Космический капкан Гаркушев Евгений

А «Урал» все набирал высоту. Мамбасу расстилался внизу, как на ладони. Кварталы белых зданий, утопающих в зелени, – богатые районы, государственные учреждения. Серые маленькие коробочки среди желтого песка или буйствующих джунглей – районы бедняков, тех, кто считал, что питаться вдоволь – этого достаточно, чьи амбиции не шли дальше покупки подержанного автомобиля или старой моторной лодки, кто не мечтал иметь двухэтажный особняк, а довольствовался четырехкомнатным флигелем с двумя кондиционерами.

Поодаль синела морская гладь. На горизонте едва угадывался песчаный мыс, на котором был расположен космодром.

– А ведь, пожалуй, на космодроме проще будет затеряться, – подумал Глеб. – Да и Мамбасу – это больше не актуально. Можно и правда убраться с этой планеты. Ларочке напишу письмо. Или не напишу. Последнее время она располнела, перестала за собой следить. Пусть думает что хочет! Не видать ей новых сережек. И денег больше не дам.

– Гражданин, посадите катер на карантинную площадку возле Первого госпиталя, – надрывался полицейский из радиоприемника. – Вы понимаете, что в ваш катер мог пробраться бандит? Что вы можете стать пособником преступников?

– Тут никого нет, – нагло заявил Глеб. – Даже я – лишь воспоминание на этой планете. Я улетаю – и черт бы вас всех побрал! Привет Бетти-с-Простреленной-Ляжкой и презренному Родригесу!

– Вы лишитесь прав на вождение! Будете оштрафованы! Мы собьем ваш катер!

Глеб замолчал и двинул рычаг управления вперед. «Урал» перестал набирать высоту и понесся вперед, к морю, к далекой полоске песка космодрома.

– Остановитесь, гражданин!

– Оставьте меня в покое, легавые! – заорал Глеб. – Бандитов лучше ловите, а не честных граждан! Спасайте пышку Бетти!

Он ударил кулаком по сенсору радио, выключая его. Активировал кристаллопроигрыватель. Выбрал Вивальди. И понесся над морем под тему «Осени» и «Времен года».

* * *

То ли полицейские на самом деле поверили в истерику «гражданина», то ли Жмыху, как всегда, не изменила удача, только до космопорта он добрался без лишних проблем и без погони на хвосте. Конечно, буквально через час, когда больницу обыщут, а толстого доктора приведут в чувство и заставят говорить, станет ясно, что произошло. И на космодроме его будут искать с утроенной силой. До той поры нужно провернуть много дел.

Жмых аккуратно припарковал «Урал» на лучшее и самое дорогое парковочное место – зачем экономить, доктор за все заплатит, – порылся в ящичке с личными вещами. Ничего ценного не обнаружилось. Коробка мятной жевательной резинки, открытая пачка презервативов, рулон туалетной бумаги, влажные салфетки и губная помада. Помадой Глеб написал на приборной доске матерное ругательство – боль в паху осталась неприятным напоминанием о нервном докторе.

Стянув с себя белый халат и прихватив с заднего сиденья барсетку, в которой очень удобно разместились пачки с деньгами, Жмых выбрался под палящее солнце. Если в городе стояла жара, в космопорте, лежащем среди песков, царило настоящее пекло. Над бетонным двухметровым забором высились громады космических кораблей. В воздух то и дело взмывали небольшие паромы, которые везли пассажиров на дальнюю и ближнюю луны.

Неподалеку от платной парковки располагался автомат дальней связи. С него можно было позвонить даже в другую звездную систему. Но и для звонков по городу автомат годился.

Жмых решительно направился к автомату, но его каким-то непостижимым образом опередил бледный юноша со взором горящим. Пробежал, размахивая руками, сорвал трубку с держателей, вставил в прорезь расчетную карточку и заблеял, вглядываясь в изображение на экране:

  • Прекрасен лик твой, о моя принцесса,
  • Чудесница любовного процесса.
  • Когда я вижу образ твой прелестный
  • То забываю мир наш серый, пресный.

«Дело худо, – понял Глеб. – Затянется не на один час. По местному тарифу болтать – копейки стоит».

Жмых пожевал губами. Ему показалось, что он слышит в отдалении вой полицейской сирены. Он подошел к телефону, положил руку на плечо молодого человека и со всей убедительностью, на какую был способен, проговорил:

– Парень, мне срочно надо позвонить в систему Проциона. Прервись на пару минут.

Парнишка обернулся. Глеб мгновенно отдернул руку. На щеках поэта обнаружились две черные извилистые линии. Зрачки у него были по-кошачьи вытянуты. Лемуриец. Хорошо, что он вовремя заметил, к какой расе относится юноша. Лемурийцы – натуры тонкие, впечатлительные, интересующиеся искусством – поэзией, живописью, архитектурой, но если их разозлить, они впадают в боевой экстаз и потом себя не помнят. Вообще-то в Мамбасу представители иных галактических рас встречались редко. Чужаков местные власти не жаловали. Но лемурийцы так походили на людей, что глаза не мозолили. Смешавшись с огромным количеством терпимых к инородцам гостеприимных русских, они расселились по всей планете. Кое-кто, может, и не придал бы значения извилистым линиям на щеках и суженным зрачкам парнишки, но только не Жмых. На астероиде он навидался, на что способны разъяренные лемурийцы. Там их сторонились даже самые жестокие убийцы. Возьмет такой вот тоненький паренек самой интеллигентной наружности, покраснеет, как вареный рак, завращает бешено глазами да и оторвет тебе голову. А потом будет с недоуменным видом пялиться на бездыханное тело, потому что ничегошеньки не помнит о том, как подобное безобразие получилось.

– Хе-хе, – сказал Глеб, поскольку от неожиданности не смог выдавить ни звука, – эх-хе-хе. Ты, кажется, уже договорил?

– О, вам нужно позвонить? – доброжелательно переспросил поэт.

Жмых подтвердил свои намерения энергичными кивками.

– Милая, – проговорил лемуриец в трубку, – здесь какой-то интересный человек просит предоставить автомат в его пользование, ему нужно срочно связаться с системой Проциона. Надеюсь, ты извинишь меня за то, что я позволю ему позвонить. Могу заверить тебя, что потом немедленно вернусь и дочитаю посвященное тебе стихотворение.

– Что еще за человек? – отозвался капризный голос из динамика. – Прогони его.

– Не могу, милая. Прости, но я свяжусь с тобой чуть позже, целую тебя, моя драгоценная, я ухожу, но непременно вернусь. – Любезный лемуриец нажал кнопку отключения и обернулся к Глебу: – Пожалуйста, звоните.

– Ага, – откликнулся Глеб, сунул карточку в прорезь и принялся выстукивать шестнадцатизначный номер. На всякий случай он поглядывал на ошивающегося рядом поэта. Тот ходил из стороны в сторону, шевелил губами и размахивал руками. Выражение его лица временами приобретало торжественный вид, а затем принимало трагическое выражение.

– Алло, Свиня, слышишь меня? – спросил Жмых, – когда уловил в трубке знакомое сопение.

– Ну, – отозвался грубый прокуренный голос.

– Узнал?

– Ну.

– Хочу тебе сдыхать висюльки рыжие.

– Типа золото? – впервые отозвался осмысленной фразой Свиня.

– Возьмешь?

– Ну.

– Приезжай в космопорт. – Жмых огляделся в поисках приметных мест и продолжил: – Кафе «Белорыбица». Под тентом.

– Сорок минут, – объявил Свиня.

– Мне нужно быстрее.

– Хорошо, тридцать минут.

За что Жмых уважал Свиню – это за серьезный подход к делу и убежденную пунктуальность. Ну и жадность скупщика краденого вошла в поговорку. Ехать за сережками в космопорт по самой жаре в надежде нажиться рублей на десять – такого можно было ожидать только от Свини.

Лемуриец позади начал проявлять признаки беспокойства.

– Извините, мне показалось, что вы звонили не на Процион, – проблеял он. – С Проциона моцион мы не сделаем в Мамбасу.

Жмых оглянулся, в очередной раз пожалев, что у него нет с собой газовика. А схватываться с лемурийцем голыми руками, пожалуй, не стоило.

– Ты в курсе, парень, что подслушивать нехорошо? – нахмурившись, спросил Жмых.

Лемуриец смутился. Щелочки его зрачков даже немного расширились.

– Правда? – переспросил он.

– Точно, – ответил Глеб.

– Так я и не подслушивал. Случайно вышло. В ждал, когда освободится телефон, чтобы позвони своей любимой Амалии.

– Она что, тоже лемурийка? – бесцеремонно спросил Жмых.

– Да. Конечно. Мне нравятся некоторые земные девушки, я могу посвятить им строфу-другую, но в же лемурийки прекраснее.

– Ага. Кошки облезлые, – бросил в сторону! Жмых. – Ни кожи, ни рожи, и фигуры, как у подрос ков.

– Извините, не расслышал вас, – шевельнул ушами лемуриец.

– Я говорю: к слову о девушках, надо еще позвонить. На Процион. Я и собирался звонить на Процион, но вспомнил, что моего звонка очень ждет один друг.

– Звоните, – скорбно вздохнул поэт. Опасаясь оставлять за спиной безумного лемурийца, который к тому же раскусил его хитрость, Жмых постоянно оглядываясь, набрал двадцатидвухзначнь номер. В наушнике щелкнуло, и томный голос проговорил с придыханием:

– Алло!

Изображение на экране по какой-то причине не появилось. То ли со связью случились перебои, то ли Софочка не хотела, чтобы ее видели без макияжа. Женщины к видеофону всегда относились с презрением, предпочитая голосовую связь.

– Соф-и-иик, – постаравшись изобразить максимальную нежность, позвал Жмых.

– Это ты, Глебчик, дорогой? «Узнала», – самодовольно подумал Жмых.

– Ну а кто еще? Я, конечно.

– Ты где? На Проционе?

– Пока нет. Но скоро буду. И упаду в твои объятья, Софик.

– Ты при деньга-а-ах? – протянула она.

«Вот ведь, – подумал Глеб, – только деньги ее и интересуют. А сколько я на нее, дуру жадную, спустил прошлый раз?»

– Не волнуйся, не на мели, – соврал Глеб. – Все просто отлично. Только соскучился очень. Ты же меня знаешь. – Так приезжай скорее, – голос у Софочки стал медовым, – ты же знаешь, я всегда тебя жду. – Обязательно приеду, – пообещал Жмых. – Слушай, Софа, я решил с тобой не расставаться. Делаю, тебе предложение. Официальное. Кольцо вручу лично. При встрече.

На другом конце линии на несколько секунд воцарилось молчание.

– Правда?

– А то?!

«Могу и жениться, – отстраненно подумал Глеб. – На месяц стану семейным. Надо же где-то перекантоваться. Даже фамилию ее возьму. Чем чаще меняешь фамилию на законных основаниях, тем лучше. А как же ее фамилия? Цуккермейстнер, кажется. Хорошая фамилия».

– У меня тепло и уютно, – проворковала Софочка, – когда тебя ждать, котик?

– Кто там? – вдруг зазвучал в трубке грубый мужской голос.

– Ой, – вскрикнула Софочка.

– Это еще что такое?! – проговорил Глеб. – Кто там у тебя?

Поэт– лемуриец ахнул и принялся сочувственно трясти головой, словно козел, ворвавшийся в огород, полный тугих капустных кочанов.

– Я спрашиваю, кто там?! – зазвучал снова грубый голос. – А ну ты, гадюка, включи-ка мне изображение на минутку. Чтобы я знал, кому всадить нож сердце!

– Нет, – крикнула Софочка, – я люблю тебя Друмда! И тебя, конечно, Глеб! Приезжай, я согласна.

Связь оборвалась.

– Та-а-ак, – протянул Глеб и грохнул трубку на рычаги. – Друмда, значит! Ну и имечко у этого типа или фамилия? Такую фамилию я бы себе не взял…

Визит на Процион откладывался. Мало ли что Софочка согласна. Можно, конечно, полететь, посмотреть, что там за Друмда с грубым голосом. Но разборки с любовниками Софочки – а они сплошь воры убийцы – сейчас совсем ни к чему. Только зря потратил деньги…

– Извините, – приблизился лемуриец, – я опять случайно услышал ваш разговор и хочу сказать: не расстраивайтесь так! – Он положил руку на плечо Глеба. – Нет, в самом деле, любовь стоит того, что ней говорят величайшие поэты прошлого. Она стоит величайших жертв, которые ей приносят. Но мне хотелось бы, чтобы вы поняли. С крахом любви не завершается жизнь. Вы наверняка встретите девушку прекрасную во всех отношениях. Ту, что со временем разделит ваши чувства, завладеет вашим сердцем. По этому поводу у меня есть пара строк. Не желаете послушать?…

– Нет! – ответил Глеб со всей возможной мягкостью, хотя тирада поэта-лемурийца вызвала у нег серьезное раздражение. Он осторожно освободился о лежащей у него на плече ладони. – Может быть, другой раз.

– Но ведь другого раза может и не быть.

«Оно и к лучшему», – подумал Жмых, а вслух сказал:

– Ты не против, лохматый, если я сделаю еще один звонок?

– Вы так сильно ее любили? – поинтересовался поэт.

– Возможно, – уклончиво ответил Глеб, повернулся и принялся выстукивать новый номер. Поэт все время оставался в его поле зрения. Кто знает, чего ждать от лемурийца? Что может вызвать его гнев? Напрасно он брякнул это в высшей степени неудачное обращение – «лохматый». Но лемуриец и правда даже не заросший, а именно лохматый! А взгляд на бледном лице так и пылает.

Жмых ласково улыбнулся лемурийцу и подумал, что, если разгорится конфликт, надо сразу его вырубать. Поискал кругом тяжелое и решил, что ударит его в лоб трубкой.

На сей раз экран просветлел. На нем обрисовался изящный дамский силуэт. Суровая брюнетка сжимала в тонких пальцах бокал с вином. Левая рука, украшенная тяжелым золотым браслетом, лежала на подлокотнике кресла. Длинные ногти брюнетки отливали темно-алым, словно она только что потрошила голыми руками тушу дикого зверя.

– Мари, – выдохнул Глеб, – давно не виделись.

– Давно, – согласилась Мари, разглядывая собеседника с неодобрением. – Пожалуй, это и к лучшему? Где это ты? Похоже, в космопорте?

– Вроде того, – откликнулся Жмых. – Представь себе, приехал, чтобы вылететь к тебе сей же час. Как ты на это смотришь?

– Когда мы виделись последний раз, ты оставил меня без копейки.

– Мне нужны были хоть какие-то деньги на первое время, – заметил Глеб, – к тому же я собирался при первой же возможности все тебе компенсировать.

– Ну-ну, – ответила Мари, – давно вышел?

– Ты и про это знаешь.

– Лучше не появляйся здесь, Глеб. Я в тебе разочаровалась. А когда я в ком-то разочаровываюсь…

Глеб даже отстранился от экрана видеофона.

– Напрасно ты так, крошка! Я ведь тебя люблю. И хотел тебе сделать предложение.

– Простите, – вмешался лемуриец.

– Чего тебе?! – огрызнулся Глеб.

– Это еще кто? – заинтересовалась Мари.

– Никто, – ответил Глеб. – Так ты ждешь мен или нет? Я хочу тебя! Хочу взять тебя замуж.

– Ваше поведение аморально, – сообщил поэт перебивая Глеба, – сначала вы звоните одной даме затем другой. Предлагаете обоим руку и сердце. А между тем чувства требуют…

– Да пошел ты, – взорвался Глеб, забыв, с кем имеет дело, – пошел со своими чувствами к черту! За ткнись, сволочь косоглазая!

– Ну, почему же. Пусть говорит. – процедил Мари, – это очень интересно. Значит, сначала он звонил одной, потом другой. И я – на втором месте. Интересно, а третий номер у тебя тоже припасен? Низкий негодяй!

– Ничего я не низкий. На пять сантиметров выпи тебя, хотя ты – та еще дылда!

– А та, первая, что же, не захотела тебя видеть? – мстительно спросила Мари. – Промахнулся? Но каков негодяй – позвонить мне второй! Заводи себе сколько хочешь шлюшек в разных портах, но предпочесть мне кого-то.

– Кто не захотел меня видеть? Ты что такое говоришь?! – выкрикнул Глеб. – Ты что этого, косого слушаешь? Да он несет не пойми что!

– Нет, позвольте, – запротестовал лемуриец, – я никогда не унижаю себя и окружающих ложью. Я только хотел сказать, что чувства требуют бережного обращения!

Мари расхохоталась.

– Приезжай ко мне, косоглазенький! Я люблю таких, с чувствами! А этому мерзавцу расцарапай как следует физиономию! Давай, пока линия не рассоединилась!

Глеб вспомнил, что за развлечение Мари сейчас платит он, и выдернул расчетную карточку из автомата. Экран погас. В трубке зазвучали короткие гудки.

– Проклятье, – выругался Глеб и развернулся к лемурийцу. – Ты что, совсем ничего не соображаешь, чмо болотное?

Он осекся, вспомнив, с кем имеет дело.

– Чувства… – начал поэт, нисколько не обидевшись на эпитеты, которыми награждал его Жмых.

– Слушай, ты, – перебил его Глеб, – мне некогда разводить разговоры о всякой ерунде. Меня преследует полиция. И я собираюсь убраться с этой планеты прямо сейчас. Ты понял? Так что отойди в сторону и дай мне дорогу. Вот, у меня и ствол есть. Так что берегись!

Жмых продемонстрировал лемурийцу разряженный «глюк», наполовину вытащив пистолет из кармана брюк.

– Это очень интересно, – кивнул поэт. – Не смею вас задерживать. Счастливого пути.

– Стучать не пойдешь? Смотри, я тебя из-под земли достану!

– Нет, у меня сейчас другие заботы, – объявил лемуриец. – Мне надо поговорить с возлюбленной. Вы так кстати освободили телефон.

Лемуриец приник к трубке и часто задышал в нее, шепча:

  • О благородное и нежное созданье,
  • Венец всегалактического мирозданья,
  • Прекрасны твои глазки, твоя кожа,
  • И носик твой прекрасен очень тоже.

Жмых сплюнул и направился под тент в кафе. Там он бросил барсетку с деньгами на стол, поджидая робота-официанта.

– Кваса. Ледяного, – потребовал Глеб. – Бутерброд с салями. Нет, два бутерброда. И еще кваса.

– Заказ принят, – сообщил робот. – Желаете прочесть газету? Послушать новости?

– Включи стереовизор, конечно, – вздохнул Глеб. – Узнаем, что в мире творится.

– Белой рыбы доставить? Фирменное блюдо.

– Я не люблю рыбу. Тем более искусственную. В здешних морях белая рыба отродясь не водилась. Так что за квасом! Быстро!

Робот поспешно укатился, а в тени, над стойкой бара, загорелся большой плоский экран. Худенькая девушка-ведущая упоенно рассказывала:

– Третья городская больница Мамбасу захвачена бандой негодяев. Выйти на контакт с ними властям пока не удается. По всей видимости, подонки с городского «дна» пришли во дворец здоровья за наркотиками. Да так там и остались. Большинству сотрудников и пациентов удалось покинуть ставшее ловушкой здание. По сообщениям из достоверных источников, в больнице остаются доктора Родригес, Санчес и Кротов. Бандиты удерживают также медсестер. Нам известны только их имена: Лиза, Бетти, Каролина, Жозефина. Бетти, по сообщениям тех же источников, ранена.

«Эге, да у меня есть некоторая фора, – усмехнулся Глеб. – Пока полицейские воюют с несуществующими бандитами, я успею убраться с этой планеты. А доктора, стало быть, звали Кротов. Ну, Кротов, попадись мне еще!»

Затарахтел спиртовой двигатель, и вскоре возле кафе «Белорыбица» остановился старый-престарый автомобиль. Похоже, в нем даже кондиционера не имелось. Во всяком случае, окна были открыты настежь.

Дверь открылась, и под палящее солнце вылез потный и замученный Свиня – грязноватый мужичок лет сорока. Он быстро преодолел несколько метров и опустился на кресло перед Жмыхом.

– Показывай! – буркнул Свиня вместо «здравствуйте».

– На, – знакомый с манерами партнера Жмых сунул ему под нос серьги кассирши Мамба-банка.

– Пятнадцать, – коротко бросил Свиня.

– Ты их за шестьдесят сбудешь! Давай хоть тридцать!

– Двадцать пять.

– Ладно. Пистолет не возьмешь? «Глюк»? Свиня достал из кармана грязные купюры, оглядел Глеба.

– Не нужен мне твой «глюк». Оружие – не мой профиль. А ты когти рвешь? Куда собрался?

– На Процион. Меня там любимая ждет, – соврал Жмых. Никогда не помешает пустить погоню по ложному следу. А Свиня сдаст его без душевных терзаний.

Прикатился робот-официант. На его тележке стояли две большие кружки с квасом, лежали бутерброды с салями. Свиня сразу же ухватил кружку. Протянул руку и к бутербродам, но Глеб поспешно схватил оба, положил один на другой и начал жевать.

– Любимая, значит?

– Ну да. Женюсь на ней.

– Ну и дурак, – коротко ответил Свиня.

– Чего это?

– Умные люди канают на Дроэдем.

– Что? Как ты сказал?

– Дроэдем, – повторил Свиня. – Рай на земле. Андроиды вкалывали там лет тридцать. Или пятьдесят. Золотые шахты, изумрудные копи, хлопковые плантации, стада овец. Там есть все, что нужно для роскоши. И куча богатеев, которые спонсировали проект. Жилье стоит копейки. Настроили много, а желающих переезжать пока мало.

– Угу, – недоверчиво кивнул Глеб. – Рассказывай. Что ж народ туда не попер, если там так классно?

– Никто еще фишку не просек, – сообщил Свиня. – Я и сам собираюсь туда податься. Через пару недель. Где богатеи – там и мои клиенты. Потому как богатеев грабить каждому хочется. Что толку воровать пирожки на рынке в Мамбасу?

– Что-то ты разошелся, Свиня. Говорить как человек стал, – заметил Глеб.

– Ну, – усмехнулся Свиня, показав кривые зубы.

– А рейсы туда есть? – спросил Глеб.

– Рейсы есть, да только личность твоя засвечена, – процедил Свиня. – Я радио в дороге слушал. Так твои приметы там излагали – только держись. Вплоть до пиджака. Кстати, пиджак куда дел? Я бы его купил рублей за пять.

– Другу оставил, – фыркнул Глеб. Сообщение Свини ему совсем не понравилось.

– Извините, что нарушаю ваше уединение, – раздался вдруг голосок из-за спины Жмыха.

Глеб едва не подпрыгнул. Да и у Свини отвисла челюсть.

– А, это опять ты?! Чего надо?!

– Я тут случайно услышал ваш разговор. У меня к вам есть дело.

– Он не из полиции? – поинтересовался Свиня.

– Вроде нет.

– Все равно, я канаю.

– Счастливо вам канать, – улыбнулся лемуриец. Глеб прощаться не стал. Все равно ответной вежливости от Свини не дождешься.

Скупщик краденого покосился на поэта сердито: в словах вежливого лемурийца ему почудилась издевка.

– Так вот, о делах, – начал поэт. – У меня есть к вам некое предложение. Дело в том, что я хочу свалить отсюда вместе с вами!

– Вместе со мной?! – опешил Жмых. – Это еще зачем?!

– Во-первых, одному тяжело управляться с кораблем, – пояснил лемуриец. – Во-вторых – мы можем пригодиться друг другу. Вы… Как это называется у русских? Хлеб крошеный.

– Что? – поразился Жмых.

– Булка тертая.

– Булка? Булки знаешь у кого? Еще и тертые. Да на астероиде таких, как ты…

– Калач! – радостно прокричал лемуриец. – Вы – калач!

– А, тертый калач, – успокоился Глеб. – Это точно. Я – калач тертый. И что с того?

– Мы можем помочь друг другу. Соглашайтесь.

– Соглашаться на что? – поинтересовался Жмыхи скривился. – Ты вообще соображаешь, с кем базары подобные трешь? На кого булки свои крошишь, амфибия скользкая? Я, между прочим, человек авторитетный. У меня две отсидки от звонка до звонка. Я бурду вот этим самым горлом кушал. А еще два срока в учреждении полусанаторного типа отмотал. Ты понял, сочинитель вялых виршей, с кем связался?

В ответ лемуриец энергично закивал:

– Вы-то мне и нужны.

– Ты мне не выкай! – рассердился Глеб. – Я хоть и постарше тебя в плане жизненного опыта и объема мозговых извилин буду, а все же не хами, парниша, усек?

– Хорошо, хорошо. Так вы, то есть ты, согласен?

– Согласен смыться отсюда с тобой вместе? Ну, положим. Что дальше?

– Мы должны угнать корабль! – сообщил лемуриец, обаятельно улыбнулся и взъерошил гриву волос.

– Ты, паря, того, не чокнутый часом? – заинтересовался Жмых. – Вот так сразу взять – и угнать корабль?!

– Если ты согласен, я изложу тебе подробности своего плана. Нашего плана. Ты – кулич тертый. Ты мне поможешь. И я тебе помогу.

– Я-то калач тертый. Ты понял? Калач, а никак не кулич, не бублик какой-нибудь. А вот насчет твоей тертости у меня сильные сомнения имеются. И не только по поводу тертости. Еще я за мозг твой воспаленный серьезно беспокоюсь. Сдается мне, паря, мозгом ты несколько ушибленный.

– Не сомневайтесь, уважаемый!

– А я и не сомневаюсь. Ушибленный, как пить дать. Да и корабль угонять – это чересчур как-то даже на слух. Другое дело – билет по липовым бумагам оформить.

– Взять корабль – не проблема! – сообщил поэт.

– Ты, стало быть, по-крупному работаешь? – осведомился Жмых, оглядывая поэта с недоверием.

– Сережками не промышляю.

– Сережки – только подработка, – оскорбился Глеб, – языкастый ты парень, как я погляжу. А поначалу тормоз тормозом мне показался.

– Стало быть, слабо тебе со мной лететь? – продолжал наседать на Глеба поэт.

– Ты меня на слабо не бери, борзописец лохматый. Да, валить мне из Мамбасу надо. И валить как можно скорее. Но ты мне доверия не внушаешь. Вот что печально.

– Напрасно. Мы с давним приятелем давно собирались отсюда сорваться. Ему тоже очень нужно было покинуть эту планету как можно скорее. Но, к несчастью, с ним случилась неприятность. Я обнаружил сегодня утром его тело. – Поэт вздохнул. – Выглядел он совсем нехорошо. И вызвал у меня, существа тончайшей душевной организации, весьма острый приступ расстройства.

«В гробу я видел такую тонкую душевную организацию, – подумал Жмых, – сам же, небось, его и пришил. Только зачем мне рога мочить?»

Тут он услышал, как в отдалении уже знакомо взвыла сирена. «Совсем затравили, псы легавые!»

– Ладно, как попасть в зону вылета?! – буркнул он. – На месте разберемся – или зайцами на лайнер межзвездный пролезем, или, и правда, челночок какой-нибудь прихватим да на орбитальную станцию подадимся. Там юрисдикция своя.

– Об этом я как раз и хотел с вами поговорить. У меня давно все просчитано. И самым наилучшим образом распланировано. В общем-то, есть целых два способа…

– Даешь первый. – Глеб обернулся, ожидая, что над платной стоянкой вот-вот появятся полицейские вертолеты и катера.

– Первый способ не слишком привлекателен с точки зрения гигиены. Но мы все же можем им воспользоваться. В настоящий момент канализационный колодец должен быть открыт. За небольшую сумму я договорился с одним из служащих аэропорта, что он случайно забудет запереть крышку на молекулярный замок. Миновав колодец, мы без лишних проблем выберемся непосредственно в туалетную комнату пассажирского крейсера.

– В сортир? Из колодца?

– Конечно. Вылетали когда-нибудь на пассажирских крейсерах? Видели уборные? Или вы полагаете, что сливные трубы этих туалетов узкие? Уверяю вас, туда можно протащить даже слона!

– Мы-то не слоны, – вздохнул Глеб. – Но канализационный колодец?! – Он с сомнением поглядел на свои когда-то белые брюки и сплюнул далеко в сторону, – ладно, валяй веди. Время не ждет.

– Есть и другой вариант, не такой надежный, но…

Страницы: «« 123456 »»

Читать бесплатно другие книги:

Вернувшись однажды из города, герой романа «Месть фермера» Джон Сэксон видит, что все, созданное им ...
Герои вестернов Макса Брэнда – ковбои, ганфайтеры, шерифы – бесстрашные борцы за свободу и справедли...
Героине романа, Кейт Джемисон, пришлось пройти через множество испытаний, чтобы в конце концов осозн...
Вернувшись из похода, молодой Торвард узнает, что погиб его отец, предводитель племени фьяллей. Чтоб...
Вы твердо решили сбросить вес, с понедельника отказались от булочек, а потом сорвались? Ничего страш...
У ног сэра Джеймса Стокера, бесстрашного и неотразимого искателя приключений, лежал весь лондонский ...