Непристойное поведение Аллен Саманта

Глава 5. Кристиан

– Ты. Ещё. Что?.. – раздельно, едва ли не по буквам спрашивает Дэвид.

Он едва приставил член к моей киске, лишь слегка раздвинув складочки, но не вошёл внутрь. Я чувствую, как головка пульсирует возбуждением, но не пронизывает меня насквозь.

– Я ещё ни разу не была с мужчиной. И мне… мне немного страшно! – признаюсь. Внезапный порыв ветра приносит щедрую горсть ночной прохлады. Оголённые плечи покрываются острыми пиками мурашек. Это немного отрезвляет меня. Я утыкаюсь лбом в покатое крепкое плечо мужчины и всхлипываю: – Я боюсь!

– Девственница? Блять… – матерится Дэвид. – Терпеть не могу иметь дело с девственницами. Они сами не знают, чего хотят!

– Прости, что не сказала раньше… – всхлипываю. – Прости!

– Ты должна была сказать! – холодным тоном произносит Дэвид, отстраняя меня. – Или ты хочешь получить свой первый раз именно так?

– Нет, – признаюсь шёпотом, от которого царапает горло.

Возбуждение никуда не делось. Но теперь разум перехватил управление над моим телом. Он заставляет меня размышлять, сомневаться и испытывать жгучий стыд за непристойное поведение. Я ещё девственница, и, как многие девчонки, грезила о том, что мою невинность сорвёт любимый и единственный мужчина. Единственный, а не случайный любовник на тёмной парковке. Я хотела бы отдаться по любви, а не под действием возбуждающих наркотиков. Жаль только, что понимаю это только сейчас. Я сама виновата, что полезла к Дэвиду с прощальным поцелуем. Как невинный поцелуй благодарности мог перерасти в то, что есть сейчас?

Я грязная, испорченная девчонка. И ко всему прочему – очень глупая. Дэвид возбуждён. Нельзя дразнить мужчину, подводить его к сексу и не давать желаемое, обламывая возможность потрахаться. Наверняка он просто завершит начатое и проучит меня хорошенько.

Дэвид опускает руки, не удерживая меня. Я перелезаю на пассажирское сиденье, поправляю трусики. Натягиваю платье на бёдра. Мужчина стягивает презерватив со своего стояка, выбрасывает его.

– Тебе хотя бы есть восемнадцать? Или твоё водительское удостоверение такое же фальшивое, как готовность потрахаться?

– Мне есть восемнадцать. Просто я не хотела, чтобы всё закончилось так и… не планировала это.

Слёзы струятся из глаз. Тело бунтует против доводов разума. Возбуждение между ног пылает голодным огнём и требует, чтобы я перестала быть дурочкой. Я была бы рада продолжению, тело жаждет этого мужчину. Но, кажется, я начинаю трезветь и мыслить здраво. Чувствую себя отвратительно. Холодный, отстранённый вид Дэвида говорит о многом. Но его возбуждение так и не схлынуло. Мужчина поворачивается ко мне с грязной усмешкой на красивых губах.

– Другой на моем месте оттрахал бы тебя до потери пульса. Здесь. – Мои глаза расширяются от удивления. Я скольжу взглядом по решительному лицу мужчины. Его челюсти плотно сжаты, а на скулах выделяются желваки. Неужели он исполнит свои угрозы и возьмёт меня силой?! – Не смотри на меня, как на монстра, крошка. Но кое-что ты можешь сделать. Твоя мокрая девочка осталась голодной? Как и я… – Дэвид манит меня к себе пальцем. – Пойдём. Ещё один оргазм вытрясет из твоей глупенькой головки остатки дури. Я верну тебя домой сытой и почти протрезвевшей. С тем, что останется, неплохо может справиться ледяной душ…

Я немного медлю. Сначала Дэвид отхлестал меня словами, а теперь предлагает поиграться с его членом? Или взрослые играют именно по таким правилам? Я же ничего не знаю об отношениях с такими мужчинами, как Дэвид… Иисусе, у меня было всего два парня, но ни с одним из них я не дошла до полноценного секса.

– …Крошка, не бойся…

Дэвид сам приближается ко мне и обхватывает мою ладонь, располагая ее на своем стояке. Я ахаю от ощущения горячей, твёрдой плоти под пальцами. Член пульсирует в моей руке. Я чувствую рельеф каждой выступающей вены. Провожу пальцем по головке, разнося капли смазки. Без подсказки Дэвида осторожно двигаю рукой вниз, а потом вверх. Ответом мне служит довольный приглушенный стон.

– Да, крошка, да… Двигай пальчиками ещё!

Мужчина разводит мои колени и нахально проникает рукой между сведённых бёдер. Его пальцы сбивают трусики в сторону и вонзаются во влажный вход.

– М-м-м-м… Какая нежная и сладкая у тебя киска, – довольно порыкивает он, двигая пальцами. – Подстраивайся под мой ритм. Обрабатывай жёстче и не бойся сделать мне больно.

Горячее дыхание вырывается изо рта Дэвида с постаныванием. В каждой произнесенной им букве слышатся рокочущие интонации. Я быстро учусь управлять его большим прибором и получаю от этого наслаждение. Ещё больше меня подстегивают пальцы Дэвида, двигающиеся всё быстрее и быстрее. Он толкает меня к жаркой пропасти экстаза невозможно быстро. Мне кажется, что я падаю. Я цепляюсь свободной рукой за его плечо, чтобы не упасть в пропасть. Мы смотрим друг другу в глаза. В его тёмных зрачках я вижу своё отражение. Оргазм накатывает горящей лавой, я выгибаюсь и громко стону имя этого мужчины, а он после очередного толчка изливается на мои пальцы. Тёплое семя струёй стекает по ним. Дэвид жадно смотрит на меня и внезапно подносит пальцы, перепачканные спермой, к моему рту:

– Попробуй меня на вкус… – Я ещё не могу соображать здраво, но Дэвид властно подталкивает меня к этому порочному и бесстыжему действию. – Лижи, крошка. Да-а-а-а, работай язычком и обсоси их…

Его пальцы до сих пор в моей киске. Он медленно и чувственно трахает меня ими, вызывая ещё одну жаркую волну оргазма.

Глава 6. Дэвид

– Ты обкатал эту малышку?

– О ком ты говоришь? – спрашиваю приятеля.

– Забыл, что делал вчера? Если так, то я знаю, что поможет освежить твою память! – Макс протягивает мне картонный стаканчик с кофе. – Двойной эспрессо, – он прикладывается к своему стакану и поясняет. – Я видел, как ты покинул клуб с девицей в тёмно-синем платье. Она выглядела чертовски горячей. Ставлю сотню, что ты застолбил ей все до единого отверстия.

– Давай, – протягиваю ладонь. – Гони мою сотню. Я её не трахнул.

– Дэвид Коэн не трахнул смазливую цыпочку? – удивляется Макс. – У твоего дружка начался преждевременный отпуск?

– Если ты видел эту девчонку, то должен понимать, почему я её не трахнул. Она слишком молода.

– О ком треплетесь? – раздаётся голос моего лучшего друга Адама Флойда.

Я пожимаю ему руку и хлопаю по плечу:

– Отлично выглядишь! Отдых пошёл тебе на пользу!

Адам выглядит загоревшим и значительно посвежевшим после недельного отпуска на тропических островах. Он старше меня на три года. У нас схожая внешность. Незнакомые люди, увидев нас вместе, принимают за близких родственников. Но он всего лишь мой друг. Наверное, я могу назвать его лучшим другом. Если только у засранца вроде меня вообще могут быть друзья.

– Итак, я слышал, что вы, парни, вышли на охоту? Где отрывались? – интересуется Адам, поглядывая на нас по очереди.

– В «Paradise», – отвечает Макс вместо меня. – Было довольно весело. Я думал, что нашего Дэвида затащит в свои сети его бывшая, Присцилла. Но он свалил прочь с та-а-а-акой горячей штучкой, что член задымился при одном взгляде на её роскошную задницу!

– Коронный вопрос. Сколько ей было лет? – посмеивается Адам, буравя меня взглядом.

– Она совершеннолетняя. Но вчера я был грёбаным святошей и не трахнул её.

– Совершеннолетняя? Надеюсь, ого-го какая совершеннолетняя, а не вчерашняя школьница? – уточняет Адам.

– Ничего не было. Я подвёз малышку до многоквартирного дома в районе Гайд-Парка и отправился прочь.

– Значит, вчерашняя школьница, – делает верные выводы Адам и улыбается ободряюще. – В следующий раз тебе повезёт больше. И девушка будет постарше… Нам же не нужно проблемы, верно?

Адам не упускает шанса подколоть меня на тему того, что однажды в клубе он увидел меня с девицей и тактично позвонил, сообщив, что это одна из его студенток.

– Да-да, выбирайте старушенций. Таков наш девиз? – я вновь прикладываюсь к стаканчику с кофе.

Обжигающая жидкость прокладывает дорожку в пустой желудок и действует отрезвляюще.

– Зато меньше проблем, – возражает Адам и провожает взглядом парочку студенток, выглядящих довольно аппетитно. Но по сравнению со вчерашней малышкой они смотрятся блёкло. Крис в тёмно-синем платье не покидает мои мысли.

– Ладно, парни, у меня скоро начинаются лекции, а мне ещё нужно настроить проектор, – прощается Макс, но напоследок вспоминает ещё кое о чём, спрашивая: – Кстати, пронёсся слушок, что сегодня соберут весь преподавательский состав. Не знаете, в честь чего это?

– Выдвинут кандидатуру на пост декана? – предполагаю я. – Давно ходят слушки о том, что старина Кёртис собирается на покой.

– Без него здесь будет всё по-другому, – вздыхает Макс. – Но для чего тогда нужен совет попечителей?

– Толстосумы выдвинут своих любимчиков, – по тонким губам Адама скользит снисходительная улыбка.

– Но у нас тоже есть шанс, верно? – с энтузиазмом спрашивает Макс.

– Мечтай, – фыркаю я.

– А ты сам что думаешь на этот счёт? – спрашивает Макс.

– Ничего, – выбрасываю опустевший стаканчик в урну. – Меня не интересует политика.

– Это управление, а не политика, – возражает Адам.

– Посмотрим, как ты запоёшь, когда к тебе начнут ломиться родители богатеньких мажоров, а попечительский совет начнёт рассматривать каждое принятое тобой решение под лупой. Нет, парни, спасибо, но мне хватает лести и лицемерия за ужинами в кругу большой семьи. К тому же… Возможно, для вас – это честь и возможность дополнительного заработка. Для меня – лишняя головная боль.

Приятели переглядываются между собой и говорят в один голос:

– Мистер Трастовый Фонд.

Я усмехаюсь, разводя руками в стороны. Разве я виноват, что родился в семье состоятельных родителей и живу на процент с доли в трастовом фонде? Преподавание – моё хобби. И я, откровенно говорю, понятия не имею, какой у меня годовой доход по своей профессии. Вероятно, сущие копейки по сравнению с тем, что я трачу ежемесячно.

Я отправляюсь на свои занятия. Благодаря высокому положению в колледже, я позволяю себе то, что не могут позволить себе другие преподаватели. Причина такого свободного поведения – мои родители. Почти двадцать лет тому назад мама изъявила желание спонсировать выдающихся студентов. Был учрежден специальный грант на обучение, так называемая «Премия Коэна». Этот грант считается престижным. Ежегодно по успеваемости выбирают нескольких счастливчиков, и, разумеется, попечительский совет проталкивает одного-двух нужных студентов. Если вы топите за справедливость, я вас разочарую – её никогда не было, нет и не будет…

Именно поэтому чуть позднее тем же днём моих приятелей постигает разочарование: Макса не выдвинули на роль декана по вполне понятным причинам. Он был не самым успешным преподавателем, а организатор из него никудышный. Но разочарован был не только Макс, но и Адам. В момент, когда попечительский совет назвал моё имя, по лицу Адама скользнула тень недовольства.

– Вы серьёзно? – нагло спросил я. – Выдвинуть мою кандидатуру на пост декана? Я не потяну эту должность.

– Уверен, вы принижаете собственные достоинства, – мягко улыбнулась Селена Маар, одна из глав Совета попечителей. – Я прошу вас, Дэвид, задержаться на пару минут после окончания заседания.

Адам недовольно поджал губы. Я не понимал причин его недовольства. Его имя стояло в списке тех, кого выдвинули от преподавательского состава. Кандидатур было несколько. Но от Совета попечителей выдвинули одного меня. И кто как ни я знал, что за этим кроется не уважение к моим заслугам и не блестящие организаторские достоинства. Причина банальнее некуда – политика. Мой отец решил, что ему мало быть состоятельным человеком и успешным бизнесменом. Он захотел местечко в Сенате и рьяно взялся за дело. Так рьяно, что снискал симпатии избирателей и набрал хороший вес. Некоторые считали, что место в Сенате уже у него в кармане. Скорее всего, главы Совета попечителей тоже так считали. Поэтому решили подлизать зад папаше через меня.

Разговор с Селеной лишь подтвердил мои догадки. Я пробыл с ней недолго – минут десять. Но, выйдя прочь, почувствовал себя так, словно окунулся в чан, полный смердящего лицемерия. Адам поджидал меня в коридоре. Увидев его, я отрицательно качаю головой:

– Не начинай.

– Поздравляю, мистер Трастовый Фонд. Можешь считать, что должность декана уже у тебя в кармане!

Адам трясёт мою руку и улыбается, но в его голосе чувствуется сарказм.

– Прекрати, – прошу его. – Ты же знаешь, что я плевать хотел на должность декана. По моему мнению, ты достоин этого места как никто другой!

– Да, но у меня нет родителей, владеющих трастовым фондом и метящих в высокую политику… – вздыхает Адам.

Я уважаю своего друга. Он вырос без семьи. Родители бросили его ещё совсем малюткой. Он сделал себя сам и добился успеха прилежным трудом. Адам был одним из первых счастливчиков, получивших премию Коэна. Если кто и достоин быть новым деканом, то это Адам Флойд. Я пытаюсь приободрить приятеля, но он выглядит озадаченным. Кажется, он думает не только о кресле декана.

Мы выходим из колледжа и добираемся до парковки, перебрасываясь редкими фразами. Машина Адама стоит рядом с моей. При одном взгляде на чёрный «Ягуар» меня начинает преследовать сладкий аромат женского тела. Аромат Крис… Не ожидал, что буду думать о ней ещё и на завтрашний день.

– Твою мать. Дерьмо, блять! – грязно ругается Адам, пнув колесо своего универсала.

– В чём дело?

– День – полный отстой. Тачка сломалась, – объясняет Адам.

– Ты торопишься куда-то?

– Да, у меня запланирована важная встреча в районе Гайд-парка.

– Если торопишься, я могу тебя подбросить.

– Да, было бы неплохо, – соглашается раздосадованный Адам.

Забравшись внутрь моей тачки, он усаживается поудобнее, но потом приподнимается, морщась.

– Чёрт побери. Мне в задницу что-то впивается, – бурчит он и извлекает из-под себя крошечную заколку с небольшим чёрным цветком. Я узнаю эту заколку. Волосы Крис были собраны спереди на эти заколки так, чтобы пряди не падали на лицо. Я задерживаю дыхание на мгновение и выпускаю воздух из лёгких намеренно медленно. – Это обронила та цыпочка, о которой рассказывал Макс?

Я с деланно равнодушным видом смотрю на заколку, зажатую между крупных пальцев Адама. Образ Крис, как будто нарочно, преследует меня. Теперь оказывается, что она обронила заколку в моей машине. Что всё это значит? Да ничего, приятель. Выбрось из голову эту дурь.

– Наверное, – говорю после продолжительного молчания. – Я не разглядывал её.

– Как её зовут?

– Крис. Большего не знаю и не уверен, что имя настоящее, – машинально отвечаю. Говорить о вчерашнем не хочется, стремлюсь перевести разговор на другую тему. – А что насчёт тебя? Какие у тебя здесь дела?

– Встреча со старым приятелем. Нужно решить один вопрос.

Тон Адама предельно серьёзен. Друг проводит рукой по волосам, взбивая их. Это верный признак того, что он нервничает.

– У тебя проблемы? Я могу чем-нибудь тебе помочь?

Адам в ответ немного нервно хохотнул:

– Нет, дружище. С этим ты точно не поможешь. Это старое дело, касающееся одного из моих приятелей из прошлого. Просто расставлю все точки над i.

Он называет адрес дома и просит остановить возле него. Пульс начинает бить набатом в ушах. Дом расположен рядом с тем, где я высадил вчера Крис.

– Спасибо, Адам.

– Тебя подождать? – уточняю.

– Нет, можешь отправляться по своим делам. Возможно, мне придётся здесь задержаться. Увидимся!

Адам выходит из машины и направляется прогулочным шагом в сторону, противоположную тому, где находится дом, в котором якобы остановилась Крис. Я стискиваю руль пальцами, борясь с желанием обратиться к консьержу и узнать, не проживает ли Крис здесь. Вдыхаю полной грудью и отпускаю эти мысли вместе с коротким выдохом. У меня полно своих дел. Но, словно нарочно, дьявол заставляет меня сделать пару кругов по этому району. И совершенно случайно я проезжаю рядом с этим домом. Непредумышленно. Даже не представляя, как сильно перевернётся моя жизнь в скором времени.

Глава 7. Кристиан

– Я больше никогда не пойду в ночной клуб.

Мой голос хриплый, как от простуды. Голова раскалывается на куски, и вместо мозгов в ней плещется что-то вязкое и безумно тяжёлое.

– Выпей. Полегчает! – предлагает мне подруга.

На самом деле она считается моей сестрой. Но настолько далёкой, что говорить о родстве даже немного стыдно. Лана старше меня всего на пару лет. Когда она жила в Куинсе, небольшом городке, мы неплохо дружили. Потом она с семьёй перебралась в Чикаго, но мы поддерживали связь в сети.

Моей мамы не стало совсем недавно, и перед смертью она попросила меня завершить за неё одно дело. Мне потребовалось прилететь в Чикаго ради этого, и тут пригодилось знакомство с Ланой. Она согласилась приютить меня на несколько дней. Именно столько времени я планировала задержаться в Чикаго, не больше.

– Спасибо…

Я принимаю из рук Ланы стакан с растворимой шипучей таблеткой, снимающей синдромы похмелья.

– Я предупреждала тебя, быть осторожнее, – на лице Ланы появляется сочувствующая улыбка. – Но я тебя не осуждаю. Ох, знала бы, как сильно я надралась в день своего совершеннолетия.

– Да, но мне уже скоро исполнится девятнадцать!

– О, и это делает тебя невозможно взрослой? – с иронией спрашивает Лана.

Именно она вчера провела меня в клуб «Paradise». Она работает там официанткой и сказала, что шепнёт пару слов амбалу на входе. Мне пришлось подождать немного, пока Лана освободится. Меня пропустили в клуб, и потом произошло столько всего… Ох, за все мои почти девятнадцать лет жизни в Куинсе не происходило ничего подобного!

– Я не пила, Лана. Какой-то урод подкинул мне дури в выпивку, – жалуюсь подруге.

– Я не заметила, как ты ушла. Подумала, что ты подцепила кого-то…

В голове немного проясняется после выпитой шипучки. Вытягиваюсь всем телом, которое приятно ноет после пережитых оргазмов. Сумасшедшая ночь. В каждой клеточке ноет сладкое томление на пару с недомоганием после наркотиков, которые мне подсыпали.

– Сварить тебе кофе? – спрашивает Лана, отправляясь в кухню.

– Да, не откажусь от бодрящего утреннего напитка.

– Утреннего? Сейчас уже полдень. Ты продрыхла большую часть дня. Даже я успела вздремнуть после ночной смены, – смеётся Лана и отправляет меня в ванную, шлёпнув по заднице.

– Большую часть дня? – ужасаюсь. – Чёрт… У меня же встреча с потенциальным папашей!

– Тогда поторопись.

Я вихрем несусь в ванную, но едва успеваю стянуть с себя одежду, как Лана стучит в дверь.

– Твой телефон звонит. Контакт подписан «Типа отец». Дать тебе его?

Я принимаю телефон из рук Ланы и отвечаю на входящий вызов с участившимся сердцебиением:

– Да…

– Добрый день, Кристиан. Кажется, мы договаривались о встрече в Гайд-парке?

Я прикусываю щеку изнутри и мысленно стону. Чёрт побери, надо же так влипнуть! Я забыла поставить будильник, и теперь у меня совсем не остаётся времени, чтобы привести себя в порядок! Я умудрилась испортить первую встречу с потенциальным отцом. Что он подумает обо мне? Явно ничего хорошего!

– Да, мистер Флойд. Мы договаривались о встрече в Гайд-парке. Могу я попросить двадцать минут на сборы?

В ответ слышится тяжёлый и раздражённый вздох. Он не рад. Конечно, он ничуть не рад.

– Я очень занятой человек, Кристиан. Я уже возле дома, где, по твоим словам, ты гостишь у подруги. Если ты находишься по этому адресу, я могу подняться. Извини, но ждать другого удобного случая я не стану. У меня полно своих дел.

– Хорошо, мистер Флойд, – безжизненным голосом отвечаю, мельком взглянув на отражение в зеркале. – Можете подняться. Я предупрежу консьержа.

Я называю потенциальному папаше номер квартиры и рьяно принимаюсь за дело. Стираю с лица остатки вчерашнего макияжа. Пытаюсь расчесать волосы, но они щедро сдобрены муссом и посыпаны блёстками. Мне нужно тщательно промыть голову несколько раз, чтобы избавиться от остатков мусса и лака для волос, но я лишь умываюсь и переодеваюсь. Натягиваю хлопковую футболку и спортивные штаны. Замечаю на шее красноватые следы засоса. Надо бы распустить волосы из пучка, который я собрала, но в этот момент в дверь квартиры начинают настойчиво звонить.

– Кажется, это он, – приглушённым голосом говорит Лана. – Запустить его?

– Да. Я выгляжу отстойно? – спрашиваю, нервничая перед встречей.

– Ты выглядишь, как молодая девушка, повеселившаяся накануне, – отвечает Лана, стараясь не расстраивать меня ещё больше. – Мне остаться с тобой? Всё-таки он незнакомый мужчина… Это может быть опасно?

– Не думаю, что он будет откровенен, увидев ещё одну девушку.

– Хорошо, тогда я зайду к соседке Ханне. Но учти, я буду сидеть, приложив ухо к стене. Если он скажет или сделает что-то не так – сразу кричи, и мы тебя выручим! – обещает Лана.

После этого она запускает в квартиру моего потенциального отца и уходит, извинившись, что у неё есть срочные дела.

Я застываю напротив своего якобы отца, вглядываясь в его лицо с широкими скулами. Он высокий и крепкий мужчина. Ему больше сорока, в густых волосах проглядывает седина.

– Адам Флойд. Но это тебе и так известно, – произносит он низким, хорошо поставленным баритоном.

– Кристиан Адамсон. И это вам тоже известно. Не желаете выпить чашечку кофе?

Мужчина опускает на полку для сумок свой кожаный портфель и расстёгивает пуговицы на тёмно-сером пиджаке. Тем самым он снижает официальный тон нашей встречи и проходит следом за мной в кухонную зону.

В воздухе стоит густой аромат сваренного кофе. Я достаю две бирюзовые кружки и наполняю их крепким кофе. Носик чайника стучит о край, а струя льётся неравномерно, выдавая мою нервозность. Я едва справляюсь с волнением и стараюсь не расплескать горячий напиток, ставя кружки на узкую барную стойку.

Мужчина осторожно отпивает и отставляет кофе в сторону, переплетая длинные пальцы. Он смотрит изучающим взглядом на моё лицо и размышляет. Наверняка думает, не мошенница ли я и стоило ли ему соглашаться на встречу. Я разглядываю его в ответ, пытаясь найти сходство с собой. Но я очень сильно похожа на маму в молодости и не могу провести параллели между собой и этим представительным мужчиной. Как назло, в его лице я вижу отдалённые черты сходства со вчерашним случайным знакомым, Дэвидом. Я убеждаю себя, что мне это просто показалось.

Адам Флойд и Дэвид принадлежат к одинаковому типу мужчин, годных красоваться на обложках модного глянца или в рекламе дорогих автомобилей. Породистые лица, крепкое телосложение, широкая грудная клетка… Вероятно, в молодости Адам был таким красавцем, что моя мама не устояла и переспала с ним. Честно говоря, Адам и сейчас выглядит зрело и привлекательно, но меня немного отталкивает взгляд его серых глаз, режущих стальным холодом. В них глазах читается острый ум и привычка идти до конца.

На мгновение я испытываю постыдное желание извиниться за беспокойство и попросить его уйти, сделав вид, что просто ошиблась. Но потом вспоминаю, что Адам Флойд – мой единственный шанс удержать на плаву бизнес, которому мама посвятила последние несколько лет своей жизни. Она поставила на карту всё и вложилась в свой проект. В банке заложено абсолютно всё, включая старенький подержанный Пикап, пылящийся в гараже. Если я не внесу платёж по кредиту, банк отберёт дом, машину, земельный участок и даже бизнес. Он ещё пока не приносит хорошую прибыль, но мама верила, что у нас есть большие перспективы, просто нужно немного больше времени. Времени, которого у меня почти не осталось.

В конце концов, я просто исполняю мамину предсмертную волю. Если ничего не выйдет, я вернусь обратно в Куинс к своей обычной жизни и забуду об этой встрече.

Глава 8. Кристиан

– Кажется, ты хотела поговорить со мной, – подталкивает меня к началу разговора Адам.

– Да, я хотела поговорить с вами. По просьбе своей матери, Сьюзен Адамсон. Вы были знакомы много лет назад, – начинаю. – Минуточку, у меня есть фото…

Я вскакиваю и вихрем несусь к сумке со своими вещами. Вернувшись в кухонную зону, замечаю, как Адам пристально разглядывает интерьер квартиры. Моя приятельница снимает не самое дорогое жильё, интерьер простой и местами откровенно потрёпанный. На лице мужчины отображается смесь брезгливости и понимания. Вероятно, он считает меня просто мошенницей и охотницей за деньгами. Я бы и сама так посчитала, если бы мне позвонил кто-то и представился моим отпрыском.

– Держите.

Я протягиваю Адаму Флойду фото, сделанное на вечеринке в клубе. Этому фото почти двадцать лет. Одежда и клубы тогда были другими, но в парочке, тесно прижимающейся друг к другу, можно узнать и мою маму, и Адама Флойда.

Он не спешит брать фотографию, поэтому я просто кладу её перед мужчиной на стол, чувствуя, как надежда ускользает. Я складываю руки на коленях и пытаюсь набраться решимости, чтобы рассказать всё как есть.

– Я росла без отца. Моя мама всегда говорила, что не знает, кто мой отец. Потому что тот парень назвался Роджером Барнсом. Он назвался чужим именем…

Слова даются с трудом. Нервная дрожь в коленках и на кончиках пальцев сводит с ума. К тому же меня ещё немного подташнивает после вчерашнего посещения клуба. Чтобы немного унять дрожь и оттеснить тошноту, я цепляюсь за кружку с кофе, вдыхая глубокий терпкий аромат.

– Это фото ничего не доказывает. Кроме того, что ты, очевидно, дочь своей матери, – произносит Адам.

После его слов мне становится немного легче. Это уже шажок вперёд, пусть даже крошечный.

– Да, фото ничего не доказывает. Мама говорила, что это была какая-то вечеринка в клубе, на которой она познакомилась с классной компанией. Но ей понравился один парень, и влечение, судя по всему, было взаимным. Мама говорила, что они встречались пару раз и тусили вместе. Но потом он пропал. Его телефон оказался выключенным. Моя мама забеременела и пыталась отыскать отца ребёнка по имени. Но не смогла. Она воспитывала меня в одиночку. Но недавно, перед самой смертью, мама случайно увидела вас по телевизору. Это был рекламный ролик колледжа. Вы произнесли пару фраз на камеру. И мама засмотрела этот ролик до дыр. Она встревожилась и просила принести ей в больницу это старое фото… Она твердила, что этот парень и есть мой отец. Адам Флойд, преподаватель элитного экономического колледжа в Чикаго…

– Занятная история, – с лёгкой улыбкой произносит Адам Флойд. – Я выслушал теоретическую часть. Теперь перейдём к той части, в которой ты рассказываешь о своих намерениях. Я не верю, что ты попросила о встрече просто для того, чтобы посмотреть на меня вживую, – он закатывает рукав дорогого пиджака и смотрит на массивный циферблат часов. Ремешок у них стальной, такого же цвета, как глаза потенциального отца. – И давай не будем размусоливать это надолго.

– Конечно, мистер Флойд. Я приехала в Чикаго только из-за просьбы моей мамы… Предсмертной. Я не могла отказать ей в этом, как не могу не попытаться сделать то, о чём она меня просила.

– И о чём же она тебя просила?

– Мама вложила много сил и средств в развитие своего дела. Она изготавливает…

Мой голос срывается немного. Потому что я до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что мамы уже нет. Вот уже три месяца, а у меня ощущение, будто она просто уехала в путешествие, о котором всегда мечтала. Уехала, чтобы вернуться.

Горло перехватывает колючим спазмом, я смахиваю слезинки со щёк. В поле моего зрения возникает большой носовой платок с вышитой анаграммой «A.F.». У моего потенциального отца даже платки выглядят не как те бумажные платочки, к которым я привыкла.

– Благодарю.

Я мну носовой платок в руках, не решаясь промокать дорогой тканью свои ресницы, намокшие от слёз.

– Давай я тебе помогу? – предлагает Адам Флойд. – Твоя мама занималась изготовлением бижутерии из полудрагоценных камней. Несколько направлений, в том числе и этнические мотивы… Милые вещицы. Впрочем, это неважно. Я узнал, что бизнес едва начал развиваться, но дела идут пока не очень хорошо. Думаю, я не ошибусь, сказав, что всё имущество заложено в банке. Тебе, Кристиан, грозит банкротство. Полное. Я прав?

Я смотрю на мужчину в немом изумлении и не могу подобрать слов. У меня получается лишь выдавить из себя:

– Как? Как вы об этом узнали?

– Когда ты позвонила в приёмную колледжа и настойчиво попросила меня к телефону, решив вывалить всё в тот же момент, я продиктовал тебе личный номер телефона, согласившись на встречу, – немного жёстко произносит Адам Флойд. – Я пришёл. Но я не мог прийти на встречу, не подготовившись.

Я крепче переплетаю пальцы. Адам Флойд побоялся, что наш разговор по телефону станет предметом обсуждения для коллег. Колледж, в котором преподаёт Адам, считается престижным. Вероятно, получить место преподавателя в нём не так-то легко. Адаму Флойду просто не нужен скандал, связанный с его именем. Он посчитал, что если откажет мне сразу, я могу раздуть из мухи слона и запустить сплетни, способные подмочить его безупречную репутацию.

– Я так понимаю, что ты приехала вымогать у меня деньги, Кристиан.

– Не вымогать! – потрясённо выдыхаю. – Попросить о помощи. Моя мама была убеждена, что, узнав о существовании дочери, возможно, вы захотите загладить вину и поучаствовать… Это её слова. Не мои.

– Загладить вину? – изумляется Адам Флойд. – О какой вине может идти речь? Возможно, двадцать лет тому назад я участвовал в вечеринках. Судя по этому фото, пересекался с твоей матерью. Но понимаешь ли ты, сколько случайных девушек встретилось за сорок один год моей жизни? Неужели я должен помнить все имена девушек на одну ночь?

Слова Адама больно бьют по самолюбию. Они звучат немного оскорбительно, но я отдаю себе отчёт, что мама была молода, и у неё мог быть случайный секс с парнем.

– И сколько из этих случайных девушек родили от вас, мистер Флойд? – спрашиваю голосом, звенящим от напряжения. – К вам каждый день звонят потенциальные дочери?

Лицо Адама приобретает холодное, отстранённое выражение. Губы смыкаются в жёсткую линию. Я испытываю жгучую потребность отстраниться от него. Поэтому встаю и на негнущихся ногах подхожу к окну, бездумно разглядываю дорогу возле дома. Сердце пропускает несколько ударов при виде чёрного «Ягуара», медленно проезжающего по двору. Я кладу ладонь на стену, держась за неё, чтобы не упасть. Мне кажется, что там, в «Ягуаре», Дэвид.

– Тебе плохо?

В голосе Адама слышится лишь предельно вежливое отстранённое участие едва знакомого человека. Он встаёт и оказывается позади меня. Очень близко. Я слышу запах его туалетной воды, отдающей морозной свежестью. Взгляд Адама устремляется вниз, на дорогу.

– В чём дело?

– Ни в чём, – отвечаю, отходя подальше от окна и от мужчины, которого мама считала моим отцом.

Сажусь обратно на стул, мечтая, чтобы всё поскорее закончилось. Адам занимает место на соседнем стуле и обводит меня странным взглядом. В стальных глазах мелькает вспышка. Она обжигает меня. Но я не могу понять причин радости или довольства Адама. Меньше минуты назад он обжигал арктическим холодом. Но сейчас уголки его губ приподнимаются в подобии улыбки. Я понимаю, что он смотрит на мои волосы. Точнее, на шпильки в моих волосах, которые я так и не успела вынуть из причёски. Потом взгляд Адама скользит ниже. Адам Флойд замечает засос на моей шее, и я автоматически подтягиваю ворот кофточки повыше. Взгляд мужчины останавливается на запястье. Там до сих пор стоит штамп клуба «Paradise», поставленный мне охранником в качестве пропуска. Он уже почти стёрся, но короткую надпись и логотип клуба ещё можно разглядеть.

– Ты была в «Paradise»?

– Да. Там работает моя приятельница. Она приходится мне дальней родственницей.

Адам кивает и встаёт. Разочарование наполняет меня до самых пяток. Где-то в глубине души я надеялась на другой исход нашей беседы. Но, видимо, мужчине не нужны проблемы в виде дочери, свалившейся невесть откуда. Он сомневается, что я – его ребенок. И если быть честной, мне тоже сложно поверить в наличие реального отца.

Я думала, что он направляется прямиком к выходу, но он сворачивает в другую сторону. Осматривается в квартире, останавливая взгляд на моём платье, висящем на спинке стула.

– Обстановка говорит мне о многом… – Голос Адама после небольшой паузы звучит иначе. Он уже что-то решил для себя. Остаётся только понять, что именно. – Ты стеснена в средствах. Сколько денег тебе необходимо?

– Мне нужно внести платёж в размере одиннадцати тысяч трёхсот долларов, чтобы банк не продал всю недвижимость с молотка и разрешил погашать остаток кредита по прежнему графику, – недрогнувшим голосом отвечаю.

– Сколько всего денег тебе необходимо? Для погашения всего долга.

– Около пятидесяти тысяч долларов.

– Это довольно большая сумма, Кристиан. И ты же не отступишься, верно? – усмехается Адам.

– Я приехала сюда не за шантажом. Но моя мама посчитала, что за все годы воспитания в одиночку вы задолжали ей больше озвученных сумм. По словам мамы, вы задолжали ей шанс обрести семью и быть счастливой…

Адам растягивает губы в улыбке:

– Ты умеешь держать данное тобой слово, Кристиан?

– Да, – без малейших колебаний отвечаю я.

– Давай заключим сделку? – предлагает Адам. – Мы проведём генетическую экспертизу для определения отцовства. Я оплачу все расходы. Если ты действительно моя дочь, то я помогу тебе с взносом для банка. В противном случае ты убираешься из города прочь, и я больше никогда не увижу и не услышу тебя.