживали грузовые гравитележки, что притаскивали на разборку в цеха корпуса старых кораблей и другой техники, так что можно было быстрее добраться до нужного мне места. Да, одно из моих убежищ находилось в старом корпусе люмерского танкера шестисотлетней давности. Корма у него была смята, да и корпус деформировался, но попасть внутрь было можно, правда, не зная как, фиг войдешь. Я и сам нашёл случайно.

Вот, наконец, послышался свист и показалась тележка, в кабине которой сидел оператор примерно моих лет. Хотя я в этом сомневался. Думаю, парень старше меня, без нейросети тележкой не поуправляешь, слишком там дубовое ручное управление. Правда и ручное управление присутствует, при большом опыте можно пользоваться и им.

Когда прожекторы тележки осветили меня, оператор притормозил и приглашающе махнул рукой. Все охотники за артефактами, что лазили по остовам древней техники, пользовались этими тележками, да и я был такой же. Тут идти несколько десятков километров, пешком, что ли?

К моему удивлению, на подножках уже стояло шестеро искателей, четверо моих лет, двое постарше. Лет двадцати пяти. Вряд ли они собирались что-то искать, скорее всего, ехали к схронам, чтобы потом отнести найденное к скупщикам. Также встав на подножку, где было свободное место, я крепко ухватился за скобу. Когда мы выехали за территорию производственного и разборочного комплексов, оператор прибавил скорость, и мы понеслись на семидесяти километрах в час. На подножке скорость ощущалась очень хорошо. Двое парне сошли раньше, потом настала моя очередь, и я толкнул парня, что стоял передо мной, и тот махнул оператору, сидевшему в кабине за бронестеклом.

Когда тележка притормозила, я спрыгнул на землю и торопливо, не обращая внимания на удаляющееся транспортное средство, направился в ближайший проход. Весь местный лабиринт я знал, как своих пять пальцев, поэтому даже в темноте не заблужусь.

Проверившись, я нырнул под корпус старого рудовоза, прошмыгнул мимо смятых обломков старых крейсеров, в которых я с трудом в своё время опознал марку «Тулуз». За ними и находился танкер, где было моё лежбище.

В одном месте танкер подмял под себя обломки какого-то корабля, который я так и не смог опознать за это время, и под днищем у него было свободное пространство. По-пластунски преодолев огромную махину, я оказался в тупике, куда было можно попасть только тем путем, что проелал я. Подойдя к груде обломков у борта танкера, я стал убирать их в сторону, пока не открыл проход. Всё, я в убежище.

Конечно, пол был с лёгким креном, но мне это не мешало. Набив сумку вещами, в основном чистым бельем и средствами гигиены, я сложил и убрал следом мой рабочий комбинезон с эмблемой корпорации, привязал к боку рабочие ботинки и направился к выходу. К жилым зданиям я вернулся тем же путем, только в этот раз гравитележка была не порожней, а несла груду металлолома, которая ранее была малым кораблём, кажется, гражданским шахтерским кораблём. Древность, одним словом. Почему-то свалку у комбината не трогали, это были зона секторов, семь и восемь, может, потому-то сюда водили экскурсии, где было множество древних кораблей? А возили остовы в основном из дальних секторов.

Вернувшись к себе в общежитие, я первым делом разложил по полкам тумбочки вещи. После чего сняв одежду, в которой вчера проходил весь день, и, надев комбинезон прямо на голое тело, сунул ноги в ботинки, зашнуровал их, попрыгав на месте, после чего посмотрев на время, спустился на первый этаж и встал в очередь таких же работников в таких же комбинезонах и ботинках. Близнецы, одним словом.

После обеда я поспешил на работу в свой цех, к привычной тяжелой и опасной работе. Наш цех считался самым опасным. За время моей работы на корпорацию тревогу по эвакуации всех работников и окраины столицы включали трижды. Все эти трижды ЧП случались в нашем цеху. Обычно как? Привозят древнюю рухлядь, которая должна была пройти дезактивацию и изъем боеприпаса ещё перед отправкой на свалку, но бывает, что военные раздолбаи что-то упускают. Вот у нас трижды такое случалось. Нет, на самом деле чаще, но там мы уже справлялись сами. Однако мы не в состоянии дезактивировать кварковую бомбу, тем более что было широко известно их нестабильное состояние. Нам дважды встречались эти бомбы, в третий раз была торпеда. Как было можно не заметить эту торпеду, находящуюся в пусковой, было не понятно? Загляни в окно пусковой и увидишь хвостовики. Но вот случалось и такое. А так работа была интересна и очень познавательна.

Следующие три недели прошли как обычно, за это время я полностью обустроил свою комнату, превратив её в жилую. Кровать мне не понравилась, поэтому я вернул ее на баланс управляющему и прикупил на барахолке складную, с несколькими комплектами постельного белья, а также отличный анатомический матрас.

Сталкерство на свалке я не забросил и после работы стабильно посещал обломки и обыскивал их в поисках тайников экипажей кораблей и других вкусностей. Вон один пилот заказал мне найти деталь гипердвигателя для своего старого корабля. Новая стоит примерно шестьсот кредитов, я ему нашёл такую же за двести. Всё в плюс.

За это время я посетил свою нычку и благополучно положил все свои накопления на счёт, оставив пару десятков кредитов на жизнь. Зарплата шла сразу мне на счёт, а жил я на те деньги, что зарабатывал поисками артефактов. Где-то в месяц сто кредитов в среднем я имел железно. Но бывало и везло, про пистолет и деталь к гипердвигателю я уже рассказывал. Ещё я повстречал тех работников, что нашли меня, и, скажем так, поквитался. Они, наверное, до сих пор не могут понять, кто отработал их шокером и угнал служебную технику. На ней, кстати говоря, я заработал семьдесят восемь кредитов, хотя стоила она все двести.

В других цехах начальники имели процент с искательства. В моём же такого не было, но все находки, что обнаруживались на притаскиваемых в цех военных кораблях, отходили начальнику и нескольким мастерам. Это было железно их приработок. Мне там ничего не светило, даже если находил я.

Так прошло полгода. Я работал и постоянно повышал своё благосостояние. На днях я обнаружил одну находку, нет, находил-то я их во множестве, делал фото коммуникатором, потом искал в сети, и если она была ценной, то перетаскивал через дыры в охранном периметре и продавал когда как. Когда на барахолке, когда и напрямую коллекционерам. Как бы то ни было, за эти полгода я неплохо поднялся на артефактах, пополнив свой счет на тысячу триста кредитов, и это не считая зарплаты, которую ни разу не тратил. А она после сдачи зачета на квалификацию достигала в месяц сорок пяти кредитов.

Вот сейчас я находился на территории барахолки в свой выходной, в контейнере, который владелец превратил в интернет-кафе, если по-земному, лазил по сети с помощью компа. У меня было с собой более сорока фотографий разных непонятных предметов. Семнадцать оказались дешевыми пустышками, которые почти ничего не стоили, даже затрат на доставку до барахолки, но вот одно фото с какими-то палками с набалдашниками, оказалось, имело цену. Поисковик по фотографии сразу нашёл похожие предметы; сравнив, я убедился в их полном совпадении. Оказалось, эти палки – энергетические стержни для реакторов древних.

Жили до Содружества в древности другие народы, многие вымерли, может, кто-то убрался с этой территории вселенной. Но что-то от них осталось, вроде вот этих стрежней. Узнав их цену, я чуть не подскочил. За один стержень предлагали четыреста кредитов. На соседней планете империи давали четыреста пятьдесят, но туда их надо ещё доставить. Два прыжка на среднем корабле, ну их. Из тех предложений, что поступали на Гурии, меня заинтересовало только одно. Стержни также выкупала корпорация «Нейросеть» и наша корпорация «Ритон». Корпорация, на которую я работал, давала всего триста семьдесят пять кредитов за стержень, а вот «Нейросеть» аж четыреста двадцать пять. Выбор был очевиден.

Изучив инструкцию по осмотру стержней, я только улыбнулся. В описании было сказано, что если набалдашники матово-черные, то они заряжены энергией. Если серые, то пусты и ничего не стоящие. Мои были черные.

Правда, их количество я не знал. Там находилось два одинаковых контейнера, я открыл верхний, где лежало четыре стержня, сделал фото и закрыл его. Во второй я не лез, так как рядом обнаружил средний контейнер с солдатскими пайками. Так как срок годности у них был до бесконечности, их можно было с лёгкостью толкнуть на барахолке. Кредитов пятьдесят железно заработаю.

Изучив всё по стержням, я на миг задумался и отправил сообщение по номеру, представленному в заявке по покупке этих самых стержней, сообщив, что у меня есть несколько единиц для продажи, и попросил подтвердить сумму в заявке.

Через минуту пришло ответное письмо, что предложение их заинтересовало и они готовы забрать товар сегодня же, сейчас, также попросив сообщить количество товара.

Подумав, я ответил, что четыре точно есть, по остальным требуется уточнение. Попросил подождать и перенести переговоры по купле-продаже на вечер. Получив согласие, я не бросился бежать на свалку, чтобы вытащить их с территории корпорации «Ритон», а продолжил методично работать с поисковиком. У меня ещё есть снимки находок. По закону я вроде как ворую у своих, но пусть цену дают нормальную, сдал бы им без слов, получив вознаграждение.

Через полчаса я с облегчением разогнул спину и зевнул. Кроме фото со стержнями, выиграло ещё одно, где была какая-то загогулина с непонятными надписями, найденная мной в кабине планетарного катера трехсотлетней давности. Оказывается, это было церемониальное оружие какой-то народности на окраине нашей империи, и стоила эта загогулина двести двадцать кредитов. Так что можно её коллекционерам втюхать.

Подумав, я вышел на сайт коллекционеров и выложил новый лот, зарегистрировав его на анонима, но предоставив свой счет. Сразу же с моего счета в банке снялись два кредита. Аукцион официальный, и требовалось платить. Причём меня забавляло то, что можно продавать что угодно, и особо не заморачиваться документами, вот даже целый раздел с рабами есть. Как я уже говорил, недавно война отгремела с соседней республикой, так что смуглолицых бывших граждан этого государства теперь хватало с ошейниками. Правда, победы не было, засчитали ничью. Сейчас переговоры идут о перемирии.

Выложив на лоте фотографию загогулины, я отключил комп от сети, встал и, доплатив Хакиму, хозяину кафе, за дополнительное время, направился к выходу.

С Бортом, главой одной из приютских банд, за это время я так и не сталкивался, хотя шестерок изредка видел. Правда, в последнее время он обновил себе людей, набрав из малолеток. Большая часть его подчиненных разбежались с совершеннолетием. Кто куда устроился. Это Борт в свои семнадцать лет продолжал нагло жить и терроризировать приют.

Так вот, на выходе из кафе я и столкнулся с Бортом. Встреча была неожиданной для меня, но не для уже натурального бандита. Заматерел Борт за те полгода, что я его не видел, но и я всё это время не щи на печи хлебал.

– Какая встреча, – развел он руками, радушно улыбаясь и даже не думая посторониться, чтобы пропустить меня. Позади главаря стояло шесть его приближенных и две накрашенные девчонки-малолетки. Видимо, подстилки главаря.

– Век бы не видеться, – хмуро ответил я. – Что надо?

– Зачем так грубо, Принц? Ведь мы вышли из одного приюта, можно сказать, из одного лона. Значит, надо держаться друг друга, а иначе съедят.

– Меня замучаются есть. Вопрос не снят. Что надо?

– Поговорить. Серьезно и без свидетелей. Если договоримся, обещаю, ты не пожалеешь.

– Я уже жалею. Ладно, у Хакима пока пусто, посидим.

Я развернулся и боком, не теряя Борта из виду, скользнул обратно в охлажденное кондиционером помещение кафе.

В углу у Хакима была небольшая барная стойка и несколько столиков. Вот один мы и заняли, а люди Борта устроились так, чтобы нас не мог никто подслушать.

Поскрипев стулом, Борт осмотрелся и, достав из кармана глушилку, включил её, чтобы нас не смогли прослушать с помощью электронных средств слежения. Дорогая штучка, семьдесят кредитов стоит, уж я-то знаю, три штуки похожих продал на барахолке.

– Время – деньги, – сказал я, сложив руки на груди.

– Ты, Принц, всегда куда-то торопишься. Нет чтобы присесть со старым знакомым, поговорить.

– Минута моего времени стоит кредит. Будешь продлевать? – иронично спросил я, приподняв правую бровь.

– Ладно… Не буду ходить вокруг да около, нужно починить вот эту вещь. Платят полновесными кредитами, – проговорил Борт, одновременно что-то чиркая на салфетке.

Передвинув салфетку к себе, я прочитал, что там было написано, и, задумчиво посмотрев на собеседника, спокойно спросил:

– Ты подставить меня хочешь? Вот за это я попаду на рудники на всю свою жизнь, на все двести пятьдесят лет. Хотя я столько не проживу, лет через семьдесят сдохну от радиоактивной пыли.

– Ты не слышал суммы, предлагаемой за ремонт.

– Убей меня платой.

– Сейчас, – ответил Борт и снова начал чиркать на салфетке.

– Ранил, – усмехнулся я, рассмотрев сумму.

– Ты можешь её починить без диагностического стенда? – уточнил Борт.

– Этот вопрос нужно было задавать сначала… Да, я в состоянии это сделать, если есть запчасти.

– Твой ответ?

– Мне нужно подумать.

Я откинулся на спинку сиденья и стал размышлять. И чем больше я размышлял, тем больше понимал, что это подстава. В любом случае меня сделают крайним. Более чем уверен, что заказ исходит от серьезных людей, только вот в чем сомнение: серьезные люди к такой шавке, как Борт, не сунутся. Сдать их полиции? Вариант, хоть и не хотелось бы попадать к ним даже в качестве свидетеля. Другой вариант: сообщить начальнику цеха. Вот это лучшая идея, он через свои каналы сможет договориться с начальником службы безопасности комбината и поспособствовать разруливанию ситуации. В этом случае я остаюсь белым и пушистым. К тому же в случае заявки в полицию информация может уйти бандитам, у них точно там есть свои люди. Про комбинат не уверен, но там больше шансов.

– Мало, – изрек я.

– Да тут… – начал было возмущённо Борт и притушил голос, зашипев: – Две тысячи кредитов.

– Более чем уверен, дают пять, а то и больше. Смысл тебе лезть в эту историю из-за мелочи?

– Ну хорошо, три.

– Ха!

– Три с половиной, – выдавил из себя Борт.

– Четыре и договорились. Только договор я подписывать не буду. Так, на словах договоримся.

Главарь размышлял долго, наконец сказал:

– Ладно, четыре. Но помни, мы тебя из-под земли достанем.

Заниматься этой работой я всё равно не собирался, поэтому кивнул.

– Я жду перевода на свой счет этой суммы.

– Получишь пока половину, остальное по окончанию работы, – всё-таки вставил последнее слово Борт. Но не на того нарвался.

– Не советую меня обманывать, теперь жду перевода.

– Жди, – буркнул главарь и стал работать со своим наручным коммуникатором. – Счет давай.

Через минуту мой счет в банке пополнился двумя тысячами. Я рассчитывал выйти из этой ситуации без последствий, а тут смотри, даже с прибытком.

– Сейчас поедем на место, там находится инструмент, требующий починки, а также инструменты и запчасти.

– Хорошо, только в туалет схожу.

– Ты идиотом меня не считай. С коммуникатором не пойдешь, вдруг решишь нас слить. Не советую. Коммуникатор оставь, и можешь сходить.

Я для вида посомневался, запаролил коммуникатор, расстегнул ремень на запястье и положил прибор на стол, после чего встав, напарился в туалет. Один из парней пошёл следом и занял соседнюю кабинку.

Не знаю, кто у Борта в подручных, но работал он не плохо, догадался притащить в туалет ещё одну глушилку и врубил её, на случай если у меня есть ещё один коммуникатор. Не ошибся, есть. Только вот для военного прибора эта самоделка была не помехой, через минуту сообщение ушло на почту начальника цеха с пометкой очень срочно, а я, нажав на очистку, вышел из кабинки, помыл руки и прошёл в помещение кафе.

Над содержанием письма пришлось постараться, чтобы в нём чувствовалась паника и мольбы о помощи. Если в двух словах, там было краткое, с ошибками, как будто писал торопливо, сообщение, что меня схватили, угрозами добились согласия починить запрещенную к хранению и использованию снайперскую винтовку «Примо» и ведут к месту, где я должен это сделать и где меня впоследствии убьют. Не забыл я вписать и адрес, где находился. Почти сразу пришло сообщение, что письмо принято и прочитано.

Эта винтовка самая страшная штука в истории стрелкового вооружения Содружества. Изготовили её в ограниченном количестве – пять тысяч единиц – для спецподразделений империи Амар семьсот лет назад. Эта винтовка понятными путями быстро оказалась в руках бандитов, причём в достаточно большом количестве, и наступили черные дни для телохранителей. Снайпер мог находиться за четыре километра от цели, выстрелить и спокойно скрыться, пока охрана суетилась у разорванного пополам тела. Вроде что в этом такого? А в том, что для прицела не важны стоявшие на пути дома и другие препятствия. Блок наведения, который я, скорее всего, и должен починить, может настроить полет пули так, что она обогнет эти препятствия и, пробив, например, четыре метра бетона, попадет в цель. Блок наведения наводится на ауру человека. Как действовали снайперы: корректировщик снимал параметры ауры цели, хватало расстояния с полкилометра, передавал данные стрелку, тот вводил их в блок наведения, направлял винтовку в сторону цели, дожидался значка, что цель захвачена, и спускал курок. Всё, цель стопроцентно поражена. Того гения, что сконструировал блок наведения для этого оружия, говорят, казнили особо изощренным способом. А я лично думаю, его просто спрятали, чтобы он и дальше творил.

Когда стали гибнуть олигархи, политики и даже главы государств, было собрано общее совещание, где было постановлено уничтожить все винтовки этой модели и запретить разрабатывать эту линию оружия. Как ни странно, приказ глав государств Содружества был выполнен. На обладателей оружия была устроена настоящая охота. Их убивали без жалости, уничтожали практически поголовно. Выживали только те, кто добровольно сдавал оружие. Сейчас накал спал, но закон остался прежним. Вот в такую историю я и попал. С гнильцой история.

Поэтому, выйдя из туалета, я не пошёл сразу к Борту, а направился к стойке, где показал Хакиму два пальца. Он знал, что это означает, и поставил на стойку два больших запотевших стакана пива с шапкой пены. Подхватив бокалы, пусть Борт платит, я подошёл к нему и, сев напротив, протянул один бокал.

– Угощайся.

– Пить захотелось? – ехидно спросил он.

– Это от нервов, когда нервничаю, мне всегда пить охота.

– Ну-ну, – буркнул он, опуская нос в пену и делая большой глоток.

Я поступил умнее, сдул пену и тоже отхлебнул, только уже немного. Чтобы потянуть время и не насторожить зверька, что сидел напротив, я спросил:

– Тогда, когда я получил удостоверение… Что ты хотел от меня?

– Зачем тебе это? – косо посмотрел он на меня.

– Отомстить решил?

– Не стоит вспоминать старые обиды. Это время давно прошло.

– Это было полгода назад. Слышал я, что люди из приюта стали пропадать. Решил открыть свою контору охотников за головами? Смотри, можешь обжечься на этом.

Борт промолчал, поэтому мы продолжили пить пиво, смакуя каждый глоток. У Хакима оно всегда было великолепным. Допив, я поставил пустой бокал на столик и вопросительно посмотрел на Борта, дольше тянуть время смысла не было, спалюсь.

– Пошли.

Мы вышли из кафе и направились к парковке, где в линии других машин стоял новенький шестиместный флаер. Кстати, за пиво так никто и не заплатил. Подозреваю, что и Хаким платит Борту за охрану, она опутал своими сетями половину барахолки. Я это знаю точно, узнавал, чтобы не сдавать артефакты скупщикам, работающим на этого бандита. Не стоило его информировать о своих доходах, чтобы он снова не попробовал меня доить. Больно уж жадный до денег. Была мысль зачистить его, но пока смысла не было. Борта я знал как облупленного и предсказывал его шаги, а вот кто придет на его место? Нет, пусть живет, поквитаюсь, когда буду покидать эту гостеприимную планету.

Страницы: 12345678 »»

Читать бесплатно другие книги:

...Однажды стародавние ведьмы создали капище знаний для получения запретных умений.Однажды ведьму по...
Это сборник текстиков про психологию, которые я писал на своей страничке Вконтакте с 2018 по 2021 го...
Отдых на природе в компании друзей. Шелест листвы, потрескивание костра, аромат шашлыка – красота! И...
Горячий мужчина со сверхспособностями, временно потерявший память, миссия в закрытую колонию, инопла...
Правильно питание, или сокращенно ПП, касается не только основного рациона, но и десертов. В книге с...
Ниро Вулф, страстный коллекционер орхидей, большой гурман, любитель пива и великий сыщик, практическ...