Колыбельная звезд Уайт Карен

Глава 1

Джиллиан Пэрриш стояла босиком на прохладном газоне заднего двора и смотрела в телескоп. Стараясь не поддаваться страху темноты, она плотнее прильнула к объективу и сосредоточилась на маленьких ярких точках в созвездии Кентавра. Затем медленно отошла назад, глядя в ночное небо и представляя, что вместо травы под ногами песок, а рядом шумит океан и звезды засыпают под убаюкивающий плеск волн. Ей вдруг вспомнился миф о бессмертном кентавре: не в силах терпеть мучительную боль, он умолял богов прекратить его страдания, и тогда Зевс милостиво даровал ему смерть и место на небосводе… Жаль, что для нее такой вариант невозможен.

Джиллиан села в траву, машинально покрутила кольца на левой руке и пожала плечами. Бывшему мужу теперь наплевать, а родители ни за что бы этого не допустили. Ведь если она вдруг исчезнет, им придется тащиться в полицию и мучительно вспоминать имя дочери, а ее призрачное лицо на ночном небосклоне будет вечно напоминать им о проваленной попытке воспитать достойного внимания ребенка.

Тонкое обручальное колечко с бриллиантом скромно жалось к массивному бабушкиному кольцу. Конечно, отправиться в вечную ссылку на небеса – не единственный выход. Есть и другие способы избавления от боли. Однако Джиллиан давно усвоила, что за все нужно платить. Она сдернула с пальца обручальное кольцо и бросила его в ночное небо. Сверкнув в тусклом свете фонаря, белый камешек упал, словно крошечная звезда, и затерялся в траве.

Джиллиан со вздохом поднялась на ноги и мысленно поблагодарила бабушку за сказки и легенды, которые помогали мириться с несправедливостью жизни. Правда, им все же не удалось подготовить ее к очередному удару судьбы: кто ожидал, что муж устанет от бесплодных попыток завоевать ее любовь и уйдет к предприимчивой официанточке из «Хутерс»?

Сложив треногу, Джиллиан взяла телескоп и побрела через заросший газон к дому – заканчивать сборы. На ступеньках крыльца она обернулась, чтобы взглянуть напоследок в ночное небо Джорджии. Падающая звезда яркой вспышкой пронеслась над головой и навеки погасла. В этот момент Джиллиан Пэрриш Райан вдруг отчетливо поняла, что давно повзрослела. В тридцать два года пора, наконец, перестать верить в сказки о вечной любви и встретиться со своими страхами лицом к лицу.

– Джилли-Дилли!

Положив руку на внушительный беременный живот, она повернулась к дочери. Светлые волосы семилетней Грейс золотились в лучах мартовского солнца. Джиллиан распахнула заднюю дверцу минивэна «Вольво».

– Что, моя хорошая?

– А пасхальный кролик сможет найти наш новый дом?

Кролики, шоколадные яйца и пасхальные шляпки совершенно вылетели у нее из головы. Три месяца после развода прошли как в тумане – порой она забывала принять душ и с трудом заставляла себя вставать по утрам с кровати. Санта-Клаус и пасхальный кролик казались сейчас чем-то бесконечно далеким. Джиллиан помассировала виски, но давящая боль по-прежнему не унималась.

– Вот черт, – пробормотала она еле слышно.

– Нельзя так говорить! Это неприлично! – Грейс подошла ближе.

Впервые за долгие месяцы Джиллиан внимательно взглянула на дочь. Челку не мешало бы подстричь, а этим блестящим красным туфелькам давно пора отправиться в мусорку – и вроде она их уже выбрасывала. Хорошо хоть не белые. Нельзя надевать белые туфли до Пасхи!.. Джиллиан чуть было не сказала это вслух. Нравоучения матери вечно всплывали в памяти в самое неподходящее время, отравляя ей жизнь.

Она убрала волосы с бледного дочкиного лба.

– Извини, детка. Ты права – конечно, это неприлично. А пасхальный кролик обязательно тебя найдет. Обещаю!

Грейс забралась на заднее сиденье машины.

– А где Пятныш?

Тут же, как по сигналу, пятнистый серо-черный кот прошмыгнул в машину и уютно разместился на коленях у своей маленькой хозяйки. Он сверкнул на Джиллиан холодными зелеными глазами, словно говоря: «Так и быть, я согласен терпеть твое присутствие, но тогда и ты терпи мое. Теперь нам троим нужно как-то приноравливаться друг к другу». Грейс крепко обняла кота, который явно считал себя собакой; посмотрев на него с благодарностью, Джиллиан захлопнула дверцу.

А затем в последний раз взглянула на кирпичный дом в колониальном стиле, который почти десять лет был центром ее жизни. На веранде одиноко стояло кресло-качалка Рика – единственный предмет мебели, который он пожелал оставить себе. Все остальное продали, увезли или пристроили на хранение. Кресло покачивалось от ветра, словно издевательски кивая на прощание. Поднявшись по ступеням, Джиллиан вынула изо рта жевательную резинку и приклеила ее на зловредное сиденье. Жвачка тут же начала плавиться под лучами не по сезону теплого мартовского солнца. Не оборачиваясь, Джиллиан села за руль и завела мотор; ребенок в животе яростно пинался в знак протеста. Так началось самое долгое путешествие в ее жизни.

От волнения она вцепилась в руль побелевшими пальцами, хотя ехать от Атланты до острова Паули в Южной Каролине было не очень далеко, да и маршрут казался несложным. Раньше Джиллиан никогда не жила одна и поэтому редко сидела на водительском месте: роли внучки, дочки, жены избавляли от этой необходимости. «Вольво» полз в правом ряду, и нетерпеливые попутные машины то и дело его обгоняли, окутывая лобовое стекло сердитым облаком пыли.

Грейси что-то напевала, раскрашивая картинки, а потом заснула. Пятныш пристроился рядом, сомкнув наконец бдительные глаза. Дочка улыбалась во сне – совсем как и сама она в детстве. Бабушка Пэрриш говорила, что малыши во сне разговаривают с ангелами. Джиллиан перевела взгляд на дорогу и грустно усмехнулась. Если бы ангелы уделили ей хоть пару минут, уж она бы нашла, что им сказать.

Грейси вздохнула и повернула голову; в зеркале заднего вида мелькнула ее счастливая сонная улыбка и ямочка на щеке. Сердце Джиллиан сжалось. С самого рождения дочь стала единственным лучиком света в ее серой жизни. Они были абсолютно разными – и внешне, и по характеру, но между ними всегда существовала нерушимая связь. Хотя сложно было сказать, в чем именно она заключалась. На Джилли вновь нахлынуло острое чувство вины, ведь когда-то она категорически не хотела становиться матерью.

Ребенок резко шевельнулся в животе, решив напомнить о своем присутствии. Двое детей! Как же это вышло? Она тихонько рассмеялась – все лучше, чем плакать, – и свернула на автомагистраль в направлении юга. Машин стало заметно меньше, так что Джиллиан даже осмелилась включить радио с кантри-музыкой. Низкие багровые облака обнимали вечернее небо, словно любящие отцовские руки, и ее вдруг охватило смутное волнение. Более тридцати лет она называла своим домом Атланту, хотя помнила о том, что густой воздух морских болот Южной Каролины всегда ждет ее, словно любимую блудную дочь. Возможно, поэтому все здесь казалось родным: влажный климат, качающиеся на ветру карликовые пальмы. Каждый год она приезжала погостить в бабушкином пляжном доме на острове Паули: эти поездки яркими вспышками освещали унылый пейзаж ее детства. Целыми днями они с бабушкой Пэрриш выискивали в песке моллюсков и собирали ракушки. Став постарше, именно здесь испытала она первую влюбленность и первый поцелуй. Те летние месяцы были спасительным прибежищем – как раз это им с дочкой сейчас и нужно. Бабушки давно не стало, но остров по-прежнему занимал особое место в сердце Джиллиан, как и запах свежескошенной летней травы.

Щурясь в сгустившихся сумерках, она вглядывалась в дорогу, боясь пропустить поворот на Джорджтаун, и успевала замечать новые поля для гольфа, магазинчики с пляжной мебелью и акульи пасти сувенирных лавок. Свернув с главной дороги, Джиллиан миновала городки Мерреллс-Инлет и Личфилд-Бич и еще раз сверилась с картой. Почти на месте.

А вот и проселочная Норт-Козуэй-роуд. Стало темнее, и багровые облака превратились в огромные мрачные фигуры. Последний раз она приезжала на Паули более шестнадцати лет назад, однако дорогу помнила безошибочно. Ночные звуки с прибрежных болот наполняли воздух радостным волнением. По радио звучала местная пляжная музыка 60-х годов, но Джиллиан выключила приемник, чтобы лучше слышать звенящий лягушачий хор.

Пошевелилась и выпрямилась Грейс.

– Джилли-Дилли, Лорен говорит, нам нужно срочно остановиться!

Джиллиан едва не выпустила руль. Ох, Грейси, ну почему из всех имен для воображаемых друзей ты выбрала именно это?

– Солнышко, мы почти приехали. Тебе просто приснилось. – Кроме них, на дороге не было ни души, лишь справа вдалеке светились огни старенькой гостиницы «Пеликан Инн». – Все хорошо.

Вдруг что-то невысокое и темное метнулось под колеса, и Джиллиан ударила по тормозам. Перед капотом мелькнули горящие желтые глаза, а в следующую секунду стальная махина с тошнотворным стуком ударилась в мягкое тело какого-то животного. Джиллиан машинально крутанула руль, машина вылетела на встречную полосу и врезалась в металлический отбойник. В лицо выстрелила подушка безопасности.

Автомобиль замер. Что-то теплое и липкое потекло по лицу Джиллиан и закапало на колени. Грейс с легким щелчком отстегнула ремень, вскарабкалась на подлокотник водительского кресла и погладила мать по щеке.

– Не волнуйся, Джилли-Дилли, все будет хорошо!

Джиллиан протянула руку и быстро ощупала маленькое, худенькое дочкино тело. Слава богу, малышка не пострадала.

Грейс взглянула на нее, лукаво прищурившись.

– Так водят только женщины!

По глазам стекла тоненькая струйка, и Джиллиан потрогала лоб: он был мокрый и липкий от крови.

– Ну спасибо. Буду знать, – ответила она с обреченным вздохом.

Откинувшись на спинку сиденья, Джиллиан ненадолго закрыла глаза, прислушиваясь к внезапной тишине. Ребенок в животе шевельнулся, будто давая знать, что с ним все в порядке. Значит, можно не волноваться.

Грейс продолжала гладить мать по щеке.

– Все будет хорошо, вот увидишь! – уверенно заявила девочка. – Лорен сказала, что сразу за нами едет полицейская машина.

Джиллиан резко повернулась к дочери и встретила ее спокойный нежный взгляд. Почему все-таки она выбрала это имя?

Грейс всегда отличалась чувствительностью и богатым воображением. Едва научившись говорить, она порой беседовала о чем-то перед сном со своими вымышленными друзьями – благодаря радионяне Джиллиан с Риком слышали ее странные разговоры. Педиатр уверял, что это совершенно нормально и с возрастом пройдет. Однако почему-то не прошло, и Джиллиан решила не обращать внимания. Правда, сейчас у нее сдали нервы.

– Прекрати, Грейси! Твои выдумки здесь не помогут.

Не успела она договорить, как сзади подъехала какая-то машина, и темноту прорезал свет фар. Тут же все вокруг озарилось мигающими огнями.

Зашуршал гравий, и Джиллиан ослепил свет фонарика. Полицейский открыл дверцу, впустив в салон стрекот цикад, и подался вперед. К легкому аромату геля для бритья примешивались запахи моря и паленой резины.

– Все целы?

За долгие годы она успела отвыкнуть от южного говора – в Атланте слишком много приезжих с севера. Было удивительно вновь слышать настоящий южный акцент.

Слепящий луч фонарика сместился чуть ниже, так что Джиллиан смогла поднять глаза и ответить:

– Вроде да. Только небольшая царапина на лбу. – Она обернулась к дочери. – Ты как, Грейси?

Девочка подняла кота и потерлась лицом о его мягкую шерстку.

– Я же говорила, что сейчас приедет полиция.

– Какой-то зверек выбежал прямо на дорогу, и я пыталась его объехать. Наверное, енот.

Полицейский покачал головой.

– Вот ведь паршивцы. Я уже домой возвращался – дай, думаю, еще раз проеду по этой дороге, мало ли чего. – Он опять покачал головой. – А тут вон какое дело.

Потом он вытащил из кармана брюк аккуратно сложенный платок и подал его Джиллиан.

– Приложите к ране, а я пока вызову «скорую». И в следующий раз думайте о своей безопасности, а не о еноте. – Он подмигнул и бросил взгляд на ее живот.

Джиллиан кивнула, чувствуя накатившую усталость. Поскорей бы уже добраться до места!

– Я понимаю, что сглупила – видимо, сработал инстинкт. У нас и правда все хорошо, не нужно звонить в «скорую»! Мы почти доехали. Будет здорово, если вы поможете оттащить машину на обочину и подвезете нас – тут недалеко, чуть больше мили. Утром я вызову эвакуатор.

На его широком лице появилось озабоченное выражение.

– А вам куда надо?

– На Эллерби-роуд. Это рядом с Миртл-авеню.

Полицейский наморщил лоб.

– Там вроде старый дом Пэрришей? Стало быть, вы – новая хозяйка?

– Да, – настороженно ответила Джиллиан.

Взяв сумку, она посильнее толкнула дверцу, чтобы выбраться из машины. Руки дрожали – все же авария повлияла на нее сильнее, чем казалось. Грейс вцепилась в ладонь матери.

Полицейский поправил свою форму и задумчиво на них посмотрел.

– Нужно составить отчет для страховой компании. Подождите пока в моей машине. Может, все-таки заедем в больницу? Думаю, лучше показаться врачу – пусть осмотрит рану и ребеночка заодно проверит.

Джиллиан положила руку на живот и почувствовала шевеления ребенка под туго натянутой кожей. Она устало покачала головой.

– Все хорошо. Правда. Нам просто нужно выспаться. Гораздо приятнее будет проснуться в знакомой обстановке, а не в больничных стенах.

Он внимательно всмотрелся в ее лицо и удивленно округлил глаза.

– Так вы – девчонка Пэрришей! Джули, Джил… нет, погодите-ка… Джиллиан! Мне сразу показалось, что лицо знакомое. Помнится, я даже гонял вас с ухажерами за неподобающее поведение в общественных местах. Ведь было дело?

Полицейский улыбнулся, явно ожидая ответа, и Джиллиан покраснела. Неужели эта ночь никогда не кончится?

– Вы меня, наверное, не помните. Давненько это было. Джо Уэбер, шеф полиции. Я тогда еще вел расследование жуткого дела об исчезновении дочери Миллзов.

У Джиллиан перехватило дыхание, сердце дернулось. Видимо, Грейс это как-то почувствовала и крепче сжала ей руку.

Но шеф Уэбер ничего не заметил и продолжал говорить:

– Конечно, вы меня не узнаете – я маленько изменился с тех пор. Волос стало поменьше, а жира на животе побольше. – Он грустно усмехнулся. – Как же звали ту девчонку? Дайте-ка вспомнить…

– Лорен, – выдавила Джиллиан. – Ее звали Лорен.

– Точно! – Уэбер печально покачал головой. – Теперь припоминаю: вы же были подругами! Так мы и не нашли бедняжку. А ваши два дома все эти годы стояли заколоченными. Больно было смотреть. Пока один архитектор из Чарльстона не приобрел их по дешевке, чтобы отремонтировать и перепродать. Он как раз взялся за дом Миллзов – только-только крышу успел починить. Все удивились, что вам удалось купить свой дом так дешево. Обычно старые дома стоят раза в три дороже.

Стараясь не выдавать волнения, Джиллиан молча повела дочку к белому полицейскому джипу. Она помнила семью, жившую когда-то в соседском доме – за короткое время Миллзы стали ей родными.

– Да, мне очень повезло, что бабушкин дом выставили на продажу.

Когда продавец согласился на ее цену, Джиллиан посчитала это знаком судьбы. Впрочем, Уэберу ни к чему об этом знать. Как и о смутном чувстве тревоги, поселившемся тогда у нее в душе. Хотя манящий плеск морских волн заглушил сомнения: ведь дом среди дюн был единственным счастливым островком ее детства и единственным местом, куда она хотела бы вернуться.

Грейс проскользнула на заднее сиденье джипа, и Пятныш устроился у нее на коленях. Джиллиан села рядом с дочкой и вручила шефу Уэберу права и документы на машину. Тихонько потрескивала рация: невнятные голоса смешивались с ночной песней цикад. Откинув голову на спинку сиденья, Джиллиан закрыла глаза в надежде, что полицейский оставит ее в покое и перестанет бередить давние воспоминания. Лучше им оставаться в прошлом – вместе с проблемами переходного возраста и горем утрат.

Шуршала бумага – Джо Уэбер заполнял какие-то формы, – и Джиллиан задремала. Но следующий вопрос разом прогнал всю сонливость.

– Ваш муж тоже приедет?

К счастью, Грейс уже заснула, привалившись к ее плечу, и не могла слышать ответ.

– Мы в разводе.

Она не стала сообщать грустные подробности: как легко муж поддался чарам двадцатилетней девчонки, главным достоинством которой был размер груди. Самолюбие Джиллиан пострадало бы не так сильно, если бы разлучница оказалась гением ракетостроения или нейрохирургом.

Уэбер перестал писать и деликатно отвел глаза.

– Мне очень жаль. – Он сочувственно покачал головой, и Джиллиан едва не разрыдалась. – Нелегко вам придется, с двумя-то мальцами.

Она лишь молча кивнула в ответ.

– Многие соседи с радостью вам помогут, мисс Пэрриш, – к примеру, моя жена. Марта просто обожает детишек, у нас своих восемь. Так что можете ни о чем не беспокоиться.

– Спасибо! – с трудом выдавила Джиллиан.

А потом опустила голову и дала наконец волю слезам; теплые соленые капли падали на мягкие дочкины волосы. Грейс пошевелилась во сне и еще крепче прижалась к матери с довольной улыбкой на лице. Джиллиан вспомнила, как бабушка Пэрриш твердила, будто души детей заранее выбирают себе родителей. Она горько усмехнулась, глядя на свое заплаканное лицо в зеркале: как же вышло, что два поколения одной семьи так промахнулись с выбором?

Шеф Уэбер загрузил пару чемоданов с самым необходимым в полицейский джип, затем сдвинул с дороги «Вольво» и убедился, что все дверцы надежно закрыты.

– Ключ я пока оставлю у себя – вряд ли вы сегодня куда-то поедете, – сказал он с улыбкой – Утром я вызову эвакуатор. А еще попрошу Ричи Кобильта проверить машину в мастерской и заменить подушки безопасности. Если все будет в порядке, он пригонит ее к вашему дому.

– Вы очень помогли! Не знаю, как вас и благодарить!

Он завел мотор и протестующе махнул рукой.

– Не стоит! Я рад, что оказался поблизости.

Колеса джипа зашуршали по гравию, и машина поехала по освещенной фонарями дороге навстречу шуму соленых волн.

Даже в темноте Джиллиан сразу узнала знакомые очертания двух домов, которые высились за дюнами в окружении прибрежных трав, кедров и миртовых деревьев. На верандах красовались арки и колонны, надежно укрепленные деревянные сваи приподнимали фундаменты над песком. Силуэты домов практически не отличались: одинаковые карнизы и кровли, схожий дизайн мансардных окон и одинокая башенка на крыше – у одного дома слева, у другого – справа. Словно два близнеца, навеки застывшие в дружеском объятии.

Давным-давно их построили два брата, чтобы приезжать сюда на лето с семьями, пока в их краях бушевала эпидемия желтой лихорадки. Каждый кирпич, каждое бревно для постройки привезли на остров по реке Вакамоу и с любовью сложили из них дома. За более чем сто лет они почти не пострадали от ураганов и береговой эрозии и гордо высились над песчаными дюнами, обдуваемые всеми ветрами. От них веяло спокойной уверенностью, – возможно, именно поэтому Джиллиан так сюда тянуло. Проходя под сводчатыми колоннами, которые чем-то напоминали бабушкины руки, она почти физически ощутила ее любовь и заботу.

На прогулку по знакомым, хотя и немного позабытым окрестностям сил уже не оставалось. Джиллиан открыла дверь полученным от риелтора ключом и вошла в дом. Шеф Уэбер понес чемоданы в две верхние комнаты.

– Пожалуйста, включите наверху свет! – крикнула она вдогонку. – Терпеть не могу темноту.

Он щелкнул выключателем на верхней площадке, а потом поочередно включил свет в комнатах, и вскоре все окна ярко сияли.

Архитектор, который занимался ремонтом дома, полностью его меблировал. Джиллиан поразилась, как точно ему удалось все расставить именно так, как было раньше. Она прошлась по комнатам, включая свет и вдыхая запахи свежего ремонта. По счастью, кровати были застелены чистым постельным бельем, а на кухонной столешнице высилась огромная корзина с утварью и запиской от Лесси Бомонт – риелтора. Лесси сама предложила застелить кровати новым бельем в качестве подарка на новоселье, но вот корзина оказалась приятным сюрпризом. Утром нужно будет обязательно позвонить и поблагодарить за подарок.

Уэбер зашел на кухню.

– Надеюсь, моя Лесси все подготовила в лучшем виде.

Джиллиан только сейчас догадалась.

– Точно! Лесси же говорила, что ее девичья фамилия – Уэбер, еще когда я только позвонила в агентство. Удивительно, как ваша дочь меня вспомнила, ведь я приезжала только на летние каникулы, и к тому же она на четыре года младше.

– Ну, Лесси у нас что-то вроде почетного историка – знает все про каждого, кто провел на Паули хотя бы пять минут. Порой люди и сами про себя столько не знают. – Шеф Уэбер подмигнул ей, оставил номера домашнего и рабочего телефонов и ушел, ласково улыбнувшись на прощание и пообещав, что Марта заглянет утром.

Джиллиан стала готовить дочку ко сну, стараясь не обращать внимания на пульсирующую головную боль. Держа за ухо плюшевого зайца по имени Ушастик, сонная Грейси стояла посреди комнаты, а Пятныш беспокойно терся о ее ноги. Джиллиан отвела дочь в ванную и, пока Грейс сидела на унитазе, стянула с нее через голову платье и надела ночную рубашку, разрешив не чистить сегодня зубы. В детской она откинула с белой металлической кровати кружевное покрывало, и дочка улеглась в постель в обнимку с Ушастиком. Пятныш, как верный сторожевой кот, запрыгнул на подушку и примостился рядом.

– Пятныш по-прежнему считает себя собакой, – вздохнула Джиллиан с улыбкой. – Может, подберем ему более кошачье имя – например, Пушок?

Грейси сонно улыбнулась.

Из открытых окон слышался отдаленный гул океана, соленый воздух пропитывал подушки и распространялся по всему дому. Джиллиан с наслаждением вдыхала запах своей юности, ласково положив руку дочке на лоб. Грейс еще не спала и пристально глядела на мать, будто ожидая вопроса.

– Солнышко, а кто такая Лорен? – спросила Джиллиан. Ее шепот был едва ли громче легкого бриза, треплющего занавески.

Пятныш поднял голову и сощурил глаза.

– Моя новая подруга. Она хочет нам помочь.

– Понятно. – От волнения у Джиллиан перехватило дыхание. Осторожно подбирая слова, она продолжила: – Послушай меня: людей в твоей голове ты вообразила. Они ненастоящие и не могут ничего предсказывать. Например, приехавший нам на помощь полицейский – совпадение. Не надо так серьезно ссылаться на их слова, а то мне становится страшно.

Губы Грейс предательски задрожали.

– Я не хочу тебя пугать, Джилли-Дилли, но они и правда настоящие!

Беременный живот давил на седалищный нерв. Джиллиан устало провела рукой по лицу. Может, это и в самом деле совпадение. А может, дочери нужна помощь специалистов. В последний год перед смертью бабушка постепенно теряла рассудок и почти каждую ночь звонила в полицию, заявляя, что видит на пляже занимающихся сексом голых людей.

– А больше ты ничего такого не видишь? Например, голых людей? – с беспокойством спросила Джиллиан. Взглянув на озадаченное дочкино личико, она тут же почувствовала себя идиоткой и с улыбкой добавила: – Ладно, давай-ка спать. Мы с тобой ужасно устали, нужно как следует выспаться. Утром будет гораздо лучше, вот увидишь!

Грейси даже не пошевелилась.

– Лорен так и говорила, что ты не поверишь.

С раздражением, которое усиливалось от усталости и печали, Джиллиан склонилась над дочкой и посмотрела прямо в ее карие глаза – единственное, что было общего в их внешности.

– Хватит! Пожалуйста, перестань говорить о своих воображаемых друзьях. Пусть они останутся в прошлом. А мы начинаем новую жизнь. Я не хочу больше слышать о Лорен. Ты поняла?

Грейс сглотнула слезы и медленно кивнула.

Джиллиан чмокнула дочку в лоб, выключила свет и вышла из комнаты, чувствуя на себе внимательный взгляд двух пар глаз. Поколебавшись, она оставила дверь приоткрытой, впустив в темную спальню полоску света из коридора.

Растирая затекшую шею, Джиллиан прошла в самую большую спальню и рухнула на кровать рядом с нераскрытым чемоданом. Затем машинально откинула крышку и сунула руку внутрь. Отодвинув компрессионные чулки, нижнее белье для беременных и пару блузок, она наконец нашарила в дальнем углу и вытащила наружу небольшую, размером с ладонь, деревянную шкатулку.

Шкатулка была вырезана из цельного куска сосны и отполирована до блеска. Внутри лежала маленькая деревянная звездочка со слегка неровными краями и пожелтевшая от времени записка, затертая и порванная на сгибах. Джиллиан и сама не понимала, зачем хранит эти сувениры из времени, в которое ни за что не хотела бы вернуться. Может, потому, что больше ничего не осталось от двух людей, которых она когда-то любила со всей страстью детского сердца и которых потеряла навсегда.

Джиллиан долго держала шкатулку в руках, не притрагиваясь к записке. Она приехала на остров не для того, чтобы вернуть прошлое, а чтобы примириться с настоящим и попробовать найти будущее. Хотя по-прежнему отчетливо помнила, как сильные мальчишеские руки мастерили красивую шкатулку и писали записку, крепко сжимая карандаш длинными пальцами. Она потрогала вырезанные сверху инициалы – две буквы «Л» переплетались, как и два имени, навсегда оставшихся в памяти.

Накрыв прошлое крышкой, Джиллиан убрала шкатулку подальше в ящик прикроватной тумбочки. Затем натянула ночнушку и забралась в постель, надеясь поскорее уснуть. Однако сон не шел, несмотря на дикую усталость, и лампа у кровати продолжала ярко гореть. Тихие предутренние часы наполнились воспоминаниями о доме, о бабушке и о мальчике, с которым она танцевала свой первый танец и разделила первый поцелуй. Наконец рассвет окрасил белые стены в розовый, и за окном послышались крики чаек.

Глава 2

Если на песке у кромки воды появляются маленькие дырочки, значит, там притаился моллюск. Зная это, шестилетняя Джиллиан старательно зачерпывала ладошками и отбрасывала в сторону влажные горсти, пока не добралась до драгоценного клада. А затем гордо показала трофей стоявшей рядом бабушке и отправила его в ведро к остальным моллюскам. Бабушка Пэрриш – в соломенной шляпе с широкими полями и закатанных до колен штанах – подмигнула внучке и показала другие перспективные места на берегу.

Девочка побежала вперед. Поскорей бы наполнить ведерко – и будет им с бабушкой вкусный ужин! Вдруг она заметила на влажном песке небольшой холмик и ямку в форме полумесяца, а рядом – следы когтей. Края лунки были вымазаны в яичном желтке, а на дне лежали осколки скорлупы. Джиллиан с рыданием упала на колени возле разоренного черепашьего гнезда, опрокинув свой улов; моллюски рассыпались по песку, словно жертвенные дары. Бабушка подошла и опустилась на песок рядом с внучкой.

– Что-то рановато черепахи решили отложить яйца.

Джиллиан молча кивнула, с невыразимой печалью глядя на остатки гнезда и погубленных черепашек.

Бабушка разровняла холмик рукой, ласково гладя песок, будто расстроенного ребенка.

– Похоже, здесь побывал енот. Видишь отметины от когтей?

– Зачем же он раздавил их всех? Взял бы несколько, а остальные оставил, чтобы черепашки смогли вылупиться. – Джиллиан шмыгнула носом, ненавидя енотов всеми фибрами души.

Бабушка Пэрриш отогнула широкие поля шляпы и улыбнулась.

– Ничего не поделаешь, природа порой жестока. – Прищурившись, она взглянула на океан. – Хорошо, что мама-черепаха об этом не знает: думает, ее детки лежат себе спокойно в уютном и безопасном гнездышке.

– А почему бы ей не остаться и не охранять их до самого рождения?

Бабушка пожала плечами.

– Так уж у них заведено: роют ямку, откладывают яйца и хорошенько закапывают гнездо, чтобы никакие враги не смогли навредить малышам.

– Значит, эта черепаха плохо старалась. – Джиллиан хмуро глядела на раздавленные яйца, осуждая в душе нерадивую мать.

Бабушка Пэрриш отвела от внучкиного лица выбившиеся из косичек темно-каштановые пряди.

– Понимаешь, мамы делают лишь то, что в их силах. Бог не требует от нас чего-то большего.

Тут Джиллиан заметила на самом дне гнезда маленькое белое пятнышко и стала осторожно сметать с него песок. Бабушка Пэрриш пришла ей на помощь, и вскоре они радостно улыбались, разглядывая неожиданную находку: маленькое – не больше мячика для настольного тенниса – черепашье яйцо.

– Вот видишь? Иногда мы выживаем, несмотря ни на что! – сказала бабушка с явным облегчением.

Она осторожно вернула яйцо на место и засыпала ямку песком. А затем переложила свой улов в ведерко Джиллиан и набрала в дюнах полное ведро сухого песка, решив получше замаскировать гнездо. Набросав сверху высохшую траву, она подмигнула внучке.

– Иногда полагаешься на чужую доброту, чтобы вернуться в родной дом.

Закончив работу, бабушка подала внучке руку. Золотое обручальное кольцо мягко коснулось пальцев Джиллиан, и она окончательно успокоилась. А затем принялась собирать рассыпавшихся моллюсков.

Чья-то длинная тень закрыла солнце; бабушка с внучкой подняли головы и увидели Мейсона Уэбера, старшего сына шефа полиции. В свои девять он уже успел перерасти миссис Пэрриш.

– Надеюсь, вы не трогали черепашьи гнезда? Нельзя портить природу.

Отогнув поля шляпы, бабушка посмотрела на него с королевской снисходительностью.

– Ну что ты, Мейсон! Мы всего лишь собираем моллюсков. Это ведь не запрещено?

Он снял кепку и вытер рукой вспотевший лоб.

– Нет, мэм. – Мейсон перевел взгляд на Джиллиан. – Там за тобой родители приехали. Наверное, хотят увезти обратно в Атланту.

Вцепившись в бабушкину руку, она с вызовом вздернула подбородок:

– Нет у меня родителей. Я сирота!

Он снова надел кепку и смерил Джиллиан кислым взглядом.

Миссис Пэрриш крепко сжала внучкину ладошку.

– Спасибо, Мейсон. Мы как раз хотели возвращаться.

Джиллиан уныло плелась рядом с бабушкой, глядя на свои перепачканные песком босые ноги. Теперь ей точно предстоит унизительное раздевание на заднем дворе и душ – иначе отец ни за что не пустит в машину.

У подножия дюн она оглянулась: накатившая на берег волна залила все следы. Словно их с бабушкой здесь и не было.

Ногу на миг свело судорогой, Джиллиан открыла глаза и ошарашенно уставилась в незнакомый потолок. Сон был на удивление реалистичным; она до сих пор чувствовала бабушкин запах – запах мыла и детской присыпки. Сердце пронзила острая боль от невосполнимой утраты. Джиллиан смахнула слезы, не позволяя себе раскисать, и села.

Снизу послышался настойчивый стук в дверь. Вздрогнув от неожиданности, Джиллиан по привычке потрогала большим пальцем зазубринку на бабушкином кольце, надетом на безымянный палец правой руки. Еще не до конца проснувшись, она с трудом встала с постели и натянула свитер поверх ночнушки – халат по-прежнему лежал где-то в недрах чемодана. А затем чуть не потеряла равновесие, запнувшись о прикроватный коврик, но вовремя ухватилась за ручку двери.

По утрам седалищный нерв донимал ее особенно сильно. Джиллиан тихонько выругалась, вспомнив, что оставила электрогрелку в багажнике «Вольво».

– Ты опять сказала «черт», Джилли-Дилли!

Грейс стояла на пороге детской, крепко держа Ушастика за длинное ухо. Солнце проникало через розовые занавески, заливая все нежно-розовым светом.

– Извини, я не знала, что ты здесь.

– Я сидела тихонько, чтобы тебя не разбудить. Хочешь, я открою?

– Спасибо! А то я еще не скоро доползу по этим ступеням.

С радостным энтузиазмом, присущим лишь детям, Грейс кубарем скатилась по лестнице, открыла задвижку и настежь распахнула дверь.

На пороге стояла женщина с огромной сумкой на плече; в руках она держала накрытую крышкой белую кастрюлю. В гостье не было ничего примечательного: средний рост, темно-русые с проседью волосы средней длины. Только яркие рукавицы-прихватки в виде крабов и добрая улыбка выделялись на общем заурядном фоне. Она посмотрела на Грейс и перевела взгляд на Джиллиан, которая успела преодолеть лишь половину ступенек. Свет в лампах горел еще с ночи, и это тоже не ускользнуло от внимания гостьи.

Высоко подняв кастрюлю, она сказала:

– Ты меня, наверное, не помнишь. Я – Марта Уэбер. Мой муж, Джо, подвез вчера вас с дочуркой. Надеюсь, не откажетесь от горячего домашнего завтрака? – Затем Марта кивнула на стоявшую у ног небольшую коробку. – Лесси решила одолжить свою старую посуду, пока не доставят ваши вещи.

Джиллиан улыбнулась старой бабушкиной подруге и шагнула на ступеньку ниже.

– Ну конечно, я вас помню! И как я вчера не догадалась, увидев шефа Уэбера! – Она сделал еще один шажок, крепко держась за перила.

Тоном, не терпящим возражений, Марта сказала:

– Стой на месте! Я сейчас помогу тебе спуститься, только отнесу это все на кухню.

На мгновение скрывшись за кухонной дверью, она вновь появилась возле лестницы. Джиллиан так утомилась, что не стала возражать. Миссис Уэбер усадила их с Грейс за кухонный стол и поставила перед ними две тарелки дымящегося омлета с ветчиной, а затем налила кофе и села напротив с кружкой в руках. Джиллиан вытянула ногу, пытаясь устроиться поудобнее, и посмотрела на гостью.

– Огромное вам спасибо! Мне даже неловко.

Марта добродушно отмахнулась.

– Я только рада помочь. Мы ведь с Аннабель – твоей бабушкой – были подругами. Чего бы не помочь ее внучке и правнучке. – Она посмотрела на Грейс с ласковой улыбкой, и та простодушно улыбнулась в ответ.

Приятно было встретить старую знакомую, которая ничего не знала об унизительных событиях ее недавнего прошлого! Джиллиан даже показалось, что вместе с Мартой и сама бабушка заглянула на кухню. Ведь за эти годы миссис Уэбер почти не изменилась, если не считать седины и пары лишних килограммов.

В дверях появился Пятныш и нерешительно замер на пороге, разглядывая незнакомую особу. Потом он с мурчанием потерся о ее ноги и проскользнул в угол, следя за всей компанией большими зелеными глазами.

Грейс посмотрела на мать.

– Он голодный, Джилли-Дилли. Чем же его покормить?

– Сбегай наверх: у меня в сумке есть пара банок кошачьего корма.

Грейс выскользнула из-за стола и затопала вверх по деревянной лестнице.

– Она не зовет тебя мамой. – В словах Марты не было и тени упрека, лишь простая констатация факта.

Джиллиан задумчиво смотрела на поднимающийся от кружки пар.

– Да. Понимаю, что это выглядит странно, но она зовет меня Джилли-Дилли с тех пор, как начала говорить…

Марта погладила ее по руке.

– Не нужно ничего объяснять, моя милая. Я знаю, что родители тебя не слишком баловали. Твоя малышка, похоже, на редкость мудрый ребенок.

Джиллиан пристально посмотрела на бабушкину подругу.

– Вы правда так думаете? Как-то одна цыганка на ярмарке сказала мне то же самое. Я только сейчас начинаю понимать, что она имела в виду. Иногда Грейс даже кажется взрослее меня.