Гости из тьмы Нури Альбина

Пролог

– Пока везли, давление упало! Пульс едва прощупывается.

– Так, давайте, берем!

– Раз, два…

– Капельница! С капельницей осторожнее!

– …три! Взяли!

Четыре пары рук аккуратно переложили ее с каталки на операционный стол. Казалось, все просто беспорядочно суетятся, бегают вокруг да около, но на самом деле врачи и медсестры двигались слаженно, каждое движение было четко отработано. Оно и не удивительно: пациенты в больнице – один за другим, потоком, да и в ситуации ничего нового нет. Аварии на дорогах – сплошь и рядом.

С девушки, что лежала теперь на столе, сняли всю одежду. Нагота никого не смущала – ни ее саму, ни медиков, и было в ней что-то правильное, завершенное: каким пришел человек в этот мир, таким ему и уходить.

Бледное тонкое лицо девушки прежде многие находили пикантным: капризная линия рта, чуть вздернутый нос, родинка на левой щеке. Сейчас никому не было до этого дела, никто не смотрел оценивающим взглядом.

Густые темные волосы ее слиплись от крови; худенькое тело казалось почти детским и странно плоским. Глаза были закрыты, но если бы она открыла их, то цвет оказался бы яблочно-зеленым: необычный, редкий оттенок – многие даже думали, что это цветные линзы.

Непривычно было видеть это тело, это лицо не в зеркальном отражении, как обычно.

«Вот я и взглянула на себя со стороны», – подумала она.

Кардиомонитор надрывался сигналом тревоги. По экрану, образуя диковинный узор, скакали зубцы.

– У нее фибрилляция желудочков!

– Дефибриллятор! Быстро!

Измученное сердце работает плохо, не справляется со своей задачей. Ему не под силу качать кровь, и в эти самые секунды клетки мозга голодают, умирают от недостатка кислорода… Но почему это нисколько ее не занимает? Как будто та девушка, за чью жизнь сейчас изо всех сил борется бригада медиков, – чужой, да к тому же не слишком приятный ей человек. Эти люди хотят вернуть ее, а она смотрит на их потуги почти равнодушно, потому что…

Потому что не хочет возвращаться обратно? Потому что так – без боли, без страха и страданий – лучше, спокойнее?

Разряд тока молнией прошил лежащую на столе девушку. Кажется, все мускулы одновременно дернулись, мощная волна встряхнула хрупкое тело.

Смотреть на это было неприятно, она поморщилась и отвела взгляд в сторону. Только зачем вообще стоять тут, если можно уйти?

Она повернулась и пошла к двери, оставив за спиной отрывистые реплики врачей, пиканье аппаратуры, слепящий свет, звяканье инструментов. И знакомую незнакомку, что так и осталась лежать на столе сломанной куклой.

В коридоре свет был совсем другой – мягче, теплее. Здесь тоже были люди – и довольно много. Почти все – в медицинских халатах и костюмах. Но они так же, как и те, что остались в операционной, не обращали на нее никакого внимания.

«Я же голая!» – метнулась в голове мысль, и в тот же момент она поняла, что на ней надета ночная рубашка. Короткая, выше колена, красивая и нарядная – кремовая, с синими цветочками-васильками.

Эту ночную рубашку мама купила ей, когда они собрались в Крым на каникулы. Славное было лето. Сначала они отдыхали вдвоем, потом, через две недели, завершив дела на работе, к ним присоединился папа.

Правда, ей тогда было тринадцать лет, и ночнушка эта давным-давно износилась, пошла на тряпки…

Но сейчас она снова оказалась на ней, сидела ладно, по фигуре, и это казалось совершенно естественным, нормальным. Она провела руками по бедрам, разглаживая складки. Ноги, правда, так и остались босыми, но это не причиняло никакого дискомфорта: пол не холодил ноги, она ступала по квадратным плиткам, как по ковру, и он вроде бы даже пружинил, словно помогая идти.

Она пошла дальше, сама не заметив, как оказалась в другом коридоре. Вдоль стен здесь стояли стулья и диваны, на невысоких столиках валялись журналы, но никто не читал. Здесь вообще почти никого не было. За окнами – темнотища: и когда только успела наступить ночь?

Но если задаться этим вопросом, неминуемо начнешь мысленно возвращаться к тому, что случилось до того, как она здесь оказалась. А делать это было так же неприятно, как наблюдать за самой собой, лежащей на том столе. Поэтому какая разница – стемнело и стемнело.

Слева на диване, в самом углу, сидел мужчина. Одна рука лежала на подлокотнике, вторая была прижата к горлу. Когда он сильно нервничал, всегда сжимал шею так, будто хотел сам себя задушить.

Она подошла ближе.

– Миша, не надо… Зачем ты сразу о плохом, – тихо проговорила молодая женщина, которая сидела с ним рядом, обнимая его за плечи.

– Да-да, Ксюша, ничего, ничего, – бессвязно пробормотал он, опустив голову и думая о чем-то своем.

Она знала, о чем. Когда умирала в больнице мама, он точно так же сидел в коридоре, смотрел невидящими глазами в пустоту и стискивал свое горло. Только седины в его волосах тогда было меньше.

– Папа, все хорошо, – сказала она, желая его утешить. Ведь и вправду было хорошо! Она присела на корточки рядом с ним, пытаясь поймать его взгляд. – Не волнуйся так!

Отец не услышал.

– Зачем я отпустил ее, да еще так поздно? Пусть бы Максим вернулся и забрал.

– Но ведь она сама хотела! Кто мог подумать… Зачем себя изводить? – Оксана, видимо, сказала это уже не в первый раз, и не особенно надеясь, что ее услышат. – Надо верить. Врач сказал…

– Я знаю, что он сказал. Что шансов немного. Серьезная травма головы.

– Прекрати! – Теперь голос Оксаны звучал сердито. – Немного – это не значит, что шансов нет! Она молодая, сильная, выкарабкается. Молиться надо, а не в отчаяние впадать.

Отец поднял голову и поглядел на жену, как будто только что заметил, что она рядом. Погладил ее по щеке, провел ладонью по светлым вьющимся волосам. Невысокая, круглолицая, с лучистым взглядом голубых глаз и мелодичным нежным голоском, который звенел прозрачным колокольчиком, Оксана была ни дать ни взять сказочная Девочка-Снегурочка.

– Ты права, Ксюша. Как всегда, права. Что бы я без тебя делал?

Оксана улыбнулась неуверенно, даже робко, словно не могла сообразить, серьезно ли он говорит.

– Все обойдется, вот увидишь. Она поправится. Обязательно.

– Ты сама-то как? – спохватился он. – Нормально? Сколько мы уже тут…

– Нормально, – отмахнулась Оксана. – Мне-то что сделается?

«А где Максим?» – вдруг подумала она, и отец, подслушав ее мысли, внезапно спросил:

– Максим? Он здесь?

Оксана вздохнула и указала куда-то вбок.

– Вы, мужчины, предпочитаете переживать в одиночку.

Оба – и отец, и Магда – синхронно повернулись в ту сторону, куда она указывала.

– Макс! – воскликнула Магда и вскочила на ноги.

Муж стоял спиной к ним, уставившись в черноту за окном. Застыл неподвижно, засунув руки в карманы брюк. Он постоянно говорил, чтобы Магда водила аккуратнее, а ей так хотелось доказать ему, что она уже вполне уверенно чувствует себя за рулем!

– Сходи к нему, – велел отец, и Оксана послушно засеменила к Максу.

Магда оглянулась на отца, хотела сказать еще что-то успокаивающее, но передумала: все равно ведь не услышит. Она вздохнула и прикоснулась к его жестким на ощупь волосам. «Как проволока!» – смеялась мама.

Мама… Может быть, она скоро увидит ее?

Отец закинул ногу на ногу и снова прижал ладонь к горлу, нахохлился, ушел в себя. Магда поглядела на Максима. Оксана уже подошла к нему и что-то негромко говорила, поглаживая его по плечу.

Магда оставила отца и направилась к ним. Она хорошо ладила с Оксаной, даже любила мачеху, которая была всего на шесть лет старше ее самой. Но сейчас ей захотелось, чтобы Оксаны не было возле Макса. Пусть бы она отошла от него, вернулась к отцу. Почему-то показалось: если они с мужем останутся наедине, то он сумеет догадаться, что она рядом. Ведь они всегда чувствовали друг друга!

Но Оксана не думала уходить. Она вполголоса говорила что-то, быстро-быстро, и поначалу слов было не разобрать. А потом Магда оказалась совсем близко, в двух шагах, и слова Оксаны зазвучали отчетливо.

Максим отвечал ей, и Магда, застыв подле них, как соляной столб, слушала, что он говорит.

Незамеченная. Невидимая. Не…

Внезапно все изменилось.

Она увидела… Она не могла этого видеть!

Фигуры Максима и Оксаны начали удаляться, таять. Голоса их звучали все тоньше и тоньше, напоминая комариный писк. Потолок, стены, окна, мебель – все вокруг завибрировало, задрожало. Пол поплыл под ногами, и Магда выбросила руку вперед, чтобы ухватиться хоть за что-то, но это ей не удалось: держаться больше было не за что.

Мир сделался зыбким, неверным, завертелся в разноцветном безумном вихре, и она, крича от ужаса, полетела куда-то, не то проваливаясь в бездну, не то взмывая на немыслимую, недостижимую высоту.

Глава первая

«Для моих девочек – все самое лучшее!» – часто говорил отец, имея в виду Магду и ее маму. И старался, и прикладывал все усилия, чтобы дать им это лучшее, поэтому Магда выросла в уверенности, что окружающий мир – замечательное место, а она сама достойна счастья и любви.

Когда Магда училась на третьем курсе института, мамы не стало. Через несколько лет у отца появилась Оксана, но кое-что осталось неизменным: он продолжал заботиться о своих девочках – дочери и новой жене.

Максим, муж Магды, немного напоминал отца, по крайней мере, тоже считал, что должен принимать на себя ответственность за тех, кого любит.

Сидя на кровати, Магда смотрела в окно и думала, что жизнь ее, за исключением смерти мамы, всегда была безоблачной. Ни забот о хлебе насущном, ни серьезных проблем. До двадцати четырех лет дожила, не зная стоимости коммунальных услуг и цен на продукты. Когда-то это везение должно было закончиться, вот оно и закончилось. Аварией.

Хотя это еще как посмотреть. Другая бы, может, погибла, а Магда спустя пару месяцев уже почти полностью оправилась. Повзрослела, осунулась, стала себя ощущать по-другому, но ведь инвалидом не стала, к постели не прикована. Правда, имелась еще амнезия: сама авария и то, что за ней последовало, начисто стерлось из памяти.

Посттравматический синдром. Или, может, еще какой-то мудреный диагноз. Но это мелочь, которая никак не могла повлиять на дальнейшую жизнь.

– Склероз – самая хорошая болезнь. От нее невозможно вылечиться, но о ней можно забыть. А если серьезно, то даже хорошо, что ты ничего не помнишь. Твое подсознание позаботилось о том, чтобы ты не мучилась тяжелыми воспоминаниями. – Оксана каждый раз, когда приходила навещать ее – одна или с отцом, старалась внушить Магде эту мысль, и в конце концов у нее почти получилось.

– А что спишь неважно, кошмары мучают, так это, милая моя, пройдет. Дай срок. Но вообще-то должно же хоть что-то на память остаться! Чтоб боялась и больше не гоняла! – Это уже Лариса говорила, медсестра, с которой Магда сдружилась за месяц, что провела в санатории.

Магда сомневалась, что хоть когда-то сможет сесть за руль, так что напоминания в виде сновидений, от которых просыпаешься в холодном поту, ей были без надобности, но с Ларисой она не спорила. Она вообще никогда ни с кем не спорила, не ссорилась – такой уж характер. Покладистый, незлобивый. Сама Магда считала себя слабой и ведомой, отец с Максом предпочитали говорить, что она добрая и светлая.

– Не спишь? – В палату заглянула Лариса.

Магда улыбнулась и покачала головой.

– Пол-одиннадцатого, – констатировала медсестра и вошла, прикрыв за собой дверь.

Рослая, пышная, с полными руками и румяными щеками, она словно сошла с полотен Кустодиева.

– Я попрощаться: утром рано сменюсь, не увидимся.

– Домой хочется – ты не представляешь. Больница, реабилитационный центр, санаторий… До смерти надоело.

Палата ее, если честно, больше напоминала номер в хорошей гостинице: красивая мебель, картины, телевизор, лоджия. Вот только это был казенный, не домашний уют – безликий, созданный чужими, равнодушными руками.

– Ясное дело, – согласилась Лариса. – Ничего, немножко осталось. Муж за тобой приедет?

– Приедет, – кивнула Магда. – Папа тоже хотел, но у него важное совещание, не сможет отменить. Да и зачем? Что мы, вдвоем до дому не доберемся?

– Золотые у тебя мужики. Что один, что другой, – с оттенком горечи заметила Лариса, которая, преодолев тридцатилетний рубеж, выйти замуж уже почти не надеялась. Как найти подходящего, если все мужчины попросту терялись на ее фоне, казались мелкокалиберными и малахольными.

Они поговорили о том о сём еще пару минут. Магда подумала, что это похоже на прощание в купе поезда: скоро вагон тронется, провожающие выйдут на перрон. В оставшиеся десять – пятнадцать минуть всем неловко: не понятно, о чем говорить, близкие люди держатся натянуто, как едва знакомые.

Когда разговор окончательно заглох, девушки пообещали друг другу созваниваться и писать, и Лариса ушла, погасив за собой свет.

Магда легла в кровать и устроилась поудобнее, подтянув ноги к коленям. По привычке прислушалась к себе: ничего не болит, не ноет. Во время аварии она сильно ударилась головой, получила черепно-мозговую травму, а еще были сломаны два ребра и кисть руки.

Но теперь боль ушла, никакого дискомфорта Магда не ощущала и уже почти привыкла снова чувствовать себя здоровой. «Завтра буду спать дома», – счастливо подумала она и закрыла глаза, почти моментально провалившись в сон.

Обычно Магда закрывала на ночь шторы, но в этот раз позабыла. Было полнолуние, и огромная, круглая, не прикрытая завесой облаков луна заглядывала в комнату, расстелив на полу сверкающую белым серебром дорожку.

Этот раскрывшийся в ночи глаз, наверное, и разбудил Магду. Она спала, повернувшись лицом к окну, и призрачный луч был направлен прямо на нее. Вставать, задергивать шторы было лень: слишком хорошо она пригрелась, «приудобилась», как говорила Лариса.

Магда повернулась на другой бок. Электронные часы на прикроватном столике показывали два тридцать. Еще спать и спать. Магда обхватила руками подушку и хотела снова попытаться заснуть, как взгляд ее, скользнувший по комнате, зацепился за что-то. В первый момент она даже не поняла, что это, а потом услышала тихий вздох.

«Здесь кто-то есть!»

Она вскинулась на кровати и поглядела туда, откуда донесся звук. Так и есть – в кожаном кресле, что стояло возле двери, сидел человек. Женщина.

«Лариса?» – это было первое, что пришло в голову.

Но уже в следующий миг Магда поняла, что ошиблась, никакая это не Лариса. В лунном свете она хорошо видела склоненную голову, стянутые в тугой пучок волосы на затылке. На женщине был халат, ноги обуты в тапочки – выходит, тоже пациентка. Руки незнакомки были зажаты между сведенных вместе коленей, плечи опущены. Она тихонько пробормотала что-то невнятное, сопроводив свои слова очередным тяжким вздохом.

Спрашивать, как она сюда попала, не имело смысла: ясно, что через дверь, которую Магда никогда не запирала. Правда, прежде никто никогда не навещал ее по ночам. Если бы она могла предположить, что кто-то из пациентов захочет прийти сюда, не была бы столь беспечной.

– Послушайте… – начала Магда и умолкла, не зная, что сказать. Поерзала, откашлялась. – Вы что тут делаете? Что вам нужно? Зачем сюда пришли?

Женщина подняла голову и посмотрела на девушку. На вид ей было около шестидесяти или чуть больше. Она повела плечами, нервно дернула одной рукой за ворот халата.

– Нина Самсонова, – сказала она. – Нина.

– Вас так зовут? Приятно познакомиться. А я Магда.

– Зачем они так со мной поступили? – плаксиво спросила Нина, и рот ее искривился коромыслом. – Оставили и забыли… Всегда они так! А я и ехать сюда не хотела.

«Только этого не хватало, – подумала Магда. – Мне-то что теперь со всем этим делать? Почему ее именно сюда занесло?»

– Нина, – она села в кровати, – не плачьте, пожалуйста. Успокойтесь. Давайте я позову кого-нибудь. Врача или медсестру.

Женщина не ответила, вместо этого опять склонила голову и забормотала что-то. На Магду она больше внимания не обращала.

Так, похоже, это надолго. Девушка отбросила одеяло, встала с кровати и направилась к двери. Когда шла мимо Нины, та плакала уже в полный голос.

Медсестры на месте не оказалось. Магда пошла искать Ларису, даже спустилась на другой этаж, но той нигде не было. Больница как будто вымерла, и Магде стало не по себе. С другой стороны, чего ж тут удивительного? Третий час ночи. Всем положено спать – они и спят.

Вернувшись обратно на свой этаж, Магда увидела, что дверь ее комнаты приоткрыта. То ли она сама неплотно закрыла ее, то ли Нина решила-таки уйти.

Зайдя к себе, Магда увидела, что верным оказался второй вариант: женщина и в самом деле ушла. Девушка облегченно вздохнула и заперла дверь. Мало ли, вдруг Нина передумает и снова придет сюда рыдать.

Остаток ночи прошел спокойно, правда, заснула Магда не сразу. Макс, который пришел забирать ее из санатория, сказал, увидев жену:

– Ты что-то бледненькая сегодня. Спала плохо? Опять кошмары?

Собственно, не кошмары, а кошмар – говорить надо было в единственном числе. Снилось всегда одно и то же. Магда оказывалась в незнакомом помещении: длинный узкий коридор-кишка, ни дверей, ни окон. Она бежала по нему, пытаясь найти выход, но он только удлинялся, заворачивал то вправо, то влево, и не думал заканчиваться.

В какой-то момент Магда сознавала, что он ведет ее к чему-то плохому и страшному, и тут в конце коридора появлялись люди. Кто – непонятно, просто две темные фигуры, не ясно даже, мужчины или женщины.

Увидев их, Магда хотела повернуть назад: ее колотило от ужаса, она точно знала, что ей нельзя к ним приближаться. Но не могла ни развернуться, ни даже просто остановиться: неведомая сила толкала ее в спину, заставляя мчаться вперед с нарастающей скоростью. Она пыталась упираться руками в стены, но затормозить не получалось, и Магда, вопя от страха, летела навстречу темным силуэтам. А они тем временем начинали разворачиваться к ней лицом. Секунда – и она увидит, кто это, но видеть этого нельзя ни в коем случае!

Сон заканчивался всегда одним и тем же. В последний миг загадочные черные фигуры расступались, давая ей дорогу, и она видела, что прямо перед ней – бездна. Видела – и на полной скорости, не успев даже побалансировать на грани, падала вниз с огромной высоты.

– Нет, сегодня никаких кошмаров, – ответила Магда, застегивая плащ. Пока она валялась на больничных койках, короткое скупое лето успело закончиться. На календаре было десятое сентября. – Представляешь, просыпаюсь среди ночи, а тут женщина сидит!

Максим, который уже направлялся к двери, легко подхватив сумки, остановился:

– Что за женщина? Зачем приходила?

– Назвалась Ниной Самсоновой. Жаловалась на кого-то, говорила, что ее бросили, что ехать сюда не хотела. И плакала.

– А ты?

– А что я? Встала, пошла искать кого-нибудь из персонала. Пока ходила – никого, кстати, не нашла! – Нина уже успела уйти. Все.

– Вечно ты в истории попадаешь, – усмехнулся Максим. – Ладно, пошли домой. Буду теперь за тобой присматривать.

Он вышел в коридор, а Магда еще раз оглядела себя в зеркале. Ужас, тихий ужас! Тощая, ключицы торчат, кожа тонкая, бледная до прозрачности. Зеленые кошачьи глаза кажутся непропорционально большими на слишком худом лице, и в сочетании с острыми скулами и бледным ртом делают ее похожей на инопланетянку. Да еще и волос нет: во время операции Магду обрили, и они только-только начали отрастать. Мальчишеская стрижка лишь подчеркивала болезненную хрупкость облика.

– Милая, ты идешь? – позвал из коридора Максим.

– Иду! – Она без сожаления обвела взглядом палату, в которой провела три недели, и вышла, больше уже не оборачиваясь.

Максим улаживал последние формальности у стойки администратора, избавив от этого жену. Ей хотелось поскорее покинуть санаторий, и она, не дожидаясь Макса, вышла из холла, направилась в сторону автостоянки.

Небо затянули пыльно-серые тучи, начал накрапывать мелкий дождик. Небольшой парк был пуст: никому не хотелось гулять в такую погоду. Скоро подуют холодные северные ветры, клены и березы лишатся листьев и будут торчать голые, сиротливые, ожидая прихода зимы, которая прикроет их стыдливую наготу.

Лето в наших краях пронзительно-короткое, подумалось Магде. Ждать его приходится так долго, а оно погостит месяца три и торопится умчаться прочь. В этом году Магда лета и вовсе не видела: июнь выдался зябким и дождливым, а в начале июля случилась авария.

От санатория «Элегия» до Казани – больше ста километров. Магда нервничала, хотя и старалась не подавать виду. Это будет первая с того страшного вечера обычная автомобильная поездка – не на «скорой», не в машине для перевозки больных. Поколебавшись мгновение, она села на пассажирское сиденье.

Сможет ли она совладать с собой, когда увидит мчащиеся в обе стороны потоки автомобилей? Справится ли с эмоциями?

– Малыш, может, на заднем сиденье тебе будет спокойнее? – Максим подошел к машине, держа в руках какие-то бумаги.

Неожиданно Магда почувствовала раздражение: как же она устала от подчеркнуто участливого тона, тревожных замечаний, сочувствия во взглядах, от того, что все обращались с ней, как с раритетной вазой, которая в любой момент может свалиться с полки и разбиться! Тут помимо воли начнешь ощущать себя глубокой старухой или смертельно больным человеком.

– Я достаточно спокойна и отлично себя чувствую, – прохладно ответила Магда.

Максим посмотрел на нее и хотел сказать что-то, но передумал. Автомобиль вырулил со стоянки, покатил в сторону города, и спустя несколько минут Магда почувствовала, что напряжение отпускает ее.

Муж водил уверенно и аккуратно, скорость движения была невысокая, дорога не перегружена, и девушка призналась себе, что начинает испытывать удовольствие от поездки. Ей стало неловко от того, как сухо она ответила Максу в ответ на проявление заботы.

– Прости, что так отреагировала. Я не хотела на тебя рычать, просто немного перенервничала, – повинилась Магда.

Максим накрыл ее ладонь своей рукой и легонько сжал.

– Все отлично, ты умница. Любой бы на твоем месте нервничал. Музыку включить?

Магда отрицательно покачала головой. Муж выпустил ее ладонь, снова взявшись за руль обеими руками.

– Знаешь, я сказал администратору про женщину, что к тебе приходила.

– Зачем? – удивилась Магда.

– Пациенты не должны разгуливать по ночам и забредать в чужие палаты. – Максим недовольно нахмурился. Он был финансистом, занимался налогами и во всем стремился соблюдать порядок и дисциплину.

– Что она ответила?

Максим вскользь глянул на Магду.

– Сделала вид, что такого не могло быть.

– Что значит – «не могло»? Они что, привязывают людей к койкам?

– Не в этом дело. Она спросила, как зовут эту беспокойную дамочку, я ответил, что Ниной Самсоновой. Правильно?

Магда кивнула.

– Ну, вот. Администратор принялась меня уверять, что ты перепутала. Эта самая Нина никак не могла прийти к тебе ночью в палату, потому что накануне вечером скончалась от сердечного приступа.

– Что? Глупость какая! Не привиделась же она мне!

– Вот именно. Не привиделась, а потом, откуда тебе было знать о существовании женщины с таким именем? Я лично думаю, это приходила ее соседка по палате или знакомая. Приняла близко к сердцу смерть подруги, пошла прогуляться. Может, она не свое имя тебе назвала, а просто хотела рассказать про Нину. Ты же говорила, она жаловалась, плакала?

– Да, плакала, – подтвердила Магда.

– В общем-то, все это не имеет особого значения: кто приходил, зачем. – Максим плавно притормозил на перекрестке. – Главное, им бы следовало лучше следить за пациентами. Ты сама говорила, на сестринском посту никого не было, а если бы медсестра была там, где ей полагалось быть, то заметила бы плачущую женщину. Приняла бы меры, дала успокоительного.

Муж говорил еще что-то, Магда не вслушивалась. Воспоминания о минувшей ночи постепенно выветривались из памяти, ей не хотелось говорить об этом, не было желания возвращаться мыслями ни к санаторию, ни к его обитателям. Даже с Ларисой она теперь не стремилась общаться: вчера казалось, что они подруги, а сегодня – что нужно оставить все, связанное с травмой, больницами, лечением в прошлом и жить дальше.

– Давай все-таки послушаем что-нибудь, – сказала Магда и включила радио.

Максим, которого она перебила на полуслове, удивился, но говорить ничего не стал.

Глава вторая

Ночные кошмары не прекратились. Через две недели после возвращения из санатория Магда уже не могла себя обманывать: ей стало хуже, и само по себе это состояние не пройдет.

Она не могла понять, что должен означать повторяющийся из ночи в ночь сон, какую информацию он несет. Просыпаясь, Магда пыталась сообразить, кого она видела, кто эти таинственные безликие, безымянные фигуры, но разгадка всякий раз ускользала.

Сновидение посещало ее в одно и то же время: она просыпалась в поту, дрожа, как в лихорадке, в половине второго ночи, и после уже больше не могла заснуть до самого утра. Видела на электронном циферблате и три, и четыре, и пять часов. Потом, видимо, забывалась тревожным сном, чтобы встать вместе с Максимом в семь.

Муж уходил на работу, а она слонялась по квартире, не в силах ничем себя занять, чувствуя себя невыспавшейся и совершенно разбитой. Даже если бы она и трудилась в какой-нибудь конторе, применяя никчемное, неизвестно зачем полученное образование социолога, сейчас все равно пришлось бы уволиться: стало сложно сосредоточиться на чем-либо.

Магда прибирала кровать, без аппетита жевала что-то на завтрак, запивая съеденное кофе с молоком и сахаром, заставляла себя выйти из дому, прогуляться, купить продуктов к ужину, сделать уборку.

Прежде девушка любила читать, теперь же буквы расплывались перед глазами, и чтение казалось невыразимо скучным занятием. Ни одна книга не могла вызвать интереса, заставить следить за сюжетом.

Чаще всего, возвращаясь с работы, Максим заставал жену сидящей в кресле перед телевизором. Она не хотела, чтобы он видел такой – вялой, растрепанной, поэтому пыталась изображать оживление, веселость, заинтересованность в том, о чем он говорил. По всей видимости, без особого успеха, потому что Магда каждый раз замечала, как он хмурит брови, глядя на нее.

Наверное, лучше всего было бы поговорить с ним обо всем откровенно, но она не могла решиться. Как в народе говорят, муж любит жену здоровую, а брат – сестру богатую. Ей не хотелось выглядеть в его глазах больной, беспомощной, поникшей, стыдно было жаловаться и доставать нытьем. Максим и без того вымотался за эти месяцы, а ведь ему нужно было еще и работать, обеспечивать семью.

– Как ты сегодня? – спрашивал он, снимая пальто в прихожей.

– Все отлично, Макс, – фальшиво улыбалась она, надеясь, что улыбка хоть немного напоминает выражение искренней радости.

В одну из ночей, пробудившись и увидев на часах знакомые цифры, она почувствовала, что больше не может выносить этого. Встала, вышла из спальни и села в любимое кресло в гостиной, стараясь успокоиться и решить, как быть дальше.

Ночник разливал возле нее небольшое облачко света, остальная комната была погружена во мрак, по углам прятались тени. Ей на миг показалось, что она находится на необитаемом острове, а вокруг – темное море, глубины которого таят опасность. Одна, совсем одна…

– Магда? Почему не спишь? – Максим возник в дверном проеме неожиданно и бесшумно, и она едва сумела подавить испуганный возглас.

– Бессонница, – коротко ответила она, стараясь восстановить сбившееся дыхание.

– Это так и не прекратилось? Твои сны?

У нее не было сил врать и придумывать для него утешительную версию, поэтому она сказала правду:

– Стало только хуже. Теперь кошмар снится каждую ночь, потом я не могу заснуть, а после весь день хожу, как вареная.

Произнося эти слова, Магда почувствовала, как к горлу подступают слезы.

– Послушай, малыш, – Макс быстро пересек комнату, в два шага оказавшись возле нее, и присел на колени перед креслом. – Тебе сейчас нелегко. Представить невозможно, что тебе пришлось пережить и это…

– Не может пройти бесследно, – закончила за него Магда словами Ларисы. – Я знаю.

– Вот видишь. – Он погладил ее по щеке. – Все пройдет, нужно только подождать.

«Скажи еще, что время лечит, и я тебе в лицо плюну», – с неожиданной злостью подумала Магда. На мгновение она ощутила такую ненависть к Максиму, что стало трудно дышать. Она сжала челюсти, чтобы удержать рвущиеся с губ злые слова. Где ему понять ее?! Легко сидеть тут и рассуждать. Он-то прекрасно себя чувствует, отлично высыпается и ест с аппетитом, тогда как она обречена на страх и бессонницу.

Секунду спустя вспышка неприязни прошла, и теперь Магда сама не понимала, как могла испытывать что-то подобное по отношению к своему мужу – любимому, такому родному и близкому.

– Прости, – вырвалось у нее.

Максим понял эти слова по-своему. Он сгреб Магду в охапку, поднял из кресла и прошелся по комнате, держа ее на руках, баюкая, как ребенка.

– Малышка ты моя, хрупкая веточка, маленькая девочка, – прошептал он, уткнувшись лицом в ее шею. – С ума сошла – прощения просить? Что бы с тобой ни происходило, я рядом. – Стало горячо и щекотно, и она хихикнула. По телу побежали мурашки. – Все будет хорошо, вот увидишь.

Той ночью Магда спала отлично. Не слышала, как поутру Максим ушел на работу, проснулась поздно и чувствовала себя полностью отдохнувшей. Забытое, чудесное ощущение. «Кажется, жизнь налаживается», – подумала она, отправляясь в ванную.

Вытирая волосы после душа, она подошла к зеркалу и… Полотенце выпало из рук.

«Кто это?»

Потрясение было настолько сильным, что Магда не сумела даже закричать – стояла и смотрела на свое отражение.

«Не может быть!»

Она зажмурилась, а когда открыла глаза, все было нормально. Снова перед ней – ее бледное скуластое лицо в обрамлении коротко стриженных темных волос.

– Привидится же такое, – выдохнула она, вспоминая лицо девушки, которое отражалось в зеркале минуту назад.

Старше Магды – лет двадцати восьми, с каштановыми волосами чуть ниже плеч, длинной густой челкой, большими карими, вытянутыми к вискам глазами, хрящеватым тонким носом. На подбородке – небольшой, давно заживший, едва заметный шрам. Запоминающееся, выразительное лицо. Не столько красивое, сколько яркое, дышащее дикой, необузданной силой. Лицо, которое Магда, оказывается, за доли секунды рассмотрела и запомнила во всех подробностях.

В два часа пришел отец. Раньше, пока он не женился на Оксане, они время от времени обедали вместе: встречались в городе или же она заглядывала к нему в офис. К ним с Максимом домой он тоже приезжал, если оказывался поблизости. Однако в последние два года такого почти никогда не случалось, и Магда сразу поняла, как он здесь оказался.

– Тебе Макс рассказал, что я себя плохо чувствую? – с порога спросила она.

– Разве я не могу просто так, без причины заехать проведать любимую дочку? – попробовал отшутиться он, но потом признался: – Он сказал, ты расстроена.

Позже, когда они были на кухне, и Магда накрывала стол, отец сказал:

– Позвонил сегодня Гудованцеву. – Это был профессор-невролог, который наблюдал Магду. – Он говорит, физически ты здорова, никаких отклонений при выписке не было. Можно еще раз обследовать тебя, но вряд ли это даст что-то новое. Единственное, конечно…

– Знаю. Мне все твердят про последствия травмы, – перебила она, ставя перед ним тарелку с супом. – Ешь давай.

– Рассольник? Обожаю, как ты его готовишь! – Его энтузиазм был преувеличенным лишь самую чуточку.

Пока ели, не возвращались к вопросу о самочувствии Магды. Отец рассказывал про то, как съездил на прошлой неделе в Москву, делился новостями о строящемся доме: они с Оксаной решили поселиться за городом, под Казанью, работы шли полным ходом.

– Кстати, Оксаны что-то давно не слышно, – встрепенулась Магда. – Мы уже несколько дней не созванивались. Она не звонит, и я замоталась.

Ей показалось, по лицу отца промелькнула тень, но он быстро взял себя в руки.

– Ксюша у матери в Чебоксарах, уехала на недельку погостить. Вернется – созвонитесь.

Страницы: 123 »»

Читать бесплатно другие книги:

Политические интриги и шпионские игры, дерзкие действия резидентуры ЦРУ в Москве.Параллельно с этим ...
Мой дом стоит на берегу океана и о таком жилище я мечтал всю жизнь. Он надежен, крепок, в нем безопа...
Кто бы мне ответил, о чем я думала, когда согласилась сотворить неизвестное зелье?Только разве прови...
Небольшая повесть «Сердце тьмы» была впервые опубликована в 1902 году и произвела большой переворот ...
Владимир Яковлевич Пропп – известный отечественный филолог, предвосхитивший в книге «Исторические ко...
Сбежав с пыточного стола Коварной богини, Крис Веном оказался в самом страшном месте Мира Аркона, вы...