Возьми с полки пирожок Лютикова Люся

Глава седьмая

Поздно вечером раздался звонок мобильника. Звонили с незнакомого номера, взволнованный женский голос сказал:

– Люся, здравствуйте, это Рина Калюжная.

Калюжная, Калюжная… Я рылась в памяти, но не находила там этой фамилии.

– Кто?

– Сентябрина, сестра Юли Лукониной.

– Почему у вас разные фамилии? – удивилась я. – Вы же обе не замужем.

– У нас разные отцы, – ответила Рина. – Мы единоутробные сестры.

– Точно. Что-то случилось? С Юлей?

– Юлю арестовали. Обвиняют в убийстве Андрея. Андрей – это наш двоюродный брат, сын родной сестры нашей мамы, – на всякий случай пояснила она.

К сожалению, я знала, кто такой Андрей. Такое не забудешь. Когда мы с Юлькой обнаружили его тело? Позавчера? Да, точно, позавчера.

– Ничего не понимаю. В каком убийстве обвиняют Юльку? Мы ведь вместе с ней взломали дверь квартиры, где лежал Андрей. Я давала показания следователю, он записал их в протокол. Юлька даже указала телефон слесаря, который вскрывал замок. Он тоже свидетель!

Рина всхлипнула в трубку.

– Сегодня Юлю вызвали на допрос в полицию, якобы просто уточнить показания. Но из полиции она не вернулась. Я звонила ей, телефон не отвечал. И вот только что ей удалось позвонить, она сказала, что ее задержали за убийство Андрея и поместили в следственный изолятор. Умоляла помочь. А я понятия не имею, что теперь делать.

– Соберите ее вещи. Белье, тёплую одежду, предметы гигиены, деньги в мелких купюрах, сумку с едой. Посмотрите в Интернете, какие продукты можно передать, и завтра отнесите.

Откуда у меня эти знания? Я же не сидела в следственном изоляторе. Понятия не имею. Жизненный опыт, что ли, сказывается?

– Неужели Юлю посадят? И ничего нельзя сделать? – рыдала в трубку Сентябрина. – Сестра как-то говорила, что ваш муж полицейский, майор, кажется. Он может помочь?

– Вряд ли. И не муж он вовсе, а жених, к тому же бывший, – честно ответила я.

– Что же делать? Нельзя, чтобы Юлю посадили, она никого не убивала, тем более Андрея! Ясно, что это какая-то ошибка. Но разве менты будут разбираться? Им лишь бы дело закрыть.

Я молчала. В некоторых случаях, пожалуй, так оно и есть.

– Люся, это из-за вас сестру посадят! – вдруг жёстко сказала Сентябрина. – Вы втравили Юльку в идиотскую аферу с квартирами! Вы должны ей помочь, слышите? Вы просто обязаны вытащить ее из тюрьмы!

– Я сделаю всё, что в моих силах, обещаю, – сказала я и отключила связь.

Вот только что я могу сделать? Я – рядовая обывательница, с миром полицейских и следователей меня связывал только Руслан Супроткин. Мы расстались, и ниточка оборвалась. Я ведь даже никого из его коллег толком не знаю, Руслан не знакомил.

Решение напрашивалось само собой: надо звонить Руслану. Да, мне неприятно с ним общаться, он обошёлся со мной по-свински, но ради подруги я должна задвинуть гордость подальше. Только не сейчас, конечно, звонить, в двенадцатом часу ночи, иначе этот звонок будет воспринят как крик отчаяния брошенной женщины, которая ищет любой повод, лишь бы напомнить о себе бывшему возлюбленному. Я решила, что позвоню майору Супроткину утром. Да, утром совсем другое дело, это будет спокойный, исключительно деловой разговор.

Ночью я спала плохо, мне снились мрачные, удушающие сны. Проснулась я с больной головой и сразу же набрала Руслана. Я знала, что он ранняя пташка, уже должен быть на ногах. Но майор не ответил на звонок. Через пять минут я повторила попытку. Опять без результата. Я позвонила в третий, четвёртый, пятый раз… и сама не заметила, как количество моих звонков перевалило на второй десяток. Я не хотела выглядеть в глазах Руслана назойливой истеричкой, однако сейчас дело обстояло именно так.

Пока майор меня не заблокировал, я написала ему сообщение: «Подругу обвиняют в убийстве, очень нужна твоя помощь!» Руслан тут же перезвонил.

– Я не могу разговаривать, – сухо сказал он. – Сейчас скину телефон адвоката по уголовным делам, он поможет. Фамилия его Сидоров.

– Сидоров? А он точно хороший адвокат?

– Марк Давидович.

– Ну, тогда ладно, – немного успокоилась я. – А ты мог бы разузнать по своим каналам…

– Я больше ничего не могу сделать, извини, – быстро сказал Руслан и отключился.

Не может или не хочет – вот в чём вопрос. Ну хотя бы теперь у меня есть координаты пронырливого адвоката, который знает все входы и выходы. Появилась надежда, что Юлия Луконина вскоре вернётся домой. Этой новостью я обрадовала ее сестру Сентябрину.

– Адвокат? – без особого энтузиазма протянула в трубку Рина. – Ему надо платить? А то у меня денег совсем нет.

Похоже, адвоката придётся нанять мне.

– Ладно, я сама поговорю с адвокатом. Вы уже были в следственном изоляторе? Передали Юле вещи?

– Сейчас поеду, – ответила, позёвывая, Рина. – Соберу сумку и сразу поеду.

А она довольно быстро оправилась от шока. Возможно, даже оценила прелести жизни в «однушке» без сестры.

Я набрала адвоката, и сразу же отозвался бодрый голос:

– Слушаю!

А старичок-то тоже ранняя пташка. Я вкратце объяснила Марку Давидовичу суть дела.

– Приезжайте в адвокатскую контору, я буду там до полудня, успеете?

Я заверила, что успею, и адвокат Сидоров продиктовал адрес.

Но сначала я решила заглянуть в отдел полиции по району Котловка. Быстро одевшись, я помчалась к метро.

– Как зовут капитана Дубченко? – спросила я в бюро пропусков ОВД.

– Ну что же вы, надо знать имя следователя, который ведёт ваше дело, – укорил меня младший лейтенант, выписывая пропуск. – Сергей Александрович.

К счастью, это пока еще не мое дело. Хотя такими темпами я уже ни за что не ручаюсь.

– На каком основании Юлию Луконину обвиняют в убийстве брата?! – закричала я, ворвавшись в кабинет следователя.

Капитан Дубченко вздрогнул. Пирожок выпал из его рта. Я застала капитана в тот момент, когда он ел пирожок и запивал его кефиром прямо из пластиковой бутылки. Теперь пирожок валялся на полу. Кажется, он был с мясом.

Я неприязненно посмотрела на выпечку. Этому пухлику Дубченко лишь бы что-то жевать, лучше бы работал усерднее!

– Женщина, вы кто?

– Мы виделись три дня назад, – сказала я, – на улице Ремизова, дом пять. Мы с Юлией Лукониной нашли тело ее брата. А теперь ее обвиняют в убийстве! Как такое может быть, если квартира была заперта, при мне она вызвала слесаря и взламывала замок! Я требую объяснений! Нет, я требую, чтобы Юлию немедленно освободили, а вы искали настоящего убийцу!

Сергей Александрович поднял пирожок с пола, с сожалением его оглядел и выкинул в мусорную корзину. Он убрал бутылку кефира в маленький холодильник и только потом обратился ко мне:

– Напомните ваше имя и отчество.

– Людмила Анатольевна.

– Людмила Анатольевна, вы понимаете свое место в уголовном процессе? Вы – свидетельница, свой гражданский долг уже выполнили, дали показания. Не мешайте работе следственных органов. Вы свободны. Давайте сюда ваш пропуск, я подпишу.

– Я никуда не уйду, пока не получу ответ на свой вопрос!

– Людмила Анатольевна, я не обязан вам ничего объяснять, – устало повторил капитан Дубченко. – Вообще ничего. Разве вы мое начальство, чтобы я перед вами отчитывался?

– Начальство?! – вскинулась я. – Очень хорошо. Я сейчас пойду к вашему начальству и оставлю жалобу, что хватают первого попавшегося невиновного человека и бросают за решётку! Вы думаете, я законов не знаю? Очень даже знаю! Я до прокурора дойду!

На самом деле я не читала Уголовно-процессуальный кодекс и понятия не имела, были ли у меня вообще основания для жалобы. Но вид у меня был решительный. И потом, я достаточно пожила в нашей стране и знаю: чем громче кричит человек, чем энергичнее качает права, тем внимательнее к нему отнесутся. Вот и капитан Дубченко, обречённо вздохнув, уступил перед моим напором.

– Хорошо. Только я сразу предупреждаю, что за разглашение данных предварительного расследования свидетель несёт ответственность в соответствии со статьёй триста десятой Уголовного кодекса РФ, которая предусматривает наказание в виде исправительных работ на срок до двух лет либо ареста на срок до трёх месяцев. Вам это понятно?

– Я – могила, – клятвенно пообещала я.

Сергей Александрович достал из сейфа дело, полистал страницы и спросил:

– В котором часу вы с Юлией Лукониной вскрыли замок в квартире по улице Ремизова?

– Приблизительно в половине десятого вечера.

Сергей Александрович кивнул:

– Если точнее, то вы позвонили в службу сто двенадцать и сообщили о найденном в квартире трупе в двадцать один час двадцать шесть минут. Криминалисты установили, что Андрей Мохов был убит в этот же день около восьми утра.

– Убит? – похолодела я.

– Да, смерть наступила в результате удара по голове и как следствие черепно-мозговой травмы. После чего убийца вытер все поверхности на кухне, экспертам не удалось найти никаких отпечатков.

– И как это связано с Лукониной?

– Дело в том, что в начале девятого утра Юлия приезжала в квартиру. Если точнее, то в восемь часов семь минут. Камеры наблюдения в подъезде это зафиксировали.

– Зачем?

– Вот и я задал ей этот вопрос. Она ответила, что хотела поговорить с братом, но квартиру он не открыл и на звонки не отвечал.

– Звучит правдоподобно.

– Вполне. Но сколько времени это могло бы занять? Две минуты? Пять? Максимум – десять. Однако, судя по записи камеры наблюдения, Луконина пробыла в подъезде сорок минут.

Признаюсь, следователю удалось поставить меня в тупик. Интересно, что подруга делала в течение этих сорока минут?

– Может быть, этому есть какое-то разумное объяснение? – спросила я.

– Сама Луконина объясняет, что искала на полу камень, который выпал из ее серьги. Камень очень маленький, но ценный – бриллиант. Дескать, ей пришлось буквально ощупывать ладонями пол на лестничной площадке.

Весь вид капитана Дубченко выражал сомнение в этой версии.

– Она нашла камень?

– Нет. Трудно найти черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет, – усмехнулся следователь.

Он думает, это смешно? Решается судьба человека, а он тут хихикает!

– А соседи что говорят? В доме нет лифта, наверняка кто-то спускался с верхних этажей и мог видеть, как она ползает по полу.

Капитан Дубченко не ответил на мой вопрос, из чего я сделала вывод, что соседей не опрашивали. Зачем, если они могут разрушить эту удобную версию? Дело можно считать раскрытым и идти получать очередное звание.

– То есть только на основании записи камеры наблюдения вы сделали вывод, что убийца Юлия Луконина?

– Не только. Жена убитого, Марина Мохова, рассказала, что между Юлией и ее мужем был конфликт из-за квартиры, которая находилась в долевой собственности. Андрей не хотел освобождать квартиру, препятствовал Юлии в получении дохода от сдачи её в аренду, а на предложение Лукониной продать недвижимость ответил отказом. Марина собственными ушами слышала, как Юлия угрожала его убить.

Я ошарашенно молчала. Новая информация совсем не вязалась с образом подруги.

– Но замок! – цеплялась я за последнюю соломинку. – В личинку впрыснули суперклей, нам пришлось вызывать слесаря, чтобы попасть в квартиру! Что вы на это скажете?

– Луконина могла сама впрыснуть суперклей, сразу после убийства, чтобы отвести от себя подозрения. А потом вечером приехала со свидетельницей – с вами, и вызвала второго свидетеля – слесаря. Как бы то ни было, основания для задержания гражданки Лукониной у меня есть. Конечно, Людмила Анатольевна, вы можете подать жалобу, однако это ничего не изменит, – подытожил капитан Дубченко.

Я хмуро на него воззрилась. Возможно, от жалобы не будет толка, но никто не мешает мне доказывать невиновность подруги, используя для этого все доступные способы. И первый из них – право на адвоката. Опытного профессионала, который разнесёт все хлипкие улики следствия в пух и прах. К счастью, такой адвокат у меня был, и я немедленно к нему отправилась.

Глава восьмая

Когда я добралась до адвокатской конторы, у меня внутри всё клокотало. Мне было необходимо срочно выплеснуть на кого-нибудь свои эмоции. За дверью с вывеской «Адвокат Сидоров М. Д.» обнаружился молодой человек лет двадцати пяти приятной наружности, в костюме с галстуком, очевидно, помощник Марка Давидовича. Он-то и пал жертвой моего возмущения.

– Представляете, что творят! По беспределу хватают первого попавшегося человека и бросают за решётку! Мою подругу! Вот буквально мимо проходила, а ей предъявляют обвинение в убийстве!

Молодой человек слушал меня, не перебивая, а я, вдохновлённая его вниманием, тараторила дальше:

– Улики следствия смехотворны: запись камеры наблюдения, что она зашла в подъезд. А дальше она куда пошла? А если просто весь день за дверью на первом этаже простояла? Имела право? Имела! Но в одной из квартир предположительно в это время убили ее брата. Подчёркиваю, что время известно не точно, а лишь предположительно. И, естественно, хватают мою подругу! Поняли, какое зло творит полиция? Вот, слушайте, запоминайте, набирайтесь опыта!

Парень продолжал вежливо молчать. Тут я спохватилась и вспомнила, зачем пришла.

– А где, собственно, Марк Давидович? Он сказал, что до полудня будет на месте. Отошёл куда-то?

Молодой человек поправил галстук и ответил:

– Марк Давидович – это я.

Я оторопела. Я ожидала увидеть старого, умудрённого опытом адвоката, который знает все входы и выходы, а передо мной стоял вчерашний студент. С чего я вообще решила, что Марк Давидович – пожилой человек? Наверное, потому что профессиональный опыт приходит с возрастом, а не выдаётся в нагрузку к диплому о высшем образовании.

– Приятно познакомиться, а я Людмила Анатольевна, – пролепетала я. – Вас мне рекомендовал Руслан Супроткин. У меня к вам только один вопрос: вы лично знакомы с Русланом? Он в курсе, что вы… ну… – я замялась. – Такой, какой вы есть?

– Мы сотрудничали с майором, – коротко ответил Марк Давидович.

Значит, Руслан меня подставил. Он нарочно посоветовал этого неопытного молокососа. Господи, да ведь у бедной Юльки Лукониной теперь нет абсолютно никаких шансов выйти на свободу! Попросту говоря, ей хана.

Стоп, Люся, спокойно, оставить панику! Сегодня функции адвоката зачастую сводятся к передаче взятки следователю или судье. Возможно, в кулуарах у Марка Давидовича всё схвачено?

– По вашему опыту, сколько возьмёт следователь? – заговорщически понизив голос, спросила я.

– Простите?

– Чтобы снять обвинения с моей подруги. Я боюсь, не придётся ли ей кредит брать?

Марк Давидович смотрел на меня во все глаза.

– Я же понимаю, как сейчас работает полиция, – продолжала я. – Хватают кого ни попадя, кто смог откупиться, того отпускают, потом хватают следующего. Пока не дойдут до того, у кого нет ни денег, ни связей, его и сажают.

– Знаете, Людмила Анатольевна, у вас ошибочное представление о работе следственных органов, – ответил адвокат Сидоров.

Так, ясно, в вопросе взятки он бесполезен.

– Насколько я понял, вашу подругу задержали по подозрению в убийстве. Можете рассказать более подробно?

Я рассказала обо всём, что случилось в квартире на улице Ремизова, а также в кабинете следователя Дубченко. И пока я вспоминала события последних дней, меня осенило.

– Слушайте, Марк, я всё придумала! Надо обеспечить моей подруге алиби! Камера наблюдения зафиксировала, что Юлька зашла в подъезд в восемь часов семь минут утра и пробыла там сорок минут. Но этому будет объяснение! В то утро она приезжала к любовнику! Надо найти в этом подъезде какого-нибудь мужика, подкупить его, чтобы он подтвердил, что Луконина была у него. В подъезде пять этажей, по четыре квартиры на этаже, итого двадцать квартир. В какой-нибудь обязательно найдётся человек, которому нужны деньги! Вам следует туда поехать и обо всём договориться. Что скажете?

Господин Сидоров смотрел на меня с таким ужасом, будто я на его глазах стащила бутылку коньяка из супермаркета и тут же на выходе всю ее вылакала.

– А вас совсем не волнует, совершала ли подруга убийство? – спросил он. – Может быть, всё было именно так, как предполагает следователь? А вас подруга использовала, чтобы инсценировать взлом квартиры и обеспечить себе алиби?

Если я и задумалась над его словами, то только на одну секунду. Потом я решительно тряхнула головой:

– Это исключено. Я верю Юле Лукониной. Я знаю ее давно, она не способна на убийство. Я уверена, что она стала жертвой какого-то невероятного стечения обстоятельств. Так что вы скажете насчёт моей идеи найти Юльке «любовника» в этом подъезде?

– Я скажу, что в задачу адвоката не входит создание ложного алиби, – ответствовал Марк Давидович.

Я начала раздражаться: взятки он не даёт, алиби не гарантирует, какой вообще смысл в таком адвокате?

– Как же вы собираетесь вытаскивать мою подругу из тюрьмы? – довольно резко спросила я.

– Просто позвольте мне делать свою работу.

– Как скажете, – сухо ответила я.

Ну, а я буду делать то, что считаю нужным. Идея с ложным алиби просто отличная! И, очевидно, что никто, кроме меня, не возьмётся за ее воплощение. Значит, мне надо действовать!

Я немедленно поехала на улицу Ремизова.

Насколько я помнила, квартира находилась во втором подъезде. Я подошла к двери подъезда, она, естественно, оказалась закрыта. Я приложила ключ от домофона своего собственного дома, он ожидаемо не подошёл, на этом у меня закончились идеи, как быстро проникнуть внутрь. Решила тупо звонить во все квартиры подряд.

Я набрала первую квартиру на первом этаже.

– Косолапова? – строго спросил голос в домофоне.

– Да-да, – шёпотом ответила я.

Дверь открыли, я поднялась на лестничный пролёт, а на пороге квартиры меня уже поджидал крепкий мужчина в спортивном костюме.

– Светлана Косолапова? – уточнил он.

– Она самая.

Мужчина распахнул дверь:

– Проходите, обувь можете снять здесь.

– Это обязательно?

– Вы же не собираетесь лежать на кушетке в обуви? – удивился хозяин квартиры.

– Нет, – ответила я.

Я вообще не собиралась лежать ни на какой кушетке. Но начало было многообещающим. Велика вероятность, что этот ловелас поможет мне создать алиби для подруги.

– Проходите в комнату, – продолжал мужчина, – там можете раздеться.

– Прямо так сразу раздеться? – усмехнулась я. – Может быть, сначала выпьем по бокалу вина? Чтобы растопить лёд между нами?

Хозяин вздрогнул и одним прыжком отскочил от меня метра на три.

– Женщина, вы кто? Вы по записи? Вы Косолапова?

– Я сейчас всё объясню, – сказала я, устремляясь в комнату. – У меня к вам предложение.

– Стойте! – испугался мужчина. – Не приближайтесь ко мне! Предупреждаю, у меня стоят камеры, каждый ваш шаг записывается.

– Да не бойтесь вы, я не кусаюсь, – улыбнулась я.

Хозяин схватился за телефон:

– Я вызываю полицию.